Текст книги "Становление банды: История Густаво "Гасто" Райеса (СИ)"

Автор книги: Мистер Рамон Грин дэ Астри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Трэй хохотнул:

– Ну и ну! Хорошо ещё, что живой остался!

– Это точно! – согласился Стэб.

Так, виляя за фургоном по узким улочкам, мы попетляли с четверть часа и наконец затормозили у неприметного трёхэтажного здания, сильно напоминающего среднего пошиба отель. Вывеска на нём недвусмысленно намекала, какого рода услуги тут собрались предоставлять: «Джентльменский отель. Эскорт-услуги. Постоянным клиентам – скидки!»

Я даже сплюнул, глядя на эту мерзость. Вот, значит, как это называется? Ничего, сейчас мы покажем этому ублюдку-хозяину и его шестёркам, почём фунт лиха!

Вкидывая ярко-алую бандану на лицо и сверкая чёрными, как смоль, глазами, Трэй с полпинка распахнул дверцу машины, щёлкнул затвором, задиристо обернулся на нас со Стэбби и крикнул:

– Ну чё, ниггеры, постреляем?!

И открыл шквальный огонь по фургону.

В ту же секунду дверцы того распахнулись, и оттуда начали палить по нам – вооружённый дробовиком коренастый латинос в чёрной куртке с пассажирского сиденья, а рядом с ним – тощенький, но чрезвычайно дерзкий азиат, то ли ради выебонов, то ли взаправду стреляющий с двух рук, по-македонски.

Вскипев яростью, я что есть силы вдавил спусковой крючок и почувствовал, как автомат в моих руках зашёлся, будто в лихорадке. В ту же секунду очередь прошила азиата справа, и он, завопив было, но тут же смолкнув, уронил оружие, а спустя мгновение ничком повалился и сам. Грохот от выстрелов прокатился по всему кварталу, и мне заложило уши. Острый запах от сгоревшего пороха неприятно ударил в ноздри.

– Давай, давай!..

Стэбби снял второго бандита, и мы на миг укрылись за машиной, чтобы перевести дух и перезарядиться. Только сейчас я смог расслышать, как слабый женский крик доносился из металлической коробки фургона, стоящего впереди.

– Всё, что ли?..

– Как же! – злобно зарычал Трэй и поморщился.

– Ты ранен?

– Да, зацепили маленько… Из отеля шмаляют…

– Щас мы их оттуда выкурим! – мстительно сказал Стэб, но тут же сменил тон на обеспокоенный, увидев кровь на штанине у приятеля: – Слушай, надо бы тебя к доктору… Вон сколько кровищи натекло…

– Ничего, пару дробин всего… – Трэй криво растянул непослушные губы в подобие улыбки. – Как там? «Шрамы украшают настоящего мужчину»… – и тут же не выдержал, выдал в своей коронной манере: – Вот словил маслину Трэй, будет привлекать блядей!

– Дай-ка я тебя осмотрю!

Я был на войне, так что кое-какими навыками полевой медицины я обладал. Разорвав ткань, куда угодила пуля, я внимательно осмотрел место попадания и резюмировал:

– Картечью зацепило. Сейчас наложим повязку, а потом тебя надо будет срочно к доктору, он пулю достанет.

– Да ладно тебе, Гасто! – начал отнекиваться Трэй. – Опять ты начинаешь! Это же всего лишь царапина!

– Не спорь!

Туго перебинтовав ногу товарищу, мы со Стэбби отволокли его в укрытие, а сами затаились за фургоном и стали думать, как бы нам замочить оставшихся в отеле бандитов.

– У меня гранаты есть, – зашептал Стэфан.

– Не доверяю я твоим гранатам…

Стэбби не на шутку рассердился:

– Да ладно тебе! Что ж теперь, ты тот случай до самой старости припоминать мне будешь?!

– Да ладно, я пошутил! Короче, план таков. Ты кидаешь гранату, я расстреливаю всех, кто остался.

Так мы и поступили.

Едва стоило прогреметь взрыву, выбившему все стёкла на первом и втором этажах, как из главного входа выбежали двое единственных выживших китайцев – белых, как полотно, и сплошь в крови. Я добил их двумя меткими выстрелами.

В ту же секунду опять послышался слабый женский крик со стороны фургона.

– Не бойтесь, дамы, мы не будем убивать вас!

