Текст книги "Цветочный город (СИ)"
Автор книги: Mary Lekonz
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
========== Часть 1. Влюбленность ==========
Я влюбился в него первого сентября. Среди суматохи приветственных речей, новых знакомств и упоения мыслью о престижном студенчестве вдруг промелькнул в коридоре его силуэт. Мелькнул и пропал. Запомнились горящие угольные глаза и какая-то буйная, выпендрежная даже для лингвистического университета черная шевелюра. Следующие дни я ловил себя на том, что ищу взглядом странного парня, а дома уже прикидывал варианты знакомства.
Лишь через месяц я узнал, как его зовут. Через два – выучил расписание его занятий. Парень учился на курс старше и на другом факультете, появлялся в нашем корпусе только на больших переменах, в буфете, а пару раз в неделю – в лекционных аудиториях.
Скоро его облик стал моей навязчивой идеей. Я не знал, почему вдруг так среагировал на этого парня. Он, конечно, был очень ярким – высоким, худощавым, спортивным, красивым цыганской красотой, с сумасшедшими шальными глазами на пол-лица, резким четким профилем, белой кожей и на контрасте – непокорными, жесткими на вид черными кудрями. И имя оказалось подходящим для цыгана – Илья. Ни разу я не видел его в спокойной позе, всегда – бегущий, увлекающий за собой сокурсников. Даже в буфете, в очереди, он умудрялся перетекать из одного состояния в другое, как ртуть, притоптывая и двигаясь незаметно для окружающих.
К концу первого курса я понял, что познакомиться в рамках одного университета не так-то легко, у нас не оказалось точек пересечения: я учился на немецком педагогическом, он – на французском переводческом; он увлекался волейболом, я – плаванием. Мы жили в разных районах города и даже дорога домой не могла стать поводом для знакомства.
На третьем курсе я увидел его с девушкой. Вот уж не думал, что способен так резко озвереть. Желание придушить хрупкую блондинку, которую Илюха кормил пирожным, казалось всепоглощающим. В глазах замелькала кровавая пелена. В тот день я получил свой первый «неуд».
Лето стало нелюбимым временем года, ведь два месяца я не видел Илью и не знал, как он проводил время. Наверное, надо было проявить чудеса изобретательности, но я не мог придумать, как подружиться с парнем. Все прежние друзья приобретались закономерно и незаметно в больших компаниях или в школе. Знакомиться с надеждой на отношения мне никогда не приходилось.
А влюбленность уже приобрела масштаб катастрофы. Мысли об Илье занимали весь отведенный под фантазии отдел мозга. Я боялся, что сорвусь и пристану к нему с прямолинейным неприличным признанием. Наверное, лишь чувство самосохранения помешало устроить громкую сенсацию – в разрез с общим мнением, лингвистический университет вовсе не был прибежищем «сладких» мальчиков, а уж Илья, с его обнимашками с однокурсницами и жгучими взглядами на симпатичных переводчиц не вызывал сомнений тем более.
В начале четвертого курса я обнаглел и познакомился с подружкой илюхиной блондинки. Таким некрасивым способом я надеялся приблизиться к их паре, может быть, составить компанию. Но, словно издеваясь надо мной, через месяц подруги поссорились. Наши отношения с Маринкой тоже быстро сошли на уровень дружеских кивков при встрече.
Илья заканчивал университет. Мне оставалось учиться еще год. Я плохо представлял, как буду приходить в альма-матер и не чувствовать его присутствия.
На последний звонок переводческого факультета меня позвала та самая бывшая подружка. Пятикурсники и преподаватели радостно напивались в большом холле английского корпуса, вспоминая самые интересные события длинного совместного плавания. По известной традиции, парни втихаря подливали в пластиковые стаканчики с плохим шампанским принесенную кем-то особо умным водку. Я оказался рядом с Ильей и неожиданно встретился с ним взглядом. Наконец я смог близко рассмотреть цвет его глаз – они оказались темно-темно-карие, бездонные. Я постарался держаться в пределах его компании, слушал его язвительный голос, шутки с однокурсниками. Потом отошел за новой порцией шампанского, а когда возвращался, незаметный за широкой спиной шатающегося впереди выпускника, то услышал, как высокий переводчик в очках спрашивал у Ильи:
– Это кто такой в синем джемпере с ромбами?
