Текст книги "Благородство не порок (СИ)"
Автор книги: Marlu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Объяснив Адене, что вот такое зеленоватое свечение в районе головы и означает сильную боль, и благополучно умолчав про остальное, Люциус отправил дочь спать. Самому ему требовалось выпить и желательно напоить мужа зельем, коим он почему-то пренебрег, но посмотрев на часы, Люциус решил, что время для визитов еще не позднее, и решительно апарировал к знакомому коттеджу.
Мисс Скиттер встретила Лорда Малфоя с нескрываемым удивлением.
– Чему обязана? – спросила она.
– Простите мисс Скиттер, но состояние здоровья моего мужа внушает опасения, – Люциус не стал играть в вежливость и ходить кругами, – просветите меня, чем же таким он занимается на своей якобы редакторской работе.
– Простите? – изумилась Рита.
Люциус задумался: посвящать постороннего человека в собственную семейную жизнь не хотелось. Пересказывать их с Гарри разговор он тоже не собирался.
– Видите ли, моя дочь сегодня училась накладывать диагностические чары. Ладно, допустим, головная боль может быть следствием работы с бумагами и общего напряжения, но растяжение и ушибы? Он что, ходит по заданиям, как обычный журналист?
– Знаете, мистер Малфой, я совершенно не обязана вам отвечать. И лучше всего было бы сказать, чтобы вы обратились к Гарри…
– Он не скажет, к сожалению, – прервал ее Люциус.
– Конечно, ведь он пытается вам во всем соответствовать, вы же тоже ему мало что говорите, так?
Малфой вынужден был согласиться, что да, в силу воспитания и традиций приучен в основном решать проблемы сам.
– Ну вот видите, – подвела итог Рита и встала, намекая на то, что визит затянулся.
– Мисс Скиттер, мне не понятно только одно, почему он не принимает зелья от головной боли. У вас их нет на Гриммо? Может быть, прислать?
– Гарри пьет их литрами, Люциус, – вздохнула Рита, – они не помогают. Он так старался соответствовать вам, что загрузил себя работой и учебой сверх всякой меры, – журналистка все-таки оттаяла и немного приоткрыла завесу тайны,
Малфой жадно ловил крупицы сведений, оказывается, о жизни мужа он почти ничего не знал!
– Верховая езда, которая никак не давалась, танцы, которые, кстати, Гарри ненавидит, уроки этикета, риторики, истории… Стать хоть немного более аристократичным цель благая, но недостижимая, не так ли? Простите, я что-то заболталась. Все остальное, что вас интересует, можете узнать у мужа. Знаете, обычно супруги время от времени разговаривают не только о погоде. И маленький совет: если вы и при Гарри называете Адену только своей дочерью, то это категорически неверно. Не смею больше задерживать, прощайте, – лорда практически выставили вон, не дав сказать в ответ ни слова.
Чертова Скиттер! Разбередила душу! Нет, Адену он как раз при Гарри так и не называл, наоборот подчеркивал причастность… А вот другие сведения наводили на размышления и требовали переосмысления – на самом деле забыть, что Поттер рос в другой среде и многие очевидные вещи воспринимал иначе, – это надо уметь. Обозвав себя дураком и решив разобраться во всем, чего бы это не стоило, Люциус аппарировал домой. Если подумать, то вроде бы существовало такое заклинание, которое снимало приступ мигрени, только бы вспомнить.
========== Глава 16 ==========
Утром Поттер и не подумал просыпаться. Люциус потряс его за плечо, услышал недовольное: «Ум-м-м!», увидел, как муж переворачивается на другой бок, закрываясь подушкой, и понял – сегодня супруг никуда не пойдет.
Может быть, это и правильно, думал Малфой четверть часа спустя, вяло жуя тост за завтраком. Адена опять справилась о здоровье Гарри, пришлось выкручиваться и говорить, что тот взял выходной и будет отдыхать целый день. Попросив дочь не беспокоить без надобности второго родителя, Люциус отправился на тренировки – как бы ни хотелось остаться дома и понаблюдать за мужем: мало ли что – но пропускать уроки и тренировки работодатель не позволял.
