Текст книги "Марго (СИ)"

Автор книги: Miss Destiny

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Слухи, легенды, – Том поморщился. – Представляю, что на все это сказал бы отец…

– Да-а, точных данных катастрофически не хватает, – согласилась Гарри, а потом слегка прищурилась. – Как думаешь, в библиотеке могли сохраниться газеты пятидесятилетней давности?

Комментарий к Глава 8. Школьный детектив

М-да, в миди я, конечно, ни фига не укладываюсь.. Ох уж, этот Муз – любитель подробных описаний.

Спасибо большое за то, что делитесь впечатлениями, это очень вдохновляет!

========== Глава 9. Полезные связи ==========

Газеты в библиотеке нашлись, и более того, благодаря чарам, были в прекрасном состоянии. Как и выпускные альбомы сороковых. Гарри подумалось, что если хорошенько поискать – у мадам Пинс и рукописи самих основателей где-нибудь обнаружатся, ведь «Нет в этом мире ничего более ценного, чем информация, мои юные друзья!»

– И полезные связи, – тихо добавила Гарри, садясь за стол. – Ещё бы с Филчем подружиться – и мы сорвём джек-пот.

– С Филчем? – Том посмотрел на неё с интересом.

– Я слышала, что у него хранятся записи обо всех проступках студентов чуть ли не с сотворения мира, – пояснила Гарри, округлив глаза. – Представляешь, какой компромат? А ведь в Хогвартсе учились почти все волшебники магической Британии!

Том усмехнулся.

– А ты опасный человек, Гарри. И да, у меня уже есть пара идей насчёт Филча. Но это потом, – он сделал глубокий вдох и взял первую газету.

Гарри, удовлетворенно хмыкнув, последовала его примеру.

Спустя около получаса им удалось откопать нужную статью среди вороха бесполезной ерунды в духе: «Распродажа билетов на концерт Арнауса Визгливого! Не упустите свой шанс!» или «Завидный жених Демиан Прюэтт был замечен в обществе неизвестной блондинки!»

– Трагедия в школе Хогвартс, – прочитал Том громкий заголовок. – Магглорожденная ученица четвёртого курса найдена мёртвой в туалете для девочек. Так, расследование… – он перелистнул страницу, а затем схватил следующий выпуск. – Это мы уже слышали… Рубеус Хагрид задержан по обвинению в содержании опасного магического существа… – он внезапно замолчал, вчитываясь внимательнее в текст статьи.

– Что там? – Гарри вытянула шею. – Что ты там нашёл?

– О том, что Хагрид держал в замке детеныша акромантула, руководство школы уведомил староста факультета Слизерин Т. Реддл, – прочёл вслух Том. – Мы благодарны мистеру Реддлу за проявленную бдительность, прокомментировал директор школы Армандо Диппет. Отныне студентам Хогвартса больше ничего не угрожает.

Услышав это, Гарри молча рванула к полкам с альбомами и тут же притащила те, на обложках которых красовался герб со змеей.

– Староста, говоришь? Значит, выпуститься он должен был не позже сорок пятого… – она быстро листала страницы. – Так, в сорок третьем нет… Сорок четвёртый – тоже пусто… Робертс, Роули, Розье, Рейс… Есть! Том Марволо Реддл, сорок пя…

– Гарри? – окликнул ее Том, когда та так и замерла на полуслове с открытым ртом. – Ты чего?

Она молчала, недоверчиво глядя в альбом. Затем подняла ошарашенный взгляд на Тома и снова опустила на колдографию, будто сравнивая. А после потрясла головой, стряхивая оцепенение, и развернула альбом в его сторону.

– Или я сошла с ума, – медленно выговорила Гарри, – или этот Реддл похож на тебя, как родной брат. Я бы даже сказала – близнец, если бы ты был постарше или он помладше.

– Близнец, – едва слышно повторил Том и поднял взгляд на Гарри.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, думая об одном и том же.

– Это у него была палочка с пером феникса, – выдохнула Гарри. – Он – тот волшебник, который сделал неправильный выбор, по мнению Олливандера. И Слагхорн уже работал в Хогвартсе, когда Реддл учился на Слизерине… Теперь понимаешь? Они все так реагируют на тебя потому, что вы очень похожи!

