Текст книги "Марго (СИ)"

Автор книги: Miss Destiny

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Первокурсники снова закивали, а Флитвик удовлетворенно потёр руки.

– Что ж, превосходно! Тогда желаю всем спокойной ночи, мы с вами встретимся завтра на вашем первом уроке чар!

***

Факультет Рейвенкло и правда был немногочисленным, а в этом году туда поступило даже меньше студентов, чем на Слизерин. Всего восемь человек – четыре мальчика и четыре девочки.

На каждый курс было отведено по четыре спальни – две для мальчиков и две для девочек. Падма Патил и Чжоу Чанг, успевшие подружиться ещё в поезде, сразу выразили желание жить вместе. Гарри и тихая, витающая где-то в облаках Мэнди Броклхерст заняли вторую спальню.

Их вещи, как и клетки с питомцами, уже ждали их возле кроватей под темно-синими с бронзовой вышивкой пологами.

– Ты не возражаешь? – спросила Гарри, кивнув на дверь, ведущую в ванную комнату.

– А? Да, конечно, – улыбнулась Мэнди, доставая из чемодана книгу и кусок пергамента.

Когда спустя пятнадцать минут Гарри вернулась из душа, она так и сидела на кровати, обложившись книгами и письменными принадлежностями, и увлечённо что-то писала, то и дело зачеркивая и начиная заново.

Посмотрев на эту картину, Гарри вдруг спохватилась, что так и не отправила весточку Морганам. Конечно, они были родителями Тома, а не ее, и их спокойствие его забота, но раз обещала, надо сдержать слово.

Быстро черканув пару строк на тетрадном листе, Гарри выпустила из клетки Хоуп.

– Ты ведь справишься, правда?

Та одарила ее красноречивым взглядом, мол, я что, по-твоему, хуже какой-то безмозглой совы? И, позволив привязать к лапке послание, вылетела в открытое окно.

***

Первой парой в расписании, которое за завтраком раздали старосты, стояло зельеварение, и Гарри очень надеялась, что оно окажется не таким скучным, как учебник по этому предмету.

Учебник, по ее мнению, больше походил на поваренную книгу – сборник рецептов с кратким пояснениями эффекта каждой настойки. Ни описания взаимодействия между ингредиентами, ни сводной таблицы, ни перечисления побочных эффектов – просто делай вот так, и все будет хорошо. А если не будет… Ну, видимо, для этого предполагался учитель.

Учитель – пожилой профессор Гораций Слагхорн – встретил их широкой улыбкой, сразу примирившей детей с мрачным, холодным подземельем.

– Добро пожаловать, мои юные друзья! – воскликнул он, жестом фокусника раскинув руки. – Добро пожаловать в удивительный мир кипящих котлов и упоительных ароматов! Занимайте любые места, которые вам понравятся, и… – он осекся на полуслове, задохнувшись.

Все остальные студенты не заметили этой заминки, с шумом рассаживаясь в просторном классе, но Гарри, у которой на эти внезапные зловещие паузы в речи взрослых волшебников уже выработался условный рефлекс, обернулась.

Слагхорн смотрел на Тома. А Том, расположившийся за первой партой, на него.

– Что-то не так профессор? – вежливо спросил Том, достав из сумки учебник.

– Н-нет, – с заметным трудом выдохнул тот и провёл ладонью по лицу. – Конечно, нет. Простите, мистер…

– Морган.

– Морган! Разумеется, – отчего-то с облегчением улыбнулся профессор. – Теодор, верно?

– Томас. Но все называют меня просто Том.

Гарри, наблюдавшая за Слагхорном с соседней парты, заметила, как он побледнел, услышав это имя. Впрочем, уже спустя миг, поняв, что все давно расселись и выжидательно смотрят на него, он взял себя в руки.

– Что ж, прекрасно! Записываем тему урока!

«А ведь Олливандер упоминал волшебника, у которого была такая же палочка, – вспомнилось Гарри. – И его тоже звали Том»…

Урок прошёл спокойно. Они варили простенькую настойку от кашля, которая получилась почти у всех. Доброжелательный профессор живо интересовался их успехами, заглядывая в каждый котёл и комментируя результат, но трудно было не заметить, что Тома он старается обходить стороной, лишь раз сдержанно похвалив его точность в измерении количества ингредиентов.

