Текст книги "В поисках Челограда (СИ)"

Автор книги: Missandea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава шестнадцатая

Подпольная лаборатория располагалась загородом, в подвале одного из неприметных зданий на окраине посёлка городского типа, и оборудована она была по самому последнему слову техники. Чувствовалось, что Сопротивление активно поддерживают люди, подобные тем, кого прилюдно казнили Ины за якобы совершённый ими беспредел с Берендеевым. Так что работавший там врач проблем с финансами не имел. Как и его ассистентка, которая, похоже, проблем не имела вообще ни с чем: это была девчонка примерно моего возраста, может, чуть старше, такая крутая, что я офигел и еле выдавил из себя: “Приятно!”, когда Майя нас познакомила. Суперумная и красивая – так разве бывает?! Заметив, что я почти выпал из реальности, вылупившись на неё, словно пингвин – на жар-птицу, Антонина – так её звали – решительно взяла меня за руку и повела куда-то по коридору, можно сказать, небольшого научного центра, судя по количеству помещений, мимо которых мы проходили. Майя и врач – Виталий Борисович – шли следом за нами, негромко о чём-то переговариваясь. Антон плёлся замыкающим. – Говорят, ты сбежал прямо из иновского вивария? – спросила Тоня, слегка сжав мою руку. Голос у неё был высокий, но мягкий, словно серебряный колокольчик звенит-переливается, а ладонь – сухой и горячей. Уровень гормонов зашкаливает – настоящая буря! Придётся искусственно опустить до приемлемого уровня. – Можно и так сказать, – рассмеялся я, благодарный сопряжителю, что он приглушил моё бешеное волнение, не позволив мямлить и блеять, словно умственно отсталый первоклассник. – Нас с Тошей и правда почти в звериный вольер сунули. Мне по башке дали и потрошить готовились, а его с того света достали, чтоб инфу вытянуть, а потом снова грохнуть. – Потрошить? – Тонины глаза распахнулись: светло-голубые, как жаркое летнее небо, чуть скрытое лёгкой дымкой. – То есть… как? Прочитанные мною подробности о процедуре, включая инициацию аномалии, я решил пока вообще никому не рассказывать, поэтому сказал: – Ну-у, если коротко, то: выжать мой мозг, чтобы полученный сок себе в башню, – я постучал пальцем по лбу, – перекачать. – А потом? – она махнула ресницами, отводя и опуская взгляд, и я получил возможность смотреть вперёд, а то не мог оторваться от её глаз и шёл на ощупь, рискуя во что-нибудь врезаться. – Потом на свалку, наверное… или, может, зверьё какое кормить? Не знаю, честно, чего они там с нашими мёртвыми телами делают. – Значит, это всё-таки правда! – Что именно? – Что Ины на самом деле убивают всех аномальных… я… мне говорили, да!.. но… – Ты не верила? – усмехнулся я. – Ну, никто ведь своими глазами не видел! – она чуть нахмурилась. – Одни только предположения… – Это факт! – отрезал я. – Всех аномальных на Шуржешише действительно убивают, не сомневайся! – Ладно, – прошептала она, глядя себе под ноги. Сделав ещё несколько шагов, мы остановились. – Пришли. Тоня выпустила мою руку и открыла дверь, за которой оказался обычный маленький кабинет со столом и несколькими стульями. – Проходите, рассаживайтесь! – раздался сзади голос Виталия Борисовича. Сам он вошёл последним и, встав во главе стола, заявил: – Все здесь, я думаю, в курсе, что Ины в последнее время развели странную активность, якобы связанную с беспокойством о здоровье подрастающего поколения. – А, да, мы слышали! – откликнулся я. – По телеку постоянно мозг промывают, что обнаружена новая инфекция, особенно опасная для подростков шестнадцати-семнадцати лет. – Да-да, – кивнул врач. – Именно это я и имею в виду. Вот уже пару месяцев Ины проводят диагностику всех молодых людей этого возраста, и тем, у кого выявлена инфекция, назначают лечебную процедуру, которую сами же и проводят. Наши врачи не допускаются! Чего они на самом деле там, с ними, делают, даже людям из ВСБ, – он бросил на Майю хмурый взгляд, – неизвестно. – И всё же мне удалось кое-что выяснить! – возразила она. – Утром я получила данные по двум интернатам, и аномальных – среди тех, кому провели процедуру из-за выявленной инфекции, – нет. – Вы уверены? – удивился Виталий Борисович. – Год назад я держала в руках данные специального медообследования младенцев, – вээсбэшница тонко улыбнулась, посмотрев на Антона. – Глупо было бы не сделать для себя копию. Так что да, я уверена. – Неожиданно! – врач поднял брови. – А как, интересно, проводится