Текст книги "Оттепель (СИ)"

Автор книги: millennium

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Глава первая. 0 градусов по Фаренгейту ==========

Стук колес о рельсы отмерял километр за километром. Многовагонный товарняк мчался по полотну вдоль побережья восточного из Великих озер, а затем строго на север через густые леса, по которым пролегала граница между Соединенными Штатами Америки и Канадой. Это был один из поездов, которые по декларациям везли шпалы, уголь и бензин. Их почти никогда не останавливали для досмотра на границе, довольствуясь стандартными декларациями. Разве что, если объявлялась большая охота, как называли ее пограничники, когда правительство одной из, а то и обеих, стран искало какого-то особенного преступника. В таких товарняках из Америки в Канаду бежали мелкие преступники, неудачники и просто искатели приключений. Северному соседу была нужна дешевая рабочая сила, и на нарушения закрывали глаза. В этот раз в сорок третьем грузовом вагоне ехало сразу несколько десятков человек: в большинстве своем крепкие мужчины с подозрительными взглядами. Никто не обращал внимания на парня в углу вагона, с самого начала поездки не подававшего признаков жизни. Он сидел, подтянув ноги к груди, насколько позволяла стеганная одежда, и уткнувшись лбом в колени. Каждый раз, когда поезд проходил через очередной переезд, его пробивала дрожь. Стук колес. Он впивался в виски раскаленными иглами, проходился острой бритвой по оголенным нервам. Его ощутимо лихорадило, и причина была не столько в недавнем ранении и общем истощении, ведь он уже больше недели нормально не ел и не спал, сколько в этом проклятом стуке колес и воспоминаниях, которые он пробуждал к жизни. Отрывочные образы мелькали перед глазами, а в мерном перестуке слышались сухие щелчки выстрелов, и ему казалось, что он сейчас просто сойдет с ума. Раз за разом в памяти вновь и вновь появлялось лицо его последней цели, и он мучительно скрипел зубами. С самого начала, с того момента как он упустил директора Щ.И.Т.а, всё пошло не так.

Безусловно, это было вопиющим нарушением всех правил, директив и инструкций. Агент, находящийся под угрозой разоблачения или в розыске, первым делом должен был залечь на дно. Ассортимент вариантов сбрасывания хвоста исчислялся десятками, однако ни один из них не предполагал появления в зоне повышенного риска без чрезвычайной необходимости. Взвесив все «за» и «против», бывший лучший оперативник организации ГИДРА, носящий псевдоним Зимний Солдат, пришел к выводу, что посещение музея истории Капитана Америка – той самой цели проваленного задания, который доказывал, что они знакомы и называл странным именем Баки, – имеет наивысший приоритет из текущих задач и стоит сопряженной степени риска.

Подготовка заняла почти шестнадцать часов – стандартное время планирования и реализации задания. Четыре часа сна и восстановления, шесть часов наблюдения за местом, два часа выбора пути отхода, четыре часа личной подготовки. Он сменил одежду и прическу, тщательно укрыв бионическую руку рукавом плотной куртки и толстой перчаткой. Неброские цвета, кепка и отросшая за последние часы щетина – он не выделялся из толпы, не привлекал внимания. Всё строго по протоколу. Впрочем, переступив порог музея, он не позволил себе хотя бы на секунду подумать, что операция закончится спокойно. Такие мысли были проявлением непрофессионализма. Хотя он всё равно надеялся на благополучный исход. Надежда? Откуда в его лексиконе вообще появилось такое слово?

Он опустил голову, одновременно пряча лицо от встречных посетителей за козырьком кепки и оценивая собственное состояние. Поверхностный анализ показал снижение скорости реакции и концентрации внимания. Директивы рекомендовали в этой ситуации отказ от продолжения миссии и немедленный возврат на базу. Директивы никогда не ошибались. Этот раз был исключением – ему больше некуда было возвращаться. Он вышел в зал и остановился, подняв голову. Лицо человека на вертикальном баннере было определенно знакомо. Это могла бы быть цель давнего задания или случайная жертва, чей образ зафиксировался в памяти в результате всего одного взгляда мельком… Это было невозможно в случае Зимнего солдата. Его память очищалась после каждого задания. Но лицо на плакате определенно было знакомым, и он не сразу сообразил: причина в том, что это его собственное лицо. Внешность – ещё один аспект, который по уставу не должен был волновать Зимнего Солдата, но, тем не менее, он представлял, как выглядит, а сейчас будто смотрел на себя в зеркало. Взгляд пробежался по ровным строчкам текста.

