Текст книги "Все твои раны (СИ)"

Автор книги: Mari Red

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Штефан хочет пообщаться с тобой, – сказал ротный.

Анна села на кровати и растерянно запустила пальцы в и без того растрепанные волосы.

– Ч…то?.. – только и смогла произнести она, стараясь держать тяжелые веки поднятыми.

– У тебя десять минут, Эмма… Приводи себя в порядок, нам нужно идти в штаб.

Анна умылась холодной водой – а теплой в расположении роты и не было – и организм мигом пришел в чувство. Спустя несколько минут она вошла в кабинет Гаспара, одетая в чистую форму и с прилежно заплетенной косой.

Капитан повел Анну в штаб. На улице к этому времени разгулялся промозглый ветер, от которого не спасала осенняя камуфляжная куртка. Зато в штабном здании было удивительно тепло – по крайней мере, так казалось после сырой улицы и прохладной казармы, где обещали растопить котельную только с наступлением морозов.

Гаспар и Анна поднялись на второй этаж по центральной лестнице. Капитан подошел к ближайшей двери из темного дерева, постучал и отворил ее, кивком приглашая Анну за собой.

Этот кабинет был, пожалуй, самым облагороженным местом во всей Ноленсии: два немаленьких окна с бархатными темно-зелеными шторами; старомодные, но в то же время дорого выглядящие обои на стенах; люстра на три лампы под потолком. У стены слева располагались различные шкафы и полки, а перед ними – массивный раритетный стол, к которому спереди были приставлены еще два, образуя Т-образную поверхность. Очевидно, здесь проводились совещания, о чем также свидетельствовала небольшая доска для письма мелом, висевшая на стене чуть сбоку.

Помещение было под стать своему хозяину. Виктор Штефан чинно ждал своих визитеров у стола, положив на него ладонь. Всё с такой же аккуратной прической, без единой складки на сером кителе. Он сдержанно поздоровался и пригласил вошедших сесть за стол, а сам занял свое место. Анна и Гаспар расположились друг напротив друга.

– Наслышан о ваших успехах, лейтенант Линнегор, – сказал Штефан. – Впечатлен. За время существования нашей скромной армии впервые наблюдаю такие результаты.

– Спасибо, полковник. Рада служить, – произнесла Анна.

– Такие бойцы, как вы, на вес не то что золота – платины. Но довольно похвал. Я вызвал вас, потому что хочу знать ваше мнение о перспективах продвижения на участке, где вы проводили разведку.

Штефан взял лежавший на столе бумажный свиток и развернул его. Перед Анной оказалась карта – такая же, что и у ротного, только побольше размерами. На ней карандашом были дорисованы все объекты, о которых докладывал ее взвод, разве что аккуратнее, кое-где даже под линейку.

Анна склонилась над картой, пока Штефан старательно точил карандаш карманным ножом.

– Прежде всего, целесообразно взорвать этот мост, – сказала Анна, показав оный на карте пальцем.

Штефан протянул ей карандаш, и она перечеркнула мост крест-накрест.

– Еще один важный путь проходит по этой дороге, и если ее заминировать, приграничный пост будет практически отрезан от подкрепления. Этот участок дороги сильно заболочен при оттепели, а здесь дорога хорошо простреливается с пригорка, – Анна одновременно чертила на карте обозначения, пока Штефан внимательно следил за ее действиями.

– Хорошо… – сказал он. – Как вы думаете, почему завладение этой территорией важно для нас?

– Электростанция Ревены окажется в досягаемости минометного огня, – ответила Анна и начертила на карте три стрелки, обозначающие направление возможного обстрела.

Штефан кивнул:

– Замечательно. Что ж, думаю, в ближайшее время мы перейдем к активным наступательным действиям, а разведку будем проводить с учетом погодных условий. Сами понимаете, снежный покров не особо располагает к секретным вылазкам… В течение недели мы перебросим на передовую дополнительные силы – капитан Гаспар, будьте готовы выделить своих пехотинцев. – Штефан взял карандаш и нанес еще пару пометок на карту. – Делаем ставку на артиллерию и танки. Но и вы, лейтенант, не расслабляйтесь – ваш взвод может понадобиться в любой момент.

