Текст книги "Зверь (СИ)"
Автор книги: mila 777
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
У меня дыхание перехватило. Это ведь гораздо больше, чем секс, это приятнее, чем ласковые слова. Пусть он мне ничего не говорит, но если будет вот так держать за руку…
В общем, меня бросило в жар, а тут еще и Фил повернулся ко мне, слегка улыбаясь, и спросил:
– Тебе неловко?
– С чего вдруг? – хохотнула я.
– Ты краснеешь в моем присутствии.
Черт, ну можно же быть как-то деликатнее.
– Да… я просто… слушай, Вадим, – остановившись, освободила свою руку и добавила: – Мне… прости меня, ладно? После того, что случилось с Мишей…
– Я знаю, – прервал Фил, слегка склонив голову и глядя мимо меня. – Это паршивая ситуация. Но мы можем все решить.
– Как? – я изумленно вытаращила глаза. – Как ты собираешься это сделать? Касперу и его дружкам все сошло с рук. Думаешь, они тебя пожалеют?
Филатов, нахмурившись, буравил взглядом скамью, что стояла чуть правее меня, а затем вскинул глаза к небу и тяжело выдохнул.
– Мария, – сказал, немного подумав, и потянул меня к себе, ухватившись за язычок «собачки», тем самым вынуждая податься к нему. – Давай сегодня просто отдохнем. Выруби паршивые мысли и просто отдохни.
Я часто заморгала, чтобы отогнать внезапно собравшиеся слезы. Нет-нет, плакать нельзя. Хватит. С этим пора заканчивать.
Вадим, заметив мою глуповатую улыбку, широко улыбнулся в ответ и, схватив за руку, рванул по скользкой дорожке, затем свернул налево, и мы оказалась в подворотне.
– Эй! Парень, полегче! – задыхаясь от слишком быстрого бега, выдавила я. – Погоди ты. Куда мы так спешим?
– Уже пришли, – бросив это через плечо, Филатов приблизился к одному из домов и остановился у лестницы, что вела куда-то вниз. Похоже, подвальное помещение. – Ты когда-нибудь держала в руках оружие?
– Что? – только и успела спросить я, прежде чем мы окунулись в неизвестную тьму.
Но мне не было страшно. Сильная ладонь Вадима не разжималась. Он по-прежнему стискивал мои пальцы.
Скрипнула дверь, и яркий свет вынудил прищуриться.
– А… что? – посмотрела я на Фила. Тот невинно улыбался. – Тир?
– Не очень романтично, да? – в один миг Филатов превратился в растерянного юного мальчишку, который понятия не имеет, что сказать и как поступить в присутствии девчонки. – Я не знаю просто… как-то…
– Да все хорошо, Вадим, – пришла я на помощь этому потрясающему мужчине, открывшемуся мне с новой стороны. – Серьезно, не парься. Все круто. Я никогда не стреляла, но уверена, мне понравится. Мама всегда говорила, что я должна была родиться мальчиком. Не вижу причин не соглашаться с ней.
Фил неожиданно рассмеялся. По-доброму так и очень приятно. Невольно и я хихикнула в ответ.
В этот момент к нам подошел мужчина лет сорока с лишним и, поинтересовавшись, оплачено ли у нас посещение тира, забрал из рук Фила квитанцию, на что я, прищурившись, качнула головой. Надо же, заранее продумал. Ладно. Вадиму плюсик.
Мужчина провел инструктаж по правилам безопасности, но как оказалось раньше Филатов был частым гостем в этом месте. Однако около года назад все забросил. Абсолютно все.
В тот момент, когда Вадим надевал мне на голову огромные наушники, я вдруг вспомнила и, совершенно не отдавая себе отчета, проорала:
– Твои рисунки… Вадим, ты ведь рисуешь?
Фил огляделся по сторонам, заметно сдерживая смех, как, впрочем, и парочка других «стрелков», потом приподнял наушник, освобождая мое ухо, и, наклонившись близко-близко, прошептал:
– Мария, не кричи на весь тир, а то выдашь наши секреты, – и, выпрямившись, подмигнул мне, от чего я тут же покраснела. В смысле, меня смутила моя рассеянность. Я ведь, и вправду, могла выдать что-нибудь идиотское.
Но заметив мои румяные щеки, Вадим потрепал меня по волосам и кивком головы позвал за собой.
