Текст книги "Все твои раны (СИ)"

Автор книги: Mari Red

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Он взял черный маркер, жирно навел восточную границу Ревены, а территорию справа подписал: «Ноленсия». Спустя несколько мгновений тишины с другого конца стола спросили:

– Так там что, тоже страна? Мы думали, там только дикие леса до самых гор.

– Не то чтобы страна… – протянул Кауфман. – Но они себя таковыми считают. По крайней мере, что-то вроде армии у них есть. Несколько дней назад разведывательный взвод прочесывал местность вдоль границы и захватил диверсанта. Он шел с полным рюкзаком взрывчатки, и знаете куда? Взрывать нашу электростанцию. – Генерал на миг замолчал и посмотрел на Анну. – Я хочу выразить благодарность взводу лейтенанта Пековски за то, что вражеского лазутчика удалось взять живым. Мы узнали от него много интересного. Но об этом вам расскажет лейтенант Пековски. Анна, прошу вас.

Кауфман уступил ей свое место во главе стола. Пока Анна шла туда, все до единого взгляды были прикованы к ней. Доклад о поимке диверсанта из Ноленсии все хотели услышать из первых уст. Анна впервые выступала перед тремя десятками офицеров, но особого волнения не испытывала: за пять лет службы в разведке она натренировала свою память так, что помнила те события поминутно.

Тогда был поздний вечер. Анна и ее взвод из семи бойцов направлялись к тогда еще условной границе, за которой начиналась неизведанная территория бандитов и бродяг. Шли без фонариков, чтобы не привлекать к себе много внимания, да и полная луна хорошо освещала путь по полю, покрытому густой травой и в некоторых местах – редким кустарником.

Вдруг из кустов донесся какой-то посторонний шум. Мгновенно пригнувшись к земле, разведчики рассредоточились и медленно поползли к источнику звука, как внезапно из тех же кустов прозвучал выстрел.

Бойцы замерли. Анна не знала, пострадал ли кто-то из них, но интересоваться самочувствием сослуживцев сейчас было нельзя. Она бесшумно достала из кобуры пистолет.

Взвод пролежал, затаившись в траве, минут пятнадцать, пока один из разведчиков не шмыгнул носом – видимо, вдохнул какую-то аллергенную пыльцу. Он старался изо всех сил не выдать себя, но едва слышного шума хватило, чтобы из зарослей раздался еще один выстрел. Анна заметила вспышку и, не теряя ни доли секунды, выстрелила туда. Донёсся чей-то стон – пуля попала в цель.

Разведчики бросились к кустам и обнаружили там молодого парня, зажимавшего ладонью кровоточащую рану в районе ключицы. Рядом валялся внушительных размеров рюкзак. Преступника повалили на землю и зажали ему рану, чтобы он не истек кровью раньше времени.

– Говори, как зовут, откуда и зачем пришел, – произнесла Анна.

Парень лишь всхлипывал от боли.

– Чем скорее расскажешь, тем скорее получишь медицинскую помощь.

– Я Александр Роучер… – наконец, сдавленно проговорил чужак. – Пришел из Альгуса.

– Из Альгуса? – переспросила Анна.

– Что вы так удивились? Это столица Ноленсии. А шел я к вам… с фейерверками.

К этому моменту разведчики уже обыскивали его рюкзак, в котором оказалось несколько тротиловых шашек.

– Слушайте… – просипел парень, тяжело дыша. – Заберите меня в тюрьму, делайте что угодно, но… очень больно…

С этими словами диверсант отключился. Его кое-как дотащили до машины, которая ждала в километре от границы, и отвезли в медсанчасть.

Спустя пару дней, когда незваный гость немного оклемался, Анна и майор Холанн устроили ему прямо в палате допрос. Оказалось, что Александру всего семнадцать, и в диверсанты он пошел не от хорошей жизни. После тотальных бомбардировок уцелевшее население его района оказалось на грани выживания. Люди ждали, что хоть кто-нибудь из власть имущих придет к ним и вытащит со дна, но никто не объявлялся. Некоторые жители полуразрушенных поселков собрали все свои пожитки и ушли на запад, но большинство не рискнули бросить остатки своего хозяйства и перебивались тем, что удавалось вырастить на изувеченной бомбами земле.

