Текст книги "Разделяй и Властвуй (СИ)"

Автор книги: mari.kvin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Лукреция подняла тюбик, отложила кисть и нанесла краску на ладонь. Коснувшись груди, она закусила губу. Вскоре на коже появились длинные линии от пальцев. Сжав грудь, Лукреция негромко застонала. И этого Марко хватило, чтобы окончательно потерять терпение.

Он преодолел расстояние между ними одним шагом и впился в губы, прижимая к себе ближе. Кажется, Лукреция от неожиданности сильнее надавила на тюбик, и он почувствовал, как холодная краска выдавилась ему на живот.

Что-то упало. Рука Лукреции коснулась его торса, размазывая краску, а потом опустилась к ремню, начав его расстегивать, опуская его вниз, на холст.

Почувствовав, что Лукреция приспустила ему брюки и трусы, Марко опустился на колени, затем сел на зад и позволил Лукреции забраться сверху на колени. Поцелуи уже больше походили на укусы, как с его стороны, так и с ее. Жадные. Неконтролируемые. Почти болезненные.

Крепко сжав талию Лукреции, Марко оторвался от губ и спустился ниже: на шею, ключицы, грудь. Во рту оказался масляный вкус краски, но он все равно продолжал целовать ложбинку, прикусывать, зализывать языком. Сжимать Лукрецию еще сильнее, когда они почти похабно терлась о его пах, прикусывала ухо и прижималась к нему всем телом.

– Я на таблетках, не волнуйся…

До Марко быстро дошел смысл ее слов и, больше не теряя времени, он уложил ее на холст спиной, забрался сверху, шире разводя ей ноги. Темные волосы Лукреции красиво смотрелись на белом полотне, сама она выглядела возбужденной, взмокшей, манящей.

Марко смотрел на нее лишь несколько секунд, окинул взглядом разгоряченное тело с размазанной синей краской и, снова припав к губам, вошел.

Лукреция застонала. Марко и сам чуть ли не зарычал от удовольствия. Начав наращивать темп, он ухватился за волосы Лукреции и сосредоточился на ритме, с которым входил выходил. На ощущение тающего тела у него в руках. На рваных стонах, приятных для слуха.

Лукреция подмахивала бедрами в такт, прогнулась в спине и одной рукой начала мять грудь. Грубо, почти жёстко. Словно дразнила этим. И, посмотрев на это несколько секунд, Марко рывком перевернул ее на живот и снова устроился между ног.

Ритм стал еще более сильным. Ему казалось, что он вбивал Лукрецию в холст, но она и не была против. На спине были синие разводы, след от тюбика. Марко поцеловал ее туда, провел рукой по волосам и просунул руку к груди.

Лукреция встала в коленно-локтевую, давая ему удобнее ухватиться за груди, и закричала, когда сжал ее. Захватил сосок пальцами. Смял, словно лист, от которого хотел избавиться навсегда.

Ему казалось, что Лукреция дрожала всем телом, пульсировала и вот-вот рухнет без сил. Вдруг так оно и произошло. Вытянув руки вперед, она легла на грудь. Марко почувствовал, как ее мышцы внутри сократились. Как она стала более мокрой. И сделал еще несколько толчков, кончая сам.

Лукреция полностью и бескомпромиссно принадлежит ему. Осталось то же самое сделать и с Неаполем.

9.2. Лукреция. Настоящее

Лукреция проснулась от навязчивого солнечного света. Казалось бы, осенью он не должен беспокоить, прерывать сон, но Лукреция все равно ощутила его и открыла глаза. На миг все вчерашние события показались ей сном. Приятным. Сладким. Сев, она рассмотрела холст на полу с синими отпечатками тел и невольно улыбнулась, осознав, что все произошло на самом деле. У нее действительно был отличный секс с Марко. И, кажется, ей хотелось еще.

Задержавшись на последней мысли, Лукреция даже закусила губу, как следует обдумывая ее. Возвращение в Неаполь сопровождалось мыслями о Витторио. От обиды жгло изнутри, отравляя ее, превращая в существо, которым она быть совершенно не хотела. Навязчивая мысль узнать, правду ли говорила Сандра об их знакомстве, тоже заставляла гнить изнутри.

