Текст книги "Становление банды: История Густаво "Гасто" Райеса (СИ)"

Автор книги: Мистер Рамон Грин дэ Астри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Стэб!– вполголоса позвал я, чувствуя, как невольно подчиняюсь царившему вокруг торжественному затишью.– Ты самый сильный из нас, будешь вышибалой. А вот и твоя первая цель, видишь?

Я указал на дверь кабинета, виднеющуюся впереди.

– Понял. Сейчас сделаем!

Раза три что есть силы врезавшись в дверь, а потом добавив ещё ногой как следует, Стэб вышиб её к чёртовой матери. Мы осторожно заглянули в кабинет – и тут же отшатнулись: в мгновение ока тишина над нашими головами взорвалась треском пулемётной очереди, и пахнуло ледяным дыханием смерти. Я невольно поёжился – этот звук я узнал бы где угодно. Томпсон!..

– Давайте, твари!.. – орал безумный голос и заходился в ненормальном смехе. – Только суньтесь – я вас живо свинцом нашпигую!..

– Я его отвлеку, – торопливо зашептал я, обращаясь корешам. – А вы кидайте гранату. Пора Крикета отправить к праотцам!..

Трэй аж заскрипел при этом зубами от ярости:

– Отомстим за Бакли!..

Стащив с ноги башмак, я кинул его в дверной проём – и тут же по нему прошлась очередь. Крикет, чёртов сукин сын, слов на ветер не бросал! Впрочем, здесь он облажался:

– Ах ты паршивый гандон!..

Я заорал это исключительно для того, чтобы разозлить охранника Кингза как следует и отвлечь его внимание на себя, а затем стремглав метнулся по ту сторону дверного косяка. В тот же момент пули Томпсона безжалостно искрошили его в щепки.

Расчёт мой сработал как нельзя лучше – Крикет расстрелял весь магазин, и теперь в воцарившейся тишине было слышно, как он потянулся за новым.

«Давай!» – не раздался вслух, но молча отразился в моих глазах этот крик, обращённый к Стэбби, и тотчас же оторванная чека звякнула, падая на паркет, и взрывчатка, описывая в воздухе кривую, полетела в кабинет.

Грянул взрыв. Волна была такая сильная, что все, включая меня, рухнули на пол, судорожно закрывая голову от попадания обломков. Адово пламя прокатилось над потолком, и спине, волосам, ладоням стало обжигающе жарко. Вряд ли Дональд Крикет выжил в этом пиздеце. Скорее всего, его раскиданные кишки мы увидим сейчас, зайдя в кабинет.

– Сюрприз, мазафаки!..

Томпсон, словно смертоносная машина, вновь ожил, и в поле моего зрения успел мелькнуть Крикет – смертельно раненный, весь в крови и с оторванной рукой. Какого… хера?! В помещении четыре на четыре взорвалась ёбаная граната, а он не просто выжил, но и даже не потерял сознание от болевого шока!.. Впрочем, его мгновения были сочтены – ослеплённый, он стрелял куда ни попадя, и Трэю с остальными не составило никакого труда прикончить его метким выстрелом в лоб.

– Собаке собачья смерть! – сказал Стэбби, с ненавистью бросая последний взгляд на изуродованное, искалеченное тело негра.

– Он под коксом был, – сказал кто-то и кивнул на пол, где среди гари валялось несколько опалённых пакетов с белым порошком. – Вот и не чувствовал боли.

Я процедил сквозь зубы:

– В любом случае, пусть катится в чёртово пекло, туда ему и дорога. Пошли.

Спустившись к месту, где было разветвление на два крыла, наши пути с неграми из соседней тачки разминулись – мы пошли налево, они направо. Я, как предводитель, ступал первым, Трэй со Стэбби замыкали процессию, настороженно зыркая по сторонам и прикрывая раненного Педро. После расправы над Крикетом воцарилось некое затишье – комнаты, спальни и залы замка стояли абсолютно пустые. У оружейной мы задержались на некоторое время – через приоткрытую дверь я заметил виднеющееся в полутьме оружие, и поспешил остановить корешей:

– Эй! Давайте заглянем сюда, здесь наверняка есть патроны! Да и новое оружие не помешало бы…

– Гасто, глянь! Это, случаем, не Шмайсер?

– Он самый! Штурмгевер сорок четвертого года… Ты где его взял?

– Тут!

– Дай-ка я тоже себе прихвачу…

Вооружившись таким образом ещё более основательно, мы снова приступили к поиску следов Кингза. Вскоре коридор вывел нас в тупик, кончающийся внушительной по размерам дубовой дверью с тёмно-золотым бронзовым кольцом на цепи вместо ручки. Отперев её, мы увидели каменную лестницу, ведущую в подвал – в глубине его виднелись бочки с кранцами. Без всякого сомнения, это был винный погреб.

