Текст книги "An Indefinite Amount of Forever (ЛП)"

Автор книги: MotherofBulls

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Ну конечно, – поморщился он, – в прошлый раз очень помогло, – Альбус поник, шумно выдыхая сквозь зубы. – Она не хочет со мной разговаривать.

– Ты пробовал?

– Да. Каждый раз она просто отмахивается от меня.

Роза поморщилась, размышляя. В этом не было смысла. Кажется, Монике действительно нравится Альбус. Зачем ей избегать его, если он пытается загладить вину?

– Так что ты говоришь, когда пытаешься с ней помириться?

Альбус пожал плечами:

– Просто спрашиваю, продолжает ли она на меня злиться.

В лёгком ужасе Роза прикрыла глаза, а затем, заложив перо между страницами, чтобы отметить место, захлопнула книгу. Ей понадобилась минута, чтобы собраться с мыслями и не взорваться от вопиющей толстокожести кузена, когда дело касалось слабого пола. Она с лёгкостью могла вообразить себе те бедствия, которые Альбус считал попытками ухаживать.

– Так что, ты просто подходишь к ней и спрашиваешь: «Всё ещё злишься?»

Оторвав взгляд от страницы, Скорпиус внимательно посмотрел на друга, осознавая, насколько, кажется, его друг облажался.

– Ты ведь так не делаешь, Ал?

Альбус перевёл взгляд с одного своего спутника на другого.

– Но это просто прямой вопрос.

Роза и Скорпиус синхронно застонали: кажется, прямые вопросы были прямо противоположны хрупкому искусству романтики.

– Ты, кажется, собирался терпеливо ждать? – уточнил Скорпиус. Альбус усмехнулся:

– Я что, чёртов пуффендуец? Я не могу вечно ждать, моё терпение не безгранично.

Скорпиус закатил глаза.

– Лучше уж тогда ничего не делать, чем твой подход. Может, она пришла бы сама.

– Это ты так думаешь. А вот мой последний опыт подсказывает, что мужчине никогда не понять, что в голове у женщины, что она скажет или сделает. И я не собираюсь сидеть и мучиться.

Скорпиус и Роза с беспокойством смотрели на своего друга: он почти наверняка умрёт в одиночестве.

– Добрый денёк, уродцы, – объявил о своём прибытии Саймон, водружая сумку с учебниками на стул рядом с Альбусом. В тот же миг стол накрыло облаком резкого запаха.

– Матерь Салазарова, это ещё что? – спросил Скорпиус, размахивая руками перед лицом.

– Спрей для тела. «Axe». Я и не ждал, что вы оцените. Это маггловская штука. Делает парня неотразимым для женщин.

Роза скептически сморщила нос.

– Не могу представить, чтобы хоть одна девушка сочла этот запах привлекательным, без разницы, маггл она или ведьма.

Саймон усмехнулся:

– Ох, Роза-Роза. Твоя наивность просто очаровательна. Понятно, как Скорпиус оказался у тебя под каблуком.

– Хэй! – возмутился Скорпиус.

– Но это чистый запах мужественности. Так написано на баллончике.

Скорпиус закатил глаза.

– Тебе стоит разобраться получше, ведь не всё с надписью «спрей» – «одеколон». Мы с Альбусом ничему тебя не научили?

– Ну не все же галлеонами гадят, дружище. Говорю вам. Девчонки с ума сходят от этой штуки. Они могут ощутить мою мужественность.

Пятикурсница с Пуффендуя задержалась у их стола, отыскивая книгу на полке. Оглядев её с ног до головы, Саймон самодовольно ухмыльнулся.

– Смотрите сюда.

Подойдя к девушке так близко, чтобы она могла лучше почувствовать его запах, Саймон прислонился к книжной полке рядом с ней. Он заговорил тихим, хрипловатым голосом, и поэтому Альбус, Скорпиус и Роза не могли слышать, что именно он сказал, – зато с превосходных мест в первом ряду им удалось увидеть оскорблённое выражение лица девушки. И расслышать звук впечатляющей пощёчины.

Пристыжённый, Саймон медленно прошествовал обратно к столу.

– Что ж, неудачный пример. Очевидно, она просто не осознала, насколько я мужественный.

Альбус закатил глаза.

– Дружище, не хочу тебе врать. И не буду. Эта хрень пахнет так, как будто Безысходность трахнулась с Ужасом и их ребёнок навалил кучу. Я настолько социально отсталый, что умудряюсь отпугивать даже тех девушек, которым нравлюсь. Но даже мне понятно, что у тебя не будет девчонки, пока ты источаешь это зловоние.