Я быстро обшарил убитого латиноса, нашёл в одном из карманов его чёрной куртки ключ и отпер наконец кузов.

Внутри оказалось семь девушек, насмерть перепуганных. Они сидели, забившись в угол, и расширенными от ужаса глазами взирали на нас со Стэбби.

– Мы не будем вас убивать! – как можно более дружелюбно повторил я и в знак добрых намерений передал оружие товарищу, а сам поднял вверх руки. – Мы пришли освободить вас!

Девушки были разные, подбираемые, по всей видимости, по предпочтениям для всех видов клиентов – высокие и низенькие, худые и толстушки, негритянка, азиатки, европейки и даже одна индианка. Убедившись, что мы и в самом деле не собираемся причинять им ничего плохого, они загалдели разом, неуклюже лепеча слова благодарности и причитая. Мы со Стэбби опешили, заслышав иностранную речь – видать, отель был каким-то элитным, раз товар сюда везли аж с самой заграницы. Но один язык, английский, я узнал безошибочно, как любой американец.

– Поверить не могу, мы спасены!.. Слава Богу!..

Рассеянно я обернулся на голос… и в ту же секунду замер, застыл на своём месте, словно громом поражённый. Одна из девушек, негритянка, которая сидела ближе прочих к выходу из фургона – маленькая, хрупкая, словно девочка-подросток, зябко ёжилась, обнимая себя за голые худые плечи, и испуганно смотрела куда-то мимо меня – на сухую землю, где в лужах крови лежали убитые в перестрелке бандиты. Мы встретились с нею взглядами, и моё сердце сжалось – её чудесные лучистые глаза, карие с голубыми вкраплениями, выглядели усталыми и заплаканными. Остальные мелочи я подмечал уже на каком-то автомате – миловидное личико с узким подбородком, пухлые, как у всех негров, губы, копна пышных кучерявых волос…

Из ступора меня вывел голос Стэбби:

– Слушай, homie, куда их? Замёрзнут ведь, октябрь на улице… Вон у них обогреватель стоит!

– Думаю, надо их отвести в мотель куда-нибудь, чтоб подешевле, – я очнулся и тряхнул головой, прогоняя наваждение окончательно. – Первое время там будут жить, а дальше уже освоятся… Рядом с домом Трэя, слышал, вроде как есть дешёвый мотель…

Стэбби скривился:

– Это ночлежка для бездомных-то? Хорошо местечко!

– А ты куда предлагаешь?

– Ну, не знаю…

– Не надо нас в ночлежку! – вмешалась негритянка, которая, оказывается, внимательно слушала наш разговор. – Там бомжи и наркоманы, а мы всё-таки девушки, к тому же беззащитные! Я поговорю с Василикой и Джией, может быть, нам надо обратиться в полицию или в посольство – чтобы нас отправили на родину…

– А ты сама откуда?

– Я местная, – девушка улыбнулась, но, заметив, как изумлённо вытянулись при этом наши со Стэбби лица, не выдержала, рассмеялась и смущённо прикрыла рот ладонью.

– Вот те на!.. А как же так получилось?..

– Я родилась в Локэше, – объяснила негритянка. – А потом мне пришлось уехать, меня похитили… В общем, долгая история.

– Ясно… Короче! – я окончательно взял себя в руки и наконец сумел придать тону достаточной, почти командирской, сухости. – Скажи остальным девушкам, пусть садятся в машину, мы отвезём вас в город, в посольство или куда там, как скажете. А мы пока сгоняем, проверим, всех ли добили сволочей, которые хотели продать вас в рабство.

– Ладно!.. Скажите, как вас зовут? Мы ведь даже не представились друг другу!

– Это Стэфан, – я кивнул в сторону своего товарища, и тот миролюбиво заулыбался, козыряя всем присутствующим в фургоне. – А я Густаво Райес. Можно просто Гасто. Или Гус.

– Понятно… А я Мэри Чэйрбёрд! – негритянка снова одарила меня белозубой улыбкой, а затем отвернулась и стала что-то вдохновенно втолковывать сидящим позади неё притихшим девушкам – те слушали, затаив дыхание.

Закончив созерцать эту картину, я тоже отвернулся и обратился к товарищу:

– Пошли, homie, покончим уже с этим дерьмом!

Сказано – сделано.