Наверное, неудивительно, что во всем этом эмоциональном болоте она не заметила, как сблизилась с Марко еще больше. И вдруг поняла, что была рада к этому прийти.

Поднявшись с кровати, Лукреция аккуратно стала продвигаться в сторону кухни, стараясь не запачкаться. Вымывать ночью краску с тела и волос казалось пыткой, хотя секс явно того стоил. И эта мысль успокаивала.

Марко стоял у окна. На нем были чистые джинсы, чистая водолазка. На одном из стульев Лукреция рассмотрела чехол для одежды и поняла, что кто-то заезжал, пока она спала.

–… мне все равно на это, – твердо говорил Марко кому-то в телефон. – Сейчас хорошая возможность ужесточить закон. Все еще помнят перестрелку. Так будет лучше. Перебивать этих тварей по одной слишком долго и утомительно.

Его интонация казалось промозглой. Удивительно, что от дыхания стекло не покрывалось ледяной коркой. Вспомнив прошлую ночь, Лукреция вдруг задумалась, как в одном человеке может одновременно быть такой жар и такой холод.

Пока она размышляла, Марко обернулся к ней. Все его мысли явно были сосредоточены на теме, которую он с кем-то обсуждал по телефону. Брови были чуть сдвинуты, лоб напряжен, из-за чего морщины на нем казались заметнее. В следующий миг он улыбнулся ей. Тепло. Располагающе. Шагнул к ней и поцеловал в висок.

– Доброе утро, – тише пожелала Лукреция и, почувствовав, как рука Марко забралась ей под рубашку и поглаживала по спине, прижалась ближе.

Впервые за долгое время Лукреция ощутила в душе покой. От нее не спешили удрать с утра, при ней не лгали жене, она не подстраивалась под чужие семейные планы на постоянной основе. Мужчина рядом с ней принадлежал исключительно ей. И от этого становилось легко.

Кажется, прошла даже обида, с которой она ехала сюда.

И, наверное, давно прошли и чувства. Просто только сейчас хватило духа это признать, а не убеждать себя дальше, что она была с кем-то хорошим.

Ведь только этим можно было объяснить, почему ей было все равно на попытки Витторио возобновить былое. Почему она так равнодушно приняла факт его унижения в музее. Почему даже не думала о беременности Сандры. Все лишь больше подталкивало ее сюда, к новой жизни, и она, не сопротивляясь, шла. Веря, что этот путь наверняка должен оказаться верным. Не может же она серьезно облажаться во второй раз…

День вообще обещал быть неплохим. Погода выдалась приятной. Солнечные лучи казались мягкими, а ветер теплым. Лукреция даже опустила окно в машине, желая запустить в салон и этот свет, и этот ветерок.

Дарио никак не отреагировал. Он был сосредоточен на дороге в больницу и, кажется, где-то в своих мыслях. И выглядел явно устало. Под глазами были заметны синяки. Челюсти напряжены. Он казался натянутой струной, которая вот-вот лопнет.

– Что Марко может тебе дать?

Лукреция не собиралась лезть в душу, но вопрос вырвался сам собой. Сразу пожалев, что спросила, она менее решительно продолжила:

– Можешь не отвечать, если не хочешь. Не знаю, что на меня нашло…

Просто очевидно, что здесь не только рабочие отношения дон-капо. Не только деньги. Не только власть. Но вместо того, как она договорила у себя в голове, продолжила иначе:

– Просто ты кажешься тем, кто взвалил на себя слишком много ради чего-то еще. Нечто большего, чем власть и деньги, – закончила Лукреция.

Дарио на миг отвлекся от дороги и тяжелым взглядом посмотрел на нее. Миг длился всего несколько секунд, но Лукреции он показался намного дольше. Кажется, она задала правильный вопрос. И, кажется, Дарио совсем не хотел на него отвечать.

Вернувшись полностью к дороге, Дарио шумно выдохнул. Лукреции показалось, что он даже сильнее сжал руль, как будто бы переживая в душе только ему известный ураган, который причинял ему боль.

– Извини, – тише проговорила Лукреция. – Я не хотела лезть не в свое дело. Просто мы проводим много времени вместе. И твоя личность интригует меня все больше.

