Текст книги "Зверь (СИ)"

Автор книги: mila 777

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Глава первая ==========

Раньше я была убеждена в том, что настоящая дружба не претерпевает каких-либо недомолвок. То есть у меня с Юлей, Костей и Мишкой был негласный договор о том, что лгать друг другу нельзя.

Как-то с самых ранних лет так повелось в моей семье – друзей не предавать. Мой отец был до жути властным человеком, к тому же военным, потому воспитывал что меня, что моего старшего брата в полнейшей строгости и сроду приучал к благородству и твердости характера. Признаться, на меня это не слишком влияло. В большей степени внимание папы было сосредоточено на сыне. Однако, когда Саша не пошел по стопам отца, благополучно забив на военное будущее, тот и от него отдалился, переложив заботу о нас на материнские плечи.

Собственно, после этого мы с братом откровенно выдохнули. Но кое-что папа все же вложил в наши умы. По крайней мере я о своих друзьях заботилась всегда. То есть если Мишка «наквасится» где на хате, обязательно приеду и заберу.

Ну и пусть на плечах до метро тащу, пусть кровью меня перемажет, получив от своих недалеких дружков по морде. Главное, что живой, а остальное – пф, сущий пустяк.

Так я думала в первый год своего пребывания в Минске, куда приехала, скажем так, в поисках себя. У нас, в маленьком провинциальном городке, все так делали – уезжали в столицу на учебу/заработки/простые скитания. Да что угодно, лишь бы не прозябать в бесперспективном городишке. Хотя я все равно скучала по той тишине, что стояла в моем родном городе по ночам. Сравнивая со столицей, в провинции был рай.

Второй год жизни в Минске принес в мой дуэт с Михой Юлю и Костю. Эти двое встречались. Потом вдруг расходились и вновь встречались.

Черт, прям любовь до гроба. Но мне они нравились. Юлька, черноглазая и худенькая, потрясающе смотрелась с блондином Костей. Миша был симпатичным брюнетом с зеленоватым оттенком глаз, но меня такой типаж не привлекал – длинный и худющий. А как напьется, так и вовсе валяется посреди тротуара, словно жердь.

И вот в этот злосчастный осенний и очень холодный вечер «жердь-Миха», не особо заботясь о моем состоянии – а я сидела на «больничном» третьи сутки, простыв до жути, – снова напился и пьяный позвонил мне. Промямлил в трубку адрес и отключился, причем, подозревала, что в прямом смысле этого слова.

Первое, что я сделала, так это набрала номер Юли, спросила, может ли Костя сгонять за этим придурком, но, получив отрицательный ответ, бросила трубку. В принципе, я не злилась, Костик был отличным парнем, но если он занят, значит реально занят.

В общем, собравшись, я выбралась из теплой квартиры в одном районе города, чтобы добраться до другого, а затем, забрав Мишку, отвезти его в третий район. Ну, а после – вернуться домой.

На улице моросил дождь и меня тут же начало лихорадить. Мысленно убивая друга-алкоголика, дошла до «подземки» и успела аккурат в последний момент заскочить в вагон. Уже потом спросила у пассажира с пассивным выражением лица, туда ли села. К счастью, туда.

Переться из Кунцевщины в Уручье означало потратить уйму времени. Однако метро, пока было открыто, спасало. Но часы уже показывали половину одиннадцатого, что, несомненно, удручало. Я могу успеть отвезти Мишу в Малиновку, но самой, вероятно, придется возвращаться на такси. А это хреново. Деньги под счет. Несмотря на то, что работа в гипермаркете оплачивается достойно, мне все равно почти ее половину приходится отдавать за аренду квартиры. Так что паршиво.

Убеждая себя, что это последний раз, когда я спасаю Мишку, покинула метро и вновь вышла под промозглый ветер. Сориентировавшись в домах, я направилась в сторону нужного мне здания и вбежала в распахнутый подъезд. Домофон, видать, не работает.

Провонявший мочой лифт я проигнорировала, поплелась медленно и устало на седьмой этаж. Остановилась перед нужной квартирой и нажала на маленькую черную кнопку звонка. Дом был не из новых построек, потому вид расписанных нецензурщиной стен крайне удручал.

