Текст книги "Марго (СИ)"

Автор книги: Miss Destiny

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Вы ведь миссис Поттер, верно? – уточнил Том, хотя ответ был очевиден.

– Да, это я, – Лили плотнее запахнула шубку. – А ты кто?

– Меня зовут Том, мэм, – он внимательно смотрел на неё. – Я друг вашей дочери.

Лили на мгновение замерла, а затем недоверчиво улыбнулась. В ее глазах отразилось недоумение.

– Дочери? – переспросила она. – Ты что-то путаешь, у меня двое сыновей.

– Ее зовут Маргарет. Маргарет Эванс, – настойчиво продолжил Том. – Ей одиннадцать, и она учится в Хогвартсе.

– Милый, это какая-то ошибка, – Лили выглядела растерянной и немного удивленной. – У меня никогда не было дочери. С чего ты взял, что эта Маргарет…

– Лили! – дверь дома снова открылась, и на крыльцо вышел мужчина в темных брюках и свитере, его волосы были живописно растрёпанны, а на носу поблёскивали круглые очки. – Ты где там застряла?

– Значит, вы точно уверены, что дочери у вас нет? – быстро спросил Том, снова поймав взгляд очень знакомых зелёных глаз.

– Дочери? – весело повторил подошедший к ним Джеймс и посмотрел на жену. – Дорогая, я чего-то о тебе не знаю?

– Погоди, – отмахнулась Лили. – Конечно, я уверена, что за странный вопрос?

Том видел, что они не притворяются. Они действительно не понимают, о чем он говорит. И причин этому могло быть только две: или Дамблдор солгал Гарри о ее происхождении, или… Поттеры просто забыли о том, что у них была дочь. Вернее, им помогли забыть.

– Простите, – негромко сказал Том. – Вы правы, я, видимо, ошибся.

– Лили, что происходит? – улыбка Джеймса померкла. – Кто этот молодой человек?

– Никто, – Том поднял руки, одновременно делая шаг назад, за калитку. – Забудьте. Счастливого Рождества.

– Эй, погоди! – крикнул ему вслед Джеймс, но Том уже быстрым шагом пересёк улицу.

Как он и предполагал, все оказалось хуже, чем думала Гарри. В том, что Поттеры – ее родители, сомнений не было. У неё были точно такие же глаза, как у Лили, а от Джеймса явно достался прямой нос и непослушные чёрные волосы. Даже улыбка у неё была похожа на отцовскую.

И если Поттеры не помнят о том, что у них есть дочь, значит, кто-то очень не хочет, чтобы они встретились. Вопрос – почему?

***

– Лили, да что с тобой? – Джеймс подошёл к стоявшей перед зеркалом жене и положил руки ей на плечи. – Ты весь вечер какая-то странная.

– Прости, – она поймала его взгляд в отражении. – Все в порядке, я просто… этот мальчик выбил меня из колеи.

– Непонятная история, – согласился Джеймс. – Но, может быть, он и правда ошибся? Мало ли…

– Джей, он сказал, ее зовут Маргарет, – Лили обернулась к нему. – Тебе не кажется, что это странное совпадение? И у неё моя фамилия.

– Ну, положим, фамилия нередкая, да и имя тоже, – протянул Джеймс, но посмотрев на жену, вздохнул. – Хотя, ты права, совпадение странное. Хочешь, чтобы я написал Дамблдору?

Лили кивнула.

Ее беспокоила эта история. Мало кто знал о том, как сильно она всегда хотела иметь дочь. Лишь однажды она поделилась своими переживаниями с Молли Уизли. Джеймс, разумеется, тоже был в курсе, но ему для счастья вполне хватало и двоих сыновей. А вот Лили дочь иногда даже снилась. Маленькая черноволосая девочка с зелёными глазами, обнимающая большого плюшевого медведя.

И имя. Мечтая о первом ребёнке, Лили собиралась назвать его Маргарет, если будет девочка, или Гарри, если будет мальчик. Но Джеймс сказал своё категорическое «только через мой труп», и назвал старшего сына Карлусом в честь своего выдающегося предка, а второго – Флимонтом, в честь отца.

Лили обижалась, ругалась, но мужу оба раза уступила. Все-таки волшебное сообщество возмутительно патриархально!

