Текст книги "Зверь (СИ)"
Автор книги: mila 777
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– А вам не хочется после прочтения его произведений сделать что-то… хотя бы что-то?
Я вздохнула.
– У каждого свои вдохновители. Кого-то цепляет Шекспир, а кому-то и «укуренный» панк-музыкант переворачивает душу. Здесь важно, кто ты внутри: утонченная леди или же гопник из подворотни. А быть может, ты вообще не понимаешь, как сочетаешь в себе любовь к классике и темной тяжелой музыке одновременно.
Я пожала плечами, замолчав, потому что поняла, насколько увлеклась болтовней.
– В общем, все субъективно, – заключила и отвернулась.
– М-да, вы странная, – заявила эта «воздушная» милашка. – Поэтому и люди к вам тянутся такие же странные.
– Угу, – качнула я головой. – Мы находим в них себя. Все верно.
Беседа оборвалась, потому что в купе сунулась проводница, объявив следующую станцию.
– Это моя, – улыбнулась блондинка, когда мы вновь остались одни. – Было приятно познакомиться.
– Меня Машей зовут.
– Аля.
Это имя как нельзя лучше подходило моей собеседнице. Я так решила – так и оставила ее образ в голове: обаятельная Аля с копной белокурых волос.
***
Как только я выбралась со своей черной дорожной сумкой из рейсового автобуса, прикатившего на автовокзал, меня тут же оторвали от земли и, не обращая внимания на активный протест, закружили.
– Сашка! – проорала я, зажмурившись и наверняка мертвенно побледнев. – Сейчас куртку твою заблюю.
Брат, расхохотавшись в голос, поставил меня на землю и придержал за плечи, так как я чуть не плюхнулась на пятую точку.
– Умеешь ты испортить момент, – потрепал меня по волосам Санька и деловито добавил: – А шапка-то где? Мать тебя прибьет?
– Господи, – я закатила глаза. – Мне двадцать шесть.
– И что? Это не дает тебе права пренебрегать материнской заботой.
Вот примерно в таком ключе и продвигался наш разговор, пока мы шли на парковку, где Сашка закинул мою сумку на заднее сиденье своего маленького «Фольксвагена» и уселся за руль. Я устроилась рядом с водительским местом и оглядела брата.
– Когда в Витебск поедешь?
– Завтра. Я достаточно тут проторчал, пора и честь знать, – усмехнулся Саша, выезжая на главное шоссе, что вело за город. – А ты надолго?
– Неа, тоже завтра укачу обратно. Нужно там квартиру немного привести в порядок. Давно генеральной уборки не делала. А в пятницу уже на работу, на все выходные.
– Ну что ж поделаешь, – наигранно шмыгнул носом брат и покосился на меня с улыбкой, которую я знала слишком хорошо, чтобы не понять ее значения.
– Даже не начинай! – воскликнула, подняв обе руки. – У меня никого нет, я ни с кем не встречаюсь. Все.
– Ну и зануда же ты! – фыркнул Сашка, внимательно уставившись на дорогу. – Прямо старая дева.
– А ты брюзга. Только мужского пола. Ноешь, как мама, и сватаешь меня постоянно.
Я расхохоталась, наблюдая за покрасневшим от раздражения братишкой.
– Серьезно, мелочь, тебе давно пора найти кого-нибудь!
– Ну вот, я же говорю, – и подалась к нему. – Брюз-га-а-а!
Наша веселая перепалка быстро сошла на нет, потому что Санька всегда умел перевести спор в шутку, да в такую, что обхохочешься.
Дома нас уже ждали, накрыв на стол к завтраку. Отец громко смеялся над рассказом Саши, повествовавшим о нашей встрече. Причем мою реплику про куртку Саня довольно остроумно переиначил.
Мама переживала, что я сильно похудела. На самом деле, ничего подобного. Ну если только немного.
В общем, пребывание в родном доме сказалось самым лучшим образом на моем психическом состоянии. Я больше не сходила с ума из-за друга-наркомана, «парня-в-черной-одежде» и воплей начальства по поводу и без.
Отдых принес долгожданное спокойствие.
Вечером была протоплена баня. Сашка сгонял в магазин за пивом и копченной рыбой, мама сварила картошки с укропом и по-старинке приправила ее ломтем сливочного масла, а папа расхаживал по двору в одной рубашке и носил в баню ведрами холодную воду. Тут же огребал от матери за свой вид и, ворча на нее, скрывался из поля зрения.