Ни электричества, ни какой-либо связи на этой территории не было, поэтому новости распространялись лишь в виде слухов. Примерно спустя год после войны Александр узнал, что в прилегающей округе формируется некое подобие государства со столицей в Альгусе – некогда относительно крупном провинциальном городке, единственной достопримечательностью которого была воинская часть, обнесенная высоким забором с колючей проволокой. Среди людей ходила молва, что в Альгусе набирают добровольцев в армию. Несколько знакомых Александра ушли служить один за другим, и тогда он сам, порядком уставший от ежедневного ковыряния в овощных грядках, сбежал под покровом ночи от родителей и направился в Альгус.

Несмотря на то, что Александр был еще подростком, в воинской части его радушно приняли. Однако военная служба оказалась не совсем такой, как он ожидал: солдаты занимались в основном тем, что патрулировали ближайшие поселки и вымогали у гражданских пропитание и разные полезные в быту вещи. А еще военные беспощадно изымали, а чаще просто уничтожали все электрические приборы и технику, вплоть до лампочек – даром что электричества в этих местах не было и не предвиделось. И причиной тому была идеология тамошнего правителя.

Командовал армией, а заодно и всей подконтрольной ей территорией, некий Виктор Штефан. Он стал военным еще задолго до войны, дослужился до полковника, но был уволен из вооруженных сил за жестокое обращение с подчиненными. Какое-то время Штефан просидел в тюрьме, однако вскоре вышел на свободу за взятку. Жестокая война стала его звездным шансом. Скооперировавшись с другими выжившими Альгуса, Штефан создал военизированный отряд, который быстро разрастался за счет примыкающих местных. Еще бы – в новосозданной армии хоть как-то кормили и одевали, к тому же выдавали оружие.

В восточные леса со временем стекался всякий сброд: из Ревены туда бежали мародеры и прочие преступники, опасаясь правосудия. Кто-то из них вступал в ряды армии Штефана, другие же продолжали свои черные дела в едва выживающих поселках. Уровень преступности стремительно рос, люди жили в средневековых условиях, а тем временем Штефан, чьи мозги были здорово контужены при бомбардировках, почувствовав власть, окончательно сбрендил. Возомнив себя диктатором, он объявил о создании на захваченных его солдатами землях государства Ноленсия, которое даст начало новой цивилизации, где не будет войн и катастроф. Для достижения этой цели Штефан запретил восстановление утраченных в войну технологий, так как именно они, по его мнению, привели к разрухе. Он был убежден, что человечество уже не исправить, и оно лишь может начать свой путь с нуля.

Специальным патрулям поручили следить за выполнением диких приказов Штефана и безжалостно уничтожать продукты былого технического прогресса. У людей начали изымать уцелевшие электроприборы, гаджеты, все механизмы сложнее ножниц и даже лекарства, синтезированные промышленным путем. Сбежать от нищенской жизни в условиях террора и постоянных обысков стало возможно только в армию, а какой-то новой цивилизацией, которой грезил Штефан, пока отнюдь не пахло.

Когда пленный диверсант закончил свой рассказ, он с мольбой в глазах смотрел то на Анну, то на майора Холанна.

– Людям там реально устроили адскую жизнь. И неизвестно, что еще придумает этот псих. Пожалуйста, не отдавайте меня обратно…

***

После совещания Кауфман пожелал отдельно поговорить с Анной и ее ротным и пригласил обоих в свой кабинет. До этого Анна бывала там несколько раз. Впервые ее и других кадетов водила на экскурсию по новенькому зданию штаба капитан Фараго. Официально это называлось «пропагандой позитивного образа мышления». Позже, уже будучи лейтенантом, Анна приносила генералу документы по поручению майора Холанна. Сейчас она лишь посмеивалась над тем, как удивилась два года назад, увидев на столе у Кауфмана работающий ноутбук. У нее самой когда-то был такой же – служил ей верой и правдой в годы учебы в старшей школе, пока не оказался похороненным под завалами ее бывшего дома.