– В моей личности нет ничего интригующего, – сухо заметил Дарио. – Я довольно обычный.

– А вот здесь не соглашусь, – возразила Лукреция. – Тебе нужно что-то большее, чем большинству парней при Марко или Санто. Но это не мое дело. Я поняла.

Дарио даже чему-то усмехнулся, когда она договорила. То ли быстрому темпу речи, то ли резкому скачку от интереса, с которым она начала размышлять, до ухода от темы. Остаток пути до больницы они проехали молча, слушая шум города из опущенного окна.

Лукреция всегда относилась к больницам равнодушно. Но за эти дни буквально возненавидела светлые стены, стерильность, палаты. Когда она оказывалась внутри, ей снова вспоминалось, как сюда привезли Нико, и ее снова охватывало то чувство беспомощности, где от ее действий ничего не зависело.

Дарио сообщил, что сходит покурить и поесть, попросил позвонить, как она закончит. Лукреция лишь кивнула. Идя к палате, она вдруг ощутила неприятное чувство, что за ней кто-то следил. Но Дарио уже пропал из поля зрения, охране Нико не было до нее никакого дела. Безуспешно озираясь по сторонам и никого так и не заметив, Лукреция решила, что у нее просто разыгрались нервы. И сосредоточилась на другом. Ей хотелось подольше побыть с Нико, но поменьше находиться в больнице. Желания, противоречащие друг другу. Но стоило зайти в палату, увидеть добрую улыбку Нико, как она моментально сделала выбор в его пользу.

– Привет, Лу. Отлично выглядишь. – Голос Нико звучал тише обычного, но теплая интонация как будто обволакивала ее. Словно показались лучи августовского солнца: уже не такого жаркого, как в другие летние месяцы, но все еще согревающего и уютного, под которым хотелось находиться.

– Привет, – подходя ближе, поздоровалась Лукреция и, наклонившись, чмокнула брата в щеку. – Ты тоже.

На Нико было больно смотреть. Он лежал на койке, подключенный к разной аппаратуре. Его голова была обвязана бинтами так, что выглядывало лишь лицо. Нога в гипсе была приподнята на какой-то конструкции.

– Мне пойдет для разнообразия что-то, кроме черного, – усмехнулся Нико.

Лукреция улыбнулась попытке брата разрядить атмосферу. Но чувство вины все равно навалило с небывалой силой, расплющивая ее словно под прессом.

– Прости, что вытащила тебя туда… Я даж…

– Лу, – перебил Нико. – Не надо. Тут нет твоей вины. Случилось то, что случилось. Значит, таков мой путь. Я поправлюсь. Не переживай об этом, пожалуйста. Лучше расскажи что-нибудь. Как у тебя дела с Марко? В прошлый разговор ты была встревожена, а сейчас светишься.

Улыбнувшись услышанному, Лукреция потянулась к руке брата и нежно погладила ее. Милый добрый Нико, который даже сейчас умудрялся больше думать о ней, чем о себе. Теплый взгляд, полный интереса и заботы, обезоруживающая улыбка.

Чем-то любовь к Нико напоминала чувства к племяннику. Нечто чистое, невинное. Желание забыться в его обществе от грязи мира и хоть миг побыть в ореоле света. Согревающего. Мягкого.

Опустив все интимные подробности, Лукреция сообщила, что они теперь вместе.

–… и Марко был рядом все это время, – рассказывала она. – И после этих дней с ним я поняла, что просто гнила изнутри в отношениях с Витторио. Наверное, хорошо, что все вскрылось. Я бы не нашла в себе силы все оборвать, так затянуло. Не знаю, как он так подействовал на меня. Наверное, первое впечатление, в которое я поверила и продолжала видеть.

– Как я и говорил, – по-детски важно заговорил Нико, – значит, таков был твой путь.

– Всегда буду тебя слушать, – заверила Лукреция и полезла за телефоном. – А теперь извини. У нас тут новый проект, и мне надо ехать туда, – продолжила, печатая Дарио, что выходит. – Я заеду к тебе вечером.