Короче говоря, все было как в старые добрые времена. Во времена моего деревенского детства.
***
Эту ночь я проспала, словно убитая. Даже правое предплечье затекло. То есть как улеглась вечером, так утром и проснулась. Нет, конечно, это неправда. Я всегда очень активно ворочаюсь во сне, но тут, в доме родителей, продрыхла без ярких сновидений, потому и вскочила около семи часов.
После проснулся и Сашка. Родители давно орудовали на кухне. Собственно, мать орудовала, а папа читал газету.
Весь день я провела дома. Болтала с мамой, ела и резалась в «Подкидного дурака» с братом и отцом.
А где-то часа в четыре вечера мы все дружно поехали на автовокзал. Мне пора было возвращаться в Минск. Билет на автобус Саня купил еще утром. Он мог бы отвезти меня в столицу на своей машине, но ему позвонили, требуя вернуться в Витебск как можно скорее.
– Ну смотри, осторожно там, – обняла меня мама, когда началась посадка. – И питайся нормально. А то вон как щеки впали.
– Мам, все хорошо, не волнуйся, ладно? – усмехнулась я, стараясь не замечать кривляющегося у нее за спиной Сани. Этот придурок не любил прощания, потому постоянно гримасничал. Но я полагала, что брат таким образом скрывает свои чувства. – Постараюсь приехать в отпуск.
– Ой, до него еще… – махнула мать, поправив мой шарф. – Приезжай раньше.
– Посмотрим, – неопределенно ответила я и, подавшись к отцу, чмокнула его в щеку.
Эти нежности у строгого папы допускались.
Распрощавшись и с братом, я поднялась в автобус, уселась на свое место у окошка и помахала рукой этой своей родной троице. Они заулыбались, мама все же всплакнула, а я искренне загрустила. Вот так всегда: сидишь себе вдали от дорогих людей, а потом увидишь и все – тоска в сердце.
***
Я ввалилась в свою квартиру около десяти часов вечера. Поставила напичканную родительской едой сумку на пол и плюхнулась на пуфик.
Темнота и тишина удручали. Зажгла свет на кухне, разобрала сумку, только потом скинула куртку и поплелась в комнату, чтобы переодеться.
Прежде чем я успела нащупать выключатель, в нос ударил запах тлеющей сигареты. Что-то черное шевельнулось во мраке, а потом двинулось на меня. Я инстинктивно рванула к двери и тут же закричала, схваченная кем-то за руку. Кто-то толкнул меня к стене и прижал к ней спиной, буквально придавив своим весом. А затем в лицо пахнуло прокуренным «ароматом»:
– Ну разве можно исчезать без предупреждения?
– Фил… – почти выплюнула я, все еще не имея сил унять колотящееся сердце.
Кажется, даже обрадовалась этому голосу. Но потом сообразила, что ключей-то у Вадима нет.
– Как ты вошел?
– Я и не такое умею, – пробормотал он, и по моей спине побежали мурашки. Слишком многозначительно прозвучало.
– Включи свет.
– Не стоит. Так даже лучше, – отчеканил Филатов, и от того, как он впился в мои губы, я ударилась затылком о стену.
Ловкие пальцы Вадима проворно расстегивали пуговицы моей рубашки. А я пока не знала, что делать и как реагировать. Но когда он отодвинулся и в полумраке – лишь из прихожей лился приглушенный свет – сверкнули его чернющие глаза, меня передернуло от сумасшедшего желания получить этого молодого мужчину, о котором я ни черта не знаю.
И не должна знать. Наверняка.
Футболка Вадима улетела на пол, вслед за ней – моя рубашка. В тишине, разбавленной лишь нашим сбивчивым дыханием, звякнула пуговица джинсов Фила, и он вдруг замер, глядя на меня.
Я тоже застыла, таращась на него в ответ.
– Ты готова? – спросил Филатов, изумляя своей решительностью, что прозвучала в его низком голосе.
Он дает мне шанс избежать близости. Нет.
– Да. Готова.
Вадим приблизился и медленно расстегнул ширинку моих штанов. Помог их снять. Затем стянул и белье. По моему телу пробежал холодок. Приятный холодок.