Он посмотрел Анне в глаза, и та ответила:

– Есть, полковник.

– Можете быть свободны, – произнес Штефан, после чего продолжил задумчиво рассматривать карту, пока Анна и Гаспар шли к двери.

В преддверии зимы темнело рано. Когда на Альгус опустились сумерки, Анна направилась в хозблок. Бруно с его верной «Амалией» уже были там.

– Кауфман готов пожертвовать территорией ради твоей репутации, – сказал он, садясь на один из деревянных ящиков, сваленных у стены амбара.

Анна села рядом.

– Пусть эвакуируют электростанцию, ей не уцелеть.

– Да, этим уже занимаются.

– Ударная группировка будет сформирована на этой неделе. Как только узнаю конкретную информацию – кого, куда и сколько перебрасывают – сразу сообщу тебе.

Ненадолго наступила тишина. Анна уставилась в небо. Единственная звезда, пробивавшаяся через пелену облаков, казалась мутной белесой точкой.

– Наши уже закрепились на новых позициях, – сказал Бруно. – На передке остались только… смертники.

Анна повернула к нему голову, хоть в темноте было непросто рассмотреть его лицо.

– Их бросают на убой?

Бруно тяжело вздохнул:

– Согласись, будет странно, если Ноленсия зайдет на абсолютно пустую территорию. Конечно, постараются по максимуму сохранить жизни бойцов. Но… война, сама понимаешь.

Несколько минут они молчали. Ветер доносил гул генератора и приглушенные голоса солдат, возившихся в гараже. Затем Анна тихо произнесла:

– А мне и здешних тоже жалко. Не от хорошей жизни они пошли в армию.

Бруно хмыкнул себе под нос:

– Они хоть понимают, за что воюют?

– За кусок хлеба. Ты видел, как живут гражданские в этих поселках? Разруха, голод и страх, что придут военные и заберут последние крохи. Поверь, даже я на их месте предпочла бы оказаться среди тех, кто отбирает, а не наоборот.

– Это понятно, сам насмотрелся… – вздохнул Бруно. – Но интересно, за что воюет Виктор Штефан? Ты общалась с ним?

Анна машинально взглянула туда, где в отдалении светились несколько окон штабного здания. Как раз с той стороны подул ветер, и Анне показалось, что она ощутила запах дорогого дерева и кофе, которым был пропитан командирский кабинет.

– У него какие-то особенные тараканы в голове, – задумчиво произнесла она. – Это чувствуется.

========== Глава 7. Дьяволу навстречу ==========

На границе разразились тяжелые бои. Пока бронетехника и пехота стройными колоннами отправлялись на фронт, Анна со своим взводом была вынуждена отсиживаться в части. Каждый день в госпиталь привозили по десятку-другому раненых. А тела погибших обычно доставляли глубокой ночью, чтобы меньше деморализовывать солдат.

Но, конечно же, о больших потерях знали все. Спустя неделю боёв каждая рота успела похоронить по несколько бойцов. Командиры даже учредили новый вид дежурства для тех, кто не был задействован на передовой – копать могилы на кладбище, которое находилось в двух километрах от воинской части. Гаспар отправлял туда в основном парней, но Анна тоже время от времени напрашивалась помогать.

Павших хоронили без лишних почестей: на могилу насыпали холмик земли, сверху клали камень или кирпич, которых много валялось неподалеку после разрушений. На камне краской писали один лишь порядковый номер, кто-нибудь из офицеров записывал данные о покойном в тетрадку, которую затем относили в штаб. Память о погибших хранилась только там, и еще в сердцах сослуживцев.

Вторая мотопехотная рота безвозвратно потеряла троих. Около пятнадцати солдат находились в госпитале: среди них была Дария, а Ильдико, несколько дней пробывшая там с небольшим ранением, снова уехала на границу.

Бруно рассказал, что за все эти дни у Ревены было пятеро раненых. Могло быть больше, но работа Анны позволила ревенцам выстроить мощную оборону, и они просто расстреливали атакующих ноленсианцев пачками. Генерал Кауфман передавал Анне глубочайшие благодарности.

