Текст книги "Все твои раны (СИ)"

Автор книги: Mari Red

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Здесь всем некуда идти, – холодно сказал второй офицер, оглядывая Анну пристальным взглядом серых глаз.

Коренастый недовольно запрокинул голову:

– Когда мы объявляли, что нужны новобранцы, имелись в виду крепкие мужчины. А вы тащите сюда кого попало! Хватит нам девчонок!

Второй осадил его:

– Не будь так категоричен, Оскар. У нас три десятка женщин прекрасно выполняют свой воинский долг. Может, и из нее выйдет что-то путное. – Он обратился к Анне: – Что ты умеешь?

– В самом начале войны два года служила в армии. В пехоте, стрелком.

– Есть боевой опыт?

Анна отрицательно мотнула головой:

– Только учебный. Не успела попасть на фронт – была комиссована по болезни.

Полковник что-то промычал себе под нос и медленно обошел вокруг Анны, оглядывая ее со всех сторон, пока она стояла почти по стойке смирно с таким ощущением, будто около нее кружит хищная акула. Наконец, офицер сказал:

– Определи ее в казарму, и пусть после обеда выходит с новобранцами на строевую.

Коренастый на долю секунды закатил глаза, но все же отдал приказ солдату:

– Веди ее в казарму второй мотопехотной роты, в женское крыло. Пусть ей выдадут какую-то форму и выделят койку.

– Есть, – солдат отдал честь и развернулся, кивком позвав Анну за собой.

Теперь они возвращались к неприглядным баракам, в одном из которых Анне предстояло жить. По пути она спросила:

– А кто эти двое?

Ее сопровождающий усмехнулся.

– Слушай, милая, ты еще даже форму не надела, а тебе уже повезло увидеть самого Виктора Штефана.

– И кто из них Штефан?

– Сама как думаешь? Тот, за кем всегда последнее слово. Только с такими качествами у нас берут в главнокомандующие. Хенрикссон до этой должности ну никак не дотягивает, и от этого бесится, – военный оглянулся на оставшееся позади здание штаба, словно хотел убедиться, что обсуждаемый персонаж не слышит его слов.

– Хенрикссон – это тот, истеричный? – спросила Анна.

– Да, он первый заместитель Штефана. Кстати, про истеричность ты верно подметила… Какой-то комплекс неполноценности у мужика имеется. Он и по возрасту старше Штефана, и амбиций выше крыши, но рядом с командиром очень уж жалко выглядит, да и рожей не вышел.

Анна втайне радовалась, что у ее провожатого так развязался язык. Она только постигала тонкую науку шпионской деятельности, поэтому мысленно сделала себе пометку, что сплетни о вышестоящем начальстве – неплохой канал добычи информации.

– Странно, – задумчиво усмехнулась Анна, – у нас в поселке именно о Штефане говорили как о ненормальном тиране. А мне он показался адекватным.

– Всякие слухи бывают преувеличены, – сказал военный.

– Это понятно… Но, скажи, он правда сидел в тюрьме за издевательства над солдатами, или это тоже слухи?

Вояка сбавил шаг и посмотрел на Анну.

– Во-первых, далеко не все сведения я могу тебе рассказывать. Во вторых, я и сам мало что знаю об этой истории… Мы, кстати, пришли.

Они остановились у входа в один из бараков.

– Ладно, извини за все эти расспросы, – Анна примирительно подняла руки и как можно невиннее улыбнулась. – Я просто слишком любопытна.

– Всё нормально, – солдат повел головой. – Я вижу, что ты неплохая девчонка. Ах, да… меня зовут Камил, – он протянул Анне руку. – Надеюсь, тебе понравится у нас служить.

В казарме половина второго этажа была отведена для женщин. От остальной части здания это крыло отделяла плотная занавеска вместо двери, а интерьер состоял из жестких двухъярусных кроватей, стоящих в ряд, колченогих тумбочек на два человека каждая и нескольких керосиновых ламп.

