Текст книги "Мои (чужие) дети (СИ)"
Автор книги: Марина Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
6.
Давид
Выключаю воду и вытираю руки. Из-за двери слышатся голоса двух женщин. Аккуратно приоткрываю дверь и слушаю их разговор между собой. Понимаю, что это некрасиво, но мне надо получше узнать о матери моих детей. Из того, что я успеваю услышать, у меня сразу же возникает вопрос: кто такой Вадимка и какое отношение он имеет к Диане? Из комнаты раздается требовательный плач, от которого у меня в груди что-то щемит. Мне становится жалко малышей, и я решительно выхожу в коридор. Надо помочь дамам закончить неприятную беседу и вернуть Диану туда, где ей положено сейчас быть.
Подхожу к тоненькой фигурке матери своих детей, которая сжалась у приоткрытой двери:
– Диана, там дети плачут. Может, ты лучше им время уделишь? – говорю ей, а сам смотрю на упитанную женщину перед ней, на которой какая-то несуразная и безвкусная одежда.
Диана резко поворачивает на меня голову и снова возвращается взглядом к женщине.
– Дети? – Маленькие глазки посетительницы расширяются от удивления. – Нагуляла все-таки, – пыхтит она. Дальше я перестаю слушать и слышать. Внутренне закипая, подхожу ближе к девушке и, приобняв ее за талию, заставляю отойти назад.
– Диана, иди, пожалуйста, к детям, – приказываю я и делаю шаг вперед, хватаясь рукой за дверь. – А вам, – смотрю на ногу, которую подставила женщина, и понимаю, что если она не уберет ее добровольно, то это сделаю я. К счастью, инстинкт самосохранения у нее срабатывает, и она отступает назад. Если бы она могла испепелить меня взглядом, то, несомненно, сделала бы это. Надо же, сколько ненависти в глазах, – всего доброго! – С силой захлопываю перед ней дверь и закрываю ее на замок.
Оборачиваюсь – в прихожей Дианы уже нет, а плач, доносившийся из комнаты, потихоньку затихает. Стараясь не шуметь, захожу в детскую и сразу же натыкаюсь взглядом на две одинаковых белых кроватки, рядом с которыми стоит девушка. Одного ребенка она качает на руках, пока второй лежит в кроватке.
Подхожу ближе и начинаю рассматривать малюток. Они явно изменились с момента нашего знакомства. Подросли и стали больше напоминать обычных детей, а не сморщенные яблоки.
– Как их зовут? – спрашиваю шепотом.
– На руках – Аня, – улыбается Диана и аккуратно кладет уснувшую девочку обратно в люльку, укрывая ее одеяльцем. – А по соседству – Даня, Даниил. Анна у нас королева в распашонках, – хихикает. – Она нам с Даней дает прикурить.
Внимательно смотрю на малыша, который тихонько лежит и рассматривает перед собой вращающуюся игрушку. Стараюсь въехать в то, что это мой родной сын. Скажу честно, осознание этого дается мне с трудом.
– Хотите подержать? – спрашивает девушка, отключая игрушку и сдвигая ее в сторону.
– Если можно. – Внутри появляется странное волнение, а в руках легкий мандраж. – Только я с такими маленькими не умею обращаться, – честно признаюсь.
– Нестрашно. Здесь не надо особых умений. – Достает ребенка из кроватки. – Согните руку в локте и держите ладонью под попу.
Послушно следую указаниям и получаю в руки ребенка. Маленький теплый комочек сразу же начинает вертеться и кукситься – чувствует, что что-то не то. Конечно, это не материнские руки. Мои больше похожи на грабли. В этот момент что-то теплое разливается по телу и забирается мне глубоко под кожу. Минута, вторая – и малыш начинает кривиться, а затем плакать. Не зная, что с этим делать, спешу вернуть его маме. Диана забирает сына, и он тут же успокаивается.
– Давид, спасибо, что помогли спровадить эту женщину, – тихонько говорит Диана, покачивая на руках ребенка. – И за подарки тоже, – добавляет она.
– Да не за что, – отвечаю я и тут же задаю интересующий вопрос: – Кто такой Вадим?
Она секунду молчит, а затем отвечает, поднимая на меня гневный взгляд:
– Извините, Давид, но, по-моему, вас это никак не касается.
