Текст книги "Во сне и наяву (СИ)"
Автор книги: Mela_Esther
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
** – японская традиционная курительная трубка для курения мелко нарезанного табака. Обычно чаша и мундштук металлические и соединены между собой полой деревянной трубкой (бамбуком). Чаша небольшая, диаметром около 10-12 мм и глубиной примерно 7-9 мм. Длина кисеру может достигать 50 см. Курится кисеру около 5 минут.
*** – доктор Исихара определяет цвет зуба по VITA – стандартной шкале оттенков визуального восприятия цвета зубов.
**** – одна из самых известных народных песен Австралии, “неофициальный гимн”. Видимо, доктор Исихара поставила данную мелодию на входящие звонки от австралийских родных.
***** – город в штате Квинсленд, на северо-востоке Австралии.
****** – в конце 19 столетия в Бразилию хлынул значительный поток иммигрантов из Японии, преимущественно – из Окинавы. В 90-х годах двадцатого столетия Япония проводила политику возвращения бразильских японцев “на Родину”, в результате чего многие и вернулись. Тем не менее, в Сан-Паулу проживает самая большая японская община за пределами Японии.
========== Часть 3 ==========
Аптекарь сидел за кассой, читая купленную в Цутиуре книгу. Настенные часы показывали без пяти шесть утра, до окончания его смены – два часа пять минут. В восемь утра он закроет кассу и передаст день Джуниро – господин Кусуриури и его провизоры работали по графику сутки через двое, что было оптимальным. Мужчина зевнул – его начинал морить сон.
Хорошо, что он живет в доме напротив. Ему остается только перейти дорогу и лечь спать.
На телефоне высветилось напоминание: «В 18.00 – прием у стоматолога».
Аптекарь нахмурился, чувствуя себя весьма неоднозначно. Он звонил доктору Исихаре во вторник вечером, интересовался ее самочувствием. Он понял, что в результате сильного стресса произошло то, чего он так боялся. Не все люди могут видеть татуировки на его лице. А первым, о чем поинтересовалась Минако, когда пришла в себя, были как раз красные полосы на его лице.
Но, пациентка чувствовала себя сносно, пожаловалась на страх и усталость. Засим отключилась – видимо, ей пока не хотелось говорить.
И, сейчас господин Кусуриури старался выстроить стратегию дальнейшего поведения с доктором Исихарой.
В памяти совсем некстати возникли воспоминания, которые он старательно глушил несколько дней.
Бюстгальтер мятного цвета, обшитый кружевом темно-шоколадного цвета на молочно – белой коже, серебряная подвеска в виде кошки.
Аптекарь с усилием всматривался в книгу, стараясь занять свои мысли неувлекательным сюжетом.
Гладкая кожа, чуть теплая.
Да черти тебя дери, хватит!
Аптекарь являл собой саму невозмутимость, досиживающую рабочую смену. И никто не мог бы догадаться, какие мысли занимают его голову.
Джуниро пришел в половину восьмого. В восемь часов господин Кусуриури пошел к себе – спать и набираться сил перед новым днем.
Он проснулся около двух часов дня. Принял душ, потом – зашел пообедать в кофейню, которой владел один из его знакомых тануки.
– Сегодня у нас на удивление мало людей. Всему виной – паршивая погода, – Наоки вздохнул, – Я не удивлюсь, если пойдет снег – слишком холодно.
Аптекарь пожал плечами.
Он вышел от Наоки около половины пятого, пообещав зайти в гости в воскресенье.
В половину шестого господин Кусуриури уже был в клинике – он в принципе не любил опаздывать. Опоздание на первый прием было скорее исключением, чем правилом.
Почему-то его приход остался незамеченным. Взглянув на входную дверь – он увидел, что колокольчик отсутствует.
– Идеальный мужчина должен быть сиротой – чтобы его мать не настраивала его против жены. Работать на себя, а не на компанию – чтобы не было этих дурацких командировок на несколько лет, когда женщине приходится лететь за мужем незнамо куда и быть как собачка на побегушках. Ну и, быть умным и образованным – чтобы с ним было о чем поговорить, – доктор Исихара говорила довольно громко, но, ее почти тут же перебила Кайо.
Сирота, умен, работаю на себя.