– Без понятия, – пожал плечами Илюха. – В первый раз его вижу.
Я развернулся и вышел из шумного холла. На выходе выкинул ненужный стаканчик. Четыре года я преследовал его, а он, оказывается, в первый раз меня видел. Не спорю, я не сильно мозолил Илье глаза, но все-таки пару раз мы встречались на каких-то больших общих университетских мероприятиях и даже что-то говорили друг другу.
В тот вечер я впервые переспал с парнем. Вот так просто, пошел в ночной клуб, про который гремела определенная слава по городу. Клуб не подвел, я быстро абстрагировался от действительности, удивленный и слегка очарованный закрытым обществом, а когда ко мне подсел симпатичный мужчина и положил теплую ладонь на запястье, не отказался от знакомства. Я так хотел отвлечь себя от боли в сердце новыми впечатлениями, что наплевал на прежние принципы.
На последнем курсе я подружился с Аней из параллельной группы. Аня любила фриков: обожала «Queen», «Rammstein», классический русский балет и модерновый – Бежара, новомодные мальчиковые эмо-группы, цветовые безумства Сальвадора Дали, пронзительные пассажи Цветаевой и Кузмина, и все это смешивалось в ней в термоядерный, но очень привлекательный коктейль. Она сама была странной той шизанутостью, которая выдавала настоящий талант. Потрясающе рисовала. Расписывала свои руки гелевой черной ручкой от запястий до локтей фантастическими цветами и райскими птицами. Писала туманные рассказы с открытыми концовками, после которых хотелось спросить, чего она обкурилась. Нестандартно мыслила и обладала невероятным чувством слова.
Аня быстро вытряхнула из меня печальную историю любви и моментально сделала вывод:
– Знаешь, Руслан, пока Мэрилин Монро не стала яркой блондинкой, к ней не пришел успех. На меня тоже не обращали внимания, пока я не перекрасилась в рыжий.
Анька потрясла известной всему факультету гривой шикарных длинных волос, сверкнула ореховыми очами. Ведьмачка.
Вечером я пристально разглядывал себя в зеркальном отражении. По сравнению с ярким Илюхой я не выглядел звездой, но и уродом не был. По крайней мере, по поводу своей внешности я никогда не комплексовал. Рост – около 183, средний для мужчины, телосложение – нормальное, со слегка запущенной мускулатурой. Регулярные тренировки я возобновил только недавно, устав бороться с плохо влияющими на настроение гормонами. Лицо вполне симпатичное, напоминающее о далеком нашествии татаро-монголов: приподнятые внешние уголки глаз, широковатые резкие скулы и общий слегка азиатский облик добавляли мне индивидуальности. Цвета, правда, не хватало: глаза – непонятные, зелено-карие, скорее светлые, волосы – пепельные, словно присыпанные серой пылью. Может, по примеру Ани, перекраситься в рыжий? Хотя что мне это даст, Илюхи-то в универе уже нет.
Но мысль прочно засела в голове и щекоталась полгода, до окончания пятого курса. Моментально просекшая мои настроения Аня добавляла масла в огонь, толкая в сторону рискованного эксперимента. Наконец, я сдался и одним позднемайским вечером приперся к Анне домой для консультации.
– Рыжий и черный отметаем сразу, – пристально рассматривая мое лицо, выдала подружка. – А что, если белый?
– Блондинку вызывали? – жеманясь, протянул я.
Аня засмеялась.
– Подберем фантастичный цвет, платиновый! Сделаем стрижку какую-нибудь охренительную. И линзы. Ты хотел очки завести, а то уже на людей жмуришься, словно хочешь всех сразу.
– Зачем линзы? – не понял я.