Господи! Как же это было круто – стрелять по мишени, мысленно представляя, как расправляешься с болью и проблемами. Фил знал, что мне нужно сегодня – не романтика, а именно агрессия, бунт, адреналин. Спасибо, что не на «Колесо обозрения» повел. А то уж точно вечер был бы испорчен.
Вдоволь нахохотавшись с результатов своих выстрелов, я, наконец-то, впервые за несколько последних суток ощутила голод. Да, мне следовало поесть, о чем я тут же сообщила Вадиму, а он словно только этого и ждал. Отложил оружие, стащил с меня наушники, будто я была беспомощной, но в этих жестах мне виделось нечто большее, нежели простое оказание помощи. Фил заботился как умел, так, словно это было само собой разумеющееся.
Покинув тир, мы отправились, по словам Филатова, «на перекус». От нехватки кафешек и всякого рода забегаловок столица Беларуси не страдала. Поесть здесь мог и человек с хорошим финансовым достатком, и простой смертный. Именно такими «простыми смертными» были и мы.
Откровенно хохоча над рассказанным Вадимом анекдотом, я ввалилась в одно из премилых маленьких кафе, а следом вошел и Фил, улыбаясь и поглядывая на меня. Потом он окинул взором зал ночного заведения, и мы одновременно ринулись к свободному столику у дальнего окна. Снова рассмеялись и сразу стало так хорошо. Нет, боль не ушла, просто как-то само собой вдруг пришло осознание, что нужно жить дальше, надо отпустить друга, ставшего для нас истинным героем. Вот и ушел Миха как герой, хотя прожил коротко и плохо. Зато последний поступок скрасил его уход. Однако вина осталась, и от нее избавиться у меня никак не получалось…
– Мария? – по моей ладони прошлись пальцы Филатова, и я, успев устроиться за столиком, вскинула на него глаза. – Не надо, – Вадим качнул головой, а я ничего не поняла, и он продолжил: – Не думай так много, от размышлений жизнь укорачивается.
– Что за ерунда? – усмехнулась в ответ и сняла куртку.
– Будешь уходить в себя, не заметишь, как жизнь свалила и помахала тебе ручкой, – и снова я глупо заморгала. Фил цокнул, хохотнув от моей несообразительности. – Время идет быстро, нечего тратить его на всякие мыслишки. Теперь ясно? Самоанализ – это конечно круто, но никому, к черту, не нужно.
Так и залипнув на Вадима, невозмутимо стаскивающего свою куртку, я в который раз оценила его привлекательную внешность, и не заметила как приблизилась официантка.
Заказав себе блины, фаршированные беконом с сыром, и овощной салат, я добавила еще чашку кофе, и пока Филатов делал свой заказ, уставилась в окно. Снова пошел снег. Я словно только сейчас проснулась от темного сна, погрузившись в который не замечала происходящего вокруг.
Наверное ночью был снегопад. Или вчера днем? Боже, я все пропустила. Благо, помнила, что завтра мне на работу.
Ели мы с Вадимом так, будто были глупыми школьниками, затесавшимися в ресторан, где ужинали престарелые леди и джентльмены. Не переставая «отмачивать» шутки, Вадим доводил меня до припадочного гогота, который приходилось скрывать в прижатой к губам салфетке. Нам повезло, что зал постепенно наполнялся людьми, и к галдящему народу прибавилась музыка, которую включили чуть громче.
В конце концов нам надоело сидеть в этом шуме и, отправив меня на выход, Вадим пошел оплачивать счет.
Дорога домой оказалась короткой, потому что мы конкретно срезали путь через дворы. А когда поднялись ко мне, решили поваляться на диване и посмотреть фильм. Но вот какой?
Я, как истинная фанатка психологических ужастиков и триллеров, настаивала именно на данных жанрах, а Вадим предлагал «врубить» что-нибудь старое, классическое.
– Или арт-хаус, – добавил он, растягиваясь на моем диване.
– Нет, – заупрямилась я, но тут же «включила» девочку и подсела к Филу, враз меня раскусившему, и все же заныла: – Ну пожалуйста, давай страшненькое. Ну давай, Вадим.