Анне выдали камуфляжную форму, которую до нее уже явно кто-то носил. Впрочем, она была выстиранной и достаточно удобной, а уж сухие берцы казались настоящим подарком судьбы. Переодевшись, Анна сложила гражданскую одежду и расческу в тумбочку. Кеды теперь ни на что не годились, кроме отправки в мусорную корзину, что Анна и сделала без малейшего сожаления. Всё это время в противоположной части большого помещения сидели на койках три девушки. Они наблюдали за Анной, и когда увидели, что та закончила размещаться на новом месте, подошли ближе.

Одна из них была крупнее остальных – крепкая, с проступающими мышцами на предплечьях, которые она демонстрировала, закатав рукава камуфляжной куртки. Светлые, даже слегка желтоватые волосы до плеч изгибались волнами и приподнимались над кожей головы, от чего их обладательница казалась еще внушительнее. И голос у дамочки оказался довольно-таки громким.

– Ну что, принцесса, освоилась? – сказала она, улыбнувшись одним уголком рта. – Меня зовут Дария.

– Эмма, – представилась Анна и пожала протянутую ей руку.

Из-за спины мощной Дарии выглянула коротко стриженная брюнетка. На ее голове виднелось несколько седых волос, хотя лицо выглядело вполне молодым.

– Я Петра, – произнесла она.

– А я Ильдико, – сказала третья девушка, которая показалась Анне болезненно худой. Возможно, такой визуальный эффект создавало ее вытянутое лицо и тугой хвост, собранный на затылке.

Дария сделала шаг навстречу Анне, от чего под ее ногой со скрипом прогнулась половица.

– Пойдем, покажем тебе, что тут и как. А там уже и обедать пора будет. Ты, наверное, умираешь с голоду?

Она взяла Анну под локоть и повела в сторону выхода. Позади раздалось хихиканье Петры:

– Кто о чём, а Дария о еде… Эмма, ты никогда не угадаешь, какой у нее позывной! Вот честно, не догадаешься! – Петра поравнялась с Анной и слегка пихнула ее локтем. Она выждала паузу, пока Анна лишь вопросительно смотрела на нее, и со смехом выпалила: – Нимфа!

Девушки, включая Дарию, согнулись от хохота. Они смеялись так заразительно, что Анна тоже невольно повеселела.

– Надо и тебе дать позывной, – сказала Дария. – Не то чтобы мы часто вступали в радиопереговоры, просто здесь такая традиция. Вот Петра у нас Ведьма, Ильдико – Рысь. А ты бы какое прозвище хотела?

– Надо подумать, – пожала плечами Анна.

– Думай быстрее, а то мы придумаем сами, – Дария хлопнула ее по плечу и снова засмеялась.

На миг подняв глаза к выбеленному потолку, с которого свисали пыльные ниточки паутины, Анна произнесла:

– Сирена.

– Вот! Круто же! – Дария резким движением отодвинула занавеску, пропуская Анну в коридор.

Навстречу шла небольшая компания солдат. Завидев девушек, один из них, ухмыляясь, вальяжно выдвинулся вперед, засунув руки в карманы форменных штанов.

– О, а кто это у нас такой красивый? – произнес он, уставившись на Анну. – Новенькая, да? Будет скучно – приходи в мужское крыло после отбоя и сразу спрашивай Эгона.

Не успел солдат похабно подмигнуть Анне, как перед ним тут же возникла Дария и схватила за челюсть пальцами одной руки так, что у горе-ловеласа губы сложились в трубочку.

– Попробуй только пальцем ее тронуть, и я твою задницу наизнанку выверну, – прошипела Дария ему в лицо.

Затем она его отпустила, и Эгон со своей компанией поспешно ретировался.

– Не обращай внимания, Эмма, – сказала Дария, – раньше он вообще ко всем девчонкам клеился. Сейчас только к новеньким, и только один раз.

Она засмеялась, и все остальные подхватили ее заливистый хохот.

После обеда Анна со своей ротой вышла на плац отрабатывать строевую подготовку. Затем были занятия по стрельбе, которые вместе с чисткой оружия затянулись почти дотемна. Анна показала неплохие результаты во время стрельбы по деревянным мишеням из пистолета и автомата и даже заслужила похвалу от командира роты капитана Гаспара, пристально наблюдавшего за процессом.