И всё же Ревена отошла, сдав, как и планировалось, часть своей территории. В одно не по-зимнему солнечное утро войска отступили с передовой на вторую линию, и измученные почти двухнедельным боем солдаты Ноленсии начали расставлять свои красно-белые флаги в покрытой свежим снежком степи.

Офицеры во главе со Штефаном весь день колесили по передовой и раздавали награды. Оказалось, что как бы ни противился главнокомандующий техническому прогрессу, еще пару лет назад в Альгусе появился полукустарный цех, который чеканил медали. До сих пор Штефан был не слишком щедр на вознаграждения, но в этот день их получили почти все, кто бился на границе. Пехоте полагались медали «За бесстрашие», артиллеристам и танкистам – «За крепкую броню», раненых в госпитале поощрили значками «За пролитую кровь».

Перед тем как на Альгус опустились ранние сумерки, командиры рот, вернувшиеся из «наградительного» заезда, скомандовали оставшемуся в части личному составу срочно выстроиться на плацу.

Был мороз, с неба сыпался мелкий снег, ветер гонял его туда-сюда у самой земли призрачными вихрями. Вещевой склад всё тянул с выдачей зимней формы, поэтому Анна уже через несколько минут не чувствовала своих ушей – кепка совершенно не спасала от колючего ветра. Штефан же, видимо, совершенно не признавал головные уборы в любую погоду – впрочем, в отличие от солдат, одетых в осенние куртки, он появился на плацу в достаточно теплом плаще.

– Именем Ноленсии объявляю, что сегодня тысяча квадратных километров территории перешла под наш контроль, – произнес Штефан со своей трибуны. – Ваши сослуживцы на передовой уже получили высокие награды. Но и среди вас есть те, кто приложил руку к нашей сегодняшней победе.

Стоявший чуть поодаль полковник Хенрикссон с небольшим деревянным коробком в руках подошел к командиру, и вместе они спустились ближе к солдатам. Штефан доставал из коробки по одной награде, зачитывал с прилагающегося свидетельства имя бойца и, когда тот выходил из строя, цеплял ему медаль на грудь. Так подошла очередь и разведывательно-диверсионного взвода.

– Лейтенант Эмма Линнегор награждается медалью «За отличную разведку», – сказал Штефан.

Анна чеканным шагом приблизилась и встала напротив него, отдав честь. Главнокомандующий приколол медаль к ее куртке и пожал руку, вручая свидетельство.

– Через полчаса зайдите ко мне в штаб, – вдруг произнес Штефан вполголоса.

Анна чуть заметно кивнула.

После всего официоза солдаты разошлись по своим казармам. Анна же в назначенное время прибыла в штаб.

Коридор непривычно освещали электрические лампы на потолке, да еще и с плафонами – привилегия высшего командования. За время пребывания в Ноленсии Анна успела отвыкнуть даже от таких элементарных вещей. Ей мимоходом подумалось, что здесь, в штабе, наверняка есть и горячая вода, а мебель не населена клопами и тараканами.

Анна постучала в дверь и вошла в кабинет. Полковник ждал ее за столом.

– Проходите, лейтенант Линнегор.

Она села напротив него. Сдвинув в сторону папки с документами, Штефан повернулся к Анне, положив на стол сцепленные в замок руки.

– Я хочу теперь уже от себя лично выразить вам благодарность, лейтенант, – сказал он, глядя Анне в глаза. – Без добытых вами разведданных, диверсий в тылу противника и составленных карт успешное наступление было бы невозможным.

– Благодарю, полковник.

– И я бы хотел кое-что вам предложить… – Штефан на мгновение опустил взгляд. – Согласитесь ли вы стать моей правой рукой? Мне бы не помешал толковый советник вроде вас.

Анна вскинула брови:

– Полковник, вы уверены?

Лицо Штефана исказила полуулыбка.

– Вы достаточно хорошо себя проявили для того, чтобы я был уверен на сто процентов. Соглашайтесь, лейтенант. Будете жить не в казарме, а в отдельной комнате в здании штаба. И работать будете здесь же.

