Текст книги "Все твои раны (СИ)"

Автор книги: Mari Red

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

***

Красный солнечный диск коснулся кромки горизонта. Те несколько человек, которые тоже бродили по ступеням пирамиды, спустились вниз и направились к шоссе ждать автобус, но Анна еще сидела около вершины.

– Мама, папа, я выжила. Научилась стрелять, ходить в разведку. Теперь я шпионка. Я молодец, да?..

Ответом был легкий порыв ветра, словно чья-то ласковая рука погладила по щеке.

– Пап, помнишь, ты обещал купить мне машину на восемнадцатилетие? – она невольно взглянула в сторону военной базы, где виднелись совсем крошечными коробочками корпуса общежитий. – Я за эти годы на каких только машинах не каталась… Мощные, крепкие и рычат, как сытый зверь, – она мечтательно улыбнулась. – Мам, я так хотела однажды прийти к тебе и сказать: знаешь, мам, я влюбилась. Он странный, опасный и вообще мне не пара. Ты будешь ругаться, но меня к нему тянет. Это не закончится хорошо…

Холодало. Очевидно, ночью собирался ударить мороз. Пока Анна спускалась по ступеням, вдали в сгущающихся сумерках показались фары ее автобуса.

========== Глава 12. Обмен ==========

Утро на границе началось с того, что солдаты Ревены увидели, как к ним со стороны вражеских позиций по размокшему во время оттепели полю приближается одинокая фигура человека в камуфляже.

– Это еще что за чёрт… – произнес пулеметчик, глядя в небольшое отверстие между мешками с песком, из которых было сооружено укрепление.

– Что там? – спросил его сержант.

– Дай бинокль! Какой-то хрен идет со стороны Ноленсии. Вроде бы без оружия. Сдаваться, что ли хочет?

– Выйду, посмотрю.

Сержант покинул укреппозицию и наставил на непрошеного гостя автомат. Тот продолжал идти неспешным шагом, демонстрируя пустые руки. Наконец, приблизившись достаточно, чтобы его было слышно, пришелец из Ноленсии крикнул:

– Я переговорщик!

– Слышишь? – обратился сержант к своему напарнику, не сводя глаз с ноленсианца. – Говорит, переговорщик.

Когда пулеметчик выглянул из укрепления, сержант сказал ему чуть тише:

– Прикрой меня, пойду, узнаю, что он хочет.

Он отдал автомат сослуживцу и прошел несколько метров навстречу переговорщику. Они остановились в десятке шагов друг от друга.

– Меня послали договориться насчет обмена пленными, – сказал военный Ноленсии. – Вы захватили нашего офицера, женщину, так ведь?

– А мне откуда знать? Не я ведь захватывал, – усмехнулся ревенец.

– Так узнай у своего начальства. Штефан хочет вернуть ее любой ценой.

Сержант взял рацию, она коротко зашипела.

– Охотник, это Дикарь. Тут из Ноленсии пришел переговорщик по обмену пленными. Приём.

– Везите на вторую линию, – донеслось из динамика рации.

– Э, нет, – сразу заартачился ноленсианец, – я никуда не поеду. Будем разговаривать только тут, на нейтралке.

– Охотник, он не хочет ехать, – сообщил сержант своему командиру.

Прежде чем последовал ответ, солдат Ноленсии сказал:

– Если хотите получить десять человек за одну девку, пусть ваши командиры сами едут сюда. Цена не окончательна, Штефан согласен на хороший торг.

Голос из рации произнес:

– В четыре часа дня встретимся на том же месте.

– Договорились, – сказал ноленсианец, развернулся и двинулся к своим. То же самое сделал и ревенский сержант.

Тем временем в кабинете у Кауфмана началось совещание. Анна стояла у интерактивной доски с изображением карты Ноленсии, на которой она делала пометки и одновременно рассказывала офицерам о положении дел во вражеском тылу.

– Ноленсия фактически поделена на зоны влияния Штефана и Хенрикссона. Последний негласно контролирует примерно четверть территории на севере. – Анна провела маркером на карте Ноленсии линию, обозначающую условную границу группировок. – К Хенрикссону примкнули семь командиров рот – соответственно, с личным составом. На территорию, которую они считают своей, они не пускают подконтрольные Штефану подразделения. Там примерно двадцать поселков, где относительно плодородные земли, и можно поживиться продовольствием у крестьян. Также Хенрикссону достался совсем небольшой участок фронта – километров пятьдесят. – Анна навела еще одну линию на карте. – Он был бы рад совсем уйти в тыл и заниматься сугубо грабежами, но Штефану всё еще удается как-то с ним договариваться.