А вот на Маргарет Джеймс был согласен, но… увы.

– Ну все, перестань грустить! – строго сказал Джеймс, заглядывая ей в глаза. – Завтра же отправлю сову Дамблдору, и выясним, что там за история с этой девочкой. Может, мальчишка вообще все выдумал! Как, кстати, его звали?

– Кажется, Том, – задумчиво пробормотала Лили.

========== Глава 15. Неожиданные визиты ==========

– Да, Элизабет, мы абсолютно уверены! – Нора, прижимая ухом к плечу телефонную трубку, сосредоточенно укладывала одежду в объемный чемодан. – Нет, дом продавать пока не будем. Возможно, сдадим…

– Мама, что ты делаешь? – Том выхватил у неё из рук очередное платье. – Остановись! Давай поговорим…

– Потом, сынок, сейчас совершенно нет времени, – отмахнулась Нора и добавила в трубку: – Лиз, извини, я зайду к тебе позже, мне нужно уложить вещи.

– Мам, посмотри на меня, – Том подошёл к ней и заставил смотреть себе в глаза. – Ты же не хочешь никуда ехать, тебе это просто внушили. Очнись!

– Ну что за глупости? – сердито воскликнула Нора. – Конечно же я хочу! Я всегда об этом мечтала! И тебе там понравится, вот увидишь, – она ласково потрепала его по волосам. – А сейчас не мешай мне, пожалуйста, лучше иди собери свои вещи.

Она буквально вытолкала Тома из комнаты и закрыла дверь.

– … нам всем будет лучше! – услышал он голос Ника, доносившийся из-за двери в кабинет. – Пожалуйста, не капризничай.

– Я не капризничаю, но почему обязательно надо уезжать? Чем в Америке лучше, чем здесь? – в голосе Гарри уже слышалось отчаяние. – Откуда вообще взялось это предложение?

– Америка – замечательная страна! Я всегда хотел туда перебраться, а тут такой шанс!

– Но…

– Все, твои возражения мы обсудим позже, а сейчас дай мне сосредоточиться, у меня куча дел!

Бах! Дверь захлопнулась за вылетевшей в коридор Гарри. Несколько мгновений дети смотрели друг на друга.

– Это бесполезно, – мрачно констатировал Том. – Им качественно промыли мозги. Они уедут, даже если им придётся запихнуть нас в багаж.

Гарри так же мрачно кивнула, понимая, что он нисколько не преувеличивает. Помешательство старших Морганов прогрессировало с каждым днём. Они уже ни о чем не спрашивали, не слушали возражений, развели активную деятельность по сборам, радостно обсуждая детали предстоящего переезда. И ни переубедить, ни заставить их остановиться было совершенно невозможно.

Даже согласие Гарри на удочерение перестало иметь значение. Ник так и сказал ей во время очередного спора – мы все равно оформим все документы, потому что для тебя так будет лучше. Хотя нет… Кажется, он сказал: для твоего же блага.

И ведь оформят. А если сами не справятся, так им кто-нибудь поможет. Кто-нибудь, вроде того, кто внушил им светлую мысль о новой жизни в прекрасной Америке. В этом сомневаться не приходилось.

– Я никуда не поеду, – процедила сквозь зубы Гарри несколькими минутами позже, когда они сидели на кровати в ее комнате. – Я должна разобраться в том, что случилось с моими родителями.

После того, как Том рассказал ей о потере памяти у Поттеров, у неё снова появилась цель, от которой она не собиралась отступаться.

– Как? – Том глянул на неё исподлобья. – Они тебя не помнят. А значит, никто из их друзей тоже, скорее всего, не помнит.

– Давай рассуждать логически, – Гарри заставила себя успокоиться, решив, что теперь ее очередь быть оптимисткой. – Обо мне знает Дамблдор, так? И, видимо, он единственный, кто обо мне знает, из окружения Поттеров. А значит, он как-то причастен к тому, что обо мне все забыли. И, судя по всему, он очень не хочет, чтобы обо мне вспомнили, поэтому и устроил всю эту историю с переездом.

– И? – Том приподнял брови.

– Но, – Гарри подняла указательный палец, – что если эта коллективная амнезия накрыла не всех? Я имею в виду, если Дамблдор заставил всю «светлую сторону» забыть обо мне, может быть, помнит «темная»?