– Кроме коррекции зрения, добавим цвета. Ты какие глаза хочешь – шоколадные, синие или, может, вампирские?
– Зеленые, – ляпнул я.
Анька кивнула рыжими кудрями.
– Мечтала, чтобы ты сам об этом сказал.
Я только обреченно вздохнул. Вкус у Анны был отменным.
Созревал я еще неделю, пока любопытство не захлестнуло, а походы в скучные офисы на собеседования не стали напоминать заторможенную шарманку.
Анька уверенно метнулась в один из самых крутых салонов города с подозрительным названием «Дикобраз» и долго общалась с манерным парнем на незнакомом языке, поминутно тыча в меня пальцем, как в манекен. Стилист кокетливо взмахивал ручками и качал головой. Когда по истечении двух часов я посмотрел на себя в зеркало, то был готов убить их обоих с особой жестокостью за издевательство над моей нервной системой.
– Не бесись, Русик, – пропела Анька. – В платину так просто не перекрасить, нужен еще один сеанс. Походишь пару дней чучелом. Зато потом результат больше впечатлит.
Несколько дней я передвигался по улицам, не снимая бейсболки, чтобы рыже-пегий цвет моих волос не травмировал психику окружающих. Отвлечением стал поход в салон оптики, где Анька подобрала мне темно-зеленые линзы. Глаза быстро привыкли, и я оценил преимущества прозрения. А потом стилист довел мои волосы до серебристого оттенка. Ассиметричная челка закрывала один глаз. Правый. Странно выстриженные виски с оставленными длинными прядками подчеркивали рельефные скулы. Я не верил глазам, рассматривая в зеркале парня, словно сошедшего со страниц фэнтези.
– Ты как лунный кот! – довольно улыбалась Аня. – Теперь держись, от девчонок и парней отбоя не будет!
Она оказалась права. По дороге домой я чувствовал на себе столько откровенно заинтересованных взглядов, сколько не собирал за все предыдущие годы поездок по городу.
Три года прошли, как во сне. После пятилетнего молчания меня внезапно нашли два школьных друга, обосновавшихся в Москве. Позвали в большую, совместную с немцами, металлургическую фирму. Ритм столицы выматывал. Наверное, многие мне не поверят, ибо бытует мнение, что все провинциалы стремятся в Москву. Может, я просто печальное исключение. Конечно, возможности для переводчика в мегаполисе были шикарные, за время работы в фирме я объездил почти всю Германию, особенно промышленные районы, и ближайшие к ней немецкоговорящие страны. Жил в бешеном ритме, забив на личную жизнь и окружающий мир. Забыл про утренние пробежки и вечера в бассейне. И в один прекрасный момент вдруг остановился, четко ощутил, как молодость проносилась мимо огромными скачками, не оставляя ничего, кроме усталости. Последней каплей стало то, что я совсем упустил из виду рождение племянницы. Моя дорогая старшая сестра вышла замуж и родила дочку, а я за всей суетой столичной жизни и командировками даже не поздравил родных с важным событием. Внезапно я понял, что становлюсь похожим на бездушную куклу или робота, живущего в мире без эмоций. Когда я просто гулял по городу? Смотрел в небо? Заглядывался на красивых девушек? Читал что-то для себя, не по работе? Решение сменить образ жизни прочно поселилось в голове.
А вскоре, в ночном клубе, куда мы с коллегой повели развлекаться трех веселых французов, я встретил Аню.
На самом деле, это наши интуристы обратили восхищенное внимание на нечто на танцполе – высокое, костлявое, затянутое в кожаные шмотки, с длинными черными прямыми волосами почти до пояса. На вкус европейца – невероятно привлекательное. На субъективный мужской взгляд – эмо-переросток. Удивительное создание прихотливо изгибалось с похвальной для мальчика грацией, а когда, натанцевавшись, прошло мимо нашей компании, я вдруг опознал во фрике давнюю универскую подругу.
– Анна?! – в полном офигении я ухватил обтянутое тонкой перчаткой запястье.