Как оказалось спустя пару минут – дверь не заперта вовсе. Толкнула случайно, и она широко распахнулась. Сизая дымка насквозь прокуренного помещения тут же окутала волосы. Я помахала перед носом рукой и громко закашлялась. Звуки тихого ленивого треньканья на гитаре привлекли мое внимание, и я, пройдя прихожую, повернула направо. Вошла в комнату. Просторная гостиная освещалась единственной лампочкой, которая почему-то раскачивалась, вися на парочке проводов. Спинкой к самому подоконнику был придвинут диван, потертый, но большой.

Стояла такая странная тишина – кроме перебора струн, не издавалось даже шороха, – что мне стало не по себе. На полу рядом с диваном спал Мишка, уткнувшись носом в колено незнакомого и тоже спящего парня. Чуть правее лежала девушка с волосами цвета вороного крыла. Судя по одежде, она была готом. Или панком. Или готом-панком. Не суть.

Главное, что и на диване ютились трое ребят. Все спали, кроме одного, того самого, который тихо бренчал на красивом черном инструменте. Взъерошенный, темноволосый и кареглазый. Немного красноватый кончик носа и лихорадочный блеск его глаз свидетельствовали о наркотическом угаре. Парень дымил сигаретой, зажатой в зубах, и, прищурившись, смотрел на меня. От дыма стало подташнивать, да и пульсация в висках намекнула на отнюдь не радужное продолжение, если я задержусь тут хотя бы на пару минут дольше.

Черная футболка «укурка», кричаще-порванная и с яркой красной надписью на груди, открывала взору крепкие плечи, а на предплечьях его я заметила татуировки. Пока стояла и таращилась на незнакомца, тот отложил гитару, перехватил длинными пальцами сигарету и запустил пятерню в каштановую шевелюру. Легкая щетина на его щеках прибавляла парню возраста, хотя выглядел он примерно на двадцать семь лет. Быть может, чуть больше. Зная, что Мишке недавно исполнился двадцать один, меня, несомненно, удивила такая компания. Похоже, мой друг был здесь самым мелким.

– Что-то забыла? – поинтересовался незнакомец и встал, моргая все так же томно.

Он оказался высоким и подтянутым. Не атлет, а от природы с такой конституцией тела. Проще простого, на самом деле, отличить перекаченного мужика от натурального стройного.

– Нет, я… – опять закашлялась и на этот раз прямо пополам согнулась. Но все же собралась с силами и просипела, ткнув пальцем в сторону Миши: – Я этого идиота заберу и уйду.

– Давай… – неопределенно махнул рукой темноволосый и, перешагнув через ребят, прошел мимо меня.

Еще и плечом не преминул задеть.

Злиться было некогда. Ринулась к Михе, потрясла хорошенько и едва привела его в чувства. Тот поднялся лишь с четвертой попытки и уставился на меня немного ошеломленно.

– Машка? Ты тут откуда?

– Вот дебил… – прошипела я и добавила громче: – Пойдем отсюда.

– Да-да-да, идем-идем, – забормотал Миша, лихорадочно рыская руками по карманам. – Вот же… ну где… эй, Маш, погоди. Мне нужно с Филом немного перетереть. Постой за дверью.

Что там был за Фил, и о чем с ним надо было перетереть, меня не особо взволновало. С облегчением выскочила в прихожую, где за счет распахнутого на кухне окна стало значительно прохладнее и свежее, и покинула квартиру, лишь мельком взглянув на того загадочного «музыканта», что как раз сидел на подоконнике. Входная дверь не захлопнулась, потому я отчетливо расслышала голос Миши, остановившегося в прихожей. Глядя на друга сквозь щель, я ничуть не выдавала себя, поскольку на лестничной площадке было темно. В поле зрения нарисовался и тот парень в черной одежде, очевидно являющийся Филом, и встал у стены, сунув руки в карманы джинсов. Мишка лепетал ему о какой-то дозе, умоляя вернуть ее, обещал отдать деньги, а Фил лишь буравил его пристальным взглядом и молчал.

– Слушай, ну правда, – чуть ли не заламывал руки Миха. – Отдай, Вадим. Вот серьезно, брат, сдохну.