Блеск в глубине темно-карих глаз оповестил меня о хитрости, которую он наверняка придумал. Я угадала, потому что Вадим приподнялся на локтях и сказал:
– Мария-Мария, умеешь ты уговаривать, – и вопреки моим ожиданиям улегся обратно, словно ничего и не собирался добавлять.
Я, довольная собой, включила ноутбук, отыскала подходящий фильм, который давно хотела посмотреть и улеглась рядом с Филатовым, но он сам перетащил меня к себе на плечо и обнял. А затем проговорил как бы невзначай:
– Хоть раз взвизгнешь, не дам спать всю ночь. И заметь, я не уточняю, каким именно способом.
– Засранец! – шлепнула я его по руке. – Так нечестно.
– Нечестно, кроха, вынуждать смотреть ужастики того, кто их смотреть боится.
– Ха-ха, – искусственно посмеялась я. – Еще и лжец.
– А ты думала, с ангелочком время проводишь? – продолжая ерничать, усмехнулся Фил. – Смотри-смотри, я подожду, пока ты не начнешь на меня карабкаться. Тогда и поговорим, кто из нас круче…
В общем, все верно, стоило лишь главному герою фильма войти в старинный особняк, как я сильно зажмурилась и стиснула руку Фила с невероятной силищей, собственно, мне совсем не присущей.
Он покосился на меня, но промолчал. А потом и вовсе уснул. Я это по милому сопению поняла и, взглянув на Вадима, забыла о происходящем на экране.
Беззащитное, такое странное выражение на мужском бледном лице, вогнало меня в ступор. Я растерянно рассматривала спящего Филатова и недоумевала, почему у него такие длинные черные ресницы? Почему так четко очерчены губы? Кто позволил ему иметь такие шикарные темно-каштановые волосы? Нос… прямой, аккуратный, однако в переносице однозначно сломанный. Скулы…
Все эти ссадины. Столько мужественности в обыкновенном человеке, столько силы воли и духа. Столько стремления попробовать все и сразу. А как же передышка? Неужто она ему вовсе не нужна? Почему я нуждаюсь в отдыхе и времени на самоанализ, а он – нет? С какой вообще планеты этот мужчина?
Кто, мать вашу, кто даст мне ответы на мои гребаные вопросы?
Сдерживая внутренние порывы неоправданной ярости, я осторожно выбралась из-под навалившегося на меня Вадима и убежала в ванную, зажимая рот ладонями.
И уже там, в тесной комнатушке, прижалась спиной к двери и зарыдала, но без слез. Просто из горла что-то рвалось, что-то такое, от чего становилось больно дышать. Вот и хватала я воздух подобно выброшенной на берег рыбе. Озираясь по сторонам ошалелыми глазами, силилась понять, как поступить.
Поговорить с матерью Вадима? Нет. Ужасно глупо. Спросить его обо всем, что мучает: о том, сколько времени ему лечиться от своей зависимости? И хочет ли он этого?
Ох, боже, сколько же тупых вопросов. Прямо самой тошно от собственного негативного мышления, оно меня пожирает изнутри. Я должна немедленно с этим покончить раз и навсегда. Нужно решиться и все же встретиться с матерью Филатова.
Уже вернувшись в спальню, я на экране телевизора обнаружила медленно плывущие вверх титры.
Отлично. Значит и здесь все прозевала.
Не зная, куда себя засунуть, я тихонько переоделась в более теплые и удобные джинсы, и, захватив ботинки, куртку, сумку, выскочила из квартиры. На лестничной площадке привела себя в порядок, поспешно натягивая обувь, и шмыгнула к лифту.
Сама не имея ни малейшего понятия, куда намыливаюсь, я вышла из подъезда и остановилась. А все потому, что «удача» сама навалилась на меня. Причем в виде мамочки Вадима.
Эффектная дамочка плавной походкой приблизилась ко мне, видимо, только что подъехав к дому. За ее спиной, на парковке, красовался красный автомобиль какой-то неплохой модели, но я не особо увлекалась их названиями, потому сразу перевела взгляд на блондинку в коротенькой шубе. Ну явно же мех натуральный. Собственно, я не из «гринписевцев», но для такой стервы пожалела бы даже крысиную шубку, а уж этих чудовищных грызунов я всей душой презираю.