Промаявшись на работе до вечера, едва дождавшись разрешения пойти домой, Малфой, плюнув на все правила и приличия, аппарировал из ближайшего закутка, понадеявшись, что никто не видел, как он туда входил.
Поттер обнаружился у камина. Выглядел неплохо, но лихорадочные красные пятна на щеках вызывали опасения. Пожалуй, стоило обратиться в Мунго, кто знает, как умственные и физические переутомления сказываются на сильных магах?
– Люциус! – со смесью радости и облегчения приветствовал его муж. – Хорошо, что это ты, а то я думал: опять Адена вернулась.
– Что такое? – удивился Малфой и напрягся, не понимая, что такого опять могла сотворить дочь, чтобы Поттер так дергался.
– Я полдня отвечаю на вопросы, – мрачно ответил Гарри и отвернулся, потянувшись к бутылке конька и стаканам, – кое-кто решил, что мое недомогание связано с тем, что вскоре мы обзаведемся маленьким.
– Чем? – не понял Люциус.
– Не чем, а кем, – поправил Гарри, – Адена решила, начитавшись каких-то непонятных книг, что я, – он скривился и сделал большой глоток спиртного, – беременный.
Люциус прикрыл глаза рукой и до боли закусил губу – рассмеяться сейчас означало бы получить на свою голову серьезную ссору.
– Ума не приложу, откуда она взяла информацию. Пришлось говорить с ней о птичках, пчелках и тычинках, – закончил Поттер и скривился, как будто во рту у него одновременно оказался лимон и перец чили.
Люциус молча потянулся за чистым стаканом, конечно, пить на голодный желудок не стоило, но повод был весомым. Как бы он сам себя чувствовал на месте Гарри, Малфой не знал. Увы, лгать и изворачиваться в таких вопросах не стоило, но как можно обсуждать с ребенком такие темы, чтобы это было доступно и не пóшло, тоже непонятно.
– Но самое интересное, – Поттер злорадно улыбнулся, – я оставил тебе! Сказал, что вечером придет папа и расскажет, почему у нее в родителях два мужика, почему второго нет на родовом гобелене, и где ее мать.
Люциус с тоской посмотрел на бутылку – там оставалось на дне, и для серьезного разговора с дочерью этого явно мало.
– Существует определенный ритуал, после которого Адена может стать твоей полноценной дочерью. Нашей. Наследовать тебе и мне равноправно. И фамилия у нее будет двойная. Знаешь, я был бы рад.
Поттер молчал долго, не мигая, смотря на дрожащие язычки пламени.
Люциусу стало не по себе – так раскрыться и получить в ответ красноречивое молчание.
– Спасибо, – внезапно сказал Гарри и повернулся к мужу, – это было бы здорово! Только, – Люциус непроизвольно напрягся, – мне кажется, что лучше после поступления в Хогвартс?
– Ты прав, – Люциусу стало сразу легче дышать, – именно после распределения. Чтобы в книге регистрации была зафиксирована одинарная фамилия. Скандал нам сейчас без надобности.
– А к окончанию…
– К окончанию ты уже закончишь крестовый поход против невежества и глупости и вернешь многим людям доброе имя. Думаешь, я не вижу, чем ты занимаешься? – усмехнулся Малфой.
– Все-то ты видишь. Иди лучше с дочерью пообщайся и узнай заодно, откуда у нее такие сведения, явно же не самой ей в голову взбрело – посторонних-то в поместье нет.
– Она наверняка нашла проход в библиотеку, – Люциус встал, – верхнюю частью забрала Нарцисса, частью национализировали, так, кажется, это красиво называлось, но там не было ничего ценного, ничего, о чем бы стоило жалеть. А настоящее сокровище хранится в нижних этажах. Раритеты, начиная от рукописей Мерлина и заканчивая тетрадями Фламеля.
– Но если бы ты продал хотя бы одну не очень ценную книгу…
– Я не могу этого сделать. Библиотека принадлежит семье на протяжении многих веков, и так будет всегда, пока существуют Малфои. К тому же это единственное, что может считаться приданым Адены, – Люциус постарался ответить как можно мягче и дать понять, что даже если бы они голодали, ни один свиток, ни один гримуар не покинул бы Малфой-менор.
