Текст книги "Провинциальная принцесса (СИ)"

Автор книги: Мельпомена

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

  На белой кровати лежала женщина, которая при виде них подняла глаза. Она спросила Барханова, пил ли он сегодня чай, и улыбнулась, когда он ответил положительно. «Вы тоскуете, Елизавета Алексеевна? Оставайтесь с нами. Я научу вас не тосковать», – произнёс Быстроходов. Еле заметный румянец окрасил щёки Смирновой. Тут было впору вспомнить Марину Гнедич, готовая вспыхивала маковым цветом даже от зажжённой сигареты. Но и Смирнова была существом эмоциональным, сам же Быстроходов в этот момент никаких ощущений не испытывал. «Я всем довольна. Этот человек расследует и умрет, и тайна уйдёт вместе с ним. Когда умирает ещё один принц, это никого не волнует».

  Предстоящая казнь Барханова – вот, что волновала Смирнову. Идея принцессы, казнившей своих поклонников, возникла у неё давно, но прежде она никогда никому её не раскрывала. «Нам нужно зафиксировать ваши притязания юридически», – произнёс Барханов. «Всё верно, вот мой отказ от прав: все элементы данного текста, относящиеся к „Принцессе Турандот“ принадлежат Карло Гоцци, а музыка к опере – соответствующим правообладателям. Элементы, относящиеся к серии убийств „Принцесса Турандот“ принадлежат мне, Елизавете Алексеевне Смирновой и, в соответствии с законодательством РФ, любые манипуляции с ними запрещаются».

  «За исключением», – подсказал Барханов.

  «За исключением публикации на любых ресурсах в неизменном виде и с указанием автора», – закончила Смирнова. – Доктор, в здравом уме и твердой памяти я принимаю Ваше предложение".

  Врач Борисов снисходительно кивнул. «Давайте, голубушка, отдыхайте». Укол фенозепама счастливо избавил Смирнову от необходимости отвечать, и она замерла. наслаждаясь текущим моментом. Момент застыл, как клей «Момент».

  Пока медсестра колдовала с капельницей, доктор Борисов объяснял, почему именно этот случай не лечится. «Думаю, в ней что-то перещёлкнуло, когда она осознала всё, ею сделанное». Собственно, никакой патологии доктор не наблюдал, только виною был ей характер и смещённая система координат. «Смирнова рассчитывала получить должность после смерти своего начальника Ваки Георгиевича и даже ходила на приём к мэру Зеленину, но ее обошли назначением. Тогда она испытала сильный шок и даже совершила попытку суицида. Так она оказалась у меня в интернате. Любит она загадывать загадки, эта Елизавета Алексеевна».

  Быстроходов, пользуясь случаем, поблагодарил доктора за премьеру «Турандот».

  «Напротив, это я вам признателен за спектакль. Он прошёл седьмое октября, в день Сергея и Вакха. Мы отмечаем его в нашем коллективе, где работают сразу три Сергея. Редкостная удача, что удалось заполучить в гости театральную труппу, такого у нас ещё не случалось. Вот только Елизавету Алексеевну мы не приглашали по известным причинам, но она умудрилась проникнуть вместе с Мариной Гнедич. Один из больных заметил номер её машины, у него феноменальная память на цифры. Машина ему известная, она куплена Смирновой сразу после восстановления в должности. Вы, наверное, не в курсе, что год назад Смирнову уволили после короткого выяснения отношений, официально – „в связи с утратой доверия“. Неофициально – надавил мэр Зеленин, взбешённый намёками Смирновой, претендовавшей на место прокурора города. Сданное в архив дело об убийстве прокурора Филиппова вернули, но убийцу найти не удалось, обстоятельства гибели остались не выясненными, заключения Смирновой и того не оказалось. Тогда она и угодила в „Студёные ключи“. Находясь на излечении Елизавета Алексеевна очень странно себя вела».

   «Не удивлюсь, что она укупорила мэра, так она на него была зла», – у Быстроходова сработала чуйка, но следователь Барханов сказал, что это ещё предстоит доказать. «Я уже поговорил с некоторыми свидетелями, они много интересного подметили, так что кое-какую доказательную базу мы против неё соберем».

  Доктор Борисов смотрел в окно. Он снял белый халат, который делал его безликим, и надел черный костюм, черную рубашку и яркий фиолетовый галстук – по этой одежде Барханов вспомнил описание поклонника Смирновой со слов вдовы Зеленина. После смерти мэра Смирнова всё-таки получила должность, после чего избрала другую тактику: приходила на чай к вдове Зеленина, разливалась соловьём по поводу её покойного мужа и выражала желание познакомиться с её другом Быстроходовым. Хотела ли она оправдаться перед вдовой или, напротив, готовила её смерть? В любом случае, её интерес к вдове был корыстным и возмутительным.

  Вот и сейчас Барханову показалось, что он попал на спектакль, но не знает, о чём идёт речь. «А вы почитайте её рукопись», – предложил доктор. Его монотонный голос повествовал о двух случаях убийства, замаскированных под бытовое отравление, и один наезд на пешехода – это признание вошло в историю болезни пациентки.

  Сказка про Турандот оказалась вовсе не сказкой, и не артисты поиграли в рок-оперу, а рок поиграл в них. Вака Георгиевич Филиппов. Сергей Абросимович Зеленин. День памяти Вакха и Сергея. Барханова наконец-то пробило: он полностью ощутил погружение в атмосферу театра, где создавалась новая действительность. И какое бы тяжёлое наследие реальности он ни испытывал, жить в этом сложном мире было интересно. Хотя и нелегко.

  Александр Васильевич вспомнил чай, который они с Быстроходовым выпили в каминном зале. Быстрое возбуждение и ясность ума внезапно сменилась сонливостью и слабостью. Барханов видел, как режиссер криво сползает со стула, он обронил руку с колен и не стал ее поднимать. «Что за медсестра принимала нас в вашем кабинете?» – спросил он доктора. «Вас ввёл в заблуждение белый халат? Это одна больная, наша старейшая обитательница, аксакал. Мы зовём её Бедная Лиза. Кстати, они дружны с вашей Смирновой».

  Откуда-то в памяти Барханова возник помреж Юра, которого он спросил, разве нельзя обойтись в его пьеске без Смирновой, на что тот ответил: «Что вы, она тут главная героиня!»

  Это воспоминание погасло, и в его голове возникли слова: «Вы должны понимать, что мыслите шаблонами, и шаблоны вашего ума не принадлежат вам. Вы просто наблюдатель, а наблюдатель пребывает вне ума. Я научу вас свидетельствовать, потому что единственный способ выбраться из несчастья, древнего и нового, это свидетельствовать. Я говорю, что это единственный способ, потому что никто еще не ускользнул от ума без свидетельствования. Просто свидетельствуйте, и тогда вы неожиданно начнёте смеяться над собственным несчастьем».

  «Достаньте противоядие», – произнёс Барханов. Его губы едва шевельнулись, но доктор Борисов кивнул в знак того, что он услышал просьбу. Но последнее, что испытал Барханов перед тем, как ему стали делать промывание желудка, было слабое рукопожатие: режиссёр Быстроходов, собрав оставшиеся силы, потянул его руку на себя.

  И следователь подумал, что в следующий раз актёров обяжут давать присягу, что они не станут отклоняться от режиссёрского замысла, и за этим Быстроходову придётся присматривать. Как и ему – за соблюдением законности в мире, где актёры ставят диагноз, а врачи принимают спектакли.

  Они защищались тем, чем могли: волшебной силой искусства.