Нико кивнул и пожелал удачи, Лукреция чмокнула его в щеку и направилась в коридор. Почти дойдя до лифта, она притормозила, услышав уведомление на телефоне, и выронила его, когда кто-то схватил ее за руку и грубо увлек в тесную комнату.

Дверь закрылась. В помещении пахло чистящими средствами. Лукреция попыталась открыть дверь, но ее снова грубо схватили за руки и толкнули вглубь комнаты.

– Это я, Лукреция! Успокойся!

Вскоре до нее дошло, что голос принадлежал Витторио. Через пару секунд она разглядела и его, но спокойнее от этого не стало. Полумрак. Тесное помещение. Отсутствие окон. Невозможность пройти к двери.

Лукреция почувствовала, как в груди все сжималось, и снова двинула вперед.

– Да подожди ты! – Витторио схватил ее за плечи и вернул на прежнее место. – Что происходит? Почему твой брат и Марко собирают информацию в партиях о кандидатах? Интересуются независимыми партиями?

До Лукреции через слово доходило, о чем ее спрашивал Витторио. Но стало понятно, что о делах. И от этого она вдруг нервно засмеялась. Словно после этого вопроса все действительно встало на свои места. Даже его глаза блестели хорошо знакомым ей блеском. А еще страхом потери. Словно что-то ускользало у него из-под носа.

– Нико лучше. Спасибо за беспокойство. И мне тоже. Спасибо за заботу. Жаль, что не можешь быть рядом. – Лукреция сама удивилась тому яду, которым были пропитаны ее слова. – Мог бы хотя бы из вежливости поинтересоваться этим, а уже потом спрашивать про партии.

Кажется, ее слова подействовали на Витторио как пощечина. Он на миг замер, и Лукреция решила этим воспользоваться. Оттолкнув Витторио, она снова ринулась к двери, но почувствовала, как ее снова схватили и затащили внутрь.

– Пусти меня! – громко крикнула Лукреция, чувствуя, что от одной мысли вернуться в каморку, ее сворачивало от страха. – Я не знаю про дела Марко! Он не рассказывал! Я не спрашивала! Пусти!

Оказавшись снова внутри, Лукреция почувствовала, как тело билось от дрожи. Глаза заволокла пелена слез, в которой она уже мало что различала. Очевидный минус того, что она недалеко от палаты Нико – здесь нет посторонних. Даже охрана Санто отошла, не мешая ей общаться с братом. Стены стали как будто сжиматься вокруг нее, напоминая, что она здесь одна.

– Лукреция… милая…

Голос Витторио стал мягче. Сам он попытался обнять ее, но Лукреция начала махать руками впереди себя как кошка, не давая ему приблизиться.

Вдруг каморка озарилась коридорным светом, а Витторио кто-то вытянул из нее, давая ей пройти. Дарио скрутил его и прижал лицом к стене, явно не зная, как поступить дальше. Лукреция, жадно глотая воздух, осела по стене на пол, приходя в себя.

– Что здесь произошло? – Голос Дарио показался оглушительным.

Лукреция понимала, что надо ответить. Понимала, что надо успокоиться. Но слезы так и катились из глаз, хотя дыхание стало приходить в норму.

Множество голосов. Шаги. Команды Дарио.

Какая-то медсестра помогла ей подняться и, выслушав Дарио, куда-то повела. Лукреция не сопротивлялась. Если это было распоряжение Дарио, значит, все будет нормально.

– Как ты тут?

Дарио появился на пороге и медленно подошел к ней. Лукреция так и сидела в кресле, куда рухнула, оказавшись в свободной палате.

– Мне дали успокоительное. Все нормально, – ответила Лукреция и внимательнее стала рассматривать Дарио, пытаясь прочитать его мысли. Но его выражение лица так и оставалось спокойным. – Я боюсь замкнутых пространств.

– Возьми, – протягивая бутылку воды, мягче продолжил Дарио. – Я уже знаю. Говорил с Марко.

– Ты сообщил об этом Марко? – удивленно спросила Лукреция, позабыв, что собиралась сказать «спасибо» за воду.

– У меня как-то нет желания скрывать что-то от Марко. Тем более, когда дело касается его ставленника и его женщины, – невозмутимо произнес Дарио, словно не понимал, почему ему надо объяснять такую очевидную вещь.