На меня удивленно уставились густо накрашенные, доведенные до кошачьей раскосости темные глаза.
– Руслан! – взвизгнуло существо и бросилось мне на шею.
Действительно, Анька. В новом образе, но сумасшедшая по-прежнему.
– Красавчик! Так и придерживаешься моих советов в имидже? – окинула меня подруга цепким взглядом.
– Сама-то, – фыркнул я. – Похожа на берлинского травести. Я чуть не заговорил с тобой по-немецки!
– Так заговорил бы, – пожала плечами Анна. – Не первый, кто путает. А мне нравится, и моему парню тоже.
– У тебя и парень такой же? – не удержался я от вопроса.
– Андрэ! – на весь танцпол гаркнула Анька.
Рядом моментально материализовалась плечистая накаченная мужская особь. Парень наверняка был частым посетителем тренажерки. Из примечательного запомнились волосы – русые, ниже лопаток, заплетенные в две сложные косы. Викинг с молчаливым обожанием взирал на Аньку светлыми глазами. И как эта дрессировщица укрощала людей?
Мне быстро надоел клуб, захотелось посидеть с подругой в тихом месте и поболтать, как прежде. Аня также жаждала общения. Я подошел к своей компании.
– Это девушка, – сразу разочаровал французов.
Европейцы хмыкнули и тут же потеряли к ней интерес.
– Моя однокурсница, – добавил я коллеге.
Парень кивнул, немного подумал.
– Пожалуй, справлюсь один, – он показал глазами на французов. – Они вроде тихие. Через час сверну программу и доставлю в отель.
Мы обговорили детали отправления гостей на завтрашний рейс, и я чуть не вприпрыжку побежал к Аньке.
Общение продлилось до утра, сначала в тихой кафешке какого-то ночного мегамаркета, потом – на моей съемной квартире. И чем дальше я разговаривал с Аней, тем больше хотел вернуться. Домой, в крупный, но нестоличный город на слиянии Волги и Оки. Четыреста километров от Москвы. Сейчас я был готов преодолеть это расстояние.
Для проверки чувств в ближайшие выходные я купил билет на «Сапсан» и через три часа оказался в родных пенатах. Завалил подарками уставшую счастливую сестру и крохотную племяшку, долго обнимался с родителями и впервые за несколько лет чувствовал абсолютное блаженство от ощущения дома. Время словно замедлило свой бег. День длился бесконечно. Я успел посидеть с родными, пообщаться с мужем сестры, заскочить к престарелой тетушке, договориться с Аней и еще целый вечер гулять с ней по забытому университетскому маршруту – по-выходному оживленной набережной, до памятника Чкалову и Кремля.
В любимом кафе в центре города Анна серьезно рассказывала о своей карьере. За эти годы подруга добилась успехов, став креативным директором одной из известных компаний города.
– У нас есть переводческий отдел. Мы тесно связаны с немцами, голландцами, французами и китайцами. Командировки регулярные, переводчики без дела не сидят. С немцами работает Женька Круглов из моей группы, но фирма расширяется, и парень уже физически не справляется. Вот если бы ты захотел вернуться…
Через две недели, к бесконечной радости родителей, я окончательно перебрался в родной город. Давно я так не кайфовал от жизни. Наслаждался каждым днем, позабытым неторопливым ритмом города, интересом окружающих – на меня пялились в метро и транспорте, просто на улицах. Молоденькие девчонки хихикали и таращились на альтернативную платиновую прическу и два симметричных серебряных колечка в нижней губе, на которые меня уломала московская подружка полгода назад. О сделанном пирсинге я потом, конечно, пожалел – губы долго заживали, а чувство дискомфорта пропало лишь недавно. В Москве и Европе никто не обращал внимания, там своих чудиков хватало, и только на малой родине я в полной мере ощутил бремя сомнительной славы: перешептывания старшего поколения за спиной, косые подозрительные взгляды брутальных ребят из рабочих районов. От драк их удерживали мое недоброе выражение лица и мышечная масса, которую я недавно привел к оптимальному виду, выкроив несколько часов из сумасшедшего темпа столичной жизни на посещение тренажерки и бассейна.