Это с какой стороны посмотреть. До недавнего времени меня реально эти никак не касалось.
– Простите. Это и вправду не мое дело. – Ерошу рукой волосы на затылке и бросаю взгляд на наручные часы. Даю заднюю, чтобы не нарываться на негатив: – Мне уже пора.
– Давид, – тормозит меня девушка, – вы, кажется хотели о чем-то поговорить?
– Да в общем-то мы уже поговорили. Я хотел просто навестить вас и узнать, все ли у вас в порядке, – съезжаю с темы.
– Узнали? – Недоверчиво смотрит мне в глаза.
– Да, – киваю. – Рад, что все хорошо, – отвечаю и спешу в сторону выхода.
– Погодите, я сейчас вас проведу и дверь закрою.
Диана перекладывает в кроватку сына и выходит следом за мной.
В прихожей надеваю пальто, обуваюсь и быстро прощаюсь во избежание новых неудобных вопросов типа «откуда у вас мой адрес» и так далее. Кстати, вопрос относительно Вадимки остается открытым.
Выхожу на улицу и понимаю, что я дурак! Номер телефона так и не взял. Мог свой оставить, чтобы звонила в случае чего. Хотя… с какой стати она будет мне сообщать, как у нее дела. Я ведь ей абсолютно посторонний человек. Подхожу к своей машине, щелкаю брелоком и открываю водительскую дверь. Чувствую вибрацию в кармане. Телефон сигнализирует о третьем по счету эсэмэс, сообщая, что сегодня брат с семьей прилетает к родителям на недельный отпуск и меня ждут на ужин. Сажусь в автомобиль, включаю зажигание и напоследок бросаю взгляд в сторону многоэтажки. Не знаю, вернусь ли я сюда еще. Сомнения терзают мою душу. Возможно, лучшим решением будет оставить все как есть и не лезть в чужую жизнь. Сегодня я убедился, что Диана абсолютно адекватная женщина. Дети в хороших условиях, с любящей мамой. Зачем все портить? И готов ли я взять на себя ответственность за их воспитание? Готов ли я вообще к наличию детей в моей жизни? Мне надо хорошо над этим подумать и принять для себя окончательное решение. Завожу мотор и трогаюсь с места.
Хорошо быть стоматологом, но только если об этом не знают твои родственники. Потому что не успеваю я появиться на пороге родительского дома, как супруга моего брата, Нина, сразу же открывает рот и тычет в него пальцем, показывая мне коричневое пятно на тройке. За десять минут пребывания у родителей я успеваю провести осмотр ротовой полости еще и старшим племянникам, семилеткам Сашке и Максиму, и проверить, не короткая ли уздечка у самого младшенького, Никитки. Мой брат Марк и его жена Нина так же, как и я, имеют непосредственное отношений к медицине. Он хирург-онколог, а супруга – старшая медсестра его отделения.
С появлением родственников тихая и мирная обитель родителей превращается в настоящий муравейник: дети носятся по дому как угорелые, Нина разбирает и вручает всем подарки, бегая время от времени на кухню, мама готовит разны яства, а отец и Марк закрылись в кабинете – устроили аперитив. Сегодня всех нас ждет длительное застолье и баня. Еще должны подъехать их кумовья, родители той самой крестницы, которую все мне так настойчиво сватают.
– Давид, когда ты уже наконец-то женишься и подаришь нам с папой внуков? – вздыхает за столом моя мать в тот момент, когда я беру на руки полуторагодовалого Никитёныша. Малыш тянется руками к ложке и начинает ковырять ею в моей тарелке. Заметив это, Нина быстренько меняет ее на детскую и подсовывает мне пиалу с супом.
– Ты серьёзно? – кошусь в сторону снохи.
– Ну пожалуйста, – сводит бровки домиком и шепчет она в ответ. – Он у меня совсем есть не хочет. Может, у тебя получится.
– Давно уже пора, – поддакивает ей Владимир Сергеевич, папин друг. – Да, Светуль? – обращается к супруге.
– Мы Катюшку тоже спрашиваем об этом, – отвечает она. – Хочется внуков понянчить, пока еще относительно молоды. – И бросает недвусмысленный взгляд на мою мать.
