Текст книги "Бунтарка и чудовище (ЛП)"

Автор книги: Минк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 4

Мэй

Не знаю почему он думает, что его завуалированная угроза может напугать меня, когда его рот так близко к моему. Он прямо здесь. Если бы я наклонилась, мы бы поцеловались. Это был бы мой первый поцелуй. Звучит слишком заманчиво, чтобы я могла отказаться. Кто знает, представится ли мне с ним еще одна возможность? Итак, я закрываю глаза и прижимаюсь губами к его губам.

Все его тело замирает. Я уверена, он удивлен, что я это сделала, но что я должна была делать? Девушке иногда нужно, чтобы ее поцеловали, и именно он приблизил свой рот так близко к моему. Рот с полными губами. Все в этом мужчине действительно большое.

— Ты должен поцеловать меня в ответ, — шепчу я после того, как мы долго стоим так, прижавшись друг к другу губами.

— Мэй… — У него нет шанса закончить то, что он собирается сказать, потому что я провожу языком по его приоткрытым губам.

Он стонет, и его пальцы зарываются в мои волосы, сжимая их в кулак. Резким движением он запрокидывает мою голову назад, углубляя поцелуй. Его язык проникает в мой, переплетаясь с моим языком. Святое дерьмо. Я быстро понимаю, что это выше моих сил. Не желая показаться ханжой или будто я понятия не имею, что делаю, я впиваюсь зубами в его нижнюю губу, чтобы слегка прикусить ее.

Рычание вырывается из него, когда он дергается назад.

— Ты укусила меня. — Он облизывает нижнюю губу. Я не уверена, говорит ли он это так, будто это плохо или хорошо.

— Ну, меня здесь никто не кормит. — Я надеваю солнцезащитные очки и возвращаюсь к ласкам Кузи, пытаясь притвориться, что весь мой мир только что не перевернулся. Неудивительно, что люди всегда целуются. Это потрясающе.

Кадзуо смотрит на меня сверху вниз. По его лицу ничего нельзя прочитать. Почему я его укусила? Это был не сильный укус. Всего лишь маленький кусь. Я хотела быть такой сексуальной, чтобы он думал, что я в его лиге. Но, похоже, мой план обернулся против меня. Теперь он больше не собирается меня целовать.

— Возьми своего котенка, и я тебя покормлю.

— Ты готовишь?

— Я же говорил, что у меня очень специфический набор навыков.

Я фыркаю от смеха.

— Кулинария? Я думала, что это ножи, но ни на секунду не подумала, что кухонные.

— Один из многих.

Я морщу нос, обдумывая это. Сейчас он действительно мил. Был ли это мой поцелуй, который изменил его отношение ко мне? Когда моя мачеха начинала флиртовать с моим отцом, он делал для нее все, что угодно. Я не могу поверить, что я хороша в соблазнении. Он трогал себя, думая обо мне.

— Мысль о том, что я готовлю, заставляет тебя краснеть, Мэй?

— Нет, это от солнца. — Я стою с Кузи на руках. Женщины, которые соблазняют мужчин, не краснеют, так что, очевидно, я не краснею.

— Я закажу солнцезащитный крем. — Он проводит костяшками пальцев по моей щеке. Его прикосновение нежное. — Такая нежная кожа нуждается в защите.

Я смотрю на него снизу вверх, застигнутая врасплох. Мне приходится бороться с собой, чтобы не прильнуть к его прикосновению. Исчез тот покрытый кровью воин, которого я видела раньше. Его заменил нежный гигант, который сейчас стоит передо мной.

— Как ты думаешь, что еще тебе понадобится? Принадлежности для котенка? — Он опускает руку и начинает идти. Я быстро следую за ним.

— Да, мне понадобится все. Я только что забрала его. — Я целую Кузи в макушку. — Отец никогда не позволил бы мне завести его, поэтому, когда я уходила, я взяла его.

— Вот как. — Кадзуо замедляет шаги, когда видит, что мне приходится практически бежать, чтобы не отставать от него. — Ты убежала или Хидео действительно отправил тебя сюда?

— Я полагаю, это зависит от того, кого ты спрашиваешь.

