Текст книги "Золото моих чувств. Примирение (СИ)"

Автор книги: Melara-sama

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Я боюсь, если мне это понравится, у мамы будет еще один повод… – Он замолчал, потому что из ванной робко вышел Себастьян.

Я вздохнул.

– Поговорим чуть позже, а сейчас приглашаю вас к столу. И здесь есть два правила.

Они застыли, я улыбнулся.

– Хвалить Дрея Брауна, не переставая. И ничему не удивляться. Мы привыкли к совместной жизни и совершенно не умеем скрывать свои чувства.

Я замолчал, потому что, войдя на кухню, мы увидели картину маслом. Дрей сидел на кухонном столе и, обхватив ногами талию Кая, упоенно целовал брата. Кай был уже наполовину раздет.

– И кто тут пиявки? – С улыбкой спросил я. Они оторвались друг от друга, улыбнулись. А я пытался тщетно взять себя в руки. Возбуждение было просто нереальное.

– Мы немного увлеклись. – Хрипло ответил Кай. – За стол. – Сделал он приглашающий жест рукой, и одновременно с этим поправил рубашку и до конца развязал галстук, отбросив его на спинку стула.

Мы расселись.

– Это потрясающе. – Себастьян ел неторопливо, но с таким аппетитом, что мы, глядя на него, все вчетвером улыбались.

– Спасибо, Себ. – Обрадованно ответил Дрей.

– Откуда след на щеке, Калеб? – Через несколько минут тишины спросил Кай.

Калеб немного смутился и даже попытался отложить вилку. Я перехватил его руку и сжал.

– Я не хотел смущать, просто вопрос, на который ты можешь не отвечать. Но мне казалось, что мы тут как раз для того, чтобы решить некоторые проблемы.

– Для чего Вам это? Я понимаю, для чего это Джону, он наш учитель, но Вам зачем? – с вызовом.

Кай улыбнулся.

– Возможно, по той причине, что Джон мне дорог. Очень дорог, и я не хочу, чтобы он нервничал и решал проблемы один.

Калеб приподнял бровь в вопросительно-скептическом жесте.

– Я не хотел, чтобы у мсье были проблемы. – Тихо проговорил Себастьян. Я вздохнул.

– Кай не имеет в виду, что у меня появились проблемы, маленький. Он имеет в виду, что не позволит решать их в одиночку. Это называется забота. Поверь, я это понял тоже не сразу.

– Забота? – Ухмыльнулся Калеб. – То есть, лезть в личное пространство – это забота.

– Мы долго к этому шли. – Начал Дрей, откладывая вилку. – Целых пять лет. Почти пять. Но вопрос Кая остался без ответа. Мы хотим помочь вам обоим.

– Почему? – Опять с вызовом.

– Калеб, оставь свой гонор при себе. Мы прекрасно знаем, что такое семнадцать лет. – Серьезно ответил Кай. – Поверь, мы сами прошли через это. Непонимание, отрицание, самовлюбленность. Но часто так бывает, что все это лишь маска, а за ней слабость. Которую так и хочется спрятать, но порой она все равно выходит наружу. По глазам можно понять очень многое…

– По глазам твоей матери я понял, что она за леди. Всегда пренебрегающая желаниями собственного сына, но на людях любящая и заботливая. Всегда отталкивающая тебя от себя дома, но на людях делающая вид, что ты для нее центр вселенной. – Продолжил я за Кая. Калеб опустил голову. Я вздохнул и протянул руку, запустил в его волосы и притянул к себе. Он сначала напрягся, а потом уткнулся мне в плечо. Я заметил, как Себастьян прикусил губу и нерешительно протянул руку к нему. Но не смог дотронуться.

Это ничего, все впереди.

– Я не знаю, что мне делать. – Сглотнув, начал Калеб. Видимо, ему действительно не с кем поговорить. – Она никогда не интересуется мной, но в то же время всегда следит. Я не могу сделать ни шагу без ее ведома. И уверен, что сегодня после этого ужина меня ждет… – Он не договорил.

Дрей нахмурился.

– Это, наверное, не самое лучшее место для такого разговора. – Серьезно, без улыбки начал он. – Давайте поужинаем и перейдем в гостиную.

Мы доели в тишине.

– Кай, сделай кофе, я чай ребятам заварю.

Я повел немного грустных ребят в гостиную. Посадил их на диванчик и увидел, как Себастьян аккуратно кладет руку на пальцы Калеба. В знак поддержки и участия.

