Текст книги "Ren & Со (СИ)"

Автор книги: Мина У.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Ему везёт – дверь открыта, но ему не везёт – ведь она выбита. Хакс с разбега влетает внутрь, кажется, наступает на чьи-то тела и как обезумевший мчится не останавливаясь к лестнице. Этаж, ещё этаж – собачьи когти царапают лакированное дерево позади. Зачем только он отдал самое ценное Рену! У него даже нет времени остановиться, чтобы развернуться и прицелиться. Там собаки три-четыре, не меньше, и все они, наверняка, бойцовские!

Добравшись до третьего этажа и бросившись по коридору, окончательно взмыленный Хакс наконец-то видит Кайло. Там стоит и кто-то ещё, но всё что он видит – благословенный Рен, у которого обязан быть его отпугиватель.

– Собаки! – орёт он что есть мочи, надсаживая горящие лёгкие. – Отгони собак!

Напарник ещё тратит секунду-другую на то, чтобы поглядеть на него с недоумением, но когда позади слышится яростный рык, тут же извлекает прибор и использует по назначению. Псы ада тормозят, клацая по паркету, скулят и отступают.

Хакс вытирает пот с лица и глядит им вслед, подтверждая свою догадку о бойцовской породе.

– Что тут у вас? – спрашивает он, пытаясь отдышаться.

И только сейчас замечает остальных присутствующих: Лею, какую-то девчонку-подростка, того самого Джендри, что двинул ему в нос, а также распростертое посреди коридора тело. В полутьме не разглядеть, но, кажется, это молодой мужчина с тонкими чертами лица, светлыми волосами, в пёстрой кичливой одежде и с лужей крови, растекающейся под ним. Рядом валяется арбалет, а ближайшая открытая дверь выворочена.

Видимо, убийство было совершено только что, раз все взгляды так или иначе обращаются к трупу.

– Собаке – собачья смерть, – заключает девчонка без сожаления.

– Пёсики тут ни при чём, – отзывается Кайло.

– Убийство я записываю на себя, – будто напоминает Лея.

– Уговор дороже денег, – отвечает Джендри.

После, когда подоспела полиция и в доме зажгли свет, Хакс ходит из угла в угол, с пакетом льда, приложенным к носу. Та парочка осталась в качестве свидетелей. Полиция описывает место происшествия, а также берёт показания у охраны. Придётся ещё разобраться с убийством одного из охранников, но с учётом того, что он стрелял в Кайло, тут в перспективе без вопросов.

– Извини, что я тебя так сильно.

При ярком тёплом свете этот Джендри выглядит вполне нормально. У него серые глаза и почти квадратный овал лица с непрошибаемым выражением, будто что бы ни случилось, ему всё нипочём. Разве что только кто-то будет угрожать его «мелкой». Даже на Кайло, меряющимся клинком с его подружкой, он косится со злым упрямством. Эти два любителя по-варварски колоть и резать людей железом нашли друг друга.

– Слушай, ну эта штука слишком для меня большая, – протягивает девчонка, взвешивая палаш на руке.

– У меня всё большое, – без задней мысли говорит Рен, в свою очередь оценивая её… Хакс не знает, как это называется – шпажку?

– Чувак, вообще не круто! – тут же вклинивается в их беседу Джендри.

– Почему? Удобно, когда в руке что-то внушительное лежит. Чтобы чувствовать рукоять.

– Она – моя девушка.

Кайло осторожно пожимает плечами. Левое он зажимает правой рукой.

– Так у меня тоже есть девушка.

– Короче, прекрати эти двусмысленные намёки.

– Джендри, не кипятись. Этот здоровяк безобиднее меня.

Кайло никак не реагирует на их разговор, как на слова тех, кто ниже его больше чем на голову. Подумаешь, что там эти низкорослики бормочут? Так, по крайней мере, видит ситуацию Хакс.

Со всеми бюрократическими проволочками в контору они возвращаются под утро.

Кайло устало поднимается по ступеням и скрывается внутри. Хакс надеется, что он дотащится до своей комнаты, потому что сам он мечтает занять софу. И не собирается ли напарник вызвать врача?

Но прежде, чем он прощается с Реновской роднёй, Лея сцапывает его за локоть.

– Не думай, Арми, что моё влияние в Гильдии безгранично. Они ждут, что заказ будет выполнен. Так что подумай, что ты будешь с этим делать.