Кауфман, который внимательно слушал Анну со своего места во главе стола, сказал:

– Слишком мало информации о слабых местах этого пятидесятикилометрового куска.

– К сожалению, генерал, поскольку я отношусь к лагерю Штефана, мне туда вряд ли удастся попасть.

Кауфман кивнул:

– Я понял тебя. Поручим эту задачу нашей разведке… И после того, как будет нейтрализован Хенрикссон, мы должны будем быстро зачистить его территорию. Следующим шагом будет устранение Штефана.

Генерал ненадолго задумался, глядя в разложенные перед ним отчеты и постукивая кончиком ручки по столу. Анна спросила его:

– Я верно понимаю, что мы не планируем их обоих брать живыми?

– Вероятнее всего, – ответил Кауфман скучающим тоном. – Хотя меня еще пытаются отговорить коллеги… – Он внезапно оживился и повернулся к Анне со словами: – Дело в том, что если мы захватим их в плен, то должны будем судить как военных преступников. Это процесс небыстрый и недешевый. А нам сейчас нужно сосредоточиться на развитии промышленности, экономики… Проще ликвидировать врагов на вражеской территории и забыть уже об этой войне. В общем, Пековски, когда у нас будет окончательное решение, вы об этом узнаете. Пожалуй, хватит на сегодня. – Генерал окинул взглядом офицеров. – Пока все свободны.

На границу для переговоров в назначенное время прибыл майор Альвин из Ревены. Ноленсианец в этот раз пришел в сопровождении двух солдат, которые остановились чуть позади, держа в руках автоматы. Майор встал молча напротив, ожидая, что скажет переговорщик.

– За Эмму Линнегор мы готовы отдать десять ваших, – сказал ноленсианец.

– У вас в плену семнадцать наших бойцов, – ответил Альвин. – Вы обещали торг? Так отдавайте всех. В знак милосердия. Чего вы будете их кормить?

Переговорщик Ноленсии недовольно сощурился:

– Оставьте нам хотя бы нескольких. Вы захватили тридцать пять наших военных. Даем одиннадцать.

В это время на базе в Ревене Анна и Кауфман в кабинете последнего слушали переговоры, которые транслировались с рации Альвина на ноутбук генерала.

– Боже, торгуются, как на ярмарке, – Анна устало потерла руками глаза.

Из динамиков между тем продолжал доноситься голос майора:

– Давайте так, не меньше двенадцати, и обязательно отдайте всех раненых и больных. А мы в нагрузку к Линнегор отдадим еще двух женщин.

– По рукам, – сказал ноленсианец.

Альвин что-то промычал себе под нос и произнес:

– Предлагаю произвести обмен в субботу.

– Ну уж нет, давайте завтра, – отрезал переговорщик. – Я со своим взводом не намерен сидеть еще трое суток в этой грязи.

– Кто же тебя заставляет здесь сидеть? – насмешливо фыркнул майор.

– А ты думаешь, я могу вернуться без девки? Штефан меня пристрелит! – в голосе ноленсианца уже слышались истеричные нотки. – Он так и сказал, мне и моему ротному: или вернёте Эмму, или вы трупы!

Кауфман, задумчиво слушавший переговоры, произнес:

– Завтра? Мы не успеем заполнить все отчеты до завтра…

Анна перебила его:

– Если буду работать всю ночь, успею. Пусть соглашаются.

Генерал что-то нажал в ноутбуке и сказал:

– Мы согласны на завтра.

– Есть, генерал, – ответили на том конце.

***

День плавно перетек в бессонную ночь, а та – в хмурое утро. С отчетами Анна управилась в срок. Передав все документы генералу, она смогла вздремнуть пару часов, едва уместившись на маленьком диванчике в подсобке – ехать в общежитие уже не было сил. Короткий беспокойный сон мало чем помог – лицо Анны по-прежнему несло отпечаток усталости.

На границу она ехала в БТР вместе с офицерами. Пленниц, которых готовили к обмену вместе с ней, везли в микроавтобусе в конце колонны.

– Те две женщины… Когда их захватили? – спросила Анна у майора Альвина, который принял на себя руководство всем процессом обмена.