– Если ты не хочешь говорить, мы не настаиваем.

– Мне нужно… выговориться. Просто при Себастьяне, я бы не хотел.

Тот сразу убрал руку и встал, пересел ко мне на подлокотник кресла.

– Я имел в виду, глупое ты создание, что это личное, никто обо мне такого не знает. Даже мать.

– И почему ты все время меня обзываешь? Я ничего не делал. Только сказал, что ты мне нравишься, и все.

– А что я должен был делать? – Чуть повысил голос Калеб. – Улыбнуться и сказать, что ты мне тоже?! Меня бы сожрали, и мать бы убила к черту! – Закричал он.

– Ты бы мог промолчать и улыбнуться. – Тихо со слезами на глазах прошептал мальчик. Я обнял его, и он оказался у меня на коленях.

– Просто промолчать…

– Я не мог промолчать. – Немного спокойней. – Я просто не мог!

– Защищая свой статус и свою репутацию, ты разрушил чужую жизнь, Калеб. – Тихо от двери проговорил Кай.

Дрей внес поднос с чашками, поставил на столик. Я взял одну с чаем и протянул Себастьяну. Он обхватил ее тонкими пальчиками и сделал глоток. Олененок.

– Почти разрушил. – Поправил я Кая. – На самом деле, я тебя очень хорошо понимаю, Калеб. Да, трудно противостоять своей матери. Особенно, когда она совершенно не понимает и не хочет выслушать. Но нападать на человека, влюбленного в тебя, это тоже глупо. Что в итоге?

– Чего мы хотели добиться? – Немного растерянно спросил он.

– Да. Что в итоге, чего вы хотели добиться, нападая каждый день на него?

Он облизнул губы. Кай сел в соседнее кресло, Дрей устроился у него на коленях. Мы ждали.

– Я думал, что, если его переведут, у меня будет меньше проблем.

Я хмыкнул.

– Почему за год нападок тебя не перевели, Себастьян?

Он поднял на меня глаза.

– Потому что я не говорил родителям, что происходит. А с бывшим учителем они так и не переговорили. Если б они начали задавать вопросы, открылась бы настоящая причина. А я не могу сказать своим родителям, что я гей. Это убьет их. И потом они захотят избавиться от этой заразы, а у меня мама христианка страшная, и я представил, что меня ждет, и не смог сказать им, что меня обижают в школе. Синяки и ссадины я скрывал, как мог. – Он перевел дух. – Я только прошу не рассказывать родителям. Я переживу, справлюсь. Я же вижу, он дергается и морщится от моего прикосновения. Я все понимаю.

– Себастьян… – тихо прервал его я, но он покачал головой и не громко, но совершенно по-взрослому продолжил:

– Я понимаю, у него свои причины. Я уважаю их. Я просто сказал, что он мне нравится. Не признался ему ни в чем таком, что могло вызвать такую реакцию у его друзей. Я сделал только одну ошибку, признался при них, но он мог просто сказать, что это шутка и посмеяться вместе с ними. А они все решили просто вынудить меня просить родителей перевестись в другую школу. Но я не могу просить об этом, и причину я уже озвучил. – Он повернулся к замершему на диване Калебу. – Я прошу прощения за свои слова. И прошу прекратить… – Договорить он не смог.

Так как я держал его на руках, почувствовал, как он замер, и как его дыхание стало учащаться. Он нервничал так, что чашка в его ручках стала наклоняться, и я перехватил ее.

– Понятно. – Вдруг сказал Кай. – Джон, у нас тут совершенно классическая ситуация непонимания чужих проблем. – Он внимательно смотрел на Калеба.

– Я понимаю, что у него проблемы. И что он не будет переводиться в другую школу. Но я тоже не могу терпеть его… – Он покачал головой. – Не то. Я ничего не могу сказать ребятам. Им хочется избивать тебя, и я пытаюсь только сдержать их от еще большей агрессии. Ты не можешь рассказать родителям правду о себе, я понимаю, но что делать мне?

– А что бы ты хотел делать? – Спросил Дрей.

– Что? – Не понял Калеб.

– Что бы ты делал, если бы твоя мать понимала тебя? Что бы ты делал, если бы она относилась к твоей ориентации нормально?

В синих глазах Калеба на мгновение промелькнуло неверие и мимолетное счастье. Но тут же ушло.

– Я бы делал то, что хотел.