Лукреция отвинтила крышку и сделала глоток воды, пытаясь запить эту мысль. Наверное, Дарио прав. Наверное, надо сообщить, о чем Витторио спрашивал ее. Но наружу вырвался другой вопрос:

– И как Марко отреагировал?

– Думаю, что он был бы меньше зол, если ему в задницу сунули бы раскаленную кочергу, – усмехнулся Дарио.

Лукреция сделала еще глоток, получив странное приятное удовлетворение от ответа. И поняла, что нужно ехать в приют, а не думать о том, что Витторио, как почти всех вокруг, интересовала власть, и он прекрасно знал о ее клаустрофобии.

– Ты же знаешь всю историю со мной, Витторио и Марко? – вдруг спросила Лукреция, когда они уже направлялись в приют. Дарио кинул на нее быстрый взгляд и вернулся к дороге.

– В общих чертах, – ответил он без особого энтузиазма.

Лукреция хмыкнула, продолжая смотреть на профиль Дарио, словно это могло помочь залезть ему в голову. Словно что-то в нем поможет ей ответить на ее вопросы.

– Когда мы познакомились, то он казался таким светлым. Говорил об изменениях, проектах. В нем не чувствовалась жажда власти, как у Марко или Санто. Или… кучи других людей в моем окружении. А сегодня… он был одержим, пытаясь узнать про партии. Когда я рассказывала это Марко, то снова вспомнила и задумалась: он всегда таким был или это пришло со временем?

Дарио явно внимательно слушал, но его выражение лица все еще было лениво-спокойным. Он пожал плечами и заговорил:

– Я недавно узнал о существовании Витторио, чтобы делать о нем выводы, но кое-что знаю о власти. И власть – это власть. Почувствовав ее, сложно отпустить. Он главный кандидат на выборах. Наверняка одержит победу. Может, уже привык к этой мысли. И мысль потерять ее может свести с ума. Тем более, что он уже потерял и тебя. Некоторое время назад он успешно строил политическую карьеру, имел брак, трахал девочку со связями вроде тебя. А что сейчас? Жена знает об интрижке, Марко взял за яйца, унижая его при его же женщинах, еще и какая-то муть в партиях. Это лишь мои мысли, но, думаю, он понимает, что без победы на выборах он просто станет никем. Или в этом убедиться без своих атрибутов власти. И эта мысль здорово его пугает.

Лукреция на миг отвернулась к окну, заметила, что они уже подъезжали к месту назначения.

– Может, он и был неплохим человеком, – продолжил Дарио, не дав ей до конца осознать и первую часть его слов, – но эта гонка его сломала. А, может, вся гниль просто вышла наружу. Тут тебе виднее.

– Это надо обдумывать за бокалом вина, – усмехнулась Лукреция. – Или за бутылкой.

Дарио засмеялся, паркуясь около здания, и Лукреция ответила ему тем же, почувствовав искренность, с которой он это делал.

– И все-таки ты какой угодно, но точно не обычный, – заметила Лукреция, выходя из машины.

– Как тебе будет угодно, – махнув рукой, безразлично произнес Дарио и резко обернулся.

Следующий миг все прошло словно в быстрой съемке. Шум разгоняющейся машины, выстрелы, крик Дарио, падение.

Лукреция запоздало поняла, что упала, что Дарио навалился на нее своим телом. Что на нее брызнуло что-то мокрое и теплое. Пролежав несколько секунд, Лукреция открыла глаза и поняла, что ее руки, одежда испачканы кровью. И, кажется, не ее.

Дарио что-то простонал. Вокруг стали собираться люди. Кто-то вызывал скорую помощь. А она прикрыла рану у него на спине рукой, пытаясь остановить кровь, и слышала, как в ушах стоит белый шум.

– Сейчас я отвезу тебя в больницу. Тебе помогут. Только не отключайся, Дарио!

Лукреция сама не понимала, что говорила. Почему велела не отключаться. И вдруг поняла, что Дарио что-то говорил. Наклонившись ближе, она убедилась, что он действительно что-то шептал:

– Гранита… – повторял Дарио, но смысл этой фразы оставался для нее загадкой.