Анна сама удивилась своей меткости, учитывая то, что не спала уже почти двое суток. Она никогда не жаловалась на свою выносливость, но за пару часов до отбоя, когда у солдат было свободное время, она поняла, что организм исчерпал свои ресурсы – глаза слипались сами собой.

Перед сном добрая половина женского крыла собралась у торца казармы, где стояли две грубо сколоченные из досок скамьи. Некоторые курили. За ближайшим окном на подоконнике горела керосиновая лампа, тускло освещавшая небольшой клочок улицы. В целом с наступлением ночи воинская часть погружалась во мрак, за исключением гаражей, где стояли достаточно мощные прожекторы, работавшие от генераторов, и еще несколько окон светились вдали в здании штаба.

Пока Анна неспешно знакомилась с сослуживицами, к казарме подъехала машина, ослепив светом фар привыкшие к темноте глаза. Это был темно-зеленый армейский пикап с небольшим кузовом. Из кабины выскочили двое солдат и начали выгружать мешки с выстиранным бельем, которое они привезли из прачечной. Одна из девушек воскликнула:

– Ура, девчонки! Сегодня будем спать на чистом!

Солдаты свалили мешки на крыльце казармы и подошли поздороваться. Анна, наконец, смогла рассмотреть их лица, одно из которых оказалось ей знакомо: это был тот самый Горностай, который вёл ее через лес.

– Привет, как делишки? – бодро произнес он, приблизившись к девушкам. – Смотрю, у вас новенькая?

– Да, это Эмма, – сказала Петра.

– Очень приятно, а я Бруно, – он пожал Анне руку и приветливо улыбнулся. – Ну, как тебе здесь? Не обижают?

– Пусть только попробуют, – Дария по-свойски обняла Анну за плечи. – Не волнуйся, парниша, мы ее в обиду не дадим.

Бруно с понимающим видом кивнул и сказал:

– Я обратно в прачечную еду. Если есть что туда везти, несите.

Все девушки, кроме Анны, побежали в казарму за грязным бельем. Бруно, напарник которого что-то ковырял под капотом машины, негромко обратился к Анне:

– Будем вечерами пересекаться. В северной части базы хозяйственная зона, чуть дальше прачечной – амбары с продовольствием, там редко кто-то бывает по вечерам. Завтра в это же время.

В этот момент из казармы вышли девушки с ворохом тряпья каждая. Они затолкали белье в пустые мешки, затем солдаты забросили груз в кузов. Бруно сел за руль, и пикап укатил в сторону хозяйственного блока.

Стоявшая рядом с Анной Ильдико вдруг произнесла, провожая взглядом удаляющуюся машину:

– Симпатичный, да?

– Что? – отозвалась Анна.

– О чём вы тут ворковали уже? – Ильдико понизила голос и подмигнула ей с заговорщицким видом.

– Да так… – Анна загадочно улыбнулась.

Она подумала, что идеальным вариантом сейчас было строить из себя романтичную дурочку, чтобы не навлечь лишних подозрений.

========== Глава 4. Грязь ==========

Ночь в казарме выдалась не из легких. То и дело Анну щекотали лапки каких-то насекомых, и если бы она не выбилась из сил до полусмерти, ей так и не удалось бы сомкнуть глаз.

После подъема на рассвете капитан Гаспар выстроил всех на улице и дал разнарядку. Анну и еще нескольких солдат назначили патрулировать улицы Альгуса.

Патрулирование здесь происходило так: сперва нужно было взять автомат в оружейной комнате, расписавшись в потертом журнальчике. Затем военные разбивались на тройки и шатались по разным районам города несколько часов. Группы патрулирования сменяли друг друга в обед и вечером, а если в городе происходило какое-то серьезное преступление, патрули выходили и ночью. Серьезным преступлением в Ноленсии считалось убийство не менее трех человек – более мелкие инциденты происходили почти каждый день.

В тройку вместе с Анной поставили двух крепких ребят – Фредрика и Маркуса. Всю дорогу они отбрасывали разные плоские шуточки, явно пытаясь произвести впечатление на Анну, но получалось так, что они больше веселили сами себя. Анна же, едва покинув территорию части, внимательно рассматривала обстановку вокруг.