диагностика инфекции? – полюбопытствовал Величко. – Да каким-то их, иновским, прибором, воздействие которого должно проводиться при полной неподвижности и расслабленности пациента. Детишек поэтому погружают на три минуты в сон, во время которого обследуют, и когда они просыпаются, уже есть результат. – Как во время оптимизации, – заметил я. – Что ты хочешь этим сказать? – подняла брови Тоня. – То, что во время диагностики они тоже могут провести какую-то процедуру или внедрить что-нибудь, например. Всех подряд же обследуют, включая и аномальных, верно? – Да, всех детей шестнадцати-семнадцати лет, – подтвердила Майя. – Вряд ли Ины стали бы возиться с лишними процедурами исключительно для прикрытия, – нахмурился Антон. – Может, и правда инфекция? – явно не веря в собственное предположение, кисло произнесла Тоня. – Надеюсь, нам хоть что-нибудь прояснит эта запись! – Виталий Борисович вынул из кармана диктофон и положил его на середину стола. Как и на любом мало-мальски сложном устройстве, на диктофоне красовалась небольшая иновская клякса, и я в очередной раз ужаснулся, сколько же придётся нам, людям, работать, чтобы избавиться от этой, навязанной рептилоидами, технологической зависимости… – Алексей! – обеспокоенно окликнул меня врач. – Вы… в порядке? – Да-да, конечно! – закивал я. – Включайте запись. Он нажал кнопку воспроизведения, и комнату наполнили шипяще-свистящие звуки рептилоидной речи. Беседовали два Ина. “Хорошего воздуха, Зсишиз! Ну, что там у вас происходит? Докладывайте”, – произнёс один, очевидно начальник. “Прекрасной воды, управляющий Бвужуш! – застрекотал второй, явно подчинённого положения. – Процесс идёт, массив запускателей почти сформирован”. “Осложнения есть?” “У некоторых запускателей наблюдаются судорожные припадки при внедрении микрокоммов, но смертельных исходов, к счастью, не произошло. Нам удалось стабилизировать всех и разработать способ мгновенного подавления нежелательной реакции, поэтому, возьму на себя смелость утверждать, что если будут ещё такие припадки – мы легко с ними справимся. Что же касается кандидатов, то с ними никаких осложнений нет и вряд ли будут, поскольку генная терапия – процедура уже отработанная, в которой используются только земные материалы без инородных включений. Однако тут имеется другая проблема… думаю, вы понимаете”. “Слишком медленно работаете?” “Мы работаем интенсивно и без перерывов! Но поле кандидатов всё равно отстаёт в росте от массива запускателей. Не из-за нас, а по объективным причинам: формирование генных цепочек требует больше времени, чем внедрение микрокоммов…” “Я с самого начала рекомендовал вам задействовать большее количество формирователей генных цепочек, Зсишис, чтобы уравнять скорость процессов”. “Но где же я возьму столько формирователей, бесценный Бвужуш, если высшее руководство запретило привлекать человеков?” “Не стоит подходить столь формально! – веско произнёс начальник. – Главное – результат, и он нужен нам как можно скорее! И вам, кстати, тоже: я вижу у вас первые признаки приближающегося сброса, или это мне кажется?” “Нет, не кажется! Не кажется! – зачастил Зсишиз. – Я потому и запросил сеанс гиперсвязи с вами, дорогой управляющий! Мне необходимо как можно быстрее вернуться на Шуржешиш для прохождения очищения! Пришлите, ради Абсолюта, кого-то мне на замену”. “Пришлём, Зсишиз, пришлём. Но не в ближайшие дни, чуть попозже…” “Да как же попозже, если я могу сброситься?! А вдруг это случится прямо на глазах человеков?” “Э нет, вы уж постарайтесь, чтобы так не случилось, меры соответствующие примите! Сейчас, погодите-ка малость… – Голос начальства стал хуже слышен: он что-то бубнил, явно отвернувшись от… окна? канала?.. или через что там ещё он разговаривал с этим несчастным подчинённым тараторкой. Вдалеке буркнули что-то в ответ, и Бвужуш повернулся обратно: – Я распорядился снабдить вас двенадцатью дозами поддержки, Зсишиз”. “Двенадцать доз? Это же двенадцать суток! – подчинённый был явно в отчаянии. – За это время признаки станут явными, а то и…” “А вы постарайтесь завершить дело быстрее!” – жёстко обрубил его управляющий. “Так разрешите мне тогда привлечь хотя бы пару человеков в качестве формирователей, бесценный Бвужуш, иначе я не успею!” “Поступайте, как должно для дела. Вы знаете распоряжения высшего руководства, однако никто не мешает вам проявлять рвение, если оно принесёт пользу и значительно ускорит