– Он уже третий, – тихо сказала Гарри, когда они шли по коридору в следующий класс. – Клянусь, если ещё кто-нибудь посмотрит на тебя, как на восставшего из ада, я решу, что здесь вселенский заговор!

– А что, троих тебе недостаточно? – мрачно спросил Том.

Впрочем, больше подобных эксцессов не возникало. Трансфигурация и чары прошли нормально.

Остальные профессора, с которыми они познакомились в течение первой недели, тоже не бледнели и не заикались при виде Тома.

Ну, разве что, маггловед Квиррелл, но его заикание вряд ли имело к нему какое-то отношение. Помона Спраут – профессор гербологии – одинаково тепло, почти по матерински – приветствовала всех, кто приходил к ней в теплицы. Мастер полетов – мадам Хуч – отметила лишь, что для магглорожденного Том очень уверенно держится на метле, впрочем, как и сама Гарри. А призрак профессор Биннс, читающий лекции по истории магии, вообще вряд ли замечал, есть в его классе кто-то из учеников или нет.

Казалось, стоит им всем выйти потихоньку, он так и продолжит бубнить себе под нос бесконечные факты и даты, пока не прозвенит звонок, а когда перемена закончится, начнёт все по новой.

Это был тот редкий случай, когда учебник оказался куда интереснее учителя.

***

– Нашла, – неверяще прошептала Гарри, глядя на пожелтевшую колдографию в кожаном альбоме.

Они сидели в библиотеке, готовясь к занятиям на следующей неделе. Желающих посвятить учебе воскресный вечер нашлось немного, поэтому просторный зал был почти пуст, если не считать их самих, и небольшой группы слизеринцев за столом в противоположном углу.

– Что нашла? – Том поднял голову, отвлекаясь от своего эссе. – Побочные эффекты успокоительного настоя?

– Нет, – тихо ответила Гарри. – Мою маму. Это выпускной альбом Гриффиндора за семьдесят седьмой…

С одной из колдографий ей улыбалась хорошенькая рыжеволосая девушка с ясными зелёными глазами, одетая в школьную форму. Подпись внизу гласила: «Лили Эванс, 7 курс, 1977 год».

– Красивая, – Том взглянул на колдографию, а потом на Гарри. – Но… ты уверена?..

Она судорожно кивнула.

– Это все не может быть совпадением. Моя фамилия Эванс, я помню, что мою маму звали Лили, и твой отец, когда пытался разыскать моих родителей, нашёл ее. И Шляпа… на распределении она сказала, что у меня гриффиндорская наследственность, понимаешь? Это точно она! А это, – она перевернула страницу, – Джеймс Поттер. Олливандер сказал, что они поженились почти сразу после выпуска…

– То есть, он твой отец?

– Ну да, – Гарри потёрла лоб. – Наверное… Я его совсем не помню. Только какие-то смутные ощущения. Я должна узнать все наверняка! – она вскочила на ноги.

– Погоди, – Том остановил ее, схватив за рукав мантии. – Куда ты?

– Спрошу у профессора Флитвика! Он ведь давно здесь преподаёт, должен помнить моих родителей!

– Сядь, – неожиданно резко сказал Том. – Не спеши.

– Почему? – Гарри от неожиданности послушалась, сев обратно на стул.

– Ты уверена, что готова услышать правду? – голос Тома звучал ровно, но в его глазах было что-то такое, от чего ей вдруг стало не по себе. – Подумай, если тебя много лет назад оставили у магглов, и с тех пор никто о тебе не вспоминал, что это может значить? Что либо твои родители погибли в той войне, а тебя спрятали. Либо…

– Либо они бросили меня, – очень спокойно закончила Гарри. – Я знаю. Я слышала это тысячу раз. Но мне надоело бесконечно гадать, что произошло, я хочу все выяснить. Что бы там ни было, понимаешь?

– Понимаю, – Том посмотрел ей в глаза, а потом поднялся. – Подожди здесь.

И он, развернувшись, пошёл к стойке, за которой сидела библиотекарь мадам Пинс.