Гарри кивнул, кажется, на самом деле понял.
– Только ты бы все-таки закрыл лазейку и выдавал ей книги соответственно возрасту, а то как бы в следующий раз дитё не ограничилось вопросами. Там ведь и темные ритуалы есть?
– Есть, – кивнул Люциус, – но она пока не знает древних языков и руны. Но проход найду и закрою, там и без темной магии хватает того, о чем знать ей пока рано.
– А мне? – вдруг заинтересовался Гарри.
– Ты уже большой мальчик, можешь читать что хочешь, без цензуры, – великодушно разрешил Малфой и удалился под смех мужа туда, где уже будет не до веселья – в комнату дочери.
– Ну как прошли переговоры на высшем уровне? – поинтересовался Гарри, когда Люциус появился в спальне.
– Сложно! – честно ответил тот и без сил рухнул в постель рядом с супругом. – Но вроде мы разобрались, что от двух мужчин ожидать братика или сестричку не стоит.
– А ты ей сказал, почему мы поженились?
– Мне показалось, что подробности ей ни к чему. Сказал, что мы хотели, чтобы у нее была настоящая семья.
– Да, – согласился Гарри, – и даже не соврал. Почти.
Они помолчали. Люциус прикидывал, как бы половчее перевести разговор на интересующую тему, на то, что вызвало вчера негативную реакцию и как следствие срыв.
– Люциус, – Гарри сел и сложил руки на груди, – я хотел тебе сказать, что я обычный человек и не могу больше пытаться соответствовать твоим ожиданиям. Это как бег по кругу, как будто гоняешься за своим хвостом. Я обещаю прилично вести себя за столом или в других местах, но не проси большего. Я ненавижу танцевать и ездить верхом! Бриз на меня все время так смотрит, как будто хочет сказать: что этот придурок делает в седле?! Я не хочу преподавать руны!
– Тише, тише! – Малфой старался не смеяться, настолько горячо Гарри произносил свою речь, настолько ершисто выглядел при этом. – Ты никому ничего не должен. Оставайся самим собой и делай так, как считаешь нужным! Зачем тебе преподавать руны? Выбери другой предмет. Поверь, школа заинтересована в тебе и пойдет навстречу любому пожеланию. К тому времени, как ты попадешь в Хогвартс, все изменится сто раз, и место будет то, которое ты укажешь!
– Но я не хочу, чтобы из-за меня уволили преподавателя!
– Гарри, контракты годичные.
– Ну допустим, – Поттер не хотел уступать, – но как же твои слова согласуются с твоим же поведением?
– Каким? – не понял Люциус.
– Все на благо семьи, обязанности и ответственность?
– Гарри, не путай понятия. Быть верным семье и действовать ей во благо не означает ломать себя так, как ты это делал.
– Не знаю. Я запутался, – честно сказал Гарри и безвольно уронил руки на колени, – ну хорошо, ты говоришь, чтобы я был собой, а представь великосветский прием, и я, например, салат стану есть ложкой и попрошу вместо элитного вина или марочного коньяка сливочного пива? Вот что ты тогда делать будешь?
Люциус посмотрел задумчиво, тонко улыбнулся и ответил:
– Я тоже возьму ложку и стану есть этот салат ею, а потом попрошу второй бокал для пива.
– Да ну тебя! – фыркнул Гарри, чувствуя, что напряжение немного отпускает. – Я же серьезно!
– Так и я серьезно! Семья превыше всего, – он подмигнул ошарашенному мужу, – а еще серьезней; тот момент, когда мы с тобой вместе будем на великосветском приеме нарушать все правила этикета и вытирать руки скатертью, войдет в историю и станет началом новых правил!
– Люциус! – рассмеялся Гарри и упал на постель, раскинув руки. – Ты невозможен! Почему?
– Да потому что, это будет означать только одно: мы победили. И кстати, я в душ, не хочешь потереть мне спинку?
Поттер приоткрыл один глаз, заинтересованно посмотрел в сторону супруга и ожидаемо поддался на провокацию.