Альгус в основном представлял собой руины. По сравнению с ним, Тулаар куда больше пострадал от бомбардировок, но там смогли построить новый приличный город за несколько лет. Восстановлением Альгуса же, по всей видимости, никто не занимался, кроме выживших местных, которые, как могли, приводили свои дома в пригодное для жизни состояние. Никакого транспорта на улицах не было, кроме, разве что, военных машин, которые пару раз проехали мимо патруля. Да и людей практически не наблюдалось. Только стук берц о рассыпающийся асфальт эхом отражался от стен необитаемых строений.

На одной из некогда центральных улиц теплилась жизнь: кто-то открыл небольшой магазинчик, облагородив первый этаж заброшенного офисного здания. Военные направились туда.

На прилавках были расставлены давно не мытые пластиковые ящики с овощами и фруктами, по всей видимости, выращенными где-то неподалеку. Продавец – невысокий мужчина с морщинистым лицом – с некоторой опаской взглянул на вошедших.

– Доброе утро, бойцы.

Маркус и Фредрик, не обращая на него внимания, принялись рыться в ящиках, выбирая самые приличные яблоки и сливы. Они наполнили фруктами карманы формы, затем Фредрик снял с головы кепку и насыпал в нее арахиса. Тем временем Маркус подошел к продавцу.

– Сигареты есть?

– Последние пять пачек остались, ребята, – вздохнул мужчина и нагнулся, шаря под прилавком.

– Много наторговал сегодня? – спросил Маркус.

Продавец выпрямился.

– Да много ли тут наторгуешь? Каждый день ваши приходят! Еле в ноль выхожу, с поставщиками не успеваю рассчитываться!

– Ты, это… – Маркус прочистил горло, помахивая перед продавцом дулом автомата. – Сигареты давай.

Мужчина молча зыркнул на него, сжав челюсти – казалось, можно было даже услышать, как он скрипнул зубами – и выложил перед Маркусом пачки сигарет.

– Благодарю, – бросил тот, небрежно сгребая их с прилавка.

После этого солдаты вышли на улицу и продолжили свой путь. Фредрик хрустел арахисом, засыпая его в рот целыми горстями, а Маркус достал из кармана два яблока и протянул одно Анне.

– Бери, не стесняйся. Витамины для растущего организма.

Оба солдата негромко засмеялись с набитыми ртами. Анна недовольно поджала губы, но яблоко взяла.

– А мне жалко мужика, – сказала она, кусая кислый фрукт. – Разорится, и где тогда витамины будете брать?

Маркус хмыкнул.

– Попадешь в загородный патруль – вопросы отпадут…

Так и прошла большая часть дня. Патрулирование города оказалось довольно скучным занятием – тройка Анны просто нарезала круги по одному из районов Альгуса. Лишь пару раз им встретились мирные жители, у которых Маркус и Фредрик вытребовали немного денег. Еще одним встреченным живым существом была девочка лет восьми. Она выглянула из переулка на центральную улицу и, завидев, приближающийся патруль, истошно завизжала и бросилась наутёк. Солдаты лишь равнодушно посмотрели ей вслед.

На ужин в столовой части подали липкую серую кашу с кусочком мяса, в основном состоявшего из жил и хрящей. С кухни доносились запахи, которые явно не вязались с тем, что Анна видела в своей тарелке. Вскоре она заметила, что все входящие в столовую офицеры уходят в какой-то отдельный зал, где, по всей видимости, еда была более сносной. Пытаясь впихнуть в себя хотя бы половину холодной каши, Анна начинала понимать поведение Маркуса и Фредрика в магазине.

Когда окончательно стемнело и девчонки из казармы по своему обыкновению расположились на скамье у стены, Анна незаметно ускользнула от них и направилась в дальний северный угол части. Кромешную темноту чуть разбавляла неуверенно выглядывавшая из-за туч луна. Анна специально не стала идти мимо раскрытых гаражей, которые были ярко освещены. Водители и механики увлеченно копошились во внутренностях грузовиков и бронемашин под монотонный гул генераторов и вряд ли обратили бы на нее внимание, но Анна решила поменьше попадаться кому-либо на глаза.