Ворвавшись в бордель и, аккуратно обходя мёртвых китайцев, мы вдоль и поперёк прочесали все этажи, но, кроме единственной запертой комнаты наверху, больше ничего подозрительного не нашли.

– Кажись, правда всех замочили! – шепнул Стэб.

– Да, похоже.

– Только дверь эта блядская мне покоя не даёт! Гасто, давай так – я её выбью, а ты позырь, чё там, окей?

– С каких пор ты это успел затесаться в ряды невъебенных тактиков? – удивленно поднял брови я.

– От тебя набрался, небось! Фронтовик!..

Дверь сдалась после двух мощных ударов, которые обрушил на неё Стэфан, и я с оружием в руках наперевес осторожно заглянул внутрь помещения. Это оказался роскошный кабинет, заставленный дорогущей мебелью из красного дерева, с бело-золотистыми обоями и сверкающей хрустальной люстрой, сталактитами свисающей с потолка. Я вздрогнул, неожиданно заметив хозяина – пожилого бизнесмена в костюме, в шляпе и с галстуком, завязанным на техасский манер. Он стоял у портьеры, устало опираясь на край стола, и немигающим, словно у змеи, взглядом наблюдал за нами.

Стэбби разом насторожился – вскинул в руках автомат, прицелился и щёлкнул затвором:

– Эй, ты! Руки вверх! Бросай оружие!

– Я слышал взрывы и стрельбу, – оставив его реплику без ответа и хладнокровно, словно речь шла о чём-то обыденном, ответил мужчина с сильным техасским акцентом. – Славно поработали, сукины дети! Довольны?..

– Эй, я тебе сказа…

– Да и я сам хорош! – перебил техасец. – Начать бизнес – кто бы мог подумать! – с узкоглазыми мартышками, которые продадут и подставят тебя, как нехер делать! Только настроился на работу, а тут – на тебе! – уже заявились чёрные и разнесли всё к такой-то матери! А, к чёрту!

Я даже слова вставить не успел, как мужчина с неожиданным проворством выхватил у себя из-за пазухи револьвер. Грешным делом у меня промелькнула в голове мысль, что мужик собрался нашпиговать нас со Стэбби свинцом, но судьба распорядилась иначе.

– Боже, храни Америку!!.. – запальчиво выкрикнул техасец, засунул ствол себе в глотку и нажал на спуск.

В ту же секунду его голос потонул в грохоте выстрела, прокатившемуся по кабинету, и резкий запах сгоревшего пороха, палёной крови и приторно-тошнотворная вонь от вышибленных из черепной коробки человеческих мозгов ударили мне в нос. Стэбби брезгливо скривился и сплюнул:

– Однако!.. Впрочем, собаке собачья смерть.

– Давай обыщем тут всё, – предложил я. – Вон сейф в углу. Может, внутри что есть.

Ключ от сейфа нашёлся тут же, в одном из карманов жилетки самоубийцы. Прихватив заодно и револьвер, валяющийся на полу (заложим потом в ломбард!), мы со Стэбби взломали сейф и разочарованно выдохнули – там лежала всего тысяча долларов, не больше.

Возмущению моего кореша не было предела:

– Чё так мало-то? Стоило так жопу рвать!

– Слышал, что этот придурок сказал? Бизнес толком не успел начать, а тут мы!..

– А, ну да, забыл уже, чёрт…

Выйдя обратно на улицу, мы направились к своей машине – там уже вовсю творилось нечто невообразимое. Наш дружище Трэй, неловко подволакивая раненую ногу и против обыкновения больше взъерошенный и возбуждённый, что-то увлечённо говорил освобождённым девушкам и махал руками, по всей видимости, пытаясь их успокоить, но вместо этого больше устрашал их своим растрёпанным видом и резкими движениями.

– Эй, dog, что тут у вас?

– Да не понимают! – воскликнул Трэй с отчаянием в голосе. – Я им говорю – в фургон идите, а они столпились тут, и ни с места!

– Мы мёртвых боимся! – пропищала Мэри. – Особенно Джия.

– Да чё их бояться?! Они же не кусаются, мать их…

Заслышав это, девушки так и завыли от ужаса, а одна, по виду похожая на немку, перекрестилась и вознесла короткую молитву к небу.

– Так, хватит! – рассердился я. – Мэри, что вы там решили?