========== Глава 17 ==========
Спиной Поттер не ограничился, вернее ограничился, но совсем не ей, а тем, что находилось ниже. Люциус делал вид, что не понимает к чему идет дело, и подсовывал то мыло, то мочалку. Поттер нервно пыхтел, вяло возя намыленной губкой, выписывая хаотичные мыльные разводы по бледной коже. Малфой закусил губу: интересно, когда же ему надоест? Нарочито медленно потянулся за шампунем, наклонился… Провокация удалась. Гарри за спиной перестал дышать, зато его рука, скользкая от мыльной пены, скользнула как бы невзначай между половинок. Люциус выпрямился, не обернулся, но ягодицы плотно сжал, стискивая шаловливые пальцы мышцами, не позволяя дальнейших вольностей.
– Люциус, ну почему? – Гарри был явно сбит с толку: вот вроде бы же позвали, а теперь ситуация совершенно непонятная.
– Что почему? – уточнил Малфой и обернулся. – Почему дразню?
– Люциус, ты! – Поттер развернул мужа к себе. – Ты совершенно невозможный человек!
Ответить Малфой так и не успел. Ураган по имени Гарри вышел из-под контроля и впился жестким собственническим поцелуем, скорее терзая, чем лаская податливые губы. Волны вожделения и магии расходились от Поттера так мощно, что сопротивляться им не было никакой возможности. Да и не хотелось, если уж совсем честно – необузданный, горячий, он заставлял хотеть себя до цветных пятен перед глазами.
– Наклонись, – прерывистый шепот возле уха, и Люциус со стоном уперся ладонями в стену – дополнительная опора сейчас не помешает. Невовремя вспомнился тот случай, когда Поттер, вот так же потеряв голову, трахал его почти на весу, лицом к лицу, прижимая спиной к гладкому мрамору ванной комнаты. Откуда только силы взялись, ведь внешне совсем не Геракл – но жилистый.
Малфой сглотнул; воспоминание было ярким и взбудоражило кровь еще сильнее: Гарри со вздувшимися венами, напряженный, тяжело дышащий и глубоко и резко вставляющий…
– Ну давай уже, – не выдержал Люциус, – не хочу нежностей.
– Больно будет, – предупредил Гарри.
– Не первый же раз, давай!
Когда они, наконец, доползли до кровати, было уже далеко заполночь.
– Как ты себя чувствуешь? – забота Поттера была приятна, но вопрос…
– Хорошо оттраханным, – наблюдая сквозь ресницы за мужем, ответил Люциус.
– Я серьезно!
– Боже! Как тебе нужно сказать? Удовлетворенным? Ублаженным, довольным, опустошенным? – Малфой зевнул, после отличного секса безумно хотелось спать, и тело отказывалось повиноваться командам мозга, желая только одного: горизонтального положения. – Будь другом, засосы с видных мест сведи, а то утром неловко будет, если забудем… Да, – Люциус говорил уже почти засыпая, – давно хотел сказать, можешь звать меня Люци.
Малфой затих и задышал ровно. Его рука, небрежно переброшенная через Гарри, потяжелела и расслабилась. Поттер лежал на спине и смотрел в темный потолок спальни: это что сейчас было? Перебирая в памяти все полученные от мистера Рикетта сведения, он не находил ничего, что могло бы подойти под последнее высказывание мужа. Что оно могло бы означать? Или вообще не стоит обращать внимания? Промаявшись в бесплодных раздумьях где-то с полчаса, Гарри осторожно снял с себя руку Люциуса и встал. Раз уж заснуть сейчас все равно не удастся, имеет смысл попытаться разузнать, что же именно имел ввиду Люциус. Черт их разберет, этих аристократов с их аристократическими заморочками, и вообще, может быть, стоило в ответ тоже разрешить назвать себя как-нибудь хитровыебнуто? Как можно извратить имя «Гарри»? И главное: зачем?
