Текст книги "Благородство не порок (СИ)"
Автор книги: Marlu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Я лучше лично, – упрямства Поттеру было не занимать.
– Хорошо, – Люциус опять зевнул, – если бы я так не хотел спать и если бы не вставать ни свет ни заря, я бы занялся с тобой любовью, и все глупости выветрились бы у тебя из головы, и спал бы ты себе мирно и спокойно, но я не могу. Поэтому выбирай: сонное зелье, оглушающее заклятье, или ты просто ложишься, перестаешь дергаться из-за ерунды и тихо засыпаешь.
– Спокойной ночи, – буркнул Гарри и лег, притворившись ветошью.
– Спокойной, – Люциус лег рядом, погасил свет, – про оглушающее я пошутил, – щекотно прошептал он в шею мужа и обнял, прижимая покрепче.
Гарри едва слышно фыркнул в ответ, но ворочаться в постели перестал.
– Ну почему ты с утра всегда такой бо-одрый? – протянул Гарри, с трудом садясь в постели.
– Холодный душ творит чудеса, – поделился с ним секретом Люциус и протянул чашку кофе, доставленную в спальню домовиком, – я бы не стал настаивать на раннем подъеме, но ты вчера хотел посетить Хогвартс, а это лучше делать сразу после завтрака. Потом директор может быть занят.
– Надо было письмо написать, – принимая протянутую чашку, сказал Гарри.
– Не уверен. Элемент внезапности чаще всего перевешивает чашу весов в нужную сторону, плюс гарантировано отсутствие посторонних, – Люциус подмигнул, отобрал пустую чашку и поставил на прикроватный столик. Будучи сам жаворонком, он мог довольствоваться и пятью часами сна, главное проснуться не позже семи утра. Почему-то именно время подъема влияло на него особенно сильно, проспав часов до одиннадцати он, как правило, чувствовал себя разбитым. А вот Гарри, судя по всему, был классической совой, для него встать пораньше было изрядной проблемой. Он смотрел, как супруг сползает с кровати и бредет в сторону ванной комнаты – значит, контролировать уже не надо, не заснет. Люциус расчесал волосы, собрал их в хвост, чтобы не мешали, и отправился на работу – Адене скоро в школу, и денег понадобится много.
Весь день, занимаясь лошадьми, обучая маггловских неумех обращаться с этими благородными животными, по сотому разу объясняя, что и как надо делать, Люциус не мог отделаться от мыслей о Гарри и его встрече с директором. С одной стороны, сомневаться в способностях мужа проводить беседы и переговоры глупо, но сердце почему-то все равно было не на месте.
К сожалению, вечером Поттер ошарашил заявлением, что буквально чуть ли не завтра выходит на замену внезапно увольняющейся Макгонагалл.
– Понимаешь, Люциус, – немного нервно улыбаясь, неуверенно сказал Гарри, – такой шанс грех упускать. Трансфигурацию я знаю прилично, а старая кошка, то есть профессор Макгонагалл, обещала дать все конспекты и планы уроков и даже согласна задержаться на недельку, чтобы помочь войти в курс дела…
Малфой кивал, соглашаясь и держа приклеенную насмерть доброжелательную улыбку на лице. Подвиг Поттера был понятен и предсказуем, но почему же так ныло сердце в преддверии разлуки?
– Люци, отомри! – голос Гарри и его пятерня перед лицом вернули в реальность. – О чем ты так переживаешь? Это же наш общий план, и трансфигурация это не руны, где я бы чувствовал себя, мягко скажем, неуверенно.
– Мы будем видеться реже, – выдавил из себя признание Малфой.
– Ну если только самую малость, – пожал плечами Гарри, – ночевать-то все равно придется сюда возвращаться, и первое, что сделаю в своих комнатах в Хогвартсе, – это настрою камин. Не люблю каминную сеть, – пожаловался он мимоходом, —, но чего не сделаешь ради дорогого мужа и любимой дочери.
Это был первый случай, когда Поттер назвал Адену дочерью. В горле у Люциуса застрял ком, мешая говорить, хотя вот именно слова сейчас были бы и не к месту. «А муж у него всего лишь „дорогой“, – с юмором подумал Люциус, – надо будет над этим поработать, пора переходить в категорию любимых».
