Текст книги "Рожденный умереть (СИ)"

Автор книги: Марион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Пояснения от автора к серии Вихрь.

В мире было много чего необычного. Во вселенной необычное – это норма. Если вы такого не видели, то это не значит, что этого нет. Деямерра, в переводе Вихрь, первая и единственная планета настоящих оборотней кошачьего семейства, классов и родов. Деямерра на 15% меньше земли и на ней мельче океаны, всего три материка – Южный, Западный и Северный. На востоке россыпь островов не превышающих остров Сицилия. Климат более мягкий, зимы менее холодные. В большинстве территории занимают леса, примерно 20% это степи и 2% каменистые пустыни. Запасы пресной воды огромные, а вода в океане пресыщена макро и микро элементами, полезными для организма солями и минералами. Если так можно сказать – живая вода. На некоторых планетах, соседях Деямерра, воду из океана считают чуть ли не панацеей от всех болезней, вплоть до банального эликсира молодости.

Развитие местного населения и их вооружение далеко шагнули вперед, медицина вырвалась на два шага, а способы сохранить тело в стадии глубокой заморозки и, размораживая, не повредить ни одной клетки – вообще отдельная тема. Сами жители планеты живут более приближенными к природе, ибо являются носителями звериного духа. А зверь в теле не потерпит железо и запах гари вокруг. Поэтому и города строятся по принципу – зеленых островов и тонкого стекла, что бы солнце пропускать внутрь зданий.

Основная раса на Деямерра, это гуманоиды, способные принимать обличие зверя. В частности это поголовно все кошачьи представители – от размера крупной собаки, до гигантских боевых особей не менее 2х метров в холке. И все население планеты – самцы. Среди них есть три вида самцов – альфы, омеги и беты.

Каждая категория разделена на три типа внешней и внутренней силы, боевом потенциале и способности принести в мир потомство. Омеги являются заменой женщины, правда половые органы отличаются от женских. У омег есть Родовой мешок. Вместо матки обычной женщины, тело имеет кошачье строение родового места и сам родовой канал представлен в виде придатка к прямой кишке и анусу. Прямая кишка имеет два последовательных отделения – непосредственно сам кишечник и родовой канал. Кишечник ничем не отличается по строению от обычного человеческого, а вот в родовом канале стенки слизистой имеют усики выделяющие секрет с помощью которого, в моменты созревания яйцеклетки в родовом мешке, стеночки разбухают, становятся рыхлыми и позволяют зачатие. В переходе от родового канала к кишечнику естественным образом встает пробка, которую затягивает разбухшими стеночками и выделяющимся секретом, создавая все условия для зачатия без попадания ненужных микробов внутрь родового мешка.

Момент созревания яйцеклетки назван научно «течка». Так что текут омеги 4 раза в год – 1 раз в 3 месяца не более 1 недели. Роды проходят так же через родовой канал, когда тело «закупоривает» отходы жизнедеятельности организма с поступившей пищей. Так же у омег имеются половые органы мужчины, но женских нет, только внутреннее неполное сходство. Правда есть еще одно принципиально отличие – яичники это часть дальней стенки родового мешка, а не как у обычной женщины, отдельно с наличием маточных (фаллопиевых) труб.

Альфы. Это натуральные стопроцентные самцы. У них отсутствует родовой мешок, даже наметки на него. Это мужчины, способные обратиться в зверя в любую секунду. Властные, стремительные и из десяти деямерритов рождается только трое альф, а остальные беты. Альфы сильнее остальных представителей на планете и зачастую их звериная ипостась сравнима с самым бронебойным танком земли, как и размеры. Альфы в ипостаси зверя могут быть более трех метров в высоту, если это боевая особь.