Кончиками пальцев Филатов скользнул вниз по моим предплечьям, сжал запястья и подвел к кровати. Подтолкнул к ней и уложил на спину. Сам выпрямился, полностью разделся и хотя было довольно темно, я смогла рассмотреть пятна его татуировок. Рисунков не разобрала, но до этого не было дела.
Когда его руки развели мои ноги в стороны, а сам Вадим медленно встал на колени между ними, меня обдало горячей волной неконтролируемой похоти. Я поверить не могла, что вот-вот он меня коснется, что он сейчас будет делать со мной все, что ему захочется.
Тяжелое дыхание Вадима действовало на меня дурманяще. Пока я мяла пальцами простыни, Фил зашуршал упаковкой презерватива. Разорвал ее зубами, поглядывая на меня. Я видела, я чувствовала – он смотрит.
Судорожно сглотнула, когда Вадим подвинулся ко мне и навис сверху. Он осторожно коснулся меня пальцами, проверяя, готова ли я принять его. И да, я была готова, без сомнений.
Резкий толчок и меня буквально выгнуло. Фил подхватил мое напряженное тело и, прижав к себе, вошел еще глубже, по самое основание. Дал привыкнуть к себе, припал к губам, оттягивая нижнюю зубами, и начал двигаться. До умопомрачения медленно и дразняще, словно издевался или хотел отыграться за все обиды. Так и было. Он злился на меня.
Это чувствовалось по его напору и палящей ярости, которую он вкладывал в свои действия. Запрокидывал мою голову, оттягивая ее за волосы и целовал в напряженную шею.
Он стоял на коленях и яростно насаживал меня на себя, наплевав на самоконтроль. Признаться, на это наплевала и я, потому что мне хотелось дойти до конца. Хотелось добиться разрядки…
В голове настолько все помутилось, что Фил вполне мог сейчас крутить меня, как ему вздумается. Что он, в принципе, и делал.
Резко оттолкнул назад, так, что я упала на спину и, высоко приподняв мои бедра, задвигался еще мощнее, входя глубже. Я не смогла сдерживать стонов, а это лишь подстегивало Филатова. И когда внутри меня начало собираться то самое напряжение, что должно взорваться и разлить по венам истинное удовольствие, Вадим навалился сверху, зажав мои запястья в одной руке, а второй подхватил левую ногу, согнутую в колене, и сделал несколько отвратительно медленных поступательных движений.
Я едва не зарыдала от досады, но Фил хмыкнул, качнул головой. Уставившись мне в глаза и дыша в губы, внезапно приподнялся и, скользнув пальцами вниз по моему животу, коснулся клитора. Я широко распахнула глаза и стиснула зубы, чтобы не проорать его гребанное имя в голос. Вадим довольно ощутимо нажал на самое чувствительное место и тут же ускорился, наверняка ощутив вибрации внутри меня. Я, жадно глотая воздух, попыталась отползти назад, но Фил схватил меня свободной рукой под колено и вернул на место. Яростно колотясь в мое тело, он терпеливо сдерживался, пока я, извиваясь и постанывая, испытывала свой ужасающе острый оргазм. И лишь после того, как я окончательно обмякла, Вадим оперся на руки и, входя в меня резко и грубо, кончил сам. Он еще несколько секунд подрагивал, и я ощущала эту дрожь всем своим телом.
Ошеломленные темной, злобной похотью, что свела нас сегодня вместе, мы растянулись на кровати и молча уставились в потолок. Да, пожалуй, это лучше, чем объясняться. Да и вообще, зачем говорить, когда можно просто дышать в темноте…
Комментарий к Глава пятая
И снова “пасхалки” в диалогах))) это я для себя их леплю сюда)
========== Глава шестая ==========
«На экране окна сказка с несчастливым концом…»: монотонно и очень успокаивающе вещал узнаваемый тембр Цоя.
Внушительный музыкальный центр – старый, но все еще исправный, – который стоял на подоконнике кухни, выдавал хороший звук, чистый и басистый.
Это была квартира Каспера. Да, я познакомилась с ним. Жутко странно, однако ожидала увидеть толстого, воняющего пивом, татуированного байкера, а на деле оказалось совсем не то. Каспер, он же Максим, выглядел потрясающе, даже слишком для того, кто скрывает в своей квартире наркоманов. Хотя чего уж там, по мне тоже никто не скажет, что я тягаюсь по улицам с «укурком».