Анька приволокла меня в свою фирму, которая после чопорной металлургической компании производила впечатление бесконечно крутящейся карусели. Знаменитый на весь город холдинг «Праздники жизни» устраивал разнообразные мероприятия, начиная от общегородских масштабных гуляний и заканчивая корпоративами и детскими днями рождения. У фирмы имелся договор с местным ТЮЗом, который снабжал компанию штатом профессиональных актеров. Кроме того, в холдинг входили сеть цветочных магазинов и отделы изысканных подарков во всех крупных торговых центрах города. Общительная Анна держала связь с несколькими танцевальными студиями, японским и австрийским культурными центрами и клубом любителей Индии. Это помогало ей регулярно подбрасывать новые идеи и организовывать тематические вечеринки вместо обычных пьянок с банальными конкурсами.
Я и не заметил, как втянулся в интересную работу. Первые три месяца прошли, словно в эйфории. Каждый день в офисе что-нибудь случалось: то полдня толпились три поросенка и серый волк, в гриме и костюмах, которые по какому-то странному графику путешествовали с одного праздника на другой, между представлениями появляясь у нас для перекусов и кофе. То вдруг восточные красавицы завалились под вечер, волнуясь перед вечеринкой в большой фирме. По поводу отдельных неадекватных людей я уже не заморачивался. Нормальные особи в организации праздников не участвовали. Все аниматоры были людьми пугающе позитивными и немножко странными.
Наш отдел состоял из аниного одногруппника Евгения Круглова и примкнувшего меня, работающих с немцами и голландцами, красотки Юленьки, которая даже по-русски говорила с легким французским акцентом, кореянки Полины Ми – она напрямую общалась с китайцами. Два странных чувака – Дик и Боб – всегда торчали за приставками и болтали на каком-то своем сленге. Их держали на экстренный случай, когда был срочно нужен очень хороший английский или адекватный американский, а в обычной жизни парни выполняли работу сисадминов. Начальницей сидела Тамара Ивановна, дама под пятьдесят, двадцать лет проработавшая завучем языковой спецшколы, еще красивая, черноволосая и синеглазая, похожая на породистую испанку и в совершенстве владеющая испанским и итальянским. «Царица Тамара» создала в нашем веселом отделе и у соседних менеджеров железную дисциплину. На нового сотрудника народ пялился ровно полдня, а я понял, что удачно попал в индустрию праздника, клоунов там хватало и без меня.
Анна, неузнаваемая в строгих брючных костюмах, с гладкой косой или классическим узлом, сначала меня искренне пугала. Начальником она была суровым. К счастью, наш отдел ей непосредственно не подчинялся. Спустя неделю после трудоустройства, я столкнулся в коридоре с Анькой и смутно знакомым парнем. В Андрее Денисовиче, начальнике отдела закупок, я едва опознал тусующего в московском клубе викинга с преданным взглядом. На работе он казался уверенным и цивилизованным, длинные волосы были завязаны в аккуратный русый хвост, выглядевший даже по-пижонски на фоне безукоризненного серого костюма.
Хотя Анька и изображала деловую леди, но осталась той же оторвой и экспериментатором. Она осуществила мечту юности и покрыла тонкие руки от запястий до локтя причудливой вязью татуировок. Выглядело это круто, но шокирующе. Впрочем, Анька считала, что татухи сразу отпугивали от нее неподходящих парней. Насмотревшись на незакомлексованную Аню, я смог воплотить в жизнь и свою давнюю мечту.
За полгода я выехал заграницу лишь два раза, на контрасте с ежемесячными командировками в Москве. Зато какие это были поездки! В Баварию мы отправились в начале октября, на праздник пива, на встречу с поставщиками этого самого пива для организации аналогичного мероприятия в нашем городе. Два дня мотались по Мюнхену и Нюрнбергу, пьяные не столько от чрезвычайного употребления пенного, сколько от атмосферы нереального веселья, кружившего голову вместе с золотистой листвой осенней Германии.