– Нет, не понимаю, – возразил Том. – В мире очень много похожих людей. Даже двойники встречаются. А Олливандер, Слагхорн и Дамблдор не выглядели просто удивленными, они казались напуганными, вспомни… И Миртл кричала, что я… то есть, видимо, он… виноват в ее смерти.

– Ты думаешь, это Реддл убил Миртл, а потом свалил все на Хагрида? – с сомнением спросила Гарри. – Или не убил, но был как-то к этому причастен? Но если так, почему Хагрид не рассказал правду? А сама Миртл? В смысле, ее привидение! Она же должна была знать, от чего умерла…

– Не обязательно, – внезапно перебил ее Том. – Меня ещё тогда это зацепило. Когда она увидела меня… что она кричала?

Гарри честно напрягла память.

– Что-то вроде: это ты, ты во всем виноват, я все вспомнила…

– Вот! – Том щелкнул пальцами. – Я вспомнила. Значит до этого она по какой-то причине не помнила. Понимаешь?

Гарри моргнула и потрясла головой.

– Ну ты даёшь, Шерлок! – восхищенно сказала она и добавила: – Надо ещё раз с ней поговорить. Вдруг она сможет рассказать подробности? Кто может быть лучшим свидетелем убийства, чем сама жертва?

Том негромко хмыкнул и задумчиво посмотрел на колдофото в альбоме.

– Только убийца.

***

Допрашивать нервное привидение Гарри отправилась в одиночестве. Они с Томом разумно предположили, что его присутствие не поспособствует конструктивному разговору.

Ей повезло – в этот раз никого из студентов, желающих поэкспериментировать с заклинаниями или зельями, в туалете не было. А вот сама Миртл была – сидела, пригорюнившись, на подоконнике и смотрела в окно, за которым виднелись синеватые силуэты гор.

– Привет, к тебе можно? – Гарри подошла к подоконнику и, не дожидаясь ответа, села рядом. – Помнишь меня?

– По-омню, – протянула Миртл, подозрительно глядя на неё. – Ты была с тем мальчишкой, который хотел выпустить чудо-овище…

– Чудовище? – переспросила Гарри, чувствуя, как по спине пробежал холодок, но стараясь не выказывать слишком явной заинтересованности. – Миртл, я прочитала в старой газете, что на тебя напал паук. Детёныш акромантула. Ты его имеешь в виду?

– Паук? – вскинулась Миртл. – Враньё! У пауков не бывает таких огромных глаз!

– Огромных глаз? – повторила Гарри.

В каком-то из детективов она читала о такой методике допроса – повторять последние слова из фразы, тем самым побуждая собеседника давать пояснения, не сбивая при этом повествования.

– Я видела! – Миртл внезапно перешла на громкий шёпот. Она вся сжалась, словно ей было холодно или страшно. – Вон там, – призрачная рука указала на необычную сантехническую конструкцию. – Я сидела в одной из кабинок и плакала, потому что эта противная Оливия Хорнби обозвала меня очкастой ду-урой! – в ее голосе проскользнули плаксивые нотки. – А потом услышала как кто-то вошёл… Это был мальчик, я видела его через приоткрытую дверь. Он подошёл к раковине и начал шипеть! Представляешь? Как какая-то змея!

«Очень даже представляю, – подумала Гарри, невольно сглотнув. – Сама слышала».

– А потом? – тихо спросила она.

– Я вышла из кабинки, чтобы прогнать его! – возмущённо воскликнула Миртл. – Это ведь туалет для девочек, а он так нагло приперся, да ещё шипит! А потом… – она вдруг поникла, опустила плечи, сдувшись, как воздушный шарик. – Потом я умерла. Увидела два огромных желтых глаза с вертикальными зрачками прямо за раковиной и мне стало так странно… легко… и немного холодно… – она обхватила плечи руками, погрузившись в воспоминания.

Гарри медленно повернула голову и посмотрела на упомянутую раковину, чувствуя, как по коже табунами бегут мурашки.