И этот стремный Фил Вадим вдруг резко повернулся в мою сторону, на что я отреагировала крайне эмоционально – шарахнулась назад и налетела спиной на перила, которые тут же загрохотали в ответ на мои действия.

Дверь широко распахнулась, и я, подобно зашуганному статисту попала в полосу света, льющегося из прихожей, словно на меня прожектор навели.

Мгновение просто таращилась на темную фигуру Фила, скользя взглядом по его лицу, но так ни черта и не увидела, поскольку свет падал ему в спину. Потом отлепилась от перил и откашлялась, довольно чопорно одергивая влажную парку.

– Мишка, поедем уже! У меня температура поднимается, – заявила я.

– Это кто? – вкрадчиво поинтересовался Вадим, оглянувшись на моего приятеля, тихо мнущегося в прихожей. – Хочешь, чтобы тебе бошку отбили из-за таких вот… – ко мне повернулся. – …свидетелей?

– Да все-все, Фил, извини, мы уходим, – пролепетал Миша, протиснувшись мимо до жути страшного и странного парня.

Мы уже спустились на один лестничный пролет, когда сверху раздался голос Вадима:

– Миха, иди-ка сюда!

И этот понесся к Филу, как песик, на что я выдала крайне язвительно, но тихо:

– Не забудь зад ему вылизать.

То, что дело дрянь, стало очевидно с самого начала. Мишка – «торчок», наркоман. Это меня буквально просто враз отвернуло от друга. А вот персона Фила обеспокоила не на шутку. Неужто он снабжает Мишку?

Но если вспомнить внешний вид черноглазого – сам ничем не лучше Михи. Значит у них здесь целый притон. Страшно представить, чем они тут вообще занимаются.

– Сюда иди, – окликнули и меня.

Я вскинула голову, собираясь послать Вадима, но он так посмотрел, что комок в горле застрял. Очень уж жутко выглядел этот молодой мужчина в мутном свете единственной лампочки, что горела на стене, напротив меня.

Спокойно встала и поднялась к молчаливым парням. Фил прислонился спиной к перилам и вновь прикурил, поглядывая на меня. Миха потоптался на месте и, пряча глаза, выдал:

– Ты это… Марусь… денег за меня заложи немного.

– Что? – вырвалось как-то грубо. – Рехнулся?

Вадим деловито осмотрел мою фигуру с ног до головы и вернулся к созерцанию лица.

– Тогда он заложит тебя, – проговорил хрипловато и затянулся.

Мне внезапно захотелось раскромсать рожи этим лицедеям и убежать. Но второе желание оказалось сильнее. Однако, лишь слегка дернувшись, я оказалась схвачена за рукав цепкими пальцами Фила.

– Ну-ну, что это ты задумала? – усмехнулся черноглазый. – Спасай друга. Разве не за этим приехала?

– У меня нет денег.

Я буквально лопалась от ярости, но Миха молчал, и это добивало еще сильнее. Уже слезы начали наворачиваться, а приятель все никак не мог отреагировать на слова Вадима. Собственно, и не собирался.

– Проваливай, – вмиг сообразил Фил, что мне нечего им дать. Однако сказано это было вовсе не в мой адрес.

Мишка рванул вниз по лестнице, а я, выпучив от ужаса глаза, проводила его взглядом. Нет, не так. Ужас пришел потом, когда я повернулась к Вадиму и увидела его внимательные глаза, в которых от прежнего дурмана не осталось и следа. А до этого меня прибила к месту полнейшая неуверенность в происходящем. Будто издевались так или шутили. Но увы…

От Фила пахло какой-то непонятной лекарственной смесью, словно он только что из больницы выписался. Я уловила этот «аромат», когда он преспокойно втолкал меня в прихожую и запер дверь с внутренней стороны. Паника накатила совершенно внезапно, и я, не узнавая собственного голоса, завопила и набросилась на Вадима, который на мгновение опешил, а затем быстро перехватил мои запястья. Завел руки мне за спину и выдохнул в лицо:

– Заткнись! Сейчас же!

И я заткнулась. Куда уж там ослушаться? Глаза у Фила горели так, что я уже не сомневалась – наркоман, однозначно. Да еще и ненормальный! Отмороженный!

Вот, твою мать, вляпалась!

Ну Мишка, ну сукин сын!