Вскоре компьютерами и принтерами снабдили каждую роту, но Кауфман на этом не остановился – в единую сеть соединили сначала всю военную базу, а затем и весь Тулаар. Не то чтобы Анна все эти годы сильно тосковала за ленивыми вечерами в интернете, но изредка после отбоя она заходила с компьютера командира роты на форум, который создали горожане, и просто рассматривала фотографии. Люди делились своими маленькими радостями: кто-то въезжал в новый дом, кто-то приютил щенка, счастливые парочки выкладывали снимки с кольцами на безымянных пальцах. Анна не чувствовала зависти. Ей тоже предлагали перебраться в квартиру недалеко от базы, но она всё раздумывала. Ее имущество умещалось в тумбочку, что стояла у кровати в казарме. К тому же в отдельном, пусть и комфортабельном жилье, она бы осталась совсем одна, наедине со своими воспоминаниями.

Анна и майор Холанн заняли кресла для посетителей, стоявшие около стола генерала. Кауфман, направляясь к своему рабочему месту, по привычке взглянул в окно: с третьего этажа штаба открывался отменный вид на всю территорию базы.

– Показания пленных – это, безусловно, хорошо, – с ходу начал Кауфман, опускаясь в свое кресло, – но нам нужно внедрить своих шпионов глубоко в тыл Ноленсии.

Холанн прочистил горло и спросил:

– У вас уже есть какой-то план, генерал?

– Да, набросал тут кое-что на досуге. Действовать будем грубейшим образом: поскольку до Альгуса всего тридцать километров от нашей границы, тайно перебросить в этот район людей не составит труда. Насколько я понимаю, они весьма охотно принимают в свою армию добровольцев. Агенты будут собирать и передавать нам информацию об их вооружении, позициях, планах военных действий – в общем, всё, что удастся разведать. Будет особенной удачей, если наш информатор сможет втереться в доверие к их командованию.

– Нужны опытные и надежные разведчики… – сказал Холанн.

– Если помните, майор, вы и другие ротные заполняли анкеты своих бойцов для картотеки. Мы обнаружили в нашем гарнизоне всего двух солдат, которые еще задолго до войны жили в Альгусе и его окрестностях. Они не разведчики, а из пехоты и войск связи, зато хорошо знают местность. На начальном этапе это качество будет приоритетом. Но основную ставку я всё же делаю на вас, лейтенант Пековски.

Кауфман посмотрел Анне в глаза, и она, не проявив особого изумления, произнесла:

– Вы хотите забросить меня шпионкой в тыл врага?

– Пока я еще готов к вашему отказу, – пожал плечами генерал. – Я понимаю, что задание серьезное, тем более для юной девушки. Но вы уже успели продемонстрировать высокий профессионализм солдата и разведчика, и я считаю вас идеальной кандидатурой для этой миссии. Если есть возражения…

– Никак нет, генерал, – сказала Анна.

Кауфман кивнул.

– Прямо сегодня на вражескую территорию перебрасываются первые агенты, которые будут вам помогать. Когда от них поступит сигнал, мы сможем начать второй этап спецоперации – переброску туда вас, Пековски. Пока свободны. Ждите дальнейших указаний.

На время Анна вернулась к своей рутинной службе. Ровно неделю от агентов не было никаких вестей, и, наконец, ее снова вызвал к себе Кауфман.

В кабинете, кроме генерала, находились два конвоира с винтовками за спинами, а в кресле у стола сидела молодая белокурая женщина. На ее лице и руках краснели ссадины, одежда – синие джинсовые брюки и серая кофта на пуговицах – была заношенной и местами порванной.

Генерал жестом пригласил Анну сесть по другую сторону стола напротив незнакомки.

– Слушайте внимательно и запоминайте, – сказал Кауфман. – Отныне вы – это она.