Желтые глаза с вертикальными зрачками. Чудовище, убивающее одним взглядом. Говорящее на змеином языке.

– Да быть не может… – неверяще прошептала она.

– Как это не может? – возмутилась Миртл, приняв последнюю фразу на свой счёт. – Именно так все и было!

– Да-да, конечно! – спохватилась Гарри. – Я тебе верю! Скажи, а ты рассказывала ещё кому-то об этом?

Миртл, успокоившись, тяжело вздохнула.

– Он спрашивал меня… Но я никак не могла вспомнить. Все было будто в тумане. Вот я плачу… потом открываю дверь – и пустота… Он говорил – так часто бывает, последние мгновения перед смертью стираются… Но я все вспомнила, когда снова увидела того мальчика…

– Он? – уточнила Гарри, отмечая про себя, что предположение Тома оказалось верным. – Кто он?

– Профессор Дамблдор, – грустно сказала Миртл.

***

Аргус Филч занимал должность завхоза в Хогвартсе уже почти двадцать лет. С тех самых пор, как его предшественник – и по совместительству родной дядя по материнской линии – Аполлион Прингл ушёл на заслуженный отдых.

Именно он порекомендовал недавно вступившему в должность директора Альбусу Дамблдору своего племянника-сквиба, заверив, что тот хоть магической силой и не вышел, но зато очень исполнительный и ответственный молодой человек.

Тридцатилетний Аргус действительно был отличным работником. А учитывая, что сквибу, не обладающему особыми талантами и выросшему в волшебном мире, заработать себе на кусок хлеба – задача практически невыполнимая, за предложенную должность он ухватился обеими руками.

И плевать, что перед глазами постоянно будут маячить дети с волшебными палочками, которым с легкостью даётся то, чего сам Аргус злой волей судьбы был лишён. Зато работа – постоянная, жалованье – стабильное, да ещё и полный пансион круглый год, а значит – заработанные деньги можно будет откладывать на… да на что угодно, хоть на ботинки с металлическими носами, хоть на домик у моря, в котором можно будет встретить старость.

Да и обязанности – одно удовольствие! Всю основную работу в замке выполняли домовые эльфы – готовили, стирали, убирали, мыли и чистили. Аргус же должен был всю эту их работу координировать: составлять списки необходимых закупок, к которым относились продукты, посуда, постельное белье, чистящие и моющие средства и все прочее; следить за тем, чтобы в помещениях поддерживалась чистота и комфортная температура; вовремя заготавливать дрова для каминов; украшать и убирать украшения в замке к сезонным праздникам; чинить или заменять пришедшие в негодность парты, стулья, занавески, мётлы и прочий инвентарь… Короче говоря, нести ответственность за бесперебойную работу всего замка.

Казалось бы – ну что здесь сложного? Ходи себе, раздавай указания эльфам и наблюдай, как в мгновение ока пол становится чистым, поеденные молью занавески целыми, а тарелки наполняются едой. А по вечерам можно пытаться освоить простейшие чары по самоучителю для сквибов.

Реальность оказалась совсем не такой радужной, как мечты Аргуса. Нет, на работу его взяли, жалованье платили стабильно, кормили-поили досыта и даже выделили просторную комнату с камином, большой кроватью, письменным столом и окном, из которого открывался вид на Запретный лес.

Вот только дети.

Эти маленькие паршивцы ухитрялись ломать, пачкать, портить и выводить из строя все вокруг себя с такой фантастической скоростью, что не только вовремя устранять последствия их безобразий, но даже и уследить за всем этим не представлялось возможным. Не отставали от них и полтергейст Пивз, любимым развлечением которого было взрывать и крушить все подряд, и истеричное привидение, регулярно затапливающее туалет на втором этаже.

Аргусу приходилось буквально разрываться на британский флаг, пытаясь успеть везде и уследить за всеми. Какое уж там самообразование – поспать бы хоть несколько часов в сутки! Замок огромный – восемь этажей, да ещё подземелья. Детей в нем – плюс-минус три сотни ежегодно. А Аргус один, и именно он отвечает не только за то, чтобы вовремя вызывать эльфов для устранения очередного потопа-пожара-загрязнения-задымления-нужное подчеркнуть – потому что сами остроухие, разумеется, и не почешутся! – но и за то, чтобы эти малолетние камикадзе не переломали себе руки-ноги-шеи, шляясь ночами по замку.