Молчу, стараюсь никак не реагировать на их слова. Я ведь не дурак, понимаю, что это был слоновий намек лично для меня. Они все спят и видят, как я становлюсь на одно колено и делаю их Екатерине предложение. При этом они забыли у меня спросить, люблю ли я их дочь и хочу ли на ней жениться. Я взрослый мужик, сам как-нибудь разберусь со своими хотелками. И по большому счету, мне этот головняк в виде супружества совсем ни к чему. А что? С сексом все стабильно, с бытовухой в доме тоже – дважды в неделю приходит Марьяна Павловна, убирается и готовит мне домашнюю еду. У меня уже даже дети есть.
Дети… Снова мысленно возвращаюсь к Диане и малышам. Вспоминаю девушку на пороге квартиры. Какая она все-таки красивая, даже несмотря на уставшее лицо. Хоть и худенькая, но фигурка при этом словно выточенная. В жизни не скажешь, что эта девушка родила двоих детей всего месяц назад. Тонкие запястья и такие же щиколотки. Ножки длинные, как у модели. Не знаю, кто такой Вадим, но, по-моему, он точно лох. Интересно, что ее подвигло на процедуру искусственного оплодотворения? С ее внешними данными она легко могла бы найти себе нормального мужика и создать с ним крепкую семью. Зачем ей понадобились все эти заморочки?
– Ну что, еще по маленькой? – Отец потирает руки и принимается разливать по рюмкам.
– Мне достаточно! – Прикрываю свою ладонью. – Еще домой ехать.
– Как? Ты не останешься? – округляет глаза мама. – Мы тебе уже и комнату приготовили.
– Нет, – говорю я, наблюдая за тем, как Никита промахивается мимо рта и суп бежит ему за шиворот. – Завтра работы много. Машину у вас брошу, а сам такси вызову.
– Вот так всегда, Светочка, – с укором качает головой отец. – Ты его ждешь, готовишься, а у него работы много.
– Это замечательно, что ее много. Мужчина должен хорошо зарабатывать, чтобы обеспечить свою семью и будущих детей.
Понятно. Почву для дочери подготавливают. Боюсь, что обломятся. Никитос в это время уже пересыпает свой суп в мой стакан с водой.
– Я думаю, что все мы взрослые люди и сами решаем, как нам жить, – отрезаю я.
– Мне кажется, что ты, Давид, будешь очень хорошим папой, – кивает в мою сторону Светлана Тимофеевна.
– Ты права Светочка, – поддакивает ей моя мать.
– Так, все! – Моя последняя нервная клетка не выдерживает, когда Никита надевает себе на ногу ложку с супом – и эта вся жижа бежит по моим ногам. – Нинель, возвращаю тебе твое сокровище. – Отдаю ей ребенка и начинаю вытирать себя салфеткой.
Быстро прощаюсь с родственниками и вызываю такси.
Когда я оказался дома, меня начала одолевать тоска. Хрен его знает, откуда это чувство взялось, но мне почему-то вдруг стало так паршиво и одиноко. Не могу назвать себя любителем толпы и компании. Это далеко не в моей в моем характере.
Интересно, что там Диана сейчас делает?
7.
Диана
День сурка продолжается. У Дани начались колики, и он всю ночь проплакал у меня на руках. У мальчиков часто возникают проблемы с кишечником в первые месяцы жизни. Аня наелась и спокойно уснула, а я продолжаю битый час качать орущего, как корень мандрагоры, ребенка. Еще и трубы в подвале прорвало, и весь дом третий день сидит без отопления. У меня есть обогреватели, но их хватает только на одну комнату. Всю квартиру ими не обогреешь. Поэтому приходится потеплее укутывать детей.
По квартире разносится трель звонка. На часах ровно девять. Подхожу к двери, смотрю в глазок – топчутся две незнакомые мне женщины. Главное, чтобы это были не верующие, которые носят по квартирам брошюрки.
Поворачиваю замок и приоткрываю дверь, оставляя ее на цепочке.
– Доброе утро! – вежливо произношу я.
– Доброе утро! – говорит худощавая женщина, напоминающая старуху Шапокляк. Вторая в грубых смешных очках молча заглядывает мне за плечо.