========== Глава 19 ==========
Гарри быстро стучал по клавишам своего белого ноутбука, время от времени посматривая на часы в правом нижнем углу монитора – время до ужина в Малфой-меноре еще было.
Директор сначала пытался заставить его питаться три раза в день за общим столом, наивно полагая, что молодой преподаватель не посмеет отказаться, требовал соблюдать традиции.
– В моем контракте не сказано, где и когда я должен принимать пищу. Уважаю традиции школы, но ставлю свое удобство выше. Простите, но это мое последнее слово.
– Мистер Поттер, – директор пытался улыбаться, – но вы же понимаете, что совместные трапезы сближают…
– Я понимаю, но вынужден настаивать, – мило улыбнулся герой магического мира.
Директор едва сдержал гримасу неудовольствия и кисло улыбнулся в ответ.
– Если вас устроит, то обедать я могу приходить, – подсластил пилюлю Гарри, прекрасно понимая, что из него опять хотели сделать свадебного генерала, лицо школы, а также все остальное, на что годятся известные люди.
Гарри снова посмотрел на часы и с сожалением захлопнул крышку белого ноутбука, едва в окне почтового агента загорелось заветное: «письмо успешно отправлено». Использовать маггловскую технику для согласования миллионов мелочей с Ритой оказалось стократ проще, чем мотаться бесконечно по каминной сети, которую он, кстати, не любил. Мисс Скиттер оказалась способной ученицей и за полгода освоила тонкости приема и передачи сообщений, а назначив ее своим замом, Гарри вообще почувствовал изрядное облегчение – энтузиазм Риты возрос многократно.
Вообще первый год преподавания отзывался в памяти бесконечными страницами скучных книг, болью в запястье правой руки от постоянной писанины и желанием прибить бестолочей, которых нужно было обучать. Учиться самому и учить других – совсем не одно и то же.
Сейчас было уже несравнимо легче, пришедший со временем опыт помогал, да и готовиться к занятиям приходилось не с нуля.
Гарри встал, убрал ноутбук в ящик стола, по привычке кинул пару охранных заклинаний и на письменный стол, и на входную дверь, обновив заодно чары оповещения, и отправился домой.
В каминном зале его уже ждали. Люциус считал невозможным начать ужин без супруга, и они с Аденой обычно сидели в креслах возле камина, где отец неспешно потягивал аперитив, а дочке расплодившиеся в последнее время домовики наливали что-нибудь вроде лимонада.
– Привет, – сказал появившийся из камина Гарри, – дайте пару минут, чтобы переодеться, – и он стремительно направился к лестнице.
Люциус с интересом посмотрел ему вслед – привыкнуть к этому строгому, чопорному профессору получалось плохо, ну никак этот образ не вязался с его Гарри.
– Зачем он так одевается? – не выдержала и спросила Адена, проводив глазами развевающуюся черную мантию. – Напоминает какого-то надзирателя, подойти страшно.
– Дорогая, думаю, Гарри того и добивается. Ты же знаешь, что он очень известный человек, а к таким людям, как правило, повышение внимание. Строгий вид, классическая одежда, черный цвет – все это действует, скажем так, отрезвляюще на навязчивых поклонников, – Люциус замолчал, вспоминая другого мага, который пользовался теми же приемами. Интересно, Поттер осознанно копирует манеру одеваться и поведение покойного Снейпа? Или все же это у него на уровне инстинктов происходит? И не спросишь же.
– Я готов, – Поттер легко сбежал с лестницы, уже одетый в свою обычную одежду, Адена просияла – такой Гарри ей нравился гораздо больше, и встала с кресла, вслед за ней отставил пустой бокал и поднялся Люциус.
– Мы тоже, – кивнул он.