В общем, от пронзительного взгляда и черт знает от чего еще меня спасли выползшие из комнаты парни.

– Филатов, бля, че за грохот? – выдал один из них, потирая ладонями красные глаза. – Это кто?

– Проваливайте! – не отрывая от меня немигающего взора, произнес Вадим. – Живо!

Удивительно, однако все поспешили на выход. Вслед за парнями убралась и девушка, а Фил вновь запер дверь. Я стояла, прислонившись к стене, и дрожала. Ну до чертиков пугал этот недоумок. Уж я-то наслышана о поведении наркоманов. Мало не покажется. Главное, чтоб за то, что подслушала разговор, Филатов не вынудил «принять». Остальное…, а что остальное? А если изнасилует? А если он вич-инфицирован?

Господи, чего только я не надумала, пока Вадим проходил мимо меня, возвращаясь обратно в засранную комнату.

Что делать, пошла следом. Дверь-то входная заперта.

Во рту нещадно сушило. Вероятно, из-за дряни, что витала в воздухе. Явно какую-то траву курили.

– Можно мне воды? – спросила тихо, наблюдая как Фил пнул ногой пустую бутылку и плюхнулся на диван, вновь взявшись за гитару.

Выгнул бровь и кивнул в сторону тумбочки, которая стояла справа у стены. Я приблизилась схватила пластиковую бутылку и, даже не принюхавшись, сделала большой глоток. И тут же швырнула ее в ржущего Фила. Водка обожгла воспаленное горло и потекла по пищеводу, проваливаясь в пустой желудок. В голове сразу же все затуманилось. Я поспешила присесть, но поскольку кроме дивана в этой комнате не было другой подходящей для отдыха мебели, опустилась на пол и, подтянув колени к груди, уставилась на Фила. Он вновь перебирал струны гитары, наигрывая что-то знакомое и очень грустное, отрешенно глядя прямо перед собой.

Щемящая тоска тут же смешалась с сентиментальностью, пробудившейся за счет алкоголя, и я прикрыла глаза, понемногу успокаиваясь и окунаясь в воспоминания. Что-то забытое, далекое, будто сны, которые несли огромное значение, но были благополучно стерты из памяти. Однако теперь всплыли и тревожили душу своим мраком и одиночеством…

– Как тебя зовут? – вдруг произнес Вадим.

Я распахнула глаза. Он смотрел на меня и ждал.

Сглотнула.

– Мария.

Черт, почему Мария-то? Я никому так не представляюсь!

– М-м-м… Мария, – словно смакуя, прошептал Филатов.

Боже, каким странным и ненормальным казался этот бледный незнакомец. Синеватые тени, что залегли под его болезненными глазами, лишь выразительнее подчеркивали их черноту.

Впервые такое вижу, вот честное слово! Жуткое зрелище. Тебя словно гипнотизируют. В целом, Фил был очень привлекательным парнем. Брутальностью, кричащей, не обладал, но инфантильным не выглядел уж точно. Высокий, подтянутый, необычно одетый – во всяком случае, среди моих знакомых никто так не одевался, – немного помятый, растрепанный, проницательный и, на мой взгляд, явно не тот, за кого себя выдает.

Ну и черт с ним. Мне-то что?

А вот что. Я, долбанный мистик, сразу же мысленно проассоциировала Вадима с демоном. Нет, ну, а что? Таким он и казался. Некая черная сущность, что буравит меня взглядом, а уж от темных глаз у меня всегда скулы сводило. Порой хотелось, как бабушка в детстве учила, сплюнуть через левое плечо.

Да черт его подери! Какого хрена так пялится-то?

– Ну хватит может? – рявкнула я, не удержавшись.

– Хватит что? – совершенно спокойный ответ.

– Не смотри на меня… – и невпопад. – Я домой хочу.