– Одну почти год назад, вторую около месяца, – ответил майор. – Она была тяжело ранена, ее сослуживцы просто сбежали с поля боя, бросив умирать. Мы ее не захватили, а фактически спасли.

Колонна подъехала вплотную к передовой, все высадились из машин. Первым в нейтральную зону выдвинулся взвод автоматчиков и встроился шеренгой. Со стороны Ноленсии также подходила группа вооруженных людей.

Анна взглянула на пленниц, которых офицеры как раз вывели из фургона. Одну из них она никогда раньше не видела, а вот лицо другой было хорошо знакомым – только теперь едва узнаваемым от измождения. На месте ее правой руки свободно болтался рукав форменной куртки.

– Петра… – тихо произнесла Анна, и пленница подняла на нее отсутствующий взгляд. Больше они не обмолвились ни словом.

Майор Альвин поравнялся со своими автоматчиками и громко обратился к ноленсианцам:

– Пусть идут группами по четыре человека, мы пускаем по одному.

Военные Ноленсии скомандовали первой четверке пленных перейти нейтральную зону, а ревенцы, в свою очередь, отпустили Петру. Каждый освобожденный пленник подходил к военному, державшему листы бумаги, называл свои данные, и их сверяли со списками. Затем майор приветливо жал каждому руку и приглашал занять место в БТР.

Начинался мелкий, холодный дождь. Анна наблюдала, как Петра подошла к офицерам Ноленсии, и те повели ее за пригорок. Что там происходило, не было видно, но, судя по шуму двигателей, туда подъехало несколько бронемашин.

На обмен прошла вторая группа пленных. Настала очередь Анны. Она надвинула на глаза козырек камуфляжной кепки и спрятала косу под куртку, чтобы никто из освобожденных ревенцев не узнал ее и случайно не выдал. Ей скомандовали идти, и она зашагала вперед по рыхлой земле, покрытой редкой полусгнившей прошлогодней травой. Она поравнялась с последней четверкой пленников, не поднимая на них глаз.

Наконец, Анна оказалась на территории Ноленсии, прошла мимо оцепления автоматчиков. Офицер – командир пятой роты артиллерии – приказал следовать за ней. Вместе с Анной они свернули за пригорок. Там действительно стояла колонна техники, в конце которой как раз остановился штабной автомобиль. Из него вышел Штефан. Он поднял воротник плаща, прячась от летящих в лицо мелких капель, и двинулся вперед, навстречу Анне.

Приблизившись, Виктор мягко взял ее за локоть, мельком оглянулся на военных и повел Анну к штабной машине. Он открыл дверь, усадил ее на заднее сиденье, обошел автомобиль и сел рядом.

Анна порядочно замерзла под дождем и слегка подрагивала. Когда машина тронулась, Виктор, наконец, сказал, глядя на дорогу:

– С тобой всё в порядке?

– Да, я в норме.

– Они выпытывали у тебя информацию? Ты поддалась?

– Я водила их за нос. Рассказала им ложные сведения. Не о чем волноваться.

– Ты умница.

Штефан замолчал, отстраненно глядя на капли дождя на боковом стекле. Выглядел он так, будто не сомкнул глаз все эти дни. Беспокоился за секретную информацию? Или за Анну? Или здоровье давало сбой?

– А ты как? Рана болит? – спросила Анна.

– Не так сильно, как наживую вытаскивать из лёгких осколки рёбер и накладывать двадцать швов без анестезии.

– Я принесла тогда хорошее обезболивающее, мог бы и…

Штефан отмахнулся:

– Мне предлагали, я отказался. Оно еще пригодится.

Продрогшая под дождем, Анна всё никак не могла согреться. Она обхватила себя руками и инстинктивно старалась поглубже втянуть голову в воротник куртки. Виктор снял с себя плащ и накрыл им ее плечи.

– Не держать долго в холоде и сырости, я помню, – его лицо смягчила легкая улыбка. – Антибиотики нам тоже следует экономить.

Анна почувствовала долгожданное тепло и терпкий запах, знакомый и новый одновременно, не присущий больше ничему в этом мире. Он убаюкивал, словно гипнотическое зелье. Глаза закрывались сами собой. Анна теснее укуталась в плащ и склонила голову набок, прислонившись щекой к воротнику. Всю дорогу до Альгуса она проспала.

Во второй половине дня тучи внезапно рассеялись, и солнце ударило яркими лучами в лужи. В воздухе завис характерный аромат влажной, нагревающейся земли, знаменующий собой приход ранней весны.