Мать Фила впечатляла своей внешностью, и да, сходство с Вадимом неоспоримо. Однако в ее темно-карих глазах с густо накрашенными ресницами не было того космоса, что вмещался внутри ее сына. Откуда вообще взялось такое безразличие к своему отпрыску? Или оно у нее с самого рождения Вадима?
– Хм, – скривилась женщина, остановившись, и окинула меня презрительным взглядом, поигрывая ключом от машины. – Уже сбегаешь?
– Откуда? Это моя квартира, – отрезала я, конечно лукавя. Съемное ведь жилье. Плевать. – А вы к кому?
– Брось, девочка, со мной шутить, – угрожающие нотки. – Я знаю, что он здесь.
– Вы, кажется, обещали больше не приходить.
Блондинка наклонилась ко мне и процедила, понизив голос:
– Тебе я ничего не обещала.
– Да неужели? Тогда, наверное, решили «включить» мамочку и вдруг позаботиться о сыне? – я загорелась изнутри пламенем ярости, еще мгновение и не смогу себя контролировать, что в итоге и произошло. Я проорала: – Или снова бросишь его подыхать на улице?
Эту бабу буквально отнесло назад волной моей ненависти. Она попятилась, но тут же затормозила, жутко побагровев.
– Он рассказал? – от растерянности и отчаяния в голосе этой ужасной женщины меня словно холодной водой обдало. Я заморгала, осознав, как жутко и нетактично себя вела, и пробормотала:
– Извините. И ничего Вадим не рассказывал. Лишь оговорился о том случае.
Я заметила, как мать Фила сглотнула и облизнула пересохшие губы, хотя на них и красовалась приглушенно-красная помада.
– Меня зовут Наталья, – и протянула мне руку. Я удивилась, но ответила на рукопожатие. – Однако это не значит, что я стану для тебя подругой.
– Не больно хочется.
– Хм, конечно.
Наталья поправила свою прическу, взбив волосы руками, и произнесла, как-то намеренно томно и с противной иронией в голосе:
– Думаю, тебе будет интересно узнать кое-что о Вадиме.
– Из ваших уст – нет.
Моя категоричность была тут же подтверждена демонстративным уходом. А уже скрывшись в темном подъезде, меня начала бить мелкая дрожь. Я выглянула в окошко и увидела, как мать Фила вернулась в машину и, громко газанув, умчалась прочь. Тут же пожалев о том, что не дала ей высказаться, я взбежала наверх и, отперев квартиру, влетела в прихожую, совершенно неожиданно натолкнувшись на Филатова. Он шустро и ловко подхватил меня, и мы вместе привалились к стене. Несколько секунд Вадим просто смотрел мне в глаза, потом отпустил, отошел назад и сунул руки в карманы джинсов.
Его заспанный вид, возможно, умилял, если бы не круги под глазами и бледность пересохших губ.
– Куда ты ходила? – спросил он так, будто и не нуждался в ответе, и я поняла: Вадим, действительно, знает.
Вздохнул, потому что я промолчала, потер глаза и, встав ко мне боком, так, что его взор невольно уперся в темное небо за окном, проговорил немного хрипло:
– Она звонила мне. Только что. Сказала, ты ей нагрубила. – Я фыркнула, качнув головой, а Фил продолжил: – Мне все равно, правда. Просто не хочу, чтобы ты узнала о том вечере от нее… – немного помолчал и, резко повернувшись ко мне, спросил: – Хочешь, я расскажу?
Сглотнула. Затем кивнула.
– Да, – сказала очень тихо, но он услышал.
Тоже кивнул и достал из заднего кармана джинсов пачку сигарет.
Я уставилась на заструившийся в воздухе дым, мысленно сравнивая его со змеей, что так упрямо стремится ужалить Вадима. Но нет, она извивалась и растворялась вверху, там, где колпак старомодной люстры почему-то слегка покачивался на трех толстых проводах: синем, желтом и белом.
«С тобой проводит ночи 31-я весна. И без сомнения ревнует ко всему…»: приглушенно пела Арбенина из динамика мобильного телефона Фила, оставленного им в спальне. Подходящая тема для данной ситуации…
Я прикрыла глаза, вслушиваясь в приятный тембр Вадима, когда присела на пуфик, так и не сняв куртку, а он рассказывал…
***
Чуть больше года назад
– Фил, ты дебил, что ли? Он же тебя доконает! – почти прокричал Миха Туров. – Не ходи туда, Фил, будь хитрее. Пошел в жопу этот Каспер, если я тебя с ним свел, то я и разведу.
