Текст книги "Все твои раны (СИ)"

Автор книги: Mari Red

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Выслушав подробные доклады об обстановке на фронте, Штефан резюмировал:

– Ситуация на севере, мягко говоря, паршивая. Без переброски подкрепления они не выстоят.

– В моей роте нет резервов, все уже на передовой, – сказал один из офицеров. С ним согласились еще несколько.

– Танковый взвод могу дать, – предложил командир первой механизированной роты. – Но там две машины требуют капитального ремонта.

– Там нужна серьезная артиллерия! – вклинился командир артиллеристов. – Если мы хотим отразить наступление Ревены, нужно перебросить часть сил с других участков фронта.

Анна поднялась со своего места.

– Полковник, я полагаю, мы не должны ослаблять другие участки границы. Силы Ревены явно превосходят наши. Мы должны сосредоточиться на сохранении жизней личного состава, лучше будет отступить и усилить вторую линию обороны.

– Но мы потеряем четверть территории! – возразил майор, сидевший в противоположном конце стола.

Анна бросила на него холодный взгляд, в ее голосе послышались стальные нотки:

– И сохраним жизни сотен солдат. Или для вас ценнее десяток депрессивных деревень?

Штефан выставил вперед руку, приказывая всем замолчать.

– Благодарю за ваши мнения, господа. Думаю, позиция лейтенанта Линнегор наиболее резонна. Пока не смею вас задерживать, ждите дальнейших приказов.

Офицеры покидали кабинет, недовольно переговариваясь. Анна осталась дописывать протокол совещания. Тем временем Штефан подошел к карте, висящей на стене, и задумчиво ее рассматривал.

Несколько минут в тишине раздавался лишь скрип карандаша по бумаге, пока в кабинет не вошел связист.

– Срочная телеграмма от полковника Хенрикссона.

Он протянул Штефану исписанный листок, отдал честь и удалился. Устало опустившись за стол, Виктор начал читать вслух:

– Срочно нужна подмога, нас теснят к горам. Артподдержка в квадрат 218. Заблокирована дорога на юг, рота не может выйти из окружения.

Анна оторвалась от протокола и подошла к карте с карандашом.

– Ударные группировки Ревены в полной боевой готовности стоят вдоль всей нашей границы, – она рисовала стрелки, показывающие, как именно Ревена может атаковать. – При прорыве они будут в Альгусе в считанные часы. Ослаблять этот участок нельзя.

– Они в любом случае прорвутся, – задумчиво произнес Штефан, уставившись на лежащую на столе телеграмму.

– Вот именно. У Ревены электронные системы наведения, воздушная разведка беспилотными дронами, а у нас что? Чем яростнее мы будем отбиваться, тем больше будет жертв.

Виктор перевернул листок и начал что-то быстро писать на обратной стороне.

– Идите к связистам и передайте Хенрикссону, пусть окапываются.

– Лучшим решением для них будет сдаться в плен.

– …И сдаются в плен… – Штефан тяжело вздохнул и отдал листок Анне.

Отнеся записку в командный пункт, Анна вышла на улицу, чтобы пройтись по расположениям рот. Внезапно откуда-то со стороны границы донесся глухой раскат. Для первого весеннего грома было рановато. Затем послышался еще один и еще… Кроме Анны, к звукам прислушались несколько солдат, что курили около казармы неподалеку. Раскаты раздавались монотонно, один за другим, примерно через равные промежутки времени. Минуты через три они прекратились.

– Тринадцать штук легло, – произнес один из военных. – Интересно, чем это били?

– Мощное что-то, такого здесь еще слышно не было, – ответил его товарищ.

Анна понеслась обратно в штаб и спустилась в командный пункт.

– Был прорыв на западном участке?! – с порога бросила она.

– О прорыве не сообщали, – сказал связист.

– Вы слышали только что?.. – Анна неопределенно указала рукой в сторону выхода.

Юный белокурый парнишка снял наушники и ответил:

– А то, стены дрожали.

– Срочно свяжитесь со второй мотопехотной ротой, с их стороны канонада была.

Связист начал нажимать кнопки на древнем аппарате. Наконец, на том конце провода что-то неразборчиво ответили.