Он ошарашен, хочет что-то ответить.

– И не думаю, что отказ их устроит.

– Думай, рыжий, – угрюмо советует ему Люк на прощанье, а потом близнецы уходят по тротуару и растворяются в осенней хмари.

========== У Маз ==========

С обеденными перерывами у мастера-часовщика всё строго, а потому Рей торопится как может: не дожидается общественного транспорта, а со всех ног припускает пешком и за двадцать минут, вся вспотевшая, несмотря на осенний холод, добирается до места.

Кайло уже ждёт. Стоит и беспокойно поглядывает по сторонам поверх толпы прохожих, а завидев ее, тут же теплеет взглядом и распахивает свои огромные объятья, куда Рей помещается вся.

Под всё той же курткой теперь он носит чёрную водолазку.

Они целуются, замерев прямо посреди тротуара, не обращая внимания на обеденный час пик. Их роману от силы месяц, и каждый поцелуй рискует перерасти в секс.

И Кайло делает это так хорошо. Он всё делает хорошо. У него большой рот, мягкие губы, чуткие пальцы, и он больше не пахнет табаком, хотя она привыкла даже к этому. А ещё он тихо стонет от удовольствия, даже когда они просто целуются, вот как сейчас, и от этого Рей готова отдаться ему прямо на глазах у толпы.

– Пойдём, – мямлит она, потому что безумие должно быть взято под контроль. Хотя бы на время обеденного перерыва.

Кайло оставляет предпоследний поцелуй на кончике её носа, а последний – на переносице, и, обняв её за плечи, ведёт в заведение, под вывеской которого была назначена встреча.

Мятным неоновым горит «У Маз». Рей здесь ещё ни разу не бывала.

– Кондитерская? – удивленно спрашивает она, когда они оказываются внутри и им открывается вид на стеклянные витрины, где, залитые ярким светом, манят всевозможными цветами и формами муссы, пирожные, вафли и прочее, прочее.

– Кондитерская «Маз», – отвечает Кайло. – Она легендарна, и она снова открылась.

– Так ты сладкоежка?!

Боже, если ещё окажется, что это так, то Рей совсем потеряет чувство реальности и придумает себе легенду о двух близнецах, один из которых жестоко убивает людей, оставляя позади себя лужи крови, а второй мнёт ей по вечерам ступни и трепетно снимает обёртку с кекса с крутой вершиной из розового крема.

– Нет, – Кайло улыбается, прищурившись. – Но ты – да.

– Откуда ты…

– Я расспросил Платта о том, что ты любишь, и узнал, что на втором месте после справедливости для тебя стоят сладости. Но ты делаешь вид, что уже взрослая и вроде как правильно питаешься.

Да, она питается правильно, но этот запах…

Кайло склоняется к ней и шепчет на ухо, щекотно и жарко:

– Но иногда же можно.

Боже, да.

Они усаживаются за белый мраморный прилавок, Кайло заказывает чай, а к нему целый поднос всевозможных сладостей по фирменным рецептам Маз: марципановые конфеты, пирожные, меренги, печенье – у Рей разбегаются глаза и она не хочет пропустить ни одного вкуса, даже если придётся делать лишь укус-другой и переходить к следующему.

Она пробует, прикрывая глаза от удовольствия, а Кайло пробует её, обнимая лицо своими широкими мозолистыми ладонями.

– Бен Соло!

Крик отражается от глянцевой облицовки и стеклянных витрин и звучит резко, как выстрел. Даже прочие посетители вздрагивают, а работник чуть не проливает на себя кофе, готовящийся на вынос.

Кайло отрывается от неё и заглядывает за прилавок, где стоит, сложа руки на груди, маленькая старая женщина с жёлтой кожей, так мелко испещрённой морщинами, что не сразу их замечаешь.

– Бен Соло! – повторяет она с той же резкостью, но и с весельем. – Какими судьбами?

– Друзья зовут меня Кайло.

Рей приятно, что она узнала его настоящее имя от него самого, а не вот так. Но откуда его знает эта старушка?

– Клиенты зовут тебя Кайло, – Маз поправляет его и свои огромные очки с толстыми линзами. Её глаза выглядят впечатляюще через их призму. – А друзей ты не заводишь.