– Нам надо в посольство. Джия из Индии, Василика…

– Стэбби, – я обернулся к товарищу. – Отвезёшь? А я давай Трэя к доктору…

– Вот ещё! – недовольно запротестовал тот. – Я тоже хочу в посольство, к девчонкам!..

– Да брось, тебе там явно будут не рады!

– Девочки старине Трэю всегда рады, а, крошки? – с этими словами мой белобрысый кореш напоследок подмигнул компании ещё разок и, горестно вздохнув, с явной неохотой полез в машину.

Стэб отвёл девушек к фургону, и рядом со мной осталась лишь одна Мэри – она зябко поёживалась под сырым осенним ветром, но никуда не уходила, лишь нерешительно переминалась с ноги на ногу.

Я встревожился:

– Ты чего? Почему не идёшь за остальными?..

– Некуда идти, – тихо ответила Мэри.

– Ах да, я ведь забыл, что ты местная… Прости…

Глядя на неё – озябшую, вздрагивающую от холода, я почувствовал себя ужасно виноватым. Не мог я её так оставить!..

– Слушай… – меня вдруг осенило. – А поехали ко мне? У меня всё равно в квартире комната пустует, можешь там пожить какое-то время…

Девушка подняла голову и с каким-то странным выражением поглядела мне прямо в глаза. Чуть заметная усмешка тронула её губы:

– Ну, если ты не против…

– Конечно, не против! – горячо возразил я, почему-то чувствуя вдобавок к своему смущению ещё и стыд, будто я ляпнул что-то плохое. – Ты ничего не подумай… Просто как же так? Не по-человечески…

– …Чё вы там застряли? – донеслось возмущённое из машины сзади. – Гасто! Сам говорил, что меня надо скорее к доктору, а теперь, видимо, хочешь, чтобы я тут кровью истёк!

– Пошли, – сказал я и тронул Мэри за руку.

…Ехали мы молча. Ведущий по радио объявил девять вечера, а затем заиграла музыка – спокойный, мелодичный блюз. Трэй, сидящий на пассажирском месте сбоку от меня, мрачно взирал на то, как на горизонте кроваво-красной полоской догорал закат, а мимо проносились знакомые окрестности Хобокена, Чайна-тауна и Спарклтона. На перекрёстке, ведущем в Локэш, наши пути со Стэбби, который управлял фургоном и вёз освобождённых девушек в посольство, разминулись, и я прибавил скорости – надо было скорее доставить раненого Трэя к доктору Рэну. Покончив с этим, я впервые за весь вечер наконец-то решился заговорить со своей спутницей – при Трэе я как-то стеснялся это сделать.

– Поверить не могу, – я кашлянул, пытаясь скрыть неловкость от явно затянувшейся паузы. – Что ты, Мэри, из Локэша. Вот ведь судьба занесла, да?..

– Да, – эхом отозвалась девушка.

– Ты говорила, что переехала отсюда?..

– Да, мне было два года, когда отец принял это решение, – Мэри помолчала, собираясь с мыслями. – У него был бизнес, причём довольно прибыльный. Он держал табачную лавку.

– Вот как…

– Да. Это бесило наших менее преуспевающих белых конкурентов. Как мне потом рассказывал папа, эти люди всячески пытались ставить палки ему в колёса, а потом и вовсе обвинили его – мол, и лавку незаконно держит, и алкоголем барыжит в обход закона... А один мудак и вовсе сказал, что папа извращенец – якобы показывал непристойные вещи малолетней дочке покупателя, когда тот зачем-то отвернулся. В общем, плюнул отец на всё это дело, собрал нас с мамой и эмигрировал во Францию – в провинцию Шампань, устроился разнорабочим на виноградниках…

Чем больше говорила Мэри, тем горестнее и мрачнее делалось её лицо:

– Отец тогда даже и представить себе не мог, какую страшную ошибку совершил. В тридцать девятом пришли нацисты, а уже через год наша страна позорно капитулировала. Всех евреев, цыган и негров – словом, всех «недолюдей» немцы начали арестовывать и ссылать в концлагеря. Моих родителей тоже арестовали – прямо посреди ночи пришли… Не знаю, каким Божьим чудом мне удалось сбежать. Меня приютили соседи, французская семья, которые потеряли в войне обоих своих сыновей. О жизни в те годы даже вспоминать страшно. Есть было нечего, траву варили, чтобы не помереть с голоду. Уже под конец войны приёмные мои родители погибли – отца убило снарядом в поле, мать надорвалась на заводе… Дядя выгнал из дому, полгода пришлось жить, где придётся. Но это ещё ладно, куда ни шло – не успела война закончиться, а для меня наступила новая беда – поймал какой-то урод, продал за границу за большие деньги… Стала я кочевать по борделям – в Турции, в Иране, в Китае… Потом меня выкупили Триады. Посадили к остальным девушкам, таким же несчастным, как я, и на корабле отправили в США – наверняка к очередной похотливой твари, у которого денег куры не клюют.