Да, на стройном и очень подтянутом теле Каспера было немало татух, а в ушах поблескивали серьги-гвоздики. Из-за высокого роста он немного сутулился. Длинные темно-русые волосы Каспера были собраны в хвост. В глазах, серых и мутноватых, читалась насмешка, как будто он в собственной голове рассказывал себе анекдоты. Вот именно такую ассоциацию и вызвал во мне взгляд Каспера, когда он встретил меня у подъезда своего дома. Поеживаясь и скрестив руки на груди, тем самым пытаясь защитить себя от промозглого осеннего ветра, Макс кивнул и повел меня в свою квартиру.
Все случилось утром, когда я, проснувшись в том же обнаженном виде, в котором вырубилась накануне вечером, услышала приглушенную трель мобильного телефона. Отыскав его в кармашке сумки, ответила на звонок. Именно Каспер и сообщил мне, что в его квартиру ввалился Филатов. Причем в абсолютно неадекватном состоянии.
Я не стала спрашивать, что значит это «неадекватное состояние» и, просто бросив короткое: «Сейчас приеду», отключила телефон. Факт, что мой номер бродит «по рукам» от одного стремного парня к другому, совсем не волновал.
Я, дико нервничая из-за неприятной новости о Вадиме, металась по квартире, то и дело спотыкаясь и ударяясь об углы мебели.
Даже Ольгу – коллегу, – позвонившую по поводу каких-то рабочих моментов, я благополучно послала к черту. Собралась и, натянув шапку на косматую, не расчесанную голову, покинула квартиру…
Каспер честно пытался откачать страшно бледного Фила, лежавшего на полу в гостиной и не подававшего никаких явных признаков жизни. Я имею в виду, глубокое дыхание или подрагивание век.
Мне стало так жутко, что сама не поняла, в какой момент стащила с Вадима куртку и замерла, сидя на полу и таращась на его левую руку. Но как только попыталась коснуться взбухшей синюшной вены – в области локтевого сгиба, – что едва ли прикрывалась тонкой кожей, Филатов внезапно дернулся и, перекатившись набок, громко заорал. У меня сердце ухнуло куда вниз. Я жутко испугалась. Как и Каспер, между прочим. Он сжал голову руками и произнес с надрывом:
– Ты, блять, придурок, что натворил?! Жить надоело?
Но Вадиму, точно могу сказать, было вовсе не до гневных реплик. Он продолжал корчиться на полу, почти скребя ногтями по линолеуму.
– Помоги мне, – шикнул на меня Макс, подхватывая Вадима подмышки. – Надо положить его на кровать, а то еще соседи прилетят.
Мы быстро перетащили Филатова в другую комнату и еле-еле вскинули на кровать. Его темные волосы взмокли от пота, а сильная дрожь, колотящая все тело парня, вынуждала его лязгать зубами. Темные глаза, в которые я заглянула, чтобы проверить состояние Вадима, оказались абсолютно пустыми, а взгляд, устремленный в стену за моей спиной, не хранил в себе совершенно никакого смысла. Простая темнота, немая и болезненная.
Разве могут глаза человека нести в себе столько всего и в то же время не иметь ничего? Оказалось, могут. Когда твое тело выворачивает наизнанку, ты вдруг превращаешься в бесполезный кусок мяса, а краешек мозга заходится в немом крике, моля о смерти.
Кроме «прекратите эту агонию» в глубине взгляда Филатова не было желаний. Он хотел умереть. Здесь и сейчас.
– Ну ни хрена, понял меня? – разозлившись на этого недоумка, неожиданно посмотревшего прямо на меня, я врезала ему кулаком по бедру и отошла назад.
В комнату ворвался Каспер со стаканом мутноватой воды.
– Что это? – спросила, снова приближаясь к кровати.
Он ответил, не оглядываясь и приподнимая Фила:
– Глюкоза ему нужна. Перебрал он… с сердцем плохо…
«Перебрал он…»: въелось в мой мозг. Надо же. Перебрал.
Ублюдок.
Каспер снова ушел. Вадим вроде даже перестал дрожать. Или просто немного успокоился?
Уже вполне осмысленно взглянул на меня и моргнул. Нахмурился, словно силясь понять, что я тут делаю, а потом прохрипел:
– Хочешь… просто уйду?
– Нет, – я отвернулась. – Не хочу. Но я не понимаю, – покосилась на Филатова. – Таких как ты вообще не понимаю.