Она миновала прачечную, которую было невозможно не узнать по химическому запаху моющих средств. Впереди при свете луны светлели кирпичные стены амбаров и складов. Не успела Анна пройти и десятка метров, как ее схватили сзади, зажали ладонью рот и затащили в ближайшую открытую дверь. В тот же момент снаружи сверкнули лучи карманных фонариков, при свете которых Анна смогла разглядеть лицо Бруно, который прижал палец к губам, приказывая ей молчать. Посмотрев в щель между досками, из которых была сколочена дверь амбара, Анна увидела двух солдат. Они вышли из соседнего строения, таща мешок с овощами. Когда военные удалились и стихли их шаги, Бруно, наконец, произнес:

– Теперь можно говорить.

– Мы каждый раз будем общаться таким образом? – негромко спросила Анна, поправляя съехавшую куртку.

– А как ты предлагаешь? В Ноленсии два вида связи – голубиная почта и примитивные древние радиопередатчики, работающие от автомобильных аккумуляторов.

Бруно еще раз посмотрел сквозь щель и поманил Анну за собой наружу.

– Как ты заметила, я служу здесь водителем, – продолжил он, стоя у входа в амбар. – А это моя Амалия.

Только сейчас Анна заметила, что чуть поодаль под деревом припаркован пикап. Она лишь слегка закатила глаза, вспомнив, как когда-то давно ее дядя тоже имел привычку называть каждую свою машину женским именем. Бруно между тем продолжил:

– Я имею право покидать воинскую часть и даже Альгус каждый день. В месте, которое я не могу раскрыть даже тебе, есть еще один связной, имя которого я тоже не могу раскрыть. Я передаю разведданные ему, а он передает их на границу в Ревену.

– Хорошо, – протянула Анна, слегка задумавшись. – Но пока я в звании рядового, могу предоставить не так уж много информации.

– Полезны любые сведения. Фамилии личного состава и командиров, оружие, которое хранится в расположении… У тебя еще будет много времени, наверняка разузнаешь что-то важное. А сегодня мы должны придумать тайный шифр, чтобы передавать друг другу сообщения без личных встреч. Это на случай форс-мажора.

– Так, и есть какие-то идеи?

– Смотри, – Бруно сел на корточки и взял горсть валяющихся у стены камушков. – Если их сложить определенным образом, будет сообщение. Например, вот так я скажу тебе, что сегодня встречи не будет. Если добавить еще мелкие камушки вот так, я скажу, через сколько дней встреча состоится.

Анна присела рядом и наблюдала, как Бруно раскладывает гальку, словно мозаику. Он показал ей все возможные варианты сообщений без слов, после чего сгреб камни ногой к стене. Затем Бруно помолчал несколько секунд и сказал:

– Если со мной что-то случится, запасной агент сам с тобой свяжется.

– Поняла.

– Да, и на случай чего… Мы любовники.

Анна на миг вскинула брови, но тут же согласилась:

– Да, это наилучший способ оправдать наши уединения.

– Так что если я внезапно брошусь тебя целовать, не пугайся и подыгрывай.

Вдруг красочно представив такую сцену, Анна не смогла сдержать смешок:

– Только палку-то не перегни.

– Палку… – тихо засмеялся в ответ Бруно. – Ладно, скоро отбой. Мне еще машину в гараж отгонять. Бывай.

Он махнул рукой и направился к пикапу. Анна же незаметно вернулась в казарму и забылась усталым сном.

***

Для Анны начались рутинные армейские будни. Каждый день она вместе со своей мотопехотной ротой проходила строевую подготовку, тренировала силу, выносливость и ловкость, упражнялась в стрельбе. В считанные недели она завоевала репутацию одного из лучших бойцов подразделения, что было немудрено: большинство ее сослуживцев пришли в армию с улицы и не имели за плечами несколько лет вышкола, какой Анна получила в Ревене.

– Ну, Линнегор, ты просто звезда! – картинно хлопал в ладоши Гаспар, когда Анна в очередной раз первой прошла полосу препятствий. – Где, говоришь, ты служила раньше?

– На базе «Инклинд» под Рудоницей, – ответила Анна, слегка запыхавшись.

– У них, смотрю, хорошая подготовка была, – продолжил ротный, закуривая, – раз ты спустя столько лет не теряешь навыки.

– Так точно. Командиры всё ждали, что нас выведут на передовую…

– И как, дождались?

– Да. Но меня там уже не было, – Анна прищурилась и оглянулась на своих сослуживцев, которые подбегали к финишу. – Здоровье подвело.

Гаспар с понимающим видом кивнул и сразу переключил внимание на последних добежавших к финишу солдат, будто Анна перед ним и не стояла.

– Стройся! – крикнул капитан на весь полигон.

Этот возглас уже был привычным: таким же образом Гаспар выстраивал свою роту у казармы каждое утро при любой погоде и давал разнарядку на день.

Не было исключением и следующее дождливое утро. Анна находилась в Ноленсии почти месяц, жизнь текла довольно однообразно: всего несколько раз ей удалось покинуть воинскую часть, когда наставала ее очередь патрулировать улицы. Но в этот раз ротный приготовил для нее новое задание.

Анну вместе с четырьмя солдатами отправили в поселок неподалеку, а зачем именно – было не совсем понятно: Гаспар назвал это «собирать урожай». Военные загрузились в перекрашенный в маскировочные цвета фургон – возможно, это был тот же самый, на котором Анну привезли в Альгус, – и машина двинулась по укатанной грунтовой дороге через лес.

Патруль прибыл на место спустя полчаса. Это была небольшая деревушка с наполовину разбитыми, покосившимися домиками. С первого взгляда трудно было определить, стал ли поселок таким из-за войны или пришел в запустение задолго до нее: явных следов обстрелов не наблюдалось, но стены кирпичных строений испещряли трещины, деревянные части домов и построек чернели от гнили, целых окон было не много.

Фургон остановился посреди улицы. Солдаты набросили на плечи автоматы и вышли наружу, Анна последовала их примеру. Под ногами хлюпнула раскисшая под дождем грязь.

Военные не спеша зашагали вдоль улицы. Вокруг не было ни души, только где-то далеко раздавался собачий лай, и вороны с протяжным карканьем пролетали под низко нависшими тучами.

Один из солдат громко свистнул и прокричал:

– Так, граждане! Скидываемся продовольствием на нужды армии Ноленсии!

Другой военный подошел к двери первого попавшегося дома и затарабанил в нее кулаком. Через мгновение дверь приоткрылась – Анна лишь успела заметить напуганное загорелое лицо черноволосого мужчины, который протянул солдату небольшой матерчатый мешочек и тут же захлопнул дверь. Вояка развязал тесемки, заглянул внутрь сумки, затем запустил туда руку и с усмешкой продемонстрировал сослуживцам зернышки риса.

Патруль шел от дома к дому, люди давали всякого понемногу: овощи, мясо, зерно. Вскоре у солдат закончились свободные руки, и Анне пришлось самой принимать пожитки. Она задвинула вглубь сознания мысль, что у несчастных людей отбирают последнее, молча брала свертки и котомки с продуктами и несла их в фургон.

В одном из домов военные заметили среди прочего хлама, сваленного у стены, чудом сохранившийся после войны телевизор. Не говоря ни слова и не раздумывая ни секунды, один из вояк выпустил в него автоматную очередь. Жившее в доме семейство, окоченев от страха, забилось в угол, а солдаты взяли со стола приготовленные для них продукты и спокойно ушли.

Так Анна впервые увидела, как в Ноленсии искореняют «технологии прошлого». Позже, во время других выездов на патрулирование, она не раз становилась свидетельницей подобных сцен. На самом деле, у многих жителей Ноленсии завалялась электронная техника с довоенных времен, но всё больше людей старались избавиться от нее без лишнего шума: нагрянувшие солдаты чаще изымали или уничтожали запрещенные технологии, но иногда могли и пристрелить их владельца.