«Джеймс “Баки” Барнс… лучший друг Стивена Роджерса… член “Ревущей команды” и напарник Капитана Америка… Погиб во время операции в 1944 году».

Цель называла его Баки. Набор ситуационных директив предписывал, что анализировать и оценивать надо каждую мелочь. Инструкция по межличностному взаимодействию утверждала, что необходимо игнорировать любые факты, не касающиеся цели задания и ставящие под угрозу его выполнение. Он чувствовал противоречие и с удивлением обнаружил, что не знает, какое из предписаний обладает наивысшим приоритетом. Дыхание участилось, и зрачки расширились. Он простоял так слишком долго. Настолько долго, что почти упустил момент, когда его «повели». Были это люди ГИДРЫ или Щ.И.Т.а не имело значения. И в том, и в другом случае использовалась стандартная схема: перекрыть выходы, взять в клещи, нейтрализовать. Он с некоторым усилием оторвал взгляд от портрета и перебрал пальцами бионической руки, проверяя работоспособность систем, а затем как ни в чем не бывало развернулся и пошел дальше вдоль экспозиции, отмечая как из толпы выделяются преследователи.

Стычка произошла спустя тридцать две минуты. Судя по тому, что ему позволили выйти из здания музея и уйти с людной улицы, по его следу шел Щ.И.Т. Оперативников было восемь – шесть в ударной группе и двое в прикрытии. Чтобы нейтрализовать их, потребовалось две с половиной минуты. На сорок секунд больше расчетного времени. Он уставал.

За последующие трое суток он ещё четыре раза вступал в столкновения с агентами. Каждый раз ему удавалось уходить, но с каждым разом это давалось всё сложнее. В последней стычке его зацепило пулей, и это резко осложнило ситуацию. Он поймал себя на мысли, что раньше всё было проще – база, техники, собственная группа поддержки. От него зависел только выбранный способ выполнения задания. Сейчас же он был сам по себе.

Между третьим и четвёртым столкновением прошло всего несколько часов, и это укрепило подозрения в том, что его уверенно «ведут». Должно быть, жучок. Он давно сменил одежду и оружие. А значит все дело было в бионической руке, и он знал единственный способ решения этой проблемы, но это оказалось неожиданно нелегко. Понадобилось несколько часов, чтобы найти подходящую крышу, хотя, когда дошло до дела, он не медлил и без колебаний впечатал металлический кулак в трансформаторную будку. Высоковольтный заряд электричества прошил тело насквозь. Любой другой бы от такого моментально отключился, а то бы и умер на месте, но его тело давно уже было приучено к такой боли. Он даже сумел остаться в сознании и отползти в выбранное на краю той же крыши укрытие. Спустя полтора часа прибыла оперативная группа. Он наблюдал, как они мечутся, разыскивая хоть какие-то следы, а когда они ушли, впервые за все эти дни позволил себе выспаться. Спустя ещё одиннадцать часов он покинул город и направился на север, на перекладных добравшись до перегона товарных поездов, где и попал в транзитный вагон.

И вот уже почти сутки он трясся в этом вагоне. Он не ожидал от себя такой реакции и не сразу понял, в чем дело. Но час за часом, километр за километром, стук колес вгрызался в его мысли. Стук колес и пронизывающий холод, к которому в какой-то момент прибавилась резкая ломота в левой руке, что само по себе было настоящим безумием, ведь бионика не может болеть.