Старушка ставит раскладную лесенку и взбирается на неё, наконец-то оказываясь выше прилавка.

– Рада, что пожаловал. А тебя как зовут, дитя?

– Рей.

– Неужто подружка?

– Моя осенняя девушка, – отвечает Кайло.

– Как же, как же. – Хозяйка поправляет очки, будто желает разглядеть её получше. Рей странно. – Восполняете осенний дефицит тепла? Что ж зимой-то творить будете?

– Маз, у тебя на кухне ничего не горит? – спрашивает Кайло, напрягшись.

Старушка оборачивается: смотрит и принюхивается.

– Не горит, вроде.

– Так стоит, может, самой сходить проверить?

– Да не горит… Ах, ну да! – она вновь поправляет очки. Кажется, те так огромны и тяжелы, что всё норовят сползти на кончик маленького носа. – Намекаешь, чтоб проваливала?

– У нас мало времени. Я к тебе потом зайду поболтать.

– Заходи, Бен, заходи. Всё перетрём. Крепок союз Гильдии пекарей-кондитеров и Гильдии киллеров!

– Я не состою в Гильдии, ты же знаешь.

– Ну их к лешему тогда!

Маз машет своей усохшей лапкой, посылая Гильдию. А потом подаётся вперёд и, оперевшись рукой на прилавок, заглядывает в их лица. Её взгляд, как и тон голоса, серьёзен:

– Послушайте меня, старую женщину. Я живу достаточно долго, чтобы распознавать взгляды, читать по глазам. – Она ещё приближает свои очки. – Поэтому не смейте делать это в туалете моего заведения. Ясно тебе, Бен Соло? Мы только открылись!

После она спрыгивает с лесенки и, зажав ту подмышкой, скрывается на кухне.

Рей и смешно, и грустно. Смешно над тем, как лихо их раскусили, а грустно, потому что…

– За зиму у нас с тобой еще уговора не было, – говорит вдруг Кайло, словно прочтя её мысли. Нервничая, он отпивает чаю, держа кружку не за ручку, а по ободу. – Я не хотел связывать тебя обещаниями.

Рей кивает и тоже делает глоток, пряча взгляд в кружке. Раз он сам такой дурак, то пусть сидит и думает и нервно рвёт ярлычок от чайного пакетика.

– Но что, если я хочу связать обещаниями тебя? – заговаривает она, когда он уже хорошенько потомился. – Как тебе такое, Бен Соло?

– И насколько? – спрашивает он, затаив дыхание.

Не то чтобы она хотела быть такой навязчивой, но…

– Бессрочно.

Кайло только приоткрывает рот с уголками, недоверчиво вздёрнутыми вверх, и смотрит на неё как на шутницу.

– Что? – теперь уже Рей чувствует, что теряет почву под ногами. – Слишком долго?

Он ничего не говорит, но с видом человека, знающего слишком много и слишком от этого балдеющего, коротко мотает головой, продолжая глядеть на неё недоверчиво и даже опасливо.

Занервничав, Рей ёрзает на стуле. Почему он до сих пор не дал однозначного ответа?

– Я растерян, – признаётся он с улыбкой.

– С чего бы?

– Не знаю пока, что делать с таким счастьем.

Теперь уже Рей нервно теребит ярлычок от своего чайного пакетика. Так это да или нет?

– Давай заведём детей.

Она поднимает на него ошалелый взгляд, но Кайло серьёзен и, может быть, слегка перевозбуждён.

– Сейчас?!

Он опять не видит ничего, кроме неё: в такие моменты у него взгляд становится тёмным, немигающим. Взволнованно Кайло предлагает ей руку.

Это же бред! Абсурд! Они ещё не женаты и встречаются всего месяц. Он киллер, а она правозащитник. И она ещё не заработала себе имя и карьеру. Какие дети?!

Именно поэтому Рей трахается с ним в туалете кондитерской Маз и не просит вынуть.

***

Он проводит свою девушку – просто девушку, не летнюю, не осеннюю, – до работы, а в контору возвращается пешком, время от времени поддевая носком ботинка сухие листья на тротуарах.

Эта осень кажется ярче, чётче, и спустя некоторое время до Кайло доходит, что в этот раз он запомнил сентябрь. Осенняя хандра отменяется.

Завидев крыльцо «Рен и Ко», он так же замечает на нём фигуру в полицейской форме.