И девушка заговорила, мрачно уставившись в столешницу:

– Эмма Линнегор, двадцать девять лет. В начале войны два года отслужила в резервной части пехотных войск. Потом заболела тяжелой формой пневмонии и была комиссована в звании сержанта. После этого жила в родном поселке Менолак вместе с отчимом и старшим братом. Там же я застала ковровые бомбардировки. Мы с роднёй чудом выжили и вскоре узнали, что наш поселок теперь относится к новому государству Ноленсия.

Кауфман выставил вперед ладонь, давая знак замолчать, и продолжил сам:

– Так случилось, что ее родственники напились и повздорили. В ходе ссоры брат заколол ножом отчима, а затем наложил на себя руки. Понимая, что молодой девушке небезопасно оставаться одной в поселке, Эмма сбежала из Менолака.

– Да, всё так и было, – тихо произнесла пленница.

Генерал скомандовал конвоирам:

– Отведите ее в медсанчасть. Пусть осмотрят, накормят и дадут нормальную одежду.

Когда женщину увели, Кауфман подошел к окну и окинул взглядом базу.

– Итак, Эмма сбежала из поселка и завтра к утру окажется в окрестностях Альгуса. Там она встретит военный патруль и попросит у них помощи, а они должны доставить ее в свою воинскую часть. Это я лишь в общих чертах озвучил вашу легенду, Анна. Возьмите у меня на столе листы – это все ее показания в письменном виде, – сказал генерал и взглянул на Анну, которая слегка вскинула брови, рассматривая целую стопку исписанных бумаг. – Да, она пробыла здесь не один час, рассказывая о своей жизни. У вас есть время до полуночи, чтобы изучить биографию Эммы Линнегор. Кто знает, какая мелочь окажется важной в ходе спецоперации… Можете идти, лейтенант. Ближе к ночи получите необходимые инструкции и оперативный позывной.

– Есть, генерал.

Анна поднялась и сделала несколько шагов в направлении выхода, но остановилась у двери.

– Вопросы? – поинтересовался Кауфман.

– Часть легенды о ее родственниках – неправда, – прищурившись, произнесла Анна. – Это ведь наши их убили.

Генерал помолчал несколько секунд и вздохнул:

– Это война, дитя моё.

На весь оставшийся день Анну освободили от работы. Они сидела в казарме одна над кипами бумаг и изучала разведданные, которые уже успели собрать агенты в Ноленсии. Наступила ночь, объявили отбой, но Анна спать не собиралась. Чтобы не тревожить сон сослуживцев, она переместилась в пустую столовую.

Анна снова и снова перечитывала написанное, пытаясь осмыслить то, с чем ей придется столкнуться на вражеской территории. Нужно было перепрограммировать собственное сознание на жизнь на «той стороне», чтобы случайно не сказать или не сделать чего-нибудь, что рассекретит всю операцию. Привыкнуть к отсутствию электричества, связи, лекарств. Анна уже знала, что у тамошних военных есть некоторые блага цивилизации – только они ездят на автомобилях и пользуются дизельными генераторами. Собственно, наличие на территории Ноленсии нефтебазы с огромными запасами горючего было единственным, что поддерживало существование этого новоявленного государства в целом и его армии в частности.

Как докладывали разведчики, в Ноленсии почти у каждого второго есть автомат и парочка гранат: после бомбардировок были разграблены оружейные склады, первыми оружие расхватали всякого рода бандиты, но позже и многие простые жители были вынуждены обзавестись стволами, чтобы защищать себя. Благо, автомат или взрывчатку стало возможно купить у пронырливых торгашей за бесценок.

Время близилось к полуночи, когда в столовую пришел генерал Кауфман. Очевидно, ему тоже не спалось.

– Могла бы отдохнуть напоследок. Впереди тяжелый день, – сказал он, присаживаясь за стол сбоку от Анны.

– Я всё равно должна выглядеть, как изможденная беженка, – пожала плечами та.

Кауфман несколько мгновений смотрел на нее – взглядом не командира, а скорее отца.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать три, – ответила Анна, продолжая перелистывать документы.