Неизвестно почему, Аптекаря задел этот список требований.
– О, добрый вечер, Кусуриури-сан. Проходите, пожалуйста, – лицо доктора Исихары приняло непроницаемое выражение, – Сегодня мы запломбируем ваш клык постоянной пастой. И, решим, как именно будем восстанавливать его под коронку – фотокомпозитной культей или металлической культевой вкладкой.
– Хорошо. Только все под анестезией. Мне понравилось.
В этот раз доктор Исихара была довольно молчаливой. Тон вечера задавала Кайо, рассказывая о передаче, которую они с женихом смотрели далеко заполночь.
– И там рассказывалось о том, что аякаши могут помешаться от людских страданий. Или вобрать их силу в себя и стать мононоке.
Аптекарь заметил, как изменился взгляд доктора Исихары. Он мог бы поклясться – она широко улыбнулась под маской.
– Кайо, хочешь сказку про мононоке? Вернее, две сказки. Но, они обе страшные, – в каре-зеленом взгляде появилось что-то странное.
Как у лисы, решившей поиграть со своей добычей.
– А давайте. Вы весь день такая молчаливая, хоть немного что-то расскажите.
– Я молчаливая потому, что слишком устала за неделю. А так… Вчера мне рассказал их один знакомый, – Минако прищурилась, смотря на Аптекаря, – В общем, во времена эпохи Эдо, жила-была семья бьякко – отец, мать и маленький лисенок, их сын. Отец с матерью погибли, а малыша взяли на воспитание монахи, жившие при храме. Они и научили его ремеслу экзорцизма. Лисенок вырос и покинул храм, желая найти себя, как и любой другой юноша. Он торговал рыбой, выступал в театре. Потом, он решил совместить ремесло аптекаря, которому научился, вместе с занятием экзорциста. Выражаясь современным языком, я понимаю, почему он так сделал – раньше аптекари ходили по всей Японии, и, таким образом у него была постоянная клиентская база и среди больных, и среди людей, страдавших от мононоке, – Минако откашлялась, – Так вот, однажды он пришел в самурайское поместье семьи Сакаи. В общем, туда, где была красавица-дочь на выданье, – далее последовал подробный пересказ всего, что произошло в поместье.
– Вот же ж гадство! И правильно тот кот сделал, что всех их поубивал, – увлекшись, Кайо немного неаккуратно ткнула слюноотсосом в язык Аптекарю, – Ой, извините, Кусуриури – сан. Я нечаянно. А вторая сказка?
– Вторую сказку мне рассказала бабушка Хитоми. Она говорила, это произошло неподалеку от города Оцу, что в префектуре Сива. Раньше там был густой лес, и хранителем леса был огромный вепрь. Но, однажды, вепрь увидел нечто ужасное, что заставило его обезуметь. Один человек убил своих осиротевших племянников, но, перед эти он долго их мучил, – глаза доктора Исихары подернулись темно – зеленой дымкой, – После этого, детей из близлежащих деревень начали находить растерзанных кабанами. И тут появился странный человек в женском ярком кимоно, с фиолетовым платком на голове и с татуировками на лице, как у актера-оннагата, именовавший себя Аптекарем. Он вызвал всю деревню, желая расспросить жителей и узнать форму, сущность и желание мононоке. Вот тут у меня загвоздка – я так поняла, что формой был тот вепрь, желанием была защита – в его воспаленном мозгу реальность перевернулась настолько, что он решил, будто бы убивая детей, он защищает их от судьбы тех двух, изнасилованных и убитых своим дядей. А что было его сущностью – я вот не помню. Короче, в процессе очищения вепрь разворотил пол-леса и половину посевов риса, разорвал того ублюдка-насильника надвое и наконец-то успокоился. Вот так из-за одного упыря пострадало около десяти деревень. Упырь – тот мужик, а не кабан. А у Аптекаря потом скупили половину лекарств из его короба – неизвестно же, когда еще в их деревню придет странствующий торговец лекарствами.
– Занятненькая история.
– Ну. Задержите дыхание господин Кусуриури – сейчас я буду обрезать кончики гуттаперчи горячим инструментом. Запах будет неприятным, – Минако улыбнулась чему-то своему.