Филатов, отмахнувшись от приятеля и прищурив глаза от дыма, что клубился из сигареты, зажатой в зубах, продолжил умелыми движениями руки выводить карандашом на бумаге очередную страницу комикса.
– Фил, ну давай не ввязываться в это, а? – как-то слишком обреченно выдавил парень. – Меня мать прибьет. И тебя, кстати, тоже.
– Сомневаюсь, – отчеканил Филатов, оглянувшись на друга, и перехватил сигарету пальцами. – Мы этим утром условились сгонять в Универ. Ну, за моим дипломом. Ты же в курсе, что я сваливаю за границу работать? Экзамены сдал еще на прошлой неделе. А мать взяла да наплевала на мои дела. Так достало это…
– А батя чего? Не интересуется?
На красивом лице Вадима заходили желваки, ему эта тема с отцом прокурором, который ушел из семьи еще пять лет назад, стояла поперек горла. Потому Миша, заметив как помрачнел приятель, перевел разговор чуть в другое русло.
– Тогда давай обойдемся без бабла Каспера. Я у своих родичей спрошу, может, они дадут в тебе в долг.
– Спасибо, брат, – Филатов, окончательно убедившись в нежелании продолжать работу над комиксом, отбросил карандаш в сторону, затушил сигарету о пепельницу, и добавил: – Лучше у Каспера возьму… – бросил взгляд на часы и вдруг вскочил. – Твою мать! Мне пора. Давай, Миха, до вечера, я к Максу.
В этот вечер на улице лил дождь. Не было просвета из-за таких погодных условий. Люди перепрыгивали через лужи, кутались в шарфы и воротники курток, скрывались под зонтами. Филатов терпеть не мог зонты. Они не дают прочувствовать всю атмосферу осени, не позволяют промокнуть насквозь, околеть от холодного ветра и заболеть. И хотя последнее не предусматривалось Вадимом никогда, он любил этот леденящий тело воздух, закрадывающийся под куртку.
Разговор с Каспером прошел спокойно. Выпив по рюмке водки, как выразился Макс: «Для согрева», и договорившись о сроках возврата долга, Филатов засобирался домой. Однако в какой-то момент за первой рюмкой пришла и вторая, затем третья и еще парочка. На столе уже появилась и закуска: нарезанный лимон, один маринованный огурец, выловленный со дна банки, черный хлеб и сервелат.
Мужчины разговорились. Каспер вроде был неплохим. Так показалось охмелевшему Филу, а тот между делом ляпнул:
– Курнем?
– Да, давай, – сразу понял Вадим, о чем идет речь. Но он полагал, что это будет нечто совсем незначительное и несерьезное.
Однако ошибся.
Каспер вышел из кухни на пару минут, погрохотал где-то в глубине квартиры и вернулся с трубкой, фольгой и круглой баночкой из-под крема.
Мир накренился.
Опиум.
Далее все происходило, как во сне.
Вадима рвало в туалете, а Каспер, посмеиваясь, хлопал того по спине и приговаривал:
– Ты, главное, не парься. Это всегда так в первый раз. Но если хочешь, могу помочь, облегчить боль.
Вадим уже сообразил, что встрял по самые уши и решил отказаться, но желудок, казалось, просто выскочит из горла, если он не примет хотя бы что-то.
– Давай… – только и смог выдавить Филатов между рвотными позывами, что так нещадно сокращали диафрагму.
Каспер быстренько подсуетился и, пока Фил висел над унитазом, стоя на коленях и ни черта не соображая от гудящей дымки, затянувшей сознание, пережал тому жгутом бицепс и зубами снял со шприца колпачок.
Вадим встрепенулся от укола и свободной рукой ухватил Макса за грудки.
– Ты что, блять! – прорычал полуживой Фил.
– Да это обезболивающее, – выкрикнул Каспер с напором в голосе. – Отпусти ты! Я помогу.
И да, он помог. Только так помог, что Филатов не понял, как оказался на улице. Тело стало невесомым, от того и ноги заплетались, а язык, словно опухнув, прилип к нёбу. Вадиму было хорошо. Это называется эйфория. Вот она какая: тягучая, приятная, бесстрастная и совершенно не интересующаяся происходящим вокруг.