Саймон принюхался к своей одежде.

– На самом деле так плохо?

– Да, – хором отозвались все трое.

Скорпиус тут же ухватился за возможность сменить тему:

– Раз уж ты здесь, Саймон, может, у тебя получится помочь Альбусу с его проблемой – он чахнет над ней последний час, пока мы с Розой пытаемся работать.

Саймон приподнял бровь, вопросительно глядя на Альбуса:

– Всё ещё сохнешь по Мон? Я думал, вы расстались.

– Вроде того, но не совсем, – усмехнулся Альбус. Саймон придирчиво осмотрел свои ногти.

– Спорим, ты бы тоже не отказался от моего мужественного спрея? Может, тогда Моника и этот МакФирсон сейчас не зажимались бы в уголке у Запретной секции.

Три пары глаз тут же уставились на него.

– Что? – моргнул Альбус.

И в этот момент Саймон понял, сколь бестактно он преподнёс эту новость другу.

– Эм-м… ты их не видел?

– Ну конечно, нет, Саймон!

– Мне жаль, чувак, – сунув руки в карманы мантии, Саймон сконфуженно пожал плечами. – Может, это не то, чем кажется.

Альбус закатил глаза. Вот тупость.

– У Запретной секции, говоришь?

– Альбус, не стоит нарываться на неприятности, – возразила Роза.

– Кто говорит о неприятностях? Может, я просто хочу скрыться от Саймона и его ядовитых испарений, ты об этом не подумала?

– Грубишь, – отозвался Саймон.

Но Альбус уже направился в сторону Запретной секции. Услышав знакомый голос, он замер и прислушался.

– Падрейг, я же тебе говорила. Мне нравится кое-кто другой.

Моника.

– А ты ему нет. Он придурок, и все об этом знают.

Пригнувшись, Альбус шагнул в проход между полками и направился на звук их голосов. Он уже мог рассмотреть очертания массивной фигуры МакФирсона, который нахально обхватил щёку Моники своей лапищей. Альбус зарычал. Он готов был поспорить: этот ублюдок облился тем же спреем, что и Саймон.

Моника аккуратно отстранила его ладонь от своего лица:

– Ты прав.

Только послушайте! Альбус едва не обнаружил своё присутствие перед этим скользким ухажёром.

– Он не то чтобы добр ко мне. Или к кому-либо ещё. Но… мне кажется… – она вздохнула. – Хотела бы я, чтобы он был другим.

– Я другой.

Альбус усмехнулся. Какой уважающий себя парень будет умолять девушку встречаться с ним, когда она столь явно этого не хочет? Ну что за размазня этот МакФирсон.

– Знаю, Падрейг, – улыбнулась гриффиндорцу Моника. – Поверь, я бы хотела, чтобы он был хоть немного похож на тебя.

Альбуса едва не вывернуло. От одной мысли о том, что он должен быть похожим на этого придурка, сводило зубы. И что вообще она имела в виду, когда сказала, что он к ней «не добр»? Мама воспитывала его джентльменом.

Правда, его мать – Джинни Уизли, может, поэтому он не достиг особых успехов в обучении манерам.

Тем временем, набравшись храбрости, Падрейг снова взял ладонь Моники в свои руки.

– Ты же знаешь, Мон, ты мне нравишься. Очень нравишься.

Альбус ухмыльнулся от этого признания. Типичный гриффиндурок. Чересчур старательный.

– Знаю, – Моника мило покраснела. – Я рада, что нравлюсь тебе. Уж точно сильнее, чем ему.

Может, в чём-то она права, хоть это едва ли справедливо в сложившихся обстоятельствах. Но Моника не на того напала, если хочет, чтобы он стелился перед ней так же, как этот изворотливый МакФирсон.

– Дай мне время понять, смогу ли я передумать.

Падрейг вдруг подобрался и бросился вперёд, прижимаясь поцелуем к губам Моники. В первую секунду она казалась ошарашенной – но всего через мгновение, вроде как, растаяла. Прикрыв глаза, она обвила руками шею Падрейга – и тут Альбус понял, что он самый настоящий придурок.

Сжав челюсть в бессильной ярости, Альбус развернулся на каблуках и направился обратно к друзьям.

– О, это ты, Ал. Всё в порядке, дружище? – спросил его Саймон.

Альбус усмехнулся.

– Только что сорвался с крючка. Как думаешь, как я?

– Уверен, что справишься, Альбус? – Роза сочувственно прикусила губу.

В притворном безразличии он пожал плечами:

– В этой школе в буквальном смысле сотни других девчонок. С чего бы мне расстраиваться из-за Моники?