Девушка внимательно взглянула на своего пациента. Потом – сказала, что стоит попытаться сделать культевую вкладку – слишком широкий корневой канал, тяжело будет найти штифт нужного диаметра.
– Вы больше не хотите ничего мне сказать, доктор? – поинтересовался Аптекарь, когда Кайо ненадолго вышла из кабинета.
Минако закрыла тюбик с временной фотопломбой. Потом – внимательно взглянула на мужчину.
– Хочу. Но, немного позже. Пусть Кайо уйдет домой, а мы немножко погуляем в сквере неподалеку, – девушка вздохнула, – Я не знаю, чего ожидать от данного разговора, господин Аптекарь.
Кайо поспешно одевалась, перечисляя все планы на эти выходные. Минако хмыкнула, снимая кофту от костюма. Ожерелье из авантюрина переливалось на ее бледной коже.
– О, вы сегодня в своей роскошной жилетке. Какая она красивая и мягкая, – Кайо погладила рыжий мех, – И она ведь у вас долгое время, да?
– Десять лет. Ее мне подарила бабушка Хитоми.
– Вот что значит – хорошая вещь. Ладно, мне пора. Компрессор я выключила, все остальное – тоже. Хороших вам выходных, – девушка поспешно выпорхнула из ординаторской.
Минако надела черную теплую кофточку под шею, накинула лисью жилетку на плечи, подвела губы красной помадой, побрызгала на мех жилетки духами. Подумав, девушка вытянула ожерелье наружу, расположив его на черном кашемире кофточки.
Если ей предстоит разговор с ёкаем-лисом, который к тому же и могущественный экзорцист – стоит выглядеть представительно.
Аптекарь ожидал ее, сидя в машине. Ему не хотелось, чтобы Кайо видела, что он ждет доктора Исихару в клинике.
Наконец-то свет погас, и из клиники вышла сама доктор. Одетая в жилетку из лисьего меха.
Возмутительно!
– Извините за ожидание, – Минако удобно расположилась на пассажирском сидении, – Будем говорить здесь или все-таки выйдем?
– Вы хотели пройтись по скверу – так почему бы мне не исполнить вашу просьбу?
– Тогда, мы можем дойти туда пешком. Пошли, тут недалеко, – доктор Исихара легко выскользнула из машины.
Аптекарь молчал, собираясь с мыслями и присматриваясь ко своей спутнице.
– Итак… Мы пришли. Сядем на скамейку или будем говорить во время прогулки?
– Как госпожа прикажет, – уголки верхней губы, подведенной фиолетовым, на миг приподнялись.
– Госпожа. Один странный, м… юноша тоже зовет меня госпожой, – Минако улыбнулась.
– И кто же он?
– Его зовут Джиро, и он – дзасики-вараси. Собственно, он и подробно рассказал мне всю вашу подноготную. И мою заодно, – взгляд девушки помрачнел, – Вопрос – зачем вы дали мне тот чай?
Мужчина молча смотрел на нее непроницаемым взглядом. На какой-то миг доктору Исихаре почему-то стало страшно.
– Я дал вам тот чай, думая, что в коробке находится успокоительный сбор. На тот момент я не знал, что недобросовестные упаковщики перепутали линии, и я получил чай… для людей, желающих усилить свои эзотерические способности.
– Вы звонили мне в субботу. Тогда вы уже знали, что произошло?
– Да… Мне позвонил мой поставщик из Китая. Прошу простить мне то, что я не рассказал вам – я просто не знал, как мотивировать вас не пить тот чай больше. Скажи я все, как есть – вы бы решили, что я – сумасшедший.
– Что верно – то верно. И, может быть, перейдем на ты? Меня начинает напрягать официоз – мне кажется, он тут совершенно неуместен, – на мгновение Аптекарь залюбовался тем, как гармонируют острые клыки с алой помадой.
Господин Кусуриури был весьма хорошо воспитан. И, никто бы не мог упрекнуть его в неуважении к женщинам. Но, как подсказывало ему внутреннее чутье – к доктору Исихаре нужен своеобразный подход. Дать свободу, но, когда необходимо – ставить немного жесткие рамки.