– Что? – Улыбаясь, спросил Дрей. Мы с Себастьяном очень внимательно слушали. В его шоколадных глазах была тоска. Он думал, что его любовь безответна. И даже не надеялся, что когда-нибудь Калеб ответит ему взаимностью.

– Уехал бы и никогда не возвращался.

– Один? – Подтолкнул его Кай.

– Нет. – Тихо проговорил Калеб. – С тем, кто совершенно не умеет держать язык за зубами. – Опять грубо ответил он.

Мы втроем улыбались, а вот Себастьян не понял, почему мы вдруг развеселились. Калеб покачал головой.

– Я же говорю, он глупый маленький идиот.

Себастьян открыл рот, чтобы возразить, но вдруг замер и тихо, жутко нервничая, спросил:

– Ты серьезно?

Калеб вздохнул.

– Да, и слезь уже с колен нашего учителя английского.

Мы засмеялись. Себастьян аккуратно слез с моих колен и подошел к диванчику. Сел на краешек.

– Боже… – Страдальчески протянул Калеб. – Если наши взрослые позволят, я бы хотел поговорить с ним наедине.

– Только без рук. – Съехидничал Дрей.

Мы вышли на кухню. Я присел на стул, и Дрей встал, облокотившись о стол рядом со мной, Кай начал убирать со стола.

– Как думаешь, что можно сделать с этой мадемуазель Рошетт? – Спросил я, обращаясь к Каю. В это время Дрей медленно прошелся пальчиками себе по низу живота, поднимая майку. Кай хмыкнул.

– Насилие, оно везде насилие, малыш. А здесь у нас присутствует еще и издевательство над несовершеннолетним. Она, конечно, может понести наказание и лишиться прав на ребенка. Но станет ли Калебу от этого лучше? Сомневаюсь.

– Да, в таком случае до совершеннолетия его ждет детский дом. – Тихо проговорил Дрей.

Я протянул руки, обнял его за бедра и немного сместился, так, чтобы он оказался у меня между ног.

– Незавидная участь.

– Но с такой матерью жить еще хуже.

– Возможно, это его испытание. – Наклонившись, мне на ухо прошептал Дрей. – Возможно, он уже решил, чем займется после школы, и в его планы не входит мать, но входит мальчик с оленьими глазами…

– Кай, бросай ты эти тарелки… – Проговорил я в губы моему Золотому Богу. Кай снова хмыкнул.

– Подождите, пока ребят отвезу. Джон, я надеюсь, мы сможем помочь этим мальчишкам. – Он вытер руки и пошел в гостиную.

Я припал к губам Дрея. Лаская его бедра сквозь мягкую кожу брюк. Он застонал и прикусил мне язык, пососал.

– Хочу тебя. – Интимно проговорил он мне, отстраняясь. – Но сначала проводим гостей.

– Ты сегодня решил свести меня с ума? – Не отпуская его.

– А разве ты еще не сошел с ума, малыш? – Он немного повел попкой, и я закусил губу.

– Знаешь, сегодня мы Кая ждать не будем, ладно…

Я поднял на него глаза. Он был такой красивый сейчас, возбужденный, и в золотых озерах можно утонуть.

Прощаясь с ребятами до завтра, я не отпускал от себя Дрея. Кай, ухмыляясь, лишь покачал головой и шепнул мне на ушко:

– Я не обижусь, только не засыпайте без меня.

Я смотрел на немного сконфуженного Калеба и совершенно пьяного от счастья Себастьяна и думал о том, что счастье, оно такое.

Всепоглощающе прекрасное…

Урок восемь. Почти идеально.

Как только за ребятами и Каем закрылась дверь, я прижал Дрея к стене.

– Ммм… кто-то совершенно не может подождать? – Простонал он, когда я впился в его шею.

– Я совершенно не намерен ждать, золотце. – Подхватил Дрея под попку и понес в гостиную, где совсем недавно мы разговаривали с моими учениками. Аккуратно присел на диван, Дрей обхватил меня за бедра ногами в тонкой коже. Обожаю эти брюки, они сидят на нем идеально, как вторая кожа.

Он чуть наклонился и прикусил мочку, часто зашептал:

– Меня переполняет похоть. Я так хочу, чтобы ты мне вставил свои пальцы и поимел меня ими, до тех пор, пока я не кончу. Но еще больше я желаю твой член, сладкий.

– Дрей, замолчи, иначе и пальцев не получишь.