Сердце моё обливалось кровью. Третий круг я уже наворачивал по кварталу, но даже не замечал этого – в глазах моих стояли слёзы, и страшные картины войны, которые довелось когда-то видеть и мне самому, обрывками проносились в памяти.

– Знаешь… – мой голос раздался неожиданно хрипло. – Ты не переживай. Главное, что всё это позади…

– Если бы не ты, Гус, – тихо отозвалась Мэри. – Не видать бы мне больше свободы.

Я стиснул зубы.

Машина наша мягко притормозила, и я глухо бросил:

– Ну, вот мы и дома…

…Наскоро состряпав кой-какой ужин, я извинился перед Мэри, а сам отлучился в чулан – мне позарез нужно было срочно успокоиться, к тому же, я хотел порадовать свою гостью бутылкой доброго виски двадцатилетней выдержки, которую я припрятал на особенный случай. Сегодня как раз был такой.

Вернувшись на кухню, я застал Мэри с абсолютно чистой тарелкой – вся еда, что была выложена на ней, была съедена до последней крошки.

– Прости, нас почти не кормили все эти дни…

– Ты что, не надо извиняться! У меня ещё сэндвичи… вот… – я неловко хлопотал у холодильника, выгребая всё, что было внутри – сыр, яйца, пару подсохших корок хлеба и даже сухари к пиву.

Накормив и напоив до отвала Мэри, я решил выпить сам. Виски ударило мне в голову после первого же шота – реальность поплыла, стала приглушённой и неявной, словно мутная вода. Разговаривая, мы с Мэри переместились в район дивана – девушка потом ещё долго плакала, уронив голову мне на грудь и пьяно вытирая слёзы, делясь такими подробностями из своей жизни, которые ни один человек на ясную голову не осмелился бы произнести вслух. Она что-то лепетала о благодарности, о награде, и вдруг я ощутил на своих губах её поцелуй – солёный и влажный от слёз.

Мы занимались с Мэри любовью – долго, исступлённо, после чего обессиленно рухнули на диван и сразу же отключились. Я сам не заметил, как веки мои смежились, сознание провалилось в небытие, и я уснул.

====== Глава XVI “Мэри” ======

Глава XVI. Мэри

Я лежал на диване в гостиной и ловил себя на мысли, что сейчас, в эту самую минуту я абсолютно счастлив. Это было странно, ведь, казалось бы, совсем недавно я потерял семью и лучшего товарища, а последнее время вёл войну с целой бандой, и меня нередко терзали угрызения совести, что я сам ничем не лучше тех бандитов, с которыми воюю. Однако врать я себе не умел, да и не мог отрицать того факта, что было на самом деле – я был счастлив. Более того, мне казалось, будто вместо семьи, которую я потерял, я обрёл новую. Заново обрёл родного человека.

Мэри.

Она лежала рядом со мной на диване, доверчиво уткнувшись в моё плечо худеньким личиком с пухлыми губами, чуть вздёрнутым носиком и копной пышных кучеряшек. Мы вместе, не отрываясь и молча, смотрели телевизор.

Это было невероятно. У меня в жизни никогда не было не то что телевизора – многих вещей, куда более дешёвых и необходимых в хозяйстве! Но я купил его в одночасье, сам не зная, зачем – наверное для того, чтобы порадовать Мэри. Телевизор был дорогой. Он стоил целое баснословное состояние – добротный автомобиль новейшей сборки и то обошёлся бы мне дешевле, чем это чудо техники со здоровенным корпусом и маленьким кинескопом. Конечно, он был не настолько крут, как личный кинозал, который я мельком как-то раз увидал у Эльвирреза, но тоже ничего.

По экрану мелькали картины времён Первой Мировой. Мозг на автомате отметил, что всего полчаса назад в эфире показывали балет, но тут же эта мысль ушла, уступив место другой, более захватывающей меня.