– Мне кажется, я должен решать, когда мы можем перейти на ты. Все-таки, я намного старше, – Аптекарь не стал заострять внимание на том, что он мужчина. К гендерным стереотипам привязываются весьма ограниченные особи, – Но, если тебе так будет легче – что ж, я согласен.
– Спасибо. Знаешь. Если честно, когда Джиро рассказал мне о том, кто я, и что было в прошлом – я чуть не завыла от горя. Знаешь, каково это, когда ты ни то, ни се?! Ни ирландка, ни японка. Знаешь, как же это больно – всю жизнь быть гонимой только потому, что я – хафу*. Как же больно, когда тебя ненавидят родные – японцы, все, кроме бабушки Хитоми. Опять же, только потому, что я не выгляжу так же, как и они. Когда тебя гнобят в школе одноклассники, с подачи их тупорылых и закомплексованных матерей, считающих, раз твоя мать бросила семью – значит, она шлюха, и дочь не лучше. Когда мужчины думают, что все хафу-шлюхи, потому, что среди девушек-метисок много порнозвезд… Я не знаю, что дало мне силы выжить. В детстве мне часто твердили, что я все делаю назло. Наверное, поэтому я и стала такой, какая я есть, а не какой мне пророчили быть. Назло им всем, – в свете фонаря блеснула злая, нехорошая улыбка, – А тут я еще и узнаю, что я не совсем человек, что я еще и наполовину ёкай. Тогда некоторые воспоминания стали еще более болезненными.
– Например?
– Одиночество, господин Аптекарь. Мне было проблемой найти друзей, парня – люди меня попросту боялись. И, я не могла пояснить, почему. У меня есть масса достоинств, но. Но я никому не была нужна, вот что меня очень сильно бесило. Правда, года полтора назад меня как будто выключили. Мне просто стало плевать, моя душа будто бы спряталась в раковину. Наверное, я просто стала сильно уставать – работа в клинике и работа по дому отнимают много сил. А вчера вечером ненадолго включили вновь. Но, сейчас я собрала себя по кусочкам – я думала о своей ситуации весь день. И, пришла к выводу, что раз я родилась ни тем, ни сем – значит, это мое испытание. И, мне только остается пройти его с честью, по возможности причиняя как можно меньше боли. Большего мне не остается, – Минако тяжело выдохнула, – Кстати… Если ты – бьякко – у тебя ведь должна быть истинная форма?
Светлые брови приподнялись.
– И?
– Покажи ее, а? Ну, пожалуйста!
Серо-голубые глаза строго блеснули.
– Могу показать обнаженные соски. Если тебя это устроит, – мужчина язвительно усмехнулся.
Минако вспыхнула, но сдержалась.
– Не стоит. У меня они явно получше. И хотя бы есть сиськи, в отличие от некоторых, – она слабо улыбнулась, – Думаю, ситуацию мы немного прояснили.
– Кстати. Ко мне могут приставать всякие… существа?
– Везде есть идиоты. Наверное, Канг был прав, и мне стоит быть твоим наставником некоторое время. Пока ты со всем не разберешься, – мужчина скучающе зевнул.
– Хорошо. Кстати, как ты относишься к тому, чтобы где-то поужинать? Сегодня я одна дома, мне лень готовить, и я хочу прийти домой сытой. Чтобы спокойно отдыхать оставшийся вечер, – Минако потянулась.
– Хм… Почему бы и нет? – произнес мужчина после недолгих раздумий, – Есть идеи, куда пойти?
– Да. Тут неподалеку есть одно приятное кафе. Давай, пойдем туда?
– Как прикажете, госпожа, – Аптекарь слабо улыбнулся своим словам, – Кстати. Откуда у тебя эта жилетка?
– О, ее мне подарила бабушка Хитоми, сестра моей родной бабки, на шестнадцатилетие. Знаешь, поначалу я не очень хотела ее надевать. Но. Она так и манила меня, – Минако улыбнулась, поглаживая густой мех, – Потом, когда я все-таки решила надеть эту жилетку – это была любовь с первого прикосновения. Мне в ней так хорошо и комфортно. Будто бы это – моя вторая кожа. Я ведь могу ее себе оставить, да?
– Хм. Думаю, да. Ты – полукровка, и тебе не хватает сил. Я не знаю, из чьего меха была сшита твоя одежда, но, думаю, ее ношение идет тебе на пользу. Ты будто бы активируешь свой организм извне.