Разрешилось всё неожиданно. Поезд тряхнуло на очередном перегоне, и перед глазами вдруг вспыхнуло пронзительно ясное видение другого поезда: металлического монстра на головокружительной скорости несшегося через заснеженные горы. Он сжал виски ладонями и, кажется, застонал, потому что кто-то из попутчиков обратил на него внимание и даже подошёл выяснить, в чем дело. Когда он вскинул голову, то увидел лишь тёмную массивную фигуру над собой. У него что-то спрашивали, но он не мог разобрать слов за этим проклятым стуком, поэтому просто попросил оставить его в покое, но, кажется, проговорил он что-то другое, потому что стоящий над ним рассмеялся и пожал плечами. На этот раз он смог понять его слова:

– Извини, друг, нет тут никакого Стива. Тебе точно не нужна помощь?

Незнакомец склонился и протянул руку, чтобы дотронуться до его плеча, но тут тренированное тело отреагировало само. Он взвился пружиной, перехватывая чужую кисть и выворачивая. Раздался противный треск, и мужчина завопил. В вагоне начался переполох. На него набросились со всех сторон. Он отразил несколько ударов, но противников было слишком много, а он слишком ослаб за последние дни. Кто-то приложил его о стену, и перед глазами окончательно всё поплыло. Он не смог даже толком оказать сопротивление, когда его скрутили трое рослых мужчин, а остальные приоткрыли тяжёлые двери вагона ровно настолько, чтобы вытолкнуть его из поезда. Последнее, что он запомнил, это мелькающие в обрамлении черного металла белую землю и темно-зеленые лапы елей.

Удар почти лишил его сознания, а то, что покатившись под откос от железнодорожного полотна, он не ударился ни о какое дерево, можно было считать удачей. Но сейчас он был не в состоянии воспринимать такие вещи. Вокруг был снег. Ослепительно белый снег. Он смог как-то подняться на ноги и бросился бежать – куда угодно, лишь бы подальше от этого снега и стука колес, который так и продолжал слышаться в ушах, хотя поезд давно скрылся вдали. Он не помнил, когда, не помнил, где и как, но точно знал, что снег несет боль. Снег и стук колес – рубеж, после которого нет пути назад. Споткнувшись, он упал и понял, что встать больше не сможет. Почему-то это было очень обидно, но он только подполз к ближайшему дереву и сжался к его основания, прижимая к груди левую, металлическую, руку…

Когда он очнулся, вокруг было тепло. Даже слишком тепло. Пахло хвоей и жаренным мясом. От последнего аромата желудок свело голодным спазмом, и он открыл глаза. Взгляд прошелся по комнате, стены и потолок которой были обшиты деревянными панелями медового цвета. Он не был связан, да и окружение не походило на тюрьму. И он помнил всё – или почти всё, – что с ним происходило последние дни, а значит он не в лапах ГИДРЫ, и это главное. Спустя несколько секунд он осознал, что лежит на кровати, а точнее тахте, накрытый несколькими одеялами. Наверное, от этого и было так тепло. Одеяла были добротными и тяжёлыми, настолько, что он почти не мог пошевелиться. Думать о том, что причина может быть в общей слабости, как-то не хотелось.

Повернув голову, он понял, что не один в комнате.

***

Тор вернулся неожиданно скоро, настолько, что привыкший к власти Локи даже сначала не понял, что с нагретого места нужно немного сдвинуться, дабы законный наследник загрёб в руки своё имущество. Конечно, облик Одина и его характер – если такое вообще имеется в треклятом манипуляторе – перенять на себя было легче, чем носить собственное лицо, но народ успокоился только через несколько недель, приняв своего старого-не-старого повелителя достаточно покорно. Локи и сам был рад стараться: голова на плечах есть, дырища в груди после сражения с монстром затянулась, планы на политику имелись. Красота, а не жизнь, пусть и чужая. Так что братец не вписывался в размеренные деньки, проведённые либо на троне, либо в попытках разобраться с горами макулатуры, имеющей вид царских указов и государственных документов.