Беты – способны к репродукции сами, в так же оплодотворить того же омегу или бету в состоянии тела готового к продолжению рода. В теле Бет есть родовой мешок, но он меньше и короче. Бета изначально при половом созревании зреет либо способным выносить плод, либо быть тем, кто оплодотворит партнера (покроет в течку). При созревании беты способным выносить плод, его родовой канал развивает усики с секретом, стеночки дополнительно уплотняются и при необходимости расширяются, давая плоду выйти в момент схваток. Течка у беты бывает всего три раза в год, длительность не более трех дней. Бета, как и омега в течку оплодотворяется на 100% от альфы и на 70% от беты. Если бета созревает самцом, то его родовой мешок практически склеивается, «прилипает» к кишечнику, а усики в родовом канале атрофируются.

Когда бета вынашивает ребенка альфу или омегу он лишается мешка. Все дело в том, что дети альфы и омеги имеют более сильную кормовую пуповину. А так как родовой «материнский» мешок у беты изначально тоньше, то основание кормовой пуповины прикрепляется сильно проникая в место закрепления. Оторвать или удалить с частью мешка невозможно. В этом случае удаляют весь мешок. Место прикрепления пуповины твердеет и атрофируется, поэтому бесполезны операции. И зона атрофии расползается, как раковая опухоль. У омег же родовой мешок при течке покрывается толстым слоем слизистой «временной» стенкой, которая и принимает на себя впоследствии «крепление» пуповины, что становится естественной преградой порчи стенок родового мешка.

Деямерриты никогда не смогут сделать искусственное оплодотворение. Это невозможно из-за строения материнского мешка. Любое постороннее вмешательство и мешок отторгает инородный предмет, даже если это оплодотворенная яйцеклетка из материалов «самки» и ее пары.

В размножении всегда идет в приоритете получение здорового потомства от альф и омег, затем и от бет. Так же есть еще одна очень серьезная вещь – получение зверя. Каждый житель Деямерра умеет «перетекать» в настоящего зверя. Данная способность обусловлена наличием открытого использования энергии планеты и умение этой энергией управлять. Каждый оборотень планеты может «заглянуть» внутрь себя и увидеть своего зверя, которого он впервые видит в день начала полового созревания, закрепления своего положения в обществе. Что бы ребенок получил зверя, да и вообще родился, его родители делятся энергией. В начале созревания плода пара занимает свои места – отец дарует сырую силу для защитного кокона, родитель ваяет из него «ложе» для будущего зверя. За все время созревания плода в теле родителя энергия копится, формирует плотный сгусток и при рождении, а потом и первых месяцах жизни, начинает активно расти используя сырую силу дарованную отцом. Родитель, после рождения ребенка, ваяет еще более крупный кокон силы вокруг сгустка, с помощью своей пары – ставят родительский щит. И вот от уровня сил родителей, от их старания и умения зависит вид и сила зверя их ребенка. Причем не обязательно у той же рыси получится рысь. Бывает и тигр, и лев и даже экзотика – таури, марашат или кумар.

Если зачатие было спонтанным, либо умер отец, то на свет может появиться только ущербный ребенок, от психических и до физических увечий, на 100% без получения зверя, за редким исключением, когда силы у родителя подпитывались однотипными силами «искусственного отца», которого вполне возможно подобрать на ранних сроках беременности, но не позднее 8ми недель. Так же было опасно потерять пару при плетении родительского щита, который будет учить малыша «зверя в коконе» азам их сил. При потери материала отца, либо родителя до становления щита тот трескался, разрушался и ребенок погибал. Поэтому те, кто «случайно» залетел имели три пути – искать того с кем залетел, аборт или рискованный поиск суррогата в виде постороннего самца с идентичной силой, что не гарантировало нормальный рост ребенка и его нормальное развитие. Иного не дано. Сил у родителя не хватит выносить ребенка отдавая ему все свои силы, да еще и ставить в одиночку родительский щит. Поэтому на Деямерра нежеланных детей по залету не так много. Нерадивые родители могут еще и на штраф нарваться и вообще быть стерилизованы. К потомству деямерриты относятся очень серьезно и трепетно.