– А. Ну, хорошо.
В кафе было довольно людно, что неудивительно – вечер пятницы. Подчеркнуто-вежливо господин Кусуриури открыл дверь перед своей спутницей.
– Боже мой, я чувствую себя знатной дамой в сопровождении телохранителя. Ты определенно умеешь поднять человеку настроение, – Минако по-доброму засмеялась, но, вдруг, ее смех резко прервался, – Твою ж… Шоу уродов, ей-богу.
– Там свободный столик, пошли, – Аптекарь мягко направил доктора Исихару в дальний угол зала, попутно отмечая, как на них смотрят некоторые посетители кафе.
– Там мои бывшие одноклассники из средней школы. Уроды, – зло прошипела Минако, – Знаешь, почему я их ненавижу? Они устраивали мне ад на протяжении всех трех лет средней школы, а потом, когда я ушла в старшую заочную школу, эти идиоты признались мне в любви. По очереди. Но, я не захотела и не смогла их простить. Это было слишком – однажды мне пришлось ночевать в школе, запертой в кладовке по их милости. Позвонить отцу или Юкио я не могла – эти жлобы украли мой телефон. Я чуть не околела от страха – в кладовке кроме меня была еще и мышка. Потом меня год мучили панические атаки. И, с тех пор, я боюсь мышей. Но, директор и пальцем не пошевелил, чтобы разрешить ситуацию. Они же дети, они ж развлекаются, – доктор Исихара крепко сжала кулаки,ощущая, как ногти впились в мякоть ладони, – Извини. Просто я бы с удовольствием напялила им на тупые головы котел с кипящими сукияки, клянусь, – Минако зло усмехнулась, – Я знаю, я веду себя, как бешеная лисица.
– Все в порядке. Большинство лисиц ведут себя точно так же, – мужчина равнодушно пожал плечами.
– Кстати. Господин Кусуриури, я могу попросить вас об одолжении? Я отблагодарю, честно.
– Например?
– М, раз уж мы тут вместе – притворись моим мужчиной. Ты же хороший актер, правда? – протянув руку через стол, доктор Исихара провела указательным пальцем по тыльной стороне мужской ладони.
– Да, я был неплохим актером.
– Значит, мы договорились. С меня – бесплатная гигиеническая чистка. Это уж моя проблема, как именно я это проверну, – Минако расслабилась, – На нас смотрят?
– Мужчины усиленно делают вид, что им все равно. Зато дамам явно есть какое-то дело.
– Чудненько. Дамы тоже любили пить мою кровь в средней школе. Эй, ты не подумай – я не нарывалась на неприятности. Они сами меня находили, – девушка пожала плечами, – Не думай, что я недружелюбная злюка. Друзья у меня появились только в старшей школе, и с ними я дружу до сих пор.
– Я и не думаю. Но, я хочу, чтобы моя женщина села рядом со мной. Мы ведь счастливы вместе, я прав? – Аптекарь мягко улыбнулся.
Подумав, Минако решила исполнить его просьбу.
– Так значительно лучше, – девушка почувствовала, как мужская рука уверенно ложится ей на талию.
– Ага. Только, не слишком увлекайся.
– В рамках сюжета, не более того, моя госпожа, – серо-голубые глаза смотрели на нее с нескрываемой нежностью – Аптекарь был воистину хорошим актером – Что будешь заказывать?
– Хм… Наверное, я буду рамен с уткой, большую порцию. И салат из водорослей. А на десерт – ананасы в темпура с мороженкой. И зеленый чай, да. А ты?
– Стейк из говядины с картофелем и печеными овощами на гарнир. И, наверное, кофе.
– Не пей кофе на ночь – ритм сна собьется.
– Спасибо, он уже и так сбит сегодняшней ночной сменой.
– Кстати. Джиро рассказывал мне о той девушке – безликой. Отё или как ее звали?
– Да, Отё.
– Когда я слушала эту историю, мне почему-то стало казаться, что место имел не столько сеанс изгнания мононоке, сколько психотерапия с применением гипноза, если говорить по-научному. Или я не права?
– И да, и нет. Слушаю твои догадки по этому поводу.