процесс. Следующий сеанс связи назначаю через девять дней, в это же время. Успеете подготовить соответствующее поле кандидатов для массива запускателей – откроем ночью проход для вашей замены”. – Вот чёртовы долбоящеры, что хотят, то и творят! – выслушав мой перевод, возмутился Антон. – Детей наших уродуют, твари! – Массив запускателей и поле кандидатов, – почёсывая подбородок, задумчиво произнёс Виталий Борисович. – Одним внедряют какие-то микрокоммы, а другим – генные цепочки, – продолжила рассуждение Тоня. – С цепочками – это, наверняка, те, у кого якобы выявили инфекцию и проводят “лечебную” процедуру. – Не аномальные то есть, – напомнила Майя. – Процедуру проводят обычным детям, которых отбирают по каким-то неизвестным параметрам. – Тем подросткам, у кого нет аномалии, меняют гены, – Антон обвёл всех присутствующих взглядом. – Формируют новые генные цепочки. Мне только кажется, или и впрямь напрашивается очевидный вывод? – Ины из не аномальных детей делают аномальных! – выпалила Тоня. – Но ведь они не работают, Тош! – выпалил я. – На клонах проверено! Жужа рассказывал, ты помнишь прекрасно. Да я сам об этом в иновских документах читал! Физическое существование нужных генных цепочек ничего не даёт. – Значит, уже даёт! – отрезал Величко. – Значит, рептилоиды придумали, как заставить эти цепочки работать. Но штамповать клонов – слишком долго и дорого, учитывая, сколько аномальных им надо, а времени-то совсем уже нет! Вот они и формируют, как там ты сказал… поле кандидатов? Ага! Из тех, кто лучше всего подходит по каким-то ихним критериям. – А массив запускателей? Который растёт гораздо быстрее, чем поле кандидатов, – проговорил Виталий Борисович, – образуется, судя по всему, во время этой липовой диагностики инфекции, так? – Давайте ещё раз внимательно послушаем Лёшин перевод! – предложила Майя. Все согласились, мы снова запустили запись, я стал переводить. – Вот, стоп! Вы слышали? У некоторых запускателей наблюдаются судорожные припадки при внедрении микрокоммов. Думаю, я смогу выяснить, у кого были припадки, и что-то мне подсказывает, что это окажутся аномальные. Их, скорее всего, эти чёртовы долбоящеры – как ты, Антон, их очень метко назвал! – и именуют запускателями. – И внедряют им какие-то микрокоммы! – нахмурилась Тоня. – Зачем это, интересно? – Запускать что-то, – пожал плечами Виталий Борисович. – Ну, если они – запускатели? – Логично, – кивнул Антон. – Аномалию! – осенила Тоню очередная догадка. – Запускать аномалию! А? Лёш, как думаешь? – она уставилась на меня таким горящим взглядом, что уши и щёки вспыхнули, словно их и впрямь обдало жарким пламенем. – Э-э… не знаю, – пробормотал я, больше думая о том, насколько идиотски пунцовым сейчас выгляжу. – Давайте дослушаем! Я запустил диктофон и стал снова переводить. – Девять дней! – повторил я, когда запись закончилась. – Бвужуш сказал, что через девять дней сможет заменить этого Зсишиза! Это наш шанс! – В смысле? – не понял врач. – Переход! Чтобы ушёл один Ин и пришёл другой, на Шуржешиш должен быть открыт переход! Я смогу проскочить туда вместе с Зсишизом и передать Скссуху компонент для “Вещи”, надо только линзу невидимости надеть. – И ещё знать, где именно будет открыт этот переход и куда он ведёт, – слегка охладил мой пыл Величко. – Скрытно попасть туда и… – он почесал затылок. – В общем, это нужно обдумать как следует. – А где была сделана эта запись? – спросил я Виталия Борисовича. – Я бы не хотел выдавать источник! – неожиданно заявил врач. – Что-о-о? – я посмотрел на Майю – лицо её приобрело каменное выражение. – Мне надо на Шуржешиш, вы это понимаете?! Передать компонент! – Да вы же всё равно так просто в открытый Ином переход не проскочите, это абсолютно бредовый план! – упёрся врач. – Найдите другой способ! – Ах так! Ну, тогда и вы найдите другого дурака для своего медобследования, ясно? Я встал и повернулся к двери. Врач мигом вскочил, преграждая мне путь. – Собираетесь драться? – прилив адреналина заставил моё сердце ускориться. Ему нас не задержать! – Майя обещала, что вы пройдёте обследование! – А мне плевать! Я хочу знать, где была сделана эта запись! – А генные исходники ты получить хочешь?! – прищурилась Майя. – Что-то слишком много ты за них требуешь, а в ответ – хрен на блюде! Если все мы хотим одного: победить этих чёртовых рептилоидов, то почему вы скрываете нужную для этого инфу? Вы, блин, на чьей, вообще, стороне?! – Да я-то