В знак братской солидарности Саймон закинул руку на плечо Альбусу:

– Она тебя не заслуживает, – сказал он, распахивая объятия.

Альбус тут же отпрыгнул в сторону, как от огня.

– Клянусь Мерлином, Саймон, если попытаешься меня обнять, я тебя выпотрошу.

– Я просто хотел сказать, что она явно не ценит твою мужественность, – подняв руки, отступил Саймон.

– Чёрт, только скажи это ещё раз. Только попробуй, – зло уставился на него Альбус.

Скорпиус понимал, что происходит. Без всяких сомнений, Альбус был расстроен. Но он будет упорно делать вид, что это не так, пока… ну… вероятно, всегда.

– Да ладно, друг. Расстраиваться – нормально.

– С чего бы мне расстраиваться? – холодно отозвался Альбус.

Скорпиус раздражённо закатил глаза:

– Девушка, которой ты нравишься, изменила тебе с другим парнем.

– Ко-ко-ко, – недовольно передразнил Альбус. – Технически мы и не были вместе. Она может делать всё, что хочет. Не собираюсь сходить с ума из-за этого.

Скорпиус вздохнул: в обозримом будущем Альбус будет совершенно невозможен.

– Ладно. Раз ты говоришь, что всё в порядке, я не буду спорить.

Но Роза не могла себя сдержать. Проигнорировав предупреждающий взгляд Скорпиуса, она выпалила:

– Мы можем тебе помочь? Хоть чем-то?

Губы Альбуса растянула коварная ухмылка:

– Что ж, раз уж Роза спросила, – он похлопал Саймона, а затем Скорпиуса по плечу. – Мне действительно не повредила бы помощь с моими чихающими мухоловками. В межсезонье их аллергия усиливается.

Скорпиус застонал.

– Чем угодно, кроме этого. Всем плевать на твои жуткие растения, Ал.

– Как насчёт надраться до чёртиков? – предложил Саймон.

– Может, что-то менее идиотское? – Роза закатила глаза.

Альбус на мгновение задумался.

– Нет. Идиотский поступок – то, что нужно, – схватив книжную сумку, он шагнул к выходу из библиотеки. – Я надеюсь на хороший огневиски. Устройте это. И помните: я очень, очень расстроен.

Скорпиус немигающе уставился на стену.

– Я вымотан.

Саймон кивнул:

– Знаю, – он хлопнул Скорпиуса по плечу. – Ну что ж, богатей. Ты его слышал. Он хочет дорогую хреновину. Я бы поучаствовал, но у меня ни гроша, – и с этими словами Саймон скрылся из виду, оставив в покое Скорпиуса и Розу.

Вздохнув, Скорпиус улыбнулся, извиняясь:

– Что ж… Это мои друзья.

========== Ничего такого ==========

Скорпиусу Малфою никогда не нравился этот вкус – но вот он, пытается добыть как можно больше огневиски, чтобы помочь своему лучшему другу сбежать от действительности хотя бы на одну ночь.

– Так ты поможешь мне или нет, Поттер?

Джеймс Поттер, скорчив рожу, взглянул на юного Малфоя.

– И какого хрена тебе вечно что-то от меня нужно, Малфой? Почему не от кого-то из слизеринцев?

– Думаешь, я пришёл бы к тебе, если бы думал, что кто-то из них справится, да ещё за такой короткий срок? Слушай, Поттер, у тебя есть репутация. И если это поможет, я прошу ради Альбуса.

Не помогло. Ни капли. Откинувшись на спинку стула, Джеймс эгоистично позволил себе насладиться мгновением власти и повисшей между ними паузой, прежде чем заговорить.

– Ну разве это не романтично?

– Знаешь что? Забудь. Я найду другой способ.

– Подожди секунду, Малфой. Я не говорил, что отказываюсь. Просто интересно, зачем Учительская Зверушка и Чокнутый Псих хотят раздобыть огневиски.

– Хороший огневиски. Не забывай об этом.

– Да пофиг. Зачем это нужно моему брату?

Скорпиус колебался. Глаза Джеймса светились нездоровым энтузиазмом – не похоже на чистое любопытство. С другой стороны, ему не обойтись без помощи Поттера.

– Проблемы с девушкой.

– Совсем не удивлён, – фыркнул Джеймс. – Почти уверен, что он умрёт девственником.

– Спасибо большое за мнение, кретин. А теперь, если позволишь… – он повернулся, чтобы уйти, но Джеймс остановил его.

– Я помогу. За определённую цену.

– Мы же знаем, что я смогу заплатить за всё, что ты попросишь, Поттер.