Конечно! Это же так весело нарушать школьные правила! А то, что в замке лестницы меняют направление по одним основателям ведомому алгоритму, что кретин Пивз так и норовит скинуть на голову что-нибудь тяжелое или усыпать пол осколками, что в некоторых помещениях хранятся проклятые предметы, в конце концов – об этом, естественно, никто не задумывается!

Уже через пять лет работы в этом чудесном заведении – похудевший, подурневший от вечного недосыпа, махнувший на себя рукой и издерганный до нервного тика Аргус начал понимать своего дядю, который обожал применять к проштрафившимся студентам телесные наказания.

Видит Мерлин, по-другому с этими стихийными бедствиями было просто не справиться!

Однако, Альбус Дамблдор, которого Аргус поначалу просто боготворил за предоставленный шанс и который принял его с почти отеческой теплотой, сказал своё категорическое и окончательное нет. Более того, на все нарушения студентами школьных правил он смотрел сквозь пальцы, с добродушной улыбкой восклицая: «Ну это же дети!» А те, в свою очередь, этим бессовестно пользовались, доставляя массу головной боли не только завхозу, но и школьному целителю, и преподавательскому составу.

Более того, с тех пор, как Аргус превратился из вполне дружелюбного, спокойного, добросовестного работяги в законченного невротика, думающего только о том, где бы взять парочку дополнительных глаз и часов в сутках, студенты начали изобретать способы нагадить уже ему лично.

Ну, это же мерзкий Филч! Давайте приклеим его ботинки к полу заклятием вечного приклеивания! Или превратим стул под ним в дикобраза! Или выдернем ковёр из-под ног, когда он несётся по коридору устранять очередное ЧП! Это ведь так забавно – смотреть, как он чертыхается и орет, брызжа слюной!

И ладно бы, они издевались только над ним. Гораздо хуже было то, что многие, все же опасаясь связываться с ним напрямую, отыгрывались на миссис Норрис.

Миссис Норрис была низзлом. Ее подарила Аргусу мать незадолго до своей смерти, и с тех пор кошка была самым близким, самым родным ему существом. Если бы не миссис Норрис, он наверное окончательно бы свихнулся, но она напоминала ему о матери и о том человеке, которым он сам когда-то был. Она всегда чувствовала, когда ему плохо, и ласково терлась о ногу или сворачивалась клубком на коленях, будто бы говоря: «Ты не один! Все будет хорошо!» А он чувствовал, когда она чем-то встревожена или напугана, и спешил на помощь, обнаруживая ее то облитую каким-то зельем, склеившим шерсть намертво, то перекрашенную в ядовито-зелёный цвет, то с прищемленным хвостом, а однажды даже со сломанной лапой.

И вот за миссис Норрис Аргус ненавидел детей больше всего. Той лютой, чёрной ненавистью, когда хочется подвесить к потолку за большой палец, поставить коленями на горох или высечь розгами. Но что он мог? Только орать и сыпать проклятиями, укрепляя свой образ буйно помешанного психа со склонностью к садизму.

– Прошу прощения, сэр, – раздался за спиной негромкий детский голос.

Аргус, водружавший на законное место сбитые кем-то на пол ржавые доспехи, дернулся всем телом – он уже давно не ждал ни от кого ничего хорошего – и обернулся.

Перед ним стоял мальчик, на вид лет одиннадцати-двенадцати, с аккуратно причесанными тёмными волосами, большими серыми глазами и эмблемой Рейвенкло на мантии.

– Чего тебе? – рыкнул Аргус, нервно оглядываясь.

Обычно, если к нему подходил без видимого повода кто-то из детей, это значило, что где-то рядом прячутся его товарищи, затеявшие очередную пакость.

– Извините, если напугал вас, – вежливо сказал ребёнок, спокойно глядя ему прямо в глаза. – Меня зовут Том Морган, я первокурсник…

– И что? – Аргус сдвинул брови, не понимая, к чему это представление. – Ты что-то натворил и тебя прислали ко мне на отработку?