А потом была предрождественская Австрия. Сказочная. Нереально волшебная. До слез, до пронзительных мурашек по спине. С менеджером по закупкам мы три дня договаривались на поставку новогодних деревянных и стеклянных игрушек по небольшим семейным фирмам. Менеджер, юная сероглазая брюнетка, моментально прониклась прелестью окружающей среды. В последний день командировки, разогретые глинтвейном, мы передвигались в ритме вальса от площади к площади, от одного маркта под открытым морозным небом к другому, впитывая в себя необыкновенные запахи жареных каштанов, красного вина с корицей, выпечки, шоколада. Мы словно попали в рождественскую открытку. Нереальность происходящего продолжилась жаркой ночью в маленьком отеле, словно эпилогом чудесной сказки.
А после новогодних праздников, случайно, в автобусе, я встретил Маринку, ту девушку из университета, с которой имел непродолжительный и неискренний роман. Она мало изменилась за это время, я сразу узнал ее лицо и не смог скрыть радостной улыбки. Маринка сначала косилась на меня, делая вид, что совсем не при чем, но потом вдруг присмотрелась повнимательней и пересела поближе.
Марина оказалась кладезью бытовых историй. Пассажиры полупустого автобуса наверняка утомились, выслушивая кто с кем из нашего универа сошелся и разошелся в течение прошедших трех лет. Попутно она ругала какого-то чувака за брошенную жену с маленьким ребенком, постоянно возвращаясь к незнакомой паре после каждого рассказанного сюжета, как к припеву надоедливой песни. Видимо, ссора неслучившейся семьи была ей как заноза в сердце.
Я уже посматривал в окно на заснеженный город, выбирая остановку, на которой можно было бы пересесть на другой маршрут, когда последняя фраза Маринки заставила меня окаменеть.
– А я еще в универе говорила Ирке-дуре – «На фига тебе этот Привозов, он же эгоист, только о себе думает!» Так нет, вцепилась в него, как пиявка. «Ах, красавец!» Ну хорошо, хоть ребенок на него похож, уже сейчас глаза чернющие…
– Какой Привозов? – вклинился я в ее речевой поток, внезапно ощущая, как сердце ухнуло и заколотилось часто-часто.
Маринка посмотрела на меня, как на дауна.
– Как какой? А ты еще какого-то знаешь? Помнишь подругу мою, Ирку? Она с Илюхой с французского крутила. Вот, докрутилась!
– А давай-ка мы с тобой выйдем и по центру погуляем? – я посмотрел в окно. На город, вместе с сумерками, наступала метель. – Или в кафешке посидим, поболтаем?
Маринка весело блеснула глазами. Автобус как раз остановился на главной площади города.
Мы сидели в кофейне на центральной пешеходной улице и пили сладкий ванильный кофе. Маринка поглощала вторую порцию фирменного штруделя и с чувством рассказывала семейные перипетии университетской подруги по второму кругу. Только теперь я уже внимательно слушал.