– Да, это ведь не сказка… – совсем невпопад пробормотал Вадим и попытался нащупать одеяло, но тут же снова зашелся в диком рычании. Видимо, тело требовало покоя, а он ерзал.
Вздохнув и злясь на Фила до немыслимого сильно, я подошла к нему и укрыла пледом. Он вдруг хохотнул, прохрипев:
– Сочувствую тебе…
Решив, что здесь мне делать больше нечего, я направилась на выход, где был слышен голос Каспера, бормочущего что-то в трубку телефона. Я увидела его сквозь щель неплотно прикрытой двери. Он заметно нервничал. Ходил из стороны в сторону и свободной рукой мял шею.
– Мария… – просипел за спиной Вадим. Я оглянулась. – Останься со мной… пожалуйста…
– Зачем? – спросила я, имея в виду поступок Филатова.
Но он не понял.
– Просто одиноко.
– Нет, зачем ты укололся?
В тишине, повисшей в комнате, я четко услышала, как Вадим сглотнул и выдохнул. Потом, совершенно неожиданно, он скатился с кровати, с грохотом рухнув на пол, встал на четвереньки и прижал руку к груди – видимо, затошнило.
Я ринулась к нему, но тут же была остановлена:
– Отвали! – потом тихое: – Прости… мне, блять, так паршиво… прости…
Но он все-таки встал. Ужасающий внешний вид буквально прибил меня к месту. Вадим стоял напротив, слегка покачиваясь, а я не знала, что мне делать.
– Иди сюда.
И я пошла. Вцепилась в его майку на спине и прижалась к груди, где отчаянно колотилось молодое сердце, с трудом справляющееся с последствиями приема наркотика.
– Что ж ты вытворяешь, а? – пробормотала я, вдыхая запах Вадима.
– Пытаюсь бороться.
– Неправильно пытаешься.
– А как надо?
– Не знаю…
– Вот и я… не знаю…
***
В полудреме, что витала в квартире Каспера, мы с ним самим сидели на кухне и тихо разговаривали.
Я все узнала.
Фил спал. Вот уже четыре часа подряд. Мы поочередно проверяли, как он там, а потом вновь возвращались на кухню, где ужасающий колпак-люстра навевал ассоциации о фильмах времен Советского Союза.
Вадим «сидел» на морфине. О подобной зависимости я слышала и раньше. Собственно, с этой темой можно столкнуться даже в произведениях классиков русской литературы. К примеру, рассказ Михаила Булгакова «Морфий», примыкающий к циклу рассказов «Записки юного врача», но не вошедший в этот сборник, повествует о докторе, читающем дневник своего предшественника, который боролся с морфиновой зависимостью.
Хотя, естественно, одно дело читать в книгах, другое – столкнуться в реальности.
– Так что, Машка, держи язык за зубами, а то Фил, если узнает, что я тебе рассказал обо всем… Короче, мало мне не покажется, – Каспер затянулся и, шумно выдыхая дым, посмотрел на меня, сжимающую в оледеневших пальцах кружку остывшего чая. – Ты как вообще с ним познакомилась? Фил стремный и на контакт не идет. Даже со своей матерью не очень-то общается. Чаще всего, по телефону и матом. Она стерва…
– Ну если так, то почему бы не прекратить общение? – пробормотала я, все еще размышляя над «недугом» Вадима. Потом подняла глаза на Каспера и спросила: – Слушай, а с какого перепугу он подсел на наркотики? Неправильная компания?
К моему изумлению, Макс притих и даже опустил голову, как будто смутился. Но тут же надменно передернул плечами и отрезал:
– Его проблемы. Эти идиоты мне башку задурили своим нытьем о дозе. Менты схватят – жопа мне. Ясно? Накроют. А еще придурок Туров постоянно здесь ошивается… кстати, а куда этот псих исчез?
– Не знаю, – тяжко вздохнула я и скользнула взглядом по сизому мраку за окном, и тут же в отражении заметила силуэт. Оглянулась.
На пороге стоял Филатов и отчаянно зевал, при этом почесывая свою каштановую шевелюру.
– Есть что пожрать? – поинтересовался он хриплым спросонья голосом и как ни чем не бывало подошел к холодильнику.
Темная футболка Вадима растянулась, но все равно очень круто смотрелась с узкими темными джинсами.