***

Неделя шла за неделей, дело близилось к осени. На границе всё чаще вспыхивали перестрелки, то и дело сухие ветра приносили в Альгус запах дыма от горящей травы. Этот смог преследовал везде, от него пересыхало в носу и щипало глаза, он смешивался с сигаретным дымом – казалось, не чад от тлеющих полей, а именно никотиновый туман стоял над воинской частью столбом. Военные всё больше курили и всё меньше разговаривали.

Раз в несколько дней в часть заезжала санитарная машина и направлялась к госпиталю. Можно было сразу определить, что в этот раз случилось на передовой: то ли автомобиль несся на всех парах, и у крыльца его встречали врачи с носилками наготове; то ли он неспешно подъезжал к черному входу госпиталя, и солдаты угрюмо вытаскивали из кузова накрытое мешковиной безвольное тело.

Пограничная служба не справлялась. Как только это стало понятно, командиры начали посылать на границу подкрепление из мотопехотных и артиллерийских рот. Пока на передовую ехали самые опытные бойцы. Однажды утром расположение роты, в которой служила Анна, в боевом снаряжении покинули три женщины.

Тем временем в Ревене, как Анна узнавала от Бруно, обдумывали ситуацию. Генерал Кауфман категорически не хотел, чтобы Анна прыгала в окоп в качестве пушечного мяса, но и ее нахождение в тылу приносило не много пользы. Они с Бруно уже передали в Ревену все сведения, которые можно было выведать в их нынешнем положении. Теперь же требовался хоть какой-то карьерный рост в стане врага.

С утра Анна постучалась в дверь кабинета Гаспара и, когда изнутри послышалось глухое «Да», решительно ступила через порог.

Командир роты как раз пил кофе из маленькой чашки, сидя за своим письменным столом, над которым с двух сторон нависали стеллажи, заставленные какой-то литературой по военному делу и старыми журналами учета. Больше в этой тесной комнатке ничего и не помещалось.

– Доброе утро, капитан, – произнесла Анна как можно более доброжелательно.

– И тебе того же, Линнегор, – ответил Гаспар и отхлебнул кофе. – Что хотела?

– Продвижения по службе.

– Вот так, сходу? – ротный вскинул брови.

Анна, напротив, сузила глаза и продолжила ровным тоном:

– Вы сами не раз говорили, что я среди лучших в роте. Я служу здесь уже почти три месяца, и раньше служила, причем в звании сержанта. При том, что происходит сейчас на границе… В общем, капитан, я не из тех, кто в нынешней обстановке предпочел бы отсиживаться в тылу, полируя берцами плац.

Гаспар отставил чашку подальше и дернул головой, изобразив удивление.

– Такая ты, значит… А на днях ко мне тут несколько девчонок приходили и плакали, чтобы я их не отправлял на фронт.

– А я уже обо всём наплакалась, капитан, – сказала Анна, понизив голос и на миг опустив взгляд.

Ротный молча смотрел на нее несколько секунд, затем тихо вздохнул и положил на стол сцепленные в замок руки.

– Хорошо, Линнегор… Вижу, что ты действительно этого хочешь. Я подготовлю приказ к понедельнику.

– Благодарю, капитан, – Анна вытянулась по струнке и отдала честь.

– Рано благодарить. Иди, готовься к построению. Сегодня дам вашему взводному новые инструкции, будете заниматься на полигоне в усиленном режиме.

– Есть, – сказала Анна, развернулась на пятке кругом и вышла из кабинета.

Каждую неделю Штефан выстраивал свое войско на плацу. С трибуны, установленной на небольшом возвышении у флагштока, он пафосно вещал о планах победы над Ревеной, говорил об успехах и недоработках. После его речи командиры подразделений зачитывали приказы о всевозможных поощрениях бойцов, которые проявили себя наилучшим образом.

В очередной понедельник, когда над плацем уже летали подхваченные ветром одинокие бурые листья, капитан Гаспар встал перед строем с торжественно уложенными в папку бумагами и зачитал:

– За безупречную службу и отличные показатели в нормативах, рядовому второй мотопехотной роты Эмме Линнегор присвоить очередное воинское звание – сержант.