Так же была еще одна особенность. Самыми сильными считались альфы. Самыми слабыми омеги. Середина беты. У детей все было наоборот. Беты были сильными при рождении и становление щита было простым. Омеги средней степени тяжести и тут родители слегка напрягались. А вот альфы были самыми сложными в рождении. Им требовалась уйма сил, их первые семь-восемь дней после рождения вообще с рук спускать нельзя. И родители все это время держат его на руках меняясь по очереди. Зато потом все становится на свои места и все занимают положенные ниши.

И исходя из всей информации по планете я решила вписывать быт и механизацию этого мира скопированную с наших понятий и терминов. Что бы не перенапрягать рассказы непонятными вещами и затруднять понимание действий. Приятного чтения.

Океания. Острова Сариллового моря. Империя Даимарс. Территория великих Домов.

Лиом держал руки своей подруги, которая вздрагивала от каждого удара, рассекающего воздух резким свистом. Она едва заметно издавала тихие стоны, не смея сделать это громче. По ее голой спине раз за разом, оставляя кровавые отметины, прохаживались розги распаренные в соке пахнушке, который добавлял еще больше боли. Лиом же смотрел на каждый след и сжимался всем существом. Из-за него девушку секли, а его заставляли смотреть на это.

Каждый раз, когда ошибается он, страдают девушки вокруг него. Те самые, которые помогают ему, показывают, как и что делать, кто причесывает его длинные волосы и делает массаж ног и рук. С каждым разом, когда ошибается он, страдают ни в чем не повинные женщины. Рабыни. А он… он рожденные что бы умереть на ложе императора, либо принеся ему наследника.

Лиом никому не нужен. Его растили только для услады императора и не более. Так делали все время, для каждого правителя Малейских островов.

– Запомни, ты должен быть эталоном. – Сказал надсмотрщик, который стоял позади Лиома. – Каждый твой жест и движение оценивают высшие коты государства. За каждый твой взгляд, оценивают Дом Юрельт. Я не позволю тебе опорочить это имя. Ты понял?

– Да, мастер. – Едва сдерживая слезы твердым голосом проговорил Лиом.

– А теперь, иди и разучивай танец. Ты должен быть готов. Твое представление императору через три недели. Ступай.

Секущий прекратил опускать с силой розги на окровавленную спину девушки. Лиом едва заметно, чуть сильнее сжал руки подруги и отпустил их. Он ей ничем не мог помочь. Он узник в Доме и никогда не узнает, что такое свобода. Его растили, что бы он прославил это место и отдал за это жизнь. Все.

Раиль, девушка что была его лучшим другом, едва стояла на ногах. Секущий кивнул другим рабыням и они быстро увели ее, а остальные стали приводить место порки в порядок. Местом порки был балкон, весь в цветущих сладкодонцах и маливинках. Балкон задекорирован плетеной решеткой, дабы маливинка могла расти по ней опутывая ее стеблями.

Лиом шел по длинному коридору в класс танцев. У него подкашивались ноги, тряслись руки. Но если он не сделает то, что требует его мастер, изобьют еще одну ни в чем не повинную девушку-рабыню. Рабыня… Лиом не знал откуда они, эти девушки. В его мире женских особей не было вообще. Они пахли по другому, жили по другому и у них никогда не было своего зверя. Каждая из них, по словам мастера, была пустой куклой, не заслуживающей внимания.

Для Лиома подбирали только самых худеньких, темноглазых и смиренных. Ни одна из девушек никогда не смотрела в его глаза. Всегда безропотно сносила побои за его оплошности и ни в чем открыто не упрекала. Раиль была более открытой и едва заметно шептала, разговаривая с ним. За это он был ей благодарен. Лиому даже разговаривать запрещено со всеми, кроме мастера и императора, ну еще и доктора.

У него в руках всегда колокольчик, которым он подает сигнал. Он никогда не поднимает глаза, если мастер не требует этого от него, и никогда ни о чем не мечтает. У него нет на это времени. Он живет в страхе, в клетке и как оттуда выбраться не представляет вообще.