Бежать из Асгарда не хотелось – он ведь только вернулся, только смирился с потерей матери, только начал нормально существовать, как и подобало принцу. Но нет же, злобный Тор, уличивший его в нечестивости, едва не за шкирку выпер из тронного зала – благо, стражу Локи недолюбливал и частенько отпускал приглядывать за садом или гуляющими там девицами. Собственно, за чем и кем угодно, только не за ним самим – всегда оставалась возможность, что чары спадут, и вместо опущенных под тяжким гнётом власти плеч перед взором охраны предстанет идеально ровная спина гордеца, не способного справиться со своим самодовольством. Локи всё ещё помнил, как это больно – получить промеж рёбер что-то острое и металлическое, посему повторения не слишком-то уж и желал. И давящую неподъемную мощь молота тоже помнил ой как хорошо, хоть и было давно. Однако драка всё равно состоялась; Тор бы даже назвал её великой, потому что Локи сражался как никогда неистово, отбивая своё заслуженное право на капельку солнечного света. Правда, получил не только по голове, рёбрам и спине, но и по наиболее уязвимому местечку – по гордости, чтоб её. Не слишком-то Тор и радовался очередному воскрешению своего лелеемого брата, раз принялся встречать его с кулаками. Несправедливо – вот и всё, что мог сказать тогда Локи, прежде чем нырнуть в щель между мирами.

Если проводить аналогию с человеческими ассоциациями, то Мидгард за последние несколько лет превратился в подобие летней дачи, на которую можно сбежать из пыльного и шумного мегаполиса, в данном случае – Асгарда. Не то чтобы Локи прям так любил этот великолепный в своей кошмарности мир, но другого выбора не было: где ещё можно залечь на дно, если на этом самом дне уже имеется и пара путей к отступлению, довольно приятные закрома и обилие возможностей для дальнейшей – человеческой – жизни. Когда Локи был здесь в последний раз, он успел найти себе две-три конуры, в которые можно было бы забиться, если «что-то пойдёт не так», и вот всё действительно полетело по наклонной: из князи в грязи, или как там говорят мидгардцы? До грязи было далековато, но извалялся в снегу Локи предостаточно – тормозной путь занял почти пять метров, не считая снесённой по дороге какой-то коробки, используемой хитромудрыми людьми для особых целей. Радужный мост всегда был удобней и практичней, потому что он работал слажено и никогда не бросал незадачливых путешественников в снега, лужи и чёрные жидкие субстанции, а отправлял точно в выверенное ровное местечко, сухое и приятное глазу. Отряхнувшись, Локи страдальчески заломил брови и показал серому мутному небу язык – давай, Тор, объявляй свою охоту на лисицу, если наглости хватит.

Снег в продвижении большой проблемой не был, крепкий мороз только подстёгивал желание побыстрей куда-нибудь добраться – у Локи была определённая цель, – куда ж без неё, – но сориентироваться в белой зимней пустыне, усеянной редкими деревьями, не удавалось долго, до тех пор, пока краем уха он не услышал шум магистрали. Поймать попутку на самом деле оказалось легко, но не в таком виде – Локи моментально скрыл царские доспехи, наколдовав пуховик и шарф, закрывающий лицо. Добрый водитель вызвался подбросить «замёршего паренька» до ближайшей гостиницы, даже не взяв в плату пару долларов (тоже ненастоящих, как и созданный образ). Пока они ехали, Локи поддерживал вид смертельно уставшего человека, засыпавшего от тёплых дуновений автомобильной печки, и лихорадочно соображал, какую роль примерить на себя в этот раз. В захватчика он наигрался, когда руководил читаури, гадким предателем предстал аж дважды, узурпатором для Тора выступил – теперь хотелось перемен. Стать альтруистом, что ли? Помогать всем, кому ни попадя, ничего не требуя взамен. Попробовать стоило: всегда найдётся человек, которому нужна будет помощь.

Прибыв в мелкий незнакомый городок, Локи свистнул у зевающего продавца карту и мысленно набросал маршрут: из городка в город побольше, из города побольше в столицу, из столицы поближе к своим владениям. А потом сложил разлинованную бумагу вчетверо, вышел под сыплющийся за шиворот снег, хлопнул в ладоши и мгновенно переместился за десятки миль северней. Он ведь не наказан, магию у него никто не забрал – попытались и после не досчитались бы рук – так почему не действовать намного проще, открытей? Тор волшбу чуять не может, над этим Локи постарался ещё в юношеские года, за быстрыми перемещениями уследить без специальных умений не получится, а если Локи случайно не оставит немного лишних указателей – то вообще не найдёт пропавшего брата, как бы не старался. Чувство собственного превосходства опьяняло, кружило голову и требовало улыбки. Локи, оглядевшись, стянул с лица шарф и шагнул к темнеющему вдалеке лесу.