Вадим пожал плечами, вздохнув, и неожиданно принялся рассказывать что-то непонятное:

– Один мой друг очень любил тупо шутить. Его юмор был настолько плоским, что хотелось просто придушить на месте от такой глупости… – взгляд в мою сторону. – Ты, Маш, понимаешь хотя бы, как это важно красиво шутить? Вот «сортирный юмор» дан любому, а чтобы конкретно нечто крутое придумать, так мозгов не у всех хватает… Мой друг однажды позвонил мне на мобилу и говорит, типа, приезжай, я разбиться решил. Ты представь? Разбиться. На мотоцикле. Ну я приехал. А он… – Вадим посмотрел мне в глаза с легкой улыбкой, и выглядел в этот миг так, будто пробежал парочку километров. На его лбу выступила испарина, и я сообразила – похмелье. – …вены себе перерезал. Этот ублюдок просто пошел, набрал воды в ванну и перерезал себе вены. А я думал, разобьется. Знаешь, к чему это рассказываю?

Вновь сглотнула и устало покачала головой.

Фил принялся озираться, явно что-то выискивая, а найдя на диване пачку сигарет, уселся и закурил.

– К тому, – продолжил. – Что мы не знаем, где и когда сдохнем. Кирпич ли на голову свалится, машина ли переедет… все одно.

– А вариант со старостью не прокатит? – поинтересовалась я, надеясь, что Фил вскоре меня выпустит. Вроде не дебил.

Но он резанул по мне диким взглядом и ответил:

– Никакой старости. Такое не подходит. Срать под себя и подыхать в одиночестве?

– Так не доводи себя до подобного состояния, – взмахнула рукой, указывая на окружающую обстановку. – Это твоя квартира?

Он кивнул.

– Зачем ты устроил такой свинарник? Можно же прекратить это безобразие…

Вадим хмыкнул, откровенно насмехаясь надо мной.

Затем встал, приблизился и опустился на пол, слева от меня.

– Безобразие? – хохотнул он, улыбаясь и заскользил взором по моей напряженной физиономии.

На таком расстоянии он выглядел ну до ужаса… эм… необычным. Прямо не знаю, что именно в нем смущало. А быть может, это во мне проблема? То есть, возможно, это я себя накручивала. Все-таки страшно оказаться взаперти в грязной квартире с парнем, который строит из себя философа, но на деле является полным «укурком».

– Ты, типа, такая правильная? – прищурился Вадим, затягиваясь, и добавил: – Смотрю, осмелела. Уже не боишься оказаться платой за грешки Михи?

Ну оно и понятно – Фил просто ерничал. Пытался меня запугать. Но, в принципе, мне было все еще не по себе. Потому я осторожно отодвинулась от него и ответила:

– Ничего я не правильная, просто, – пожала плечами. – Просто не знаю как себя вести с… с такими, как ты.

– Это с какими? – ожидаемый вопрос.

– Слушай… Вадим… может отпустишь?

Но этот стремный парень не ответил. Он снова отрешился, абстрагировался от обстановки и промолчал.

Я потихоньку отползла от него и, когда уже поднялась на ноги, внезапно натолкнулась на пристальный взгляд.

Застыла, прибитая к месту.

Филатов выпрямился во весь свой рост и тем самым перекрыл путь к отступлению. То есть встал в дверном проеме.

– Ты это… – неожиданно устало и ссутулив плечи, проговорил он. – Побудь со мной. А то… паршиво как-то одному.

Ладно. Надеюсь, эта ночь когда-нибудь закончится…

***

В какой момент я вырубилась, не знаю, но, вздрогнув, резко распахнула глаза и вгляделась в царящую в помещении темноту. Не с первых секунд мне удалось сообразить, где именно я нахожусь. Но, приподнявшись, внезапно похолодела. Прямо мурашки по коже побежали. Я лежала на диване, затылком ощущая поток прохладного воздуха, что просачивался сквозь старую оконную раму. Но не это напугало, а тот факт, что прижата я была к мягкой спинке чьим-то телом.

Привыкнув к темноте, мне, наконец, удалось разглядеть лицо спящего Фила. Все в той же рванной футболке и темных джинсах он, приоткрыв немного пухлые губы, тихо сопел и, похоже, пока просыпаться не собирался.

Я, ненавидя себя за неуклюжесть, принялась медленно выбираться из этого плена, но Фил тут же заерзал и скрестил руки на груди. И только после того, как его правая рука все же расслабленно соскользнула, я поняла, что можно двигаться дальше.