Полисмен проворно подбирает свежий номер «Корусантского вестника», но тут же роняет свою добычу и подскакивает, получив добротного пинка. Они молча буравят друг друга взглядом: Кайло на правах владельца печатного экземпляра глядит свирепее и выходит из ситуации победителем. Полицейский с позором изгоняется. Но только до следующего раза.

Отворив дверь конторы, Кайло вдруг останавливается.

Помещение, долгие годы служившее ему и домом, и рабочим местом, внезапно кажется таким чужим. Здесь всё не так.

Да и в нём самом уже – тоже.

Из старого, привычного, в конторе только витрина с холодным оружием. Всё остальное так или иначе заменено или вычищено или заново обито – как, например, софа.

Где привычный мусор, где тенёта под потолком, где книги? Где запах табака и бутылки, початые и ещё нет – ими было заставлено пространство сбоку от стола? Где, в конце концов, вся живность?

Хотя одно животное всё-таки имеется. Из-за занавески показывается Хакс, соорудивший себе сэндвич. Он идеально дополняет собой картину всех случившихся перемен. Кайло прикрывает дверь, чтобы не дуло, но напарник всё равно замечает:

– Ты выстудил контору. Обогреватель и так работает на полную.

– Зачем тебе обогреватель? – Кайло ухмыляется, подходит к столу и поправляет на стене рядом то давнее фото, на котором Хакс так неотразим в малиновом атласе. – Ты ж хладнокровное.

Хакс поджимает губы и дарит ему разозленный взгляд. А чего он завёлся-то?

Кайло пожимает плечами и поднимается к себе наверх. Там в туалете у Маз Рей его вымотала.

========== Точка кипения ==========

Вчера на входной двери своей квартиры он обнаружил записку, пришпиленную к деревянному полотну: «Давайте сохраним добрые отношения. Тик-так. С любовью, ваша Гильдия». Это послание не прибавило Хаксу уверенности в завтрашнем дне.

Рен что-то ворчит, поднимаясь по ступеням впереди. Он не хотел браться за работу рано утром, он предпочёл бы устроить ночной налет. Но Хаксу не по душе эти варварские набеги в полночь. То ли дело в пять утра. На улицах Корусанта так тихо, сонно, можно даже услышать, как шумят в темноте ветви платанов на авеню.

Заспанный Рен потягивается перед дверью и зевает во всю пасть. Он ночевал у Рей, Хакс знает, и от этого его ещё больше раздражает расхлябанность напарника. У них тут, между прочим, серьёзное дело, банда. Люди при оружии.

А потом Кайло просто звонит в дверь. Хакс аж отскакивает назад.

– Ты зачем это сделал?!

– Да не трясись ты.

Рен хватает его за рукав и тянет к глазку. Хакс упирается как может, но перед глазком пытается состроить самое безобидное выражение лица. В квартире слышны шаркающие шаги, перекличка хриплых разбуженных голосов.

– Там додик какой-то, – хрипло поясняют по ту сторону.

Тяжёлая металлическая дверь отворяется. Хакс уже держится за пистолет, и стоит ему завидеть лицо и бегло подтвердить, что перед ним именно жертва, как один короткий выстрел предупреждает угрожающее «Чего?», с которым двухметровый лоб собирался его поприветствовать.

Рен распахивает дверь шире и залетает внутрь, Хакс держится чуть позади – ему его шкура дорога. В квартире темно и пахнет застарелой грязью, возможно, даже плесенью.

Когда он соглашался на должность киллера, он представлял себе убийства богачей в костюмах от лучших портных и в дорогих отелях с хрустальными люстрами, а не гадюшники, набитые разного рода сбродом. Но Рену плевать, за что браться. Он даже охотнее соглашается на подобное. И раздражение продолжает копиться.

У них заказ на семерых. Из них Хаксу удаётся пристрелить троих, считая того здоровяка. Кайло вырезает ещё троих. Сопротивления как такового им никто не оказывает. Ранним утром не только Рену хочется спать.

Они останавливаются в одной из комнат, где на полу валяются матрасы, а забытый кем-то телевизор показывает заставку игры.

– Где последний? – Хакс с опаской оглядывается, держа пистолет наготове. Рен не торопится чистить рабочий нож. Кстати, а почему палаш, зажатый в его левой руке, до сих пор чист?