– Трижды проклятая война… – тихо выдохнул генерал, тяжело откинувшись на спинку стула. – Больше тридцати лет я посвятил военной службе. Повидал немало девчонок в камуфляже. В двадцать три они с подружками обсуждали свои выпускные балы, а самым страшным кошмаром было расставание с парнем, – Кауфман горько усмехнулся. – Никто из них не отпускал циничные шутки о трудном задании, с которого они могут не вернуться.

Анна положила бумаги на стол перед собой и, разминая затекшую шею, устремила взгляд на пыльную прямоугольную лампу, висящую под потолком.

– По крайней мере, проблемы с парнями меня миновали.

Генерал мотнул головой в ответ на ее иронию.

– Наверное, я бы больше всего хотел, чтобы мы все переоделись в гражданскую одежду и жили в красивом мирном городе в своих мелких заботах. Но, увы, не в этих обстоятельствах… – Кауфман взглянул на наручные часы. – Через час дозорная машина с сопровождающими будет ждать у ворот базы. К рассвету вы должны быть на границе. Желаю успехов, лейтенант Пековски.

После того как генерал вышел из столовой, Анна еще минуту сидела неподвижно, затем решительно сгребла со стола все записи и направилась в казарму: времени на сборы оставалось совсем немного.

========== Глава 3. Рубеж ==========

Дозорная машина разведроты ехала с выключенными фарами на восток, мимо заросших травой степей, перемежающихся возделанными полями. Оказалось, что еще днем командование дало приказ сформировать из разведчиков группу сопровождения, которая доставит Анну в «точку 1», как это значилось в плане спецоперации. Сидевший за рулем молчаливый Корнелис был еще более сосредоточен, чем обычно, поскольку пытался при лунном свете разглядеть ухабы на дороге. Позади рядом с Анной ехали двое сержантов, которые также всматривались в темень за стеклами и держали винтовки наготове.

– Последние инструкции от командира, – произнес коротко стриженный Йоан, не отрывая взгляда от проносящихся мимо силуэтов кустов и деревьев. – Твой оперативный позывной – Фурия. В «точке 2» тебя встретит Горностай и проведет в «точку 3».

– Он не из наших? – спросила Анна.

– Из связистов, насколько я знаю.

Машина сбавила ход и остановилась на обочине. Солдаты не спешили выходить наружу и на несколько секунд замерли, прислушиваясь к тишине. Затем Йоан сказал:

– До нейтралки тебе придется дойти самой. Если поедем дальше, они могут услышать шум двигателя.

Анна взяла с сиденья приготовленную для нее гражданскую одежду.

– Ладно, ребята, отворачивайтесь, я переодеваюсь.

– Да здесь и так ни черта не видно, – издал смешок молчавший всю дорогу Эйнар.

Йоан схватил его за ворот куртки и развернул в противоположную от Анны сторону.

– Спасибо, – слегка раздраженно проговорила она и приступила к смене своего облика.

Впервые за несколько лет Анна надела что-то кроме военной формы – правда, это были те еще лохмотья трудноопределяемого цвета. Вероятно, когда-то это растянутое, вылинявшее нечто было джинсовыми брюками, черным свитером машинной вязки и серыми кедами. С собой в Ноленсию Анне не разрешили взять ничего, кроме расчески – той самой, что чудом нашлась на руинах ее дома.

– Ровно в шесть у пограничников Ноленсии смена караула, – продолжил давать наставления Йоан. – Тот, что шляется на этом участке, в это время будет находиться в двухстах метрах на север. Ориентиры помнишь?

– Куст, ель, еще раз куст, дуб, овраг… Я бывала в этих местах, – ответила Анна, уже облаченная в одежду, которая ничем не выдавала в ней военнослужащего. – Ну, я готова.

Сослуживцы обняли Анну на прощание. Она вышла из машины и побрела вдоль давно не знавшей ремонта дороги, которую лишь местами покрывал потрескавшийся асфальт. Пройдя несколько сотен шагов, Анна услышала, как дозорная машина развернулась и уехала прочь. Теперь тишину необитаемых степей нарушало лишь шуршание листвы растущих у дороги кустарников, от чего тело начало покалывать едва ощутимой тревогой.