– Я не про деньги. Ну… не только про деньги. Ты устраиваешь небольшую жалкую вечеринку для моего брата, так?

– Ну и?

– Я хочу прийти.

Скорпиус фыркнул.

– Хочешь напиться на вечеринке со мной, Саймоном и своим братом? С теми, над кем ты издевался?

– Точно. Хоть я и не согласен со словом «издевался».

Скорпиус подавил желание возразить, что другого слова было бы недостаточно.

– И зачем?

Джеймс пожал плечами:

– Братские чувства и всё такое. В такие моменты мы должны поддерживать друг друга, – ну да, а ещё он явно решил, что сможет этим шантажировать Альбуса в будущем.

Скорпиус ни на секунду не купился на эту игру в хорошего брата. Но сомнительные связи Джеймса побеждали.

– Ладно. Без разницы. Мне плевать.

– Супер. Сто пятьдесят галлеонов, пожалуйста.

– Сколько?

***

Альбус изящно приземлился на задницу, по счастливой случайности не пролив ни капли огневиски, и снова приложился к бутылке.

– Эй, народ. Я пришёл к одному важному реч’шению, – он уже достиг определённого уровня опьянения, при котором некоторые согласные оказывают сопротивление. – Жизнь – сложная штука.

Саймон фыркнул.

– Если сравнивать с чем?

– Не-не-не-не, ты не пон’л, – пробормотал Альбус. – Я про любовь. Почему мы усложняем всё этим дерьмом? Зачем это нужно?

– Копни немного глубже, Ал, – отозвался Скорпиус, морщась от обжигающего вкуса огневиски. Превосходного качества напиток совершенно зря растрачивался четырнадцатилетними подростками, которые не имели ни малейшего представления о том, каким должен быть вкус у хорошего виски.

– Любовь слепая, – продолжал Альбус. – И глухая. И тупая. И вообще, блин… дурацкая. Понимаете?

– Так ты любил Мон? – спросил его Саймон.

– Пф-ф-феф. Ну нет. Я что, п’хож на Скорпиуса? – он сделал ещё один глоток из бутылки и утёр рот рукой. – Она мне нравилась. П’крайней мере, я так думал, – он пожал плечами. – Она больше не моя ч’ртова проблема.

– Спорим, мы сможем взобраться на эту тепл’цу? – спросил Джеймс. От него не укрылось, что огневиски очень хорош, – всё-таки, ему этот вкус был более знаком, чем его младшим спутникам. Он с энтузиазмом оглядел тайное убежище мелкого Малфоя. – Выглядит высокой. Держу пари, у нас получится.

– Слушай, Джеймс, – сказал Скорпиус, хлопнув его рукой по плечу, – а ты нормальный. Т’есть, я всегда думал, чт’ ты мудила, потом’что ты вёл себя по-мудацки и издевался над слизеринц’ми.

Хмыкнув, Джеймс отшвырнул пустую бутылку в сторону теплицы, а затем вдруг приобнял Скорпиуса за талию.

– Я вс’гда считал, что ты ничего.

– Что? – у Скорпиуса вытянулось лицо от неожиданного откровения.

– Что? – спросил Джеймс, явно не подозревая, что сказал что-то откровенное.

– У меня возникла отличная идея, – воскликнул Саймон. – Нам нужны мётлы! Готов поспорить, мы бы сейчас потрясно сыграли в квиддич!

Скорпиус выглядел смущённым странным предложением:

– Ты настолько нажрался?

– Да, – ответил Саймон.

Альбус фыркнул:

– Хоть кто-то из нас любит квиддич?

– Нет, – отозвался Скорпиус.

– Не то чтобы, – пожал плечами Саймон.

Джеймс пьяно хихикнул:

– Отец сходит с ума из-за того, что ни один из нас не унаследовал его любовь к квиддичу.

– Ты! – пьяно воскликнул Альбус. – Ты всегда играешь у бабушки и дедушки!

– Это не значит, что мне нравится, – ответил Джеймс, откупоривая новую бутылку. – Если я достат’чно хорошо играю, может, никто не подумает… – он осёкся, не закончив мысль.

Альбус ощутил укол вины. Он точно знал, что хотел сказать Джеймс. Парни, хорошо играющие в квиддич, никак не могли быть геями – по крайней мере, в глазах несведущей общественности. И несмотря на то, что он пьяный слизеринец, Альбус не выдаст большой секрет Джеймса.

– А знаете, мне нравится предложение Джеймса. Давайте залезем на грёбаную теплицу.

– Идёт! – согласился Саймон.