Крайне странная ситуация, между прочим. Я о своем времяпрепровождении в этой квартире. Вадим ведь и пальцем меня не коснулся, но почему-то оставил вместо какого-то долга Мишки. И да, ненавижу этого козла, даже и близко не подойду к нему, теперь Миха для меня никто.

По-прежнему дрожа всем телом, перебралась через Фила и замерла поодаль от дивана. Тишина. Отлично. Двинулась к двери, мысленно молясь, чтобы не пнуть какую-нибудь ерунду, подобную бутылке или пепельнице, а потом вдруг застыла на месте, сообразив, что ключи-то остались в кармане джинсов Вадима. Именно на ключ он запирал дверь, проигнорировав внутренний замок.

Едва не выругавшись, я обернулась и, клянусь, готова была заорать от ужаса. На фоне окна нарисовалась высокая темная фигура Вадима.

– Опять ты? – прохрипел он спросонья и резко ринулся ко мне.

Все-таки завопила. Громко и звонко.

А потом вместе с Филом вылетела в абсолютную темень прихожей. Больно шарахнулась затылком об пол – так, что чуть дух не испустила, – и обмякла.

– Твою мать, – приглушенно выругался Фил. – Машка?

========== Глава вторая ==========

Я буквально валилась с ног. Больничный лист закрыли еще вчера, а этим утром мне уже пришлось выходить на свою смену в гипермаркет. К счастью, это был последний рабочий день моей смены.

Конечно я не долечилась. После невероятно странной ночи в квартире Филатова я сутки не выбиралась из постели, покидая теплое гнездышко только ради естественной нужды. Ну или чтоб поесть. Хотя в большей степени хотелось пить горячий чай, а с аппетитом было совсем туго. Но зато температура не поднималась.

Как, собственно, мне удалось вырваться из лап Фила? Очень просто. Он сам отпустил меня. После ночного припадка Вадим стал до ненормального отрешенным и задумчивым. Швырнул в меня ключами и скрылся в комнате. Я поспешила уйти. Вот и все.

С того дня прошла почти неделя. Приближались выходные. Эти пятница, суббота и воскресенье как раз выпали рабочими днями для второй смены. Так что мы с Юлей договорились в один из выходных прогуляться по «Столице» – подземный торговый центр. Я чисто финансово не могла себе позволить новые наряды, но треснувшая подошва любимых ботинок принуждала к обновлению.

Потому уже к вечеру четверга, отлучившись на свой заслуженный технический перерыв, я созвонилась с Юлей и перенесла мини-шоппинг на завтрашнее утро. Носить-то что-то нужно. На улице мокро и сыро, солнце не желает прогревать землю, оттого и люди озлобленные и жутко усталые.

За один рабочий денек меня едва не свели с ума покупатели вкупе с начальником. Петр Максимыч тот еще геморрой. Пятидесятидвухлетний баран, очень вспыльчивый и отнюдь не благородный. Что ж тут поделаешь, не всем везет с шефом.

Но, наконец, моя смена закончилась, и охрана заперла двери гипермаркета. Облегченно выдохнув, я отправилась в «курилку», намереваясь переговорить с Надюшей – тоже кассир – о выручке и заодно узнать о зарплате. На днях должны были выплатить, но пока молчали.

– Ты, небось, о деньгах идешь спросить? – заулыбалась со всеми приветливая и всегда милая Надя, только завидев меня в дверях прокуренного помещения. – Заходи-заходи, новости положительные.

В груди сразу потеплело. Не нужно будет просить в долг, а то только вчера вернула Наде приличную сумму. Между прочим, почти последние копейки отдала.

– Сейчас докурю, – деловито сообщила брюнетка. – И пойдем, посмотрим, что там с выручкой сегодняшней.

В общем-то, Надюша – наш старший кассир. Именно она занимается такими вопросами, как возврат товара, несерьезными сбоями компьютерных программ, что забиты в кассовые аппараты, инкассацией и проверкой кассовых лент в конце смены.

– Я свою уже свела. Недостачи нет, – устало пробормотав, я опустилась на подоконник. – Надь, сегодня деньги перечислят?

– Уже должны были. Проверь карточку, – ответила кассир и вдруг добавила: – Маша, ты куда вляпалась?

Я встрепенулась, враз сбросив с себя пелену задумчивости, и вскинула глаза на подругу.