Зала для танцев была оборудована небольшой нишей с ширмой, где располагались музыканты. В центре залы была импровизированная круглая сцена-помост. И бессменный учитель, который отучил в этих стенах более десятка молодых эльвирсов, молодых омег рожденных для императора, стоял у сцены в ожидании ученика.

Лиом подошел к дверям и рабыня поравнялась с ним, дабы открыть дверь.

– Прости, я могу оплошать. – Едва шепча пробормотал Лиом.

– Я знаю. – Девушка поклонилась открыв дверь.

Учитель танцев уже ждал их. И стоял смиренно, дабы самому исполнить ритуал своего деяния. Его ученик прошел к помосту, медленно взошел на него и присел грациозно подобрав веер.

– Идеально. – Похвалил учитель. – Рабыня, скройся с глаз. Не мешай созерцать. – Рыкнул учитель и девушка ретировалась из залы. – Начинай, избранный наложник.

Лиом плавно повел рукой вверх, раскрывая веер, а второй рукой сделал щелчок пальцами и резко выпрямляя ноги развернулся на сто восемьдесят градусов. Веер тут же прикрыл его лицо полностью, голову повернул влево и стал слегка наклонять корпус.

Щелчок пальцами.

Лиом резко развернулся к учителю лицом стремительно описав полукруг веером перевернув его по горизонту и выпрямив руку. Пальцами раскрыл его на две части и едва заметным движением руки подбросил веер вверх, сделал перебежку мелкими шажками, поворачиваясь так, что веер упал прямо в руку за спину. Замер.

Учитель хлопнул в ладоши. Зазвучала легкая музыка струнных инструментов.

Лиом медленно закружил по помосту, плавно играя руками и раскрывая-собирая веера, прикрывая ими лицо или только его часть, отдаляя от себя и прогибаясь в спине. Он делал мелкие шажки, поворачивался, приседал и прогибался в спине вставая. Каждое движение было выверено, десятками раз были выпороты в кровь рабыни за каждую оплошность или неверность действа, выплакано тихими слезами. Вот что такое его танец. Танец кровавых слез. Так он называл его в мыслях. Так он думал, танцуя его. Так он ощущал его.

Остановившись медленно присев, и скрывшись за веерами, замер в ожидании оплошностей.

– Идеально. – Улыбнулся учитель. – Для дебютного общего танца, номер поставлен идеально. Не вижу ничего, что стоило бы улучшить.

Лиом едва заметно выдохнул.

– Сегодня ты разучишь танец, для императора на ложе. – Учитель подошел к помосту. – Положи веера.

Лиом подчинился.

– Для императора важно видеть твое тело, избранный наложник. Твою бархатистую кожу и изгибы. Иди, одень одежды, в которых ты будешь танцевать императору, дабы он взял твое тело.

Учитель показал на ширму, которую Лиом не заметил сначала. Он плавно спустился по ступеням радуя учителя грацией, которую в его голову вбивали с семи лет. Юноша же искренне боялся сделать что-либо не так в его присутствии, ибо только от него приходят постоянные жалобы на его оплошности. Он подошел к ширме и зашел за нее. На софе лежало ни много, ни мало, а почти прозрачное одеяние наложника.

– Избранный наложник, с себя снимай все одежды, вплоть до нательных. Данное одеяние не терпит ничего лишнего.

Лиом лишь сглотнул. Он разделся и стал облачаться. Вместо штанов тут было нечто странное. Это было очень похоже на трусы, только очень низкая посадка, которая едва ли закрывает пах. Держится лишь на бедренных косточках. От этих странных труселей идут вниз прозрачные лоскуты ткани, которые закреплены шелковыми лентами у стоп. Попу это одеяние не скрывает ровно на половину. На тело сверху одевается странный топ. Закрепленный на шее ошейником из черной кожи, так же состоит из прозрачных лоскутов ткани и перекрещенных на груди, уходящих на спину. На руках так же имитация рукавов с большими разрезами.

Когда Лиом оделся, он стал пунцово красным. Учитель поторопил его и пришлось выходить.