— Я спрашиваю тебя.

— Ты еще не разговаривал с ним? — Допытываюсь я, пытаясь понять, как много знает Кадзуо.

— Пока нет.

— Был слишком занят в душе? — Поддразниваю я.

— Что-то вроде того. — Он открывает заднюю дверь, придерживая ее для меня. — Солнце снова обжигает твою кожу, Мэй.

Я бросаю на него свирепый взгляд, когда проскальзываю мимо.

Его губы дергаются, на них появляется улыбка. Если раньше я считала Кадзуо красивым, то когда он улыбается, он становится совсем другим. Я не уверена, что готова справиться с этой его новой стороной.

— Все вон, — говорит он, когда мы заходим на кухню. Они все разбегаются, снова оставляя нас с Кадзуо наедине. Я подскакиваю к гигантскому кухонному острову и сажаю Кузи на него.

— Можно мне такой? — Я смотрю на один из кексов, который лежит под стеклянной крышкой. — Сачи никогда не держала сладостей в доме. Она говорила, что углеводы — это дьявол. Как она могла такое сказать, когда выходила замуж за моего отца? — Я сохраняю невозмутимый вид.

Губы Кадзуо снова дергаются.

Возбужденный трепет наполняет мой живот.

Мой отец не дьявол сам по себе. Хотя некоторые бы возразили. Я просто сомневаюсь, действительно ли он любит меня. Или думает, что я обуза, с которой он застрял? Я его единственная наследница. Моя кровная мать умерла при родах. Отец женился во второй раз, когда мне было около восьми. Я никогда не видела настоящей любви между ними. Они дружелюбны, но для меня это просто странно. Не то, чего бы я хотела. Она несколько раз пыталась стать мне матерью, но у нее это плохо получалось.

— Сачи? Это твоя мачеха, верно? Кажется, я с ней встречался.

— Если бы ты ее встретил, ты бы ее запомнил.

Он поднимает крышку для меня. Кузи перебегает через островок, осматривая свое новое место. Я ожидаю, что Кадзуо скажет мне поставить его на пол, но он этого не делает. Я беру кекс и снимаю бумагу.

Он пожимает плечами.

— Помню, я подумал, что ей не помешал бы кекс.

— Кекс не помешал бы всем, — соглашаюсь я, вонзая зубы в сладость. Я стону. На вкус это восхитительно, но не так вкусно, как Кадзуо. Он пристально смотрит на меня. Я облизываю губы, думая, что, может быть, у меня на лице глазурь или что-то в этом роде. — Будешь? — Предлагаю я.

— Я перекушу позже, — говорит он, и от напряжения в его глазах все мое тело наполняется жаром. Я действительно надеюсь, что он говорит обо мне. Я также надеюсь, что он перекусит до того, как поговорит с моим отцом. Потому что после этого он, возможно, не захочет иметь со мной ничего общего.

Глава 5

Кадзуо

Опустите лапшу удон в кипящий куриный бульон и достаньте сковороду, чтобы подрумянить кири-моти.

— Вкусно пахнет. Это напоминает мне о доме. — Она гладит своего котенка и смотрит, как я готовлю.

Я чувствую ее пристальный взгляд на своей спине и на короткую секунду напрягаюсь. Когда она ахает, я не могу сдержать ухмылку. Часть меня говорит, что это должно прекратиться. Она дочь Хидео. Она слишком молода. Слишком невинна. Есть так много причин, по которым я не должен думать о ней иначе, чем как о подопечной, за которой я должен присматривать. Но потом она поцеловала меня.

Блядь. Тот поцелуй. Это было так неожиданно. Смело. Я думал, что то, что произошло в душе, было простым сбросом давления. Но что произошло после? Это было нечто гораздо большее.

Я добавляю немного сливочного масла на сковороду и выкладываю квадратики кири-моти, чтобы они подрумянились.

— Что ты изучала в школе?

— Ммм, ну, моя школа была немного старомодной, так что я занималась обычными предметами плюс каллиграфией и все такое.