Вообще, к мадам Пинс студенты Хогвартса старались лишний раз не обращаться. О ее скверном характере в школе ходили легенды, а сама она – высокая, сухопарая женщина средних лет с вечно сжатыми в узкую полоску губами и суровым взглядом – кажется, искренне ненавидела всех детей от мала до велика.

Всех. Кроме Тома. Он каким-то непостижимым образом умудрился обаять эту нелюдимую даму, расположив ее к себе.

– Приворожил, не иначе! – изумлялись однокурсники и старшие ребята.

Но Гарри знала, что приворот здесь ни при чем. У Тома просто был потрясающий талант находить общий язык с людьми. Наблюдая за ним эти первые недели в Хогвартсе, Гарри наконец поняла, как ему удалось выстроить отношения с одноклассниками в предыдущей школе.

Он никого не запугивал, нет. Наоборот. Он каким-то шестым чувством знал, о чем думают люди вокруг него. Чувствовал, что беспокоит каждого из них. С первых же минут в библиотеке, он продемонстрировал мадам Пинс, что трепетно и с уважением относится к книгам, попросил дать ему ознакомиться с правилами поведения, был вежлив и разговаривал на два тона тише обычного, а когда заметил, что хаффлпаффцы убежали из библиотеки, впихнув книги на полки кое-как, подошёл и расставил их по местам. Стоит ли удивляться, что после всего этого суровая мадам Пинс прониклась к красивому, вежливому и аккуратному мальчику симпатией?

И не только она. Все профессора, кроме, пожалуй, Слагхорна, были восхищены талантами Тома. Ему без труда удавалась трансфигурация; на уроке чар он поразил Флитвика в самое сердце, заставив перо не только подняться в воздух, но и описать идеальную восьмерку, а затем плавно опуститься на парту; профессор Спраут с умилением наблюдала, как бережно он относится к магическим растениям и как живо интересуется правилами правильного ухода за ними.

При этом Гарри хорошо знала, что Том терпеть не может копаться в земле, с книгами раньше обращался весьма вольно, а трюк с восьмеркой тренировал несколько часов. Он делал все это специально, с очень понятным и прозрачным расчетом. И расчёт этот, надо признать, оправдал себя.

– Что это? – Гарри посмотрела на стопку газет, которую держал в руках вернувшийся Том.

– Подшивка «Ежедневного Пророка», – сказал тот, положив стопку на стол. – Все выпуски, где есть упоминания о Поттерах и Ордене Феникса.

– Ордене? – Гарри вскинула на него взгляд. – А они что…

– Да, они состояли в нем, и были одними из самых активных участников, – Том указал на верхнюю газету.

Выпуск был от десятого ноября семьдесят девятого года. Первую полосу украшала большая колдография с изображением группы молодых людей, всего их было человек двенадцать. Стоявшие на переднем плане Лили и Джеймс выглядели чуть старше, чем в выпускном альбоме, но узнавались безошибочно. Справа от них – парень с кудрявыми тёмными волосами и обаятельной улыбкой. Слева ещё одна пара – молодая девушка с короткой стрижкой и смущенно улыбающийся парень в клетчатой жилетке. Два молодых человека, очень похожих друг на друга, две девушки – одна светленькая, вторая смуглая и черноволосая. Ещё несколько молодых людей по краям. А по центру – серьезный и совсем непохожий на себя нынешнего – Альбус Дамблдор.

«ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ПОБЕЖДЁН! ОРДЕН ФЕНИКСА ПРАЗДНУЕТ ПОБЕДУ!» – сообщал заголовок над фотографией.

А под ней был список имён.

– Лили и Джеймс Поттеры, Сириус Блэк, Фрэнк и Алиса Лонгботтомы, Марлин Маккиннон, Прюэтты… – вслух прочитала Гарри несколько из них и подняла взгляд на Тома.

Тот молча протянул ей ещё одну газету. Она была датирована десятым ноября восьмидесятого.

«МЕСТЬ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ! ФРЭНК И АЛИСА ЛОНГБОТТОМЫ ГОСПИТАЛИЗИРОВАНЫ В БОЛЬНИЦУ СВЯТОГО МУНГО!»

Под заголовком было фото уже знакомой молодой пары.

– Это, наверное, родители того мальчика, Невилла, – тихо сказала Гарри и сглотнула. – Они поправились?