Анна прошла около километра. На востоке начинало светлеть небо, когда она наткнулась на прямоугольный бетонный блок, перегородивший дорогу. Дальше она должна была свернуть на тропу, которая плавно заворачивала влево, прорезала небольшую чащу и вела к ближайшему наблюдательному пункту ревенских пограничников. Пробравшись сквозь заросли колючих сорняков, Анна добралась до нейтральной полосы, которая представляла собой заросшую травой и редкими низкими кустиками местность шириной метров сто. По обе стороны от нейтралки рос небольшой лесок. Здесь и проходила граница Ревены и Ноленсии. По обе стороны леска занимали позиции вооруженные дозорные, периодически в этих местах летали пули.

Прислушиваясь к каждому шороху, Анна почти ползком добралась до чужой стороны леса. В высокой траве была натянута колючая проволока. Отыскав поблизости сухую ветку, Анна приподняла ею проволоку и пролезла под ней, аккуратно раздвинув растительность. Затем она постаралась привести траву в максимально первозданное состояние.

Анна снова замерла и осмотрелась. Впереди были заросли куда гуще, чем там, откуда она пришла. Видимость в лесу на рассвете оставляла желать лучшего, но она все же разглядела ориентиры. Прокравшись мимо кустов, ели и дуба, Анна через несколько метров наткнулась на начало оврага, поросшего невысокими кривыми деревцами. Внизу было совсем темно и жутко. Она спускалась, раздирая кожу о колючие ветки, всё дальше и дальше. Под ногами хлюпала грязь, которая наверняка не высыхала здесь никогда. Анна боялась, что ее хлипкой обуви после этой прогулки окончательно придет конец.

По тому, как наверху медленно светлело, можно было понять, что прошло не более получаса, хотя Анне это время казалось вечностью. Вдруг она остановилась, прислушавшись. Рядом тихо затрещали ветки и раздался громкий шепот:

– Фурия?

Заросли кустарника раздвинулись, и оттуда выглянул черноволосый смуглый парень в темной гражданской одежде. Анна подумала, что где-то видела его лицо – возможно, они пересекались на построениях или стрельбах.

– Я Горностай, – тихо произнес незнакомец и жестом приказал идти за ним.

Еще пару часов они пробирались по лесу, пока не вышли к грунтовой дороге, которая больше походила на болото, перемешанное колесами машин и траками бронетехники. Парень провел Анну немного дальше, к развилке, и показал рукой направо, куда уходила одна из дорог.

– Километрах в пяти отсюда поселок Менолак, откуда Эмма, то есть ты, сбежала. До Альгуса километров тридцать, – Горностай показал в другом направлении. – Каждое утро, где-то в девять, здесь проезжает патруль. Ну, успехов. Мы еще увидимся, – он подмигнул Анне, развернулся и бесшумно скрылся в чаще, вглубь которой уходила едва заметная тропинка.

Солнце уже поднялось над сизыми облаками, которые на рассвете парили над горизонтом. Свет кое-где пробивался через кроны деревьев и ложился желтыми пятнами на траву и размокшую грязь. Анна села на землю у обочины дороги. В ногах чувствовалась легкая ноющая боль, а кеды промокли насквозь. Она сняла их, мельком подумав, что уже скучает по старым, но надежным берцам, в которых и в дождь, и в снег, и в любом болоте удавалось совершать марш-броски на многие километры. В конце концов, Эмма Линнегор служила в армии, почему бы ей не носить берцы, чёрт возьми? А сейчас не хватало еще подхватить ангину или чего похуже, и тогда о какой спецоперации можно говорить?..