— Колледж? — Я накладываю удон в миску и добавляю хрустящие моти. Схватив небольшую разделочную доску, я быстро нарезаю на ней немного зеленого лука и редьку тонкими ломтиками.

— Вау, ты действительно хорошо управляешься с ножом. — Она наблюдает, как я заканчиваю. — Как нечто лучше афродизиака.

Я ставлю перед ней миску с набором палочек для еды и ложкой.

— Ешь.

— Спасибо. Она садится, а ее котенок подбегает и обнюхивает. — Прости, Кузи. Ты не можешь это есть. Это все для меня. — Она облизывает губы.

Я стараюсь не пялиться.

— Итак, колледж? — Снова спрашиваю я.

Она дует на горячий суп.

— Ну, папа хотел, чтобы я занималась бухгалтерией. Но мы с цифрами не в лучших отношениях. Поэтому вместо этого я попыталась заняться литературой. Ему это не понравилось. И, честно говоря, мне не нравился колледж.

— Почему нет?

Она пробует кусочек лапши и моти. Звук, который она издает, отдается прямо в моем члене.

— Это потрясающе! — Она поглощает лапшу, и мне приходится сдерживать смех от того, какая она милая, когда голодна.

— Я рад, что тебе нравится моя стряпня. А теперь продолжай. Какую литературу ты хотела изучать?

Ее щеки снова становятся алыми, когда я протягиваю ей салфетку.

— Ну, мне нравятся разные книги.

— Ммм-хмм? — Я откидываюсь назад и скрещиваю руки на груди.

Она съедает еще немного, затем ерзает на сиденье.

Я продолжаю пялиться.

Она сдается.

— Романы, ясно? Я люблю хорошие романы! Я чувствую, что это сильно недооцененный жанр, в основном потому, что он посвящен исполнению женских желаний и фокусируется на женском взгляде. Это подрывная работа, бросающая вызов патриархату.

Неудивительно, что они с Хидео не нашли общий язык. Он строгий традиционалист. Наличие дочери, которая читает любовные романы и принимает все «подрывное», ни в малейшей степени не сделало бы его счастливым.

— Так ты бунтарка? — Спрашиваю я.

— Нет. — Она доедает удон и вытирает рот салфеткой. — Мне просто не нравится, когда мне все время указывают, что делать. Что надеть. Как выглядеть. Все такое. И то, что меня окружали люди, которые знали, кто мой отец, тоже не помогало. Все меня боялись. У меня не было друзей. Вообще никого. И мальчики даже не смотрели на меня, потому что знали…

— Хорошо. — Я кладу ладони на остров.

— Что? — Она выгибает бровь.

— Я сказал хорошо, что мальчики не смотрели на тебя, Мэй. — Мне ненавистна мысль о том, что какие-то маленькие придурки воображают, что у них есть шанс с этой маленькой бунтаркой.

— Почему?

— Потому что тебе не нужен мальчик. Тебе нужен мужчина.

— О. — Она снова облизывает губы.

Я хочу ее. Нет смысла отрицать это сейчас. Не после того, как мы поцеловались. Но, черт возьми, это поразило меня так сильно и быстро, что я начинаю сомневаться в своем здравомыслии. Я никогда не чувствовал ничего подобного, никогда не хотел чего-то так сильно, как хочу ее. Нет, не хочу — а нуждаюсь.

Ее губы приоткрываются, когда я иду к ней по острову, полностью намереваясь снова попробовать ее рот на вкус.

— Босс? — Тору входит. Он останавливается, когда видит выражение моего лица, а затем быстро переводит взгляд с Мэй на меня.

Чертовски неподходящий момент.

— Что? — Я стараюсь не выпалить это слово, но оно все равно звучит раздраженно.

— Ито созвали собрание. Все семьи Якудзы.

— Когда? — Я стискиваю зубы.

— Вечер пятницы. Похоже, они планировали это уже давно. Они устраивают у себя дома огромный бал.

— Ничто из того, что делает Исаму Ито, не случайно. — Я хрустнул костяшками пальцев. — Он спланировал нападение на нас, а затем использовал это как предлог, чтобы собрать семьи вместе. Он собирается попытаться получить больше власти.

Тору кивает.