Чувство, испытываемое мною в эту самую минуту, было столь ново, столь непривычно, что я пребывал в растерянности, и в то же время в каком-то томительном и необычайно приятном состоянии. С одной стороны, я, пожалуй, сглупил. Странно было пускать к себе незнакомую бабу чуть ли не с улицы и показывать ей нычку с деньгами. Правда, я всё же потом перестраховался и поспрашивал старожилов с района. И действительно, оказалось, что лет шестнадцать назад был такой негр, которого преследовали, и он свалил из Штатов куда-то в Европу. Словами не передать, какую радость и облегчение я испытал – получается, Мэри меня и впрямь не обманула!..

– Гус!..

Я вздрогнул, разом возвращаясь из всех своих дум к реальности, и столкнулся взглядом с Мэри. Она улыбалась, глядя на меня своими большими и чистыми глазами, и в глубине их я как будто разглядел игривую, лукавую искорку.

– Знаешь, я тут тебя спросить хотела…

– О чём?

– Только не сердись! – тут она заливисто, колокольчиком рассмеялась, и сердце моё вновь сладко и томительно сжалось. Вот ведь хитрая! Как я вообще могу на неё сердиться?..

– Ты научишь меня обращаться с пистолетом?

Услышав это, я аж ушам своим не поверил. Вот уж никак не ожидал подобного вопроса!

– Зачем?..

– Разве ты не хочешь, чтоб я могла постоять за себя?

– Но зачем, если рядом всегда есть я?

– Ты прав, Гус, – Мэри глядела на меня по-прежнему мягко и ласково, но я чувствовал – так просто она не сдастся. – И не прав. Ты со мной рядом не всегда, это во-первых. Даже не думай отпираться! А во-вторых, что будет, если ты попадёшь в беду сам? Кто защитит тебя?

– Вот ещё, глупости!

– И вовсе не глупости!

– Баба – и с оружием!

Мэри неподдельно удивилась:

– А почему тебя это удивляет? Между прочим, на войне, в которой ты участвовал, сражались лётчицы и снайперши!

– Враки это всё! Такие байки говорили про советскую армию, и то – ни одного бойца-женщину я среди них не видел, сколько служил!

– Раз ты их не видел, это не значит, что их не было совсем! – парировала Мэри. – Моим соседом, когда я жила во Франции, был советский эмигрант, и я знала его сестру. Так вот, когда началась война, она ушла на фронт, записалась в ряды снайперов и убила полтора десятка фрицев!

– Похоже, мне придётся тебе уступить! – я со смехом поднял ладони. – Переубедила!

Глаза у Мэри так и заблестели:

– Правда?

– Конечно! Сейчас поедем, что ли?

– Прям так сразу?!

– А чего тянуть? Есть тут один склад неподалёку, там можно пострелять.

– Оу-е! – девушка довольно завизжала и бросилась мне на шею. – Спасибо, Гус! Это будет круто!..

…Наскоро одевшись, я задержался в прихожей у зеркала и невольно залюбовался – в отражении было видно, как Мэри подхватила кремового цвета пальто и кокетливо поправила на себе изящную дамскую шляпку с блёсткой. И то, и другое я купил ей на днях. Я сам тоже приоделся, Мэри под стать – красный свитер, чёрная куртка, небрежно накинутая поверх, и серые отутюженные брюки. Куртку я специально застёгивать не стал – чтобы был виден цвет, определяющий нашу банду.

Покинув квартиру и заперев за собою дверь на ключ, мы с Мэри вышли на лестничную площадку и там столкнулись с десятилетним пацаном, сынишкой моих соседей. Приветливо помахав ему, мы зашагали дальше, по лестнице вниз.

– Так чисто здесь у вас! – вдруг неожиданно заметила Мэри, глядя себе под ноги.

– Да, – подтвердил я. – Недавно распорядился, чтобы подмели немного в подъезде. Терпеть ненавижу бардак!

– А что, у вас городская служба не убирает разве?

– Нет, перестали.

– Почему?

– Несколько месяцев назад в новостях писали, что у нас в штате приняли какой-то долбанутый закон, который отменил уборку за счёт государства в ниггерских гетто.

– Совсем? – изумилась Мэри.

Я кивнул.

– Да. Теперь жильцы должны оплачивать уборку отдельно.