– Нет, сэр. Понимаете, я знаю, что некоторые студенты… не очень хорошо относятся к вам и к миссис Норрис…

– Что?! – Аргус почувствовал, как внутри поднимается жгучая волна. – Что-то случилось с миссис Норрис?! Отвечай!

– Нет, сэр, – все так же невозмутимо ответил мальчик. – Но я знаю, что раньше случалось. Мне кажется, это несправедливо по отношению к ней, и к вам, поэтому попросил профессора Бабблинг сделать вот это, – он достал из кармана красивый кожаный ошейник с вырезанными на нем рунами.

– Что это? – Аргус с подозрением покосился на него.

– Этот ошейник защитит миссис Норрис от любого магического воздействия, включая зелья, – пояснил мальчик. – Он образует что-то вроде защитного купола. И он защищает не только от заклинаний, но и от прямого контакта с тем, кто обладает волшебным даром.

– То есть… – внезапно севшим голосом пробормотал Аргус, – никто, кроме меня, не тронет миссис Норрис, пока на ней ошейник?

– Да, сэр. Чары закреплены рунами, поэтому подпитки не требуют. Профессор Бабблинг очень любит животных и была расстроена, что никто не рассказал ей о трудностях миссис Норрис раньше.

– Не понимаю, – Аргус потряс головой, недоверчиво глядя на мальчика. – Тебе-то что до моей кошки? Что ты хочешь за этот ошейник?

– Ничего, сэр, – он протянул его окончательно растерявшемуся Аргусу. – Я же сказал, мне просто кажется несправедливым такое отношение к вам и тем более к ней. Я рос в обычном мире и знаю, как сложно заведовать хозяйством даже в обычной школе, не говоря уже про волшебный замок. Захотелось немного облегчить вам жизнь.

Аргус сощурился, все ещё с большим подозрением глядя на ребёнка. Но тот только понимающе хмыкнул.

– Вы не верите, я понимаю. Но вы можете сами спросить профессора Бабблинг, она подтвердит, что ошейник безопасен и сделан для защиты.

О, он проверит, обязательно проверит! Но если все, что сказал мальчишка, окажется правдой…

– Спасибо, – еле слышно выдохнул Аргус, осторожно беря из его рук тонкую кожаную полоску, как самое дорогое сокровище.

– Пожалуйста, сэр, – мальчик улыбнулся и направился к лестнице.

***

Когда Том вернулся в гостиную, там его уже ждала Гарри – почему-то очень серьезная, с толстой книгой в руках и новостью, от которой внутри что-то болезненно дрогнуло.

– Василиск? – в первый момент он решил, что его разыгрывают. – Ты шутишь?

– Если бы, – мрачно сказала Гарри и положила перед ним книгу, раскрытую на странице с подробным описанием. – Василиски считаются вымершим видом и были запрещены к разведению ещё в средние века, но во времена основателей они существовали. Эти змеи могут жить больше тысячи лет, их взгляд убивает мгновенно, длина может достигать пятидесяти футов, а яд обладает уникальными разрушительными свойствами. Салазар Слизерин был змееустом и величайшим магом, он вполне мог завести себе подобного… питомца.

– Да, но… – Том быстро пробежал взглядом текст. – В школе? То есть… где-то под замком ползает гигантская древняя смертоносная змея, и об этом никто не знает?

– Скорее всего, он спит, – Гарри перелистнула страницу. – Вот здесь сказано, что василиски способны впадать в спячку, длящуюся не одну сотню лет. А в легенде о тайной комнате говорилось, что только наследник Слизерина сможет выпустить «ужас» и очистить школу от тех, кто недостоин учиться волшебству.

– Наследник? – в памяти что-то тревожно царапнуло. – В смысле, потомок?

– Или просто тот, кто владеет змеиным языком, – тихо сказала Гарри. – Кто-то, вроде Реддла.

– Что? – Том вскинул голову. – Он?..

– Ага, – кивнула Гарри. – Миртл слышала, как он шипел. А потом за раковиной открылся проход, она увидела желтые глаза и… умерла. Мгновенно и совершенно безболезненно.