Ответ на этот вопрос нашёлся в ещё одном выпуске за восемьдесят первый. Там была заметка о том, что супруги Лонгботтомы необратимо пострадали от длительного воздействия заклятия Круциатус, и колдомедики не в силах им помочь. Их маленький сын Невилл остаётся под опекой бабушки.

Дальше – больше. Десятого ноября восемьдесят первого были убиты Эдгар Боунс и его жена Кларисса. Их дочь Сьюзен была взята на воспитание сестрой Эдгара, Амелией Боунс.

– Значит, это была тетя, – прошептала Гарри, вспомнив высокую женщину, которую она приняла за мать Сьюзен на платформе.

В восемьдесят третьем, через год после свадьбы с Сириусом Блэком, погибла Марлин Маккиннон. И снова десятого ноября. В восемьдесят четвёртом – был пожар в доме Бенджамина Фенвика, в котором он серьезно пострадал, но, к счастью, сумел выжить. Последняя трагедия датировалась одиннадцатым ноября восемьдесят пятого – Доркас Медоуз была найдена мертвой в собственном доме.

Тогда же, в восемьдесят пятом, спустя несколько дней после убийства Доркас, были пойманы и осуждены на пожизненное заключение в Азкабане Родольфус Лестрейндж, его жена Беллатрикс, младший брат Рабастан и ещё несколько представителей других древних чистокровных семей – одни из самых верных последователей Темного лорда. После их ареста все прекратилось.

– Они пытались отомстить, я думаю, – негромко сказал Том, глядя на колдофото кудрявой черноволосой женщины в тюремной робе, корчащей безумные гримасы в камеру. – Каждый год десятого ноября. В день победы Ордена.

– Не каждый, – внезапно возразила Гарри, снова просматривая все газеты. – В восемьдесят втором ничего не было…

– Разве? – Том тоже перебрал выпуски. – Да, ты права… Но, возможно, в тот год у них просто что-то не получилось.

– Возможно, – задумчиво сказала Гарри. – Но о Поттерах здесь ничего нет. Значит… они, скорее всего, живы.

– Почти наверняка, – согласился Том. – Смотри, вот здесь заметка от прошлого года.

«Группе авроров во главе с Д. Поттером удалось обезвредить группу торговцев запрещёнными артефактами в Лютном переулке».

– Мне все-таки нужно поговорить с Флитвиком, – сказала Гарри, прочтя заголовок. – Если мои родители живы, но бросили меня, я хочу знать, почему. Имею право, в конце концов.

Том только молча кивнул. Теперь, по крайней мере, было понятно, к чему готовиться.

========== Глава 8. Школьный детектив ==========

Терри Бут возвращался с ужина, когда увидел в пустом коридоре, ведущем к башне Рейвенкло, Гарри. Она почему-то сидела на полу, прислонившись спиной к стене, и смотрела прямо перед собой. Рядом валялась ее сумка с учебниками.

– Гарри? – Бут растерянно оглянулся и подошёл к ней. – Ты чего тут сидишь?

Она не отвечала, все так же глядя в одну точку. Даже, кажется, не моргала.

– Эй, – Терри встревожился не на шутку и коснулся ее плеча. – Что-то случилось?

– Все нормально, – каким-то чужим, хриплым голосом сказала Гарри, не поворачивая головы.

– Так… а чего ты здесь сидишь-то? – он попытался поймать ее взгляд, но он был пустым, по-прежнему устремлённым куда-то в пространство. – Пойдём в гостиную? Тебе помочь?

Тишина.

Поняв, что с однокурсницей явно что-то неладно, Терри, подхватившись, сам побежал в гостиную, чтобы позвать старосту или ещё кого-нибудь.

«Кем-нибудь», а именно первым, кого Терри увидел в гостиной, был Том, читавший книгу на диване у камина. Внимательно выслушав сбивчивые объяснения, он поблагодарил его за беспокойство и, оставив книгу на столе, быстрым шагом вышел из гостиной.

– Гарри? – он нашёл ее там же, где и Бут. Она все ещё сидела на полу. Том подошёл ближе и присел рядом. – Ты почему здесь? Ты поговорила с Флитвиком?

Гарри наконец повернула голову, посмотрев на него. Ее лицо было бледным.