– Вот скоты!

– Не то слово! Чёртова сегрегация!

…Было два часа пополудни, и на улице стояла удивительно тёплая и солнечная погода. Нехарактерно для середины октября!

Пребывая в прекрасном расположении духа и весело подтрунивая над Мэри, которая шла со мной рядом, обвивая своей худенькой ручкой мою мускулистую и крепкую лапищу, я свернул с тротуара в широкий проулок, прошёл мимо мусорных баков и вдруг заметил у гаражно-складского комплекса моего старинного армейского товарища Педро, который, видимо, тоже радуясь погожему деньку, вышел на крылечко покурить свою излюбленную трубку. Ещё издалека я почуял, что у Педро забит хороший самосад.

– Здорово, амиго! – окликнул я его. – Как жизнь?..

– О, какие люди! – Педро добродушно прищурился, пуская облачко дыма, кивнул, приветствуя меня, и с интересом воззрился на мою спутницу.

Я поспешил представить её:

– Знакомься, амиго, это Мэри!

– Здравствуйте!

Несколько смущаясь, девушка утопила свою ладошку в смуглой жилистой руке моего приятеля. Педро улыбнулся:

– Приятно познакомиться, сеньорита! Разрешите украсть вашего кавалера на пару минут?

– Конечно, о чём речь?..

Отойдя со мной за угол, в тень склада, подальше от посторонних глаз, Педро придвинулся ко мне почти вплотную и тихо заговорил, не меняя, впрочем, при этом ни интонации голоса, ни невозмутимого выражения на лице:

– Гус, плохие новости. Ко мне приходили копы, спрашивали про тебя…

– Вот чёрт!

– Спокойно, пока рано паниковать. Ты же меня знаешь – я нем, как могила.

– Рано или поздно, это должно было случиться.

– Ты прав, – Педро вновь затянулся трубочкой и какое-то время помолчал, пуская кольца дыма и глубоко задумавшись. – Кингз не сидит сложа руки. Но прижать они нас пока не могут, как видишь. Они даже склад не стали обшаривать, прикинь?

Я зло поиграл желваками и сквозь зубы процедил:

– Ничего, пускай… Всё равно я скоро с ними со всеми поквитаюсь!

– Не сомневаюсь в этом, амиго. Ты, кстати, зачем на склад?

– А сам как думаешь? – усмехнулся я.

– Я тебя понял. Давай тогда через чёрный вход, что ли, а то, знаешь ли, не ровен час…

Отперев неприметную металлическую дверь и перешагнув порожек, я оказался внутри складского помещения, по самый потолок захламленного всякого рода всячиной – здесь были и ненужные в хозяйстве автозапчасти, старая деревянная мебель, какие-то тряпки и всё в таком духе. Пушек было мало, всего пять ящиков. Большинство стволов были на руках у homies, на складе хранился лишь «резерв», запас на чёрный день.

Немного покопавшись, я наконец нашёл то, что искал – отличный Вальтер ППК под двадцать второй калибр «Лонг Райфл». Патрон у этого пистолета маленький и относительно слабый, за счёт этого низкая отдача. Для начинающего новичка вроде Мэри – идеальное первое оружие. К Вальтеру прилагалось два магазина и целая сотня патронов в небольшом коробе. Захватив всё это, я вышел со склада и, тепло распрощавшись с Педро, вместе с Мэри сел в новёхонький, только что с конвейера «Бьюик Сенчури» цвета морской волны (его я приобрёл примерно в то же время, что и телевизор), и мы покатили прямиком за город – в небольшую рощицу, что располагалась к востоку от озера Лоу и болота Кэш.

Лоу и Кэш – это водоемы, которые и подарили название району, где я родился и вырос. Это были живописнейшие места, пожалуй, одни из немногих, что остались нетронутыми в нашем штате. Сюда любили съезжаться многие любители природы – порыбачить, искупаться или просто отдохнуть, валяясь на траве.

Выбравшись из Локэша, мы проехали ещё два квартала в сторону Спарклтона, а затем свернули на просёлочную дорогу, которая вела в сторону рощицы. Тут нам пришлось пережить небольшую «болтанку» – слабенькая подвеска «Бьюика» явно не была предназначена для езды по грунтовке, поэтому салон немилосердно трясло и колотило. Впрочем, уже спустя треть мили дорога сменилась с ухабистой на более-менее ровную, и последнюю часть пути мы с Мэри проделали без приключений.