Рассвет застал Поттера в библиотеке особняка на площади Гриммо. После долгих поисков и ругани с Кричером, который после бесконечных уговоров принес-таки восьмисотстраничный «Кодекс чистокровных семей» и «Жизнь аристократов» размером немногим меньше. Гарри начал было читать все подряд, но в основном шли уже давно известные пассажи про этикет, и только к утру удалось найти: «Аристократия представляла собой большую семью, закрытую для доступа посторонних. Большинство аристократов были между собой на „ты“, потому что практически все в той или иной степени приходились друг другу родственниками. У них были общие интересы, общие воспоминания – о совместных „сежурах“, балах, выездах на охоту… Каждый, кто принадлежал к этому кругу, имел свой „Petit Nom“ – краткую форму имени. Элеонора становилась „Лори“, Чарльз – „Кари“, Тереза – „Рези“. И так далее… Некоторые „Petit Nom“ были не производными от настоящего имени, а домашними прозвищами… В приватной атмосфере среди своих титулы и полные имена почти не использовались. И в своем кругу аристократы использовали почти всегда только „Petit Nom“ и были друг с другом на „ты“. Обращение аристократов к тебе на „ты“ было своего рода индикатором принадлежности к „элите“. Заветной мечтой „новых“ аристократов в XIX веке было не только быть принятыми „старыми“ аристократами, но и быть с ними на „ты“. Когда граф Гаттен назвал барона Натаниеля Нотта „Натти“ и предложил перейти на „ты“, тому сразу стояло ясно – „свершилось“. А ведь он был барон в третьем поколении! Но ни его дед, ни отец не смогли пробить стену игнорирования со стороны „старых аристократов“. Только поколение внуков Ноттов смогло это сделать. Кроме Ноттов, мало кому удалось проникнуть в закрытое „первое“ общество».
Гарри откинулся в кресле. Получалось, что муж теперь принял его как равного? Немного помучив мозг подобного рода размышлениями, он решительно закрыл оба фолианта и вернулся в Малфой-менор: не хватало еще объясняться по поводу отсутствия в общей постели. Сталкиваться с проявлениями аристократической ревности не хотелось, было подозрение, что парой разбитых тарелок дело бы не ограничилось.
Единственное, что сильно волновало Гарри – он не знал, как реагировать на предложение Люциуса: что именно должен был сказать допущенный в круг и как себя вести, нигде не оговаривалось. Решив, что утро вечера мудренее и что будет действовать по обстоятельствам, он вернулся под бочок сладко спящего мужа. До завтрака оставалось еще более трех часов, и провести их в объятиях Морфея было наилучшим решением.
Утром Люциус был бодр и свеж, в отличие от Гарри, который пытался взбодрить себя третьей чашкой кофе под пристальным взглядом мужа. Мысли о прочитанном не выходили из головы, но как вести себя в свете полученных знаний? А вдруг Люциус не помнит, что сказал вчера, или жалеет о вырвавшихся под влиянием момента словах?
– Поттер, на твоем челе застыла вселенская мировая скорбь, не желаешь поделиться горем?
– Можешь звать меня по имени, Люци, – съязвил Гарри и замер, страшась последствий: перегнуть палку было легко.
Малфой рассмеялся открыто и искренне, Адена отставила чашку с недопитым молоком, промокнула губы салфеткой и с опаской уставилась на обоих мужчин. Их поведение было ей непонятно и внушало тревогу.
– Договорились, – Малфой встал, мимоходом потрепал Гарри по вечно лохматой макушке, и тому показалось, что если бы здесь не было ребенка, то только этим бы жестом не обошлось. – До вечера, – добавил лорд, мягко улыбнувшись, и вышел.
Гарри остался сидеть, пытаясь осознать то чувство, которое появилось внутри. Доверие. По-другому назвать не получалось, и ни на что другое оно не походило. Мягкое и теплое, оно затопило все внутри, неизбежно влияя и на окружающий мир: теперь холодный и неуютный особняк перестал казаться таковым. Еще не родной дом, но уже и не чужие стены. Родовая магия приняла, догадался Гарри, и сам Люциус принял – и это было гораздо важнее.
– Гарри, а ты сегодня пойдешь на работу? – Адена напряженно сидела на стуле и вопросительно смотрела в его сторону.