Я чисто инстинктивно сглотнула, вспомнив проведенную с ним ночь и отчаянно покраснела, когда внезапно поняла, что Филатов, открыв дверцу холодильника, смотрит в мою сторону. Угольный взор пригвоздил меня к стулу. Я глупо улыбнулась и перевела взгляд на Каспера, ни черта не замечающего. Собственно, хозяин квартиры вообще залип и, томно моргая, пялился куда-то мимо меня, размышляя о чем-то своем.
Вадим, «продырявив» меня взором еще несколько мгновений, отвернулся, а я поймала себя на том, что сжимаю бедра и дышу, словно загнанный зверек.
Вот же сволочь, знает, какой эффект производит. А чем? В сотый раз поражаюсь, как мне удалось разглядеть в Филатове глубину. Но удалось же…
Он, стащив с полки холодильника небольшую кастрюльку, прошествовал мимо стола к плите и зажег газ. Поставил кастрюлю на запылавший сине-оранжевым цветком огонь и, достав из заднего кармана джинсов пачку сигарет, склонился над плитой.
Вверх взметнулась струйка дыма, и Фил обернулся, перехватывая сигарету пальцами, а я только сейчас заметила на безымянном и среднем – левой руки – тонкие серебряные кольца.
Вадим смотрел на меня и ждал. Наверняка думал, что я начну выносить ему мозг по поводу произошедшего. Но нет. Я молчала, не позволяя себе отвести взгляда. Наконец, он склонил голову набок и, прищурившись, подозвал меня: так мягко и ненавязчиво улыбаясь, поднял руку и поманил пальцем.
Каспер вскочил, услышав звонок мобильного, донесшийся откуда-то из глубины квартиры, и оставил нас наедине.
– Мария, – меня передернуло от удовольствия, настолько красиво в устах Фила звучало мое имя. Или это после жаркой ночи во мне проснулась такая чувственность? И снова по спине побежали мурашки. – Мари-и-ия… – протянул, почти пропел Вадим, и я вскинула на него глаза. Но сдаваться не спешила, все еще злясь из-за ужасающих своей серьезностью пристрастий Фила.
Он вздохнул и как только подался к столу, желая поймать мою руку, я упрямо и резко дернулась назад, тут же вскочив.
Вадим отошел, едва заметно раздув ноздри, и мне показалось, что осталось лишь мгновение до того, как он пришибет меня на месте. Но нет, сдержал порыв злости, и, пожав плечами, отвернулся.
– Почему ты ушел? – спросила я, таращась Филатову в затылок.
– А ты не хотела? – ответил вопросом на вопрос, так и не оглянувшись. – Нужно было остаться?
– Что за бред? – не сдержалась, подлетев к Вадиму, и рванула за рукав футболки, от чего тонкая ткань затрещала.
Уронив столовую ложку, которой помешивал суп, Филатов посмотрел на меня совершенно дико, а затем неожиданно подхватил подмышки и, сметя чашки, усадил на стол. Встал между ног, сжал одной рукой запястья, заведя руки мне за спину, а пальцами второй стиснул подбородок, вынуждая смотреть в его бешеные глаза.
– Не веди себя так, ясно? – почти выплюнул Вадим.
Я видела как подрагивает его верхняя губа, и как сильно он стискивает зубы, но почему-то совсем не испугалась. Напротив, обмякла в его руках, а Фил, почуяв это, на миг застыл, рассматривая мои припухшие от вчерашних поцелуев губы, и как-то хищно улыбнулся. Затем подтянул к себе и, прижавшись ко мне всем телом, мягко прикусил кожу подбородка, переведя пальцы мне на горло и почти сжимая его. От незнакомых ощущений – удовольствия, смешанного с легкой болью – у меня едва не выскочило сердце. А Вадим, все еще удерживая в своих объятиях, измывался над моими губами, чередуя покусывания с нежными прикосновениями языка. Я уже готова была распластаться немедля, но Филатов остановился, освободил мои руки, которыми я тут же вцепилась в футболку на его талии, и, отведя мои волосы назад, пробормотал на ухо:
– Не зли меня, Мария. Ты не такая…
Я часто заморгала, когда на кухню вернулся Каспер, ничуть не смутившийся нашей позы и моего разгоряченного вида, и проговорил:
– Заканчивай, Фил, со своей телкой и сваливай. Сейчас мой братан приедет. Сам знаешь, ты ему не по душе.