Том ощутил, как голову сдавил невидимый обруч. В висках застучала кровь. В глазах на мгновение потемнело – и в этой темноте вдруг отчётливо сверкнула крошечная змейка. Казалось, он чувствует кончиками пальцев искусно выгравированную на металле чешую. Эхом зазвучало в памяти далекое шипение: «хосссяин… дождалссся… нассследник»…

– Том! Тебе плохо? Голова болит?

Наваждение рассеялось, в поле зрения появилось встревоженное лицо Гарри.

– Нет, – он опустил руки, осознав, что все это время сжимал голову ладонями. – Я не понимаю… Эти видения… Откуда они? Почему я это вижу? Даже если это все правда, и этот Реддл был наследником Слизерина и выпустил василиска, при чем здесь я? Что меня может с ним связывать? Ну, кроме имени…

– И умения говорить со змеями, – напомнила Гарри. – И внешности.

– Я об этом и говорю! – он внезапно разозлился, но быстро взял себя в руки. – Как это возможно? Мы даже не родственники!

– Откуда ты знаешь? – Гарри прищурилась. – Ведь Нора говорила, что ее прадед был из волшебного рода, так?

– Да, но он был Маккиннон, а не Слизерин.

– Ну и что? – Гарри подняла бровь. – Они все равно могли быть в родстве.

Том посмотрел на неё и нахмурился.

– Даже если так, и окажется, что он мне какой-нибудь четвероюродный дедушка по линии третьего мужа первой свекрови бабушкиной сестры, как это объяснит мои видения? Воспоминания по наследству не передаются!

– Уверен? – скептически хмыкнула Гарри. – Мы же в волшебном мире, помнишь? После твоего фантастического сходства с Реддлом и василиска я уже ничему не удивлюсь. Нет, решать, конечно, тебе, – она пожала плечами, – но я бы на твоём месте попыталась узнать, где этот Реддл сейчас. Или хотя бы, что с ним стало после Хогвартса.

Том опустил взгляд на свои руки. Кончики пальцев все ещё покалывало от воспоминаний о гравировке.

– Если вспомнить, как на меня смотрят все, кто его знал, – тихо сказал он, – я не уверен, что хотел бы с ним встретиться.

========== Глава 10. Привет из прошлого ==========

Горацию Слагхорну вот уже третий месяц казалось, что он сходит с ума.

Прежде уверенный в себе, амбициозный, общительный, он обожал собирать вокруг себя интересных, неординарных личностей, отыскивая таланты среди студентов Хогвартса, словно золотые самородки в тоннах песка. Ему нравилось встречаться с ними, поддерживая связь даже после их выпуска, наблюдать, как юные таланты превращаются в успешных волшебников, да и – чего уж греха таить – погреться в лучах их славы он тоже никогда не отказывался.

Его любимым детищем был зародившийся ещё в начале сороковых «Клуб Слизней» – элитное сообщество, этакий неформальный клуб, куда он приглашал самых выдающихся, по его мнению, студентов, а также тех, кто каким либо образом мог быть ему, Горацию, полезен.

И, надо заметить, его активное участие в жизни некоторых учеников приносило очень и очень неплохие дивиденды. В последнее десятилетие двадцатого века убеленный сединами Гораций вступил обеспеченным, уважаемым, любимым своими учениками и ценимым коллегами почтенным профессором и признанным мастером зельеварения.

Его научные статьи активно публиковались не только в магической Британии, но и за границей. К нему обращались за консультациями из министерства магии и Отдела тайн. Он был вхож почти во все влиятельные магические семьи Соединённого Королевства, а сам свил уютное трехэтажное, комфортабельно обставленное гнездышко на берегу моря, где планировал отдыхать от трудов праведных после выхода на пенсию.

Собственно, на уже давно и прочно заслуженный отдых Гораций собирался отправиться ещё летом девяносто первого. Учитывая, что на работу в Хогвартс он поступил в тридцать первом, ему казалось, что эта круглая дата – шестьдесят лет – будет очень хорошо смотреться в его автобиографии, которую непременно издадут большим тиражом в красивом кожаном переплете, как только у него наконец появится время ее дописать.

