Текст книги "Золото моих чувств. Примирение (СИ)"

Автор книги: Melara-sama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Ты его не знаешь, ты поиграл и кинул, не узнав его. Да и прошло слишком много времени, он изменился. И сейчас среагировал не потому, что помнит тебя и хранит эти воспоминания о тебе в потаенной комнатке своей памяти, а потому, что хотел вцепиться тебе в лицо. – И почему я так легко ставлю на место чужих по сути людей, а с собственной матерью не могу?

– Дрей никому в лицо вцепиться никогда не мог. – Как-то печально сказал он и сел на бортик ванной. – Ты действительно думаешь, что таких, как он, так легко вышвырнуть из жизни?

– Таких, как он, очень трудно найти, Микки. Обидеть легко и потерять тоже, но найти почти нереально.

– И я о том. Мы поспорили тогда на него, глупо и по-детски. Я трахнул его, долго крутил, вертел, а потом, когда понял, что он влюбился – кинул. Это было условие пари. Но не рассчитал, что влюблюсь сам…

Я положил руку ему на плечо.

– Знаешь, я могу тебя понять, я вообще до встречи с ним девочек любил. Но сейчас я не хочу, чтобы он нервничал. Любовь страшное чувство, неконтролируемое. Может, в следующий раз ты подумаешь лучше, да и взрослый уже.

Он улыбнулся.

– Любишь? – так же лукаво, как сестра, спросил он.

– Очень.

И вдруг он округлил глаза.

– Ты сказал – парней?

– Да. – Я открыл дверь и нос к носу столкнулся со своей матерью, рядом стояли Дрей и Кай, оба бледные. Она смерила меня взглядом, и суровым – Микки.

– Твои… бой-френды утверждают, что ты пошел «поговорить» с Майклом. – На определении моих любимых она, конечно, споткнулась, но во взгляде ее не было неприязни, только немного досады, а вот на Микки она смотрела как на врага народа.

Я улыбнулся и обнял ее.

– Все в порядке, мама, мы уже выяснили все, я же дипломат. Чего бы я стоил, если бы каждому, кто посмотрит на моего любимого, бил морду.

Она фыркнула и, освободившись от моих объятий, ушла. Я выпустил Микки из ванной и подошел к своим перепуганным парням.

– Джон… – нежные, тонкие пальчики сомкнулись на моем запястье. – Не делай так больше.

– Не могу обещать, что не буду. Слишком люблю вас.

Кай облизал губы и впился в мои, не обращая внимания на все косые взгляды и удивленные вздохи рядом.

На самом деле все нормально, это прекрасно, что она не реагирует на моих мальчиков негативно, а старается их игнорировать. И за столом она общалась в основном с Джеем и семьей Рианы. Это неважно, что, когда мы уезжали, она не попрощалась с нами и даже не посмотрела на меня. И совершенно неважно, что Джей рассказал мне, что она спрашивала, правда ли, что мы все эти пять лет не теряли контакт. И совсем неважно, что я так и не увидел от нее ничего, кроме презрения.

Я видел в ее глазах совершенно другое, всего миг. Но другое.

И возможно, пройдет еще пять долгих лет, прежде чем она сможет набрать мой номер телефона. Я буду ждать, мама, теперь твоя очередь делать шаг к примирению.

Мы улетели поздно ночью. Домой.

Там меня ждут двое очаровательных мальчишек и их любовь…

Урок семнадцать. Да – значит да.

Мы приехали рано утром, и мои любимые тут же уложили меня в кровать. Я немного поупрямился и с блаженной улыбкой устроился на Кае, взял руку Дрея и уснул.

Мне ничего не снилось, хотя я был уверен, что спокойно поспать у меня не получится.

Проснулся я от тихого стона сбоку. Даже еще не открывая глаза, понял, что мои мальчики играют.

– Кай, тише.

– Как я могу быть тише, если ты делаешь мне приятно? – наигранно – возмущенно, прошептал Кай.

– Нравится?

– Ты бесподобно владеешь своим язычком… ммм... и моим членом. – Тихо рассмеялся он в ответ на провокацию. Послышался хлюпающий звук, и я приоткрыл глаза.

Дрей ласкал брата, вылизывая и причмокивая, я улыбнулся.

Было так лениво, что я решил пока просто посмотреть на них. Обожаю это эстетическое удовольствие, просто смотреть, как они занимаются любовью.