— Скорее всего. Он использует наши потери как предлог, скажет, что может обеспечить защиту всем семьям. Даже несмотря на то, что именно он стоит за нападением.

— Точно. — Я уже знал, что Исаму — хитрый ублюдок, но эта новейшая уловка — часть детальной проработки, которую я не предвидел. Но это не имеет значения. Ито скоро исчезнут.

— Как мы должны это разыграть? — Тору бросает тоскующий взгляд на пустую кастрюлю с удоном. — Есть еще?

— Прости. — Мэй пожимает плечами и показывает ему свою пустую миску. — Это было так вкусно, что я ничего не могла с собой поделать.

— Не попадайся на удочку Каза. По крайней мере, пока не попробуешь его дайфуку.

— Сладкие шарики моти? — Глаза Мэй расширяются. — Я их обожаю!

— Я приготовлю их для тебя после того, как расскажешь мне больше о том, почему ты здесь. — Я выгибаю бровь, глядя на нее.

Она морщит нос и подхватывает Кузи.

— Я буду в своей комнате. — Она уходит, покачивая бедрами. Будь я проклят, если она не заводит меня, просто уходя.

Тору поворачивается и пристально смотрит на меня. Тяжело.

— Что? — Я пожимаю плечами.

— Ты знаешь.

— Это ерунда.

— Правда? Потому что то, как вы двое целовались в саду, говорит об обратном.

Конечно, он видел. Ничто не ускользает от внимания Тору.

— Ублюдок.

— Это моя работа — присматривать за тобой. — Он проводит пальцем по кастрюле с удоном и слизывает бульон. — Черт. Теперь я проголодался.

Я вздыхаю.

— Мэй ворвалась неожиданно, ясно? Я не знаю, что с ней происходит, но собираюсь выяснить.

— Тебе нужно позвонить Хидео.

— Я позвоню утром. — Я ставлю кастрюлю и миску Мэй в раковину.

— А как насчет бала Ито?

Я обдумываю это еще минуту.

— Скажи Ито, что я буду.

— Правда?

— Да. Я хочу посмотреть, как он произнесет свою речь и приведет свой план в действие, чтобы я мог разбить все это вдребезги прямо у него перед носом. Это того стоит.

Тору улыбается, как акула.

— Звучит заманчиво.

Я выхожу из кухни, и Тору следует за мной.

— Ты не пойдешь в офис? — он зовет, в его голосе слышны нотки юмора.

— Мне нужно кое, о чем позаботиться в своей комнате.

— Ммм, — кричит он в мою удаляющуюся спину.

Но я уже ухожу, поднимаюсь по лестнице и крадусь к комнате Мэй.

Глава 6

Мэй

— Что у тебя здесь? Кирпичи? — Спрашивает Дайсуке, затаскивая еще одну из моих коробок в спальню. Все здесь были так добры. Я думала, что будет совсем иначе.

— Книги. — Я взволнованно хлопаю в ладоши, когда он ставит коробку на место. Я бросаюсь проверить их.

Дома я прятала их, чтобы мой отец не увидел. Поскольку Кадзуо был таким открытым и понимающим, когда я говорила о своей любви к любовным романам, я думаю, что здесь смогу разложить их так, чтобы я могла на них полюбоваться. Некоторые люди любят развешивать у себя дома красивые произведения искусства, чтобы на них можно было смотреть. Я предпочитаю смотреть на книги. Даже если они сложены небольшими стопками по всей комнате.

Я не смогла собрать все, но мне удалось забрать некоторые из моих любимых вещей из своей спальни. Помогает то, что я прилетела сюда на частном самолете. Это означало, что я могла взять больше вещей, чем если бы летела коммерческим рейсом. По крайней мере, это мое предположение. Мне никогда не разрешалось летать ни на чем другом, кроме частных самолетов. Из того, что я видела в фильмах, думаю, что существует какое-то ограничение на багаж.

Я почти уверена, что мой отец думал, что, если я попаду в коммерческий аэропорт, у меня может возникнуть соблазн улизнуть. Обычно у меня это неплохо получалось. Конечно, такая мысль пришла бы мне в голову, если бы представился шанс, но я, вероятно, отказалась бы от нее, зная, что мне некуда идти.