– Сдаётся мне, что он именно этим путём ушёл… – задумчиво протянул Педро, потирая пальцами здоровой руки бороду.

– Эй! Эй!

Стэбби порывисто наклонился к полу и поднял с него что-то блестящее – это была золотая запонка, которую, по всей видимости, оборонил Кингз или кто-то из его подопечных.

– Ищем ход! – скомандовал я. – Даю голову на отсечение, он где-то тут.

Трэй хитро подмигнул, после чего выдал:

– Надо дверку отпереть, Кингза пушкой отыметь! Йе!..

…Далеко не сразу нам удалось обнаружить ход. Стэбби, глаз-алмаз, увидел – на одной из полок он заприметил бутылку, на которой пыли было меньше всего, и догадался дёрнуть её с места. В тот же миг каменная плита от стены с глухим звуком отъехала в сторону, и нашему ликованию не было предела – за ней показался какой-то узкий лаз, освещённый масляными лампами.

– Вперёд, скорее!..

Тоннелю, казалось, не будет конца. Мы бежали уже с минуту, и я чувствовал, как не только сам, но и товарищи мои задыхаются – от тяжёлого, спёртого воздуха, от вони горелого масла, от сырости кругом. В военные годы мне и Педро доводилось, конечно, совершать дальние марш-броски, так что к этому делу мы были привыкшие, хоть и не любили этого никогда, но зато остальным нашим корешам, не служившим в армии, наверняка пришлось туго. Впрочем, пытка каменным мешком скоро кончилась – примерно через четыре минуты впереди забрезжил слабый свет, и мы, не сбавляя темпа, одним махом взлетели по винтовой лестнице и выбрались наконец – второй уже раз за день! – на улицу, на свободу!

– Опоздали!.. – в отчаянии простонал я.

Кингз, эта проклятая ненавистная сволочь, был всего в сорока метрах от нас – и недосягаем!.. Он насмехался над нами, стоя на своей белоснежной яхте, которая уже успела развести пары и, поднимая бушующие буруны и водовороты, спешно отходила от причала. Ясное дело, мы кинулись вдогонку, но мы могли теперь сделать?..

– Чёрт!..

В бессильной ярости я остановился и прицелился, намереваясь хоть напоследок наподдать этой твари в прилизаном барском костюме, как вдруг Трэй затряс меня за плечо с такой силой, словно он был умалишённый:

– Гасто, гляди!.. – заорал он мне прямо в самое ухо. – Катер!..

– Где, где катер?..

Я даже не заметил, как из-за ближайшего к нам мыса уже летел, словно белая стрела, крохотный катерок, и не прошло и минуты, как он причалил к пирсу, и нас обдало морской пеной и шквалом брызг. Я остолбенел – на борту катера были Ройси, ОуДжи… Мэри?!

– Что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказалась?!

– Потом! – отмахнулась Мэри, силясь перекричать рёв мотора. – Залезайте скорее, пока он не отъехал слишком далеко!..

Без лишних слов мы запрыгнули на катер, и ОуДжи, стоящий за штурвалом, втопил газ. Наше судно во всю прыть помчалось в погоню за Кингзом.

– Как же вы прознали?..

– Мы дождались, пока грянет взрыв! – срывающимся на ветру голосом заорал мне Ройси. – Глядим – сцену раскурочило будь здоров, объекта Кея, или кто бы это там ни был – размазало по всему театру! А тут Мэри!.. Откуда появилась – мы даже и не заметили! Прыгнула к нам в машину, я с вами, мол – и упёрлась, и ни в какую!.. Педро по рации сказал, что вы к какому-то особняку свернули…

Расталкивая всех, вперёд протиснулся совсем ещё юный парнишка, и я остолбенел, узнав его:

– Лонг… Дэк? Так ты ж погиб! Тебя собаки разорвали!

– Как видишь, живой! – белозубо рассмеялся он. – Да, когда этих тварей спустили, одна как раз помчалась на меня. Я, значит, наутёк. Вижу краем глаза – рация валяется. Я догадался, что это Педро потерял, искать потом будет, ну и подобрал… Еле-еле от собаки оторвался. Пока бежал, заблудился. Вышел на берег, гляжу – там яхта, а на ней возня какая-то… Ну, я перетрухнул, нажал что-то там на рации, вызвал ОуДжи…

– Молодец, рядовой!

– Если б не Лонг Дэк, хрен бы мы вас нашли! – вставил из-за штурвала ОуДжи.