Он хихикнул. От него так приятно пахло, сандал и еле уловимый запах его самого – миндаль. Я обожаю его бархат и одновременно с этим некую жесткость. Я прижал его плотнее к себе за ягодицы и сжал их. Дрей выгнул спину. Застонал.

– Кай разрешил нам его не ждать. И я хочу тебя. – Он качнул бедрами, прижимаясь сильнее, и начал судорожно расстегивать мне пиджак и рубашку. – Ну почему на тебе столько одежды…

Я тихо рассмеялся.

– Ты же меня одевал сегодня.

– Джон, любимый… пожалуйста.

Я накрыл его возбуждение и чуть сжал, погладил. Дрей рыкнул. Стянул с него майку и поцеловал в сосок. Мягко втянул его в рот и поласкал языком бусинку. Прикусил.

Он справился с пуговицами и, наконец, снял с меня пиджак и рубашку, прошелся горячими руками по плечам. Я медленно расстегнул молнию на его брюках и простонал, Дрей был без белья. Он немного отсел и, держась за мои плечи, выгнул спину. Я двумя руками обхватил его член и погладил вверх-вниз. Мягко и не спеша.

Он сжал меня коленями сильнее, а потом упал на бок, на диванчик, утягивая меня за собой. Я подхватил его под спину и накрыл своим телом.

– Разденься. – Тихо попросил он. Это еще одна особенность Дрея Брауна. Когда он сильно возбужден, становится очень тихим. Я привстал и снял брюки вместе с бельем и носками. «Разденься» – это значит: сними все, Джон. Я помню, как смеялся, когда он, надув губки, предъявил мне претензии по поводу носков. Дрей стянул с себя свои брюки и остался, наконец, в первозданном виде, судорожно вздохнул и раздвинул ноги. Я сел на диван на колени и наклонился над ним. Золотые глаза переливались, розовые губы приоткрыты, он облизнул их и призывно посмотрел мне в глаза. Сейчас он не хочет не прелюдии, не игр, он просто хочет отдаться мне.

– Хочу. – Шепот.

И я мягко, без резких движений, вошел в жаркое любимое тело. Мы смотрели в глаза друг другу и, делая первый неторопливый толчок, я прошептал:

– Обожаю твои глаза.

– Джон, ты не представляешь, что это для меня… значит.

Плавно и не спеша, чувствуя каждую стеночку и утопая в страсти его горячего тела, я покачивал бедрами. Мы не услышали, как вернулся Кай.

Но нас отвлекла вспышка, еще одна и еще.

– Кай, ты что творишь? – Прошипел Дрей, но я сделал резкий толчок, и он застонал, уже не обращая внимания на то, как его брат фотографирует нас. Обвил меня ногами и руками.

Я подхватил его под поясницу и дернул на себя, сильно и безудержно. Сам не пойму, что посодействовало такому накалу, но темп нарастал, и Дрей лишь кричал и двигался со мной. Я повернул голову и утонул в желтых глазах. Кай, как и обещал, не мешал нам, но улыбался порочно и обещающе.

– Давай! – Закричал Дрей подо мной. И я сделал еще пару толчков и кончил в него. Выскользнул и наклонился, вобрал его член в рот.

– Да!

Несколько глубоких толчков и глотательных движений, и мой Золотой бог кончает мне в ротик. А я, не задумываясь, глотаю.

– Чудесно. – Шепнул он. Я улыбнулся и устроился сверху на нем, положил голову на грудь, чуть пониже сердца. Его сердце стучало, как сумасшедшее. Прикрыл глаза и заслушался – это самая драгоценная музыка.

Кай встал с кресла и присел на пол около нас. Погладил меня по волосам.

– Как отвез мальчиков? – Тихо спросил я.

– Прекрасно. Но, правда, у Калеба будут проблемы, его мать была в бешенстве. Мне даже пришлось поговорить с ней.

Я открыл глаза и немного нахмурился. Дрей подтянулся и устроился на диване удобнее, подтянул и меня так, чтобы Кай мог тоже сесть. Но Кай остался сидеть на полу, лишь снял пиджак и галстук, расстегнул несколько пуговиц на рубашке.

– Что ты ей сказал?

– Хм… не бойся, не угрожал, а так хотелось. Она очень странная, эта мадам Рошетт.

– Мадемуазель… – С ироничной улыбкой поправил я.

– Ах вот в чем дело, а то я уже подумал, что у меня не все нормально с головой. Она сначала наорала на меня, потом попыталась пригласить на чай, а затем посетовала, что все красивые мужчины уже заняты, кокетливо поправляя кудри. Но самое страшное, что я еще не успел отъехать, а она уже стукнула Калеба. Знаешь, Джон, мне кажется, с этим нужно что-то сделать… попытаться хотя бы.