– «Темная» – это сторонники Волдеморта, что ли? – насторожился Том. – То есть, убийцы, поджигатели и психопаты? Считаешь, к ним стоит обращаться за помощью? Не говоря уже о том, что все они либо в Азкабане, либо скрываются.

– Не все, – возразила Гарри. – Один вполне себе процветает. И, если верить одному привидению, когда-то даже дружил с моей мамой.

– Снейп, – задумчиво протянул Том, поняв ее идею. – Думаешь, он может что-то знать?

– Я думаю, что у нас не так много вариантов, – округлила глаза Гарри. – Либо использовать все шансы, либо – привет, Нью-Йорк!

– Возможно, вариант с Нью-Йорком как раз был бы оптимальным, – вдруг негромко сказал Том. – Если бы знать наверняка, что родителям внушили только уехать. Но мы понятия не имеем, кому и зачем все это понадобилось. А ехать черт знает куда с двумя взрослыми, которые себя не контролируют…

– А ты не пробовал… – Гарри замялась. – Ну, снять с них это внушение? Ты ведь говорил, что раньше уже заставлял людей делать то, что тебе нужно, помнишь?

– Пробовал, – Том поморщился. – Простое убеждение не срабатывает. А пытаться пересилить чужое внушение… Я мог бы, наверное, но я не хочу сделать ещё хуже.

– Ладно, – Гарри подняла руки. – Просто в порядке бреда… Что если попробовать найти этого Снейпа и попросить помочь? Он ведь известный зельевар и вообще – взрослый волшебник, в отличие от нас. И если он раньше был на стороне Волдеморта, вряд ли он поддерживает Дамблдора. Вдруг он сможет привести твоих родителей в чувство?

Том не успел ничего ответить, из коридора раздался звонкий голос Норы.

– Дети, вы собрали вещи? Наш самолёт послезавтра, в десять утра!

Гарри и Том неверяще уставились друг на друга.

– Послезавтра?!

***

Просторный зал с каменными стенами… Рунные круги горят потусторонним белым светом… Люди в черных плащах… На ритуальном камне точно в центре круга лежит молодая женщина с рыжими волосами и фарфорово-бледной кожей…

– Марлин! – яростный рык Сириуса разрывает пространство.

Вспышки… Крики… Палочка раскаляется в руке… Одна из фигур в плаще падает, и капюшон слетает с головы, обнажая копну чёрных кудрявых волос. Эхом звенит истерический, полубезумный смех… Вспышка. Ещё одна. Смех сменяется криком… Кровь…

Ещё один капюшон слетает с головы высокого черноволосого мужчины. Воздух вокруг него закручивается вихрем… Ослепительная ярко-зелёная вспышка на миг отражается в мерцающих, словно тлеющие угли, глазах… Дикий, нечеловеческий крик… Чёрный плащ растекается по полу чернильным пятном…

– Где он?! – крик Джеймса совсем рядом.

Большая светлая комната… Детский плач… Маленькая девочка в деревянном манеже… Тянет пухлые ручки, заливаясь слезами… Рядом с ней человек в серебристой мантии… В груди разгорается пожар боли и гнева…

– Лили! Лили, проснись! – кто-то с силой тряс ее за плечи.

Она резко открыла глаза и дёрнулась, в первый момент не понимая, где находится. Спальню наполнял серый утренний свет. Обои в тонкую полоску. Трюмо. Колдографии в красивых рамках на комоде. Дом. Она дома.

– Лили? – в поле зрения появилось перепуганное, ещё сонное лицо Джеймса. – Что тебе приснилось?

– Ритуал, – выдохнула она, проводя рукой по лицу, словно пытаясь стряхнуть липкую паутину кошмара. – Когда мы победили Лорда… Я тебя разбудила?

– Ты кричала, – Джеймс смотрел на неё с тревогой. – Плакала. Все обещала не бросать кого-то.

Лили замерла, вспомнив последний фрагмент сна.

– Я видела девочку, – прошептала она, боясь разрушить эту хрупкую связь с миром сновидений. – Она звала меня, тянулась ко мне, а я хотела подойти, но не могла… Мне мешало что-то… Там был Дамблдор, и кто-то ещё… – она вытерла слёзы тыльной стороной ладони. – Больше ничего не помню.