Накрытый на три персоны стол украшали серебряные павлины. Гарри как всегда подумал о том, что хорошо бы, наверное, вернуть в сады Малфой-менора и настоящих птиц. Почему-то ему казалось, что без них поместью чего-то не хватает. Беседа за столом крутилась вокруг подготовки Адены к школе, не затрагивая финансовую сторону вопроса: к общему мнению Люциус и Гарри прийти никак не могли. Последний искренне недоумевал, почему надо считать, где чьи деньги, ведь ребенок общий. Но Малфой был непреклонен, и переубедить его никак не получалось, хотя тех маггловских крох, что он зарабатывал как инструктор по верховой езде, на все хватить просто никак не могло.
Отвечая автоматически на дежурные вопросы про школу, Гарри ломал голову, как же все-таки открыть тайную комнату, где уже давно томится в ожидании клад, заботливо подготовленный и так необходимый здесь. Он усиленно размышлял об этом уже почти год, но ничего, что не выдавало бы его участие в этом деле, в голову не приходило. Что толку от денег, если их нельзя использовать?
– Гарри, скажи, пожалуйста.
– Пожалуйста, – автоматически отозвался Поттер, явно витающий где-то далеко, Люциус вздохнул.
– Гарри, ответь мне все же: сколько домовиков у нас сейчас?
– Не знаю, – захлопал глазами супруг, – где-то пятьдесят, кажется.
– Семьдесят два, – уведомил его Люциус и посмотрел на растерянного мужа, – даже в периоды расцвета у нас было не более шестидесяти эльфов. Ответь мне, пожалуйста, зачем нам их столько сейчас?
– Понимаешь, Кричер, он…
– Я помню, предводитель этой шайки, и ты не можешь отказать и все такое. Нет, я не против, пусть живут и работают, тем более магии благодаря тебе хватает, но я тебя прошу, нет, умоляю: объясни им, что не надо ругаться из-за того, кто будет выполнять ту ли иную работу! До драк же доходит. Куда это годится? И еще, объясни этим… трудолюбивым засранцам, что немногие оставшиеся не на кухне медные вещи не нужно начищать до блеска. Налет, появляющийся на меди со временем, это благородная патина, а они! – голос Люциуса сорвался от возмущения. – Найди им хотя бы какое-то безобидное занятие.
Гарри закусил губу.
– Я разберусь, – коротко сказал он и вышел, извинившись, из-за стола.
– Папа, а почему ты не можешь разобраться с домовиками? – удивилась Адена.
– Могу, но хочется верить, что Гарри каким-то образом ограничит нашествие бездомных эльфов, а то мы сами благодаря их рвению останемся без дома.
Гарри быстро шел по дорожке парка. Чертов Кричер! Да и сам хорош, выпустил ситуацию из-под контроля. Занятие? Какое занятие такой толпе жаждущих быть полезными домовиков можно придумать? Разве что как в сказке про Золушку высыпать на пол всю крупу, что есть на кухне, и пусть разбирают? И без применения магии, тогда точно надолго. Что еще? Можно отправить убирать подземелья, ну и что, что там практически чисто? Будет еще чище… Какая-то не оформившаяся мысль мелькнула в голове: подземелья, уборка, клад, Адена, школа… Гарри остановился, пронзенный гениальной догадкой, как все обставить так, что он тут вообще ни при чем.
– Гарри! – кто-то тряс его за плечо, – Гарри! Вставай же!
– Люци, сегодня выходной, – Поттер закрылся подушкой и натянул одеяло.
– Гарри, вставай же! Там Адена…
– Что? – Поттер сел, не пытаясь дотянуться до отнятого одеяла.
– Адена была в подземельях и нашла… Нет, не скажу, пойдем, ты должен сам все увидеть! – Люциус был перевозбуждён не хуже приплясывающей от нетерпения Адены.
Гарри оделся в рекордные для себя утреннего сроки. По пути в подземелья отец и дочь, перебивая друг друга, рассказывали невероятную историю. Адена спустилась сегодня в библиотеку, потому что прочла последнюю из остававшихся в комнате книг, а там возле того самого барельефа со змеями оказался открытый проход. И что Гарри, оказывается, был прав и что скорее всего домовики случайно активировали что-то, и это что-то и открывало дверь, скрывающуюся под барельефом. Разобраться в потоке сбивчивых фраз двух говорящих одновременно людей было непросто, но Гарри шел и довольно улыбался: получилось! У него все получилось!