– Джиро рассказал все очень путано. И в конце добавил, что типа убитый муж девушки просил принести ему еще саке, но, она уже ушла. И, я думала над этим пол ночи, что конкретно там произошло. Вспомнила, что кицуне обладают талантами создавать иллюзии и вводить в гипноз. И, мне вроде бы стала понятна картина. Но, я хотела бы услышать полную версию произошедшего.
– Во времена эпохи Эдо, как и других эпох, и до недавнего времени женщина не была столь свободной, как сейчас. Впрочем, ты это знаешь. Замужество значило для молодой женщины почти все, и, тогда практически не существовало такого понятия, как союз по любви – дочерей старались отдать замуж как можно более выгодно. Знаешь, я, как посторонний наблюдатель, выросший и живший во времена той эпохи, не сказал бы, что брак Отё был настолько ужасен. Да, ее муж был типичным самураем, но в то же время – были варианты куда хуже. Взять того же патриарха семьи Сакаи, который вызвал гнев бакенеко, и прочих. Муж Отё был грубоват, невнимателен, но, он никогда не бил свою жену и не изменял ей. Звучит, конечно, диковато, но тогда он считался почти образцом супружеского идеала. Проблема была в самой Отё – с детства мать твердила ей только о том, что Отё должна выйти замуж выгодно, должна быть гордостью семьи, в общем, должна-должна– должна. Никакой нежности, никакой любви – дочь была для нее просто методом достижения своих эгоистичных целей. Это и повредило психику Отё, сделало ее весьма уязвимой. Говоря современным языком – у нее было пассивно-агрессивное расстройство личности с кучей эмоциональных проблем. Поэтому, она не могла полюбить своего мужа и привыкнуть к нему – для нее он был олицетворением всего зла, на которое ее бросила собственная мать.
– А мононоке?
– Это был не совсем мононоке. Это была душа Отё, израненная и измученная, потерявшая всякую индивидуальность. Отё нужна была безусловная любовь, которую она не получала ни от кого в жизни – поэтому, Ноппера-бо и полюбил ее.
– Как все сложно-то, а.
– Поэтому, я ввел ее в гипноз, и направил ее. Чтобы она сама увидела, что происходит в ее душе. Происходи это сейчас и будь я психотерапевтом – я бы разложил с ней по полочкам ее детство-молодость– юность, проблему отсутствия самоуважения, пассивно-агрессивные дистрессы и прочее. И, я бы смог купить себе машину после столь длительной психотерапии. А тогда я мог только облечь это все в более-менее понятные образы, сказать, что тюрьма может стать твоим домом и успокоить мононоке, так сказать. Кстати, Джиро не говорил, кто оплатил мои услуги и попросил провести ритуал?
– Нет. И кто же?
– Муж. Хоть он и был еще тем грубияном, но, определенный интеллект у него все же имелся. И, ему не хотелось, чтобы его вторая жена либо наложила на себя руки, либо умерла. Я попросил его помочь мне – по моей просьбе и была создана стрессовая ситуация с саке. А далее ты знаешь.
– Я поражена тобой и твоим подходом к делу.
Мужчина сделал широкий жест рукой.
– Если бы я ничего не предпринял – она бы наложила на себя руки. Пассивно – агрессивные личности редко совершают убийства. Членовредительство и самоубийство – вот их почерк. Потом я дал мужу несколько советов, как ему стоило бы вести себя с женой. Насколько я знаю – у них все наладилось.
– Ясно. О, пошла, королева, – Минако сделала вид, что не видит бывшую одноклассницу, нарочито – демонстративно прошествовавшую мимо их столика в уборную, – Кажется мне, скоро все дамы пойдут в туалет. По очереди.
Господин Кусуриури едва заметно улыбнулся.
– У меня есть одна занятная иллюзия для них. Взгляни на свою левую руку.
Минако ахнула.
– А это не слишком приторно? Ну, я тут вся такая шикарная дама в мехах, да еще и вроде замужем за таким мужчиной, – она внимательно рассматривала кольцо из белого золота, украшенное выпуклым узором в виде хризантем.