на правильной стороне! – сжав кулаки, выплюнул врач. – Я в Сопротивлении уже много лет, а вот вы! Вы сами-то кто такие?! Явились, как снег на голову, неизвестно откуда, иновскую речь, как родную, понимаете, их документы свободно читаете, с чего бы мне доверять вам? – Да он же аномальный, Виталий Борисович! – неожиданно вступилась за меня Тоня. – У нас есть данные по отобранным в этом году, сами же проверяли! – Если отобранный, почему не на Шуржешише? Как снова здесь, на Земле, оказался, зачем? А этот? – он невежливо ткнул пальцем в Антона. – Якобы его усыпили, а через год воскресили – бред сивой кобылы! – То есть вы что же, считаете нас с Тошей шпионами долбоящеров?! – обалдел я. – Да, Виталий, ты уж поосторожней! – подчёркнуто спокойно произнесла, сдвинув брови, Майя, вмиг ставшая Бабой-Ягой. – Наезд на Антона – это наезд на меня. Не забыл ещё, где я работаю? – Да ничего я не забыл и ничего не считаю! – пошёл на попятную врач. – Но и вы меня тоже поймите… – Если бы мы и правда были шпионами долбоящеров, то вас бы давно уже арестовали и любую инфу вытянули, – мрачно усмехнулся Антон. – Знал бы ты, какие у них сыворотки правды, Виталик: пентотал натрия отдыхает! – Виталий Борисович! – огрызнулся врач. – И на брудершафт я с вами не пил! – Ладно, – загнав Бабу-Ягу обратно, Майя расслабленно откинулась на спинку стула. – Пусть мы все не до конца доверяем друг другу, но собрались мы здесь ради одного и того же дела: борьбы с игом Инов, правильно? Все дружно закивали. – Ну, вот и давайте тогда прежде всего думать о том, что нужно нам для осуществления сей благородной миссии.

*

Беседа Зсишиза с Бвужушем состоялась в зале приёма Инов, в отделении ВСБ по региону, в котором располагался и тот подпольный научный центр, где мы сейчас находились, потому эта запись и оказалась, в итоге, у Виталия Борисовича. Ну, и чего, спрашивается, он так упирался и не хотел нам этого говорить, когда мы бы и так, в конце концов, догадались, ведь Майя прекрасно знала, что Ины (исключая, конечно, преступные группы, вроде той, что была у Дважиса) приходят на Землю, открывая порталы в помещениях ВСБ, а оттуда уже организуются переходы в любые другие места. Под нашим общим нажимом врач рассказал, что Зсишиз записал разговор с целью обезопасить себя от возможных обвинений высшего руководства в том, что к “лечебной процедуре” будут привлечены люди. Сделать это Ину посоветовал человек – сотрудник ВСБ, куратор работы интернатов в регионе, и он позаботился о том, чтобы в конторе осталась копия этой записи. Подполье, однако, тоже не дремало, особенно сейчас, когда рептилоиды вдруг развели в интернатах столь бурную деятельность, поэтому в команде вээсбешного куратора был тот, кто подслушивал и подсматривал всё, что только мог, а потом сливал информацию агентам Сопротивления. Он-то сделал ещё одну копию записи, которую передали в подпольный научный центр, где были не только химики, биологи, но и лингвисты, по крохам собиравшие информацию о языке Инов. Не только с целью выудить какие-то конкретные сведения, но и для того, чтобы лучше узнать врага: я где-то читал, что язык отражает менталитет носителя, даёт возможность понять, как он мыслит и видит мир, его логику, привычки и ценности, психологию. Мне, правда, такое понимание не светило, ибо переводом на самом деле занимался вовсе не я, а симбионт – он-то и постигал чужой менталитет, в то время как для меня эта противная смесь змеиного шипения, свиста и шёпота служила всего лишь ещё одним подтверждением рептилоидного происхождения Инов. – Когда была сделана запись? – спросил Антон. – Пять дней назад, – ответила Тоня. – Значит, в запасе у нас осталось четыре дня, – заключил я. – Вернее, три с хвостиком, потому что надо ещё успеть заранее пробраться в здание региональной ВСБ и до ночи затаиться в зале приёма Инов. – Думаю, я смогу всё устроить, – кивнула Майя. – Найду предлог для посещения этого отделения, проведу с собой Пегова и там сообразим, как его спрятать, линза нам в помощь… – Выходит, на изучение моего организма у вас, Виталий Борисович, есть целых три дня! – сказал я. – Всего три дня! – откликнулся врач. – Это так мало… – Ничего, справитесь! – я подмигнул Тоне, и она улыбнулась в ответ, глядя на меня с таким интересом, а может быть, даже и восхищением, что в голову ударила кровь. Захотелось немедленно подтвердить свою крутизну, и я выдал: – Но сначала я хочу увидеть обещанные исходники!