Джеймс нахмурился, глядя в бледное, заплаканное лицо жены, и отчего-то ощутил укол острой, почти нестерпимой вины. Будто это из-за него ей снятся кошмары. Ерунда, конечно…

Неожиданной стук в окно отвлёк его от размышлений. За стеклом виднелась неприметная коричневая сова с привязанным к лапе письмом.

– Это от Дамблдора, – сказал Джеймс, забрав у птицы послание. – Приглашает нас в Хогвартс сегодня вечером, хочет поговорить лично.

– Ладно, – Лили чуть заметно поморщилась и поднялась с постели, накидывая халат поверх ночной сорочки. – Побудешь до вечера с мальчиками? Я… хочу прогуляться.

– Одна? – Джеймсу не хотелось отпускать ее в таком состоянии. – Может быть, мы все вместе выберемся куда-нибудь? Мы могли бы…

– Джей, – мягко прервала его Лили, – мне нужно подумать. Я буду в порядке, правда.

***

Спустя два часа Лили стояла перед домом номер четыре по Тисовой улице в Литтл-Уингинге и задумчиво разглядывала светлые занавески в окнах.

Она не понимала до конца, что хочет найти здесь. Едва ли Петунья будет счастлива ее видеть, они много лет не общались, да и в детстве не слишком ладили. Но какое-то странное чувство глубоко внутри не давало покоя. Ей хотелось поговорить с сестрой. Это было нужно. Будто звенел крошечный колокольчик, напоминая о чём-то важном. О чем-то…

Лили с досадой тряхнула головой и, поднявшись на аккуратное крылечко, решительно нажала кнопку звонка. За дверью послышался стук каблуков.

– Ты? – появившаяся на пороге Петунья в первый момент изумлённо вскинула брови, а затем поджала губы. – Что ты здесь делаешь?

– И тебе привет, Туни, – Лили вздохнула.

– Зачем ты пришла? – Петунья недобро сощурилась.

– Поговорить. Впустишь? – Лили сунула руки в карманы пальто и посмотрела сестре в глаза. – Если нет, я пойму.

Петунья несколько мгновений молча разглядывала ее, слегка вздёрнув подбородок, но затем все же посторонилась, пропуская в дом.

Лили прошла в гостиную и оглядела стильный интерьер в бежево-золотистых тонах.

Светлый диван на пушистом ковре, стеклянный журнальный столик, небольшой телевизор на комоде. Рядом с ним в деревянных рамках – фотографии Петуньи в обнимку с полным усатым мужчиной и пухлым светловолосым мальчиком.

– Уютно у тебя… И тихо. Ты одна?

– Вернон повёз Дадли на день рождения друга. Лили, что тебе нужно? – холодно спросила Петунья, проигнорировав комплимент. – Я никогда не поверю, что ты появилась у меня на пороге спустя двенадцать лет молчания просто так.

– Не просто так, Туни, – она обернулась к сестре. – Хотела попросить прощения.

– Прощения? – Петунья скривилась. – За что же? За то, что в детстве изводила меня своим треклятым волшебством? За тот отвратительный ужин с твоим Поттером? Или за то, что исчезла, ни слова никому не сказав?! – она уже почти кричала.

Обида, дремавшая в ней все эти годы, вновь подняла голову и начала рваться наружу.

– Туни, мне жаль…

– Жаль?! Да ты понятия не имеешь, что это такое! Ты же даже на похороны родителей не приехала!

Лили внезапно прошиб холодный пот.

– Родители, – глухо повторила она, глядя перед собой расфокусированным взглядом. – Я не приехала на похороны…

– Да, ты не приехала! – рявкнула Петунья. – И даже не соизволила назвать причину! А мне, думаешь, легко было передать тебе послание? Пришлось просить твоего мерзкого Снейпа, чтобы отправил сову!

– Туни, – Лили потрясенно смотрела на неё, чувствуя, как по коже ползёт мороз, – я не помню…

– Чего ты не помнишь? – та зло сощурилась.

Лили, судорожно дёрнув шарф на шее, шумно втянула воздух. В висках стучала кровь. Голова противно ныла, а мысли расползались в разные стороны, не давая сосредоточиться.