Хакс оборачивается, чтобы посмотреть на трупы в потёмках коридора. У них перерезаны глотки.

– Что с тобой? – спрашивает он, и Кайло тут же демонстрирует нежелание что-либо объяснять. Он просто отворачивается и начинает заглядывать в шкафы в поисках последней жертвы.

Но Хаксу неймётся.

– С чего вдруг такая деликатность? – Да, в случае с Реном перерезанные глотки действительно кажутся верхом филигранности.

Будучи повёрнутым к нему спиной, компаньон просто дёргает плечом, мол, ему не о чем тут говорить, но всё же спустя пару секунд до слуха Хакса доносится будто бы пустяковое, брошенное невзначай: «Рей просила быть погуманнее».

Ах, Рей за гуманность! Пальцы стискивают рифленую рукоятку пистолета. Бешенство почти добирается до кончика языка, как вдруг позади раздаётся шорох. Рен тут же вскидывается, но Хакс оказывается быстрее.

Первую пулю он всаживает мужчине в колено. Это должно быть очень больно.

Эль бандито кроет его на чем свет стоит сквозь крики, переходящие в стон.

Вторым выстрелом Хакс попадает в кисть руки, придерживающей раздробленное колено. И снова в колено. Нога неестественно подкашивается, мужчина окончательно падает, скалит зубы на бородатом лице и угрожающе бранится, продолжая подвывать. Он прожигает Хакса ненавидящим взглядом, но кроме этого ему защищаться нечем.

– То есть Рей за гуманные убийства? – с ядовитой улыбкой уточняет Хакс и делает ещё один выстрел. Он опасался, что не выйдет, но нет: пуля летит точнёхонько по касательной и сносит оттопыренное ухо. Повезло, что мужик не мотал головой, а то мог бы скончаться раньше времени.

– Седьмое пекло! – рявкает Рен, но ему хватает ума не кидаться под дуло пистолета.

– Гуманность – это хорошо, – замечает Хакс, прицеливаясь и попадая стенающему между ног. А следующим выстрелом отстреливая палец на целой ещё руке. – Чёрт, патроны кончились…

И пока он перезаряжает, Рен спешно проходит мимо и кончает невнятно бормочущий ошмёток плоти, полоснув того по горлу. Хакс снимает затвор с затворной задержки, патрон засылается. Кайло вытирает нож о штанину.

– Мы закончили, – только и сообщает он.

Закончили, ага, как же…

Хакс вздрагивает, когда что-то тычется ему в щиколотки, а поглядев вниз, с удивлением обнаруживает худую рыжую кошку. Она бодает его, и он хватает её за шкирку и подносит к лицу. Кошка отворачивает хитрую морду.

– Кто тут у нас? – бормочет он.

Хакс не сразу замечает, что Рен напряжённо смотрит на него, будто боится, что он и кошке кишки выпустит. Но он же не больной на голову, в самом-то деле!

Он устраивает кошку на плече, мирясь с когтями, вцепившимися в ткань пальто, а затем щёлкает предохранителем.

– Будешь Милли два-ноль.

Но Рен не отвечает на его довольную улыбку.

***

За окном ливмя льёт, и пока Хакс с автоматической точностью заполняет бумаги за выполненный утренний заказ, Рен меланхолично смотрит в окно, сидя с ногами на подоконнике.

– На Набу тоже были частые дожди. Но теплые, летние ливни. Ещё были грибные. После них всегда радуга висела.

Хакс периодически хмыкает, выслушивая Реновы душеизлияния. Что-то там про могилы деда и бабки, что он ни разу не навещал их после похорон, что дом сейчас в нежилом состоянии и заколочен, да и кому он вообще нужен, одному человеку в нём будет жить неуютно, а вот если семьёй…

Милли бродит по столу, аккуратно приподнимая лапки, когда переступает через его руку и документы. Хакс прерывает работу, чтобы достать из кармана пальто корм, купленный сразу же после дела. Блюдцем служит вымытая пепельница Рена, ему она всё равно больше без надобности.

– Интересно, грушевый сад ещё плодоносит? – спрашивает Кайло сам себя, продолжая пялиться в запотевшее окно.