Ирка и Илья поженились через год после окончания универа. Еще год все было прекрасно, а потом понемногу идиллия преобразилась в будни и начала подтачивать фундамент счастья. Илья работал на военном производстве, чтобы получить бронь от армии. Впрочем, этот факт его биографии был мне знаком и раньше. Ирка устроилась в школу педагогом, попутно занимаясь репетиторством. Не думаю, что работа радовала обоих. Если Илюха еще регулярно имел языковую практику и выезжал во Францию на авиавыставки и промышленные командировки, то Ирке в школе было совсем не кайфово. Денег мало, нагрузки много, к тому же, если не говорить на иностранном языке с носителями, то навыки быстро теряются. Потом Ирка забеременела и, по словам Марины, надеялась на резкое улучшение отношений. Но с беременностью все стало только сложнее. Плохое самочувствие и настроение, резкое недовольство собой, переживания за ребенка… Короче, когда сын появился на свет, у родителей уже не осталось сил ковать счастье. А ребенок, как известно, это еще одно сильное испытание на прочность. К уже существующим проблемам добавилась финансовая. Кроме того, Ирка подозревала, что пока она, уставшая и злая, сидит дома с постоянно орущим младенцем, Илюха шатается по бабам и тратит на них какие-то левые деньги. Обычная грустная история. Развелись они пару месяцев назад, когда сыну еще не исполнилось и полугода. Я догадывался, что половину причин выдумали сами подруги, но сверкающей глазами Маринке об этом говорить не стал. У меня и так голова шла кругом от обилия информации. Теперь девушка материла Илюху за то, что тот не спешил мириться с бывшей женой и все никак не мог уйти с оборонного предприятия, договор с которым уже истек. Платили там копейки, а подрастающему сыну нужны были одежка и памперсы. У Илюхи, видимо, наступила черная полоса. Маринка точно знала, что парень рассылал резюме по всем сайтам, пытаясь найти работу по специальности, с переводами и работой заграницей, но в нашем городе, относительно недавно открытом для иностранного капитала, все хорошие места оказались заняты.
Я посадил Маринку в автобус, когда уже совсем стемнело. Вокруг кружились снежные вихри. Девушка посмотрела в мое лицо и неожиданно искренне улыбнулась.
– А ты такой красавчик стал, Руслан. Определенно, Москва меняет людей! – она махнула мне на прощание пушистой варежкой.
По дороге домой я никак не мог отделаться от мысли, что очень удачно встретил Марину, ведь в наш отдел срочно требовался переводчик с французским языком. Юленька через месяц собиралась в декрет, и ее хрупкое состояние не позволяло совестливому начальству задерживать будущую мамочку на работе даже на лишний час.
Дома я бросился к компьютеру и быстро нашел на общегородском сайте поиска работы илюхино резюме. Тут же набрал номер Ани. Две минуты Анна меня слушала, а потом начала дико ржать прямо в трубку.
– Как же тебе фантастично везет! – прорыдала она наконец. – Теперь-то ты его достанешь!
– Ты поможешь? – робко спросил я.
– А как же! Я должна видеть, как ты эту звезду обихаживать будешь! Надеюсь, ты растерял в Москве свою юношескую робость вкупе с невинностью?
Я еще долго выслушивал ее приколы. Сам нервно посмеивался и не мог остановиться.
Я не спал всю ночь. Вертелся в кровати, вставал и смотрел на заснеженный город. Я боялся завтра, боялся того момента, когда увижу его, спустя три с лишним года. В последний год учебы в универе я пал настолько низко, что иногда приезжал к оборонному предприятию и следил, сгорая от стыда, как после работы Илья выходил и направлялся к трамвайной остановке. Наверное, поэтому и сорвался в Москву. Забыть. Избавиться от наваждения. Какой он стал теперь? Подойдет ли ему работа в фирме? И как мы сработаемся?
Не выспавшись, я приперся в офис на полчаса раньше положенного времени. За окнами все также кружила метель.
Все же я оказался не готовым к встрече и когда вдруг увидел в коридоре знакомую фигуру, то подумал, что сплю. Он изменился и остался прежним. Лицо немного осунулось, под глазами появились усталые тени, от чего глаза приобрели нереальные размеры. Тонкая полоска черной бороды обрисовывала красивые скулы. Ослепительно белая кожа. Волосы укрощены недавней стрижкой. Он выглядел небрежно элегантным в классическом темно-синем пиджаке и черных узких джинсах. И он заметил меня. Зацепился взглядом, удивленно пошевелил бровями. Я открыто улыбнулся, проходя мимо. Да, я уже не тот незаметный парень, меня теперь захочешь – не забудешь. Да и наглым стал, натренировавшись на столичных умниках.
И только закрыв за собой дверь отдела, я позволил себе выдохнуть.
– Ну что, молодец я? – вопросил мобильник голосом Ани.
– Вундеркинд, – не мог не согласиться я.