– Не думаю, что это хорошая идея, – возразил Скорпиус. Пусть он был пьян, но цеплялся за остатки благоразумия, прежде чем окончательно сдаться.

– Да ты ссыкло, Скорпи, – усмехнулся Саймон.

– Я не говорил, что отказываюсь, – парировал Скорпиус. – Я сказал, что это не очень хорошая идея. Придурок.

– А вы, ребята, умеете веселиться! Кто бы мог подумать, что слизеринцы знают в этом толк?

Опять. Альбус не стал напоминать, что Джеймс на своих тайных свиданиях уже успел выяснить, как хорошо умеют проводить время слизеринцы. Мерлин, следовать моральным принципам так сложно.

– Трудно это заметить, пока связываешь наши шнурки вместе, да, Поттер? – прохрипел Саймон, взбираясь на стену.

С крыши теплицы открывался впечатляющий вид на озеро. Но ещё больше впечатляло то, что всем им удалось подняться наверх и не убиться.

– Здорово тут, – произнёс Саймон.

– Да-а, – протянул Альбус. – Я умру в одиночестве?

– Да, – синхронно отозвались все трое.

– Без обид, – начал Джеймс, – но ты тот ещё дрочила, и, честно говоря, я не могу себе представить, как вообще Моника Флинт на тебя запала.

– Мерлин, Джеймс, – Альбус усмехнулся. – Прошу тебя, не стесняйся.

– Я всего лишь сказал правду, – ответил тот, вытаскивая из кармана мантии пачку сигарет.

– С каких пор ты куришь? – спросил его Альбус.

Прикурив сигарету, Джеймс крепко затянулся.

– Примерно с тех пор, как отец увлёкся рисованием сисек тёти Гермионы.

– Справедливости ради, великолепных сисек, – вставил Саймон.

– Пожалуйста, хватит, – проворчал Скорпиус. – Она станет моей мачехой. Перестаньте обсуждать её сиськи.

Саймон полностью проигнорировал его просьбу.

– Держу пари, твой отец любит зарываться в них лицом. Я бы так и делал, если бы мне посчастливилось до них добраться.

Скорпиусу пришлось приложиться к бутылке, чтобы стереть из воображения картину, вызванную словами Саймона.

– Хреновый ты друг.

– Так твой отец и правда женится на тёте Гермионе? – спросил Джеймс.

– Снова собираешься припомнить его пожирательское прошлое? Эти издёвки устарели, – сказал Скорпиус.

Джеймс пожал плечами:

– Да, извини. Не знаю, зачем я это делал. Я даже не знаю твоего отца. Всё, что я о нём знаю, это что он… – Джеймс оборвал себя на полуслове, ведь он только что едва не сказал, что мистер Малфой чертовски сексуален.

– Дай-ка мне одну, – обратился к нему Саймон, потянувшись к пачке сигарет. Ко всеобщему удивлению, Джеймс сразу же поделился одной, и Саймон ловко поджёг сигарету – ему это явно было не в новинку.

– Ты будешь, Альбус? Малфой?

– Нет, спасибо, – ответил Скорпиус.

– Не будь пелоткой, Скорп, – сказал Альбус, вытаскивая одну сигарету из пачки.

– Я не пелотка, – отозвался Скорпиус. – Мне просто не нравится запах.

– Пелотки? – спросил, посмеиваясь, Саймон.

Скорпиус закатил глаза.

– Нет, блин, придурок хренов. Это нормальный… запах, – он отвёл взгляд, пряча ладони в карманы мантии, – я думаю.

– Завёл себе девчонку и стал неженкой, – подколол его Саймон.

– Ты спятил? – Скорпиус усмехнулся. – Я всегда был таким.

– Это правда, – сказал Альбус, пытаясь глубоко вдохнуть дым и неизбежно покашливая. – Он всегда был рохлей. Влюблённость мало что изменила.

– Ты любишь Розу? – спросил Саймон.

– Вообще-то, я старался держать это в секрете, дружище, – усмехнулся Скорпиус, глядя в свою бутылку.

– Даже для меня всё очевидно, – вставил Альбус. – Чертовски очевидно, как вы двое друг на друга смотрите.

Скорпиус не мог побороть улыбку, расплывшуюся на его лице.

– Знаешь что? Ты прав. Это не должно быть секретом, – алкоголь бушевал в его венах, заставляя чувствовать себя неуязвимым и подталкивая к краю крыши, чтобы Скорпиус мог закричать в пропасть: – Я ЛЮБЛЮ РОЗУ УИЗЛИ! И МНЕ ПЛЕВАТЬ, КТО ОБ ЭТОМ УЗНАЕТ!