– Игрок, это Нарцисс. Что у вас там происходит?

– Ревена пустила в ход реактивную артиллерию, – с шипением отозвался динамик. – У нас все целы. Ракеты легли в поле. Пугают, понятное же дело. Чтобы не расслаблялись.

Анна оглянулась на дверь, которую она в спешке не закрыла. На пороге, скрестив руки на груди, стоял Штефан. Ничего не сказав, он сразу ушел.

***

Каждый день в Альгусе была слышна канонада. Ревена отстреливалась десятком-другим крупнокалиберных снарядов пару раз в сутки – раскатистый, тяжелый звук, идущий не столько по воздуху, сколько в толще земли, отдавался вибрацией стен. Иногда Ноленсия отвечала – и тогда в Альгусе были слышны сдвоенные, более четкие выстрелы орудий.

Порой канонада служила Анне утренним будильником. И в этот раз она проснулась на рассвете. Взрывы в паре десятков километров отлично бодрили, а вызываемое ими подспудное чувство тревоги не оставляло ни малейшего шанса сну.

Анна оделась, умылась и привычно пошла в кабинет Штефана. Тот уже был на рабочем месте и совсем не в духе.

– Оскар мёртв, – сходу произнес он вместо обычного приветствия.

Анна на секунду застыла у двери. Виктор продолжил:

– Его машина взорвалась в глубоком тылу. Это была ДРГ.

– Где это произошло? – спросила Анна. Впрочем, она догадывалась, где, ведь сама накануне передала Ревене информацию о маршрутах передвижения Хенрикссона.

– В километре от поселка Зора, на трассе. Туда уже отправляется комиссия, чтобы всё осмотреть. Вы тоже поедете и всё внесёте в протокол. Спускайтесь, сейчас подъедет машина.

– Есть, – сказала Анна и развернулась, чтобы идти, но тут же остановилась. – Полковник… В каких бы отношениях вы с ним ни были… Я соболезную.

Виктор на пару секунд поднял на нее взгляд.

– Будь осторожна, – тихо произнес он.

Анне до отчаяния хотелось напомнить об осторожности и ему, а лучше – попросить бежать, куда угодно, в горы, в бескрайние глухие леса, в пустынные степи. Она бы нашла его рано или поздно, где бы он ни был, и даже если нет – она бы по крайней мере знала, что он жив. Но честь офицера Ревены никогда бы не позволила ей такое своеволие. Что ждало их дальше? Гидра уже была наполовину обезглавлена, и ее конец приближался стремительно.

К месту гибели Хенрикссона прибыла бронемашина с несколькими офицерами и санитарный грузовик, предназначенный для перевозки наиболее «грязного» груза. Перед комиссией предстал развороченный и обгоревший штабной автомобиль, куски которого валялись в радиусе нескольких десятков метров. Внутри груды черного от копоти металла виднелись два обуглившихся тела: одно застыло на водительском сиденье, второе – на пассажирском.

Анна поморщилась при виде этой отвратной картины, но ей было велено запротоколировать всё происходящее. Она села на камень недалеко от взорванной машины, положила на колени папку с листами бумаги и принялась записывать.

Сначала солдаты запаковали тела в полиэтиленовые мешки и потащили в грузовик, затем офицеры начали осматривать автомобиль, а через несколько минут приказали его перевернуть.

– Взрывное устройство было закреплено на днище, – сказал глава комиссии майор Вундер, которого считали самым опытным специалистом по взрывчатке во всей Ноленсии. – Прямо вот здесь, под сиденьем, где находился полковник Хенрикссон. Повреждений от осколков не вижу. Скорее всего, безоболочное.

– Привели в действие дистанционно, как думаешь? – спросил его другой офицер.

– Для этого им нужно было сидеть здесь и ждать, когда они проедут. Машина здесь не останавливалась. Вероятно, на бомбе был таймер. Или же детонация произошла в момент, когда автомобиль разогнался до определенной скорости. Посмотри, здесь прямой участок дороги.

Пока Анна заполняла протокол, а старшие офицеры продолжали осматривать место взрыва, два лейтенанта отошли от дороги и забрели в лесок. Неожиданно оттуда раздался взрыв. Все немедленно бросились в ту сторону.

– Стойте! Здесь растяжки! – прокричал лейтенант, который шел позади. Он позвал своего товарища: – Арди! Арди, ты цел?

Из зарослей не донеслось ни звука. Лейтенант ошалелыми глазами смотрел в ту сторону.

– Чёрт возьми… Он мёртв…

– Ты можешь выйти оттуда? – спросил его Вундер.

– Я попробую. Чёртову ногу посекло…

Он кое-как выбрался на обочину дороги. За это время Анна сбегала к бронемашине за аптечкой и перетянула ему бедро жгутом. Из раны порядочно хлестала кровь, вся штанина лейтенанта буквально на глазах обретала темно-красный цвет. Раненый почти плакал:

– Арди, дружище, как же так… Эти твари напичкали лес растяжками… Сволочи, чёртовы ублюдки, как же я хочу пустить вам кровь…

Один из офицеров сказал:

– Вряд ли они заминировали весь лес. Просто они знали, где взорвется машина Хенрикссона, и что мы будем здесь. Чётко сработали, гады. Кто-то им явно помогает из наших.

– Так, немедленно возвращаемся в Альгус, – сказал майор Вундер.

– А как же погибший? – спросила Анна.

Майор окрикнул солдат, стоявших возле грузовика, в который погрузили тела Хенрикссона и его водителя. Вояки взяли еще один мешок и отправились в заросли.

Двое офицеров подхватили раненого лейтенанта под мышки и дотащили до бронемашины. Все расположились внутри, солдаты из санитарного грузовика закончили свое дело, и колонна двинулась в сторону части.

По дороге офицеры связались по рации с Альгусом и сообщили о потерях. Вернувшуюся комиссию встречал во дворе части сам Штефан. Анна вышла из бронемашины и отдала ему папку, на которой остались пятна крови.

– Линнегор, идите к связистам, пусть объявят всем ротам срочное построение, – сказал полковник.

Анна кивнула и поспешила в здание штаба. Уходя, за своей спиной она слышала голос Виктора, который, очевидно, обращался к раненому:

– Почему у меня в подчинении такие кретины? Только полный кретин мог полезть в кусты и напороться на растяжку!

– Мы обследовали местность, полковник… – неуверенно пробормотал пострадавший лейтенант.

– Мест в госпитале и так не хватает! Может, мне добить тебя?.. – последовал ответ.

Дальше Анна не слышала тираду Виктора, но внутренне приготовилась вздрогнуть от очередного выстрела. Она даже удивилась, что он не последовал.

Анна выполнила указание Штефана и уже через десять минут стояла рядом с ним на плацу. Напротив выстроились «коробочки» рот.

– Приказ всем: обустроить третью и четвертую линии обороны на всей протяженности границы, – объявил Штефан, стоя за трибуной. – Командирам рот обеспечить необходимое количество личного состава, инженерной роте предоставить технику для строительства блиндажей. Подразделения из тыла перебросить к передовой.

Анна щурилась от того, что теплый весенний ветер швырял в глаза выбившиеся из косы волосы. В этот момент все услышали, как на границе вновь проснулась артиллерия: до Альгуса донесся с запада глухой раскат взрывной волны.

***

В последующие дни воинская часть заметно опустела. В бой была брошена почти вся бронетехника, а военные перебазировались из казарм в окопы. Анна же продолжала выполнять свою штабную канцелярскую работу. Устроившись в тишине у себя в кабинете, она перечитывала документы о расположении сил Ноленсии – те самые, что прятала в своей спальне от Хенрикссона, в чём теперь не было необходимости. На Альгус стремительно опускались сумерки. Время от времени Анна расхаживала у окна, чтобы размять затекшие ноги, и наблюдала, как с базы выезжают бронемашины. Солдаты были экипированы по-боевому – в касках, бронежилетах, разгрузках, у каждого в руках по винтовке или автомату. На передовую уезжали девчонки и парни, с которыми Анна начинала свою службу под прикрытием.

В часть заехал санитарный автомобиль и понесся в сторону госпиталя. Он приезжал со своим окровавленным, изувеченным, кричащим от боли грузом каждый день, часто не по одному разу. Жестокая бойня безжалостно перемалывала совсем молодые судьбы.

Иногда Анна, когда ей не спалось, представляла, кем был бы каждый из этих ребят, если бы война никогда не началась. Может, Петра преподавала бы в школе, а Бруно мог бы собрать музыкальную группу – временами Анна слышала, как он тихо напевает что-то из старого рока, копаясь под капотом своей машины. Дария была бы неплохим адвокатом, а Ильдико ставила бы эксперименты в лаборатории. Сама Анна к моменту начала войны задумывалась над тем, чтобы стать журналистом. Она даже записалась в школьный литературный клуб, чтобы научиться писать. С ее врожденной тягой к справедливости, она писала бы на самые острые темы, ее обличительные статьи на передовицах газет наделали бы немало шума. Когда-нибудь ее перо обязательно бы добралось до корыстного судьи, который досрочно выпустил из тюрьмы психопата-полковника Виктора Штефана…

Открылась дверь, в кабинет вошел Виктор, и вид у него был мрачнее тучи.

– Бой вовсю идет на второй линии, – сказал он, засунув руки в карманы брюк и прислонившись к косяку. – Мы отступили еще на пять километров. Я ведь тебя послушал и не стал усиливать северный участок. А они за него плотно взялись, неужели это было не понятно? – он говорил спокойно и задумчиво смотрел в окно мимо Анны. – Они заняли стратегическую возвышенность и скоро разобьют к чертям и третью линию тоже.

Анна не стала отвечать. В открытую дверь заглянул запыхавшийся связист.

– Наш грузовик с боекомплектом подбили. Говорят, там всё взрывается, как в аду, над линией фронта зарево сплошное.

У Анны внутри разлился тревожный холод. Она опустила документы на стол.

– Кто водитель? Из какой роты? Он жив?

– Я уточню, – сказал связист и направился обратно в командный пункт. Анна устремилась за ним, следом зашагал Виктор.

Связисты, все как один, сидели за своими аппаратами и не особо обращали внимание на Анну. Штефан сел за стол и внимательно слушал переговоры. С фронта докладывали о потерях. Один из связистов снял наушники, заглянул в свои записи и произнес:

– Всего за сегодня пятнадцать ранено, двенадцать погибли, около трех десятков только что сдались в плен.

– Мне нужны данные, сколько личного состава и техники остаются на позициях, – сказал Виктор.

Связист принялся устанавливать связь с подразделениями на передовой. В это время другой, сидевший сбоку у стены, негромко подозвал к себе Анну.

– Эй… лейтенант… Парень из подбитой машины с БК – из седьмой роты, только неделю назад перевелся к ним.

Анна почувствовала, что кровь отливает от кожи и немеют конечности. Связист, видимо, заметил, как она бледнеет на глазах, и понял, что погиб кто-то важный для нее.

– Мне жаль. Бедняга даже понять ничего не успел, всё мгновенно сдетонировало, от машины почти ничего не осталось…

– Спасибо, – сдавленно произнесла Анна и поспешно вышла из кабинета, не смотря никому в глаза.

Она брела по части, словно в забытьи. Поздние сумерки окутывали всё вокруг темно-синей дымкой. Анна прошла мимо гаражей, где уже никогда не появится Бруно со своей машиной, и пошла дальше, к хозблоку, где им уже не суждено было проводить свои тайные встречи. Она не знала, как долго сидела на сваленных ящиках у амбара, слушая отдаленные голоса солдат, шум тяжелой техники и тихий стук голых веток друг о друга на ветру.

– Теперь ты со своей Амалией, – прошептала Анна, глядя на что-то несуществующее перед собой. – Будь счастлив, Бруно. Хотя бы там.

Внезапно Анна насторожилась. Ей показалось, что она слышала какой-то шум в узком проходе между амбарами, где, в общем-то, никто никогда не лазал без особой надобности, к тому же ночью. Через мгновение она вздрогнула, услышав свой ревенский позывной.

– Фурия, – сказал мужской голос.

Его обладателя Анна не могла разглядеть в темноте. Высокая фигура вышла из-за стены и встала сбоку.

– Мой позывной Лис, – продолжил незнакомец.

Анне показалось, что этот голос она уже где-то слышала. Из-за облака как раз выглянула молодая луна, осветив призрачным светом воинскую часть. Анна встала, чтобы рассмотреть лицо сумеречного гостя.

– Ты?! – удивленно выдохнула она. Перед ней стоял Камил.

– Я последний, на кого ты могла подумать, верно? – усмехнулся он.

– Если ты из Ревены, почему я не видела тебя там?

– Спокойно, крошка, я здешний. Просто завербован. Мне пообещали сохранить жизнь, вытащить отсюда и обеспечить пожизненной пенсией, когда моя миссия будет выполнена. Если же выдам тебя – меня достанут из-под земли и в нее же зароют. Так что тебе нечего опасаться.

В памяти Анны всплыли моменты, когда Камила пришлось опасаться по-настоящему. Ревенское командование знало, кого выбрать в качестве агента: такой «достойный» индивид ради спасения своей шкуры с легкостью пойдет на сотрудничество с врагом.

– Ты в курсе, что чуть не попал в штрафную роту после того, как напал на меня с дружками? – сказала Анна, не скрывая отвращения. – Твое счастье, что я тебя пожалела и не сдала Штефану.

– О, премного благодарен, детка, – произнес Камил таким елейным тоном, что Анна отвернулась, недовольно фыркнув. – Но перейдем к делу. Горностай, пусть упокоится его душа, так и не успел доставить тебе важное сообщение. Все письма, что он передавал тебе из Тулаара, поступали параллельно и мне. Как раз на случай подобных… обстоятельств.

Камил достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул Анне.

– Прочтешь сама и уничтожишь.

– Принято, – произнесла она, пряча листок в карман.

Камил исчез так же внезапно, как и появился – только долговязая тень мелькнула между амбарами.

Анна сидела, запершись у себя в спальне, при свечах. Штефан приказал экономить топливо в генераторах и зазря не расходовать электричество. Она развернула записку. Почерк генерала Кауфмана узнавался сразу.

«А. Приступаем к финальной стадии спецоперации. Задание 1. Ликвидировать первую голову до полудня вторника. 2. Ожидать в укрытии до установления нами полного контроля над территорией. 3. Назвать пароль – твой позывной. Тебя вывезут в безопасное место. К.»

Пламя свечи подрагивало от сквозняка, пробиравшегося в щель под оконной рамой, из-за чего все тени в комнате напоминали недружелюбных потусторонних существ. До полудня вторника оставалось чуть больше тридцати шести часов. Анна поднесла записку к огню, и тот жадно набросился на бумагу.

========== Глава 15. Победители ==========

Ночью Анна почти не спала, лишь ненадолго забываясь полусном, из которого ее вырывал очередной отдаленный взрыв. На этот раз стреляли не сериями – канонада не прекращалась до рассвета. И когда в очередной раз Анне удалось задремать, ее разбудил стук в дверь. Она открыла. На пороге стоял Виктор.

– Мы эвакуируемся. Десять минут на сборы и спускайся вниз, – твердо проговорил он и быстро куда-то ушел.

Анна надела полевой камуфляж, наскоро причесалась, бросила в рюкзак свои немногочисленные вещи. Взяв лежавшую на стуле кобуру с пистолетом, прежде чем закрепить ее на поясе, она вытащила оружие и проверила, заряжено ли оно. Обойма была полной.

У штаба уже выстроилась колонна из машин и бронетехники. В грузовики и микроавтобусы солдаты грузили разные мешки и коробки. Офицеры рассаживались по штабным автомобилям.

Анна села на заднее сиденье рядом с Виктором. Тот молчал и, видимо, пребывал в глубокой задумчивости. Наконец, через несколько минут колонна тронулась.

– Куда мы едем? – спросила Анна.

– В тыл. Там есть одно более-менее обжитое расположение в глухом лесу.

– Хочешь переждать там атаку? А потом что?

Виктор немного помолчал, покусывая ноготь.

– Как думаешь, они нас живыми возьмут? – спросил он вполголоса и повернул голову к Анне.

Она смотрела ему в глаза и понимала, что Штефан впервые сдался. Он ждал смерти или плена, и Анна пока не знала, что пугало его больше.

– Они гуманно относятся к пленным. Не бойся, – сказала она как можно спокойнее, незаметно коснувшись чуть дрогнувшей рукой кобуры.

Колонна ехала несколько часов. Дорога то представляла собой приличное шоссе с намеком на былой асфальт, то почти терялась посреди лесостепи, сузившись до небольшой укатанной колесами колеи. Порой ветви деревьев с едва наклюнувшимися почками царапали боковые стекла и крышу. Дорога через лес была настолько неровной, что машина почти ложилась на бок, переезжая ухабы.

Когда солнце поднялось в зенит и вознамерилось снова скатываться вниз, впереди над горизонтом возвысился синим призрачным силуэтом горный хребет. Это были восточные окраины Ноленсии, за которыми на сотни километров простирались необитаемые скалы.

Вскоре колонна прибыла к небольшому лагерю посреди леса. На огороженной территории стояло трехэтажное здание и еще несколько небольших дополнительных построек. Один майор почтенного возраста, выходя из машины, сказал, что раньше здесь был санаторий. Вокруг лагеря росли высокие сосны, за которыми виднелось озеро. Воздух был непривычно свежим, казалось, что его было слишком много.

Солдаты остались выгружать пожитки, а офицеры двинулись в главное здание. Там был небольшой беспорядок, на полу то тут, то там валялись какие-то журналы и обрывки ткани. В этом месте обычно находилось два-три взвода на всякий случай, хотя даже не все военные Альгуса вообще знали, где это место находится. Последняя ротация покинула это расположение с началом боёв на северном участке – тогда Штефан приказал перебросить солдат ближе к границе с Ревеной.

Анна прошлась по коридору первого этажа. Похоже, здесь действительно был санаторий: по обеим сторонам коридора располагались небольшие номера, в которых много лет назад поселялись люди, желавшие отдохнуть в лесной тиши от духоты и шума большого города. Сейчас в этих комнатках стояли всё те же кровати с растрескавшимися от времени и сырости деревянными спинками, застеленные чуть сероватым армейским бельём. Анна вошла в трехместный номер и приблизилась к окну. Она попыталась его открыть, и после нескольких попыток старая рама со скрипом и тихим лязгом стекла поддалась. На подоконник упали крохи облупившейся белой краски.

Анна прислушалась к звукам снаружи. Окно выходило в сторону озера, голубая гладь которого просвечивалась за небольшой хвойной рощей. С фасадной стороны здания доносились солдатские голоса, но в целом место было настолько тихим, что не только выстрел из пистолета – хлопок в ладоши будет слышен на многие километры.

– Присмотрела себе номер?

Анна вздрогнула от голоса Виктора, который бесшумно подошел к открытой двери. Он прошагал к окну и остановился совсем рядом.

– Хороший вид. Прекрасный выбор. Солдаты жалуются, что в некоторых комнатах разбиты окна.

– Здесь еще две койки, я могу потесниться.

– Нет-нет, думаю, всем и так найдется место, – Виктор мотнул головой. – Ты всё-таки девушка…

Анна фыркнула:

Я в первую очередь солдат. И мне не привыкать жить в казарме среди солдатни.

Виктор усмехнулся.

– Ладно, располагайся. Через час можешь подходить в столовую. Она, если что, в отдельном здании слева. К тому времени наряд должен приготовить какой-то обед.

Виктор ушел, Анна проводила его тяжелым взглядом. Мысли о задании вновь вернулись в ее голову. В конце концов, помимо шумного пистолета у нее с собой был маленький и неприметный нож…

Почти весь оставшийся день военные укрепляли периметр санатория – рыли окопы, песком с берега озера наполняли мешки и строили из них баррикады. Офицеры во главе со Штефаном шатались по территории и командовали солдатами.

Анна попыталась пообедать вареной картошкой с какими-то неопределенного вида мясными консервами – тем, что умудрились приготовить из нехитрого проднабора дежурные по кухне. Не то чтобы еда у них получилась совсем несъедобной – после какой-нибудь успешной вылазки, нескольких часов в сырых холодных окопах она бы и не такое съела с удовольствием. Ей просто не лезло ничего в горло.

Она вернулась к себе в номер. На берегу озера солдаты достраивали укрепрайон, там уже высились насыпи земли возле вырытых траншей. И так было со всех сторон – и на въезде в санаторий, и с восточной стороны сразу за столовой, и с запада, где выстроились какие-то сарайчики. Анна была окружена. Одна, среди десятков вражеских солдат, дюжины вражеских офицеров. И Виктор был предводителем вражеской армии, а вовсе не ее командиром – Анна старалась напоминать себе об этом всякий раз, когда сердце чуть сбивало свой ритм, стоило ему оказаться рядом. В Ревене для нее уже наверняка подготовили пару орденов. Но как бы она хотела одну-единственную награду – стереть из памяти эту проклятую спецоперацию, Ноленсию, ее солдат, Виктора. Ведь единственное, что останется с ней до конца ее дней – разорванное в клочья сердце.

– Зачем ты так поступаешь со мной? – прошептала Анна ему, бьющемуся о грудную клетку с истязающей болью.

Анна сама не заметила, как задремала. Когда она проснулась, было темно. А разбудил ее щелчок открывшейся двери.

Виктор держал в руке зажженную свечу.

– Не спишь? Извини, я просто подумал, может ты… с тобой всё в порядке? Не выходила весь день.

Анна села на кровати. Ее коса превратилась в нечто совсем запутанное, поэтому она пошла за расческой к своему рюкзаку, который бросила у стены.

– Слегка нездоровилось. Пустяки, – сказала она.

Впрочем, Виктор, видимо, уловил в ее голосе нотки беспросветной грусти. Он сел на одну из кроватей и поставил свечу на скособоченную тумбочку. Расплавленный парафин маленьким водопадом скользнул вниз и застыл в подсвечнике, напоминавшем старинный металлический бокал на кованой ножке. Несколько минут они молчали, пока Анна расчесывала волосы, стоя у темного окна, в котором отражалась тускло освещенная комната.

– Ты веришь, что мы можем родиться заново? – вдруг спросила она. – В каком-нибудь другом мире, где нет всего этого. И мы там будем другими. Но обязательно встретимся снова.

Виктор наблюдал за подрагивающим пламенем свечи.

– Не думаю, что я верю в подобные вещи…

Анна подошла к нему и присела рядом.

– Виктор… – прошептала она так, словно доверяла ему страшную тайну. – Завтра мы умрем…

Он смотрел ей в глаза долгим и пристальным взглядом, от которого Анне уже не в первый раз казалось, что из нее вынимают душу наживую. Она коснулась его плеча, под ладонью тихо зашуршала грубая ткань офицерского кителя. В следующий момент Анна ощутила, что просто не может сделать вдох без того, чтобы горло не сжимало безжалостное чувство отчаяния. Это был его запах – тот, что Анна могла уловить, только оказавшись очень близко к Виктору. Она судорожно втянула воздух носом, изо всех сил стараясь не заплакать. Виктор мягко провел рукой по ее спине, слегка задев волосы.

Анна лишь мельком успела подумать, что этого точно не должно было случиться. Она целовала Виктора, уже чувствуя соленый вкус собственных слез, он отвечал, притягивая ее ближе, и проклятое, подлое сердце словно вырезали по кусочку из груди острыми кинжалами.

***

Проснулась Анна одна. Она была не совсем уверена спросонья, но, кажется, вдалеке была слышна автоматная очередь. Поднявшись с постели через боль, что разливалась по телу, как после лихорадки, она оделась в свою камуфляжную форму и привела в порядок волосы. Несколько мгновений она просто стояла посреди комнаты в тишине. Где-то в здании были слышны шаги и голоса, но их было невозможно разобрать. Анна постаралась отключить все мысли и эмоции. Верный стальной друг ждал своего часа в кобуре.