Дрей брал член брата медленно, лаская языком по всей длине, играя пирсингом и заставляя Кая подбрасывать бедра и тихо постанывать.

– Потрясающе… – прошептал Кай. Дрей мягко облизывал возбуждение и улыбался. – Иди ко мне, золотце.

Дрей приподнялся и оседлал его, встал на колени.

– Ты сегодня странно агрессивен, Кай. – Чуть вскрикнул он, когда брат проскользнул в него пальцами и задвигал рукой, резко трахая.

– Сам не пойму, хочу, чтобы ты кричал от удовольствия. – Кай убрал руку и обхватил бедра брата, сильно вошел в его тело. Мое сокровище застонало и выгнуло спинку, я не выдержал и устроился сзади, помогая Каю брать брата. Укусил мое золотце за шею, покачиваясь в такт с ним.

– Сильнее! – в полный голос закричал Кай.

Я перехватил Дрея за талию, останавливая и заставляя Кая терять контроль, вколачиваясь в неподвижное тело. Они оба закричали. И я обхватил рукой член моего Бога, ритмичные движения доводили его до предела, он откинул голову мне на плечо. Глаза шальные, темные, я накрыл его губы, проникая в горячий рот. Кая выгнуло, и он кончил в брата.

Тут же выскользнул из него и встал на колени напротив, обнял. Мы целовались втроем, игрались язычками, ластились. И в две руки дрочили Дрею. Он начал задыхаться, обнял брата за шею и кончил на наши пальцы.

– Доброе утро. Точнее, вечер. – Нежно проговорил я.

Они оба повернулись ко мне и опустились на колени.

– Не надо.

– Что? – встревоженно в один голос.

– Ты не хочешь? – Дрей был так изумлен, в глазах полный шок, а вот Кай нахмурился. И просто обнял меня. Член стоял, а мне хотелось просто прижаться к ним и выть.

Меня накрыло только сейчас. Вся та волна, что я пытался сдержать дома, здесь выплеснулась слезами обиды. Мне было так обидно.

– Джон, прекрати, она обязательно одумается. Ты же не думал, что она, как только тебя увидит, тут же расплывется вся и кинется к тебе в объятия с криком: «Джон, сынок!» – тихо проворчал Дрей. – Это удивительно, что она сразу нас не выставила.

– Ничего удивительного, она не хотела скандала. Джейк не виноват, что его младший брат гей и приехал на его свадьбу со своими любимыми мальчиками. – Чуть успокоившись в теплых объятиях моих парней, я пытался снова оправдать ее.

– Джон, а если она действительно позвонит, ты захочешь разговаривать с ней?

Я и правда задумался об этом.

– Я думаю, что правило работает и здесь, Дрей.

– Правило? – он задумчиво смотрел на меня чуть посветлевшими глазами, а потом улыбнулся и наклонился, поцеловал меня в бедро. – Ты про то «Да и Нет»?

– Именно. Я пошел на встречу, я сделал шаг, теперь только она вправе принять меня или отказать, но если она захочет поговорить, я буду рад. Она мне мать, Дрей.

– Малыш, мы понимаем, но мы не хотим, чтобы ты нервничал. Поэтому сейчас мы умываемся и едем к Полю, надо же проверить, как там Калеб и олененок.

Я улыбнулся и еще сильнее вжался в него, надежность и тепло их объятий – это все, что мне нужно, это то, что может вылечить меня от любой хандры.

Мы подъехали к дому Поля уже поздно вечером, потому что он позвонил и сказал, чтобы мы еще и Этьена захватили с собой. Так что в холл мы вошли смеющейся толпой.

Вошли и застыли.

В коридоре в полумраке целовались двое. И если исключить Поля, который был натуралом, то это был Калеб и Себастьян.

– Кхм… – кашлянул несдержанный Этьен, а Дрей включил свет.

Ребята не отпрыгнули друг от друга и даже не покраснели. Они медленно продолжали целоваться. Рука Калеба покоилась под свитером Себа и явно жила своей жизнью. Себастьян тихо похныкивал в рот своего парня. Ну, я думаю, что парня уж точно. Не любовника, но уже не просто влюбленности.

В холл вышел довольный, как кот после блюдца сливок, Поль.

– Не обращайте внимания, они прощаются. Мальчики, уже поздно, Джон, отвезешь Себастьяна домой, или вот ты, Кай. – С улыбкой предложил он.