– Я не помню, почему я не приехала на похороны…

– Издеваешься? – недоверчиво протянула Петунья, но по ее бледному лицу быстро поняла, что это не так. – Что… правда не помнишь?

– Нет, я… – Лили с силой сжала пальцами виски. – Я помню сову от Северуса. Это же было в начале августа, так? Помню… помню, что почему-то не могла выбраться в Коукворт. Была какая-то причина… – она поморщилась от внезапно усилившейся головной боли. – Черт, не могу! Не могу!

– Эй, – Петунья забеспокоилась всерьёз. – Тебе плохо, что ли? Воды? Таблетку?

– Плохо, – эхом повторила Лили и с ужасом посмотрела на сестру. – Туни, это очень плохо! Я не могла просто так забыть причину, по которой пропустила похороны родителей. А это значит… меня заставили забыть.

– Заставили? – Петунья побледнела. – То есть…

– Да. С помощью волшебства, – зелёные глаза заметно потемнели. – Кто-то покопался в моей голове, и стёр кусок воспоминаний, – Лили неосознанно сжала руку в кулак. Несколько секунд она стояла, замерев, словно прислушиваясь к себе, а потом с досадой скрипнула зубами. – Прости, мне пора. Я должна с этим разобраться…

– Погоди, – Петунья остановила ее уже у двери. – Раз уж ты здесь… Этим летом ко мне приходил мужчина. Он спрашивал о тебе.

– Мужчина? – непонимающе нахмурилась Лили. – Кто? Ты его знаешь?

– Первый раз в жизни видела. Представился Николасом Морганом, адвокатом. С ним ещё девочка была, лет десяти – одиннадцати. И он спрашивал, не было ли у тебя дочери.

– Дочери? – у Лили закружилась голова. – Почему? Почему он решил, что у меня должна быть дочь?

– Понятия не имею, – Петунья дернула плечом. – Он не успел толком ничего объяснить, девочке вдруг плохо стало, он ее к врачу повёз. И больше они не появлялись.

***

Коукворт – депрессивный индустриальный городок при дышащей на ладан ткацкой фабрике – встретил Гарри и Тома ледяным ветром и темным, дымным небом.

– Нас будут искать, – констатировал Том, оглядывая мрачную железнодорожную станцию. – Вечером родители поймут, что нас нет, и заявят в полицию.

– Заявят, – не стала спорить Гарри. – Но искать нас начнут не сразу, и не слишком активно. Поверь мне, у меня богатый опыт побегов из дома. И потом, мы же не собираемся вечно скрываться, нам просто нужно выиграть время… Том? – она обернулась, заметив, что он отстал.

Они как раз вышли на центральную улицу грязного, полузаброшенного городка. Каждый третий дом был либо заколочен, либо смотрел на мир мрачными провалами окон. По заледеневшим тротуарам то и дело пролетал какой-то мелкий мусор, гонимый порывами ветра.

– Я знаю это место, – неожиданно даже для самого себя сказал Том, внимательно вглядываясь в окружающий пейзаж. – Я… был здесь. Когда-то…

– Уверен? – с сомнением протянула Гарри. – Как-то эта дыра простовата для великого темного мага.

Но Том не обратил внимания на ее слова. Сначала медленно, а потом все увереннее, ускоряя шаг, он двинулся вперёд по улице. Остановился на мгновение на ближайшем перекрёстке, а затем свернул направо.

Гарри не отставала. Они шли так быстро, что она едва успела заметить полустершуюся надпись на одном из домов: «Паучий тупик, 2».

Остановился Том так же неожиданно, и Гарри чудом не налетела на него. Они стояли перед ветхой, покосившейся развалюхой – настолько убогой, что соседние дома казались на ее фоне добротными коттеджами. Крыша местами провалилась, окна ощетинились осколками выбитых стёкол, входная дверь была настолько чёрной, что казалась обугленной.

– Только не говори, что нам сюда, – без особой надежды протянула Гарри.

Том снова не ответил. Он как загипнотизированный сделал шаг вперёд, проходя сквозь висевшую на одной петле калитку, и снова остановился. Гарри тоже сделала шаг.