Для вида пару секунд поколебавшись, Анна ответила:

– Я… принимаю предложение.

– Это очень, очень мудро с вашей стороны, – оживился Штефан. – Я попрошу, чтобы для вас подготовили комнату. Придете после ужина со всеми вещами, Клара покажет вам ваши апартаменты.

– Есть, полковник. Я могу идти? – Анна поднялась из-за стола.

– Идите, Линнегор.

Штефан бросил на нее недолгий взгляд и вновь потянулся к своим бумагам. Прежде чем Анна вышла из кабинета, ее охватило странное ощущение – будто она увидела, как холодная сталь ожила.

Из штаба Анна двинулась прямиком к хозблоку. Бруно как раз выгружал мешки с бельем возле прачечной.

– Ты рано сегодня, – сказал он.

– Времени в обрез, – Анна оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что они здесь одни. – Сегодня переезжаю в штаб. Штефан назначил меня своим советником.

Бруно пару секунд смотрел на нее, затем вытер рукавом глаз, в который попала мелкая колючая снежинка.

– Ничего себе. Мои поздравления, сестра! – он показал пальцем на медаль на груди Анны. – Да, и вот с этим тоже.

– Спасибо, – Анна поморщилась. – Всегда мечтала получить награду от командира вражеской армии.

– Брось. Это всего лишь говорит о том, что ты хороший воин. – Бруно вдруг схватил Анну за плечи и тихо сказал: – Будь осторожна. Теперь мы не можем встречаться здесь каждый день, это будет подозрительно. В штаб я приезжаю по утрам в десять, если будет возможность – перехватывай меня. Если нет – каждые три дня на этом месте, начиная с завтра.

– Принято.

Попрощавшись, Анна почти бегом помчалась в казарму. Ветер с силой гнул верхушки голых деревьев, швырял в лицо пригоршни снега, зловеще выл, проносясь между ровными рядами бараков. Пальцы цепенели даже в карманах; наверняка в расположении роты сейчас было ничуть не теплее, и Анне вдруг настолько захотелось как можно скорее вернуться в штаб – где хорошо натоплено и стены без трещин, в которые влезает палец, – что она растянула губы в улыбке, подставляя лицо колкой метели.

На крыльце штаба Анну встретила грузная женщина лет сорока с погонами капитана.

– Эмма Линнегор? – спросила она.

– Так точно.

– Меня зовут Клара Бьёрн. Мне приказано проводить вас в вашу комнату.

Капитанша отвела Анну в левое крыло второго этажа и раскрыла перед ней одну из дверей, щелкая выключателем. Под потолком небольшой комнаты зажглась припорошенная пылью люстра. Интерьер включал в себя кровать, шкаф, письменный стол и стул.

– Располагайтесь, – равнодушно произнесла Клара.

– Спасибо, – ответила Анна на автомате, рассматривая свое новое обиталище.

Звук тяжелых шагов Бьёрн разразился эхом по коридору. Анна закрыла за ней дверь, положила рюкзак со своими вещами на стул, села на кровать, которая хоть и была достаточно жесткой, но всё же удобнее, чем в казарме. Подойдя к окну, Анна отодвинула плотную темно-красную занавеску. Снаружи зияла темнота, стекло было отчасти залеплено летящим снегом.

В шкафу с одной стороны обнаружились полки со старыми книгами и газетами, другая же сторона, очевидно, предназначалась для одежды. На вешалке висел комплект штабной формы – серая строгая юбка, такого же цвета пиджак и темно-зеленая блуза, судя по сырому запаху, пролежавшие на складе с десяток лет.

Анна выгрузила из сумки нехитрый багаж – расческу, подаренное Петрой маленькое настольное зеркало, сменное белье и полотенце. Затем она погасила лампу в комнате, вышла в коридор, освещенный парой тусклых лампочек, стараясь не шуметь, прошла в один конец, затем в другой. Казалось, что здесь, кроме нее, не было ни души. Когда Анна заходила, она видела, что в кабинете Штефана горел свет. Интересно, где он ночует? Абсолютно все двери в этом крыле были одинаковыми. Вероятно, в этих комнатах и жила вся штабная «верхушка». Анна решила, что будет разбираться с этим завтра, вернулась в свою комнату, заперлась и легла на кровать.