– Прекрасно. – Учитель осмотрел его, повернул. – Сидит идеально. Не жмет? – в ответ отрицательный кивок головы. – Хорошо. Сейчас разучим основной танец, а дальше будешь обучаться плавно скользить по телу императора…

Лиом вернулся в свою комнату выжатым как лимон. Ему было очень стыдно, ведь никто еще не видел его тело, кроме девушек-рабынь в купальне. А тут учитель. И не откажешь, он ведь готовит его, да и мастер все знает. Юноша осмотрел свои покои – огромная комната условно разделена на гостиную и место для рукоделия – в поисках Раиль.

Девушки нигде не было видно. Медленно прошел в сторону комнаты рабынь, но девушки остановили его. Он только лишь кивнул им один раз дернув колокольчик. Он знал, если его не впускали, то ее спину лечат, а ему видеть такое запрещалось. Только когда наказывают. А как лечат, нельзя.

Лиом пошел в сторону диванов и присел, поджал ноги. Он положил руки на спинку и опустил на них голову. Ему так было страшно. Всего через три недели его возьмет на свое ложе император. Если Лиом не понравится ему, то его убьют отравив в покоях правителя… вернее он сам убьет. Он заставит облизнуть его ядовитый перстень, который он откроет и будет смотреть, как жизнь покидает тело. Либо убьют в тюрьме. Если же он понравится, то жить ему все равно не так долго. Как только он родит и врачи заверят правителя, что кокон свит полностью, роженика убьют, а малыша провозгласят дитем законного супруга императора.

Рожденный что бы умереть…

Лиом отправился спать едва ли притронувшись к еде. Служанки спрятали в своей комнате часть пищи, дабы к ним не нагрянули врачи, выяснять почему у избранного наложника нет аппетита, почему он такой грустный и мастер опять накажет три или более девушек, что бы не смел голодать. Но Лиом просто не мог есть. Его мутило от страха. Ему было настолько страшно, что едва ли не половина принятой пищи почти всегда отправлялась в туалет. И такие приступы были у него последнюю неделю.

Служанки ели за него, поили его настоями, что подворовывали у старого лекаря, покрывали большую часть "провинностей" избранного, которого нельзя бить. Его даже ткнуть пальцем или схватить за лицо нельзя. Его тело берегут как зеницу ока. Он ничего тяжелее иголки в руках не держал, да и то минут двадцать в день. В его тело втирали благовония и масла, его массажировали и в шесть рук расчесывали волосы до колен. Его лицо нежно протирали всякими настоями, что бы не было угревой сыпи и кожа была нежной, как у младенца.

Лиом переоделся в ночную одежду и лег спать. Свернувшись в клубочек. Служанки жалели его. Они каждый день видели, как к нему относятся. Они слышали на кухне, что именно происходит с избранными наложниками. Почему за ними так пристально наблюдают. Зачем бьют на его глазах его приближенных людей, которые заменяют ему семью. Для чего требуют полного послушания и молчания.

Раиль одна из тех, кто прекрасно понимает его. Он рабыня, вырванная из своего мира. Обученная "подруга" избранного наложника. И как ей объяснил мастер Дома, после того, как Лиом будет передан во двор императора, в эти покои будет приведен следующий избранный в возрасте семи лет. Для Раиль это стало шоком. Малышей отрывали от родителей, запирали в четырех стенах, учили полному послушанию и готовили смиренно идти на плаху к палачу.

Утро было как обычно серое. Лиом встал, принял ванну с нежными маслами. Его тело мягко обработали маслом лишающим кожу растительности. Его волосы высушили и расчесали. Одели. Повели завтракать. А потом он отправился к учителю манер, к учителю становления речи и в итоге к учителю танцев.

Они вышли из главного здания Дома Юрельт и пошли в соседнее, на территории огромного комплекса зданий. Здесь были сады и небольшие искусственные пруды, мостики через каналы воды и полно охраны. Лиом шел в сопровождении двух рабынь и одного расторопного слуги Дома. За ними шло два рослых кота в доспехах и при оружии. И все, кто видел эту процессию с черноволосым светлоликим юношей, расступались и склоняли головы. Зависти ни у кого не было. Все, кто знал, кто этот юноша, все они испытывали жалость к нему.