Филатов, глядя на меня неотрывно, потемнел и отчеканил:
– Мне похуй на его мнение. И Мария – не телка.
– Да-да, очередная, которую можно трахать до посинения, потом придет новая «не телка», – словно лошадь заржал Каспер, а я в один миг поняла – конец.
Смех Максима оборвался довольно резко. Так, что я даже сообразить не успела. Вадим вдруг развернулся и уже оказался сидящим на упавшем навзничь Каспере. Я «зависла» на некоторое время, показавшееся мне чертовой вечностью, потом закричала что-то не очень членораздельное и, спрыгнув со стола, налетела на Фила. Тот, озверев, продолжал метелить Макса и, вероятно, закончилось бы это крайне плачевно, если бы мне на глаза не попался графин с водой. Подбежав к столу, я схватила прозрачный сосуд и, метнувшись к качающимся по полу и уже всерьез сцепившимся мужчинам, опрокинула графин им на головы. Это не возымело эффекта, но когда я со злостью хрястнула его о стену и заорала нечто вроде: «Сейчас прибью вас обоих!», Фил вдруг оглянулся на меня и, оттолкнув от себя Каспера, повалился на спину. Так они и лежали, таращась в потолок, кашляя от крови, что сочилась из пораненных губ, и матерясь. Собственно, Вадим молчал. У него уже покраснела левая скула и немного припухла рассеченная бровь.
– Идем, – чуть ли не плача от досады, рявкнула я, отбросив зажатую в пальцах ручку графина, и выскочила в прихожую, при этом нагло переступив через Каспера, и услышала как он проговорил:
– Уйди отсюда, Фил, я тебя, бля, с дерьмом смешаю, урод!
Судя по звукам, Вадим поднялся на ноги, но, ничего не сказав, вышел. Так же молча обулся, схватил косуху и, даже не дожидаясь меня, выскочил за дверь. Я, на ходу натягивая шапку и пытаясь попасть в рукав куртки, бросилась за ним следом.
***
Вот уже десять минут мы стояли напротив одной из витрин магазина, которая светилась разноцветными огнями, и таращились в огромное зеркало в резной раме, что стояло за стеклом.
Рука Филатова покоилась на моем плече, а в ее пальцах дымилась сигарета. Он изучал наши отражения, а я, отводя взор, невольно морщилась, понимая, насколько невзрачно выгляжу на фоне темной красоты Фила. Ссадины на его бледном лице лишь подчеркивали мужественность, как я не раз отмечала, не брутальную, а какую-то честную, настоящую, открытую, которой хочется любоваться бесконечно. В глазах Вадима плясали его же собратья – бесы, увлекаемые безбашенностью. Да что там бесы? Ничтожные сущности, теряющиеся в бесконечной тьме Фила, которая, вероятно, влекла и его самого. Иначе как понять это стремление к крайностям, этот поиск граней, которые нельзя переступать?
Все чаще, находясь с Филатовым, я стала замечать, что меня тревожат какие-то странные мысли, а ведь раньше об этом вовсе не задумывалась. Меня утаскивал за собой этот молодой мужчина, внешне не очень соответствующий своим годам. Хотя нет, Вадим вполне подходил под двадцативосьмилетнего, разве что в глазах – вечная вселенная.
– Мы славно смотримся вдвоем, – наконец, Фил заговорил. – Правда? Мария, ты согласна?
Он, видимо, нуждался в моем ответе.
– Да, – но подумав немного: – Нет… прости… это не так.
Филатов прикусил губу, но тут же шикнул и коснулся места, снова начавшего кровоточить.
– Жаль, – проговорил он, глядя на свои пальцы и растирая розоватую жидкость. – А я думал, ты на моей стороне.
– На твоей. Если ты не будешь так глупи…
Я оборвала себя на полуслове, потому что Филатов посмотрел на меня внезапно и очень мрачно.
– Я просил, не зли меня. Ладно? Мы договорились?
Сглотнула.
– Договорились.
– Чудно.
Вадим улыбался одними глазами, но этого хватило, чтобы и я в ответ растянула свои губы в робкой улыбке.
– Давай уйдем, – предложил он, и я не поняла куда…
Мы ушли от этой витрины, но, лишь запрыгивая в автобус, дошло – едем ко мне.