Мы молча смотрели, как Калеб отстраняется от олененка и мягко проводит по его губам своими.

– До завтра? – тихо шепчет Себ, но в установившейся тишине слышно всем.

– Да, утром не стой около ворот, прошу, встретимся на перемене в кабинете мсье Вилсона. – Немного строго.

Себастьян энергично закивал. И слегка приподнялся, снова прикоснулся к губам Калеба, легко, невесомо.

Мы, как папочки, умиленно вздохнули.

– Так кто отвезет малыша? – повторно спросил Поль.

– Я отвезу. – Забирая снятую куртку у Кая, сказал я.

– Ой! – воскликнул Себастьян.

– Привет. – Немного смущенно от Калеба. Но улыбка на красных губах говорила о многом, и мы даже не стали возмущаться.

– Пойдем, Себ.

– Да, а то мне опять попадет. – Немного уныло проговорил он. – С приездом вас. И простите, что так вот…

– Пойдем, чудо.

Мы сели в машину Кая, и я завел мотор. Себастьян сел на переднее сидение и пристегнулся. Сначала он ерзал, потом сопел.

Я сидел и улыбался про себя.

– Как прошло твое не-свидание? – наконец сжалился я над ним.

Он засиял, и яркая улыбка осветила салон машины.

– Это было потрясающе. Я даже не думал и не мечтал, он был так нежен, внимателен. Купил мне шоколадок, и мы гуляли просто вдвоем! А потом он проводил меня домой, и мы целовались за углом моего дома, чтобы мама и папа не увидели. Джон, он такой потрясающий. – Но вдруг улыбка пропала с его лица. – Но я боюсь за него.

– Почему? – серьезно спросил я.

– Потому что Элена теперь не даст ему прохода, а он для конспирации может и поддаться ей. Вот поэтому я позволил ему некоторые вещи. – Тихо закончил он.

– Себастьян, какие вещи? – я, конечно, мог представить себе тысячи вещей, которые он мог позволить Калебу, но хотелось бы услышать от него правду.

Он немного смутился, но, облизав губы, доверительно сказал:

– Я ведь еще маленький, да?

– Олененок, для некоторых вещей, которые, я надеюсь, ты еще не позволил более взрослому Калебу, да, маловат. – Я остановился на светофоре.

– Вот и он так сказал, но кое-что мы сделали, ласкались, и я кончил. – Он вздохнул. – И Калеб кончил. А потом еще… – Себастьян смутился окончательно и отвернулся к окну. Я помолчал немного. Мои мысли текли как-то вяло, может быть, сказывалась погода, а может, я за эти выходные просто устал. Но он ждал от меня реакции, и я не мог подвести мальчишку, не мог, потому что поговорить на эту тему ему абсолютно не с кем.

– Тебе понравилось то, что вы делали?

Он кивнул. Я снова поехал по дороге. До его дома оставалось около десяти минут, за это время мне нужно убедить ребенка, что ничего страшного в петтинге нет.

– Значит, не о чем беспокоиться, только одно, Себ, я это потом и Калебу скажу, будьте аккуратны, и если чего-то не знаете, лучше спросить у тех, кто знает наверняка. Надеюсь, вы не слишком далеко зашли?

– Нет. – Он повернулся и облизнул пересохшие губы, прошептал:

– Только руками и немного ртом, но у меня не получилось, так что… ммм... да. – Снова засмущался он.

Карие глаза горели как звезды.

– Себастьян, минет – просто слово, такое же, как шоколад.

Он опустил глаза.

– Джон, мне трудно, все это. У нас в доме слово секс запрещенное. Я узнал, что между людьми бывает физическая близость, только год назад. Когда увидел, как ребята на перемене смотрят порно-фильм на телефоне одного из них. Я был так удивлен. А когда понял, что смотрю на Калеба не просто как на красивого человека, а как на что-то другое, я испугался. Слово «минет» я знаю, но произнести его мне гораздо труднее, чем слово «шоколад». Но дело-то не в словах, а в том, что я совершенно ничего не умею, и Калеб это понял. А у Элены опыта больше… пусть она и девушка, но, мне кажется, Калеб не совсем гей. – Все это он сказал, смотря мне в глаза, так как мы уже подъехали к его дому.