Однако об этой красивой мечте пришлось забыть после того, как Альбус Дамблдор, тяжело вздыхая и разводя руками, сообщил ему, что не может вот прямо сейчас отпустить его на покой.

– Что значит, ты не можешь найти мне замену? – возмущался тогда, в июле, Слагхорн, меряя шагами просторный, но потрясающе захламлённый кабинет директора Хогвартса. – Мы ведь договорились, что я дорабатываю этот учебный год и ухожу! Ещё в сентябре договорились, между прочим!

– Гораций, друг мой, не стоит так нервничать, – улыбался в ответ Дамблдор, сидевший в любимом кресле и наблюдавший за мечущимся между многочисленными столиками, тумбочками и шкафчиками коллегой. – Присядь, успокойся. Может быть чаю? Мне недавно по случаю досталась коробочка восхитительных засахаренных ананасов…

– Альбус! Ну что за детские манипуляции! Неужели ты думаешь, что чаем и сладостями ты убедишь меня задержаться в Хогвартсе ещё на год?

– Разумеется, нет, – директор с сожалением вздохнул. – Я надеюсь убедить тебя остаться ради твоих студентов. Ты ведь знаешь, как трудно сейчас найти хорошего учителя, тем более, по твоему предмету. Специалистов-зельеваров твоего уровня и в мире-то по пальцам пересчитать, а уж у нас так и вовсе днём с огнём не сыщешь!

– Ты преувеличиваешь, – опустившись наконец в мягкое кресло, возразил Гораций, хотя эти слова и были ему приятны.

– Отнюдь, – развёл руками Альбус. – Я весь год вёл переписки с кандидатами на твою должность, но, увы – всех их либо не интересует преподавательская деятельность, либо не устраивает жалованье, либо они не готовы принять мое предложение прямо сейчас. Пойми, своим увольнением ты ставишь меня в безвыходное положение! Не могу же я на целый год лишить учеников такой важной дисциплины, как зельеварение. А значит, мне придётся взять на твою должность какого-нибудь молоденького стажёра, только-только вылезшего из школьной мантии…

– Но это совершенно недопустимо! Чему этот твой стажёр сможет научить детей? А пятые и седьмые курсы? У них ведь экзамены! – вскинулся Слагхорн и тут же по мелькнувшей в серебристой бороде улыбке понял, что попался.

Повелся на эту дешевую провокацию, как какой-то несмышленый юнец. И это в его-то годы! Позор! А все Альбус – коварный манипулятор – знает ведь, что студентов своих он любит и не допустит, чтобы те остались без нормальной практики перед министерскими экзаменами.

– Вот видишь, друг мой, ты просто жизненно необходим и своим студентам, и своему факультету, и мне лично, – патетично заявил директор, приложив ладонь к груди. – Без тебя мы все пропадём!

Спустя еще десять минут многословных восхвалений и заверений в его абсолютной незаменимости, Гораций, мысленно проклиная свою слабость перед откровенной лестью и излишне эмоциональные реакции, согласился остаться в школе ещё на один год.

– Последний год, Альбус! – настойчиво повторял он, запивая чаем свои любимые засахаренные ананасы. – И учти, второй раз этот номер у тебя не пройдёт! В следующем июле я увольняюсь, и точка. А дальше делай, что хочешь – хоть сам зелья веди, хоть самоучители студентам раздавай! Надеюсь, я ясно выразился?

– Предельно! – заверил его Дамблдор, сверкая удовлетворённой улыбкой.

Если бы Гораций только знал, чем обернётся для него этот год, он бы бежал из замка, сверкая пятками, и никакие причитания и уговоры директора были бы не в силах его остановить. Но, увы, даром прорицания он не обладал, а потому чуть не заработал инфаркт, явившись на первое занятие к первокурсникам параллели Рейвенкло – Хаффлпафф и лицом к лицу столкнувшись со своим самым страшным кошмаром.

С первой парты на него ясными серыми глазами смотрел одиннадцатилетний Том Реддл.

– Что-то не так, профессор?