10

Неаполь полыхал в огне. И Марко был одним из немногих, кто мог видеть это пламя. От кого зависело, потухнет ли оно или поглотит город, оставив за собой лишь пепел и трупы. Чувствуя в себе больше энергии, больше сил, Марко был готов принять любой бой. Но он не ожидал, что этот день принесет объявление войны.

Узнав о нападении на Лукрецию, Марко сначала не поверил, что кто-то способен на такую глупость. На такой опасный шаг, за которым последует незамедлительный ответ.

Женщины, загнанные в угол, способны на многое…

Неожиданно в его голове зазвучал голос Исайи. Послышалась его загадочная интонация, полная трепета и уважения к наследию Секондильяно. Женщины в критичный момент способны на многое. А умные женщины, как Сандра, тем более. Но что это: хорошо продуманный рисковый ход или отчаяние?

Позиция Сандры в политике была шаткой. Нельзя было с уверенностью заявить, что она сможет получить место в партии, нельзя было с уверенностью это опровергнуть. Эта игра была в самом разгаре. И от каждого хода зависел исход.

И Марко почти физически ощущал, как пахло паленым. Как вокруг все накалялось. Как земля под ним становилась горячее, а небо затягивал дым. И понимал, что настал момент сделать свой ход. Тот самый, который приведет партию к финалу. После которого случится тот самый неизбежный хаос. Неудобный, но такой необходимый, чтобы собрать крупицы прежней жизни, соединить их с новыми и идти дальше.

– Дарио считает тебя толковым…

Марко смотрел на Киро, составляя собственное мнение о парне. Лет двадцати пяти, выбритые виски, темные короткие волосы на макушке, тату с крыльями ангела на шее, заросшая щетина. Он мало чем отличался от парней, работающих на улице. Свирепый вид, непримечательная одежда. Осмотрев быстро все это, Марко сосредоточился лишь на его взгляде.

–… поэтому все его дела на тебе, – твердо говорил Марко. – Журналисты, Лукреция, приют.

– Понял, – уверенно ответил Киро. – Я уже дал команду искать тех ублюдков. За кем последнее слово? За Монтенелли или за нами?

Марко поставил в голове плюсик и за инициативу в критической ситуации, и за вопрос по делу, который сейчас был действительно важен. Дарио – его человек. Лукреция пусть и без соблюдения всех приличий, но теперь тоже с ним. И, наверное, можно использовать ситуацию, чтобы заявить об этом.

– За нами, – твердо произнес Марко. – Это нападение я расцениваю как личное. И ответ будет соответствующий. Привези Сандру в доки. Незаметно. Я подъеду туда через пару часов. Пусть ждет.

Киро был готов исполнить приказ. Это четко было видно во взгляде. Но было там что-то еще. Как Дарио, Киро явно был не просто бойцовым псом, готовым напасть, услышав нужную команду. Он был думающим. И Марко понял, что пора всерьез начать за ним наблюдать.

– Вопросы?

Интонация Марко прозвучала жестче. У Киро они были, он уверен, но осмелится ли тот что-то уточнить.

– Думаешь, что без мощной крыши так бы не осмелели? – спокойно спросил Киро с долей уважения.

Марко понравились стальные нотки в его голосе. Понравилось направление, в котором он думает, попытки понять ситуацию глубже, задавая правильные вопросы, которые помогут не наделать бед.

– Цыгане, Лучиано несомненно могли бы напасть на приют, на Дарио. Это было ожидаемо. Но нападение на члена семьи… Чтобы решиться на это, нужно иметь козырь, – спокойно разъяснил Марко.

– А если это случайность? – уточнил Киро.

– Это уже не имеет значения, – твердо ответил Марко. – Покушение свершилось. И за него надо ответить. Ты не согласен?

– Согласен, – твердо произнес Киро.

В этот миг его глаза как будто бы почернели. Будто бы там проснулись демоны его души, которые получили добро вершить свои дела. На пару секунд Марко даже стало интересно, что скрывалось в душе Киро. Какие черти Секондильяно нашли свою обитель там. Что ждать от них, если правильно подкормить. И со временем это явно станет понятно, а пока Марко лишь твердо произнес:

– Держи меня в курсе всего. После доков она не должна вернуться домой.