Она шла по этажу. Утро было ранним, но уже никто не спал. Мимо быстрым шагом проходили офицеры, солдаты носили на улицу ящики с боеприпасами. Из одной комнаты послышался голос Виктора. Похоже, там он успел обустроить что-то вроде своего кабинета. Он что-то сказал, ему ответили «Есть, полковник», и двое офицеров вышли в коридор.

Анна направилась в эту комнату. Она закрыла за собой дверь и успела заметить, как во взгляде Виктора деловой пыл сменился легким замешательством.

– Доброе утро, Эмма, – он взглянул на нее и тут же повернулся к окну. – Слышала стрелковое? Похоже, они уже близко. Думаешь, пора мастерить белые флаги из наволочек? – он усмехнулся, впрочем, напряжения во всей его фигуре от этого не убавилось.

Виктор повернулся снова к ней и застыл, глядя на наставленный на него пистолет.

– Что ты делаешь? – глухо произнес он.

На вытянутой руке Анны от напряжения проступили сухожилия и побелели ногти.

– Выполняю приказ. На этот раз, к сожалению, не твой.

– Эмма…

– Анна.

– Анна… – выдохнул Виктор и сделал шаг к ней навстречу.

Он смотрел уже не на пистолет, а ей в глаза, и в его взгляде читался вовсе не страх. Глаза Виктора блестели восхищением.

– Ты первоклассный солдат, Анна. И самая прекрасная женщина, которую я встречал. Я не боюсь умереть от твоей руки. – Он подошел почти вплотную. – Эта смерть будет ласковой. Это лучшая смерть, которую я мог бы принять.

Кровь ритмично пульсировала у Анны в висках, грудь вздымалась от учащенного дыхания. Но за годы армейской службы она научилась контролю над собой. Никакой дрожи. Стрелок и оружие – единое целое. Дуло пистолета смотрело прямо Виктору в лоб.

– Прощай, – шепнул он.

– Не будем прощаться, – произнесла Анна и выстрелила.

Бездыханное тело упало на дощатый пол.

– …Ведь мне тоже больно от всех твоих ран, – прошептала Анна, невидяще глядя перед собой и направляя пистолет себе под челюсть.

По коридору уже кто-то бежал на звук выстрела. Громыхнул второй – и Анна рухнула рядом с Виктором. На полу смешивались воедино две ярко-алых лужицы.

***

В считанные часы армия Ревены взяла под контроль всю территорию Ноленсии. Вслед за бронетехникой спешили грузовики с гуманитарной помощью для мирных жителей. Люди опасливо выглядывали из приоткрытых дверей и треснувших окон, пока мимо шли хорошо экипированные пехотинцы и ехала техника с водруженными на ней сине-красными флагами с белым голубем.

– Эмил! Эмил, быстро домой! – взволнованно кричала женщина с порога своего дома, не осмеливаясь выйти наружу.

Мальчик лет шести, в прохудившейся весенней курточке и грязных ботинках, стоял у самой дороги и завороженно смотрел на ползущие мимо БТРы с военными на брони. Один солдат, о чем-то посовещавшись с сослуживцами, спрыгнул на землю и, улыбаясь, подошел к мальчугану. Он присел рядом и вынул из кармана упаковку шоколадного печенья. Ребенок округлил глаза и приоткрыл рот, словно впервые в жизни видел сладости. Схватив угощение, он прижал его к груди и радостно побежал к дому.

– Эмил! – произнесла его мать. – Что нужно сказать дяде?

Мальчишка повернулся к солдату и, улыбаясь во весь наполовину беззубый рот, пролепетал:

– Шпафибо!

Военный приветливо помахал рукой женщине, которая всё же вышла на крыльцо, и сказал:

– Передайте всем, чтобы подходили в три часа дня на центральную площадь. Вам дадут продукты и предметы первой необходимости.

Он подмигнул мальчику и бросился догонять свой БТР.

Ревенская армия зашла в каждый поселок. Местных жителей накормили, а те в благодарность пускали солдат на ночлег. Вскоре из Ревены прибыли командированные специалисты, которые налаживали коммуникации и инфраструктуру.