– А почему ты тогда решил, что здесь должен быть проход? – вдруг спросил Люциус, когда они дошли до места.
– Просто напомнило немного Тайную комнату в Хогвартсе, – пожал плечами Гарри и проявил любопытство, заглядывая в приоткрытую дверь. – Посвети-ка!
– Это может быть опасно, – предупредил Люциус, поднимая волшебную палочку повыше.
– Вряд ли, – ответил Гарри, – я не чувствую здесь сильной магии, тем более Адена здесь уже была.
– Нет, – возразила девочка, – я только посмотрела в щелку! Я же не дура!
Гарри обернулся и задумчиво посмотрел на ребенка, вспомнилось собственное детство, да и не детство тоже, и стало грустно.
– Ну чего стоите, – буркнул он, – я один, что ли, на сокровища любоваться буду?
========== Глава 20 ==========
Люциус расцветал на глазах. Найденный клад сотворил чудо, сбросив с плеч Малфоя тяжкий груз, и он окунулся в восстановление родового гнезда со всей страстью, на которую была способна его истосковавшаяся по возможностям натура. Вопрос о количестве домовиков уже не стоял, маленькая армия теперь была занята с утра до вечера, возвращая Малфой-менору былое величие и очарование. Люциус сначала хотел оставить внутреннее убранство таким, как оно было прежде, но потом подумал и решил, что не стоит. Новая жизнь требовала иных интерьеров. Немного напрягала некоторая индифферентность мужа в вопросах отделки, приходилось успокаивать себя тем, что Поттер просто не привык заниматься такими вещами. Да и подготовка Адены к школе требовала внимания, оставлять все на последний день не стоило.
Люциус самолично два раза посетил с дочерью Косой переулок. Гарри огорчался, что не может пойти вместе с ними, а лорд наоборот, радовался: как воспринял бы супруг волны негатива к их семье, предсказать было несложно. Бросился защищать, однозначно, и сделал бы только хуже. Поэтому покупки были совершены быстро и в основном то, что нельзя было заказать по почте.
Проблемы возникли с палочкой. Долго не находилась подходящая, да и ту, которую пришлось купить в итоге, очень удачной назвать было нельзя: девять дюймов, вишневое дерево и сердечная жила дракона слушалась хуже нелегальной из саксаула с волосом единорога внутри.
Мадам Малкин поджимала губы, обслуживая клиентов, но никаких замечаний или недовольства от нее отец с дочерью не услышали. Профессионализм победил, и девочка ушла из лавки с полным комплектом одежды. Далее испытывать нервы и терпение смысла не было, и они вернулись домой.
– Дорогая, ты же понимаешь, что в школе будет примерно так же, – тихо сказал Люциус, потрепав дочь по светлым волосам. – К сожалению, за мои ошибки придется расплачиваться тебе.
– Папа, ты самый лучший, – Адена обняла отца и прижалась к нему всем телом, – все будет хорошо, я обещаю. И там же будет Гарри, не волнуйся.
– Малышка, – горло перехватило спазмом, – постарайся не афишировать, что он часть нашей семьи. Потому что предсказать реакцию быдла на такую новость невозможно.
– Я понимаю, – тихо ответила девочка, и прозвучало это слишком по-взрослому.
Люциус погладил ее по голове:
– Иди, милая, отнеси вещи к себе и спускайся обедать.
Сам он неторопливо отправился в их с Гарри спальню – переодеться тоже было бы неплохо. Если бы можно, он не стал бы спускаться в столовую, есть совсем не хотелось, но из-за Адены пропустить обед невозможно. Да еще мужа дома нет, а без него все было как-то не так.
– Поттер, Поттер, что же ты со мной делаешь? – пробормотал Люциус себе под нос, переодеваясь.
– Папа! Папа! – голос дочери за дверью был радостным и возбужденным. – Ну папа!
Люциус поспешно застегнул свежую рубашку и открыл дверь.
– Смотри! – Адена приподняла перед собой клетку с большой полярной совой. Сомневаться в авторстве подарка не приходилось.