Сквозь шум дождя звон дверного колокольчика еле слышен. Дверь отворяется, и Фазма отряхивает фуражку так, что брызги долетают даже до Хакса. Её дутая куртка черна от воды.

– Ну и погодка. Дайте-ка я просушусь у вас.

Она снимает куртку и кидает ту прямо на обогреватель, после чего чуть ослабляет галстук.

– Скорей бы зима уже.

– А что зимой? – спрашивает Рен рассеянно.

– Буду греться на шкурах у огромного камина Тормунда – вот что. – Фазма усаживается на софу. – Давайте закажем что-нибудь… А это что? Решили кошку завести?

Хакс поглаживает Милли по спине и тянется к смартфону с намерением заказать утку по-мустафарски с хрустящей корочкой, но экран телефона загорается, являя номер Сноука. Чернослив опять ему названивает.

– Кайло, возьми заказ, – стараясь не выдавать отчаянной мольбы в голосе, обращается он к напарнику.

– У кого?

– У Сноука.

– А что сам?

– Времени нет.

Кайло оборачивается, ухмыляясь одной стороной лица. Хаксу всё это неприятно, конечно, но он неохотно сознаётся.

– Ладно, я не хочу с ним связываться. И знать о его делах.

Рен потирает пальцами брови, качает головой и улыбается.

– Хакс, включи мозг. Это была шутка.

– Что?

– Шутка. Пошутил я.

– То есть ты пошутил? – угрожающе шипит Хакс.

– Ну да, – Рен безобидно пожимает плечами.

Это становится последней каплей, и Хакс подскакивает, взбеленившись.

– А то, что я спать не мог последнюю пару недель, потому что ждал, что за мной ночью придут, это значит весело?!

– Типа того.

– Ну значит, тебе тоже покажется весёлой новость о том, что я не отменял заказ на твою подружку! Да, знай, она всё ещё числится за нами!

Рен тут же подрывается с подоконника с лицом убийцы, но не двигается с места, будто не зная, как именно собирается его карать.

– Да, – Хакс мстительно продолжает. – И я уже обналичил аванс.

– Ты как рептилия, – убийственным шёпотом произносит Рен, склоняя голову, отчего его взгляд становится ещё темнее, а вокруг глаз закладываются тени.

Фазма тем временем тоже поднимается и подхватывает с обогревателя куртку.

– Наверное, обеда я сегодня не дождусь, – бесстрастно заключает она, надев фуражку, и выходит на улицу, будто потеряв к их компании всякий интерес.

Но Хаксу не страшно. Он окидывает Рена насмешливым взглядом.

– Да, я взял заказ и не собираюсь от него отказываться. Не вижу ни единой причины.

Рен продолжает стоять, его руки, сжатые в кулаки, опасно трясутся.

– Я не буду с тобой драться, – со всем пренебрежением бросает Хакс.

Но Рен его не слушает, у него глаза словно застлала пелена, и Хакс замечает это слишком поздно.

***

Хакс вытирает кровь со скулы, пока Милли топчется по его коленям, устраиваясь на сон. Сидеть на полу, привалившись спиной к столу, неудобно, грязно и холодно, но он пока не может подняться. Быть избитым оказалось не так уж страшно и больно. По крайней мере, в процессе.

Но теперь каждый ушиб и кровоподтёк начинают отзываться нарастающей ломотой.

Поборов себя, Хакс всё же сгоняет кошку, поднимается, делает несколько мучительных шагов и тяжело опускается за стол.

Рен выскочил из конторы, разъярённый и пуще прежнего неуравновешенный. Наверное побежал к своей Рей. Туда ему и дорога.

Хакс лезет в карман и достает бумажник, а оттуда – пустой чёрный прямоугольник плотной бумаги. В ящике стола ещё валяется зажигалка Рена, и он без труда поджигает визитку, позволяя ей почти полностью обгореть в своих пальцах, а догорать бросает прямо на столешницу. На истлевающей бумаге проступают цифры, и вопреки заветам старушки Леи, Хакс забивает проглянувший на несколько секунд номер в телефон.

Но едва он успевает нажать «Сохранить», как на экране всплывает сообщение:

«Сука, сотри номер, а то уничтожу».

Ничего другого от настоящего деда Рена он и не ждал. Однако после побоев в Хаксе почти не осталось страха.

========== Немного старины ==========

– Так-с, с чем пожаловали?