– Поговорила, – медленно ответила она. – С Флитвиком. И потом ещё с МакГонагалл.

– И что? – Том пристально вглядывался в ее лицо. – Что они тебе сказали? Черт, да очнись ты! – он схватил ее за плечи и встряхнул.

Это помогло. Гарри вздрогнула и будто вышла из какого-то транса. И одновременно с этим ее глаза наполнились слезами. Будто только этот ее странный ступор и сдерживал их раньше.

– Они сказали, что у Поттеров не было и не могло быть никакой дочери, – с усилием проговорила она сквозь слёзы. – У них двое сыновей, Карлус и Флимонт, старшему – девять, младшему – шесть.

– Так, подожди, а почему они так уверены, что не могло быть дочери? – быстро спросил Том.

– Потому что МакГонагалл сказала, что близко общалась с Поттерами после их выпуска. Если бы Лили родила ещё одного ребёнка, она бы точно об этом знала. Они так смотрели на меня… – Гарри задохнулась от легкого спазма в горле. – С жалостью. Мол, извини, девочка, мы тебе сочувствуем, но ты точно не их дочь. Фамилия распространённая, легко может быть совпадением… – она поморщилась и слёзы покатились по ее щекам. – Том, я так устала. Я столько времени пыталась найти своих родителей, и теперь, когда я думала, что наконец нашла… Мне опять придётся начинать все сначала?

Том смотрел в ее бледное, влажное от слез лицо и почему-то чувствовал, что ему все это знакомо. Что он очень хорошо понимает, каково это – не знать, кто ты и откуда. Никогда не видеть своих родителей. Не осознавать своего места в этом мире.

Нет, чушь, конечно. Откуда ему знать об этом? Он же вырос в полноценной семье. Но ноющее, гнетущее ощущение в груди только усиливалось.

– Ладно, не реви, – он сел на пол рядом с ней и тоже прислонился спиной к стене. – Рано делать выводы. Если МакГонагалл и Флитвик тебе что-то сказали, это ещё не означает, что это правда. Могли и соврать.

– Могли, – согласилась Гарри и прикрыла глаза. – Только зачем им это? Если они не хотят, чтобы я узнала правду, значит, этого не хотят и родители? Получается… – она вдруг горько усмехнулась. – Получается, мисс Картер была права, и от меня просто избавились.

– Ну вот опять, – поморщился Том. – Фактов – ноль, а выводы уже готовы. Так, ну-ка вставай, – он сам поднялся на ноги и с силой дернул за руку Гарри. – Слушай меня. Если Поттеры действительно твои родители, мы найдём этому доказательства. В конце концов, МакГонагалл и Флитвик не единственные, кто с ними знаком, так? Помнишь, что отец говорил? Чем больше мнений – тем надежнее.

– Помню, – она слабо улыбнулась.

– Ну, а ты? Опросила двух первых встречных свидетелей и сдаёшься? – Том фыркнул. – Тоже мне, мисс Холмс.

– Ладно, хорош, – фыркнула Гарри, легонько толкнув его в плечо, и решительно вытерла слёзы. – Ты прав, нужно собрать как можно больше информации. И никаких вопросов в лоб, не хочу, чтобы на меня опять смотрели, как на потерявшуюся собачку.

– Во-от, это уже похоже на план, – удовлетворенно хмыкнул Том. – Все, идём, пока Бут там весь факультет на уши не поднял. И запомни, сразу на слово верить никому нельзя. Особенно взрослым.

Он говорил это, уже шагая по коридору, и Гарри вдруг что-то царапнуло изнутри. Его слова звучали как-то… неправильно. Ладно она, насмотревшаяся всякого в своих путешествиях по приемным семьям, но он – мальчик из благополучной семьи, любимый ребёнок – у него-то откуда это недоверие к взрослым?

***

– Итак, что мы имеем… – Гарри сдула со лба непослушную прядь волос и оглядела заваленный старыми газетами, альбомами и исписанными тетрадными листами стол – результат почти двух недель ежевечерних посиделок в библиотеке. – В ноябре семьдесят девятого Орден Феникса победил Темного лорда, так?