Слух, о том, что Дом представляет своего эльвирса императору через три недели, уже разнесся по кулуарам Дома. И что сейчас его будут охранять боевые коты-шаки, которым сегодня передадут смену его постоянные коты-ягуары, говорит о том, что мастер Дома возлагает большие надежды на его тело и лицо, манеры и умение танцевать, говорить и просто быть очаровательным юношей, которого возжелает император.

Лиом не дошел до здания обучения всего шесть шагов, как услышал свист и что-то врезалось в площадку перед ним. Стражи за его спиной среагировали мгновенно и он ощутил, как его словно пушинку выдергивают из дыма и оттаскивают в сторону. Второй страж трансформировался и прикрыл своим телом напарника, который держал на руках эльвирса.

Лиом раскрыл глаза от ошеломления. В кота перед ним стреляли стрелами. Четыре из пяти врезались в его бок, а пятая просвистела совсем рядом. Зарычал тот, кто держал его на руках. Отовсюду высыпали воины. Но их обстреливали из-за густой стены дыма. А потом на площадку выскочило более десятка альф шаки и таури.

– Боевой отряд Кушаров! – раздался вопль по площади.

Державший на руках Лиома альфа стремительно полетел в сторону безопасной зоны, откуда сможет отправить эльвирса в подземелье, где тот переждет нападение, пока тут все не уладят. Но задуманному не суждено было случиться. Перед ними из дыма выскочил огромный таури и глухо зарычал.

– Мой господин, отойдите за колонну. – Шепотом произнес альфа, опуская Лиома на землю.

Лиом послушно шмыгнул за ближайшую колонну. За его спиной раздались рыки и произошел бой. Неравный. Ибо с таури не сравнится ягуар. Никогда. Лиом закрыл глаза. Три недели или сегодня? Какая разница?

Рядом раздался рык. Лиом скосил свои ультрамариновые глаза и обмер. На него смотрели желтые звериные глазищи таури, пасть окровавлена, дышит тяжело и вдыхает его запах. Лиом закрыл глаза. Бежать от опасности его не учили. Его учили послушанию. Его учили смирению со своей скорейшей кончиной. И он принял ее сейчас. Только никогда не думал, что будет убит одним из племени Кушар.

Его руку с силой сдавили и потащили куда-то вперед. Через секунду закинули поперек дикого кота и раздался на округу боевой клич, собирающий племя. Ему ответили более десятка альф. И дикий кот плавно развернулся на месте, тронулся в путь. Лиом только и видел, как замелькала кладка мостовой, а затем и черепица. А потом у него закружилась голова и он потерял сознание.

Ремал был собою доволен. Он ехал по горной местности, возвращаясь в свою деревню. Рядом были верные соратники. Чуть позади, всего на пол корпуса его верного товарища, кота Ша, ехал на таком же диком животном его друг – Клем. Они иногда перекидывались парой слов, посмеивались над неповоротливостью охраны знаменитого Дома содержантов.

– Ремал, твоему Ша не тяжело тащить это тело? – поинтересовался Клем.

– И то верно. Эй! – он шлепнул украденного напыщенного содержанта по заднице и тот вздрогнул. – Слыхал? Моему боевому товарищу надоело тебя тащить. Давай, ножками.

Он немного притормозил кота и за шкирку стянул хлипкое создание с тела животного. Юноша едва устоял на ногах, придерживаясь за сбрую. Не поднимая глаз.

– Смотрите-ка, миленький. – Заулыбался Клем. – Как думаешь, кому из властолюбов он должен был достаться?

– Да плевать кому. Теперь его удел работать, а не о удачной партии думать. Слыхал? – Ремал хохотнул. – Теперь твои нежные рученьки будут стирать и готовить, а не на ситаре играть.

Юноша только кивнул в ответ.