– Возможно, парень привык так жить, но у него сейчас такой возраст – формирование личности и взглядов на жизнь. И возможно, свою ориентацию он взращивает искусственно. – Задумчиво проговорил Дрей.

– Возможно и так. – Я сел. – Давайте разберемся сначала с проблемой Себа.

– Мне кажется, что одно из другого вытекает, Джон. – Кай подался вперед и поцеловал меня в пупок, я улыбнулся.

– Да, так и есть, но Себастьян заварил эту кашу, а Калеб просто не может перейти грани воспитания и свои собственные рамки. – Ответил я приглушенно, потому что в этот момент мои губы были атакованы сладкими устами Дрея. Я краем глаза увидел, как Кай стаскивает с себя одежду. Оторвался от Дрея и, ухмыляясь, спросил:

– Ты купил камеру?

– О, да! Не просто камеру, малыш, а целую студию. И первые фото и видео у меня уже есть. У нас. – Поправился он, когда Дрей взял фотокамеру.

– Я вот думаю, мы же еще не простили тебя за тот поступок…

Кай застыл, медленно повернулся к брату.

Я улыбнулся.

– Мне становится страшно от твоего взгляда, братик.

– Ну что ты, Кай, любимый брат, мы просто хотим, чтобы ты показал нам, как ты нас хочешь. Правда, Джон?

Я кивнул, а он что-то повернул и включил ее.

– Давай, Кай, спровоцируй нас на что-нибудь дикое…

Я с трудом проглотил воздух, когда Кай ухмыльнулся и, поднявшись, пошел в спальню, плавно покачивая бедрами.

Мы тоже встали и пошли за ним. Дрей снимал.

Кай немного не дошел до спальни и прижался грудью к стене, прогнулся. Я сглотнул. Он повел руками по бедрам, прогнулся сильнее и, хмыкнув, зашел, наконец, в спальню, поманив нас пальчиком. Меня вело, а когда он лег на кровать и раздвинул ноги, я понял, что будет снимать Дрей. Наши игры.

– Джон, иди ко мне… – Немного хрипло прошептал мой искуситель, и я пошел.

– Только не спеши. – Предупредил Дрей.

Я кивнул и залез на кровать. Кай улыбнулся, и я понял, что меня ждет зрелище. На самом деле они оба понимали, что я устал и что долго это продолжаться не сможет.

– Кай, на сколько тут памяти? – Отвлек нас Дрей.

– Минут на двадцать или больше. – Хрипло ответил он.

– Прекрасно, любимый братик, а теперь поласкай себя…

Кай устроился удобнее и медленно прошелся пальцами по внутренней стороне бедра, погладил яички. Я перехватил одну руку и поцеловал кончики пальцев, вобрал в рот указательный. Дрей застонал.

– Ничего себе, никогда не думал, что это так эротично.

Кай улыбнулся. Я наклонился и, держа его руку, мимолетно поцеловал в губы. А потом вернулся к пальцам. Он тем временем ввел в себя пальчик другой руки.

– Да…

Я почувствовал, как он весь напрягся, отпустил его руку и, наклонившись, поцеловал в губы. Уже резко и всепоглощающе, отвлекая его.

– О, Кай, давай-давай… еще! – Подбадривал Дрей. Он устроился прямо на полу с камерой и снимал только попку брата. Я улыбнулся и прошелся рукой по напряженному прессу, по стволу, поиграл колечком пирсинга и дальше мягко проскользнул в него. Кай вскрикнул и прогнулся в спине. Подбросил бедра, насаживаясь на наши с ним пальцы. Это было восхитительно, он извивался и плавился от ощущений. Высунул язык, и я тоже. Мы игрались на камеру, и это возбуждало, очень сильно возбуждало. Дрей поерзал и, бросив камеру на кровать, накинулся на член брата.

– О! Да! Кто это не выдержал…

Он отстранился и прохныкал:

– Невозможно просто смотреть, нам нужен натурал для съемок! – С этими словами он встал на четвереньки и умоляюще посмотрел на брата.

Мы переглянулись, и Кай убрал руку. Так же как и я, встал на колени.