– Я тут подумал, что у меня уже несколько лет не было отпуска. Как думаешь, мисс Скиттер очень обидится, если ей придется до конца недели поработать одной? А мы бы с тобой куда-нибудь сходили.
Адена взвизгнула и бросилась Гарри на шею, бурно выражая свой восторг: сидеть в четырех стенах ей изрядно надоело.
Чтобы не провоцировать магическое общество, решено было прогуляться по немагическому Лондону. Гайд-парк очень понравился обоим, и после обеда они решили пройтись еще немного по близлежащим улочкам.
– Гарри, смотри! – Адена прилипла к витрине какой-то антикварной лавки, из-за толстого стекла которой равнодушно смотрели на прохожих два серебряных павлина. – Папа говорил, что раньше в меноре жили павлины. Красивые, правда?
Они полюбовались на фигурки, а потом, повинуясь порыву, Гарри все-таки купил их, благо прихваченных с собой фунтов хватило на обоих. Оставалось убедить Люциуса, что это простая прихоть и он ни в коем случае не хотел задеть ничью гордость: в плане подарков муж был чрезвычайно щепетилен.
Договорившись отложить представление павлинов второму родителю до Рождества, они явились домой незадолго до ужина. Девочка выглядела довольной и счастливой. Гарри стало грустно оттого, что она лишена общества детей своего возраста – Малфоев теперь сторонились, а уж о том, чтобы восстанавливать старые связи, не могло быть и речи, это прямая дорога в Азкабан. Да и баловать дочь хотя бы игрушками Люциус не мог, денег катастрофически не хватало, а брать у мужа отказывался наотрез, причем Гарри был уверен, что будь он не мужчиной, а ведьмой с приданым, то разговоров об этом бы и не возникло и деньгам бы быстро нашлось достойное применение.
После ужина, когда Адена, пожелав всем «Спокойной ночи», удалилась в свою комнату, Люциус, немного помолчав, предложил:
– Гарри, не желаешь пойти со мной поискать лазейку, которой воспользовалось юное дарование? Вчера я так и не сподобился, а утром было уже некогда.
– С удовольствием! – доверие мужа приятно порадовало, да и перспектива провести весь вечер в одиночестве не прельщала.
Подземелья оказались не такими страшными, как представлялось вначале. Просто темные коридоры, неожиданные повороты, низкие своды. Там против ожидания было сухо и пахло не затхлостью, а всего лишь старым камнем и немного пылью.
– Здесь какие-то очищающие и осушающие чары, наложенные еще во время строительства, – проявил наблюдательность Люциус, впрочем, догадаться, о чем думает муж, было несложно.
Огоньки на кончиках волшебных палочек давали достаточно света, чтобы без проблем видеть и ответвления, и тупики; приоткрытые двери в какие-то помещения немного пугали, но там не было совершенно ничего. Ни обрывков бумаг, ни старого тряпья, ни сломанных и почему-то не выброшенных вещей – ничего!
– Ага! – обрадовался Люциус, когда они уперлись в стену, которой оканчивался тупик. – Видишь? – и он показал на чуть более темный, чем остальные, камень.
Гарри дотронулся до него, и стена медленно приподнялась не больше чем на полметра от пола.
– Ну вот, когда еще вспомнишь детство, – пропыхтел Люциус, протискиваясь в образовавшееся отверстие, – ты идешь? – донесся приглушенный стеной голос.
Гарри немного помедлил, но потом решительно протиснулся вслед за мужем – любопытство победило.
Открывшееся помещение оказалось огромным. Заставленное стеллажами и шкафами, оно производило сногсшибательное впечатление.
– Обалдеть! – восхитился Гарри. – Но как же эти сокровища не нашли при обысках?
– Чары, – пожал плечами Люциус, – очень древние. Пропускают только Малфоев, и то не всех.
– Но я же не Малфой, – удивился Гарри.
– Магия сочла за своего, – пожал плечами Люциус, – значит, считает членом семьи.
Гарри посмотрел на увлеченно колдующего супруга: обижаться не получалось, хотя проверка была, скажем так, дурного толка. Интересно, как бы выкручивался дорогой муженек, не пусти его магия в святая святых? Или был настолько уверен в нем, в Гарри? Не понять этих аристократов, просто не понять. А спрашивать? Так не уверен, что в ответ услышишь правду.