Домишко представлял собою скорее землянку, чем нормальное жилище – если бы Локи нашёл его сам, то прошёл бы мимо с чистой совестью. Две комнаты, разделённые деревянной резной ширмой, крохотная ванная комната с угольным отоплением и такая же небольшая кухонька, на которой разве что еду приготовить и кофе сварить, а не устраивать посиделки. Не царская роскошь, ни в коем случае не уютная квартира в центре какого-нибудь города с громким именем, – простая необходимость, клочок безопасной земли, где свято чтятся законы о нерушимости личного пространства. Это Локи понял только сейчас, счищая с сапог прилипший снег. Ещё предстояло избавиться от пыли, что скопилась за приличное количество дней, натаскать угля и раздобыть где-нибудь еды. Вокруг дома шастал молоденький олень, которого Локи заметил ещё пару минут назад, и от мысли о мясном рагу или хорошенько прожаренных стейках что-то плясало в животе. Решено: отогреется, уберётся и точно отправится на пробежку за ловким зверем.

Взамен оленя попался незнакомец. Локи, раскрасневшийся от азарта, унял бешено бьющееся сердце и подошёл к человеку – на первый взгляд мёртвому, но на поверку оказавшемуся просто без сознания. Вдруг вспомнилось, что нужно прививать себе альтруистические повадки – Локи досадливо поморщился, потому что до дома безвольную тушу придётся тащить на своих же плечах. Сейчас бы пригодился Тор с его громадными мускулами и ручищами, в которых помещалось по три Локи сразу. Но если вызвался сам – будь добр, исполняй. Олень всё ещё был поблизости, догнать его не составило бы труда, но Локи уселся прямо на снег, подложив под подбородок кулак, и стал дожидаться, когда находка проснётся. Проторчав на морозе около часа, он плюнул на удравший в кои-то веки обед – в подвале, если удастся найти под снегом лестницу, было припрятано вяленое мясо и армейские готовые пайки, – и потянул практически заледеневшего человека из сугроба. Что-то брякнуло, Локи замер, быстро прикинув в уме – не кости ли треснули? – однако незнакомец зашевелился в его руках, промычал нечто малопонятное и самостоятельно поднялся на ноги. Удачливостью Локи не отличался, хотя сейчас всё складывалось в его пользу: незнакомец мог идти, если его придерживать, но и весил достаточно много – Локи бы утащил, конечно, но окончательно запарился бы через сотню метров. Пристроившись сбоку и перебросив через плечо правую руку, Локи охнул, приподнимая человека – так они и пошли к пристанищу.

На пороге незнакомец обессилено сполз на пол, Локи опустился вслед за ним, вытянув ноги и сбросив на пол верхнюю одежду – комната протопилась, окна запотели, стало так хорошо и прекрасно, что клонило в сон. Но на правах радушного хозяина Локи не оставил свою ношу валяться у двери, перетащив на старый диван, даже раздел и укрыл найденными на чердаке одеялами. Бегло проверил отсутствие повреждений и ран, искренне удивился наличию металлической руки – неужели за столь короткий промежуток времени люди успели научиться делать крепкие вещи наподобие асгардского Разрушителя? – и приподнял чужое веко, заглядывая в покрасневший белок. Детальный осмотр занял бы час или два, так что Локи оставил его на потом, принявшись пока что расчищать остатки того мусорного завала, что скопился на кухне.