– Она великолепна, – искренне похвалил птицу Люциус, подумав, что отложенный разговор про животное, которое бы дочь хотела взять в школу, уже можно и не начинать.
– Там еще набор перьев для письма и школьная сумка, очень красивая! – не удержала восторгов Адена.
– Пойдем, хвалиться будешь, – улыбнулся Люциус, ради такого обед можно и отложить немного.
Время расставания наступило неожиданно быстро, и вот уже Хогвартс-экспресс уносит его девочку в неизвестность. Сердце ныло от невозможности защитить ребенка от того, что ждет ее в школе, в том, что там отпрыску бывшего Упивающегося сладко не будет, он не сомневался. Люди, а особенно дети бывают так жестоки.
Сам Люциус высокомерно игнорировал направленные на него ненавидящие и презрительные взгляды, и не сказать, что давалось это легко. Он гордо поднял подбородок, окинув оставшихся на платформе людей, так же, как и он, проводивших детей в школу, и не дожидаясь реакции с их стороны, аппарировал домой. Надеяться, что завтра в Хогвартс не прилетят десятки сов от разгневанных родителей, не приходилось. Утешало одно – на платформе он заметил нескольких бывших соратников, не из главных, но все же. По крайней мере, ребенок не будет там совершенно один против всех. Увы, затеянная Поттером кампания по реабилитации отбывших наказание сторонников Темного лорда пока не смогла переломить общественное мнение. Министр и его команда усиленно разжигали ненависть, играя на чувствах людей. Вот кого бы убрать из власти, сейчас нужен мудрый политик, гибкий и умный, а не этот фанфарон.
Люциус сел в любимое кресло возле камина и уставился на огонь, до вечера оставалась уйма времени, нужно было чем-то заняться, но душу снедала тревога за ребенка. Скорей бы пришел Гарри и рассказал, как прошло распределение и вообще… Люциус посмотрел на почти полную бутылку. Отличный коньяк, но пить с утра не дело, да и не поможет спиртное. Надо заняться делом. Он встал – домовикам сегодня придется попотеть!
Гарри стоял в ряду других преподавателей, с нетерпением ожидая, когда закончится длинная торжественная речь. В отличие от Дамблдора, этот директор говорить коротко не умел и имел склонность украшать свои речи отвлеченными пассажами.
– Ну, а теперь перейдем к распределению, – наконец сказал директор, – это очень важный этап в жизни мага, и от того, на какой факультет отправит вас Распределяющая Шляпа, будет зависеть и ваша дальнейшая судьба!
Распределение началось. Одна за другой звучали фамилии первокурсников, и они робко выходили, чтобы узнать, что ждет их дальше и цвета какого факультета им предстоит носить следующие семь лет. В этом году был очень большой набор, и до Адены очередь дошла нескоро.
– Малфой Адена! – наконец вызвали ее.
В наступившей тишине девочка прошла к табурету и села; и почти сразу же прозвучало:
– Слизерин!
Под жидкие аплодисменты Адена прошла к своему столу и села на скамью. Мальчик, распределенный ранее, покосился в ее сторону и отодвинулся.
Гарри закусил губу, все оказалось даже хуже, чем предполагал Люциус.
Распределение шло дальше. На Слизерин попадали немногие, но и те старались сесть подальше от Адены; вокруг нее образовалось свободное пространство.
– Сент-Арно, Филипп, – из толпы вышел кудрявый светловолосый мальчик, – Слизерин!
Паренек пошел к столу и совершенно не колеблясь сел на свободное место возле одинокой девичьей фигурки.
– Привет, я Филипп, – улыбнулся он опешившей от неожиданности девочке.
– Адена, – ответила она, – только тебе лучше сесть подальше, а то рискуешь испачкаться.
– О! – заинтересовался мальчик, озорно блестя глазами. – Ты не моешься? Почему?
– Ты понял, о чем я, – не поддержала шутку Адена, – общаясь с изгоем, сам становишься таковым.
– И что ты такого совершила?
– Ничего, – пожала плечами девочка, – но мой отец был правой рукой лорда и хоть потом раскаялся, простить ему этого никто не может.