– В смысле? Ты о чем?

Надя как-то пристально посмотрела на меня и качнула головой. Затем затушила окурок и проговорила, поднимаясь:

– Компания у тебя странная, Машуня. Ну да ладно, пойдем.

Какая компания? О чем она?

Но подумать об этом времени не было, поскольку меня ждал начальник, расхаживая у кассы.

– Все, настроение уже испорчено, – пробубнила я себе под нос, но Надя, что шагала чуть впереди, усмехнулась, расслышав мои слова.

– Не волнуйся, – бросила она через плечо. – Я прикрою.

Но, увы, Надюше это не удалось, поскольку стоило нам приблизиться к Петру Максимычу, как он тут же отослал ее на склад, а меня, поманив пальцем, отвел в сторону.

– Марья, – проговорил начальник, втянув не втягиваемый живот. Он всегда пытался это сделать. Коллектив-то в основном женский. – Вы меня расстраиваете своими больничными листами. Смотрите, а то мне придется искать Вам замену. Это грустно, не находите?

– Да… – кивнула я рассеянно, заметив расхаживающую по ту сторону стеклянной двери темную фигуру. Судя по нервным движениям, это был Мишка. – Вот козел…

– Что, простите?

О боже!

– Что? – изобразила я дуру, хлопая ресницами.

– Вы сказали «козел»? – покраснел Перт Максимыч.

Твою ж мать.

И тут меня понесло:

– Я на мягкие игрушки засмотрелась. И вот что думаю, взгляните, вон тот козел загораживает обзор и…

– Это овца.

– Да? Серьезно? – я нервно расхохоталась, вконец изумляя начальника. – А отсюда выглядит как козел.

– Не думаю, что пушистая безрогая овца может быть похожа на козла. Э… Марья, прошу Вас быть повнимательнее, а то я предположил…

– Петр Максимыч! – заверещала Наташа, уборщица, выскочив из-за стеллажа с моющими средствами. – Просто невозможно так работать! Это же совершенно невозможно!

Я закатила глаза, потому что эта странная рыжеволосая женщина сводила всех с ума – вовсе не комплимент – своими высокопарными репликами и визгливыми нотками в скрипучем голосе.

– Что опять стряслось? – бросил раздраженный шеф, вмиг забыв о моем существовании.

Я быстро удалилась, все же мысленно благодаря уборщицу за своевременное появление.

***

На улице давно стемнело, и город освещали яркие оранжевые фонари, выхватывая из темноты силуэты деревьев и косые полосы дождя.

Плотнее укутавшись в шарф, я осторожно огляделась и, не обнаружив никого и ничего подозрительного, направилась в сторону метро.

– Машка! – раздалось позади, и я даже цокнула от недовольства.

Обернулась нехотя и всем видом показывая свою враждебность.

Мишка тут же насупился и отвел глаза. Впрочем, это хорошо. Хотя бы чувство стыда еще не пропил.

– Ну? Чего тебе? – поинтересовалась я, прищурившись от неприятной холодной мороси. – Быстрее, мне некогда.

Миха потоптался на месте.

– Это… ты… ну короче…

– Говори уже!

– Ну прости меня, ладно? – развел руками приятель, повысив голос. – Мне ничего не оставалось, кроме…

– …как заложить меня вместо своих долгов! – почти проорала я, кипя от злости. – Конечно! Обычно все так делают! Что это я удивляюсь?

– Маш, ну ты чего, Машка?

– Да пошел в жопу! – отмахнулась я и рванула к пешеходному переходу. Как раз загорелся зеленый свет.

Мишка догнал меня уже внизу, там, где гулкое эхо оповещало о приближении электрички.

– Слушай, Фил конечно придурок, но людей еще не убивал…

– Ага, ключевое слово – «еще».

– Ну Машка! – Миха вцепился в рукав моей парки, разворачивая меня к себе. – Реально, прости, а! Я… – он сглотнул. – …вляпался. Не хотел, понимаешь? Мне страшно…

Вот ненавижу этого гада! Всегда так делает – на жалость давит. Знает мое слабое место.

– Давай потом обсудим это, – покачала я головой, все еще не чувствуя желания говорить с приятелем.