Мерлин мой, этот голос! Те же интонации. Та же вежливая отстраненность. Да нет. Нет! Ерунда! Мальчик просто похож, а он все никак не может простить себе ту роковую ошибку почти полувековой давности, вот совесть и не даёт покоя.

С трудом взяв себя в руки, Гораций заверил ребёнка, что все в порядке, невзначай уточнив его имя. Лучше бы не уточнял.

– Томас. Но все называют меня просто Том.

Сердце в груди болезненно замерло и пропустило удар. Кровь отхлынула от лица.

«Не может быть. Этого не может быть!» – билась в мозгу одна-единственная мысль. Кое-как проведя урок, Гораций бросился в свои апартаменты и схватил с каминной полки старую колдографию в красивой рамке.

Тридцать восьмой год – его первый год в роли декана Слизерина. Вот он сам – молодой, светловолосый, полный энтузиазма и амбиций – в окружении первокурсников. Он каждый год непременно запечатлевал себя вместе с новыми студентами, чтобы в итоге собрать внушительную коллекцию.

А вот и Том. Скромно стоит с краю, но держится достойно – спина прямая, подбородок чуть приподнят, руки сцеплены за спиной.

Гораций дернул ворот мантии, ощутив острую нехватку кислорода, и тяжело осел в ближайшее кресло. Все-таки он не ошибся. Это было невероятно. Непостижимо. Но Том Марволо Реддл, поступивший в Хогвартс в тридцать восьмом, и Томас Морган, впервые пришедший на его урок сегодня – были не просто похожи. Они были идентичны, как братья-близнецы.

Оставшиеся два урока у старшекурсников прошли для Слагхорна, как в тумане. А сразу после их окончания он – смертельно бледный, с трясущимися руками – ворвался в кабинет директора и с порога заорал:

– Что все это значит, Альбус?!

Дамблдор, в это время делавший какие-то записи на свитке пергамента, от неожиданности опрокинул чернильницу и укоризненно посмотрел на коллегу.

– Зачем же так кричать, Гораций? Я ведь не глухой.

– А я не слепой! – не сбавляя тона, отрезал Слагхорн.

Дамблдор, взмахом палочки очистив стол и записи от разлившихся чернил, устало вздохнул.

– Прости, друг мой, но я сегодня не в настроении играть в загадки. О чем речь?

– О чем?! – гневно прошипел Гораций, нависая над директорским столом и с силой припечатывая ладонью к столешнице старый снимок. – Вот об этом! – он ткнул пальцем в изображение юного Тома Реддла. – И не говори мне, что сам ничего не заметил! Даже мне хватило секунды, чтобы узнать его, а у тебя в активе фотографическая память и феноменальная наблюдательность!

Альбус посмотрел на снимок, затем на взбешённого и испуганного Слагхорна и откинулся на спинку кресла.

– И что ты хочешь от меня услышать? – спокойно спросил он. – Да, не буду скрывать, я тоже отметил некоторое сходство между…

– Некоторое сходство? – взвыл Слагхорн, выпрямляясь во весь рост. – Мерлин, я ушам своим не верю! Альбус, они похожи, как две капли воды! Да даже больше! Они будто… один и тот же человек! Нет, – он поднял ладони, заметив изменившийся взгляд собеседника, – я понимаю, что такое невозможно. Но… как тогда это объяснить?

– Гораций, присядь, – Дамблдор указал на стул возле него и слегка подался вперёд, опираясь локтями о стол. – Тебе нужно успокоиться и взять себя в руки. В конце концов, ничего страшного не произошло.

Слагхорн медленно опустился на стул, сверля директора подозрительным взглядом. Но тот был совершенно спокоен.

– Да, действительно, мальчики похожи, – продолжил Дамблдор и добавил, услышав возмущённый вздох: – Очень… похожи. Но я бы не спешил делать из этого какие-то выводы или, тем более, строить невероятные теории. У внешнего сходства может быть множество причин. Одинаковый типаж, похожий набор генов, наследственность, в конце концов…

– Какая наследственность, Альбус? – снова начал заводиться Гораций. – Ты не хуже меня знаешь, что род Гонтов угас, старшие Реддлы убиты, а у Тома не было детей!