– Мои родители умерли во французской тюрьме, они тоже поддерживали лорда, и я их не помню. Опекуны отправили меня учиться в Англию, потому что на родине я такой же изгой, как и ты. Даже школа отказалась принимать сына врагов, так что подумай, может быть, это твоя репутация пострадает от дружбы со мной? – Филипп говорил тихо и смотрел на поверхность стола, а не на собеседницу.
– Прости, – Адена протянула руку и робко улыбнулась, Филипп поднял на нее небесно-голубые глаза и протянул свою в ответ, скрепляя рукопожатием только что зародившуюся дружбу.
========== Глава 21 ==========
– Малфой! Ну ты и ду-ура! – хохот мальчишек отдавался в ушах все то время, пока она, стараясь не бежать, с гордо выпрямленной спиной шла по слизеринским коридорам. Куда-нибудь. Подальше! Слезы, которым не позволяли пролиться, жгли глаза, и особенно обидно было оттого, что на самом деле – дура.
– Адена! Стой! – задыхающийся Филипп догнал и пошел рядом. – Что ты задумала?
– Ничего. Мне просто надо успокоиться.
– Ну прости их, они не поняли шутку, – Филипп пытался примирить ее с однокурсниками.
– Шутку? – слабо улыбнулась Адена. – Хороша шутка. Я действительно дура.
– Ну что ты, – друг крепко взял ее за руку и притянул к себе, – все мы иногда бываем несдержаны на язык. Я понимаю, очень обидно, что отец не прислал разрешение на посещения Хогсмита. Ты же можешь написать ему? Конечно, мистер Поттер практически живая легенда нашего мира и может иногда нарушать даже незыблемые правила, но мы его уже знаем не первый год, так что рассчитывать на то, что он подпишет разрешение в обход твоего отца, наверное, не стоит. Хотя, – Филипп продолжал идти рядом и задумчиво хмурить лоб, – может быть, и сработало бы, учитывая прошлое мистера Малфоя. Просто как возможность немного насолить.
Филипп не ожидал, что обычно спокойная подруга внезапно превратится в злобную фурию – хлесткая пощечина внезапно обожгла щеку:
– Не смей! Никогда, слышишь, не смей говорить гадости о моей семье! О том, о чем и понятия не имеешь, – кричала Адена, сжимая кулаки, а затем развернулась и побежала прочь, к выходу из подземелий.
Растерянный Филипп долго смотрел вслед подруге, не понимая причин гнева, но чувствуя вину: говорить об отце в таком ключе не стоило.
– Адена, – голос друга прозвучал неожиданно, и она повернулась, обнаружив его совсем рядом, – ты замерзла совсем, пойдем. И прости меня, я не подумав сказал дурно о твоем отце.
– Ты и Гарри обидел, – тихо отозвалась Адена, снова отворачиваясь и не мигая смотря на танец крупных снежинок, которые временами залетали и на верхнюю площадку Астрономической башни.
– Прости, – еще раз сказал Филипп и накинул свою мантию на них обоих, – не знаю, что на меня нашло.
– Ты просто сказал то, что думает большинство, – она прислонилась к теплой груди друга и вздохнула.
– Иногда я готов вырвать свой язык, – Филипп тоже вздохнул, – но я очень дорожу тобой и нашей дружбой.
– Я сама виновата, – Адена помолчала и продолжила: – если дашь непреложный обет молчать и не сообщать никаким другим способом, я открою тебе секрет.
– Клянусь! – тут же отозвался Филипп и замер в ожидании, подруга опустила покрасневшую от холода руку в карман и замерла, озорно блестя глазами и хитро улыбаясь.
– Что случилось, Адена? – знакомый голос профессора трансфигурации раздался неожиданно. Филипп вздрогнул и оглянулся: никого на площадке башни не было.
– Ничего, просто хотела познакомить тебя с моим другом Филиппом, – отозвалась та, поворачиваясь на голос. – Я взяла с него непреложный обет, – добавила она.
Филипп во все глаза смотрел, как на расстоянии двух метров появилась голова мистера Поттера… и больше ничего.
– Мы вроде как знакомы, – недовольно произнес Гарри, – и зачем тебе это понадобилось?