– Малыш, если ты его интересуешь не только как сексуальный объект, а я могу сказать, что это именно так, то тебе не стоит переживать по поводу Элены. А по поводу своей девственности и подавно, это очень большой подарок любимому человеку.

Он улыбнулся и подался вперед, тихо прошептал:

– Ты научишь меня?

Я сначала даже испугался немного, но потом понял, что он имеет в виду.

– Я могу только рассказать, как и что, и я буду рассказывать это вам обоим сразу. Чтобы не было недоразумений, и Калеб не решил, что у тебя кто-то есть, на ком ты тренируешь свои умения.

– О!

– А теперь беги, увидимся завтра на перемене, и, пожалуйста, выполни просьбу Калеба.

Он кивнул и вышел из машины, побежал к дому.

Я проводил его взглядом. Сколько еще проблем будет у них, трудно даже представить. Но мне хочется верить, что они выстоят и будут счастливы. А мы поможем, потому что видеть эти глаза счастливыми – самое дорогое, что может быть.

Я вернулся в дом Поля и сразу утащил Калеба из хватки Этьена. Мы прошли в кабинет и сели в кресла напротив друг друга. Он был серьезен, и маленькая морщинка между бровей говорила о том, что он думал, часто и много.

– Калеб… – начал я, но он перебил.

– Джон, я уже выслушал от Кая и Дрея нотацию, что маленьких обижать нехорошо, от Поля, что он еще несовершеннолетний, да и я тоже, от Этьена, что так поступать нехорошо…

– А кто-нибудь из перечисленных тобой людей удосужился рассказать тебе, что нужно делать с девственниками-мальчиками?

Он открыл рот и округлил глаза.

Я улыбнулся.

– Похоже, эта миссия возложена на меня.

– Джон, мы тут сегодня…

Я молчал.

– В общем, кое-чем занимались.

– Чем же? – улыбаясь, спокойно спросил я.

– Петтингом. – Он тут же замахал руками. – Ничего такого, просто ласки руками. И… Замолчал.

Я наблюдал за ним, Калеб, конечно, имел уже опыт, но с девушками, а тут в его руки попался такой редкий, милый, нежный зверек, и он не знал, что с ним делать, я видел это.

– И?

– Джон, ну зачем ты все усложняешь, ты же понял давно, что «и». – Немного раздраженно.

– Понял, конечно, но думал, что ты мне все же скажешь.

– Он попытался сделать мне минет. Но он же невинен и, конечно, потом ему пришлось руками…

– А ты?

– Я? – Калеб покраснел. – А я сделал.

Я был удивлен, я думал, он скажет, что оттолкнул его неумелые попытки и потом довел его рукой.

Он вздохнул.

– Калеб.

– Я знаю, кем ты меня считаешь, но я не эгоист в этом плане. Ты бы видел его, расплакался, сжался весь, я даже сначала хотел Поля позвать, не знал, как его успокоить, а потом подумал, что, увидев, что я тоже не очень-то знаю что делать, он расслабится. А получилось, что совсем не расслабился, а кончил, хотя это тоже вид расслабления. – Он улыбнулся. – Я был в шоке, глотая чужую сперму, но самое главное случилось потом. Он вскочил, обнял меня и исступленно шептал одно и то же. – Он замолчал.

– Калеб, он любит тебя, это видно невооруженным взглядом.

– Я и раньше это знал! – он вскочил и начал нервно ходить по комнате. – Но знать и чувствовать это разные вещи. Хотя кому я это говорю, ты же любишь, и тебя любят, и говорят это каждый день, и не только говорят. А я сегодня впервые в жизни увидел и почувствовал, что кому-то так нужен. Ему, понимаешь, весь, без остатка. Без семьи. Без денег, весь. Просто я.

Я встал с кресла и поймал его в объятия. Он беззвучно плакал.

– Калеб. Это прекрасно, что есть человек, которому ты нужен вот так. Поверь.

– Я не это хотел сказать. Себастьян, наверное, сейчас думает, что я выберу Элену, потому что у нее опыта больше. Но это не так.

– Ты сказал ему об этом? – спросил я.

– Да. Но я не уверен, что он услышал. Он такой страстный. До сих пор перед глазами его лицо… Так всегда, да?

– Что ты имеешь в виду?

Он отстранился и, смотря мне в глаза, прошептал:

– Когда любимому человеку хорошо от того, что ты делаешь ему приятно, и тебе становится тоже хорошо и даже ничего не нужно в ответ.