– Видал? – Клем расхохотался. – Так боится, что язык проглотил! Эй! Эй, содержанка! Я к тебе обращаюсь! – он махнул рукой из-за тела друга, – как имя твое?

– А не все ли равно? – Ремал осмотрел щупленького юношу. – Тебе какая радость от его имени? Сдохнет он у нас от непривычки работать, так что и имени его некому вспоминать будет. Все, поехали. А ты, неженка, ножками и что бы не отставал! Ха!

Кот послушно полетел вперед, Клем за ним. Юноша повернулся и пошел быстрым шагом. Но его обувь не предназначена для прогулок по горам. Ноги больно натыкались на каждый камешек. А еще вокруг было полно огромных и страшных альф верхом на кошках, диких и необузданных. Но юноша терпеливо шел в строю, с каждой секундой отставая.

Через час Клем повернул голову.

– Смотри, в самом хвосте плетется.

– Плевать.

– Ремал, кровью пахнет. – Втянул носом воздух друг.

Альфа повернул голову. Ветер дул им в спины и он так же принюхался.

– И правда. Кто-то ранен?

– Да вроде нет.

Они остановились нюхая воздух. Колонна из сорока шести членов отряда поравнялась.

– Кто ранен? – задал вопрос Ремал повторно втягивая носом воздух.

Парни замотали головами. Вожак осмотрел все лица и опустил глаза. И замер. Их пленник, сжимая пальцами рук свои штаны стоял и молча ждал когда они пойдут дальше, а его ступни, обутые в тряпичные домашние тапочки, были кроваво красные. Но он стоял прямо, словно и боли не ощущает.

– Что за… – Клем уставился на его ноги, на его белую обувь в красных пятнах.

– Ну-ка подними его. – Скомандовал Ремал.

Ближайший к юноше воин легко вцепился в его талию и приподнял, посадил перед собой и показал его ноги. У Ремала вырвалось ругательство из горла. Все стопы были изрезаны, шла кровь и попала грязь. А юноша молчал потупив взгляд, замерев и едва заметно покусывая губы. И ни звука.

– Ты что, немой? – задал вопрос Клем.

В ответ тишина. И даже глаз не поднял.

– Вы трое, затереть следы. – Приказал Ремал. – Повезешь его.

– Надо бы кровь остановить. – Пробормотал Клем.

Пока они говорили, кто-то из воинов, не слезая с кота, дотронулся до ног юноши, дабы осмотреть их. В ответ сдавленный стон и пленник отключился. Он был бледным, щеки горели, из уголков глаз текли слезы.

– Что там? Сильно? – спросил Ремал.

– Очень. – Произнес один из отряда. – Тут грязь попала. Зашивать надо.

– А ведь даже не вскрикнул ни разу. – Пробормотал Клем. – Немой что ли?

– Да Боги его знают, какой он. – Рыкнул Ремал. – Сними с него это подобие обуви. И посмотри что сейчас можно сделать. До деревни не далеко.

Мужчина только кивнул и разрезал ленты обуви. Осмотрел раны, плеснул водой и перебинтовал лентами, стянув потуже. Через пару минут колонна двинулась дальше, а трое отделившиеся от отряда рассыпали по дорожке кровавых следов специальный порошок, который все следы растворял.

Отряд проехал еще часа три по каменистым холмам и въехало в долину, пересекая которую оказались в своих родных местах. Трио догнало их на самой границе. Отчитались, что затерли следы и никого не видели в погоне. Ремал только кивнул в ответ.

Деревня встретила их оживлением и ожиданием потерь. Но были только легко раненные, пара ушибов и трофеи. Кое-кто прихватил денег, кто-то дорогие вазы и прочий мусор, а кто-то и раба. Ремал заулыбался своему наставнику, который осмотрел бессознательного юношу, которого подвезли к дому вождя.

– И чего это ты решил содержанта прихватить? – спросил наставник.

– Да глаза у него такие, что продать можно дороже всех взятых трофеев. – Хохотнул Ремал.

– А чего ноги раненные? Убегал? – поинтересовался старик, когда рослый воин внес его в дом в первую комнату, где жил воспитанник Ремала.