– Я сделала глупость и теперь буду расплачиваться за нее, но выглядеть дурой в глазах единственного друга не хочу. Филипп, это мой второй отец Гарри Поттер.
– Э? – только и смог сказать молодой человек.
– Что ты умудрилась натворить, мисс Благоразумие? – профессор скинул с плеч мантию-невидимку и теперь был виден весь, а серебристая ткань загадочно мерцала, перекинутая через согнутую в локте руку.
– Сказала то, чего не стоило произносить вслух. Папа не дал разрешения на посещение Хогсмита, и вместо того, чтобы тихо пойти и прояснить этот вопрос, я ляпнула пару фраз, не подумав.
– И? – потребовал продолжения Гарри.
– Что попрошу разрешения у тебя, – созналась Адена.
– Я бы все равно не дал. Возможно, у Люциуса была весомая причина, и без согласования, прости, я не стал бы рисковать. Тем более ты могла просто прийти и поговорить об этом. Вопрос решается буквально одним днем.
– Знаю, – опять тяжело вздохнула Адена, – но в тот момент хотелось все и сразу. Такого больше не повторится, – добавила она.
– Охотно верю, – сказал Гарри и поежился от холода, – предлагаю выпить чаю в моих комнатах, а то еще простудитесь и загремите в больничное крыло. Идемте, в замке все равно никого нет, все отрываются в Хогсмите, разоряя Сладкое Королевство.
Филипп шел вместе с подругой, стараясь не отставать от профессора Поттера. В голове не укладывалось все то, что довелось узнать сегодня: кто бы мог подумать, что бывший приспешник Темного лорда и национальный герой не просто знакомые или друзья, а супруги? Как такое могло произойти, и ведь не может Адена быть их общей дочерью? Она настоящая Малфой, от мистера Поттера в ней ничего нет, да и два мужчины не могут иметь общих детей. Филипп тряс головой от избытка информации, но даже несмотря на такие меры, полученные сведения не хотели упорядочиваться и раскладываться по полочкам. Единственное объяснение, которое пришло в голову юному графу: любовь. Они поняли, что любят друг друга и…
– Проходите, – голос профессора прозвучал неожиданно, и Филипп обнаружил себя входящим в уютную комнату, где ярко горел камин, а перед огнем стояли два кресла с небольшим стеклянным столиком между ними.
– Гарри, все в порядке? – из-за спинки показалась светловолосая голова. – Приветствую юных леди и джентльмена.
– Папа, это Филипп-де Сент-Арно, мой друг.
– Понятно, – голова исчезла.
– Прости, Люциус, что ушел так неожиданно, но Адена позвала, и я не стал задерживаться, – Гарри поставил на столик чашки и стал возиться с заваркой. – Тебе же все равно нельзя показываться на людях. Не обижайся.
– Не обижаться? А я ведь не посторонний, – сухо заметил Люциус, – и, кстати, как ты позвала Гарри? – обратился он уже к дочери.
– Ну, он мне дал зачарованный кнат, – немного помявшись, ответила та, – если сжать в руке, вторая монетка, которая у Гарри, нагревается.
– Как интересно, – произнес Люциус, – позволь взглянуть?
Пока Адена доставала свою монетку, Поттер заварил уже чай и пояснил, доставая свою:
– Это мы еще в школе придумали, когда срочно надо было созвать отряд Дамблдора. Очень удобно. Да, и память мальчику стирать не надо, Адена с него взяла непреложный обет.
Люциус молчал, разглядывая обе монетки, особенно ту, которая была у Адены. Его пальцы поглаживали поверхность, все медленнее и медленнее.
– А что, монета должна быть какой-то особенной? – внезапно поинтересовался он.
– Не знаю, – ответила Адена, – Гарри достал ее из кармана и просто отдал мне.
– Это может быть все, что угодно, – пожал плечами Поттер, – просто медная монетка не привлечет внимания и никому не нужна.
Люциус отстранённо улыбнулся и вернул кнат владелице и до конца чаепития не произнес ни слова и не притронулся к чаю.
Молчал, пока Гарри выпроваживал детей, намекая на позднее время, и закрывал дверь.