– Вы случайно не из ЖЭКа? – спрашиваю у них. Слышу, Данька снова начинает хныкать. Мои мозги из-за бессонной ночи буквально плывут.
– Нет, милочка, мы не из ЖЭКа, – более уверенно произносит женщина. – Мы из органов опеки. На вас поступил сигнал, и мы пришли проверить условия, в которых проживают ваши дети. Вы Беляева Диана?
Делаю несколько глубоких вдохов, стараясь сохранить спокойствие. Чувствую, что к этому приложила руку моя бывшая свекровь. У нее есть приятельница, которая работает в нашей местной администрации, и без нее здесь явно не обошлось.
– И кто же этот добрый человек?
– Мы не разглашаем данную информацию, – приобретает дар речи ее коллега. – Вы впустите нас в квартиру?
– Покажите для начала ваши удостоверения или какой-нибудь другой документ, на основании которого вы будете осматривать мою квартиру, – тараторю я, пытаясь найти легальную причину, чтобы не впускать этих двоих. – У меня двое маленьких детей, и я не могу впускать сюда кого попало.
– Сейчас. – Первая начинает рыться в сумке и спустя несколько секунд все же достает и показывает мне документы. – А теперь открывайте дверь, иначе мне придется записать, что вы отказались впустить нас.
Делать нечего. Прикрываю дверь и снимаю цепочку. Видя, что у меня чистый ламинат, женщины нагло заходят в грязной обуви и проходят вглубь квартиры. Я хочу закрыть дверь, но не успеваю, потому как следом за ними вихрем влетает Давид.
– Здравствуйте, Диана, – возбужденно говорит мужчина.
– Вы не вовремя, – тихо произношу я, показывая жестами на ситуацию. Но мужчина игнорирует меня и идет следом за соцработницами.
– Доброе утро, дамы!
Грубый голос Давида заставляет их замереть и оглянуться.
– А вы, собственно, кто? – удивленно таращится на него старуха Шапокляк.
– А вы? – холодно чеканит он.
– Мы из опеки, – отвечает вторая. – У вас в квартире всегда так холодно?
– Третий день, – тихо произношу я и встречаюсь с угрюмым взглядом Давида. – Во всем доме отопление отключили. Порыв в подвале.
– Варвара Владиславовна, запишите: температура в помещении, где находятся дети, ниже нормы, – уверенно говорит Шапокляк и шагает дальше по квартире, оставляя грязные следы на полу. – Так а вы, мужчина, кто?
– Я друг, – стараясь быть вежливым, отвечает он.
– Друг? – Варвара Владиславовна приспускает на носу очки и смотрит поверх стекол. – А может, вы сожитель?
– Или того похлеще, – добавляет Шапокляк. – Родной отец. А вы у нас, милочка, числитесь как мать-одиночка.
– У нас много таких. – Поправляет очки обратно и что-то царапает ручкой в журнале.
– Каких? – рявкает Давид.
– Которые обманывают государство, чтобы незаконно социальные выплаты получать.
– Нет, – отмираю я. – Это просто друг! – Пытаюсь исправить ситуацию, чтобы они действительно не подумали, что между нами с Давидом что-то есть. У меня и правда нет никакого желания ссориться с государством и что-то кому-то потом доказывать. Мне совершенно не нужны дополнительные проблемы.
– Где второй ребенок? – спрашивает та, которая худая.
– Она спит в спальне. – На данный момент это единственная комната, в которой тепло.
– Покажите, – настаивает женщина.
– Может, не надо туда заходить? – умоляюще произношу я. – Давайте я вам немножко дверь приоткрою, и вы просто заглянете. Там чисто и тепло, поверьте на слово, – тяжко вздыхаю я, понимая, что уговорить этих дамочек мне не удастся. Легче показать им спальню, чтобы они побыстрее ушли, а потом убраться после их них.
– Нам надо осмотреться, – настаивает на своем соцработница.
– Вы туда сейчас холод запустите и грязи нанесете, – с нажимом произносит Давид.
– Ладно, – сдаюсь я и впускаю их в комнату. Давид остается стоять в коридоре. В спальне тепло. Анечка спокойно посапывает в кроватке. Несмотря на это, женщины даже не пытаются вести себя тихо. Они громко переговариваются, тем самым будят дочь, и она начинает хныкать.