========== Глава вторая. 32 градуса по Фаренгейту ==========

Ощущая себя домработницей, Локи бросил тряпку в ведро и устроился на тумбе – самолично выдраил все горизонтальные поверхности, чтобы хоть как-то привести в порядок дом. Незнакомец всё ещё безмятежно валялся на тахте, Локи слышал его дыхание за пару метров и подавлял в себе паскудное желание разбудить человека и тут же допросить. Можно было зайти с другой стороны – собственно, Локи и собирался так сделать, – и разогнать сон физиологическими потребностями, такими как голод и жажда. Для исполнения плана не хватало только нескольких минут, за которые должно было приготовиться мясо, и открытого окна, сквозняк от которого разнесёт по комнатам сочный запах еды. Локи и сам не отказался бы перекусить, потому что магия отнимала немало сил, которые и так уходили на уборку, готовку и таскание на своём хребте всяких случайных найдёнышей. «Да, слуги бы сейчас не помешали, – думал Локи, разминая затёкшую шею, – хоть какие-нибудь помощники». В голове прозвучал недовольный голос матери, мол, разленился ты, сын. В мысленный диалог вступать не хотелось, так как Локи знал – начнёт разговаривать сам с собой и уже не остановится. Так и человека напугать можно.

Кто кого ещё напугал: стоило Локи приблизиться к человеку и потрепать его за плечо, как на него вылупились серые злобные глазищи, а в челюсть недвусмысленно полетел кулак. Движимый одними инстинктами незнакомец почти попал в Локи, но тот успел увернуться – и не такое проходили.

– Эй, – подал он голос, когда металлическая рука зашла с правого бока; спина мгновенно напряглась, Локи был готов перегруппироваться и дёрнуться в сторону, если вдруг нападение продолжится. – Не будь столь неблагодарным – я же тебя сюда на себе притащил, приютил и обогрел, а ты…

Человек замер, смотря внимательно, изучающе. Локи закатил глаза: ну так всегда – помогай кому, старайся и за это получай взбучку. С Тором и его компашкой всё обстояло именно так. Помолчав ещё пару мгновений и позволив привыкнуть к своему лицу, Локи поднялся на ноги и отошёл на безопасные полметра: сделает шаг – и окажется за ширмой. Незнакомец выбрался из-под одеял, опустил ноги на пол, холодный и каменный, и втянул носом пряный запах. Локи даже просветлел, улыбаясь: план сработал на все сто, не считая возможности получить по ушам за нарушение личной дистанции.

– Голоден? – Локи задал вопрос, заранее зная на него ответ. Человек на тахте коротко кивнул. – Тогда поднимайся и иди на кухню: она справа. И обуйся! – буркнул он, видя, как незнакомец собрался щеголять по дому с голыми пятками. Мидгардцы народ странный, вечно болеющий, так что не хватало ещё лечить несуразного человека от какой-нибудь болячки собственными руками. Это немного претило взглядам Локи, но он ведь теперь альтруист!.. Ничего не поделаешь.

Человек двигался странно знакомо: шаг пружинил, ладони сами сжимались в кулаки, взгляд цеплялся за отдельные объекты, будто подмечая их годность. Даже смотря через плечо, Локи понимал, что подобные навыки не берутся с пустого места – найдёныш в любое время мог вгрызться в его шею, но отчего-то не вгрызался. Прощупывал почву? Или косил под дурака? Если так – то стоило бы опасаться, но чёрта с два: Локи – бог, и даже необычный человек с повадками опытного охотника не смог бы его убить. Зато повеселить – всегда пожалуйста. Локи снова улыбнулся своим мыслям – а в Мидгарде будет не так уж скучно.

На еду они набросились с одинаковой жадностью, хотя Локи первые мгновения ещё сохранял важный вид, элегантно работая вилкой и ножом. Человек, напротив, ел быстро, практически не пережёвывая, словно боялся, что отберут и без того маленький кусок – Локи это очень не понравилось. Даже если он и привык, что плутливому существу нельзя довериться, то сейчас это слегка оскорбляло: не ради себя же старался, вытаскивая бессознательное тело из сугробов. Оставив посуду на кухонном столе, Локи развалился на стуле, и себя показывая во всей красе, и считывая всю доступную информацию с нежданного гостя. Информации было крайне мало, только наиболее заметные факты: военная выправка, антисоциальные устои, замкнутость, но при этом же и растерянность в пополам с готовностью тут же вскочить на ноги и бежать, куда скажут. «Покладистый» – Локи подобрал нужное слово, едва не похихикав под нос.