Я смотрел в яркие, синие глаза Калеба и невольно вспоминал такие же яркие, только карие, Себастьяна. И кивнул.

Он улыбнулся.

– Да, это так. И самое большое счастье – это дарить ему любовь.

– Я скажу, обязательно. – Он снова сел на краешек кресла. – А теперь я хочу знать, что нужно делать с мальчиками в первый раз.

Разговор был длинный, и в какой-то момент в кабинет вошли мои любимые, и мы уже вместе, в немного шутливой форме рассказывали Кэлибу, как это нужно.

Когда он устал нас слушать и ушел спать, я сел на колени к Каю и прижался к его плечу.

– Неужели и у нас так было? – тихо спросил Дрей. – Я уже и не помню, как мы впервые занялись любовью втроем… – он сидел на полу и положил подбородок на мое бедро. Волосы распущены и переливаются от неяркого света ночника.

– А я помню. – Тихо ответил я.

– Правда? – также тихо спросил Кай.

– Да. Это было прекрасно, и ты все время повторял «малыш».

Он тихо рассмеялся.

– По-моему, он и сейчас все время называет тебя так. – Фыркнул Дрей. – Может, попросим папу постелить нам, а то уже поздно ехать.

– Хорошо.

– Я схожу. – Дрей встал и вышел из кабинета, но не стало тоскливей, я знал, что он вернется, или Кай, если я усну, отнесет меня в нашу постель, где они вдвоем накроют меня своей теплотой и надежностью, и я спокойно просплю всю ночь.

– Кай, как думаешь, правильно ли мы поступили сейчас?

– Ты о Калебе и Себе? – он немного сместил меня, и я почти лежал на нем, уютно устроившись на его груди.

– Да, мы слишком, по-моему, разошлись, ему не нужно было знать о многих вещах…

Кай фыркнул и сверкнул желтыми глазами, чуть наклонился и захватил мои губы.

– Может и так, но мне кажется, что все услышанное он использует на практике, и его любимый мальчик будет счастлив. Что может быть лучше? – оторвавшись от меня, с улыбкой спросил он.

– Ничего.

Да – значит да. И это единственное правило, которое существует в любви, все остальное – предрассудки.

Урок восемнадцать. Шоколад для Олененка.

Я как раз закончил проверять работы своего класса, когда в кабинет влетела Анн-Мари, новая медсестра, девчонка только после колледжа. Мадемуазель Рошетт уволилась буквально через пару дней, после того как подписала бумаги. Как она сообщила Гордону, ей не нравился преподавательский состав, и видеть своего сына среди неблагоприятных условий она просто не могла. Я в тот день, когда она убегала, помахал ей ручкой и вежливо склонил голову в знак того, что я уважаю ее решение, – бежать отсюда.

У Анн-Мари были огромные серые глаза и ужас на лице.

– Мсье! Там, в коридоре, на третьем! Там!

Я нахмурился, ее французский меня забавлял, но она говорила так быстро, что мне приходилось сосредотачиваться, чтобы уловить смысл.

– Что там?

– Рошетт и Лайбе!

Я вскочил и бросился в коридор на третьем этаже. На лестнице, ведущей в тот коридор, столкнулся с запыхавшейся мадам Пьюси.

– О! Слава богам! – проговорила она, вытаскивая платок из кармана платья.

Я не стал ее слушать, через ступеньку пролетел лестницу и завернул за угол, чуть не врезался в спину какому-то мальчишке.

Здесь было столпотворение, и в середине этой толпы стоял Калеб, обнимая Себастьяна. Я видел, что физрук с другого конца коридора просто не может пробиться сквозь толпу к зачинщикам драки, его игнорируют.

Толпа подростков кричала и болела за одного из круга, только по обрывкам я так и не понял, что происходит.

Когда тот, кто стоял напротив Калеба, занес руку для удара, я вскочил на подоконник и заорал.

– А ну прекратить бардак!

Даже физрук, пытавшийся пробиться к центру, поднял на меня удивленный взгляд. В коридоре стало тихо.

Я оглядел всех мрачным взглядом и проговорил:

– Расступитесь!

Дети послушались. Боже, не прошло еще и двух дней после выходных, а у Себа наверняка уже раны.

Я спрыгнул с подоконника и спокойно прошел в своеобразный круг из бывших друзей Калеба и группы поддержки. Понятно.