– Это какой такой натурал для съемок? – Промурлыкал он. Наклонился и прошелся языком по дырочке брата. Дрей вскрикнул, но я не дал ему вздохнуть, погружая в его горячий ротик свое возбуждение. Он дышал через нос, а я запустил руки в его золотые волосы и дернул на себя. Несильно, но ощутимо.

Когда Кай вошел в него, Дрей расслабился и только и делал, что мычал и подмахивал.

Мы на пике наклонились друг к другу и впились в губы. Кай яростно толкался в брата и в мой рот, а я не мог остановиться и делал то же самое в рот его брата, моего любимого мальчика под нами ломало.

– Ах… – Мы кончили одновременно все втроем. Я закатил глаза и мягко отстранился от Дрея и Кая, лег на постель. Они устроились рядом.

Дрей вздохнул.

– Это потрясающе, когда вы оба теряете контроль… – проговорил он отрубаясь.

Кай подхватил его и понес в ванную, а я взял камеру и решил посмотреть, что мы записали. Наше первое домашнее видео.

Когда Кай вынес Дрея из ванной и уложил его в постель, я уже клевал носом.

– Джон, малыш, давай в душ. Иди сюда, давай. – Он поднял меня на руки и тоже понес в душ.

– Ты будешь накачанным и сильным… – проговорил я. Он улыбнулся.

– Ну, что мы там наснимали? – Ставя меня в кабинку и забираясь следом, спросил он.

– Да немного. Но твои пальчики в попке сняли… ммм.

Он тихо рассмеялся и прижался ко мне.

– Люблю тебя.

– И я тебя, mon cher. – Вообще дома мы старались говорить на английском, но часто проскальзывали и французские слова.

– Устал? – Намыливая мне спину гелем, спросил он.

– Да, немного, и вставать рано…

– Нужно устроить тебе выходной, а то мы заездим нашего училку. – Посмеиваясь, проговорил Кай.

Когда мы вышли из душа, Дрей уже спал крепким здоровым сном. Мы легли с двух сторон, и я тихо пожелал спокойной ночи Каю и, поцеловав Дрея в щеку, сразу уснул.

Утро началось странно. Я почувствовал, что один в постели. Можно подумать, что в этом странного, но живя с двумя любимыми парнями, ты утром всегда просыпаешься хотя бы с одним из них. А тут я даже немного обиделся.

Я медленно принял душ и оделся. На этот раз в серый костюм и на два тона темнее галстук. Посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся. Взяв заколку Дрея, собрал волосы в «мальвинку» и заколол заколкой. Брызнул туалетной водой и отправился на поиски моих любимых. Они нашлись на кухне, в четыре руки «готовили» завтрак.

Я присел на край стола и залюбовался.

Дрей подкинул на сковородке оладьи, а Кай помешивал кофе. При этом они целовались. И конечно, оладушка упала мимо, но кофе не убежал, как обычно, только потому, что я кашлянул.

– Доброе утро. – Посмеиваясь над лицом Дрея, который собирал тесто с пола, поздоровался я.

– Доброе, любимый. – Снизу сказал Дрей. На нем сегодня были светлые джинсы и футболка с длинными рукавами. Кай тоже был одет в джинсы. Значит, на работу он сегодня не едет.

– Привет. Как спал? – Целуя меня в щеку и разливая кофе по чашкам, спросил он.

– Прекрасно. Только был удивлен, не обнаружив вас в постели.

Дрей фыркнул, выключил плиту, бросил сковородку в мойку и поставил тарелку с приготовленными оладьями на стол.

– Мы решили дать тебе немного поспать.

– И сделали пару снимков. – Лукаво сверкая желтыми глазами, поделился Кай.

– Ты теперь будешь таскать ее везде? – Накладывая оладьи и поливая их шоколадом, спросил я.

Кай улыбнулся.

– Конечно, нет, я думаю, что дальше нашей квартиры она не уйдет. Приятного аппетита.

– И тебе, извращенец наш! – Проговорил Дрей.

– Bon appétit! (Приятного аппетита!) – Я сделал глоток из чашки, мы позавтракали в молчании, но я видел, что Дрей волнуется.

– Что такое, Дрей?

– Не знаю, просто сегодня среда… и мы тут с Каем подумали, что возможно…

Я был так удивлен. Дрей Браун и смущение – две вещи вообще не совместимые.

– Дрей… – Тихо проговорил я, Кай вздохнул.

– Джон, Дрей и я просто хотели пригласить тебя на свидание.

Я улыбнулся еле заметному румянцу на лице Дрея. Почти пять лет мы не ходили на свидания. И у нас с ним было лишь одно свидание в начале отношений, и вот теперь они приглашают меня. Какая прелесть!