– Так, – кивнул Том, выделяя линией одну из пометок в тетради. – Если верить рассказам Бута и Голдстейна – в ночь с девятого на десятое ноября он проводил какой-то запрещённый ритуал вместе с несколькими Пожирателями. По слухам, даже с жертвоприношением. В это время напал Орден, завязалась схватка, двое Пожирателей были убиты, остальные сбежали. Из Ордена погибли трое – братья Прюэтты и Карадок Дирборн. А сам лорд исчез…

– Исчез, – задумчиво повторила Гарри, кусая кончик карандаша. – Странно, да? Нигде не сказано, что он погиб, везде либо «побеждён», либо «повержен», либо «пал»… Получается, никто точно не знает, что с ним произошло?

– Похоже на то, – Том слегка сощурился, изучая свои записи. – Но смотри, что дальше – сбежавшие Пожиратели хотят отомстить орденцам за то нападение и начинают охоту на них. В восьмидесятом нападают на Лонгботтомов, в восемьдесят первом на Боунсов, затем через два года погибает Марлин Маккиннон, потом пожар у Фенвика и убийство Доркас Медоуз. Почти сразу после этого арестовали Лестрейнджей и все прекратилось. Получается, что по какой-то причине из всех, кто участвовал в той схватке, не подверглись нападениям только Поттеры и Аластор Грюм, который считается одним из самых крутых авроров последнего века.

– Может быть, Поттеры должны были быть следующими? – без особой уверенности предположила Гарри. – Хотя… Это очень странно, что нападения происходили каждый год, кроме восемьдесят второго…

– Вот именно, – Том посмотрел на неё в упор. – Зато в этот год произошло два других события. Тебя оставили в больнице, а у Поттеров родился старший сын.

– Не понимаю, – Гарри с силой потёрла лоб. – Какая тут связь?

– Я тоже пока не понимаю, – Том бросил карандаш поверх листов с пометками, – но почему-то уверен, что связь здесь есть. И ещё, – он слегка подался вперёд, – скажи, до того случая с огнем с тобой точно не происходило ничего необычного? Может, какие-то мелочи…

– Нет, я же уже говорила, – Гарри нахмурилась. – Ничего такого не было. Я даже не подозревала никогда, что у меня есть какие-то способности. А что?

– А то, что я не поленился и расспросил всех наших однокурсников и нескольких магглорожденных хаффлпаффцев о том, как проявлялась их магия до Хогвартса. И у всех – абсолютно у всех – были выбросы с раннего возраста. У кого-то сильные, у кого-то слабенькие, но не заметить такое невозможно.

– Но ведь мои способности все же проявились, – Гарри не понимала, к чему он клонит.

– Да, и судя по тому, как легко тебе даются заклинания, способности у тебя далеко не слабые, – многозначительно сказал Том. – Поэтому вдвойне странно, что они никак не проявлялись почти одиннадцать лет. А уже через пару дней после моего выброса ты случайно вскипятила воду в стакане, помнишь? В тот день, когда приходила МакГонагалл.

– Что ты хочешь сказать? – не выдержала Гарри. – Что я не была волшебницей, а потом вдруг стала?

– Нет. Только то, что по какой-то причине твоя магия очень долго спала и проснулась только тогда, когда тебе грозила смертельная опасность, – Том сощурился. – Возможно, твой дар как-то… заблокировали на время. Сама подумай, если тебя хотели спрятать в обычном мире, логично сделать так, чтобы никто не догадался, что ты волшебница. Статут Секретности, опять же…

– Думаешь, магию можно так просто взять и заблокировать? – недоверчиво спросила Гарри.

– Не знаю. Можно поискать книги на эту тему, – Том посмотрел на часы. – Только не сегодня. Через полчаса отбой, нам пора возвращаться в гостиную.

Гарри мрачно кивнула. Ей уже слабо верилось в то, что у магглов ее хотели именно спрятать. Зачем? Тёмный лорд к тому времени уже не представлял опасности. Сбежавшие Пожиратели – да, но ведь ни сын Лонгботтомов, ни дочь Боунсов не пострадали, только их родители. И родившегося в восемьдесят втором сына Поттеры не прятали, судя по всему.

Так почему именно она?

– Эй, – позвал Том, успевший собрать в стопки газеты и записи. – Ты идешь?

Гарри перевела на него взгляд.