Мэри его нетерпеливо перебила:

– Я прям как сердцем чувствовала, Гус!.. Ты ушёл из дома, наказал мне дожидаться… А я не могу! Тревога меня съедает, ну, я и не выдержала – тихонько сбежала за тобой следом, подсмотрела, как ты садишься в машину, поймала такси – и за тобой…

– Да ты с ума сошла! – закричал я. – Это же опасно!..

– Трепаться, когда почти настигли Кингза – вот что опасно, амиго! – прервал мою тираду Педро и протянул мне «кошку». – Щас мы к нему приблизимся, тогда кидай! Эх, Гасто! Помнишь старые добрые времена?..

– Помню, братан, помню! Но такого – что-то я не припоминаю, чтобы мы с тобой фрицев на лодке доставали!..

Двухэтажная, класса «люкс» яхта Кингза была куда тяжелей и двигалась куда медленней, чем наш юркий и маленький катер. Но зато на стороне противника была грозная сила – пулемёт, который мигом открыл огонь, стоило нам только начать опасное сближение.

– ОуДжи, заходи сбоку, там он нас не достанет!..

– Ну, с Богом, амиго!

Трэй незаметно сунул мне в карман осколочный «подарок» – гранату, и я пошёл. Размахнувшись как следует и стиснув челюсти от напряжения, я одним уверенным и отточенным движением зацепил «кошкой» катер.

«Есть!»

Чувство было такое, словно я опять попал на боевые учения – быстро-быстро перебирая пальцами по верёвке и помогая себе бёдрами, я меньше, чем за полминуты миновал опасное расстояние, отделяющее наш катер от яхты Кингза, и перемахнул на палубу.

И тут же началось – дверь каюты сбоку распахнулась, и навстречу мне прыгнул вооружённый Кольтом бандит. Ба, да это же тот самый техасец, которого я видел в борделе и который застрелился на наших глазах!.. Ничего, я пустил ему короткую очередь от бедра. Детище Хуго Шмайсера привычно ударил отдачей в плечо, и все три выпущенные пули точно достигли своей цели – головорез упал, неловко опрокидываясь на спину, и ярко-красная кровь окропила деревянную палубу. Я рискнул, подошёл всё-таки к техасцу вплотную и на всякий пожарный всадил ему контрольный выстрел в переносицу. Теперь-то он точно мёртв, актёр херов.

На выстрелы сбежалось ещё несколько человек, и я их тоже расстрелял, прячась при этом за барной стойкой. Одного я снял гранатой, и он свалился за борт, весь нашпигованный осколками. Кажется, это был штурман, потому что теперь в стеклянной рубке никого не было – рулевой штурвал свободно качался из стороны в сторону, по мере того, как корабль на полном ходу носом врезал встречные валы. Яхта осталась без управления.

– Кингз!.. Ну где ты, сучий потрох?! Вылезай, всё равно ведь достану!..

В недра корабля я лезть не решился – слишком рискованно, да и глупо. Бежать-то Кингзу всё равно некуда, на яхте посреди моря-то!

Неожиданно моё внимание привлекла дымовая шашка – она вылетела из каюты, и, прежде чем я успел что-либо предпринять, со стуком ударилась о доски. Палубу с шипением заполнил густой непрозрачный дым.

– Бросай эти фокусы, придурок! – запальчиво крикнул я в воздух, всем корпусом поворачиваясь в поисках невидимого врага. – Ветер здесь крепкий, так что всю эту херню мигом сдует! Вылезай!..

– Сдохни!..

Слишком поздно я почуял подозрительное движение справа от себя за стойкой и обернулся туда. Выстрел, затем второй. Уши заложило, и я охнул, оседая на колено, инстинктивно хватаясь за место, куда угодила пуля – в правый бок, где печень.

Действуя машинально, я вдавил курок, и длинная свинцовая очередь строчкой прошила туловище Кингза навылет. На безукоризненном, с иголочки сшитом светлом костюме алыми пятнами выступила кровь, много крови – я насчитал минимум пять пулевых отверстий, два из которых должны были смертельными. Что произошло потом, я уже не помнил – сознание покинуло меня в тот самый момент, когда откуда-то вновь прогремели выстрелы, а затем яхта, ударившись боком о гигантский вал, идущий прямо со стороны открытого моря, накренилась и перевернулась, похоронив всё живое, что находилось на её борту. Мир сомкнулся сплошною стеной воды, и всё дальнейшее поглотила тьма.

Шесть дней спустя

– Гасто!.. Гус!..

Чей-то жалобный плач разбудил меня, и я медленно, нехотя открыл глаза. Смутно знакомое место – низкий потолок, тумбочка у кровати, подвал… И чьё-то до боли знакомое, милое родное лицо – с узким подбородком, копной кучеряшек и заплаканными каре-голубыми глазами...