Я подошел к Рошетту, который обнимал Олененка. Калеб был в крови, но, бегло осмотрев его, я понял – кровь не его.

– Дайте мне пройти, дайте. – Услышал я голос Анн-Мари.

Когда она подошла к нам и попыталась осмотреть Себастьяна, Калеб зарычал.

– Не трогайте его! – Он тяжело дышал и все сильней прижимал к себе мальчика.

– Рошетт, с каких это пор ты защищаешь убогих?

Я узнал этот голос. Я сам не понял, откуда взялось это хладнокровие, откуда я, двадцатитрехлетний парень, знаю, что такого быть не должно. И почему я так хочу защитить этого мальчика. Я повернулся к ней и как можно спокойней произнес:

– Мадемуазель Лоран, я уже много раз говорил Вам, что статус дочери директора Вас не красит и ни в коем случае не позволяет Вам быть выше других учеников. Я предупреждал: еще одна драка или скандал с Вашим участием, и Вы вылетите из этого учреждения. Я обещал Вам, что так просто избиение мсье Лайбе Вам не сойдет с рук. Я обещал?

Я видел, как Элена поменялась в лице, как стал затравленным ее взгляд. И она лишь смогла кивнуть. Я повернулся к тому парню, который пытался ударить Калеба, в коридоре было тихо, ни шепотка.

Это был один из тех, кто занимался у меня дополнительно, то есть один из друзей Рошетта.

– Я не ожидал, что дружба может так быстро кончиться, я не ожидал от вас всех такой глупости и дурости. Вы казались мне здравомыслящими молодыми людьми, теперь я вижу, что это не так. За пропуск уроков, за срыв оных, за избиение того, кого всего несколько часов назад вы считали другом, я буду вынужден обратиться к директору с просьбой исключения и перевода.

– Вы не имеете права! Вы такой же, как он! – зло выкрикнул мне кто-то из толпы.

Я знаю, как я выглядел сейчас, я был зол. И это отражалось в плавности моих движений, во взгляде горящих глаз. Состояние аффекта, и в этом состоянии мне нужны Дрей и Кай, иначе я сорвусь, а этого делать нельзя.

Тишина была гробовой. Я вытащил телефон и сунул его в дрожащие руки Калеба.

– Первый номер, я хочу, чтобы он был здесь в ближайшие полчаса, иначе будет плохо всем. – Монотонно произнес я.

Калеб кивнул.

– Анн-Мари, позаботьтесь о мальчиках.

Я развернулся и обратился к физруку.

– Можно нам воспользоваться Вашим залом?

Он кивнул, в глазах у этого здорового мужика было уважение, одной проблемой меньше.

– Все остальные – парами в спортивный зал, если кто-то посмеет убежать, я все равно узнаю, кто прогуливал, и наказание будет строже.

Дети даже не шептались, построились парами и в сопровождении мадам Пьюси и учителя физкультуры пошли в спортивный зал.

Я обернулся и понял, что Калеб в шоке и отпустить Себа из объятий просто не в силах.

– Мсье Рошетт, пожалуйста, я должна его осмотреть, я прошу Вас, отпустите мсье Лайбе.

Но Калеб ее игнорировал, повернулся ко мне.

– Я позвонил, Кай приедет скоро. – Немного хрипло сказал он.

Я, не говоря ни слова, обнял его, и он расслабился.

– Прости.

– Тише. Себастьян?

– Он без сознания, Джон, я не успел.

Я похолодел.

– Его нужно положить, Калеб, дай я его возьму на руки.

Калеб только сейчас дал волю слезам, только сейчас стал испуганным. И задрожал сильнее, я взял легкое тело Себастьяна на руки, Анн-Мари была бледной и дрожала точно так же, как Калеб.

– Вы сможете осмотреть его?

– Д-да. – Заикаясь, проговорила она.

Я понес бледного, всего в крови, Себастьяна в медпункт. Калеб и Анн-Мари шли за мной.

Она открыла дверь, и я аккуратно положил его на койку. В своих владениях Анн-Мари стала собранной и быстро осмотрела мальчика.

– Мсье, ему нужно в больницу. – Через десять минут ожидания сказала она. – У него либо сотрясение, либо что-то посерьезней.

Я кивнул и успел подхватить Калеба на руки.

– Калеб, возьми себя в руки, ему нужна твоя поддержка и помощь, ты старше, ты должен быть сильнее и защищать его.