– Так. Все. Хватит! – взрывается Давид. – На выход! – показывает рукой на дверь.
Я кладу в кроватку Даню и беру на руки Аню, чтобы успокоить.
– Что вы себе позволяете? – округляет на него глаза Шапокляк.
– Если вы сейчас же не покинете эту квартиру, то ощутите в полной мере то, что я себе позволяю, – цедит сквозь зубы мужчина.
– Ну, знаете ли, – угрожающе поднимает палец вверх та, что в очках. – Мы сейчас полицию вызовем.
– Вызывайте! Ни черта они мне не сделают! У меня сам министр внутренних дел зубы лечит, – рявкает он, и произносит это настолько уверенно, что даже я ему верю.
Женщины молча переглядываются, затем делают еще какие-то заметки и молча выходят из квартиры. Бросив напоследок, что возьмут нашу семью на контроль. Мужчина закрывает за ними дверь и возвращается к нам.
– Значит так, Диана, – переводит сбившееся дыхание Давид. – Собирайся. И детей собирай. Поедете ко мне.
– Зачем? – внутренне настораживаюсь я.
– Затем. Как врач я не могу позволить детям находиться в этом холоде. А у меня дом с автономным отоплением. Я тебе комнату большую выделю. Поживете там до тех пор, пока у вас отопление не сделают.
– Ты не врач. Ты стоматолог, – поднимаю на него глаза. В душе я понимаю, что надо соглашаться на его щедрое предложение, но мой мозг ищет какой-то подвох в его словах.
– Если быть точным, то я ортодонт, – вздыхает мужчина. – Впереди выходные. Вряд ли здесь в ближайшие два дня что-то изменится в лучшую сторону.
– И то правда, – сдаюсь я, трезво оценивая перспективу быстрой замены труб. – Мне нужно время, чтобы собраться.
– Не спеши. Спокойно собирайся. Я подожду тебя в прихожей, – говорит Давид и выходит из спальни.
Достаю из шкафа большой чемодан и бросаю в него нужные мне вещи: нижнее белье, носки, домашнюю одежду, несколько свитеров и джинсы. Прихватываю также косметичку и ванные принадлежности. Стараюсь мыслить практически, чтобы оставить в чемодане побольше места для детских вещей. Выбираю нейтральные цвета, чтобы подходили сразу для двоих – мальчика и девочки. Не знаю, влезет ли коляска в багажник. Она двойная. Снимаю с каркаса люльки, которые могут использоваться как автокресла. На автомате одеваюсь первой. Закрываю чемодан и вывожу его в коридор. Давид берет чемодан и спускает его к машине. Затем возвращаюсь и одеваю детей. Надо делать все максимально быстро, чтобы они не успели перегреться. На скорую руку расчесываюсь и закручиваю небрежный пучок. Волосы у меня длинные и очень тяжелые. Мимолетно смотрю на себя в зеркало. Вроде и не страшненькая, но замученная ужасно. Зато фигура стройная как никогда. С лоском пока проблематично, да и глаза давно уже не горят. Уставшая молодая женщина. Беру переноски с детьми в две руки и выхожу из спальни. Внутри появляется волнение, а правильно ли я все делаю? Давид возвращается в квартиру и забирает у меня детей. Я проверяю, все ли выключила, выхожу и закрываю дверь на замок.
– Давай, может, я одну понесу? – спрашиваю я, спускаясь по ступенькам следом за Давидом.
– Мне не тяжело, – отвечает он, глядя перед собой. Мужчина хорошей спортивной комплекции. Я заметила это еще в прошлый раз. С самого начала Давид произвел на меня впечатление доброго и порядочного человека. И тут надо отдать должное его родителям, потому как сразу чувствуется воспитание.
Выходим из подъезда и двигаемся к большому темному автомобилю, который припаркован недалеко от дома. На нас тут же налетает вихрь морозного ветра, который чуть ли не сбивает меня с ног.
– Достань, пожалуйста, в боковом кармане ключи.
– Пальто? – уточняю я.
– Нет. Джинс.