Ночью стало холоднее, порывистый ветер тарахтел оконными стеклами в иссохшихся деревянных рамах. Спала Анна плохо. Лишь под утро ей удалось отключиться на пару часов, до того как на рассвете ее разбудил громкий стук в дверь. Очевидно, это была Клара, исполнявшая роль штабного «будильника» – после стука, от которого возмущенно скрипнул дверной косяк, раздались ее удаляющиеся шаги и грохот в двери других комнат.

Анна оделась в новую форму, затем нашла на этаже женскую душевую, умылась и заново заплела косу. После этого она направилась в командирский кабинет. Штефан уже был на своем месте.

– Проходите, лейтенант, – произнес он, жестом приглашая Анну занять место за длинным столом. – Сейчас все соберутся, я представлю вас коллегам, и проведем небольшое совещание.

В течение следующих нескольких минут в кабинете собирались штабные офицеры, командиры рот, затем лениво ввалился Хенрикссон, последней вошла Бьёрн. Штефан представил всем своего нового советника, затем подвел итоги последней операции на границе и рассказал о некоторых дальнейших планах. В конце Виктор отпустил всех, кроме Анны.

– Лейтенант, нам нужно обсудить, как будет строиться наша дальнейшая совместная работа, – сказал Штефан, когда за последним офицером закрылась дверь. – Прежде всего, хочу сказать, что разведывательно-диверсионный взвод остается в вашем прямом подчинении, но нужно назначить нового полевого командира. Кого бы вы порекомендовали на эту должность?

– Юрген Йорг, – без раздумий ответила Анна. – Ему можно доверять.

– Хорошо, – негромко сказал Штефан и на секунду задумался, что-то рассматривая в лежащем перед ним документе. – Вот что мы сделаем сегодня. После завтрака начнете знакомиться с характеристиками офицеров нашей воинской части, затем вам нужно будет пообщаться лично со всеми ими, узнать об обстановке во всех ротах. Вы должны на зубок знать о состоянии нашей боеспособности: количество и состояние вооружения, сколько бойцов болеет или ранено, на этом будет строиться планирование дальнейших операций. Всё понятно?

– Так точно, полковник.

– Прекрасно. Кабинет справа от моего отныне ваш, там вам никто не будет мешать работать. Сейчас идите в столовую, а когда вернетесь, на вашем столе вас будут ждать папки с характеристиками.

Анна вернулась в комнату, надела свою продуваемую всеми ветрами куртку и пошла завтракать. До сих пор, даже получив звание лейтенанта, она не ходила в офицерский зал, а ела со всеми солдатами. Так делали даже многие ротные, но штабным не полагалось проявлять излишнее панибратство к личному составу – об этом Анне мельком шепнула Клара, когда они столкнулись у входа в столовую.

Проходя мимо солдатского зала, Анна окинула его взглядом и ощутила, как десятки пар глаз уставились на нее в ответ. Ощутив нечто похожее на вину, она поспешила пройти в дальний зал.

Кормили офицеров несравнимо вкуснее и разнообразнее, чем простых вояк: Анне досталась на завтрак ароматная котлета с тушеными овощами. Не то чтобы деликатес, но после месяцев питания слипшейся кашей и жестким мясом с костями – вполне себе радость. На самом деле, иерархическое разделение в Ноленсии наиболее четко прослеживалось именно в вопросе еды. Гражданские питались тем, что не отобрали военные. Низшие звания кормили абы чем, а лучшие продукты – даже из отобранных – доставались высоким погонам. Анна уже знала, что Штефану и его заместителю Хенрикссону и вовсе приносили еду прямо в штаб – и наверняка этим «небожителям» пищевой цепочки подавали яства, недоступные даже офицерскому составу.

Путь обратно всё так же пролегал через солдатский зал. Едва Анна появилась в нём, ее окрикнули в спину:

– Эй, Линнегор, слышали, ты теперь в штабе?

– А за какие заслуги? – раздался другой голос, после чего послышался смех нескольких человек.