Ункар Платт – грузный мужчина лет пятидесяти. У него розовая кожа, покрытая на открытых участках рыжими волосами, три подбородка, приплюснутый нос и отечность во всём его облике. Но Кайло замечает не это – да и к любой внешности можно привыкнуть, – а то, что он сквозь недовольное дребезжание, словно нехотя добр к Рей. И это единственное, что Кайло волнует.

– Да, зачем мы здесь? – интересуется Рей, нервно теребя салфетку.

Кайло так часто бывал в этом заведении, что столы с липкими потеками на ламинированной поверхности уже стали родными. Но он и подумать не мог, что именно за одним из них ему предстоит сделать то, что он решил.

– Я хотел бы попросить руки вашей…

Седьмое пекло, как же неудобно. Кто она ему? Дочь? Падчерица? Подопечная?

– …вашей Рей, – почти не выдав заминки, заканчивает Кайло и тут же достаёт кольцо из внутреннего кармана куртки.

Оно без коробки, потому что бабушка Падме дарила ему его как есть. Кайло переживал, что не найдёт сокровище, припрятанное в одном из носков – чистых, резервных. В какой-то момент он даже струхнул, что выкинул его. Но потом кольцо отыскалось. На протяжении нескольких лет, что оно хранилось у него, Кайло и подумать не мог, что драгоценность пригодится. И вот, погляди ж ты, на пальце Рей в самый раз.

Рей морщится, словно поперхнувшись, когда он, не дожидаясь ничьего позволения, надевает кольцо ей на безымянный палец.

– Это платина, – поясняет Кайло.

Про чёрный бриллиант и так, наверное, понятно. Хотя она может принять его за обсидиан. Сам Кайло в детстве фантазировал, что это кусок метеорита. И это было бы очень даже в духе деда Вейдера, ведь это он подарил бабке кольцо – не дед Бен.

Падме кольцо не носила, но иногда разрешала ему копаться в своей огромной шкатулке с драгоценностями, где Бен и обнаружил это притягательное для глаз сокровище.

Взгляды Рей и Платта тоже притягиваются к камню. Платт вздыхает и издаёт звук, похожий одновременно на свист и бульканье. Причём издаёт самим горлом.

– Ну вот и настал этот день, да? Теперь о тебе есть кому позаботиться.

Кажется, он рад, хотя так и не разобрать за слоем этого доброго, как и всё в его заведении, жира. Платт вытирает большим пальцем невидимую слезинку, жмёт ему руку и заключает:

– Не думал, что она с таким здоровяком свяжется. Но это даже к лучшему. С её-то гражданской позицией.

Рей хочет что-то возразить, но момент оказывается слишком душещипательным, и она позволяет опекуну тяжёлым шагом уйти на кухню, чтобы продолжить работу, ведь кухня без него как без души.

Они молча сидят по одну сторону стола.

– Я ещё не слышал твоего ответа.

Кайло удаётся произнести это ровным голосом, хотя над взглядом он всё равно не властен, и Рей опять, как это частенько с ней бывает, смущается. Тем более там, где все её знают.

– Мне… мне нужно подумать.

Он позволяет себе немного расслабиться и выпустить воздух из лёгких. К такому Кайло готов. Подумать – это лучше чем отказать.

– Подумай, – соглашается он великодушно, чтобы она не догадалась, что в случае отказа его сердце будет бесповоротно разбито. Как он будет жить без своей внезесонной девушки?

– Мне пора, – сообщает она с извиняющейся улыбкой.

– Я подвезу.

– Нет. Хочу пройтись пешком и всё обдумать.

Кайло кивает так, будто считает, что это хороший план, но на самом деле нет. Звучит так, словно ей предстоит обмозговать что-то сложное. Но разве такое решение не должно даться легко? Ему далось.

Рей нежно целует его на прощанье: сладко и трепетно, и бежит на работу. Если б была его воля, она бы больше никогда не знала нужды в работе.

Именно на этих размышлениях, а ещё на мысли о том, что бордовый шарф, связанный Рей и надетый ему на шею ею лично, хоть и очень тёплый, но непривычный в носке, Кайло выходит из заведения и направляется к Соколу.

Отцовская машина – единственное, что ему осталось от родителя, – ещё на ходу, но требует серьёзного ремонта, а деталей к ней уже не выпускают. Нужно бы поискать мастера по подобной старине.