Пока Анна с досадой размышляла о своих мокрых ногах, во рту становилось всё суше: последний глоток воды она сделала в дозорной машине перед тем, как попрощаться со своими солдатами. Постепенно жажда заполняла собой сознание, вытесняя остальные мысли. И когда спустя час Анна уже с интересом начала посматривать на лужу, которая образовалась на дороге в выкатанной колесами яме, где-то поблизости послышался шум автомобиля. Анна быстро натянула кеды и поднялась с земли.

Из-за поворота выехал небольшой пассажирский фургон, выкрашенный в камуфляжные коричнево-зеленые разводы. Через грязные окна было видно несколько фигур внутри. Машина приближалась, дребезжа какой-то болтающейся металлической деталью в своем нутре.

Анна пошла навстречу фургону. Тот остановился, поравнявшись с ней. Окно водителя открылось, и оттуда высунулась голова в кепке цвета хаки.

– Кто такая и что тут делаешь? – спросил небритый военный лет тридцати.

Состроить страдальческое выражение лица Анне не составило труда – пить хотелось так, что она почти не притворялась.

– Помогите! Прошу! – взмолилась Анна, для большей убедительности сложив ладони у груди. – Я из Менолака! Мои отчим и брат убиты, я не могу там больше оставаться! Меня тоже прикончат или изнасилуют! Пожалуйста, заберите меня с собой, у меня уже нет сил!

– Ладно, залезай, – сказал военный, но тут же произнес: – Стой! Обыщи ее, – обратился он к кому-то в салоне.

Из машины вышел молодой высокий солдат и, направив на Анну автомат, бесцеремонно ощупал ее свободной рукой со всех сторон. Он достал из кармана ее брюк расческу, что-то фыркнул себе под нос и засунул ее обратно.

– Порядок, – сказал он своему командиру.

– Теперь залезай, – бросил военный, который был за рулем.

Солдат с автоматом с деланной галантностью распахнул перед Анной дверцу. Она забралась в машину и села на свободное переднее сиденье, спиной к водителю и лицом ко всем остальным. Внутри сидели еще трое в военной форме и с оружием наготове. Четвертый солдат запрыгнул обратно в салон, с противным лязгом захлопнул дверцу, и фургон тронулся.

Через пару минут тот, что был за рулем, спросил:

– И как тебя зовут, малышка?

По всей видимости, он был старше остальных по званию, если таковые у них вообще существовали: никаких погон, шевронов и прочих знаков различия у вояк не наблюдалось.

– Эмма. Эмма Линнегор, – сказала Анна, глядя в окно на проносящиеся мимо деревья.

– Красивое имя, – процедил военный и тут же ввернул крепкое ругательство, когда машину качнуло на ухабе.

Анна мельком оглядела своих попутчиков. Они не производили впечатления военнослужащих какой-либо регулярной армии: сидели вразвалку, положив автоматы на колени, с расстегнутыми камуфляжными куртками, под которыми виднелась еще какая-то тонкая одежда разных темных оттенков. И внешность вояк была слишком уж разномастной: один длинный, другой совсем низкий, у третьего растрепанные немытые волосы выбивались из-под кепки…

– У вас есть вода? – произнесла Анна. – Умираю от жажды.

Сидевший в самом конце салона паренек с круглым лицом и маленькими глазами встал и протянул ей металлическую флягу, как-то мерзковато ухмыльнувшись. Анна отвинтила крышку, сделала глоток и поморщилась. Да, это определенно была вода, но с таким запахом, что не оставалось сомнений – в этой фляге регулярно плескалось что-то гораздо крепче. Солдаты хором разразились хохотом, а Анна, задержав дыхание, влила в себя больше половины отвратительной жидкости, которая, впрочем, вполне годилась для восполнения влаги в организме.

Всю оставшуюся дорогу военные в основном молчали, иногда перебрасываясь незначительными фразами и бросая сальные взгляды на Анну. Через полчаса фургон подъехал к железным воротам. На них проступила ржавчина в тех местах, где давно осыпалась голубая краска. Сбоку был приделан небольшой флагшток, на котором трепался на ветру флаг: два цвета сходились по диагонали – сверху и слева красный, снизу и справа белый.