– Эти люди мучимы жадностью и завистью, и они преклоняются перед теми, у кого цацки подороже. За всю свою жизнь я видел такое не раз. А так – для них ты была хуже вещи, хафу, не знавшая своего места – для парней, и дочка м… весьма легкомысленной европейки – для девочек. Видеть тебя такой – уже удар по их слабым местам. А я люблю наносить точные удары, – губы Аптекаря растянулись, обнажая клыки.,
– Как скажешь. Кстати, сколько тебе лет?
– Достаточно.
– Ну, все-таки
Аптекарь смерил ее внимательным взглядом.
– Для твоих целей – хватит.
– В смысле? Что за озабоченный ответ, – доктор Исихара покраснела.
Господин Кусуриури рассмеялся.
– Данный ответ является своеобразной лакмусовой бумажкой, ибо он весьма нейтрален. А вот реакция собеседника говорит о многом, – мужчина продолжал потешаться, видя девичье замешательство. Минако вздрогнула, когда его пальцы легко коснулись ее подбородка, – Думаю, наши уважаемые зрители так и ждут момента, когда я тебя поцелую. В хороших любовных историях мужчина должен проявлять нежность к своей избраннице, ты не находишь?
– Господин Аптекарь, ты мой пациент, и это как бы неэтично. Я никому из мужчин не позволяю так себя вести, – доктор Исихара широко улыбалась, подыгрывая ему.
– Но, ты же поцеловала меня тогда во сне. Так что, не упрямься и подари мне поцелуй, будь послушной женой. Или, дай мне самому все сделать, – с этими словами мужчина мягко прижался к ее губам.
Доктор Исихара ответила ему, прикусывая нижнюю губу.
– Мне это что-то напоминает, – Аптекарь приложил палец к прикушенной губе.
– Например?
– Сон с пятницы на субботу.
– Ага. Только тогда меня укусил ты.
– Извини, я не хотел.
– Как такое было вообще возможно?
– Кицуне умеют проникать в чужие сны. Видимо, с этой частью у тебя проблем не будет. Спасибо, – мужчина помог официанту снять еду с подноса, – Приятного аппетита, любовь моя.
– Я почему-то думала, что ты не любитель европейской кухни, – призналась Минако во время трапезы.
– Почему это?
– Ну… Ты весь такой японец-японец, из периода Эдо и до наших дней.
– Хм. Я неплохо отношусь к новинкам, и, в принципе, рад экспериментам. Мне сразу понравилась идея с картофелем в сельскохозяйственном плане – это более предсказуемая культура, чем рис, и его легче вырастить. И он не настолько зависим от наличия влаги. А когда я попробовал запеченную на огне картошку, м… Это было чудесно. А вот молочное не люблю, кроме кислых йогуртов и мороженого.
– А. Проблема азиатов и лактазы.**
– Именно. Хотя, по идее, лисам должно быть все равно. Почему мое тело отказывается от обычного молока – я не знаю.
Минако рассматривала знакомый интерьер кафе. Бонсаи в кадках, большой аквариум с золотыми рыбками, черная лакированная мебель, рисунки, имитирующие старинные гравюры, на стенах. Почему-то это вносило странное умиротворение. И компания бывших одноклассников перестала быть такой проблемой.
– С тобой все в порядке?
– Угу. То ли я просто переутомилась и плотно поела, то ли что – но, мне сейчас очень спокойно, – она улыбнулась своему спутнику, – Правда, меня начинает клонить в сон.
– Ничего, скоро поедем домой.
Минако рассматривала посетителей кафе. Дверь то и дело открывалась, впуская и выпуская людей. Светловолосый мужчина в темно – зеленом хаори вместе с молодой рыжеволосой девушкой, пара пенсионеров, семья с двумя детьми подросткового возраста, полный мужчина.
На какой-то миг доктору Исихаре показалось, что у мужчины морда, как у тануки.
Господин Кусуриури подозвал официанта, чтобы рассчитаться. Минако пробовала отдать ему часть за свой ужин – мужчина ответил, что ему не в тягость.
– Дай уж мне закончить свое представление. Кстати… Не хочешь пойти помыть руки?
– Да нет, я не испачкалась.
– Думаю, тебе все-таки стоит пойти помыть руки.
– А… Ты что-то задумал?
– Именно. Я буду ждать тебя возле барной стойки.