– Почему ты мне помогаешь? – вдруг спросила она. – Ты ведь никогда ничего не делаешь просто так, а тут столько сил и времени тратишь… Зачем тебе это?

Том усмехнулся и пожал плечами.

– Любопытство. Мне всегда нравились детективы, а твоя история, похоже, очень запутанная. Настоящее расследование.

Его ответ Гарри понравился. По крайней мере, он был похож на правду.

***

Информации о том, можно ли заблокировать волшебный дар или каким-то образом скрыть его, им найти не удалось ни на следующий день, ни после. Если такие способы и были, то описаны они были не в тех книгах, которые стояли в открытом доступе в школьной библиотеке.

Зато через несколько дней произошло событие, которое заставило Гарри на время отвлечься от своих поисков.

Они с Томом шли по коридору второго этажа, когда внезапно откуда-то из-за поворота раздался странный шум. Это было похоже на слабый взрыв, сопровождавшийся сдавленным возгласом, чьим-то судорожным кашлем и пронзительным девичьим визгом.

– Это что… из заброшенного туалета? – прислушавшись, медленно протянула Гарри.

Том, тоже остановившийся, втянул носом воздух, в котором отчётливо запахло гарью и ещё чем-то похожим на полынь.

– Кажется, не такой уж он и заброшенный.

Официально – туалет для девочек на втором этаже не был закрыт или запрещён к посещению. Однако абсолютное большинство студенток предпочитало обходить его десятой дорогой. По слухам, много лет назад там поселилось нервное и крайне негостеприимное привидение, обладающее, к тому же, весьма специфическим чувством юмора.

Плакса Миртл – именно под этим прозвищем привидение было известно среди студентов – обожала пугать посетителей своего нетривиального жилища, неожиданно начиная громко вопить прямо над ухом или высовываясь из зеркала в тот момент, когда очередная девочка разглядывала в нем себя-любимую. При этом, если жертва такого оригинального приветствия честно пугалась, шарахаясь от привидения – Миртл принимала это на свой счёт и страшно оскорблялась. После чего норовила обрызгать несчастную водой из унитаза, а то и протаранить ее насквозь, заставляя ощутить целый букет отвратительных ощущений – от сковывающего внутренности холода до онемевших на время конечностей.

Учитывая все вышеперечисленное, неудивительно, что со временем туалет перестал пользоваться популярностью. По крайней мере – по своему прямому назначению.

– … наделал, Эдди? Я же говорила, что добавлять полынь рано!

– Ничего не рано! Я все рассчитал! Это ты, наверное, с дозировкой ошиблась!

В заполненном клубами едкого белого дыма туалете обнаружились второкурсники Рейвенкло Мариэтта Эджком и Эдди Кармайкл. Эти двое вычитали где-то, что если в зелье от фурункулов заменить некоторые ингредиенты, получится средство от всех кожных проблем, включая прыщи, угри и прочие подростковые радости. Но, очевидно, что-то пошло не так.

Чья это была вина, выяснить не представлялось возможным, но зелье на одном из этапов радостно рвануло – благо, хоть не забрызгало собой юных исследователей – а привлеченная громким звуком Миртл поспешила выразить незваным гостям своё «фи».

– Ка-акой противный ды-ы-ым! – капризно завывала она, облетая по кругу чихающих и кашляющих ребят. – Из-за вас здесь все провоня-а-ает! Я говори-и-ила, что ваша затея дура-а-ацкая!

– Миртл, заткнись! – зашипела на неё Мариэтта, вытирая слезящиеся глаза и безуспешно пытаясь разогнать дым. – На твои вопли сейчас пол школы сбежится!

– Ну и пу-усть! – ещё громче заверещало вредное привидение. – Пусть вас накажут! Пусть-пусть-пусть!

В этот момент Эдди, вспомнив наконец нужное заклинание, взмахнул палочкой, и дым рассеялся, позволяя снова нормально дышать.

– Миртл, ну зачем ты так? – мгновенно оценив ситуацию, со вздохом спросила Гарри, отвлекая ее внимание на себя. – Они ведь не хотели ничего плохого. Не всем ведь повезло с внешностью так, как тебе.

От неожиданности привидение замолчало и уставилось на неё. Это была полноватая девочка лет четырнадцати в круглых очках и с тёмными волосами, собранными в два низких хвостика.