Я знаю, что наивна во многих вещах. Не в чем-то глобальном, а в обычных вещах. И прекрасно это понимаю. Я никогда не смогла бы сказать, сколько стоит литр молока, потому что никогда не была в продуктовом магазине. Мне многое давали. Но и во многом отказывали. Книги — лишь верхушка айсберга.

— Здесь много книг. — Дайсуке заглядывает в коробку через мое плечо. Здесь, в Америке, все мужчины — гиганты, хотя Дайсуке кажется немного меньше остальных, кого я видела.

Говорят, Кадзуо и его люди одни из самых свирепых и внушающих страх. Никто не осмеливается перечить им. Вот почему я немного удивлена тем, насколько они были любезны. Кадзуо сам приготовил мне еду. Это очень нехарактерно для человека в его положении. Я знаю, что мой отец и пальцем не пошевелил на нашей кухне. Конечно, он всегда обеспечивал меня, но это происходит в форме наемной помощи.

Дверь в мою спальню распахивается, ударяясь о стену. Я подпрыгиваю, оборачиваюсь и вижу Кадзуо, маячившего в дверном проеме с убийственным выражением на красивом лице.

— Что здесь происходит?

— Я помогал мисс Накамуре с ее коробками, — спешит объяснить Дайсуке.

— Не нужно закрывать дверь, когда находишься наедине с Мэй.

— Извините, сэр. — Дайсуке склоняет голову.

— Я заберу Мэй. Возвращайся на свой пост.

Дайсуке выбегает из комнаты.

— Спасибо! — Кричу ему вслед, не желая, чтобы он подумал, что я грубая. Я пытаюсь пристально посмотреть на Кадзуо. — Ты мешаешь мне заводить друзей. Я же не собираюсь кусать твоих людей. — Я стискиваю зубы. — Или собираюсь? — Я одариваю его своей лучшей ухмылкой. Хорошо держать такого человека, как Кадзуо, в напряжении.

— Осторожнее с поддразниваем, Мэй. — Кадзуо хватает две последние коробки у моей комнаты и легко заносит их внутрь.

— Хорошо, я покусаю только тебя, — снова поддразниваю я его, не обращая внимания на его предупреждение.

Я как ребенок, проверяющий свои границы.

— Тогда у нас не должно быть никаких проблем, — отвечает он, удивляя меня. Он ревновал? Мне трудно в это поверить. Я уверена, что Кадзуо получал множество предложений женитьбы от множества семей. Я наблюдаю за ним, когда он ставит две мои последние коробки рядом с другими. — Нам нужно поговорить.

Я внутренне съеживаюсь. Разве не так говорят люди, когда собираются расстаться с другим человеком? Мы с Кадзуо сейчас встречаемся, а я пропустила это? Если ты целуешь кого-то, предполагает ли это, что вы встречаетесь? Я ненавижу то, как мало я знаю об этом, потому что хочу знать все. Вот почему я так сильно хотела приехать в Америку. Чтобы порвать с некоторыми традициями, которые мой отец хотел навязать мне.

— Я думала, ты только что сказал, что я могу покусать тебя? — Ненавижу, как неуверенно это звучит. Я должна быть смелой и сексуальной. — В смысле, это круто. Неважно. — Я отмахиваюсь, беру стопку своих книг, чтобы положить их на одну из тумбочек.

Когда оборачиваюсь, то натыкаюсь прямо на Кадзуо. Его рука сжимает мои бедра, удерживая меня от падения назад.

— Почему твой отец отправил тебя сюда?

— Ты все еще не поговорил с ним? — Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть в его красивое лицо.

— Я хочу услышать это от тебя.

— Это имеет значение? Ты поверишь всему, что он скажет.

— Нет, Мэй. Не поверю. Я чувствую, что он может быть немного иррационален, когда дело касается тебя. Ты не только очень красивая девушка, но и обладаешь диким характером, который, уверен, ему было трудно загнать в клетку. На самом деле это невозможно.

— Это любезно с твоей стороны.