Да, Кайло заметил, что в последнее время жизнь круто изменилась. Стала размереннее, что ли. И в сознании он пребывает почти круглосуточно. Кроме тех моментов, когда не теряется в Рей.

А ведь, наверное, ему нужно поблагодарить Хакса. Если бы не он с его беспринципностью, Кайло бы никогда не увидел Рей на том снимке, а значит, не захотел её, а значит, не познакомился бы с ней, а значит, и не влюбился бы. А она не узнала бы его.

Да, надо бы быть с Хаксом помягче. Хотя бы в качестве разовой акции.

Телефон тренькает, сигнализируя о сообщении, и он уже надеется увидеть весточку от Рей: что она добралась до работы или, может быть, решила принять его предложение. Но на экране несколько слов: «Заедь ко мне. Дед». И вторым сообщением сразу же приходит адрес.

Неожиданно. Кайло предполагал, что Вейдер может сейчас быть в Корусанте. А может и не быть. Никто не мог найти его деда. Даже закон Объединённых Городов.

Как всегда, испытывая волнение перед встречей с человеком, который ему вроде как родной, а вроде и нет, которым он одновременно и восхищается, и образу которого ужасается, Кайло меняет маршрут и сворачивает на перекрёстке в сторону бывших мануфактур, а ныне либо заброшенных, либо переобустроенных под жилые дома.

***

Рей не успевает добраться до работы. И её правило – никогда не опаздывать – на этот раз даёт сбой. Потому что ей звонят, и она, перебегая дорогу, отвечает. Номер неизвестен.

– Алло.

– Ты сейчас, должно быть, удивишься моему звонку.

– Кто это?

– Это Хакс.

Рей застревает на очередном светофоре и нервно притоптывает ногой, сильнее зарываясь носом в шарф. Хорошо, что и у Кайло теперь есть такой же. Ей было больно смотреть на его вечно оголённое горло, особенно когда начались заморозки.

– Что вам надо? – она не недовольна, просто ей некогда.

– Это тебе надо, – холодно замечает странный компаньон Кайло. – Речь пойдёт о Кайло. В твоих интересах выслушать меня.

– Я слушаю, – бросает она уже раздражённее, прокладывая себе дорогу сквозь толпу пешеходов.

– Не по телефону. Буду ждать тебя через двадцать минут в парке возле госпиталя имени Квай-Гон Джинна. Там безлюдно, никто нас не подслушает.

Эта секретность напрягает Рей и пугает. У Кайло проблемы, а он ничего ей не сказал? Ну конечно же, он не скажет. Он ведь всё время обходит тему своей работы стороной, чтобы лишний раз не добавлять ей, как ему это видится, дурных настроений. Но он даже не думает, что она может всем этим интересоваться, хотя бы потому что любит его и беспокоится.

Конечно, она придёт, раз даже этот бесстрастный Хакс решил с ней поговорить.

В суматохе и толчее она забывает позвонить на работу. И торопится со всех ног к госпиталю имени Квай-Гон Джинна. Он уже два года как заброшен, так что там действительно сейчас тихо и пустынно.

По дороге Рей может думать только о том, как хорошо сидит на пальце кольцо и о том, что нужно было рассказать Кайло о беременности. Но она сама узнала только утром и была так ошеломлена, хоть и не удивлена. А ещё это предложение…

Не слишком ли круто всё меняется?

И что будет с её петицией, когда общество уличит её в связи с киллером?

А главное, готова ли она рискнуть всем и перестать спасать весь мир ради того, чтобы спасти одного? Хотя бы от одинокой жизни.

***

В огромной комнате мрачных оттенков посреди медных труб, бетона и чёрной мебели стоит чёрная барокамера.

Кайло медленно подходит к ней – точно так же, как зашёл внутрь апартаментов. Место освещено лишь редкой подсветкой по углам, зато в самой барокамере светло.

Он не сразу решается взглянуть на тело. С годами все ожоги, к которым добавились ещё кой-какие хвори и шрамы, не стали выглядеть привлекательнее. Напротив. У Кайло крепкие нервы, но каждый раз ему вспоминается то первое явление деда в грозовую ночь – по юности он ужаснулся, когда увидел узоры обожженной кожи, что виднелись даже на лице Вейдера и безволосой голове.