– Я не смог, я…

– Не время. – Я встряхнул его за плечи. – Малыш, не время, понимаешь, возьми себя в руки.

Он кивнул, попытался дышать ровно, размазывая слезы.

А я аккуратно подхватил Себастьяна, хотя Анн-Мари была против, и мы спустились с ним и Калебом на первый этаж в тот момент, когда Кай влетал в холл.

– Джон! Ох… в больницу?

– Да, у меня есть адрес его врача, но я не думаю, что детский терапевт нам сейчас поможет. Так что в госпиталь.

Кай кивнул и придержал дверь.

Я медленно подошел к машине и аккуратно уложил ребенка на заднее сиденье. Калеб сел туда же и перебирал спутавшиеся окровавленные волосы своего мальчика.

До больницы доехали быстро и также быстро, без вопросов, Себастьяна госпитализировали.

Мне нужно было позвонить его родителям, но почему-то ужасно не хотелось этого делать.

– Джон, давай я сам позвоню. – Предложил Кай, обнимая меня.

– Нет, я же его учитель, мне и звонить, только сначала узнаем его состояние. – Я повернулся к Калебу, он стоял, прислонившись к стене, обнимал себя руками. Я подошел к нему и притянул к себе, он благодарно улыбнулся и вжался лицом мне в плечо.

– Мадам Пьюси построит там всех без тебя. Ее, знаешь, как боятся.

– Знаю. – Я заставил его сделать шаг от палаты и сесть на стул, сел рядом, меня самого в пору было обнимать и утешать, но ему сейчас это было нужнее. – Калеб, не буду врать, что все будет хорошо, но ты поступил правильно.

– Я не успел, пока прорвался сквозь толпу, он уже лежал.

– Ты поступил храбро.

– Моя храбрость стоила тебе нервов, ты бы себя видел, Джон, как ангел мщения, только крылья черные. – Он очень сильно перенервничал, и я мягко уложил его к себе на колени.

– Поспи.

– Разбудишь меня, как только будут новости. – Уже засыпая, попросил он.

– Конечно.

Кай подал мне стаканчик с кофе и присел рядом.

– Что будешь делать со всем этим?

– Пока не знаю, но я пообещал Элене исключение и всем, кто был там, в коридоре, перевод.

– Гордон будет счастлив. – Улыбнулся Кай. Потом он мягко погладил меня по шее сзади под волосами, а я склонил голову к нему на плечо, придерживая спящего мальчика.

– Надо Дрею позвонить, предупредить, что мы будем поздно. – Тихо проговорил я.

– Я уже позвонил, не волнуйся.

– Я так испугался, Кай, он такой маленький и легкий.

– Джон, малыш, это не твоя вина, а вина общества и родителей этих детей.

– Да, но какой я учитель, если не могу вложить в головы этим глупым детям простые правила приличия и уважения к частной жизни?

– Лучший учитель. – Тихо проговорил Кай.

Я улыбнулся.

Я уже расслабился в понедельник, думая, что ничего не произойдет, ведь теперь Калеб сможет защитить Олененка.

Нужно было помнить про Элену, про ее так называемую влюбленность в Рошетта. А я за своими переживаниями просто забыл о том, что значит обиженная женщина. Пусть еще совсем юная и не знающая, что значит одиночество и гонение, но женщина.

Мои мысли прервал доктор.

– Мсье Вилсон, с мальчиком все в порядке, правда, ему нужен отдых, но Вы можете его забрать. Как брат Вы имеете право на это.

– Как он?

– Состояние удовлетворительное, переломов нет, хотя у мальчика явный стресс. И еще я бы порекомендовал его кормить.

Я в удивлении уставился на доктора.

– Да, по всем признакам у него истощение.

– Что, простите? – переспросил Кай.

– Ну, голодание несколько дней, я бы точно сказал – четыре или пять… Вы не знали?

– Нет. Я прослежу, чтобы этого не случалось больше. Можно его забрать?

– Да, конечно, держать его на больничной койке нет причин, обычная драка, разбили губу и царапина на щеке, ушибы, но это не страшно.

Калеб встал с моих колен.

– Спасибо.

– Не за что. – И с этими словами доктор ушел.

– Так. Первое, они его не кормят, потому что он им лжет, второе, я его брат, потому что он не захотел еще больше неприятностей от родителей католиков. – Проговорил я. – Прекрасно. Посидите тут, я должен с ним поговорить наедине.