Ехать к Лукреции было необязательным, но Марко все равно двинулся в больницу, посчитав, что так будет лучше для их отношений. И, увидев ее в больничном коридоре, понял, что не ошибся. Она, видимо, сидела и дожидалась новостей, не удосужившись даже переодеться. Ее одежда была запачкана кровью. И Марко надеялась, что принадлежала она только Дарио.

– Ты здесь.

Марко не успел ничего произнести, подходя ближе, спросить о самочувствии, как Лукреция заговорила сама. По ее интонации было непонятно, удивлена ли она, радовалась или просто констатировала его появление.

– Дарио на операции. Жду новостей. Наверное, надо сообщить его семье… – продолжила Лукреция. – Не знаю, как лучше: подождать новостей или сообщить сейчас.

– У Дарио хорошая семья, но очень суетная, – садясь рядом, произнес Марко. – С другой стороны, о нападении говорили в новостях. Может, это и имеет смысл. Хотя вряд ли они успевают смотреть новости на кухне.

Марко ждал решения Лукреции. Ее взгляд в миг стал более осознанным. Сама она даже немного приободрилась. Но, к его удивлению, заговорила о другом:

– Последний год я много думаю об Икаре и его падении. Как легко забыться и сорваться вниз. И как незаметно это может быть для других. В нас стреляли, Дарио оперируют, а жизнь продолжается. Остались только перья над водой. Наверное, в этом трагизма даже больше, чем в падении.

Марко взял Лукрецию за руки и ощутил, что ее ладони очень холодные. Ближе он рассмотрел, что и ее лицо выглядело необычайно бледно. Словно единственная кровь, хоть как-то взаимодействующая с ней, принадлежала Дарио.

– В Монтальчино я постоянно рассматривала «Падение Икара» Брейгеля. В центре картины не сам Икар, а крестьяне, которые не обращают внимания на ноги в воде, перья. Либо еще не поняли, либо слишком заняты своими заботами, либо им просто все равно. Связь с Витторио постоянно наталкивала меня на мысли, что я полечу вниз, жизнь других продолжится. И так оно и было, пока я была в Тоскане. И это касается всего. В нас стреляли на улице. Кто-то не понял, кому-то все равно, кто-то не хотел вмешиваться. Трагизм в реакции, а не действиях.

– Из всех художников, о которых ты рассказывала, мне по душе больше пришелся Ив Кляйн…

Марко хотел немного разбавить атмосферу. Уйти от этого угнетающего настроения, которое витало в коридоре больницы. Но Лукреция лишь слабо улыбнулась, шевельнула рукой, перехватила ладонь Марко и провела пальцами по проступающим венам на тыльной стороне, словно гадалка по линиям. Он видел, что она усиленно продолжала о чем-то думать. Горьком. Трагичном. Оставляющем еще более скорбное послевкусие, чем имеющиеся.

– Я доеду до Исайи и Ромолы, – более уверенно произнесла Лукреция.

– Это плохая идея, – заметил Марко.

– Я не буду прятаться после этого. И я доеду до хороших людей и сообщу им все, как полагается, – тверже заявила Лукреция. Марко подумал, что впервые за все время их общения услышал у нее такие стальные ноты в голосе.

Порой ему становилось интересно, как Лукреция смотрела на мир через призму искусства, какие параллели проводила при помощи них, какие делала выводы. И особенно интересно это стало сейчас, поскольку «Падение Икара» и события последнего года явно как-то связаны в ее голове. Явно как-то привели к такой твердости.

Пару секунд Марко лишь смотрел на Лукрецию, обдумывая эту мысль. Невольно сравнивая его рациональный мир из фактов, решений и последствий и ее из аллюзий, параллелей и чего-то еще, что было выше его понимания.

– Ладно, – согласился Марко, понимая, что в словах Лукреции есть смысл. И по отношению к семейству Томазза так, наверное, действительно будет лучше. – Тебя сопроводят. И если что-то будут говорить делать, то делай. Я не хочу, чтобы в конечном итоге пуля тебя нашла.