Еле переставляя ноги, Фил добрался до знакомого двора. Как он тут оказался? Кажется, ехал на метро. Вроде бы даже у кого-то спрашивал… о чем он спрашивал? Где живут «эти упыри и вурдалаки»? Да, именно так Фил назвал свою мать и соседей. Черт. Ему было хорошо, но в то же время отпускало и снова рвало, вытряхивая из Вадима остатки сил.
Он промок до нитки и, цепляясь за стену дома почему-то в кровь ободранными пальцами, сполз прямо в грязь. По двору прокатился красный автомобиль и, проехав чуть вперед, притормозил. В уголке сознания Филатов вспомнил, что эта машина принадлежит его матери, и попытался оторваться от ледяной мокрой земли, размытой дождем. Но тщетно.
– Вадим… – донеслось до его слуха, потом будто вата в ушах, а дальше снова голос матери. – Ты сволочь бездарная… подонок… ужрался… ты мне сделку сорвешь, вставай! Иди домой… Вадим…
Он что-то прохрипел, сплюнул, содрогнувшись от очередных спазмов где-то внутри, в желудке, и с трудом привстал. Хотел ухватиться за ногу матери, но та вдруг брезгливо сморщилась и отскочила назад, взвизгнув:
– Убери лапы, свинья! Сам выпутывайся!
Снова плюхнувшись в грязь, Филатов остекленело уставился в удаляющуюся спину матери, к машине которой подъехал черный автомобиль. Высокий мужчина в строгом костюме, выбравшийся из него, раскрыл свой зонт, скользнул по Филу презрительным взором и отвернулся. Вадим отчетливо расслышал:
– Наталья, кто это?
– Никто, – даже не оглянулась. – Не имею понятия. Бомж какой-то. Или наркоман… никто…
Вот именно. В тот вечер Фил и стал этим НИКТО для всего мира, потому что только в матери и заключался смысл. А мир теперь сузился до размеров пустой квартиры.
***
Наше время
Я так отчаянно сдерживала себя, что когда Вадим замолчал и посмотрел на меня, прикусила дрожащую нижнюю губу.
– Мария, не надо. Я ведь не для этого рассказал… понимаешь…
Но все же не справившись с собой, я спрятала лицо в ладонях – горячие слезы жгли глаза. Однако внезапно цепкие пальцы ухватились за мои запястья, и Филатов вынудил посмотреть на него. Большие, такие глубокомысленные, черные глаза заглянули в самую душу. Вадим сказал, понизив голос:
– Глупенькая, это неминуемо, понимаешь, о чем я? Просто наслаждайся, живи свободой, не ищи подвохов, не анализируй. Просто живи, Мария. Просто будь со мной. До самого конца. Обещаешь?
Черт пойми что.
– Обещаю.
Моргнула, смахивая слезы, что тут же скользнули вниз по щекам.
Фил утер их пальцами и, наклонившись, мягко коснулся губами моего лба.
– Моя отчаянная Мария.
И эти три слова согрели вусмерть перепуганную душу, в которую я умудрилась впустить такого человека, как Вадим. А какого человека? Настоящего.
Подавшись вперед, я прижалась к нему всем телом, а он уткнулся носом в мех моей куртки, тихо пробормотав:
– Сейчас удавишь.
И я так искренне рассмеялась, отпуская Фила, что тот и сам широко улыбнулся, глядя на меня с неожиданной и долгожданной нежностью, а потом вдруг проговорил:
– А ужастик твой – говно, раз я умудрился вырубиться.
Так мы и решили: ужастики – говно. Есть только мы. А, и кстати, Костя с Юлькой тоже, пропавшие на несколько дней. Пора бы выйти на связь, хотя и не хочется…
========== Глава девятая ==========
Дважды ткнувшись лбом в кран, я пыталась почистить зубы и мысленно при этом проклинала свою неуемную натуру. Вот кто просил торчать в интернете до четырех утра? А все потому, что Вадим не остался на ночь. Он еще прошлым вечером ушел, а я от скуки и безделья шаталась по квартире, пока вдруг не решила посмотреть что-нибудь интересненькое. Вот именно это «интересненькое» и увлекло меня до утра, а потом еще и в оставшиеся пару часов снились главные герои просмотренных фильмов.