– Встречай свое сокровище, с завтрашнего дня он в штате. Только не упусти на этот раз!
Слов у меня не было. Одно рычание.
========== Часть 2. Командировка ==========
– Всем привет! – я с виноватым выражением лица пролез в отдел. Знаю, что поздно. Проспал.
– Блондинки не опаздывают, просто заняты по утрам. У них маникюр, педикюр и эпиляция, – тут же под громкий хохот присутствующих оповестил Илья.
– Не всем же ходить косматым чудовищем, – окинув многозначительным взглядом чернокудрявую шевелюру, огрызнулся я.
Вот почему такая засада, а? Уже почти три месяца Илья работал в нашем отделе. Никогда еще я не испытывал таких разнообразных эмоций. Я был счастлив от его постоянного присутствия и хронически взвинчен от наших регулярных перепалок. Илюха оказался язвой и почему-то выбрал меня объектом для оттачивания природного остроумия. Я, разумеется, не краснел в ответ и вызов принял с открытым забралом. Так и работали. Хорошо еще, профессионально мы не пересекались, я не владел таким высоким уровнем английского, а французского не знал вовсе. Но меня искренне огорчал тот факт, что вместо желанной дружбы получался кипящий лавой вулкан. Анька смеялась и уверяла, что подобные отношения скорее приведут к страстям, и на самом деле Илюха подкалывал из симпатии, действуя по старому детсадовскому методу «дергает за косички – значит любит». Хотелось бы на это надеяться. Честно говоря, я не чувствовал от Ильи положительных эмоций к своей персоне. Скорее, я его раздражал. А вот он меня заколдовал окончательно – парень оказался не только красивым, но и кусачим. Это кружило голову.
– Руслан, а почему Хольгер так настаивает на общении именно с тобой? – поинтересовалась Тамара Ивановна, читая очередное письмо от фирмы-поставщика.
Мы с Женькой переглянулись и одинаково поморщились.
– Наверное, я ему больше симпатичен, – старательно держа серьезную мину, отозвался я.
– Странно. В наше время бизнесмены руководствовались уровнем профессионализма, а не личной симпатией!
С этим поразительным умозаключением начальница вышла из кабинета, кутаясь в павловопосадскую шаль.
– Знаем-знаем, – пробурчал я. – В ваше время ничего такого не было. Ни маньяков, ни пидаров. А Чикатило и Виктюк к нам с Луны свалились.
– Ты вроде с начальством про Хольгера говорил уже? – вмешалась в разговор Полина, параллельно стуча по клавиатуре.
– Дак оно как выслушало, так и забыло, – обреченно махнул рукой я. – Ну и ладно, справлюсь. Жень, как у тебя со временем?
– Если поможешь с переводом, то на время встреч можешь на меня рассчитывать, – поразмыслив с минутку, отозвался приятель.
– Я чего-то не знаю? – влез в разговор Илья.
– Чего тут знать, – усмехнулся Женёк. – Херр Хольгер хочет свой хер к Русику пристроить.
Полина с пригревшими уши Диком и Бобом рассмеялись от оригинального описания ситуации. Все было сложнее, но в целом, Женька выразился правильно. Я подозревал, что конечная цель у Хольгера, начальника отдела продаж одной крупной бельгийской компании, была именно такая. Илья предсказуемо скривился и внимательно уставился на меня чернющими глазами.
– Наверное, ты его спровоцировал, – скользя по мне нечитаемым взглядом, выдал он.
– А как же! – протянул я. – По гей-клубам водил… маечки со стразиками носил в обтяжку… Ты охуел, Привозов? Мне делать больше нечего? Пардон, – повернулся я к девушке, – за мой русский при дамах. Не удержался в рамках приличия.
Полина сделала мордаху «Я ничего не слышала, и вообще, я не дама, а китаец!»
– Руслан точно ни при чем, – вмешался в разговор Боб, став вдруг серьезным. – Хольгер и раньше странно на наших парней косился. Может, просто Рус оказался в его вкусе – блондин, высокий, рельефный…