– И куда мы пойдем? – Пытаясь скрыть свой восторг, спросил я.

– Ну, можно для начала в музей… – Протянул Дрей.

Мы засмеялись.

– На самом деле мы хотим пригласить тебя в оперу. На «Кармен».

В золотых глазах было столько восторга, что я не смог сказать, что ни разу не был в опере. И лишь только кивнул. Дрей подпрыгнул со стула и обнял меня.

– Спасибо!

– За что, золотце? Это же свидание…

Он поцеловал меня в скулу и сел доедать завтрак.

– Да, конечно, но ты мог просто отказаться от нашего предложения.

Кай улыбался, допивая кофе. В этом мы с ним очень похожи и никогда не забываем, что Дрей младше нас.

Кай довез меня до школы, и я сразу же заметил тонкую фигурку около входа.

– Он всегда ждет его? – Спросил Кай, кивая на Себастьяна.

– Да, по крайней мере, я вижу это уже второй раз. Кай, что на вас нашло?

Он повернулся ко мне и без уточнения понял, что я имею в виду.

– Мы просто хотим, чтобы ты отдохнул. Ну и Дрей очень хочет на этого Жоржа Бизе и его «Кармен». Ты же видел его глаза?

– Да, этот маниакальный взгляд… – Я увидел, как компания Калеба подошла к воротам, и Себастьян улыбнулся. Через несколько секунд улыбка с лица мальчика сползла. Я прищурился и увидел, как Жан, кажется, надвигается на него и что-то говорит, Себастьян вжимает голову в плечики.

– Кай, мне пора, иначе его опять изобьют.

Кай перевел взгляд на компанию ребят.

– Черт бы побрал эти юношеские гормоны!

Мы одновременно вышли из машины и бросились к ним.

– Ты больше вообще не подойдешь к нему, понял?! Ты что, не понимаешь, у него из-за тебя проблемы!

– Молодые люди, у вас что, совершенно нет чувства страха? – Тягуче и мягко спросил Кай. Я пробрался к сидящему на коленях Себастьяну. Пока мы добежали, его уже ударили. Присел рядом на корточки и обнял. Он доверчиво прижался и тихо проговорил:

– Спасибо, я такой дурак.

Я поднял взгляд на Калеба и увидел затравленные синие глаза. Боже, а ведь все это из-за взрослых. Я видел, как у него дрожат руки, и он почти до крови прикусил губу.

– Так, расходимся. Мсье Рошетт, задержитесь.

Калеб вообще не двинулся с места, когда его друзья ушли в здание школы. Я поднялся и помог подняться Себастьяну.

– Кай, заедешь сегодня за мной?

– Конечно, любимый, до вечера. Надеюсь, будет без последствий. – Он подошел и наклонился, поцеловал в губы и плавно, как кошка, пошел к машине.

– Так, Калеб, Себастьян, ко мне в кабинет.

Они без возражений направились со мной. Я открыл кабинет и пропустил их вперед, закрыл дверь.

– Что происходит?

– Ничего. – Буркнул Калеб.

– Себастьян?

– Я просто хотел пожелать ему доброго утра. Забылся на мгновение. – Он сморщил носик.

– Где болит? – Я подошел к нему, а Кэлиб вдруг заговорил:

– Я больше не хочу, чтобы ты ко мне подходил, чтобы ошивался рядом, чтобы заговаривал или ждал меня утром или вечером. Ты понимаешь, идиот?! И вообще, я еще вчера сказал, что между нами ничего не может быть!

– Но ты сказал «пока не может быть». – Тихо ответил на его тираду Себастьян.

Я вздохнул. Сел на край парты.

– Черт тебя дери, Себастьян! Ты понимаешь, что, пока я учусь здесь, между нами ничего не будет?! Ты понимаешь? – Проорал он на мальчишку.

Себ опустил голову и тихо проговорил:

– Конечно.

– Вот и прекрасно! И учти, если ты еще, хоть раз, попытаешься заговорить со мной, я не стану удерживать ребят! Ясно тебе?!

Себастьян кивнул, и Калеб повернулся ко мне.

– Вы, мсье, думаете, что все знаете, что Вам известна истина. Так вот, говорю, что это не так. Вы ни черта не знаете обо мне и о моих проблемах! И мне не нужна Ваша помощь! Оставьте меня в покое! – Он развернулся к двери, до звонка на урок оставалось всего семь минут. Но за это время можно разрушить мир и собрать кубик Рубика.