Теперь вот мне приходится бегать по квартире и, матерясь, собирать свои вещи: мобильник, влажные салфетки, ключи, парочка бутербродов в пищевой пленке и кошелек с деньгами. Все это было заброшено в сумку.
После окончания рабочего дня планировалось встретиться с Юлей. Она сама мне позвонила, но говорили мы как-то натянуто, безнадежно грустно, все время вспоминая о Михе. Мне было так паршиво, что в итоге я попросила перенести разговор на вечер, а затем поспешно повесила трубку. Но только утром, собираясь на работу, я вдруг вспомнила, что меня собирался встретить Фил.
Ну и ладно. Вместе прогуляемся. Втроем. Хотя на самом деле мне хотелось поскорее прожить этот день и увидеть Вадима, чтобы остаться с ним наедине. Просто помолчать вместе или просто поговорить…
Как ни странно смена проходила более чем гладко. Никто не наезжал, не предъявлял претензий и не пытался насолить.
Меня это могло бы радовать, если бы не совершенно неуместное тягучее чувство в груди. Оно не проходило. Вообще никак.
Едва ли рабочий день подошел к своему завершению, я ринулась приводить в порядок, закрепленные за мной полки: бегала на склад, нагружала тележку недостающим товаром и, выкатив ее в зал, расставляла и раскладывала баночки, пачки, упаковки по полкам. Наконец и с этим покончив, я переоделась, попрощалась с девчонками и выскочила на улицу. Охранник снова запер за мной дверь, а я улыбнулась ему через стекло. Тот отсалютовал мне и вернулся к кассиршам, что трепались у выхода, приводя себя в порядок перед отъездом домой.
Юлька выскочила из-за угла. Я весело рассмеялась и уставилась мимо нее в надежде, что и Фил тоже вот-вот выйдет оттуда. Но увы.
– А где Вадим? – задала я вопрос, в ответ на который подруга тут же вылупилась на меня и развела руками.
– Ты серьезно? – проговорила она обиженно. – Для того мы и встретились, чтобы поговорить об этом наркомане? Ты вообще за свои действия отвечаешь, Маш? Миха-то уже «отошел». А тебе все мало. Хочешь еще горя тяпнуть?
– Вот суки! – вдруг выкрикнула я, саму себя, признаться, напугав. – Как же вы достали…
Последнее прошептала и попятилась от Юльки.
– Эй… ты рехнулась, что ли? – растерянно спросила девушка, уже не считавшаяся моей подругой. Друзья не читают нравоучений и не предъявляют претензий. Это участь тех, кто скучно живет.
– Да, – кивнула я и, развернувшись, пошла прочь.
Филатов за мной не пришел. От этого стало еще хуже. Некуда было податься. Я не хотела ехать домой, но все равно поехала. Слишком замерзла, опасалась простудиться. Под ногами расстилались лужи, образовавшись из-за подтаявшего снега. Оттепель. Так всегда перед сильными морозами. А потом гребаный гололед.
Дома я быстро привела себя в норму, благодаря сухой теплой одежде, чашке горячего чая и какого-то старого рождественского фильма, что шел по телевизору. Не особо интересуясь сюжетом, просто сидела и заставляла себя смотреть на экран. Нельзя было думать о Вадиме, но я думала. Не могла справиться с тревогой.
Так прошло достаточно много времени, если судить по закончившемуся фильму, пока вдруг не раздалась трель дверного звонка. Подскочив я сорвалась с места и, не глядя в глазок, распахнула дверь и онемела. На пороге стоял Филатов с полупустой бутылкой пива. Он не был пьян в стельку, но все же немного пошатывался.
Я ошеломленно попятилась и встала спиной к стене, на кончиках пальцев ощутив холод. Вадим смотрел на меня так, словно решился на что-то страшное. Ком, застрявший в горле, не давал нормально вдохнуть, и я, приоткрыв рот, дышала отрывисто, так, словно только что вернулась с пробежки.
– Полночь уже… давно… – зачем-то выдавила я.
Он вошел, ногой шарахнул по двери, и та с грохотом захлопнулась. Фил поднес бутылку к губам, и я уставилась на его руку, всю окровавленную, со счесанными костяшками и опухшими пальцами. И только в тот миг увидела, что вся одежда Вадима перепачкана, а в некоторых местах даже порвана: карман джинсов несуразно болтался вдоль бедра, словно язык измученного пса; косуха разошлась по шву на плече; на ботинки налипла грязь.