– Люци, ну прости меня, я боялся, что с Аденой что-то случилось. – Люциус молчал. – Что с тобой?
Малфой все это время боролся с желанием закатить скандал или по крайней мере выяснить кое-что у не в меру скрытного супруга.
Не узнать монету было невозможно. Особенно когда тебе с младых ногтей вбивают в голову легенды о ее происхождении и говорят, что она надежно спрятана в подземельях Малфой-менора, скрыта под чарами ненахождения. Первая монета, полученная за верную службу предком от Вильгельма-завоевателя, монета, по преданию приносящая счастье и процветание роду. Кнат, на котором изображен портрет сюзерена и выбито место чеканки и мастера, который ее изготовил… Поттер обманул, он проник в тайник, и там ничего, кроме монеты, не было и быть не могло. А значит… Люциус зажмурился – понимание обрушилось лавиной. Коварство Гарри предстало во всей красе. Клад? Да уж, еще какой клад!
– Поттер! – Люциус резко встал и сделал шаг к мужу.
Гарри отвлекся от чашек, которые ставил на место, и повернулся на голос, вскинул глаза на супруга и замер, прижав руки к груди.
– Поттер, – Люциус подошел вплотную и внезапно крепко обнял, до хруста костей, до невозможности сделать вдох, зарылся носом в непокорные волосы на макушке и прошептал: – Поттер, я так тебя люблю, так люблю… За что ты мне? – нашел приоткрытые от удивления губы и впился жадным поцелуем, потому что никаким другим способом выразить то, что он чувствовал, было невозможно.
========== Эпилог ==========
Большой зал Хогвартса был полон. По обеим сторонам широкого прохода, устланного однотонной ковровой дорожкой, стояли ряды удобных кресел. Слева, в первом ряду, сидел домовый эльф, занимая три места для своих хозяев. Существо таращило огромные желтые глаза, дергало себя за уши, натягивая их почти до подбородка, но наотрез отказывалось отвечать на вопрос, кто же займет эти кресла.
Зал тонул в негромком гуле голосов. Ждали директора и нескольких припозднившихся родителей выпускников.
Раньше аттестаты не вручали в столь праздничной обстановке, но после Второй магической войны людям хотелось праздника, и за десять лет такие вот пышные торжества стали уже традицией.
По залу в ярком костюме цвета фуксии и такой же шляпке скользила Рита Скиттер и несколько ее коллег из других изданий. То один, то другой журналист останавливался у выбранной по только ему известным критериям жертвы и принимался задавать вопросы, строча зачарованными перьями по листам пергамента. Интервьюируемые мужественно улыбались под вспышками колдокамер и беспомощно моргали, ослепленные ярким светом.
– Мистер Малфой! – пронзительный вопль Риты перекрыл ровный гул голосов, привлекая внимание к появившемуся в проходе мужчине.
Головы присутствующих как по команде повернулись в сторону журналистки и Люциуса. Тот был спокоен и непоколебим, как скала. Светло-серая мантия с серебряной вышивкой подчеркивала стальной блеск глаз, а кокетливая шляпа и сложного плетения коса добавляли образу загадочности и шарма.
– Мистер Малфой, – в тишине голос журналистки был слышен даже в самом дальнем углу, – как вы себя чувствуете в роли отца самой лучшей выпускницы этого года?
– В роли, мисс Скиттер? – вкрадчивый голос Люциуса также был хорошо слышен всем. – Не думаю, что для меня это всего лишь роль.
Я горжусь своим ребёнком, ее стойкостью, упорством и тем, что она лучшая выпускница за последние полсотни лет.
– Мистер Малфой, – не унималась Рита, – скажите, после полной реабилитации и возвращения к светской жизни, планируете ли вы возобновить политическую карьеру?
– Политическую? – чуть насмешливо потянул Люциус. – Думаю, что на данном этапе нет. Ближайшее время я буду занят делами семьи, тем более, что нынешний Министр Магии, в отличие от ушедшего в отставку Кингсли Бруствера, – умный и дальновидный политик, который твердой рукой ведет магический мир к процветанию и безопасности. И у него прекрасная команда помощников и единомышленников.