— Я не любезный, Мэй. Я справедливый и честный.

Я слышала это о нем.

— Ну, я думаю, ты добрый.

Его брови сходятся, и я не уверена, что ему это нравится.

Я вздыхаю.

— Я продолжала убегать, и, конечно, мой отец продолжал находить меня. Говорил, что я собираюсь покончить с собой

— И все же ты продолжала убегать?

— Какой смысл жить, если ты заперт в клетке? Он действительно вышел из себя, когда меня выгнали за то, что я тайком пробралась в университет для мальчиков. — Пальцы Кадзуо сжимаются на моих бедрах. Я чувствую, как под поверхностью закипает его гнев, хотя он сохраняет нейтральное выражение лица. — Он думает, что я шлюха. — Я пожимаю плечами. — Я одинока. Ты знаешь, каково это — быть окруженной таким количеством людей и чувствовать себя одинокой? Не просто одинокой, но и невидимой. Меня никто не замечает.

— Я клянусь тебе, Мэй, ты не невидима.

— Делает ли меня шлюхой то, что я хочу, чтобы ко мне прикасались? Любили? — Спрашиваю я.

— Мэй —

— Сэр, — окликает Тору с порога. — Хидео Накамура на линии, хочет поговорить с тобой.

Тору выбрал наилучшее время. Я не уверена, что готова услышать ответ Кадзуо.

Глава 7

Кадзуо

Я бросаю на Мэй еще один взгляд, прежде чем выйти в коридор к Тору.

— Никому, кроме меня, не разрешается входить в ее комнату. Понятно? — Я сбегаю по лестнице, Тору следует за мной по пятам.

— Конечно. Почему? Дайсуке доставил проблемы?

— Нет. Я просто не хочу, чтобы в ее комнате были другие мужчины. Вот и все.

— Ты же понимаешь, что Дайсуке гей, верно? — Тору заходит за мной в кабинет.

— Он гей? — Я сажусь за свой стол.

— Да, он женат уже, не знаю, лет десять или вроде того? — Тору ухмыляется. — Но ему запрещено заходить в комнату Мэй?

Я пожимаю плечами.

— Ладно, ему можно. Но только ему. И не слишком часто.

Я вижу, что Тору хочется рассмеяться, но он умудряется сохранять серьезное выражение лица.

— Понял, босс.

— Не будь придурком, — ворчу я.

— Я просто делаю то, что ты мне говоришь. Вот и все. — Он закрывает дверь моего кабинета.

У меня нет времени на его игры. Только не тогда, когда мой наставник хочет поговорить со мной. Повернувшись к телефону, я нажимаю кнопку, чтобы включить громкую связь с Хидео.

— Добрый вечер, — приветствует он меня, как всегда, спокойным тоном. — Я так понимаю, моя дочь прибыла целой и невредимой.

— Да. Она осваивается. — Я делаю паузу, несмотря на желание задать несколько вопросов. Хидео не из тех, кто много говорит. Он скажет то, что должен, но я должен быть терпеливым.

Тору вопросительно смотрит на меня, когда молчание затягивается. Я просто качаю головой. Полагаю, ему тоже придется научиться терпению. Он не учился у главаря Якудзы, как я. Несмотря на то, что он не принц японской мафии, как некоторые считают меня, он по-прежнему является величайшим оружием в моем арсенале. Верность у него в крови. Я доверяю ему свою жизнь. Несмотря на все это, он может быть настоящей занозой в моей заднице. Как сейчас, когда он закатывает глаза и тихо ругается в трубку.

Хидео прочищает горло.

Тору опускается на диван напротив моего стола и смотрит на телефон.

Хидео снова прочищает горло.

Тору вскидывает руки.

Я сдерживаю смех. Вот как работает Хидео. Я помню множество случаев, когда он пытался меня чему-то научить. Ожидание, пока он заговорит, занимало больше времени, чем само знание, которое он мне давал. Он всегда говорил мне, что думать, прежде чем говорить, — признак сильного лидера.

— Мэй… — начинает он. — Она не такая, какой я ожидал ее увидеть.