– Нет. Обувь у него комнатная. К нашим дорогам не пригодная. – Влез Клем и поклонился наставнику. – Здравия вам отец.

– И тебе, сын Каружа. – Старик улыбнулся. – Лекаря звать?

– Как хотите. – Ремал улыбнулся и осмотрел собирающееся племя. – Мы вернулись с победой! – взревел он и за ним взревели воины, а за ними и все остальные, вплоть до детей.

– Роженики, собирайте в большом доме столы! – заулыбался старик. – Будем отмечать хороший улов.

В массе людей-оборотней наметилось движение и к большому дому, где собирались все жители на совет, суд и свадебные бои, устремились те, кто жил в деревне и воспроизводил на свет потомство. Старик заулыбался и миролюбиво спросил:

– А все же, зачем заставлять тело, что собрался продать, идти пешком по острым камням, не проверив его обувь? Не уж-то разозлил он тебя, вождь?

– Нет. – Ремал усмехнулся. – Ша устал после битвы. Вот и решил ему путь облегчить. А как оказалось у содержанта не обувь, а хлам.

– Понятно. – Наставник посмотрел на вождя и покачал головой. – Где будет до весны этот юноша?

– Здесь. А как только торговые пути ото льда отойдут, так и продам его. – Ремал улыбнулся. – Ты его глаза когда увидишь, сам скажешь, что он стоит куда как больше, чем все то, что мы взяли при набеге.

– Хорошо бы.

Старик вздохнул. Лекарь вошел в дом, осмотрел ноги юноши, промыл их лечебным раствором и перебинтовал, туго сжав. А потом отправился на пир.

Лиом проснулся рано утром и не понял где он находится. Его распорядок дня сменился одним мазком. Никто его не будет, никто не просит жестами поспешить, ибо мастер идет. Никого рядом нет. И все здесь пахнет по другому. Даже звуки другие. Более живые.

Юноша медленно привстал на локтях и осмотрелся. Он был в маленькой комнатушке. Лежал на кровати из твердого дерева на жестком матрасе. В комнате был стол, стул и комод. Небольшое окно показывало часть неба и деревья.

Попытавшись сесть, потревожил ноги и зашипел, тихонько, что бы его не услышали. Он вспомнил где он теперь. И прекрасно понимал, что его нынешнее положение ничуть не лучше, нежели было до этого. Если в Доме Юрельта его уничтожали эмоционально, то тут скорее всего будут физически.

Лиом медленно сел, спустив ноги. Их пекло и дергало. Но хотелось в туалет, да и кушать. Все же он вчера только позавтракал, и неизвестно сколько времени прошло с тех пор. Он медленно встал и вскрикнул, рухнул на пол, вцепился в ногу. Заплакал от невыносимой боли. Раны начало дергать и печь сильнее, сводить судорогой и на краю сознания он ощутил, как кто-то ругаясь поднял его грубой хваткой и швырнул на кровать рыкнув, что бы не смел сползать с нее. Лиом отключился через мгновение после этого.

Дальше несколько дней он провалялся в бреду. Он ничего не говорил, только постанывал и метался по подушке. Когда ему становилось чуть лучше, его заставляли сходить в туалет, выпить бульон, но от еды его тошнило и выворачивало наизнанку. Затем его поили какими-то травами, мазали стопы и на третьи сутки лихорадка отступила.

Юноша проснулся рано утром. Вялый и от слабости не способный сделать хоть шаг или даже жест. В комнату вошел врач. Осмотрел его, потрогал лоб, открыл ноги и принялся разматывать бинты. Намочил присохшие места и подождав немного снял остатки. Смазал ранки мазью, что-то вскрыл и прочистил от нагноений. Затем дал выпить настойку и Лиом благополучно провалился в сон.

Полностью в себя он пришел только на пятый день. Его еще потряхивало от слабости, все казалось нереальным. И хозяин дома зарулил в комнату, швырнув ему в лицо охапку вещей, усмехнулся: