Текст книги "Разделяй и Властвуй (СИ)"
Автор книги: mari.kvin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Лукреция снова села на кровать, чувствуя, как все внутри стянулось в узел. Словно ее саму завязали, туго перевязали, поломав все кости.
– Это… – начала Лукреция, но поняла, что вызов завершился.
Сандра положила трубку. Лукреция уставилась в одну точку, переваривая весь этот день. И прошедшие три с половиной месяца ее жизни.
5
Витторио допил до конца и со смесью стыда и гнева смотрел на присутствующих. Сандра, ядовито усмехнувшись, покинула кабинет, громко хлопнув дверью. Лукреция так и сидела, смотря на Витторио так, словно не верила, что он это сделал. Марко казалось, что только на него сцена не произвела никакого эффекта. Как он и ожидал, Витторио исполнил приказ. И его жалкий вид вскоре стал утомлять.
– Думаю, нам лучше оставить синьора Бартоло одного, Лукреция, – с легкой иронией, подчеркивающей важность, произнес Марко, переведя взгляд полностью на нее.
Она, кажется, даже не пошевелилась, продолжая, как завороженная, смотреть на Витторио. У Марко появилась мысль, что между ними сейчас происходил немой разговор, понятный лишь им на интуитивном уровне. Лишнее напоминание, что что бы между ними ни произошло в прошлом, в настоящем это оставило некую связь, которую просто так не разорвать. Как у людей, переживших вместе нечто травмирующее.
Звук отодвигающегося стула вывел Марко из мыслей. Лукреция поднялась, подошла к нему и выжидающе посмотрела.
– Пойдем, – спокойно произнес Марко, открывая перед ней дверь.
Внутри зародилось гадкое чувство, что пусть Лукреция и уходила сейчас с ним, часть ее осталась в кабинете с Витторио.
Они миновали людей, вышли на улицу. Прохладный вечерний воздух показался приятным после зала с толпой. Марко даже не захотелось возвращаться в машину. Он взглянул на Лукрецию, собираясь предложить ей прогуляться, но увидел, что она рассматривала здание музея.
В нем не было ничего примечательного. Каменное, коричневый цвет, который в лучах солнца порой приобретал желтоватый оттенок. Часть района без многоквартирных бетонных домов, сохранившая очарование старого города.
– Лукреция? – позвал Марко, всматриваясь в ее выражение лица.
Она стояла, замерев, словно перед ней что-то необычное. Словно не видела это здание много раз.
– Ты что-то спросил? – опомнилась Лукреция. – Извини, я задумалась. Было приятно вернуться сюда. Я и забыла, как мне нравилось заниматься этим проектом.
Интонация Лукреции значительно потеплела. Она осматривала здание, словно пыталась запомнить каждую деталь, запечатлеть и сохранить в памяти.
– Признаться, я тогда скептически относился к этому, – заговорил Марко. – Я понимаю музей как музей. Картины, экспонаты – просто ходишь и смотришь. Тут же должен был быть какой-то хаос: люди, вступающие с тобой в разговоры, мастер-классы, какое-то постоянное движение, но все вышло хорошо. Как будто проживаешь жизнь с местными.
– И хочется возвращаться, потому что люди меняются, программа не повторяется, – с улыбкой продолжила Лукреция и с тоской добавила: – Я говорила тебе, что не смогла уехать тогда. Частично еще из-за того, что хотела увидеть, как все здесь будет работать. Какая будет атмосфера. Мне правда нравилось заниматься этим.
Лукреция словно напоминала об этом сама себе и удивлялась тому, как могла это забыть. За секунды она оживилась вновь и стала казаться еще привлекательнее, смотря на плод своих стараний с таким трепетом.
Марко вдруг и сам почувствовал тепло на душе. Неаполь несправедливо пользовался слишком дурной славой. В сознании многих туристов он был чуть ли не самым преступным городом Италии с грязными улицами, исписанными граффити и бандами, готовыми убить любого, кто сунется на их территорию.
Раньше, когда речь заходила о подобном, Марко пытался объяснить, что во многих городах есть районы, куда лучше не соваться. В которых находиться не менее опасно, но быстро перестал это делать. Как показывало общение с людьми, Неаполь либо любили, либо ненавидели. Не было человека, которого бы он оставил равнодушным. И не было надобности кому-то навязывать любовь к нему.
– Я планировал поужинать в другом месте, но, как смотришь на то, чтобы прогуляться и поесть в том ресторанчике, где мы встретились? Там кухня не хуже.
Внезапно не захотелось ехать в более презентабельный ресторан, нежелание садиться в машину увеличилось. Захотелось прогуляться по знакомым улочкам, смотря на небольшие здания. И пусть Марко прекрасно знал, что они скрывали, что творилось в менее благоприятной части района с бетонными многоэтажками, это не волновало, не беспокоило.
Как и в музее, в Секондильяно – хаос из людей, разборок, шумных разговоров, но этот хаос для кого-то – привычный порядок для него.
– С удовольствием, – с улыбкой ответила Лукреция, отвернувшись от здания.
Ресторанчик был в минутах пятнадцати пешей прогулки. Марко казалось, что лед в их общении трогается, но он все равно ощущал нечто сдерживающее их сближение. Возвращение в то русло, по которому он скучал.
Лукреция, кажется, снова ушла в свои мысли, задумчиво глядя себе под ноги. Трепет, легкость, безмятежность, с которыми она говорила, улетучились, оставив вместо себя что-то беспокойное.
Марко наблюдал за Лукрецией и невольно задумался, что может так встревожить ее. Видимо, его взгляд был слишком тяжелый, поскольку она тут же обернулась и чуть нахмурилась, словно проникала в его мысли, как это показывают в фантастических фильмах.
– Я все возвращаюсь мыслями в кабинет директора, – без лишних вступлений заговорила Лукреция. – Если честно, то это я с ним заговорила. Мне нужно было узнать кое-что. Правда это или нет.
Ее голос стал тише, с нотками вины. Даже стыда. Лукреция опустила голову, но из-за убранных в низкий пучок волос, профиль ее лица все равно можно было разглядеть.
– Бартоло сам виноват в своих бедах. И их последствиях, – отрезал Марко, заметив оправдательные виноватые нотки в голосе Лукреции, и серьезнее продолжил: – Что именно узнать?
Марко почувствовал, что сейчас лучшая возможность узнать об ее отношениях с Витторио все, что было ему нужно. Главное выдержать баланс и не превратить беседу в допрос.
– Ты доверяешь Сандре? – неожиданно спросила Лукреция.
Марко хмыкнул и от вопроса на его вопрос, и из-за его сути.
– Нет. Никому из них. Витторио слаб, а вот Сандра – акула, чующая кровь. Она своего не упустит.– Он продолжал неотрывно смотреть на Лукрецию, начав понимать, в чем дело. – Что она тебе сказала?
– Что это она посоветовала Витторио сблизиться со мной. Но он увлекся. – Голос Лукреции стал едва слышен. Казалось, что она не хотела произносить это вслух. Признавать. Верить. Она обернулась к Марко, смотря так растерянно, что он и сам потерял все слова, чтобы это как-то прокомментировать. – Чувствую себя идиоткой.
– Он подтвердил? – поинтересовался Марко.
– Нет. Сказал, что это ложь. Ее попытка отыграться, сделать больно. Что она любит такое, игры на психике, манипуляции, поэтому у них все… – Лукреция заговорила более сбивчиво, а потом отвернулась и замолчала, не договорив. – Я не хочу снова во все это лезть, если честно, – спокойнее продолжила она. – Мне просто хотелось прояснить ситуацию.
– Чтобы прояснить ситуацию, нужно понять вероятна ли такая версия событий, – заметил Марко, чувствуя, как подбирается к сути. Как чует ее, словно хищник добычу.
– В первый день мы встретились в кафе около ратуши. Поговорили о меню, еще о чем-то. Она сказала, что встреча была неслучайна. А потом… мы работали вместе. Сложно работать над подобным проектом, не общаясь…
Лукреция звучала так, словно говорила сама с собой, напоминала прошлое, в чем-то себя убеждала и заодно пыталась в этом разобраться. Марко и самому стало интересно. Он ожидал, что Сандра будет что-то плести. Видел смысл в попытке подобраться к Лукреции в ратуше, но зачем вредить мужу?
– Долго еще идти? – Вопрос Лукреции вывел его из мыслей. – Я проголодалась.
«И не хочу об этом говорить», – продолжил про себя Марко.
Впрочем, нужды в этом уже и не было. Ему не пришлось начинать этот неприятный разговор, он узнал нужную информацию и сейчас вкусно поужинает в приятной компании. Можно считать, что вечер удался.
– Почти пришли. Только повернем за угол, – с улыбкой сообщил он.
В ресторанчике Томазза бурлила жизнь. Люди ужинали, что-то обсуждали. Между столиками носился молодой парень, умудряясь попутно со всеми поддерживать беседу. Через несколько секунд показалась и тучная фигура дяди Дарио – Исайи, выплывающая из-за прилавка.
– Добрый вечер, – протянул Исайя, пробираясь к ним.
Пышные усы, фартук, слегка потрепанный внешний вид и широкая улыбка. Исайя Томазза всегда напоминал Марко героя детских сказок. И смотря на него, порой становилось странно, что по молодости он занимался тем же, чем и Дарио.
Исайя проводил их к столику рядом с окном, перед этим придирчиво его осмотрев, и громко хлопнул в ладоши, видимо, пытаясь обратить на себя внимание.
– Если позволите, сегодня хочу предложить на ужин мясо в стиле пиццайола, – заговорил Исайя, дождавшись внимания к себе. – Свежая мягкая телятина, спелые помидоры. Тонко нарезанные соленые и поперченные ломтики телятины обжаренные на сковороде с очищенными помидорами. Посыпаны чесноком и орегано. Политы прекрасным оливковым маслом и потушены на слабом огне. С бокалом «Альянико» – просто удовольствие для желудка, – с жаром заговорил Исайя.
Марко уже привык к Исайе и к его трепетным описаниям блюд, словно он описывал только что родившегося у него младенца, но на Лукрецию, кажется, его манера произвела впечатление. Она, не отрываясь, смотрела на него, видимо, представляя все, что слышала.
– Я согласна. Звучит очень аппетитно. И я очень голодная, – призналась Лукреция.
– В таком случае, – наклонившись чуть ближе, заговорил Исайя, словно делился секретом, – могу предложить еще баклажаны под маслом. Да-да, обычно это добавление к пасте или ризотто, но моя дорогая супруга, моя Ромола, готовит их так, что к мясу будет еще лучше. Как брускетта. В прошлом месяце она весь день провела на кухне: резала баклажаны, доводила до кипения, сушила, закрывала в банки, поместив между ними кусочки острого перчика и чеснока. Каждый посыпала солью и орегано и залила маслом. Мы только начали открывать эти банки. Вкус просто невероятный.
– Даже в этом не сомневаюсь, – словно завороженная, ответила Лукреция. – С удовольствием попробую.
– Мне то же самое, – ответил Марко.
– И на десерт торт Капрезе, – как само собой разумеющееся продолжил Исайя. – Вы же не уйдете без десерта? Кусочка шоколадного торта?
– Мне уже кажется, что я вообще отсюда не уйду, – по-доброму усмехнулась Лукреция.
– Ничего. Вас никто не гонит, – простодушно продолжил Исайя. – Сидите, общайтесь, ник… Святая Дева Мария! Мадонна мия! – внезапно громче сказал Исайя и перекрестился. – Призрак Сан-Лоренцо!
– Что? – Лукреция посмотрела в окно, Исайя перекрестился еще два раза, а Марко вздохнул, разглядев в окне девушку в летящем белом платье, которую Исайя, видимо, и принял за призрак. – О чем вы?
– Местная байка, – усмехнулся Марко.
– Какая? – с интересом спросила Лукреция.
– Девушка покончила с собой, выйдя замуж за нелюбимого, – сухо произнес Марко. – Такие истории о призраках в каждом районе.
– Более ста лет назад, – заговорил Исайя, – во дворе дворца на Корсо Секондильяно был большой праздник, устроенный в честь свадьбы двух молодоженов: Милены и Козимо. Как сказал дон Кастелло, свадьба была не по любви. Когда наступило время молодожёнам уединиться, она нашла какой-то предлог, чтобы удалиться на минутку. И позже на глазах у многочисленных гостей, в своём белом свадебном платье, освещаемом светом луны, бросилась в пропасть.
Голос Исайи стал тише, более томным и загадочным. Марко невольно усмехнулся и признал, что рассказывать легенды у него выходит не хуже, чем описывать свои блюда.
– Десятого августа многие видят, как она повторяет этот поступок, – закончил Исайся.
– Но сейчас же сентябрь, – заметила Лукреция.
– Поэтому я и перепугался, – как само собой разумеющееся произнес Исайя. – Подумал, что недобрый это знак. Женщины, загнанные в угол, способны на многое.
А вот с этим Марко был согласен.
Вскоре Исайя опомнился, что они пришли есть, а не слушать истории, и удалился на кухню.
Марко смотрел на повеселевшую Лукрецию перед собой, которая, видимо, высматривала Исайю с блюдами, слушал ее восторги насчет его манеры рассказывать и немного расслаблялся. Он и сам глянул в окно и вдруг увидел Дарио. Тот стоял с телефоном, а потом кивнул головой, прося выйти.
И Марко совсем не понравился его хмурый и серьезный вид.
5.2. Лукреция. Настоящее
Лукреция не могла избавиться от мысли, что пусть она была рада вернуться в Неаполь, это ее пугало. Предстоящее воссоединение с семьей, встреча с Марко, лицо Витторио, которое наверняка будет смотреть на нее с предвыборных плакатов по всему городу.
Стоило об этом подумать, и Лукреция ощущала, как ей становится не по себе. Словно она оказалась в тесном темном сарае, как однажды в детстве, когда ее случайно закрыли в таком, пока она пряталась от Нико, играя в прятки.
Когда брат не смог ее отыскать, к поискам присоединился чуть ли не весь город.
Лукреция не помнила, сколько просидела там, даже смутно помнила, как ее нашли. В памяти осталось лишь, как она заплаканная, напуганная и грязная прижималась к отцу, крепко обнимая его и рассказывая, как никак не могла найти выход, как усердно его искала, как испугалась.
В пять лет это было простительно. Но спустя еще двадцать – все эмоции необходимо держать при себе. И пусть все пространство вокруг Лукреции с тех пор было всегда просторным и светлым, порой избавиться от ощущения, что она снова взаперти, в тесной комнате, не получалось. Как в последние месяцы отношений с Витторио.
И как сейчас.
Лукреция наблюдала за гостями в музее, пытаясь найти среди них Витторио. Говорить с ним, наверное, плохая идея, но кто знает, когда ей еще представится шанс? Представится ли вообще? Гоняла эти вопросы в голове и будто задыхалась, чувствуя, как сжимаются стены.
Снова видеть его спустя все это время оказалось странно. Тут же лавиной на нее обрушились воспоминания всего скверного, что вышло из их отношений. Ей пришлось уехать, жить вдали от близких и любимых мест, а он продолжил жить с женой, строить карьеру, жить в своем доме, словно ничего не произошло. И от этого проснулась обида. Жгучая. Неприятная. Бурлящая.
И пусть сцена в кабинете была мерзкой, даже привела в легкое оцепенение, часть Лукреции радовалась, что и Витторио заставили почувствовать себя униженным. Пусть другая часть все еще и сожалела ему.
Лукреции удалось выдохнуть только на улице. И окончательно расслабиться в ресторане Томазза. Пространство было меньше, люди – более шумные, но удивительным образом на нее это не давило.
Как же все на самом деле просто. Ужин. Общение. Прогулки.
Лукреция снова вспомнила, сколько усилий ей стоило выследить Витторио в музее, попытаться поговорить с ним наедине, чтобы никто не услышал, и ощутила холодок по телу. Все не должно быть так. Особенно по сравнению с той простотой, с которой она сейчас ужинала с Марко.
Не ожидая от себя, Лукреция забылась. Атмосфера ресторанчика, харизма Исайи подействовали на нее опьяняюще. Ей казалось, что она готова слушать его с открытым ртом и уже готовилась попробовать еду. Казалось, что уже ничего не могло испортить настроение, но она услышала:
– Извини, Лукреция, я сейчас подойду.
Голос Марко прозвучал серьезнее. Лукреция кивнула и, когда Марко поднялся, обернулась к окну. Дарио стоял около ресторана, а Марко направлялся к нему.
Дарио что-то долго говорил, Марко, не перебивая, слушал. Лукреция наблюдала за ними, понимая, что случилось что-то серьезное, раз пришлось прервать ужин, и напряглась. С каждой секундой казалось, что напряжение только росло. Охватывало ее своими щупальцами, как морское чудовище.
Марко начал говорить. Дарио кивал, вскоре развернулся и ушел. Марко вернулся в ресторан и как ни в чем не бывало сел на свое место. Лукреция заметила, что даже замерла, ожидая, когда он заговорит. Вдруг она поняла, что не хотела уходить, не хотела, чтобы вечер подходил к концу. После нескольких месяцев тайных отношений и года изгнания даже такой простой ужин казался глотком свежего воздуха. Напоминал, как просто все это на самом деле.
– Все в порядке? – поинтересовалась Лукреция.
Глупый вопрос. И так ясно, что нет, но другое начало разговора так и не пришло в голову.
– Что вообще происходит в городе? – с большим интересом спросила Лукреция. – Что я пропустила?
Марко чуть нахмурился. Ему явно не хотелось отвечать на вопрос. Лукреция подумала, что он сейчас переведет тему, но Марко заговорил:
– Все обычно. Только обострились проблемы с цыганами, Испанскими кварталами. Пытаются выйти за его пределы: шлюхи, наркотики, обворовывание туристов. Ваши районы лучше, люди обеспеченнее, можно больше получить. На время затихли и, видимо, набрались сил. Может, нашли союзников, – сухо ответил Марко и более ободряюще добавил. – Уверен, что Санто с вашим отцом во всем разберутся. Вам принадлежит четверть недвижимости Неаполя и почти половина зданий в районах. Тут при желании особо не разгуляться.
Лукреция вспомнила, как говорила с братом о цыганах перед отъездом, но ничего полезного вспомнить из разговора не смогла. Да и, наверное, это было не нужно. Зачем портить вечер, во время которого впервые за долгое время она почувствовала себя живой? Тем более, что с Марко всегда было о чем поговорить.
– Вспомнив работу над музеем, я теперь снова хочу заняться чем-то таким, – заговорила Лукреция.
Марко оживился, видимо, поняв, что продолжение темы ее не интересовало. Исайя принес вино и баклажанную брускетту. У них есть все, чтобы провести вечер хорошо. И очень глупо не воспользоваться шансом.
Потеряв счет времени, Лукреция слушала о жизни без нее: работе музея, семейных праздниках. Все горячо любимое продолжало жить, пока она вела одинокое существование в Монтальчино.
Говоря о семье, близких, Марко как будто бы становился мягче. Словно скала превращалась в античную статую с искусно проработанными деталями, из-за чего лицо казалось более человечным. Мелочь, но подобное изменение вдруг показалось Лукреции интимным. Они годами общались, говорили и, наверное, только сейчас она окончательно поняла, что все это время они оставались собой. Показывали другую сторону, которую не принято демонстрировать, чтобы удержать власть.
– Я хорошо провела время, Марко. Спасибо, – поблагодарила Лукреция, выходя из ресторана.
Ей самой казалось странным, что, смотря сейчас на Марко, она не думала о Витторио. Она вдруг вспомнила, как после быстрого секса смотрела на него украдкой из-за угла. Он стоял с женой в окружении друзей и коллег, и Лукреция осознала, что видит жизнь, которую не сможет с ним прожить.
А сейчас она вдруг поняла, что с Марко может быть все иначе.
Ужины в милых местах. Разговоры о делах клана. О проектах. О семье. Никаких страхов, унижений, тревожных мыслей.
– Взаимно, – с улыбкой ответил Марко и серьезнее продолжил: – Тебя отвезут домой. Извини, что ухожу, но мне нужно быть в другом месте.
– Конечно, – отозвалась Лукреция, продолжая думать над тем, что между ними могло быть.