Анна сделала вид, что не слышала этого. Но голоса не унимались:

– Да ей теперь даже разговаривать с нами в облом! Вы посмотрите, как поднялась!

Всё еще не оборачиваясь, Анна шла к выходу, и в этот момент в столовой появилась Дария с перевязанной рукой. Ее камуфляжная куртка была просто наброшена на больное плечо.

– Я давно предупреждала, не трожьте ее!

Голос Дарии разнесся эхом по всей столовой, и гул в солдатском зале неожиданно притих. Анна невольно улыбнулась.

– Хоть мне осколок раздробил кость, но я еще могу спустить по три шкуры с каждого из вас! Усекли? – Дария повернулась вокруг своей оси, показывая пальцем уцелевшей руки на всех присутствующих. – А Эмма красотка, вам бы поучиться, как быть воином, а не вечно обиженной соплёй! – Дария подошла к Анне и потрепала ее за плечо. – Мы рады за тебя, малышка! Не обращай внимания на этих дегенератов!

Анна с благодарностью обняла Дарию. Коротко поинтересовавшись ее самочувствием, она снова поспешила в штаб.

Весь день Анна изучала характеристики, затем ходила по казармам и общалась с ротными, тщательно конспектируя все данные в старый довоенный блокнот с пожелтевшими страницами. После ужина она, уставшая, вошла в свой кабинет, чтобы немного навести порядок и сложить бумаги, которые валялись на столе.

Щелкнула дверь, и в кабинете появился Штефан.

– Ну что, лейтенант, со всем управились в первый день на новой должности? Тяжело? Утром вы выглядели куда лучше.

Полковник прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Анна бросила на него мимолетный взгляд, продолжая сортировать документы.

– Не то чтобы очень тяжело… Я привыкну.

– У вас внушительный опыт разведки в боевых условиях, Линнегор. Вам доводилось проходить десятки километров за одну ночь, пробираться по лесу под вражескими пулями, вы теряли товарищей… И вот, рутинная бумажная работа делает из вас загнанную лошадку, – Штефан усмехнулся.

– Полковник, – Анна выпрямилась, – я бы не делала поспешных выводов по итогам всего лишь одного дня.

Штефан смерил ее пристальным взглядом, но в его глазах впервые проскользнуло что-то вроде уважения.

– Хорошо, лейтенант. Главное, что у вас есть характер. Просто если вы сталкиваетесь с какими-то трудностями на службе, мне нужно об этом знать. У нас не должно быть секретов.

Анна глубоко вдохнула, помолчала секунду и решительно произнесла:

– Те, кого я еще вчера вела в бой, сегодня плюются мне в спину. С этим справиться труднее всего.

Штефан поднял глаза к потолку, словно на пыльном плафоне люстры сидели невидимые обидчики его новой подчиненной.

– Запомните, лейтенант, завидуют только тем, кто лучше. Кто успешен. Слабаки всегда плюют в них. Сильные учатся и берут пример. – Он развернулся к двери, напоследок сказав: – Не сидите тут допоздна, экономьте электричество.

Анна выскользнула из штаба после отбоя, когда всё начальство разбрелось по своим комнатам. Прокравшись в хозблок, она встретила там скучающего Бруно, который сидел на присыпанных снегом ящиках. Анна протянула ему несколько листов бумаги.

– Я думал, ты уже не придешь. Уже околел тут весь. Что это? – он взял листы в руки.

– Переписывала добытые сегодня сведения, – ответила Анна, слегка запыхавшись.

– Ого. Богато, – протянул Бруно, бегло оглядев записи. Без освещения всё равно ничего не возможно было прочесть.

– Должность советника Штефана имеет много преимуществ, особенно если ты двойной агент, – подмигнула Анна своему связному и развернулась, чтобы уйти обратно в штаб. – Спокойной ночи.

========== Глава 8. Теплый свет живого огня ==========

Уже неделю Анна работала в штабе. Ей приходилось выполнять разные поручения Штефана – заполнить бумаги, передать какую-либо информацию ротным и тому подобное. Одним утром, когда Анна уже привычно вошла в кабинет полковника, тот раскладывал на своем длинном столе старые карты местности. Штефан выглядел немного веселее, чем обычно.