Давид поворачивается ко мне правым боком. Я смущенно сглатываю, опуская глаза на его крепкие бедра. Это, кажется, нарушение личных границ, ведь так? Прикрыв глаза и перед этим тяжело выдохнув, запускаю свои пальчики ему в карман и ловко выхватываю электронный ключ.
– Открывай машину, – командует мужчина, глядя на меня в упор, и я послушно нажимаю кнопку с открытым замком. Мужчина устанавливает на заднем сиденье переноски и фиксирует их ремнями безопасности.
Проверяю малышей и поправляю им пустышки. Щечки у них тепленькие.
– Машина сейчас быстро прогреется, – говорит Давид, открывая для меня пассажирскую дверь.
Из-за начавшегося снегопада наш путь проходит в тишине, так как обстановка на дороге требует максимального внимания со стороны водителя. В салоне тепло и лишь тихонько играет радио. Я снимаю с себя куртку и немного расстегиваю детские комбинезоны. От хронического недосыпа и последней полностью бессонной ночи меня укачивает. Веки постепенно тяжелеют и медленно закрываются. При этом кажется, что они закрылись буквально на секунду, но в следующее мгновение я слышу насыщенный мужской голос:
– Диана, просыпайся! Приехали.
С трудом открываю глаза и не сразу соображаю, где нахожусь. Через минуту вспоминаю подробности сегодняшнего утра и делаю глубокий вдох.
– Ты в порядке? – В голосе Давида появляется тревога.
– Да, – киваю я.
Мужчина подает мне руку и помогает выбраться из авто. Осматриваюсь и понимаю, что мы в каком-то подземном гараже.
– Гараж соединен с домом, – отвечает мужчина на мои мысли. – Я уже отнес внутрь ваши вещи. Осталось только детей перенести.
Как не удивительно, но дети все еще сладко сопят в люльках. Отстегиваю одну из переносок, в которой спит Даня, и беру ее на руки. Сколько времени прошло?
– Долго я спала?
– Минут сорок. Не больше, – говорит Давид, забирает Аню и ведет меня в дом.
Мужчина с грацией крупного хищника из семейства кошачьих идет впереди. А я, как зашуганный опоссум, беспрекословно следую за ним. Мы проходим через маленький коридор и попадаем в большую светлую комнату – это гостиная, которая соединена со столовой. Я осматриваюсь, чтобы узнать и понять, нет ли здесь еще кого-нибудь, кроме нас.
– Ваша спальня наверху, – сообщает Давид. – Чемодан уже там. Вы располагайтесь, а я чуть позже тебе все здесь покажу.
– Спасибо, – тихонько отвечаю я, стараясь не разбудить детей, но Аня тут же заходится криком. – Ну вот, – выдыхаю я, – пора кормить.
Мы быстро поднимаемся по лестнице на второй этаж. Давид обгоняет меня в коридоре и подходит к белой двери, толкает ее, и мы оказываемся в огромной спальне, в центре которой стоит двуспальная кровать, а слева от нее большое панорамное окно в пол. Справа у стены шкаф.
– Пока в вашем распоряжении это ложе, а к вечеру я организую детские кроватки, – сообщает мужчина. – Постель чистая. Ванная комната – соседняя дверь напротив.
Смотрю на кровать, и в голову начинают лезть самые пошлые и ужасные мысли. Господи, что я наделала?! Приехала бог знает куда, к совершенно незнакомому человеку домой. А вдруг он начнет приставать? Или того хуже?
– Давид… Я могу чувствовать себя в безопасности здесь? – с трудом выдавливаю из себя максимально вежливые формулировки.
– Я не собираюсь к тебе приставать, если ты об этом, – усмехается он. – У меня все в порядке с личной жизнью.
Какой ужас! Как стыдно, что я даже допустила мысль об этом.
– Извини… – Виновато опускаю глаза и принимаюсь за распаковку своих детенышей.
– Все нормально. Ты тут пока располагайся и делай все, что тебе надо. Я буду внизу.
Давид выходит, прикрывая за собой дверь. Я наконец-то раздеваю детей, мою руки и принимаюсь их кормить. Хорошо, что они еще совсем малюсенькие и ничего не понимают. Им главное, чтобы я и грудь всегда были рядом.