– Хорошо, как скажешь, – взяв сумку, девушка пошла в дамскую комнату.
Не спеша накинув теплый блейзер, Аптекарь вальяжно прошествовал к барной стойке, про себя радуясь, что столик, занятый бывшими одноклассниками Минако как раз находится напротив нее. Значит, зрителям будет очень хорошо видно финальную часть пьесы.
– Желаете чего-то еще, господин?
Мужчина утвердительно кивнул.
– У вас есть что-то для приятного продолжения вечера? – Аптекарь чувствовал взгляды зрителей. И, знал – он говорит достаточно громко, чтобы быть услышанным.
– Есть. На три и на двенадцать, ассорти.
– Двенадцать, пожалуйста.
И вот, господин Кусуриури с невозмутимым лицом забирает характерную прямоугольную упаковку, поблескивая кольцом на безымянном пальце левой руки. Как нельзя кстати к нему подходит Минако, сообщающая, что готова идти.
Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он показал девушке купленный им товар. Доктор Исихара покраснела до ушей и захихикала. Бармен желает приятного вечера, подмигивая господину Кусуриури.
Овации, главные герои уходят со сцены под внимательно-осуждающими взглядами троих мужчин и их жен.
Оказавшись в его машине, Минако смеется, не сдерживая себя.
– Какой ты молодец, Кусуриури-сан. Ты не видел их рож, зато, это видела я. Особенно перекосило ту фифу, что первая поперлась в туалет. Видимо, у ее мужа с этим есть проблем. А тут приходит эта сучка-хафу с мужем, и он покупает пол мешка резинок.Это было просто бесценно, – девушка откашлялась, – Так… деньги за ужин я тебе все-таки отдам – так мне будет спокойнее. Тем более, я съела куда больше тебя.
Мужчина пожал плечами.
– Как скажешь. Должен признать – ты – первая девушка, легко пережившая иллюзию с лисьими кольцами.
– Почему?
– Потому, что не будь у нас предварительного уговора или будь я менее порядочен – я бы забрал тебя себе. Нельзя носить кольцо ёкая и брать у них значимые вещи без последствий. На будущее имей это в виду, – мужчина поднял указательный палец с кольцом.
– Но, это ведь была иллюзия.
– Да. Но, я повторюсь – будь я менее порядочным лисом … – господин Кусуриури замолчал, сохраняя выразительную паузу, – Тем более, я – сирота, я умён, и у меня есть свое дело, – его губы дернулись в едкой усмешке, – Идеальный вариант для тебя.
– … Дорогой мой Кусуриури-сан, ты что, обиделся?
– Нет.
– А у меня такое ощущение, что обиделся. И я не могу понять, почему. Во-первых, не надо было подслушивать. Во-вторых – ладно, если бы ты не подходил под эти параметры, а я тебе нравилась. Тогда бы ты мог объявить, что я меркантильная сволочь, и ненавидеть меня. А так что тебе мешает?
– Ничего.
Воспоминания, когда ты был молодым и безвестным аптекарем, наверное.
– Какие роли ты играл в театре?
– В основном – женские. Я был оннагата, так это называлось. Но, я не выступал в театре длительное время.
– Почему?
– Тебя ознакомить с некоторыми деталями быта и людских взаимоотношений в Японии периода Эдо или ты сама додумаешься***? – немного резко спросил Аптекарь.
– Не надо. Я об этом как раз и подумала.
– Чудесно. Мне было дорого то, что я – мужчина. Поэтому, долго выступать в театре не вышло, – он рассмеялся.
– Понятно. Как ты стал аптекарем?
– После одного из выступлений я ужинал пустой похлебкой в таверне и думал, что делать дальше. Краем уха я услышал, что один аптекарь ищет себе ученика – ему хотелось кому-то передать мастерство. Вот туда я и направился. Итого – почти семь лет обучения, я ухаживал за стариком, как за своим отцом, если бы он у меня был, а когда его не стало – я решил стать странствующим аптекарем. Мне на одном месте не сиделось.
– … Шило в заднице мешало. Эй, не дуйся – это не шутка эпохи Эдо. Так говорят европейцы об очень беспокойных людях. Мол, им в ягодицу кто-то загнал шило, и поэтому им больно и на месте сидеть не могут.