Они дошли до машины. Марко открыл дверь. Лукреция продолжала смотреть на него в освещении фар и поцеловала в щеку на прощание, решив, как следовать подумать об этом завтра, когда будет больше сил.
Лукреция вернулась домой около полуночи. Душ. Пижама. Желание лечь спать. Она уже шла к кровати, когда обратила внимание на мольберт. Чемодан так и стоял еще не распакованным, зато мольберт вернули на прежнее место. Рядом стоял небольшой сундучок, где хранилось все для рисования.
Подвинув табурет, Лукреция достала уголь и уставилась на белый лист. Как давно она не рисовала? Год? Или меньше, если считать неудачные попытки что-то изобразить в Монтальчино?
И что она хочет нарисовать?
Лукреция провела линию вдоль листа и наклонила голову, прикидывая, что из нее можно сделать. Если нарисовать параллельно еще одну, то будет что-то похожее на ствол дерева. Сухие ветки. Темный фон. Глупо, но почему бы и нет?
Удобнее взяв уголь, Лукреция принялась рисовать незатейливое дерево, походившее на больное на каком-нибудь заброшенном участке. Пусть ужин с Марко прошел хорошо, в голове так и крутилась сцена в кабинете директора, а на душе была странная смесь отвращения и жалости.
Лукреция невольно задумалась, как все это время жил Витторио: думал ли о ней, пытался ли как-то связаться, хотел ли этого, скучал ли?
– Мне пришлось все рассказать Сандре и Марко. Она знала, как мы встретились, где проводили время. И она просто решила сделать тебе больно. Отомстить. Я бы никогда не стал тебя использовать, Лукреция…
В голове зазвучал бархатный голос Витторио, перед глазами снова возник образ, как он протягивал к ней руки, пытаясь коснуться ладоней. Как это бывало обычно, несильно сжать их, погладить.
– Ты дорога мне, Лукреция. И я никогда тебя не о чем не просил. Разве не так?
Все так. И от этих слов путаница только усилилась. Может, это действительно просто игры обманутой обиженной женщины? Хотя какая разница? Разве это что-то меняет? Разве мало у нее проблем из-за этих отношений? Стоит ли думать об этом, если она разглядела нечто, что может быть более настоящим?
Лукреция вырисовывала мелкие сучки на ветке, вспоминая лицо Витторио: обезоруживающая улыбка, трепетный взгляд. Он всегда смотрел на нее так, словно она лучшее, что было в его жизни.
И только сейчас она подумала и том, что с таким же светлым взглядом и искренним интересом слушал жалобы и предложения по работе, о которых потом не вспоминал.
Устав физически и морально, Лукреция легла спать с первыми лучами восходящего солнца. Занавески были не задернуты, кровать тонула в ванне из света, но маска для сна позволила уснуть. Ей снилась жуткая галиматья с Витторио и Марко: улыбки, летающие по воздуху, голоса, звучащие из всех углов, сухие деревья со зловещими пустыми ветками, улицы Секондильяно и ратуша, по которым она бродила, словно не знала дороги.
Резко открыв глаза от громкого стука, Лукреция села, сняла маску и удивилась, когда стук повторился наяву. Кто-то настойчиво стучал в дверь. Часы показывали начало десятого утра. Не ожидая никого в гости, Лукреция поплелась проверить, кого к ней принесло. Дарио. Она открыла дверь.
– Либо это еще один стиль, который я не понимаю, либо в галерею ты не собираешься, – прокомментировал Дарио, по-доброму усмехнувшись.
– Проходи, – зевнув, ответила Лукреция. – Поедем туда позже.
Дарио зашел. Закрыв за ним дверь, Лукреция посмотрела на себя в зеркало: рубашка с короткими рукавами, шорты, легкая лохматость на голове и след подушки на щеке. Вполне приемлемый вид для завтрака в обществе Дарио.
– Будешь кофе?
Дарио стоял посреди гостиной и Лукреция показала рукой, чтобы следовал за ней на кухню. Ей вспомнилось, что он вырос в Секондильяно, и, прежде, чем снова начать думать о Марко и Витторио, она решила спросить другое в надежде оттянуть более тяжелые размышления:
– Что не хватает Секондильяно и подобным районам? На твой взгляд.