– Доброе утро, Линнегор, – он слегка улыбнулся ей. – Я хочу, чтобы вы аккуратно оформили штабные карты в соответствии с той информацией, которую добыли наши разведчики.

Штефан достал из-под стола карты меньшего размера, помятые и с небрежными пометками на них. Затем он выгреб из выдвижного ящика несколько карандашей и положил это всё перед Анной.

– Будет сделано, полковник, – сказала она.

Пока Анна неспешно рассматривала карты разведчиков, пытаясь расшифровать на них значки и надписи, сделанные явно во время каких-то вылазок в ревенский тыл, Штефан сел на свое место и что-то писал в ежедневнике. Тишину в кабинете нарушал только шорох бумаг и иногда – скрип карандашного грифеля. Анна так увлеклась своим делом, что уже через несколько минут почти забыла о присутствии рядом главнокомандующего вражеского гарнизона. Она тихо проговаривала себе под нос расшифрованные слова и числа, чтобы они не вылетели из головы, пока она перемещается от карты к карте.

Идиллию нарушила распахнувшаяся дверь, в которую вошел Хенрикссон.

– Привет, привет, труженики картографии… – сказал он, обходя стол, на котором кипела работа Анны. – Милая, сходи прогуляйся, пока мы с командиром пошепчемся.

– Она здесь вообще-то занята, если ты не заметил, – сказал Штефан, не спеша отрываться от своего блокнота.

Хенрикссон встал около него, наблюдая, как Анна продолжает порхать над картами.

– Ты погляди-ка… Раньше ты никому не разрешал заниматься художествами прямо у себя в обиталище. Но стоило появиться молодой женщине… Виктор, Виктор… Старый ты кобель, – хохотнул Хенрикссон.

– Сказал лысеющий пингвин, разменявший пятый десяток. Может, не будем опускаться до сальных подколок? – в голосе Штефана слышалось едва сдерживаемое раздражение.

– Может, я подожду за дверью? – вмешалась Анна.

– Нет! – резко выпалил Штефан. – Работайте, лейтенант, не отвлекайтесь. Оскар, пойдем к тебе в кабинет и там поговорим.

Хенрикссон вышел, и Штефан последовал за ним. Проходя мимо Анны, он тихо процедил:

– Чёртов клоун…

Как только офицеры удалились, Анна быстро достала из кармана небольшой сложенный вчетверо листок и принялась делать на нем быстрые, размашистые записи.

***

На смену морозным метелям уже несколько дней как пришла оттепель. Альгус стал бело-черно-серым с мелкими вкраплениями камуфляжно-зеленого, проталины на фоне грязного, еще не сошедшего снега зияли, будто провалы на месте глаз у мертвеца. Над всем этим в довершение картины нависали низкие свинцовые тучи.

Расправившись с картами, Анна вышла на улицу, держа в руке тонкую папку. Нужно было зайти в несколько казарм за новой информацией по личному составу – солдат начал массово косить грипп, что, несомненно, сказывалось на обороноспособности Ноленсии. Радовало лишь то, что начало эпидемии подстегнуло вещевой склад, наконец, выдать зимнюю форму. Теплая куртка и вязаная шапка неплохо согревали тело, но в душе у Анны было совсем промозгло, как в безлюдном городе в обложной дождь.

Необъяснимая тоска по чему-то недостижимому скручивала всё внутри. На самом деле, поводов для такого состояния было предостаточно вот уже восемь лет, но раньше Анне удавалось задвигать депрессию в самые дальние уголки сознания и жить так, как диктует текущая обстановка. Но в последние дни ей было всё сложнее подавлять рвущиеся наружу эмоции. Хотелось не то разрыдаться у кого-нибудь на плече, не то сбежать на фронт под свистящие мины. Анна предполагала, что монотонная штабная работа действует на нее таким пагубным образом.

Вечером, незадолго до отбоя, она занесла документы Штефану в кабинет, застав там Клару. Полковник, по всей видимости, как раз заканчивал давать ей какие-то поручения.