– Я знаю, – отрезал Фил хрипловато и как-то упрямо шагнул ко мне. Схватил за шиворот и прижал к себе так, что мои легкие свернулись и развернуться не обещали. – Прости… – он втянул носом воздух, вдыхая запах моих волос и добавил, – просто прости, ладно? Я не хотел.
– Что… – отодвинулась, не без труда, конечно. – Что ты сделал, Вадим?
– Подрался.
– Я вижу. С кем?
Он вздохнул, опустил голову, подумал немного, а затем поднял глаза, и от этого взгляда у меня что-то сжалось внутри. Так странно было видеть смятение, подавленность и растерянность в темном силуэте этого «монаха нашего времени», что я подалась к нему и повторила:
– С кем ты подрался?
Фил посуровел и уставился на меня уже исподлобья, вынуждая притихнуть. Но все-таки ответил, тихо, ровно и бескомпромиссно чеканя:
– Мария, пойми, я никому не позволю причинить тебе вред. Просто так вышло, двое из компании Каспера, решили проследить за мной, чтобы добраться до тебя. Я повел их другой дорогой. Той, где мне могли помочь. Саня подсказал, когда нас будут ждать. Друзья твоего брата на редкость шустрые и смышленые. Они чуть не «завалили» одного из тех придурков…
– Ты об убийстве? – прошептала я.
– Именно.
Снова отхлебнув пива, Вадим покачал головой, при этом хмыкнув, и спросил, так и продолжив таращиться на горлышко пустеющей тары:
– Ты злишься? Знаю, что так и есть. Ты всегда на меня злишься. Но и прощаешь тоже всегда.
– Вот потому и не зарывайся, – резанула грубо и ушла на кухню, чувствуя как дрожат руки от беспокойства за этого ненормального.
Филатов закопошился в прихожей и, скинув ботинки и куртку, вошел следом за мной. Сел на стул, громко звякнув бутылкой о столешницу, и попросил:
– Посмотри на меня.
Я удивленно вырвалась из задумчивости и вскинула на него подозрительный взор. Фил глядел испытующе, слегка прищурившись, а потом сказал:
– Знаешь, я с самого начала не пытался тебя отшить. Я вообще ничего не добивался от тебя. Мне было плевать, но в то же время любопытно. Ты та, кто не может быть с человеком, подобным мне. Я – отстой. Простой чувак из подворотни, тупо затесавшийся в твое пространство. У тебя есть семья… крутой брат со связями. Он помогать мне бросился ради тебя. Потом Санька вдруг решил, что способен вытащить меня из… всего этого. И тоже ради тебя. Посмотри, Мария, все вокруг готовы помогать тебе. Все любят тебя. А я… что я? На кой-хер я вообще здесь нужен? То есть… – Филатов растерянно развел руками. – Что я забыл рядом с тобой? Ты хотя бы осознаешь, насколько сильно можешь ошибаться во мне? Маш… Машка… Мария. Очнись ты, а! Раскрой глаза. Я конченный «торчок» и даже не скрываю этого. Моя мать – шлюха, насосавшая на крутую тачку за спиной у отца. А он, в свою очередь, полный урод, который сам свалил к молодой бабе. Что за блядский мир…
И он замолчал. Я тоже не вымолвила ни слова, потому что поняла: впервые за все время Фил со мной полностью откровенен и честен. Он никогда не лгал, но и не открывался мне. Кроме поведанной истории о матери конечно. Но вот теперь, сидя у меня на кухне, Вадим внезапно ссутулился, словно прибитый жизнью подросток. Он нуждался в любви, как бы сопливо это не звучало.
Я тихонько присела рядом, коснувшись его пораненной руки, а он удивленно повернулся ко мне и внимательно заглянул в глаза.
– Ты уверена, что хочешь видеть это чуть ли не ежедневно? – спросил хрипловато.
А я невпопад и с глупой улыбкой:
– У тебя красивые губы. И глаза тоже… – Филатов моргнул, оставаясь серьезным, и я добавила, – и мне важно, чтобы ты жил. Понятно, что ты вечно лезешь на рожон, сам нарываешься на проблемы. Но просто живи, ладно?