Калеб хотел что-то возразить, но я не стал слушать, просто встал и вошел в палату.

Себастьян сидел на койке уже одетый, немного бледный.

– Себастьян.

– Все в порядке. Не нужно было привозить меня сюда, я бы очнулся.

– Это обморок, да?

– Да. – Грустно ответил он. – Наказание за ложь. Я очень мало ем.

– Точнее, совсем не ешь. – Я присел рядом и обнял его, он не сопротивлялся.

– Я не хотел говорить тебе, чтобы не расстраивать, я в эти дни только шоколадом питался, который Калеб подарил.

– Ты мог сказать мне про наказание.

– Они передумали внезапно и просто решили, что лишение поможет мне понять, что лгать нехорошо. Я тогда даже улыбнулся, знали бы они, что я лгу им уже на протяжении года. Джон, прости, что заставил волноваться и опять спасать меня от разъяренной толпы.

Я улыбнулся.

– Я пришел уже тогда, когда ты был без сознания, а Калеб держал тебя и отбивался от бывших друзей и Элены.

Себ потрясенно повернул голову и уставился на меня своими огромными карими глазами.

– Калеб?

– Да.

– Спас меня от своих друзей? – прошептал он.

– Да.

И он улыбнулся, глаза загорелись.

– И он сейчас в коридоре, но я, как твой брат, зашел первый.

– Ой, прости, я знал, что только ты можешь меня сюда привезти, и поэтому еще солгал разок, для полного счастья.

– Ладно, ложь во спасение и во избежание простительна. А теперь мы едем в кафе и кормим тебя шоколадными десертами.

Он улыбнулся и попытался спрыгнуть с койки, но я подхватил его на руки и вышел в коридор.

Калеб тут же вскочил со стула.

– Себ, как ты? – взволнованно.

Я поставил мальчика на пол, и Кэлиб обнял его, прижал к себе и что-то быстро зашептал в маленькое ушко.

– Калеб… – нежно. – И я тебя люблю. – Совершенно не стесняясь нас, проговорил Себастьян.

Рошетт вспыхнул и спрятал лицо в светлых волосах своего парня.

После кафе, где Калеб кормил Себа не только заказанными блюдами, но и поцелуями, мы развезли ребят по домам. Я волновался за Себастьяна и поэтому не стал его слушать и пошел провожать.

– Добрый день, мсье Лайбе, я классный руководитель Себастьяна.

– Добрый. И что Вас, мсье, привело к нам в дом? – вроде и вежливо, но в то же время жутко грубо спросил он. Себастьян был очень похож на отца, но тонкостью пошел в мать.

– Я хотел бы поговорить с Вами об очень волнующей меня теме.

– Проходите. Себастьян, в свою комнату. – Строго бросил он мальчику, я успел схватить его за запястье.

Мсье Лайбе нахмурился.

– Мальчик будет при нашем разговоре, мсье. Это непосредственно касается его и Вас.

– Как хотите. – Он отошел от входной двери, пропуская меня и бледного как мел сына в дом. Я так и предполагал. Дом был увешан иконами, белый и чистый, вообще ничего не говорило, что тут живут живые люди, а не устроен алтарь. Мы втроем прошли на кухню, такую же чистую и белую.

– Присаживайтесь, мсье.

Я воспользовался предложением по-своему и посадил на стул ребенка, которого игнорировали.

– Я говорил с Вашей женой, мсье, она не услышала меня. Но дала разрешение на поход к врачу. – Я видел, его это совершенно не заботит. – Сегодня Себастьян упал в обморок. И я позволил себе воспользоваться разрешением и отвез его к доктору, каково же было мое удивление, когда мне сообщили, что у мальчика истощение от недостатка питания.

– Это его недельное наказание, которое мы продлим еще на одну неделю за ложь преподавателю. – Совершенно бесстрастно сообщил этот человек.

– Хм… я предполагал, что так Вы и поступите, но хочу сказать Вам, мсье, один раз. Если Себастьян придет завтра в школу без обеда и не притронется к еде по Вашей вине, я должен буду сообщить об этом в соответствующие органы. Отдел образования, например, или в опеку. В конце концов, в вашу церковь. Я не думаю, что Ваша вера позволяет унижение и издевательство над собственной кровью и плотью, и даже если это так, то я Вам не позволю.