Вокруг все загрохотало. Мне пора было идти, иначе могла пропустить свою электричку. Однако Мишка внезапно подался ко мне и словно безумец, лихорадочно сверкая глазами, прохрипел в самое лицо:

– Я на героине. Маша. Понимаешь? Я. На. Героине. Мне конец.

И, резко отпустив, слился с толпой, повалившей из вагонов.

Я проводила Миху ошеломленным взглядом, только сейчас осознав, насколько сильно он увяз. Это, и вправду, конец.

***

Похоже, сегодня я ударе. Чтобы хоть как-то успокоиться после разговора с Мишей, я по возвращении домой полночи провела на кухне, выпекая «Шарлотку» и готовя жаркое в горшочках. Кто это будет есть? Сама и буду. Всю неделю.

Когда я доплелась до кровати, часы показывали четвертый час утра. Засиделась с кружкой чая у компьютера, наевшись пирога, и только покосившись на часы, вздрогнула и отправилась спать. Давно бы пора, завтра ведь встречаюсь с Юлей.

Удивительно, однако уснула я мгновенно. Спала крепко и без удручающих сновидений, что не могло не радовать. И даже утром чувствовала себя хорошо. Но у меня всегда так: чем меньше сплю, тем лучше мое состояние. Однако у этой системы был один неприятный побочный эффект – безумная усталость во второй половине дня. То есть можно и не доспать раз-другой, а то и третий, но потом организм скажет: «Извини, человек, но ты меня поизносил, очень сильно поизносил», и придется послушаться – отказаться от гулянок. Собственно, я не отказывалась никогда, поскольку меня редко куда приглашали, а усталость я отметала с мыслями о том, что молодость не вечна. Всему приходит конец, нужно все успеть, наверстать, попробовать. Хотя…

С последним утверждением была проблемка. У меня имелся целый список того, что пробовать строго-настрого запрещалось. И ситуация с Мишкой являлась тому примером.

Кстати, Костя, позвонив прошлым вечером, рассказал о состоянии Михи. Ничего хорошего. Все по закону жанра – поиски денег на дозу.

В связи с этим у меня возникло скрытое злобное отношение к Филатову, потому что виноватым во всем этом дерьме с Михой я считала именно его.

К счастью, мы больше никогда не увидимся с этим странным «панком».

***

В «Столице» мне всегда было немного не по себе, как и в метро, между прочим. Просто давление начинало слегка прыгать, от того пульсировало в висках. Вот потому я и таскала Юлю из одного магазинчика в другой, мечтая поскорее с этим покончить. Подруга уже начинала нервничать и постоянно говорила мне, что вот-вот разозлиться и уедет домой.

– Все! – затолкав меня в очередной обувной магазин, рявкнула Юля и добавила: – Сейчас же примерь… что-нибудь! Я устала. Хватит. Покупаешь тут или я, серьезно, сваливаю. Между прочим, хотела с тобой в кафе позавтракать.

Последнее было брошено обиженным голосом, и я сдалась, к своему счастью выхватив приличную парочку темно-рыжих ботинок. Примерила, размер сразу не подошел. Консультант принесла чуть большую пару.

– О! – воскликнула я, вертясь перед зеркалом. – То, что нужно! Очень удобные.

На том и остановились. Покупка была совершена.

Уже спустя полчаса мы сидели в кафе «Гуд Бургер», что располагалось наверху, рядом с площадью Ленина. В подземной кафешке я не смогла бы находиться долго.

Поедая вкусные блинчики и запивая это дело крепким кофе, я поглядывала на Юлю, которая угрюмо рассказывала о Мишке. Тот утром загремел в больницу. Отец его обнаружил в жуткой лихорадке, когда вернулся из командировки. Мать, бестолковая баба, помешанная на деньгах, и не замечала, что с сыном происходят странные метаморфозы. Миша зачах на глазах…

– Врачи сказали, если б сердце не было молодым и здоровым, то Миха не выжил, – покачала головой подруга, и подняла глаза на меня. – Дурак он, Маша, абсолютный дурак.

– Знаю, – кивнула я и, мрачно пялясь в стену за спиной Юли, призналась: – Мне довелось провести ночь в квартире его дружка. Они там все наркоманы.

– Так ты тогда все-таки поехала?