*

Два дня пролетели как один миг. Мне выделили небольшую комнатушку с кроватью и раковиной, чтобы я мог ночевать прямо в этом их подпольном научном центре, и гоняли из одного забитого оборудованием помещения в другое. Брали анализы, просвечивали, сканировали и исследовали ещё чуть ли не десятком разных способов, из-за чего я часто “слышал” возмущение сопряжителя: лезут, типа, куда их не просят, и мешают нормальному функционированию организма. Но были и приятные моменты: по кабинетам и лабораториям водила меня Антонина. Когда исследования заканчивались, она садилась со мною рядом, задавала вопросы, а ответы заносила в какие-то бланки, анкеты и формуляры. Я видел, что легко мог бы их заполнить самостоятельно, но Тоня всё равно приходила, а значит, ей было приятно наше общение и нравилось проводить со мной время! – это наполняло меня такой радостью, что голова кружилась и дух захватывало. Особенно, когда руки наши соприкасались, или прядь её тёмно-русых волос касалась моей щеки. В самом конце первого дня обследования, едва только выдались свободные полчаса, Тоня принялась расспрашивать о моих приключениях на чужих планетах. Увидев, с каким жадным интересом она меня слушает, я прямо-таки соловьём заливался, может, даже приукрасил чего (если и так, то, клянусь, совсем чуточку!) – больно уж хотелось произвести на неё впечатление. Когда Тоня ушла, я упал на кровать и размечтался, как вернусь с Шуржешиша и обязательно куда-нибудь её приглашу. На второй день, после ужина на небольшой кухне, где стояли стол со стульями, холодильник, микроволновка и чайник, мы тоже болтали о жизни, и я спросил, как Тоня попала в Сопротивление. Она рассказала, что дед её был сотрудником спецслужбы, полковником и явление Инов всегда рассматривал как вторжение, противостоять которому люди оказались не в силах. Он никогда не верил в гуманизм захватчиков и активно пытался докопаться до истинных причин, по которым рептилоиды явились на Землю “учить людей достигать высшего уровня сознания”. Так же он воспитал и свою дочь (бабушка Тони умерла незадолго до Инов – матери тогда было шестнадцать лет), поэтому они вместе боролись с повсеместным внедрением иновских клякс, которые окончательно вогнали нас в полную зависимость от инопланетных устройств. Дед Тони вместе с её матерью организовали и этот научный центр – они всегда радели за сохранение и развитие научного потенциала человечества, пытались раскусить технологии Инов. Дед умер в пятьдесят три года, в 2002, и Тонина мать заподозрила, что в этом был виноват её парень. К тому времени она уже забеременела, но ничего ему не сказала. Провела собственное расследование и пришла к выводу, что жених узнал про участие их семьи в Сопротивлении и настучал Инам, которые устранили её отца, замаскировав убийство под уличное ограбление. Думал, наверное, что без его вредоносного влияния невеста быстро забудет про всю эту подпольную деятельность. Но не вышло: они расстались, и бывший жених уехал из города, так и не узнав, что у него родилась дочь. Тоня знала об этом с детства – мать от неё вообще никогда ничего не скрывала: рассказывала всё как есть и воспитывала дочь ровно так же, как её саму воспитал когда-то отец. А два года назад, едва Тоне исполнилось восемнадцать, её мать за несколько месяцев сгорела от рака, принципиально отказавшись принимать иновский поддержак. Упомянув об этом, Тоня с минуту безмолвно сидела, глядя в пол, а я не знал, что сказать, поэтому тоже молчал. А потом она встала, попрощалась со мной до завтра и ушла, а я ещё долго думал над историей её семьи и был ли у неё, вообще, выбор, идти или нет по стопам деда и матери. А у меня? Выбор был?.. Ну, если только самый глобальный: жить или умереть. Но умирать же не хочет никто! – разве это выбор? Бежим, получается, как волки по ограниченной красными флажками дорожке… Тьфу! Я мотнул головой: на фиг! на фиг такие мысли – толку от них никакого! Живу, как мне кажется правильным, вот и всё, а с остальным пусть профессиональные философы разбираются. Я залпом допил свой остывший чай, вымыл посуду и пошёл в свою комнату спать.