– Мэри…

–Очнулся, очнулся, маленький! Чш! – она приложила палец к моим губам. – Тебе нельзя много разговаривать! Я сейчас позову доктора Рена, он тебя осмотрит…

– Долго я был в отключке?..

–Неделю почти. Мы нашли тебя на берегу, ты уж не дышал… – Мэри не удержалась, всхлипнула. – Я думала, ты утонул! Доктор Рен, считай, тебя с того света достал!

– Где Кингз?..

– Мёртв, мёртв он! Все мертвы! Так по новостям сказали. Всё кончено, дорогой!

–Э, нет, Мэри, – усмехнулся я непослушными губами. —Война никогда не кончится…

====== Эпилог ======

…С момента последних событий прошёл ровно год.

В день суда над Густаво Райесом, больше известного среди жителей Локэша как «Гасто», уже с раннего утра к зданию мэрии начали подтягиваться люди. Шли близкие товарищи Гасто и члены его банды; сочувствующие люди, которые знали его историю и историю гибели Рамоны, Самуэля и Реймонда Райесов; репортёры и журналисты всех мастей, почувствовавшие жажду сенсации и наживы; равнодушные, но ко всему любопытные зеваки. Полиции пришлось оцепить несколько примыкающих к зданию мэрии улиц, чтобы не образовалась давка.

В девять часов под конвоем привезли и самого обвиняемого – представители прессы набросились на него, словно неистовая стая голодных шакалов. Щёлкая фотовспышками и пытаясь протиснуться вперёд со своими микрофонами, они орали со всех сторон:

– Мистер Райес, одно слово!..

– Как вы прокомментируете произошедшее?..

– Правда ли это, что это вы убийца?..

Но угрюмые, свирепые полицейские уже оттесняли беснующуюся людскую массу назад, и Гасто, одетый в тёмно-синюю робу, спокойно прошагал в здание.

Внутри было многолюдно и душно. Гул от сотен голосов разом стих, когда хлопнула входная дверь, и взгляды всех присутствующих так и впились в новоприбывшего чернокожего мужчину. Но и здесь он повёл себя с достоинством – не оборачиваясь ни на кого и ступая твёрдо, он в сопровождении конвоя занял своё место и стал терпеливо ожидать судью.

Тот не замедлил явиться – сухой, высокий и поджарый, он прошуршал в своей чёрной с белым воротничком мантии за кафедру и оттуда бесстрастно огласил:

– Прошу всех встать. Суд идёт.

Заскрипели скамьи, затопали десятки ног, а затем воцарилась тишина. Кто-то неловко кашлянул.

– Садитесь. Мы начинаем судебный процесс. Мистер Райес, – судья сразу обратился к обвиняемому, глядя на него пустым, ничего не выражающим взглядом, и чеканя каждую свою фразу сухо и монотонно, скорее напоминая голосом телефонограмму, нежели живого человека. – Вы знаете, в чём вас обвиняют?

– Да, сэр. Незаконное хранение оружия. Что мне грозит?

– Это решит суд присяжных. Вы отмеченный наградами офицер и ветеран, и мы это также примем во внимание. У вас есть что-нибудь ещё добавить?

– Да, сэр! Я человек простой, но те проблемы, с которыми мне довелось столкнуться, были вовсе не для простых людей. Мне угрожали. Меня хотели убить, как и моих родных. Я был вынужден прибегнуть ко второй поправке, Боже да храни Америку! У меня всё.

… Гасто получил семь лет.

Год и три месяца прошло с момента падения империи Кингза. Несмотря на долгие юридические мытарства, протоколы, допросы свидетелей и улики, вина Густаво «Гасто» Райеса за убийство Кингза, а также за организацию собственной преступной группировки не была доказана. Однако полицейским удалось найти у него в доме оружие, и суд счёл это нарушением закона.

Приговор свой Гасто встретил спокойно. Главное, что своего он добился – Кингз убит, а семья отомщена.

Всё время заточения Гасто в тюрьме его товарищи, Трэй и Стэбби, не теряли времени даром. Мудро и слаженно управляли они бандой, готовясь к тому, что когда лидер её выйдет из тюрьмы, он получит группировку, сильную как никогда.

Готовились к дню освобождения Гасто и враги. Подрастал сын от Дональда Крикета, Клайв Крикет, который горел яростью и жаждой отмщения за отца. Не пройдёт и несколько лет, как он соберёт группу пацанов в Крэблвуде, а затем, взяв себе прозвище «СиКей», станет самым заклятым врагом Грейп Стрит.

Сменялись годы, кровавые сороковые ушли, уступив место холодным пятидесятым. Появлялись на свет и исчезали банды, приходили и умирали люди, но одно оставалось неизменным – война.

Конец.