– Спасибо.

Марко немного удивился, что на его жесткость и требовательность Лукреция ответила так мягко. Но это настроение быстро прошло. Она явно знала, когда можно поспорить, а что не требовало возражений.

Марко ехал в доки, невольно вспоминая слова Лукреции про картину.

Остались только перья над водой…

Может, убирать жену политика и радикально, но в конечном итоге забудется и это. Рутина поглотит, личные проблемы вылезут на первый план. Перья долетят до воды и со временем исчезнут из виду. Забудутся. Он принял правильное решение обезопасить свою семью, свои планы, себя. И явно лишь вопрос времени, когда Сандра попытается предпринять что-то против него. И зачем ему это надо?

Прибыв на место, первое, что почувствовал Марко – напряжение. Всегда ощущая себя лучше вблизи моря, слушая его шум и суету работы доков, это показалось вдвойне неприятным. Идя по складу, Марко казалось, что он слышал лишь свои шаги, эхо от которых казалось оглушительным и единственным. Пусть в помещении было еще трое его людей. Марко направился к Киро.

– Все готово? – сразу спросил он. – Наш с ней разговор не займет много времени.

– Да. Буду ждать знака, что все в силе.

Марко кивнул, вскоре он увидел Сандру. Та сидела за столом, на месте, где обычно сидел он. Статная, гордая, с высоко поднятой головой. Пусть ее привезли сюда против воли, пусть это был грязный склад в доках, стены которого повидали уже многое и впитали в себя уйму крови и слез, для нее это был не повод терять достоинство.

– Оставьте нас, – приказал Марко, подходя ближе к Сандре.

Она никак не поменялась в лице, лишь лениво повернула голову и посмотрела на него выжидающим взглядом с оттенком недовольства.

– Зря ты это начала, – сразу переходя к сути, заговорил Марко.

– Глупо видеть перспективы и не использовать их, – поднявшись, твердо произнесла Сандра.

Марко одобрительно хмыкнул, отмечая, что с ним не стали играть в игры, а сразу перешли к разговору. Сандра обошла стол, подошла ближе, почти вплотную. Настолько, что он ощутил жар ее тела и пряный парфюм.

Сандра смотрела на Марко с вызовом, но он лишь усмехнулся, поняв, что она просто затеяла другую игру.

– Глупо сейчас поступаешь и ты, – тише, интимнее продолжила Сандра, словно делилась большим секретом. Коснувшись его куртки, она смахнула невидимые пылинки, продолжая смотреть исключительно в глаза, словно пытаясь взглядом дотянуться до души. Околдовать ее.

– И в чем же моя глупость? – с интересом спросил Марко.

– Она, – сразу ответила Сандра, с вызовом смотря на него.

– Лукреция?

– Зачем тебе женщина, которой помыкал даже такой слизняк, как Витторио?

Марко чувствовал, что Сандра пыталась вывести его на эмоции, но не понимал зачем ей это. До конца не понимал, какая именно конечная цель у этого предложения.

– Без тебя и твоих советов он бы так далеко не зашел, – парировал Марко.

Сандра победно улыбнулась. Взгляд стал более хитрым. В совокупности с грациозными движениями и медными волосами она стала напоминать лису, которая плела очередную интригу.

– Мы могли бы получить этот город без Витторио, – продолжила Сандра. – Если тебе нужно жениться на ней, то твое дело. Я понимаю договорные браки, но ты действительно так хочешь ее?

Услышав вопрос, Марко даже усмехнулся, договорив про себя «хочешь больше меня?».

– Хочу, – уверенно произнес он и, заметив во взгляде Сандры тень разочарования, продолжил: – Ты разбираешься в современном искусстве?

Сандра презрительно хмыкнула и как будто бы сильнее зацепилась за него взглядом, боясь упустить что-то важное.

– Оно переоценено в целом. А вся эта современная мазня – особенно, – спокойно ответила она.

– Не скажу так категорично про искусство как явление, но согласен с твоим мнением о современном. Порой Лукреция что-то рассказывает. Большую часть из этого я не понимаю и не хочу понимать, но бывают интересные факты. И пара мне понравилась особенно. Я поделюсь с тобой одним.