Человек в камуфляже открыл ворота, и машина двинулась дальше, мимо рядов двухэтажных кирпичных бараков, на которых были видны следы разрушений и нехитрого ремонта. Анна поняла, что ее привезли в воинскую часть.

Фургон остановился у одного из почти одинаковых зданий. Высокий солдат, который в лесу обыскивал Анну, спросил у главного:

– И куда ее?

– Да хрен знает, – сказал водитель, выбираясь из машины. – К Дамгору отведи, пусть разбирается.

Когда все вышли, длинный кивком позвал Анну за собой:

– Пошли.

Он повел ее внутрь барака. Там пахло сыростью. По длинному неосвещенному коридору, в конце которого светлело единственное окно, ходили военные. Анна чувствовала, что к ней приковано слишком много взглядов.

Тем временем солдат остановился у одной двери и постучал. Глаза Анны к этому моменту привыкли к полумраку, и она смогла разглядеть на выкрашенной темно-зеленой краской двери деревянную табличку с надписью «Командир роты».

Изнутри что-то глухо ответили, и военный отворил дверь.

– Капитан, тут это…

– Ну, что там? – донесся недовольный голос. – Быстрее, у меня дел по горло.

– Ехали с патрулем и девушку нашли на дороге. Говорит, ей некуда идти, – солдат отступил на шаг, чтобы тот, кто находился внутри, увидел Анну.

– А я что должен сделать? – полноватый седеющий мужчина в военном кителе, сидевший за столом на том конце небольшого кабинета, резко развел руками, сжимая в кулаке карандаш. – На что она мне сдалась? У меня в расположении не ночлежка.

– Так что нам?.. – едва произнес солдат.

– Идите к… Хенрикссону! Пусть он разбирается, – бросил офицер и склонился над какими-то бумагами.

Солдат молча прикрыл дверь и, вздохнув, сказал Анне:

– Идем…

Они вышли на улицу и направились куда-то вглубь воинской части. Воспользовавшись моментом, Анна рассматривала обстановку вокруг. Почти вся территория была покрыта асфальтом довоенных времен – вернее, его остатками: тут и там зияли выбоины, заполненные водой после недавнего дождя или просто поросшие хилой травой. Только возле бараков располагались небольшие участки, которые, очевидно, были клумбами в незапамятные времена. Теперь там прекрасно себя чувствовали сорняки, сломанные сухие ветки и прочий мусор.

Солдат привел Анну к двухэтажному зданию, которое выглядело намного солиднее всех остальных – по всей видимости, это был штаб. Фасад наверняка облагородили совсем недавно: на серой кирпичной стене и старомодных полуколоннах виднелись старательно замазанные трещины, а массивная деревянная дверь пахла свежим лаком. И флаг, торчавший над крыльцом, выглядел гораздо новее, чем тот, что висел у ворот.

Внутри здания также было какое-то подобие ремонта – стены оштукатурены и покрашены зеленой краской, а на окнах даже висели простенькие шторы.

Анна понимала, что ее ведут в святая святых – определенно к какому-то важному начальству. Солдат подошел к одной из дверей на первом этаже и постучал, но никто не ответил. Подергав ручку, он обнаружил, что дверь заперта.

– И где его носит? – вполголоса проговорил он.

В этот момент открылась другая дверь, чуть дальше по коридору, и оттуда вышли двое мужчин в серых военных кителях, о чем-то переговариваясь. Один был не слишком высокого роста, с округлыми щеками и редеющей макушкой, второй – будто его противоположность: подтянутый, держащий осанку, с аккуратно причесанными светло-русыми волосами. Анна разглядела у обоих погоны полковников. Форма была чёрт знает каких времен – довоенного образца, только на рукавах и петлицах красовались нашивки в виде перемежающихся косых белых и красных полос.

Солдат, сопровождавший Анну, направился к офицерам. Тот, который коренастее, состроил недовольную гримасу, рассматривая Анну.

– Это еще кто?

Военный отдал честь:

– Командир, эту девушку подобрал наш патруль в лесу. Ее родственники погибли. Говорит, ей больше некуда идти.