*

По логике, третий, последний день моего пребывания в лапах Виталия Борисовича, должен был стать самым суетливым и насыщенным, чтобы выжать максимум из оставшихся на обследование часов, но, к моему удивлению, всё оказалось наоборот. Странное затишье почти до самого обеда, когда я часов до одиннадцати маялся в комнате дурью, а потом пошёл, в конце концов, бродить по центру и тут же натолкнулся на Майю, которая собиралась, вообще-то, прибыть сюда только следующим утром. Ехать из центра до отделения ВСБ, где завтра в полдень Зсишиз будет докладывать о состоянии дел, максимум час, а переход управляющий Бвужуш, если его всё устроит, вообще откроет лишь ночью. – Что-то случилось? – спросил я. – Да нет, всё в порядке! – она улыбнулась, но её рыжевато-зелёные глаза оставались холодными. Холодными и жадными, словно подёрнутое тонким льдом болотце: кажется твёрдым, но стоит оступиться, как вмиг затянет в трясину и поглотит тебя без остатка. – А почему нет обследований? Виталий Борисович жаловался, как мало ему три дня, а сам… – О, это я виновата! Дёрнула его на срочное совещание, вот он и не успел дать распоряжения. – Совещание? о чём? – Да возникли у нас кое-какие проблемы, но тебя они никак не касаются. Прости, у меня совершенно нет времени объяснять, ты иди, пожалуйста, в свою комнату, чтобы не искать тебя потом по всему центру. Она врёт! Делает это привычно и профессионально, но я всё равно чувствую! – А Тоша? Он сейчас здесь? – Нет, дома остался, а что? – Поговорить просто хотел, – пожал я плечами. – Можешь позвонить ему из кабинета Виталия, чуть попозже, когда он освободится. Номер у него есть. Я хотел было спросить, где Тоня, но прикусил язык, решив не привлекать к ней лишнее внимание. Очень хотелось верить, что она с Майей не заодно. – А эти ваши проблемы не помешают мне завтра попасть к переходу на Шуржешиш? – Нет, нет, ну что ты! Я уже обо всём договорилась, – она похлопала меня по плечу. – А теперь мне надо бежать, прости! Скользнув мимо меня, Майя устремилась дальше по коридору. Я остался стоять, с тревогой глядя ей вслед, а она, обернувшись на ходу, бросила: – Все наши договорённости на завтра в силе! Чуть позже, когда я уже приплёлся обратно в свою комнату, за мной прибежала Тоня, тоже сильно встревоженная. – После поговорим, – предвосхищая мои расспросы, тихо сказала она и погнала в лабораторию, где у меня почему-то снова стали брать кровь, причём в больших количествах, хотя только позавчера я уже сдавал её на всяческие анализы. Потом было ещё одно исследование – электроэнцефалография головного мозга, как любезно объяснила мне незнакомая женщина в белом халате, прилепляя на голову датчики, и, судя по всему, проведена процедура была скорее для того, чтобы хоть чем-то меня занять. Зашедший в кабинет Виталий Борисович буркнул “Приветствую”, откровенно отмахнулся от показанных ему результатов ЭЭГ, сделал мне ручкой и удалился. Мелькнул, короче, словно красно солнышко в пасмурный день, и исчез, оставив нас с женщиной в полном недоумении. Тоня за мной не пришла, я в одиночестве перекусил и притащился обратно в комнату, где валялся на кровати, не зная, что предпринять. Странное поведение Виталия, Майи и Тони – начинало меня серьёзно пугать, я даже стал подумывать: а не смыться ли мне из этого подпольного научного центра? После своего выпендрёжного требования показать мне исходники, прежде чем проводить медобследование, я знал, где они хранятся: у Виталия Борисовича в кабинете, в закрытом шкафу. Светло-серый непрозрачный цилиндр, облепленный сверху кляксой, похожей на пережёванный кем-то зефир, – она обеспечивала очень низкую температуру внутри контейнера. Пожалуй, я смог бы вскрыть шкаф, вытащить цилиндр и сбежать… Только как на Шуржешиш-то потом попасть? Надо же не просто найти портал, но ещё и чтобы какой-нибудь Ин его запустил! Я тяжко вздохнул: совсем малореальный какой-то план получается… Ладно. Надо и правда пойти в кабинет Виталия Борисовича. Если он там, то скажу, что пришёл воспользоваться