Миг – и она прошла сквозь незримый, лишь смутно ощутимый барьер. Больше ничего не поменялось. Те же печальные останки дома, тот же неухоженный участок. Внутри дом выглядел ничуть не лучше, чем снаружи. Старая мебель покрыта толстым слоем пыли и грязи, несколько стульев валяются на полу. На окнах – невразумительно серые тряпки, вероятно, когда-то бывшие занавесками.

– Не понимаю, – Гарри растерянно огляделась. – Здесь же явно давно никто не живет… Зачем накладывать чары на заброшенный дом?

– Не знаю, – Том задумчиво разглядывал стеллаж с несколькими книгами на полках. – Но, думаю, хозяин дома уже в курсе нашего визита.

========== Глава 16. Старые знакомые ==========

Оливер Дженкинс работал в больнице святого Мунго уже четырнадцатый год. С детства мечтавший стать колдомедиком, он ещё во время учебы в Хогвартсе все своё свободное время проводил в больничном крыле, помогая мадам Помфри лечить разбитые носы, переломы и простуды студентов. А сразу после выпуска, заручившись ее рекомендательным письмом, устроился на стажировку в Мунго.

Начинал он простым санитаром – поди, подай, убери, принеси – но постепенно, впитывая, как губка, все знания, которыми делились с ним старшие товарищи, стал сначала младшим помощником Роджера Фоули, возглавлявшего отделение «Недугов от заклятий», а затем и его правой рукой.

Сам Дженкинс специализировался на менталистике, и чаще всего его работа заключалась в том, чтобы устранять последствия неправильно наложенных Обливиэйтов, восстанавливать память после применения аналогичных зелий, лечить склероз – которым волшебники, вопреки популярному мнению, тоже страдали и ещё как! – ликвидировать проклятия, влияющие на разум и так далее, и тому подобное.

С работой своей Дженкинс справлялся отлично, а основным поставщиком пациентов стало родное министерство ещё во время войны. Сколько раз ему приходилось возвращать в нормальное состояние подследственных, свидетелей и магглов, в отношении которых перестарались доблестные авроры, и сосчитать было невозможно.

И неудачи были – куда же без них. Наиболее болезненным для самого Оливера стал случай с супругами Лонгботтом. Фрэнк и Алиса были его однокурсниками и хорошими приятелями со школьных времён, и когда он увидел, в каком состоянии их доставили в больницу после нападения Пожирателей, пришёл в ужас. То, что обоих запытали до невменяемого состояния Круциатусом, стало понятно сразу же. Симптомы говорили сами за себя, просто наглядное пособие из учебника – непрекращающиеся конвульсии, неконтролируемые тики, пена изо рта…

Физическое состояние в норму привести удалось быстро, а вот с разумом оказалась беда. Стремясь сбежать от невыносимой боли, Фрэнк и Алиса замкнулись внутри себя. В прямом смысле – заперлись в дальних уголках своих сознаний, и вытащить их оттуда не представлялось возможным. Они ни на что не реагировали, никого не узнавали, не разговаривали. Больше всего их состояние напоминало последствия поцелуя дементора – тело здорово, нормально функционирует, человек может сидеть, ходить, принимать пищу, но… взгляд пустой и бессмысленный. Живая иллюстрация к поговорке «Свет горит, но в доме пусто».

Единственным лучиком надежды оставался их сын Невилл. Только во время его визитов Алиса, словно интуитивно чувствуя мальчика, проявляла слабые сигналы присутствия в собственном теле. Чаще всего это выражалось в том, что она совала в руки Невиллу всякую ерунду, вроде фантика от конфеты, смятой бумажки или апельсиновой кожуры. При этом она не смотрела на сына, даже головы в его сторону не поворачивала, но… хоть что-то.

На прочих посетителей реакции не было вообще, хотя навещали Лонгботтомов часто, особенно в первые годы. Со временем энтузиазм у бывших друзей, родственников и знакомых угас, что было, в общем понятно. Тех, кто приходил регулярно, спустя больше десяти лет после трагедии, осталось всего пятеро: Кэрол Робертс, мать Алисы; Августа Лонгботтом, мать Фрэнка; их сын Невилл и чета Поттеров, бывшие когда-то их самыми близкими друзьями.

Именно поэтому, увидев очередным унылым декабрьским днём на пороге своего кабинета бывшую однокурсницу, Дженкинс нисколько не удивился.