Дарио явно не ожидал услышать это. Он сел за стол и удивленно взглянул на Лукрецию.
– От кофе не откажусь, – ответил он, – а районы… Там много чего не хватает.
Лукреция поставила гейзерную кофеварку на стол и потянулась за молотым кофе.
– А конкретнее? Хочу снова чем-то заняться, но не могу решить чем, – продолжила она, заливая внутрь кофеварки воду. – Что будет полезно местным?
Вскоре Лукреция поставила кофеварку на плиту, полезла за чашками, а Дарио так и молчал. Обернувшись, она увидела, что он сидел слишком серьезный, явно задумавшись о чем-то.
– Не ожидала, что мой вопрос так тебя напряжет, – усмехнулась Лукреция, доставая бискотти, купленное накануне.
Дарио как будто бы оживился после ее слов. Лукреция забыла про кофе и бискотти, наблюдая, как меняется его выражение лица. Оно так озарилось, словно он решил проблему, которая долгое время не давала ему покоя.
– Что у тебя на уме? – с нескрываемым интересом спросила Лукреция. – Такой вид, словно над твоей головой вот-вот загорится лампочка, как в мультике.
– Девчонки из борделей, – ответил Дарио. – Ты, наверное, знаешь, что произошло вчера?
– Не особо. Что-то с цыганами, – ответила Лукреция, вернувшись к наблюдению за кофеваркой.
– Да. У цыган публичные дома в Испанских, по которым готовят удар. Десятки девчонок останутся на улице. Это в лучшем случае, если на улице. Их можно куда-то деть…
Лукреция даже нахмурилась, анализируя слова Дарио и удивляясь горячности, с которой он об этом говорит.
– Звучит, конечно, хорошо, но… давать приют проституткам конкурентов на своей земле – ход, который не оставят без ответа, – ответила Лукреция, доставая тарелку для бискотти.
– Да, но, во-первых, мы обговорим это с твоей семьей, с Марко. А, во-вторых, цель – лишить их прибыли. Домов не будет – найдут помещение, но найти новых девок, приносящих доход, уже сложнее, потребует времени. Да и в таких местах у клиентов уже есть любимые, в которых они уверены, которые не будут мутить что-то против них. К новым такие часто относятся с опаской. И, в-третьих, ты все равно остаешься пассивным участником. Не отдаешь команды, не участвуешь на поле боя. Просто занимаешься приютом с разрешения семьи. После удара по их бизнесу это уже не будет играть большой роли.
Лукреция услышала шипение в гейзерке и выключила огонь. В словах Дарио была логика, хотя такую горячность она все еще не объясняла.
– Можешь рассчитывать на любую мою помощь, – серьезнее продолжил Дарио.
Лукреция разлила кофе и внимательнее посмотрела на Дарио. Слишком серьезный разговор для человека, который только что встал и еще не пил кофе, но отступать уже было некуда. И она сама начала этот разговор.
– Только ответь мне честно: откуда такая трепетная забота о проститутках?
Лукреция смотрела на Дарио, не отводя взгляд, зафиксировала, словно боялась потерять из виду.
– Моя сводная сестра занималась проституцией в Испанских. Ее подставили. А потом убили. Хочу сделать и что-то хорошее в память о ней, пока могу. Там долгая история.
Лукреция отпила из чашки кофе, переваривая, с какой болью и тоской Дарио произнес это. Каким горячим взглядом смотрел на нее, ожидая ответа. Может, это то, что ей сейчас и нужно, чтобы отвлечься, внести свою лепту в семью и искупить вину? Предстать перед отцом не грязной любовницей политика, на которого у них свои планы, а достойным членом своей семьи, с которым можно вести дела? Снова окунуться в проект, который будет интересен?
– Думаю, мы можем это хотя бы обсудить, – ответила Лукреция. – И мне жаль, что все так сложилось.
Дарио хмыкнул то ли тоскливо, то ли глумливо, отпил кофе из чашки. Лукреция потянулась за бискотти, но, взяв его, передумала есть. Отец не говорил с ней с отъезда. И перспектива встречи с ним встревожила до потери аппетита.