Джеймс вздохнул, ощущая, как алкоголь и прилив гриффиндорской храбрости поднимаются изнутри, и прокричал в воздух:

– Я ГЕЙ!

Скорпиус и Саймон подскочили от неожиданного признания, не зная, стоит им восхищаться смелостью Джеймса или пребывать в неверии. Альбус наблюдал за происходящим с молчаливой гордостью за брата.

– Поздравляю, Поттер. Тебе стало легче? – Скорпиус глубоко вдохнул, готовясь к следующему признанию. – Я ПОТРОГАЛ РОЗУ ЧЕРЕЗ ТРУСИКИ И КОНЧИЛ В ШТАНЫ! И ТЕПЕРЬ Я БОЮСЬ, ЧТО ОБЛАЖАЮСЬ С СЕКСОМ!

– Ни черта, приятель, – усмехнулся Саймон. – Это невозможно. Твой отец – жеребец, раз он справился с профессором Грейнджер. Держу пари, эта хрень генетическая или что-то в этом роде.

– Думаешь? – спросил Скорпиус.

– Я ЛЮБЛЮ ЧЛЕНЫ! – прокричал Джеймс на пике откровенных пьяных признаний.

– Хорош, – поморщился Саймон, – мы уже уловили.

– Я ЛЮБЛЮ БРЕЙДИ, КАЖЕТСЯ, ДА!

– Брейди? – переспросил Саймон.

– Фитча. Не тупи, – отозвался Альбус.

– Ты был в курсе, Ал? – спросил Скорпиус, впечатлённый его словами. – И ничего не сказал?

Альбус пожал плечами:

– Личностный рост, дружище, – Мерлин, как же он был рад, что Джеймс сам всё выложил, – неизвестно, сколько ещё ему удавалось бы держаться.

– Хоть он и злится на меня, – вздохнул тем временем Джеймс.

– Потому что ты придурок? – предположил Саймон.

Джеймс в замешательстве поморщился.

– Что-то вроде. Как ты узнал?

– Нетрудно догадаться.

– Говорит, что устал оттого, что я грублю ему при всех. Но если я не буду, люди начнут задавать вопросы. А так никто и ничего не заподозрит.

– Почему вы оба просто не откроетесь? – спросил Саймон.

Джеймс вздохнул.

– Родители Фитча в порошок его сотрут. А я… ну… – он пожал плечами. – Пожалуй, мне плевать, если люди узнают. Раньше я боялся. Но я чертовски устал всё время прятаться.

Скорпиус не мог поверить, что всё происходящее – реальность. Он на самом деле сочувствовал Джеймсу Поттеру.

– Ну, если ты когда-нибудь захочешь об этом поговорить… – он хлопнул Джеймса по спине, – для того и существуют школьные психологи.

Джеймс повернулся к нему с туповатой пьяной улыбкой на лице и словами:

– А ты, оказывается, нормальный, Малфой, верно? – и приобнял Скорпиуса.

– Эм-м… – тот понятия не имел, как реагировать на поступок бывшего хулигана. – Спасибо?

– Иди сюда, Малфой, – пьяно пробормотал Джеймс.

– Ну хватит. Достаточно признаний на этот вечер, спасибо.

– Я хотел поделиться с тобой ещё одним, Малфой. Оно прямо у меня во рту, – продолжал Джеймс, игнорируя его.

– Ну всё. Хватит. У меня всё хорошо. К тому же мне нравятся исключительно девушки. Груди, вагины, прекрасные женские ножки… никогда не надоест. Особенно если это моя девушка. Я надеюсь.

– Которую ты любишь, да? – пусть Джеймс и был пьян, но чёрт его дери, на главное он обратил внимание.

– Да, – улыбнулся Скорпиус, – которую я люблю.

Саймон шагнул чуть ближе к краю крыши:

– Ваши исповеди выглядели мило, – он прочистил горло. – РАСПРЕДЕЛЯЮЩАЯ ШЛЯПА ПЫТАЛАСЬ ОТПРАВИТЬ МЕНЯ НА ПУФФЕНДУЙ, НО Я СКАЗАЛ СТАРОЙ МЕРЗАВКЕ ЗАВАЛИТЬ ВАРЕЖКУ НАХЕР!

Скорпиус загоготал от признания друга и, едва успокоившись, вновь прокричал собственное:

– Я ЛЮБЛЮ РОЗУ УИЗЛИ!

– Я ЛЮБЛЮ БРЕЙДИ ФИТЧА! – вторил ему Джеймс.

– Я В ХЛАМИНУ! – присоединился к ним Альбус, пытаясь хоть как-то облегчить душу.