Дверь моего кабинета приоткрывается, и я вижу темные волосы Мэй. Мне следовало бы прогнать ее, но я этого не делаю. Это беспокоит ее. Будет справедливо, если она узнает, что ее отец скажет по этому поводу.

— Мэй, конечно, всегда была милой девочкой. Она очень похожа на свою озорную мать. Но теперь, когда она стала старше, я не знаю, как лучше всего держать ее в узде. — Он вздыхает. — Она не такая, как ты, Кадзуо. Совсем не похожа на тебя. Я знал, как тебя тренировать. Ее…

Его молчание снова затягивается, и Тору откидывает голову на спинку дивана, притворяясь спящим.

— Ты отправил ее ко мне не просто так. Что я могу для тебя сделать, Хидео? — Не хочу давить слишком сильно, но должен признать, что мне очень интересен его план.

— Ей нужно … Ей нужно больше дисциплины, чем я могу дать. — Впервые за все время, что я его знаю, у него усталый голос. — Я испробовал все возможные способы достучаться до нее, но большего сделать не могу. И не буду.

Мне с трудом верится в то, что я слышу. У Хидео не было абсолютно никаких проблем с дисциплиной, когда он тренировал меня. С другой стороны, — я бросаю взгляд на дверь, — Мэй не такая, как все. Она не из тех, кого можно загнать в рамки или в какую-то роль. С другой стороны, мне нравится моя роль, и я благодарен Хидео за все, что он для меня сделал.

— Мэй особенная. Но она особенная в каком-то смысле, которого я не понимаю. Поэтому я отправил ее к тебе. Ты всегда шел правильным путем, Кадзуо. В тебе есть дисциплина и сила. Я хочу, чтобы ты использовал это на Мэй и убедил ее, как важно для нее быть мне хорошей дочерью. — Он прочищает горло, а затем быстро добавляет: — Но не переусердствуй.

Я молча усмехаюсь. У Хидео не было проблем с тем, чтобы наказать меня — словами или тростью, — если бы я только подумал о том, чтобы переступить черту.

Мэй приоткрывает дверь еще на волосок и встречается со мной взглядом. Кажется, слова ее отца удивили ее не меньше, чем меня.

Мысль о том, что кто-то может причинить ей боль, заставляет мою кровь кипеть от гнева. Мне все равно, кто это будет — ее отец или кто-то другой, — никто и волоска с ее головы не тронет.

— Ты можешь сделать это для меня? Признаюсь, я отправил ее к тебе, когда был особенно расстроен, и мы плохо попрощались. Она просто не понимает, что наша жизнь — это не сказки и не те глупые книжки, которые она любит читать. Мэй должна понять, что ее будущее — это замужество и рождение наследников. А не романтика. — Его голос становится жестче. — Я пытался внушить ей это, но она упрямая. Еще и сбегает из дома. Посещает места, где ей не следует находиться.

— Как мужской университет? — Я спрашиваю.

— Вот именно. — Он стонет. — Когда я узнал, куда она отправилась, мне пришлось подкупить дюжину людей, чтобы сохранить это в тайне. Иначе ее репутация была бы испорчена, и тогда я не смог бы обеспечить ей выгодную партию. Она вся в мать, но с мачехой они в плохих отношениях. Поэтому я сделал все, что мог. Этого было недостаточно.

Я ошеломлен. За последние пять минут Хидео сказал больше, чем за все предыдущие годы. Мэй явно действует ему на нервы. Я могу понять.

— Здесь она в безопасности.

— Я в этом не сомневаюсь, даже учитывая историю с Ито. Но мне нужно, чтобы ты твердо взял ее за руку и показал ей, что ее жизнь — это не фантазия. Твердо поставь ее на ноги, Каз. Когда она будет готова, отправь ее обратно ко мне. Поклонники уже выстраиваются в очередь, чтобы познакомиться с ней.

Я сжимаю телефон так сильно, что пластик трескается. Хидео прислал ее ко мне, чтобы я дисциплинировал ее. Я уже решил, что она идеальна такая, какая есть. Ее отец вбил ей в голову все эти неправильные мысли. И хочет выдать ее замуж за какого-то придурка? Только не при мне.