Я отчаянно пыталась избежать очередного уединения с Филом. Но он держал меня за руку и пальцами мягко поглаживал кожу на запястье, при этом глядя в окно. Мы стояли в самом конце автобуса, готовясь скоро сойти на остановке.
Нервничая и погружаясь немного в коматозное состояние от близости Вадима, я, вздохнув, подняла глаза и тут же в отражении поймала его взгляд. Любит он нагнать на меня панику. И получается ведь.
***
В подъезде моего дома кто-то разбил лампочку. Потому, распахнув дверь, я растерянно застыла, но настойчивые руки Фила сжали мою талию и силой затолкали в абсолютную темень. Лишь где-то наверху, на этаже четвертом, виднелся тусклый проблеск, но этого было мало, чтобы хоть что-то разглядеть.
У меня перехватило дыхание, когда, поднявшись на один пролет, Фил резко придавил меня к подоконнику и по его выжидающей позе стало ясно, что у того на уме.
– Ну уж нет, – уперлась я руками в его плечи, но в ответ услышала:
– Да. Именно так.
И больше ни единого шанса на спасение.
Вадим поспешно расстегнул мою куртку, при этом целуя до болезненного горячо и как-то отчаянно – вероятно, испытывал боль из-за травм, – стянул с моей головы шапку, зарылся пальцами в волосы, отодвинулся немного и прохрипел:
– Расстегни мне ширинку…
Меня тут же изнутри обдало жидким огнем, словно кто-то по вене пустил нечто обжигающее, и, повинуясь неким древним инстинктам и адреналину, бурлившему в крови, я дрожащими пальцами ухватилась за пояс джинсов Филатова. Тот прижался к моим рукам сильнее, так что я смогла ощутить, насколько сильно он меня хочет.
Это было так страшно и так опасно. Однако я не показывала, как сильно боюсь быть пойманной.
Стянув мои штаны, Вадим провел пальцами по внутренней стороне бедра, немного погружая в меня палец, от чего я тут же всхлипнула, лихорадочно цепляясь за его плечи. На лбу Фила выступила легкая испарина, он сдерживался, когда я немного приспустила его джинсы. Посмотрел мне в глаза, прижимая к узенькому подоконнику, и спросил:
– Ты доверяешь мне?
Я растерялась и выпалила:
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что я без презерватива.
Вот так и случаются казусы. Вроде бы и не стоит волноваться, мужчина-то опытный, а если… болен?
Черт.
Я изнывала.
Фил, тяжело дыша, буравил меня взглядом, ни выказывая ни одной эмоции.
И я сказала:
– Доверяю.
Тут же кожу внизу живота обожгло от горячего прикосновения, и, мягко скользнув внутрь, Вадим ухватил меня за затылок, прижимаясь лбом к моему лбу.
Двигался уверенно, ровно, поддерживая второй рукой за ногу. Несмотря на то, что движения сковывала плотная одежда и спущенные до колен штаны, ощущения были чертовски сумасшедшими и до безумия приятными.
Так и продолжалось это жаркое «свидание» в темноте, так и выдыхали мы друг другу в губы, пока в одной из квартир не грохотнула дверь. По лестнице эхом разнеслись шаги.
– Ва… Вадим, – едва выдавила я.
– Знаю, – отрезал он и, подхватив меня под ягодицы, подался правее и, прижав к стене, притих в полной кромешной темноте.
А потом я услышала на самое ухо приглушенный смешок и слова:
– Молись, чтобы он был без фонарика.
– Придурок… – так же хихикая ответила я.
– Хм… придурок? – и резко подался вперед, погружаясь в меня снова.
Я вцепилась зубами в куртку на его плече и стиснула так, чтобы не заорать.
Человек, он был один, ничего не заподозрив, прошел мимо как раз в тот момент, когда Филатов начал вдалбливаться в меня со всей мощью. Я уже просто изнывала от напряжения внизу живота, а кончики пальцев нещадно жгло и покалывало. Буквально притиснутая телом Вадима к стене, я судорожно хватала ртом воздух, чувствуя тот самый нарастающий ком, что должен был вот-вот взорваться. И прежде чем это случилось, Фил вернул меня на подоконник и едва смог дотянуть до конца моего оргазма, как вдруг сам резко отодвинулся и, уткнувшись носом в изгиб между моей шеей и плечом, судорожно выдохнул, слегка вздрагивая от удовольствия и разрядки.