– Знаешь, Калеб, возможно, ты прав. Я влез в твое личное пространство, хотел показать тебе мир. Такой, какой он может быть без рамок. Но знаешь, что самое главное в добровольной помощи?

Он остановился, но не повернулся. Спина прямая, руки в карманах.

– Умение ее принять. А знаешь, что значит быть взрослым и самостоятельным? Умение принимать решения, за которые тебе потом не будет стыдно. А даже если и будет, то это будет только твое решение. Твоя проблема. Обещание и умение его держать. Надежда, которую ты не думая даешь другому человеку, всего одним словом. Но ее так легко разбить о лед других слов, Калеб.

– Хватит. – Грубо проговорил он. – Вы, мсье, можете вешать лапшу на уши ему, он еще доверчивый ребенок, непонимающий реалии жизни! Я знаю о таких, как Вы, все. Извращенцы, грязные, тупые извращенцы! Не подходите больше ко мне, и Ваше наказание я посещать не буду! Так распорядилась моя мать! – Он дернулся и бегом вылетел за дверь. А я лишь покачал головой. Ладно, разберусь я с тобой и твоей матерью. Протянул руку и обнял мальчишку. Себастьян заплакал.

– Я не грязный извращенец…

– Нет. Это глупо, называть любовь грязной, Себ.

– Почему он не понимает?

– Потому что боится.

Он удивленно посмотрел на меня мокрыми карими глазами.

– Калеб боится?

– Да. Свою мать, своих друзей, своих желаний.

– Но разве… – Он всхлипнул.

– Что? Думаешь, такой человек, как Калеб, не может бояться?

Он кивнул, а потом снова сморщил носик и тихо проговорил:

– Он вчера сказал, что пока мы не можем быть вместе, но не сказал, что я вообще не могу к нему подойти. Сегодня я понял, что не могу даже смотреть на него. Можно, я приду к Вам на следующей перемене, мсье?

Я вытащил платок, и он утер им свои слезы, улыбнулся.

– Конечно, я всегда здесь, ну, почти всегда. У тебя сейчас какой урок?

– Литература. Вы обещали мне репетитора.

– Помню, я поговорю с Дреем.

– С Дреем? О!

– Не против?

Он улыбнулся шире и покачал головой, а потом перехватил сумку и выбежал за дверь. Звонок прозвенел через три минуты. А я, впуская в класс детей, задумался. Как так можно извратить понятия ребенка, что он отрицает сам себя?

Ну, мадемуазель Рошетт, у нас с вами будет серьезный разговор в ближайшее время…

Урок девять. На что жалуетесь, доктор?

Я решил посетить мадемуазель Рошетт во время ланча. Выйдя в коридор, поднялся в ее кабинет. Уже подходя, понял, что доктор на месте, потому что ее крик был слышен даже в переполненном детьми коридоре.

– Я предупреждала тебя! Я говорила, чтобы ты держался подальше от этого мсье Вилсона? – Кричала леди.

Я остановился около плотно прикрытой двери и постучал. Голос тут же стих, и она с милой улыбкой открыла дверь. Улыбка моментально сползла с лица.

– Мсье? – И снова этот странный жест с кудрями.

– Мадемуазель Рошетт, позвольте немного Вас отвлечь? – Она попыталась улыбнуться, но в дверь вцепилась крепко.

Я про себя улыбнулся.

– Что Вам нужно, мсье? – Нет, она не была настроена агрессивно, просто немного враждебно. Но меня интересовало, на кого она кричала. Я догадывался, конечно, что на сына, но нужно знать наверняка. Немного толкнул дверь, она ее придержала.

– Мадемуазель, могу я войти? Разговор будет очень долгий.

Она вздохнула и отпустила дверь.

– Что Вам нужно? – Уже немного нетерпеливо.

Я зашел и увидел Калеба, он округлил глаза и отвернулся к окну.

– Калеб, иди. – Властно.

Мальчик дернулся и, опустив голову, уже хотел пройти мимо меня, но я остановил его, придержав за плечо. Он резко повернулся ко мне, и я увидел снова красный след от руки на щеке.

– Речь как раз пойдет о Вашем сыне, мадемуазель. Так что, думаю, он должен остаться и выслушать.

– Если Вы настаиваете, мсье, то Калеб может остаться. Только от него вряд ли что-то можно ожидать. Глупый мальчик.