– И ВЫ ВСЕ ПРЯМО СЕЙЧАС ВЛЯПАЛИСЬ В ОГРОМНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ! – прервал их исповеди голос снизу.

Голос профессора Лонгботтома.

Вот. Чёрт.

– ВЫМЕТАЙТЕСЬ С КРЫШИ МОЕЙ ТЕПЛИЦЫ, ГОВНЮКИ МЕЛКИЕ!

***

Бранч – самый важный приём пищи за весь день, особенно если этот день выходной и вам совершенно нечем заняться, зато можно позволить себе парочку коктейлей за едой. По крайней мере один раз в месяц Гермиона, Джинни и Сьюзен собирались вместе, чтобы побаловать себя дорогущими пончиками бенье и фриттатой, пропустить по бокалу-другому «Беллини», и это была славная, проверенная временем традиция. На каждой из этих девчачьих встреч Джинни и Сьюзен щедро угощали Гермиону коктейлями – как правило, в тщетных попытках выяснить, каков Драко Малфой в постели. Чаще всего она держала рот на замке, но время от времени подбрасывала кость своим глубоко замужним подругам.

Сегодня же на повестке дня было планирование свадьбы, ещё более запретная для обсуждения, если это вообще возможно, тема в Мире Гермионы. Она была безопасной для обсуждения – но, по мнению Гермионы, в триллион раз более скучная. К тому же сегодня у неё не было никакого настроения.

Желудок скрутило, едва она прикоснулась к еде. Это блюдо она заказывала множество раз, оно было её любимым в этом маггловском ресторане – бейгл с тмином, подкопчённым лососем, домашним мягким сыром, красным луком, каперсами и рукколой под медово-лимонной заправкой. Но сегодня, казалось, её тело сопротивлялось этому сочетанию вкусов. Неприятная студенистая текстура лосося в сочетании со жгучей горечью тмина, кислым привкусом красного лука и солёными каперсами – вся эта смесь заставляла задаваться вопросом, чем вообще ей могло нравиться это блюдо. Перемешать всё в желудке и добавить что-нибудь молочное, сливочный сыр например, – и уже Гермионе должны заплатить за то, чтобы она это съела.

Она с тоской глядела на яйца Бенедикт с жаренной на гриле спаржей, которые заказала Сьюзен. Всего на какое-то мгновение она испытала острую зависть, прежде чем в разуме возникли яркие кулинарные образы того, каким окажется блюдо в действительности. Горячий текучий желток яйца пашот в сочетании с тошнотворной маслянистостью голландского соуса уже не казались аппетитными. Добавить к этой смеси обугленный овощ – и запах и вовсе становится невыносимым…

«Так, забудь. С тем же успехом можно съесть и лосося».

– М-м-м, – пропела Джинни, уплетая свой плотный английский завтрак. – Вы просто обязаны попробовать эти сосиски.

В знак протеста Гермиона инстинктивно прижала салфетку к губам.

«Убейте меня на месте, если эта хрень окажется рядом».

Тем временем Джинни, отхватив щедрый кусок от сосиски, сунула его под нос Гермионе:

– Тебе понравится.

И Гермиону стошнило прямо на месте.

– Ладно, – сморщив нос от отвращения, Джинни незаметно наложила Очищающие чары. – Это чересчур грубая реакция, я всего лишь пыталась поделиться с тобой кое-чем прекрасным.

Очистив воздух заклинанием, Сьюзен склонилась, заглядывая в лицо Гермионы:

– Вопрос глупый, но ты в порядке?

– Всё нормально. Это просто… – ей понадобилась минута, чтобы сконцентрироваться на дыхании и сдержать новый позыв, – это просто стресс.

Джинни ухмыльнулась, испытующе глядя ей в лицо. Случайному свидетелю могло показаться, что она будто бы проверяла свою подругу.

– Что? – спросила Гермиона.

Глаза Джинни искрились озорством.

– Что? – повторила она.

Джинни вдруг бросилась к ней – и схватила за грудь.

– Ай, – вскрикнула Гермиона, – больно же, чёрт побери!

Джинни ещё никогда не выглядела настолько довольной собой, как в этот момент.

– Гермиона, дорогуша. Ты была плохой девочкой?

– Нет. А вот ты – да, балда, – ответила Гермиона, потирая пострадавшую грудь.

– Кстати, твои сиськи в этом топе выглядят потрясно.

– Спасибо за комплимент, но это не даёт тебе права распускать руки. Уверена, Драко и Гарри согласятся со мной.

– Это вряд ли, – возразила Сьюзен. – Думаю, они бы даже расстроились, что не увидели такое.