В первый момент. Уже со второго взгляда стало понятно, что визит этот незапланированный и к Лонгботтомам отношения не имеет.

– Лили? Что-то случилось? – встревожился он, отметив ее неестественную бледность, искусанные губы и слегка дрожащие руки.

– Оливер, мне нужна твоя помощь, – нервно проговорила она, бросив на стул сумочку и стянув с шеи шарф.

– Конечно, чем могу! – он подошёл к ней, помогая снять пальто. – Рассказывай, что произошло? Что-то с Джеймсом? С детьми?

Лили помотала головой, залпом выпила заботливо предложенный стакан воды, шумно выдохнула и посмотрела на Дженкинса в упор.

– Оливер, я хочу, чтобы ты проверил меня на Обливиэйты.

***

К чести Дженкинса, лишних вопросов он задавать не стал. Только попросил сориентировать по временному промежутку.

Лили примерно обозначила лето восьмидесятого, хоть и не была до конца уверена. Но ведь именно тогда она была чем-то так страшно занята, что не смогла выбраться даже на один день, чтобы попрощаться с родителями.

Уже пять минут спустя Лили лежала на кушетке в кабинете Оливера, стараясь максимально расслабиться и не сосредотачиваться на неприятной щекотке где-то в области лба. Инстинкты требовали сопротивляться вторжению в ее сознание, но она не поддавалась, представляя себе, по совету Оливера, ровную водную гладь.

– Хм… – задумчиво протянул Дженкинс через некоторое время. – Да, вижу точечные изменения… Множественные! Все во временном промежутке – три года. С восьмидесятого по восемьдесят второй. Филигранная работа – соседние воспоминания почти не затронуты, некоторые даже заменены ложными… но… – он нахмурился и опустил палочку. – Да, так я и думал, это не Обливиэйт.

– Нет? – Лили распахнула глаза и резко села на кушетке. – А что?

– Не возьмусь точно сказать, – покачал головой Оливер, пребывающий в глубокой задумчивости. – Очень необычная картина. Скорее всего, из твоей памяти был стёрт некий объект. Само его существование и, соответственно, все, что с ним связано. Впрочем, стёрт – это не то слово, скорее, заблокирован. Убран максимально глубоко в подсознание. При обычной диагностике такое и не заметишь сразу… Больше всего это похоже на эффект от яда Пикирующего злыдня, но не в чистом виде… – он рассеянно потёр лоб. – Я бы поставил на зелье или ритуал, что-то ведь должно было задать параметры… да…

– Оливер, – Лили пощелкала пальцами перед его лицом, вырывая из размышлений, – можно попроще, для тех, у кого нет степени по менталистике? Что это все значит?

Дженкинс серьезно посмотрел на неё.

– У меня есть сильное подозрение, что поработали не только над тобой. В случае, когда воспоминания нужно исправить одному человеку или даже двоим, можно легко обойтись Обливиэйтом, а тут, как я и сказал, было использовано зелье или ритуал на основе разбавленного яда волшебного существа. Сам по себе этот яд способен полностью стереть память любому человеку, оставив чистый лист. В составе зелья – убирает негативные воспоминания или то, о чем человек сам хочет забыть. Но допускаю, что достаточно образованный и сильный волшебник мог задать более четкие параметры – на конкретный объект и все, с ним связанное. Было несколько случаев в истории, когда подобный метод использовался в отношении магглов, узнавших о волшебстве. Утверждать, конечно, не могу, но очень вероятно, что воздействие было массовым. Забыть заставили не только тебя, но и вообще всех, кто был в курсе, причём одновременно.

– Ты можешь это исправить? – севшим голосом спросила Лили, чувствуя, как по спине пробежал холодок. – Можешь вернуть воспоминания?

– Теоретически – да, – кивнул Оливер. – Не могу гарантировать, что полностью, лучше бы это делать так же, как было сделано первоначальное воздействие. Но, я так понимаю, ты не в курсе, кто мог забрать воспоминания?

Лили сжала губы, как-то подобравшись, напряглась всем телом.

– У меня есть подозрение… Но я не уверена.

– В любом случае, – кивнул Оливер, – нужно убедиться, что мое предположение было верным. А для этого было бы неплохо проверить, например, твоего мужа. Я почти уверен, что у него обнаружится схожая клиническая картина.