– Я не буду спрашивать, кто ты и откуда, потому что требую от тебя того же, – лениво начал Локи, замечая, как незнакомец впитывает в себя каждое его слово. – Но мне нужно как-то к тебе обращаться.

– Зимний Солдат.

Локи не успел должным образом удивиться, как стало по-настоящему смешно: везде одни солдаты. Теперь вот зимние. Он захохотал, наигранно утирая якобы набежавшие на глаза слёзы, и качнул головой.

– Хорошо, Солдат, пусть будет так. А я… – в этот раз выдумать новое имя было как-то непросто, потому что человек и так назвался очень странно, – можешь звать меня Локи.

Зимний Солдат посмотрел на него всё так же внимательно, кивнул и принялся доедать. Смеяться перехотелось: странный знакомец заинтересовывал похлеще, чем любая охота или царский переворот. Одно имя – Локи понимал, что скорее прозвище или то, что используют агенты под прикрытием, – чего стоило. Ледяной принц и Солдат из зимы – то ли злая шутка, то ли норны в кои-то веки свихнулись, переплетя их нити судьбы в плотную, крепкую связь.

Беспристрастно наблюдая за ходьбой из угла в угол, Локи отмечал, что Солдату крайне непривычно находиться в простом доме и ничего не делать – фраза «маяться от безделья» приобретала всё новые и новые краски, когда Зимний натыкался на стены и тяжело вздыхал. Найти мотивацию и определённую цель, дать в руки оружие, ободряюще похлопать по плечу – такого человека не хватало в прошлой битве, человека, готового идти до конца без единого слова против. Локи чувствовал, что на Зимнего можно положиться, потому что что-то мешает ему быть до конца человечным, то есть хрупким и быстро выходящим из строя, и это было так восхитительно, что Локи даже позавидовал соратникам Солдата – идеальный боец, в Асгарде был бы на вес золота. Когда грустил так Тор… Локи дёрнул головой – опять этот Тор. Тор, Тор, Тор. Зачем было сбегать от него, если не удаётся выбросить из мыслей ни на секунду. Разнервничавшись, Локи подхватил со стула свой пуховик – Солдат резко остановился, глядя на него затравленным взглядом, – и пихнул руки в рукава.

– Куда ты? – всё-таки спросил Солдат, когда Локи уже раскрыл дверь, впуская внутрь морозный воздух и пригоршню острых снежинок.

– Подышать.

– Я с тобой, – и, не расходясь в словах и действиях, Зимний вправду начал собираться: закрутился, ища свою одежду, поправил обувь и с хмурым взглядом выглянул за окно, проверяя наличие кого-то постороннего. Локи недоумённо проследил за его перемещениями, открыл и закрыл рот, решив не поддаваться истерике.

– Так, стоп. Стоп, я сказал! – прикрикнул всё же он. Солдат замер, развернувшись к нему, поднял взгляд и стал дожидаться следующего приказа. Локи от привалившей власти немного растерялся – раньше необходим был гипноз или волшебный скипетр, чтобы достичь такого послушания, а тут… Одни чудеса. – Ты никуда не идёшь – не буду я тебя снова таскать на себе, даже не думай. Остаёшься здесь – охранять дом от… от вражеского нападения.

Глаза Солдата загорелись праведным гневом, Локи чуть было не выскочил на улицу, подумав, что именно он вызвал такие эмоции, но Зимний попросту принял приказ, разве что руку ко лбу не поднёс, как это давненько делал Бартон, и не отчеканил «да, сэр, так точно, сэр». Потоптавшись ещё на пороге, Локи кивнул самому себе и шмыгнул в объятия ледяного ветра. Надо подумать, капитально так подумать.

Директивы, предписания и алгоритмы действий горели синим пламенем. Определенно последнее время всё катилось к чертям. Размеренная, выверенная до минуты жизнь Солдата в одночасье превратилась чёрт знает во что. Там, где раньше всё определялось приказами, а его решения, если их вообще можно было так назвать, распространялись только на очень узкий – крайне узкий – спектр вопросов, сейчас был вакуум. И необходимость как-то действовать самому. А теперь еще и взаимодействовать. Казалось бы, он выстроил цепочку необходимых шагов, которые надо было предпринять. Он собрал информацию о «предположительном» себе. Он избавился от «хвоста». Он покинул город… Тут всё оборвалось. О том, что делать дальше, Солдат спросил себя, только очнувшись чёрт знает где, в компании чёрт знает кого. Последнее особенно выбивало из колеи.