телефоном и позвоню Антону – может, он мне чего интересное скажет… и вообще, собирается он завтра приехать сюда, или как? Ну, а если врача в кабинете нет, то… – я взял из тумбочки линзу (её тоже изучали, но, к счастью, для завтрашней поездки вернули) и положил в карман – буду смотреть по обстоятельствам! Я решительно прошёл к двери и, распахнув её, увидел на пороге Тоню. – А я к тебе! Сказать, что обследований сегодня больше не будет, так что можно идти ужинать, – заявила она и, ухватив меня за руку, вывела в коридор. – Да вроде рано ещё… – Надо поговорить, – прошептала она. – А в твоей комнате могли установить микрофон. – А в кухне? – Фиг знает, но давай пойдём медленно, в коридорах нет микрофонов, только камера, там вон, в конце. – Да что такое случилось-то? – Виталий обнаружил, что ты бессмертный! – ошарашила Тоня. – Тихо, спокойно, помни о камере! Идём, как идём, не дёргаемся. Блин! В меня будто кипятком плеснули. Значит, аномалию мне всё-таки инициировали! А ведь я так до конца и не верил! Ну да, время, конечно, Ишсаса поджимало, однако так рисковать, не найдя геноключ!.. В общем, да, я допустил такую возможность, но отнёсся к ней не слишком серьёзно… ещё и сопряжитель не подтвердил! Я уже объяснял, что не умею отслеживать атревирусы, встроенные в клетки почти одновременно со мной, потому что они стали неотъемлемой частью моей среды обитания! А вот местный врач и его команда, как выяснилось, умеют! Видимо, знали, что надо искать! А главное, у них было с чем сравнивать! – Ты был не в курсе, как я погляжу, – обронила Тоня. – Я… я как бы догадывался… – Ну, теперь можешь быть уверен! Сегодня утром я подслушала разговор Виталия с Майей. Она, из-за твоего бессмертия, была… ну, прям как помешанная! Клялась, что достанет и организует что угодно, лишь бы только разобраться, как Ины с тобой это сделали, и применить данную технологию к другим людям! Полагаю, они будут пытаться выделить из тебя адаптированный под человеческий организм атревирус, чтобы размножить его и использовать! – Дать бессмертие человечеству?! – прошептал я. – Ага, как же!.. Да расслабься ты, а то на посту охраны подумают, мы затеваем плохое. Улыбайся, будто мы тут просто гуляем, и ты меня клеишь. – Понял, – я широко улыбнулся, исподволь глянув на снимавшую коридор камеру, обнял Тоню за талию и прижал к себе. – Ух ты! – она рассмеялась. – Так чего хочет Майя? – сквозь волну пробежавшего по телу возбуждения, проговорил я. – Ну, быть благодетелем для всего человечества эта стерва точно не собирается! Себе она бессмертия хочет, лично! Себе и кучке особо приближённых. Владеть технологией, но держать её в тайне, чтобы дёргать за ниточки, получить власть! – Да убьют её просто, с таким-то подходом, – я легонько подтолкнул Тоню вправо к стене коридора, развернул лицом к себе, и приблизился так, чтобы чувствовать её дыхание, – в землю зароют! Тоня ахнула, глядя на меня во все глаза. Мимо кто-то прошёл, но мы не обратили на это внимания. Я упёрся руками в стену, пожирая девушку взглядом. – Может быть, – не отводя глаз и не пытаясь ускользнуть из моего плена, проговорила она. – Только сейчас это ничего не меняет! Они не отпустят тебя, понимаешь? – Разберут на молекулы? – я потянулся к её губам, и вдруг почувствовал, как она положила что-то в левый карман моих брюк. Я замер на полдороге: – Что это? – Ключи от кабинета и от шкафа, где лежат исходники. Виталия с Майей здесь сейчас нет, рванули куда-то по делам – готовятся к разбору тебя на молекулы! – Хочешь, чтобы я сбежал отсюда? – Да, но обычным способом далеко ты не убежишь! Из Центра тебя не выпустят, Майя об этом уже позаботилась. На здании есть камеры, охрана следит за двором и за главным входом, тебя быстро поймают… – Ну, это мы ещё посмотрим! – усмехнулся я. Собачьи способности, ускорение реакции… – короче, сделаю, что смогу! – А переход на Шуржешиш? – напомнила Тоня. – Проскочить с Зсишизом, сам понимаешь, тебе уже не дадут! И близко не подпустят! – Так что же ты предлагаешь? – я ясно видел: она