Анна вышла получать новые погоны, чеканя шаг, отдала честь командиру роты, тот пожал ей руку.

– Поздравляю, – сказал Гаспар, протягивая ей перевязанные белой ленточкой сержантские погоны.

Прежде чем вернуться в строй, Анна взглянула в сторону трибуны и на мгновение встретила взгляд Штефана. В нем трудно было прочитать какие-либо эмоции.

То ли осенний ветер внезапно забрался за шиворот, то ли респираторный вирус, который подцепили уже несколько солдат в роте, давал о себе знать, но по спине Анны пробежала едва уловимая дрожь.

========== Глава 5. Ниже голову! ==========

Прошло всего несколько дней, и для Анны тоже началась война. Ее взвод по ротации перебросили к границе – на участок, где уже около месяца время от времени велся беспокоящий огонь.

Местность, куда с утра взвод прибыл на бронемашине, условно называлась Бранэ. Когда-то здесь неподалеку был городок с таким названием, но во время тотальных бомбардировок его полностью стерли с лица Земли.

Анна и ее сослуживцы обустраивались в блиндаже, пока солдаты предыдущей ротации собирали свои вещи и докладывали о текущей обстановке.

– Вчера ревенцы начали что-то копать на возвышенности в двухстах метрах на север, – рассказывал военный, пакуя грязные тряпки в рюкзак. – Оттуда наши подъездные пути и просматриваются, и простреливаются… Мы их немного кошмарили стрелковым, но гады отвечали, еще и из гранатомета огрызались… Так еще ротный приказал боеприпасы экономить. Доэкономимся, что нас тут, как в тире, будут отстреливать…

Командир взвода Анны лейтенант Ян Келлер похлопал солдата по плечу.

– Ладно, ребята, духом не падайте. Мы с них глаз не будем спускать.

Группа военных попрощалась со своими сменщиками, загрузилась с вещами в бронемашину и направилась в часть. Пока на Бранэ царила тишина, Келлер оставил своих солдат завтракать консервами в блиндаже, а сам ушел осматривать местность, лавируя по окопам, которыми была изрыта вся охватываемая глазом степь.

Закончив трапезу, Анна тоже осторожно выглянула наружу, памятуя, что здесь в любую секунду можно словить пулю от своих же сограждан. Хотя Бруно и должен был предупредить Ревену о том, что Анна будет находиться на этом участке, расслабляться не стоило.

Время близилось к полудню, сентябрьское солнце и без того жгло беспощадно, но Анне приходилось везде, кроме блиндажа, ходить в каске, бронежилете, а сверху него надевать разгрузку с сотней карманов, куда были разложены патроны и другие мелочи первой необходимости. Плечо оттягивал автомат, а на вспотевшем лице уже через полчаса появились черные разводы от пыли.

Келлер пару часов наблюдал за военными Ревены, устроившись с биноклем в отдаленной части окопа. Затем солдаты по двое сменяли друг друга на этом посту, пока солнце не опустилось за начинающий желтеть лес. Дежурство Анны выпало как раз на закатные часы. Ей в напарники достался Юрген – невысокий русый весельчак, который не умолкал ни на минуту, рассказывая истории из своей жизни, пока Анна, не отрываясь от бинокля, рассматривала возвышенность на ревенской стороне. За весь день там не появилось ни души, но когда Анну и Юргена уже пришли сменять другие солдаты, на холме началось движение.

– Там двое как минимум, – сказала Анна, стараясь в густеющих сумерках рассмотреть в бинокль происходящее на той стороне. – У них окоп прорыт прямо на этот холм, только каски мелькают изредка.

– Стрельни в них, – усмехнулся в седые усы подошедший Влад – самый старший вояка во взводе. – Их пугать периодически надо, чтобы слишком вольно себя не чувствовали.

– А может, сначала у Келлера спросить? – повернула к нему голову Анна.

В этот момент Юрген выхватил у нее бинокль, быстро посмотрел на холм, вскинул автомат и выстрелил одиночным.

– Что там спрашивать, так все делают, – сказал он.