– Гермиона, – прошептала, наклонившись ближе, Джинни, – хорёк заделал тебе ребёнка?

У умнейшей ведьмы поколения, всё и всегда привыкшей держать под контролем, героини Золотого трио, шампанское пошло носом.

– Точно нет. Это невозможно. Мы с Драко осторожны.

И в тот же момент, как слова были произнесены, Гермиона поняла, что это не совсем верно. В ночь, когда Драко сделал предложение, у них был безумный, жаркий и раскованный секс. Сложно сказать, сколько раз они это сделали, но Гермиона знала одно – они угомонились лишь после рассвета и чёртовой дюжины оргазмов, если не больше. Наверное, больше. Когда они вернулись в дом с пляжа, Драко едва хватило терпения стянуть с неё бикини, не говоря уже о том, чтобы остановиться и вспомнить о противозачаточном заклинании.

– Кажется, мы её потеряли, – произнесла Сьюзен, наблюдая, как Гермиона погружается в зловещие пучины воспоминаний.

– Не хочешь пересмотреть эту догадку, Гермиона? Это так уж невозможно? – спросила Джинни.

Гермиона сглотнула. Затем отпила немного воды.

– Может, и нет, – тихо ответила она.

Сьюзен оглянулась, осматривая ближайшие витрины:

– Может, рядом есть аптека?

– Мне не нужен… – Гермиона громко сглотнула, – тест на беременность, – шёпотом договорила она, словно произносить это громче – плохая примета.

– Ладно, – Джинни бросила салфетку на стол и поднялась с места, покачивая сумочку в руке. – Раз уж ты отказываешься, я раздобуду тест для тебя.

– Нет, Джинни, не нужно. Я чувствую себя гораздо лучше. Правда не стоит…

Но Джинни уже не было.

***

– У тебя там всё хорошо? – позвала Сьюзен из-за двери в кабинку.

– Возможно, я бы смогла пописать, если бы вы обе отлипли от моей задницы хотя бы на секунду.

Джинни присвистнула.

– Обучение подростков уничтожило твои манеры. Ты только себя послушай.

– Заткнись.

Через несколько секунд из-за двери донёсся слабый журчащий звук.

– Отличная работа, Гермиона, – похвалила Джинни.

– Аргрх. Пожалуйста, не могли бы вы обе отойти и дать мне минутку?

– Так ты беременна или нет? – спросила Сьюзен.

– Нужно подождать минуту. Видишь ли, я только сейчас смогла пописать на эту чёртову штуковину, я пока не знаю.

– Гав-гав. Ты либо беременна, либо претерпеваешь медленную, болезненную трансформацию в брайдзиллу¹, – сказала Джинни. – Так или иначе, можно поменьше стервозности?

Гермиона недобро усмехнулась: её взгляд был устремлён на маленькую палочку, которая секунд через тридцать решит её судьбу. Она была абсолютно уверена, что не может быть беременна. Она даже не знала, была ли у неё овуляция в ту ночь, когда они с Драко немного увлеклись. Она не может быть беременна. Абсолютно ни в коем случае не…

Твою ж мать.

_______________________________________________________________

¹Bridezilla (от bride – невеста и godzilla) – невеста-перфекционистка, помешанная на организации идеальной свадьбы. Гугл любезно сообщает, что существует одноимённый американский сериал.

========== Семья ==========

Гермиона лежала без сна в своей комнате. Ей не удавалось заснуть уже несколько часов. Она могла только пялиться в потолок широко распахнутыми, испуганными глазами.

Беременна.

Чёрт побери, она беременна. Профессор Хогвартса. Та, что формирует умы сегодняшней молодёжи – завтрашних лидеров. Залетела, потому что не могла остановиться всего на десять секунд и произнести противозачаточное заклинание. Да она самый настоящий образец зрелости!

Она была готова закричать.

А ещё совершить непредумышленное убийство за коробку имбирных тритонов.

Странно. Они никогда ей особенно не нравились. Но в этот самый момент она была готова съесть тонну этих маленьких пряных печений в форме ящериц.

– Мой ребёнок наполовину змея, – сказала она вслух сама себе. Странно, но эта мысль заставила её расхохотаться. Наполовину слизеринский зародыш, ещё совсем кроха, но уже требует сладостей в форме амфибий.

– Кажется, ты не унаследовал снобизм своего отца.

Гермиона смирилась с тем фактом, что у неё будет ребёнок. Она по-прежнему была в ужасе, это не изменилось. Но, по крайней мере, ей удалось смириться с тем, что через восемь месяцев она станет матерью.