точно что-то задумала! – В шкафу, прямо под полкой с исходниками, есть кое-что ещё! – она облизала губы. – Я думаю, ты сможешь этим воспользоваться. – Пистолет? – наобум брякнул я. – Дурак что ли? – Тоня прыснула. – В кого ты тут стрелять-то собрался? – Угрожать можно! – О господи, нет, это не пистолет! Это иновская открывашка переходов. – Клякса, которой Ины открывают портал? – я был разочарован. – Это не просто иновская клякса – она преобразована! – с нажимом проговорила Тоня. – Её украли давно и лет десять переделывали, чтоб заставить работать в руках человека. – И? – без энтузиазма спросил я: понятно же, что ничего не вышло, иначе такие, как Майя, давно уже знали бы, что творится на Шуржешише, а не верили в элитные человеческие посёлки! – Открыть полноценный переход куда хочешь – не удалось, но некоторые люди перемещались! – Некоторые?.. – Да, те, кто в больших дозах принимали иновский поддержак. Тогда никто так и не понял почему, но раз ты говоришь, что в лекарствах были средства для улучшения генной совместимости с Инами, то, возможно, помогало именно это?.. – Хочешь сказать, мне помогут мои иновские примочки? – Ну, конечно! Никто ещё не подвергался столь мощному иновскому воздействию, как ты! У тебя такие способности, ты – уникален, ты… Я приник к её губам, заставив умолкнуть. Мы поцеловались, но не долго: Тоня явно стеснялась и камеры, и порой пробегавших мимо сотрудников центра. Она выскользнула из моих объятий и пошла по коридору на выход. С трудом поборов возбуждение, я с сожалением потащился следом. – Я очень надеюсь, ты сможешь открыть портал прямо на Шуржешиш! – обернувшись, выпалила Тоня громким шёпотом. – Серьёзно? – я в два прыжка догнал её и распахнул дверь на лестницу. Открыть иновский переход! Самому? Сердце сразу же застучало чаще. Могут быть последствия… Но с другой стороны: почему не попробовать? Девчонка права: лучшего кандидата, чем ты, не найти! Я обеспечил тебе отличную совместимость с Инами! Мы вступали с ними в контакт, имеем способности иновской гончей и даже их симбионта сумели принять! – Да! – кивнула Тоня. – Но должна предупредить: у тех мегапотребителей иновского поддержака хоть и получалось открыть переход, но выход из него они не контролировали. – В смысле? Мы стали медленно спускаться на этаж ниже, где располагался буфет. – В смысле, что конечная точка могла оказаться где угодно, посреди шоссе, например! Когда одного парня машиной сбило, эксперименты с кляксой заглохли. Так она с тех пор в шкафу и валяется. Тебя ждёт! – А-а, я понял: ты таким способом просто избавиться от меня хочешь! – Ага! – криво улыбнулась она. – Да только ты, как на зло, бессмертный! – У меня всего лишь нет программы старения, – усмехнулся я. – Боюсь, это вряд ли поможет, если я выйду из перехода, ну, скажем… в открытом космосе! – Блин, Лёшка! Это уже не смешно… Те, кому удавалось открыть переход, знали, что не окажутся дальше пары километров от точки входа, они это точно чувствовали! Значит, ты-то уж тем более должен почувствовать, куда тебя занести может… А будут сомнения – не рискуй! – Ладно, понял, – я сунул руку в карман, нащупывая связку из двух ключей. – В кухню я с тобой не пойду, в кабинет сразу двину, пока Майи с Виталиком нет, а то припрутся в самый неподходящий момент. – А линза?! – вспомнила Тоня. – С собой! Мы остановились у выхода на этаж. – Дай слово, что будешь беречься! – потребовала она. – Даю, – согласился я, ибо “беречься” – понятие растяжимое. – А вот ты? Они ведь в момент догадаются, откуда у меня ключи! – Скажу, ты украл из кармана, когда мы целовались, а я и не заметила. Заморочил девушке голову! – Это точно! – я притянул её к себе и поцеловал. – Удачи! – выдохнула Тоня и, приподнявшись на цыпочки, обняла меня крепко-крепко, прошептав в самое ухо: – Возвращайся ко мне, Лёша, пожалуйста! Решительно выскользнув из моих объятий, она протянула бумажку, на которой были записаны номера её домашнего и рабочего телефонов. – Вернусь! – пообещал я, ненадолго задержав её руку в своей.