– А там что? – спросил он, чтобы отвлечься.
– Зал с Родовым камнем, – ответил Люциус, оборачиваясь, – хочешь взглянуть?
– Если можно.
Оказалось можно, но камень разочаровал. Большой сероватый булыжник, наполовину вросший в земляной пол. Гарри потрогал его шероховатую поверхность, удивился, что она теплая, и не сразу заметил изумленный взгляд Люциуса.
– Я же никогда не встречался с подобным, – пришлось пояснять очевидное.
– Прости, не подумал, будем возвращаться? – Люциус опять выглядел как всегда.
– Ты уже все сделал?
– Да, оставил ребёнку в доступе пару полок с историей рода, историей магии и кое-какими трактатами по травологии. Пока, надеюсь, хватит. Потом можно будет расширить…
– Знаешь, мне кажется, что она умная девочка, и пары полок ей точно не хватит…
– Конечно, не хватит, – коварно усмехнулся Люциус, – и она скоро заметит, что чем больше она читает, тем больше появляется книг. А ты думал, что заставить детей изучать нуднейшие труды древних так просто?
– Люци, ты нечто! – рассмеялся Гарри. – А что там за дверь?
– Где? – обернулся в указанном направлении Малфой. На стене в огромном круге, едва видном и полустершемся, извивались змеи. – Это просто древний барельеф. Змеи здесь являются символом нашей связи со Слизерином.
Гарри еще раз посмотрел на стену: на мгновение показалось, что одна из рептилий подняла голову и подмигнула. А вообще этот круг сильно напоминал проход в тайную комнату, и маг уже почти открыл рот, чтобы сказать на парсетланге заветное слово, но та же змея вильнула недовольно хвостом и отвернулась.
Люциус стоял у выхода и, по всей видимости, пропустил безмолвный диалог.
– Ты идешь? – спросил он.
– Да, да, – заторопился Гарри, пообещав себе обязательно вернуться позже и проверить, что же скрывается за той таинственной дверью. В том, что это именно дверь, он не сомневался.
========== Глава 18 ==========
Проникнуть в тайную комнату Малфой-менора оказалось довольно просто. Люциус ушел на работу, Адену удалось сплавить на пару часов Рите, которая даже обрадовалась, и теперь Гарри стоял посреди абсолютно пустого помещения, разглядывая стены. М-да, он рассчитывал на несколько иное. Единственным отличием комнаты от всех остальных в замковых подземельях было ведро, сиротливо стоящее почти в центре. Гарри из любопытства заглянул внутрь и обнаружил медный кнат. Повертев его в руке и так и этак, не обнаружив на нем ни следа магического воздействия, он на автомате сунул монетку в карман.
Перевернув ведро, Гарри уселся на него и задумался: вот с одной стороны, он в глубине души рассчитывал на то, что здесь окажется клад, но при этом поверив змее, не сказал Люциусу, что здесь должен быть проход. Почему? Внезапный приступ предвидения или что-то иное? Хорошо, допустим, Люциус никак не мог попасть сюда, да и никто из Малфоев тоже, знания парселтанга не было ни у кого. Теоретически и у него тоже, потому что после победы он, не задумываясь, солгал, что способность разговаривать на змеином языке не сохранилась, а потом уже совершенно осознанно скрывал это: проблем и так хватало.
Получалось, что интуиция опять сработала? Гарри прошелся по комнате. Решение пришло как озарение, как вспышка света. Люциус слишком горд, чтобы принять от него помощь, а если не помощь? А если просто сделать так, что вот в этом тайнике окажется на самом деле клад? Ведь неважно, кто его сюда положил. Единственная проблема в том, чтобы перенести сюда золото-драгоценности и проследить, чтобы оно не было моложе какого-нибудь тысяча пятисот лохматого года. Гоблины должны справиться с задачей отбора, а вот насчет доставки надо подумать.
Вернувшись в особняк на Гриммо, он не стал обнаруживать свое присутствие и пошел разговаривать с Кричером: никогда раньше вопрос о том, как появляются в доме эльфы, его не интересовал. Пора было восполнить пробелы в образовании.