Местом стрельбища я облюбовал одну неприметную полянку, надёжно скрытую среди густой сени деревьев и кустарников. Припарковав автомобиль, я помог выйти Мэри, и вместе мы неторопливо зашагали по направлению к лесу, с удовольствием наслаждаясь осенней листвой, шуршащей под ногами, и свежим, особенно вкусным здесь, за городом, воздухом. Я вытащил из кармана куртки пистолет и небрежно повертел его в ладони:

– Это, Мэри, Вальтер. Немецкая штучка, излюбленное оружие полицейских и военных офицеров.

– Он… настоящий?

– Настоящий, – усмехнулся я. – Данная модель – американская переделка под патрон двадцать второго калибра.

– А им можно кого-нибудь убить?

– А то! Пули здесь, правда, небольшие, плюс ещё зависит от того, с какого расстояния и куда ты будешь стрелять. Если в торс – то весь магазин придётся расстрелять, чтобы хотя бы серьёзно ранить. Ну, а если в голову – то и одной пули хватит, чтобы убить наповал.

– Ого!

– Для самообороны – сойдёт.

Мэри в неописуемом восторге захлопала в ладоши:

– Хочу уже поскорей научиться!..

Не говоря больше ни слова, я торжественно вручил девушке пистолет, а сам сгонял к машине и выволок оттуда целый ящик, заставленный пустыми бутылками из-под пива. Казалось бы, что забыл этот хлам в нашем авто? А вот, бухали мы как-то раз со Стэбби, и пришла нам по пьяни в голову «гениальная» идея по-быстрому и без напряга «подзаработать» – не выкидывать пустые стеклянные бутылки, а сдать их на стеклотару. И деньги бы выручили, так сказать, и окружающей среде была бы польза. Рано утром, ещё не до конца протрезвев, мы со Стэбби, как два лоха, взяли за ручки чёртов ящик и, пошатываясь и спотыкаясь, потащились через весь район на пункт сдачи. Битые полчаса мы потом торчали там, сумбурно и нечленораздельно пытаясь втолковать перепуганному увальню-сторожу, чего мы от него хотим. Когда наконец до того допёрло, он долго ржал, запрокидывая толстощёкое лицо и показывая прокуренные жёлтые зубы, а затем, немного успокоившись, объяснил, что готов нам дать за все «старания» два цента.

Разобиженные и злые, мы обложили его трёхэтажным забористым локэшским матом и попёрлись обратно – уже из принципа жидясь выкинуть ящик на помойку. Не знаю, зачем я сунул его к себе багажник новенького «Бьюика» – наверное, чтобы потом потихоньку избавиться. И вот сейчас выпал идеальный случай!

Расставляя бутылки-мишени на полянке, я невзначай решил поинтересоваться у Мэри:

– Слушай, а ты что-нибудь помнишь о Локэше? Как-никак, ты тут родилась.

– Если честно, почти ничего, – девушка улыбнулась и развела руками. – Знаю только, что отец мой тут жил, а ещё это место – гетто для чернокожих.

– Понятно… Ну, давай начнём!

Я закончил расставлять «болванчики», подошёл к Мэри, забрал у неё Вальтер и начал объяснять:

– Пистолет держи обеими руками, вот так, – затем прицелился. – В принципе, всё должно быть нормально, Стэб его отрегулировал. Старайся, чтобы мушка и целик были совмещены. Затем выдох, и – пли!.. – я, стиснув челюсти, спустил курок, и – бац! –ближайшая к нам стеклянная мишень разлетелась вдребезги.

От оглушительного звука выстрела Мэри вскрикнула, инстинктивно съёжилась и зажала пальцами уши. Я улыбнулся:

– Надо будет тебе наушники специальные взять, чтобы не так сильно било по барабанным перепонкам.

– А тебе как будто и ничего!.. – обиженно пропищала девушка.

– А мне-то что? Я привык. Война всё-таки…

…Далеко не сразу Мэри начала делать успехи – её пугал грохот оружия и отдача, больно бьющая по нежным ладоням; она путалась в мудрёных и, как ей казалось, многочисленных военных терминах, хотя таковых было всего три – предохранитель, мушка и целик. Отдельно её расстроило, что первые три выстрела не попали точно в цель – бутылки стояли целыми.