– И напоследок, принеси мне чаю. О, лейтенант, чаю со мной не выпьете? – сказал он, увидев вошедшую Анну, и, воспользовавшись секундным замешательством последней, сам же решил за нее: – Клара, будь любезна, сделай нам по чашечке.

Бьёрн кивнула и молча удалилась.

– Присаживайтесь, лейтенант… – Штефан с усталым вздохом потер глаза, затем посмотрел на старомодные часы, стоявшие на столе. – Долгий был день, да?

Анна лишь повела плечом, не зная, что ответить: для нее день был обычным. Штефан же продолжил:

– Старый хрен Оскар умеет испортить настроение надолго.

Клара принесла чай на подносе, поставила чашки перед ними обоими и удалилась. Анна взяла ложечку и сказала, не спеша размешивая содержимое чашки:

– Простите, полковник… Могу я задать вопрос?

Штефан кивнул, осторожно отпивая горячий чай.

– В чем заключается ваша неприязнь с Хенриксоном? – спросила Анна.

Полковник взглянул на нее сквозь пар, поднимающийся от чашки. Анна добавила, приподняв бровь:

– У нас ведь не должно быть секретов?

Усмехнувшись, Штефан одобрительно покачал указательным пальцем:

– Быстро учитесь. – Он откинулся на спинку стула. – У нас с Оскаром много разногласий. На самом деле, он стал моим заместителем еще тогда, когда Ноленсия была лишь кучкой разрозненных поселений. Просто кроме него, было некого взять на эту должность, а один бы я не справился. Теперь мне сложно с ним. Но он уже настроил против меня половину офицеров, так что даже пристрелить его я не могу, – последнюю фразу Штефан произнес почти сквозь зубы. Он несколько секунд помолчал и продолжил: – В самой концепции нового мира мы с ним не сошлись. Я ведь был против того, чтобы у нас в штабе был генератор. А ему хотелось, чтобы лампочки горели! – полковник демонстративно возвел руки к включенной люстре. – Он говорил, если мы пользуемся машинами и оружием, то почему нельзя лампами? Да потому что без машин и оружия не будет армии, а без армии не будет Ноленсии! – Штефан сам не заметил, как повысил голос. – Когда мы победим, когда весь мир поймет, что нельзя возвращаться к тому, что погубило человечество, вот тогда мы выбросим винтовки и автоматы и пересядем на лошадей! – Штефан перевел дух после своей эмоциональной речи, встал, взял с полки подсвечник с тремя свечами, чиркнул спичкой, зажег фитили и, быстро метнувшись к выключателю, погасил электрический свет. – Ведь как прекрасен живой огонь, Эмма…

На мгновение они встретились взглядами. В глазах Штефана отражались огни свечей, дрожащие от его неспокойного дыхания.

– Я думаю, в неформальной обстановке мы могли бы обращаться друг к другу на «ты»… Если нет возражений… – сказал он негромко.

– Я не против… Виктор, – произнесла Анна и невольно улыбнулась.

Штефан выглядел несколько растерянным и одновременно счастливым, будто впервые за много лет увидел живого человека, который назвал его по имени. Он с минуту молчал, глядя на пламя свечей, затем, будто очнувшись, мотнул головой, подошел к окну и несколько мгновений всматривался в темень. Услышав, как Анна, допив чай, с тихим стуком поставила чашку на стол, он сказал, не поворачиваясь:

– Скоро отбой… Ты можешь идти. Чашку оставь, Клара утром уберет.

Анна поднялась из-за стола и сделала пару шагов к двери.

– Спокойной ночи, Виктор.

– И тебе сладких снов, Эмма.

Анна аккуратно прикрыла за собой дверь и уже в коридоре поняла, что у нее подрагивают руки.

***

Туманным утром размокшую землю прихватило морозом. Над Альгусом стоял гул моторов и лязг гусениц: проходила плановая ротация. Вторая мотопехотная рота в полном снаряжении готовилась отбыть на границу. К передовой выдвигался и разведывательно-диверсионный взвод, с которым Анна чуть поодаль проводила последний инструктаж.