Незнакомец вызывал противоречивые чувства. Он очевидно не принадлежал Щ.И.Т.у или Гидре. Он не был агрессивным, не казался опасным. Он – теоретически – мог быть полезным. Хотя бы потому, что Солдат, наконец, смог выспаться и нормально поесть. Ему нужны были силы, чтобы… Чтобы что?

Переключая внимание с объекта на окружение, Зимний старательно оценил неожиданное пристанище. Тут было более-менее удобно и вполне себе всё необходимое для жизни. И у всего этого был хозяин, с которым стоило найти общий язык. Хотя бы из практических соображений.

Вообще-то вне операций рядом с Зимним Солдатом всегда кто-то был. Техники в отсеке, где его содержали, командование на базе, отряд поддержки. На самом деле его просто запрещено было оставлять одного, поскольку это вело к повышению уровня самосознания и, как следствие, психологической нестабильности. Сам Солдат этого не знал – только то, что его не оставляли одного. С этой точки зрения Локи прекрасно вписывался в ситуацию. Он был рядом, он достаточно ненавязчиво строил свою речь так, что она напоминала привычную приказную манеру, и при этом он был человеком, который не должен был ничего от Зимнего хотеть. Теоретически. И если не брать во внимание, что конкретно сейчас Локи куда-то достаточно спешно ушёл, ситуация была вполне располагающей к тому, чтобы избавиться наконец от напряжения последних дней. Тем более, что у Солдата опять было задание.

Охранять дом. Видимо Локи опасается нападения. Это вызвало легкое любопытство. Вероятно, при случае имело смысл выяснить, с кем он может столкнуться. В целях повышения эффективности. К счастью, жилище было не слишком большое. Он быстро обследовал его сверху донизу и остался доволен результатом. В любом случае первым делом было нужно оружие. Конечно, самое главное и полезное всегда было при нем – рука. Зимний потратил несколько минут на то, чтобы провести цикл диагностики. Кажется, несмотря на отсутствие должного обслуживания, всё работало как надо. На импровизированной кухоньке он нашёл подходящий нож, покрутил в пальцах, проверяя баланс, счёл относительно пригодным и пристроил за голенище армейского ботинка – уж коль скоро Локи настоял, чтобы он ходил в обуви. Второй этап подготовки был сложнее. Насколько Солдат помнил – точнее знал, можно сказать, на интуитивном уровне – ему не приходилось заниматься охраной. Только нападениями. Приказ Локи шёл в разрез с его знаниями… Но при этом оставался приказом. Постояв минут пять в центре комнаты, Солдат решил подойти к вопросу творчески, если это можно было бы так назвать. Еще раз изучив периметр, расположение окон и дверей, имеющуюся мебель и потенциальные проблемы, он приступил к перестановке. Задача, формально, была простой: представить себе, как бы он сам стал нападать на тех, кто мог бы скрываться в таком домике, а потом попытаться организовать внутреннее пространство так, чтобы по возможности усложнить самому себе задачу. Убрать места сна и сидения с простреливаемых зон, затруднить элементами мебели передвижение от наиболее удобных точек входа и, наоборот, облегчить пути отступления на всякий случай… Разработать схему оказалось проще, чем привести ее в исполнение. К тому моменту, как Зимний добился более-менее приемлемого результата, у него разболелась голова от непривычно напряженных раздумий и заныло поверхностно затянувшееся ранение, полученное пару дней назад. Однако он был доволен собой и, в порыве вдохновения, даже аккуратно расположил найденный в подвале коврик примерно в центре помещения. А потом некоторое время стоял и смотрел на него, пытаясь понять, зачем это сделал. Всё сводилось к эстетическим соображениям, и от этого головная боль только усиливалась. Успокоив себя тем, что потенциальные нападающие могут на нем поскользнуться, Зимний, наконец, посчитал, что сделал всё, что мог, и успокоился.