***

– Да вашу ж мать! – выругался сквозь зубы Северус Снейп, взмахом палочки накладывая на котёл с закипающим зельем чары Стазиса.

День не задался с самого утра.

Северус вот уже десять лет жил в небольшом домике на окраине Эдинбурга, занимаясь любимым делом – изучением зелий. Организовав в просторном подвале оснащённую всем необходимым алхимическую лабораторию, он практически не вылезал оттуда, исследуя, экспериментируя, совмещая несовместимое и делая, порой, потрясающие открытия.

К великому сожалению, помимо самореализации, нужно было ещё и что-то кушать, поэтому периодически Северусу приходилось отвлекаться от науки и варить на заказ всякую лабуду, вроде зелья удачи, оборотного, лекарственных настоек и прочих неинтересных, но хорошо оплачиваемых составов.

Основным заказчиком ещё со школьных времён был Люциус Малфой, а позже к нему присоединились и другие чистокровные семьи, в своё время поддерживавшие Темного Лорда. Сам Северус тоже успел попасть в ряды Пожирателей незадолго до падения Лорда, но ни в каких активных действиях никогда не участвовал, занимался тем, что получалось у него лучше всего – варил зелья.

За эту свою деятельность он заплатил несколькими крайне неприятными месяцами, проведёнными в Азкабане, из которого его вытащил все тот же Малфой. Люциус решил, что талантливый зельевар очень пригодится ему на свободе. Тем более, если будет этой самой свободой ему обязан. Северус не знал, каким образом Малфою удалось заставить министерство закрыть глаза на его «метку», но подозревал, что банально – шантажом и подкупом.

В любом случае, результатом он был доволен. Его оставили в покое, а по прошествии времени, когда Северус вернулся из Германии, где учился у тамошнего известного алхимика, признали мастером и даже периодически печатали его статьи в научных изданиях. Рекой потекли заказы, за которые Северус охотно брался, пока не заработал на симпатичный домик и собственную лабораторию, а после начал отказывать почти всем, кроме близких друзей и тех, чьи заказы были интересны ему самому.

Жизнь текла своим чередом – в основном спокойная и размеренная, иногда приносящая восторг и удовлетворение от очередного удачного эксперимента, а иногда выпадали крайне неудачные дни.

Вот как сегодняшний, например.

Началось все с того, что в половине шестого утра Северуса разбудила сова, настойчиво стучавшаяся к нему в окно. Сову эту он прекрасно знал, а потому не успевшее ещё толком сформироваться настроение резко рухнуло в минус. Послание, предсказуемо, оказалось от директора Хогвартса.

Величайшему и Светлейшему, очевидно, не спалось, и он решил в очередной раз попытать счастья – не иначе надеялся, что Северус спросонья не разберёт, что к чему, да и согласится. Ага, щас.

За последние два года подобных писем у него скопилось столько, что можно было бы озолотиться, продавая всем желающим автографы Великого. Альбус Дамблдор просто таки жаждал видеть своего бывшего ученика в стенах альма-матер, чтобы выпить с ним чаю, поболтать о погоде и заодно уговорить примерить модную профессорскую мантию.

И если первый и второй пункты Северусу были просто неинтересны, то против последнего он категорически возражал. Возиться с бестолковыми детьми, пытаясь вбить в их пустые головы основы столь тонкой науки, как зельеварение – такое могло присниться ему только в кошмаре. О чем он и сообщил Дамблдору после первого же письма.

Но Светлейший не сдавался. У него, видимо, были катастрофические проблемы с кадрами, потому что он продолжал заваливать Северуса письмами с обещаниями всяческих благ, вроде повышенной зарплаты, должности декана Слизерина, дополнительных выходных и личного ассистента для нарезки ингредиентов.

Северус, в свою очередь, упорно слал директора Запретным лесом, потому что никакая зарплата, хоть десятикратная, не стоила того, чтобы тратить своё время и нервные клетки на толпу малолетних идиотов. Только представить – полный класс каких-нибудь гриффиндорцев, не способных запомнить даже простейший рецепт и норовящих взорвать все, что теоретически способно это сделать – бр-р, Мерлин, сохрани! Нет уж, пусть другие развлекаются.