— Ты мне поможешь? — Спрашивает Хидео.

— Да. — Я улыбаюсь и откидываюсь на спинку стула. — Я обучу ее, Хидео. Лично.

Взглянув на дверь, я замечаю мелькнувшие темные волосы, а затем слышу как она убегает. Мэй ушла. Но она не может сбежать от меня, особенно теперь, когда я получил полную свободу действий. У меня на нее много планов, хотя сомневаюсь, что какой-либо из них соответствует замыслам Хидео. Нет, определенно нет.

Глава 8

Мэй

Услышав разговор между отцом и Кадзуо, в моей груди расцвел огонек надежды. Видимо все это время я неправильно понимала своего отца, и он на самом деле любит меня, но по-своему показывает это.

Но в конце концов для него было важно то же, что и всегда: чтобы я выполняла свой долг перед семьей. Это всегда будет значить для него больше, чем что-либо другое. Думаю, я это знала, но у меня было нелепое чувство, что его любовь ко мне в конце концов может победить. Думаю, его план сработал быстрее, чем он предполагал, потому что эти слова лишили меня последней надежды.

Не помогло и то, что Кадзуо согласился с ним, растоптав все мои мысли о том, что он независим или что я ему действительно нравлюсь. Похоже, он с большим желанием выполнит волю отца. Я не должна удивляться. Все всегда так делают. Кроме меня. Я, пожалуй, единственная, кого отец не смог контролировать.

Когда я возвращаюсь в свою комнату, я понимаю, что уходить в припадке гнева — не лучший план действий. Меня поймают, прежде чем я успею сделать десять шагов от двери. Мне придется подождать. Понять, куда я пойду и как буду выживать. Это больше не игра. Меня не отдадут девственной невестой какому-нибудь жениху по выбору отца.

Я не лгала, когда говорила Кадзуо, что смерть — это судьба, с которой я готова встретиться лицом к лицу, чтобы обрести свободу. Я не выйду замуж за человека, которого не люблю, и не рожу от него детей только для того, чтобы этих маленьких девочек однажды постигла та же участь, что и меня. Я бы никогда этого не допустила.

— Мэй. — Я не оборачиваюсь на голос Кадзуо, не хочу, чтобы он видел мои слезы.

— Что? — Спрашиваю я.

Я не слышу, как он отходит от двери, но чувствую тепло его тела у себя за спиной. Я делаю несколько шагов вперед, прежде чем он попытается дотронуться до меня. Если он вообще попытается.

— Я был уверен, что найду тебя здесь собирающей вещи.

— Ты меня не знаешь, Кадзуо. Как и я тебя. Будет лучше, если мы не будем делать предположений друг о друге. — Мне трудно сдержать дрожь в голосе.

Как бы сильно я ни хотела, чтобы меня поцеловали, я зла, что лишилась своего первого поцелуя из-за него. Он сделает все, что в его силах, чтобы сломить меня, заставить подчиниться, чтобы он мог отправить меня обратно к моему отцу, чтобы я досталась другому мужчине. Это не должно быть так больно, как сейчас, но мое сердце ноет. Неважно, что я знаю Кадзуо всего один день. Я хочу его. Никого другого.

— Мне кажется, я очень хорошо тебя знаю, маленькая бунтарка.

— Что ж, я больше не хочу тебя знать. Ты думаешь, что сможешь обмануть меня своими поцелуями и кулинарными способностями, чтобы использовать меня в угоду моему отцу? — Я поворачиваюсь к нему лицом и вздергиваю подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом. — Можешь идти тогда на хуй.

Он начинает улыбаться, но улыбка сходит на нет, когда он видит мое лицо. Я ненавижу себя за то, что плачу. Я не знаю, то ли от злости, то ли от грусти. Полагаю, все дело в этом.

— О, я шлюха, потому что хочу, чтобы меня поцеловали, верно? Нет! Если он продаст меня кому-то ради лучшей выгоды, вот что сделает меня шлюхой.

— Мэй. — Он поднимает руку, пытаясь дотронуться до моего лица, но я отмахиваюсь и отступаю, чтобы уйти от него.