– Поттер! – голос Люциуса гулко разнесся по Малфой-менору, когда он обнаружил в саду десяток посторонних домовиков.
– Люци, что случилось? – Гарри непонимающе посмотрел на мужа и оторвался от выдаваемых ушастому созданию указаний.
Вариант ответа „Ты у меня случился“ казался неправильным, поэтому вслух пришлось сказать:
– Откуда их столько, и главное – зачем?
– Понимаешь, Люци, – кто-то явно стал злоупотреблять короткой формой имени, – сегодня Кричер попросил трудоустроить несколько домовиков, оставшихся без хозяев. Оказывается, война сильно сказалась на их численности, домовики без магии хозяев и их родовых домов вымирают.
– И ты протянул руку помощи. – Ну уж в этом можно было не сомневаться, только был один нюанс во всей этой фантастической истории, который царапал своей неправдоподобностью: – И почему Кричер молчал раньше и внезапно обратился за помощью к тебе?
– Потому что, – мрачно сказал Гарри, – я раньше не спрашивал, а сегодня решил узнать, как приобрести домовика. Кричер-то, оказывается, что-то вроде председателя профсоюза у эльфов, и вот…
Люциус не знал, плакать ему или смеяться. Поттер – защитник униженных и оскорбленных! Это как раз в духе его мужа! Да и Кричер стал большой шишкой среди себе подобных – с чего бы? Не иначе влияние малахольной Грейнджер. Произносить „грязнокровка“ Люциус себе запретил даже мысленно. С другой стороны, купить сейчас домовиков он не мог, как и призвать специальным ритуалом, а так часть проблем решалась очень удачно. Тот же сад можно привести в порядок, Адена теперь будет под постоянным присмотром, да и открыть еще пару комнат, может быть, получится.
– Люци, можно они останутся? – голос Гарри прозвучал так жалобно, что захотелось погладить по голове и успокоить.
– Один вопрос только, на Гриммо сколько сирых и убогих приютилось?
– Пятнадцать, – вздохнул Гарри, вспомнив, как уговаривал Кричера возглавить „эльфийский профсоюз“, и вообще всю провернутую сегодня авантюру.
– Пусть остаются, – милостиво разрешил Люциус, – а клятву ты у них уже принял?
– Тебя ждал, – ответил повеселевший Гарри, не ожидавший, что затею с домовиками так легко удастся провернуть. Признаваться в том, что не знает ничего ни про какую клятву, тоже, наверное, не стоило.
– Гарри, что ты вертишься? – Люциус не выдержал, когда муж второй час не спал сам и не давал спать другим.
– Думаю, – честно ответил тот.
На самом деле была большая проблема – нужно было как-то сказать Малфою про комнату и сделать это так, чтобы не вызвать подозрений. Оттого и бессонница одолела, что хотелось вот прямо сейчас бежать и показывать „клад“. Приходилось сдерживать свои порывы, потому что уж слишком бы это вышло нарочито и явно, а Люциус не дурак, возьмет и сложит два и два, и получится в результате полная ерунда.
– О чем? – Люциус так и не дождался ответа и решил уточнить.
– О будущем, – это была правда, а дальше пошла импровизация: – Хочу завтра в школу наведаться и поговорить с новым директором. Посмотрю на него заодно, а то кто такой Декстимус Лабо, только по газетным статьям знаю.
– Ну и что ты заранее себе нервы треплешь? – Малфой душераздирающе зевнул и зажег свет. Олени с картины недовольно посмотрели на нарушителя покоя и, синхронно тряхнув рогатыми головами, унеслись куда-то в сторону нарисованного леса.
– Я не треплю, я просто думаю, – возразил Гарри и тоже сел. – Какой он? Смогу ли я с ним поладить и провести разговор именно в том ключе, каком надо?
– Напиши письмо и перечисли те должности, которые тебя интересуют.
– Так нельзя!
– Поттер! Ты себя не ценишь совершенно! Ты герой магического мира, его спаситель и прочая, прочая, прочая… Что такого, если ты просто скажешь, что именно тебя интересует?