– Издева-а-аешься? – с подозрением протянула она.

– Вовсе нет, – Гарри серьезно посмотрела на нее. – Ты очень хорошенькая. И волосы у тебя красивые. Правда, Том? – она оглянулась на него.

Однако Том вряд ли слышал хоть что-то из того, что она говорила. Он остановившимся взглядом смотрел на раковины, кругом расположенные в центре помещения. Гарри хорошо знала этот его взгляд – ему опять что-то привиделось. Она хотела было еще раз позвать его, но в этот момент произошло сразу две вещи. Том медленно, прямо как тогда, в Лютном, двинулся к раковинам, и в это же время рядом пронзительно завизжала Миртл:

– А-а-а-а! Ты-ы-ы! Не трогай! Не подходи туда! Это ты во всем виноват!

Очнувшийся от ее воплей Том обернулся и посмотрел на неё широко открытыми глазами.

– Что?

– Это был ты! – истерически взвизгнула Миртл, тыча в него пальцем. – Я помню! Я все вспомнила! Это из-за тебя я умерла! Уйди-уйди-уйди! – она зажмурилась, зажала ладонями уши, а затем, горестно взвыв, метнулась к одной из кабинок.

Раздался всплеск воды в унитазе, и все стихло. Гарри ошарашено смотрела на Тома, а тот, смертельно бледный, на неё. Повисшую в туалете звенящую тишину нарушила Мариэтта. На второкурсников, очевидно, этот концерт не произвёл впечатления.

– Не обращайте внимания, – она махнула рукой и улыбнулась. – Миртл – чокнутая. Но нам всем и правда лучше побыстрее сматываться, пока нас не засекли!

***

Уже в гостиной, заняв свободный диванчик в дальнем углу, Гарри наконец решилась спросить:

– Что с тобой было? Что ты увидел?

– Проход, – мрачно сказал Том.

– Проход?

Он поморщился.

– Или что-то вроде того… Не знаю. Мне вдруг показалось, что раковины двигаются. Одна опустилась вниз, под пол, а за ней… тоннель. И было такое странное чувство, что там внутри что-то есть. Или кто-то… И оно появится, если я позову… – он осекся. – Ты куда?

– Хочу кое-что выяснить, – сосредоточенно ответила Гарри, направляясь к группе старшекурсниц, занимавших диван недалеко от них.

Некоторое время они о чём-то разговаривали, а потом указали на девушку, писавшую эссе за столом в противоположной стороне гостиной. Гарри, кивнув, подсела к ней и довольно долго расспрашивала о чём-то. Обратно она вернулась в глубокой задумчивости.

– О чем вы говорили? – Том пристально посмотрел на неё.

– О Миртл, – коротко сказала Гарри. – Оказывается, она училась на нашем факультете в начале сороковых. Бабушка Элис, – она кивнула на девушку за столом, – Оливия Хорнби, была ее однокурсницей. Жуткая история, на самом деле. Миртл нашли мертвой в том самом туалете в сорок третьем. В ее смерти обвинили Хагрида, он тогда учился на третьем курсе Гриффиндора, и, по слухам, тайком принёс в замок какое-то опасное существо. Оно, вроде как, и убило Миртл, жуткий скандал был, школу едва не закрыли… В итоге Хагрида осудили, сломали его палочку и запретили продолжать обучение, но директор оставил его в школе сначала помощником лесника, а после того, как тот вышел на пенсию, назначил на его место.

– Не понимаю, – медленно протянул Том. – Если в смерти Миртл был виноват Хагрид, почему она так испугалась меня? Вряд ли можно с кем-то перепутать полувеликана, пусть и подростка…

– Это ещё не все, – перебила его Гарри. – Да, официально виновным признали Хагрида, но среди студентов тогда была очень популярна легенда об «ужасе Слизерина». Помнишь, мы читали об этом в «Истории основания Хогвартса»?

– Да, но это же, кажется, просто байка, – неуверенно сказал Том. – Тайную комнату за тысячу лет так и не нашли…

– Не нашли, – задумчиво кивнула Гарри. – Но как раз в сороковых ходили слухи, что кто-то открыл ее, и выпустил чудовище. И по мнению некоторых студентов именно оно убило Миртл, она ведь была магглорожденной.