Штефан великодушно дал Анне выходной. Она отсыпалась у себя в комнате до самого заката, и лишь вечером вышла на улицу и направилась к гаражам.

Бруно как раз копался во внутренностях своей машины.

– О, с возвращением! Если, конечно, тут уместны поздравления…

Анна села на лежавшую на боку пустую бочку из-под горючего. Через несколько минут Бруно закрыл капот пикапа и присоединился к ней.

– Слушай… Как там, в Тулааре? – он смотрел на нее с интересом и как будто надеждой, что Анне под силу каким-то образом отправить его домой.

– Там электричество, машины, интернет, магазины работают, дети играют на улицах… Даже почти не ощущается, что эти места ровняли с землей бомбами. Только людей в военной форме очень много, – Анна помолчала с минуту и продолжила: – Достроили мемориал на общей могиле. Я была там. Жуткое сооружение, на самом деле. Что-то вроде пирамиды. Нашла родителей…

Анна замолчала, Бруно тоже сидел и о чем-то думал, опустив взгляд на укатанную колесами землю с мелкими камешками. Спустя несколько минут Анна спросила:

– Кого ты потерял?

Никогда ранее не унывавший Бруно был мрачнее утренних туч.

– Невесту, – ответил он тихим и глухим голосом. – Мы планировали пожениться, когда я вернусь из армии. Даже кольца выбрали. До сих пор вижу ее во сне в белом платье.

– Мне жаль, – Анна сочувственно похлопала Бруно по плечу. – Как ее звали?

– Амалия.

– Ты назвал в честь нее свою машину?

Бруно пожевал губы, переведя взгляд на стоявший в нескольких метрах пикап.

– Хотел, чтобы среди этого кошмара хоть что-то грело мне сердце.

Анна наблюдала, как с наступлением сумерек в здании штаба одно за другим зажигаются окна.

– Видимо, скоро всё закончится, – задумчиво произнесла она.

– Что, генерал планирует наступление?

Анна оглянулась по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии посторонних ушей. Она наклонилась поближе к Бруно и продолжила тише:

– В ближайшее время наше внимание будет сосредоточено на группировке Хенрикссона. Если зачистить его территории, у нас будет отличный плацдарм, чтобы продвинуться еще километров на пятьдесят.

– А дальше?

– А дальше будем рубить головы гидре.

========== Глава 13. Пули, цветы и осколки ==========

На следующий день Анна принялась немедленно претворять планы Ревены в жизнь. Под конец рабочего дня Штефан сказал, что она может быть свободна, а сам остался в кабинете разбирать документы.

Анна же решила пожертвовать собственным временем, отведенным для ужина, и по накатанной схеме пробраться в комнату Хенрикссона. В его шкафу она отыскала блокнот, в котором полковник делал записи об обстановке в своих подразделениях. Анна внимательно изучала и запоминала информацию, чтобы позже, ночью по памяти записать ее и отдать Бруно.

Когда она вышла из спальни Хенрикссона и направлялась к комнате Клары, чтобы вернуть на место ключ, в коридоре ее перехватил Штефан.

– Лейтенант, хорошо, что вы здесь. Зайдите ко мне на пару слов.

Выругавшись про себя, Анна незаметно сунула ключ в карман и направилась за полковником. Войдя в кабинет, Штефан сказал:

– Завтра утром я буду в госпитале на перевязке. В восемь должен зайти командир четвертой роты, капитан Ману. Если я не успею вернуться – отдадите ему подписанный рапорт об отпуске. Вроде бы, его жена должна вот-вот родить. В стране творится чёрт знает что, а им вздумалось размножаться… – ворчал Штефан, доставая из ящика стола бумаги.

Анна же думала о том, что у нее осталось ровно семь минут.

– Будет сделано, полковник, – она постаралась ответить спокойным тоном и состроить доброжелательное выражение лица. – Что-то еще?

– Да. Напишите подробный рапорт о том, что с вами происходило в плену и что вы там видели. Даю на это весь завтрашний день.

– Хорошо, полковник.

– Так, погодите… Не весь день. В третьей артиллерийской роте вспышка кишечной инфекции, заболело восемь военнослужащих за два дня. Выделите время, чтобы подробно опросить личный состав о том, что они употребляли в пищу. Источник заражения явно не в столовой, поскольку в других ротах все здоровы.

– Есть, полковник.

Штефан еще на миг замыслился, вспоминая, все ли поручения отдал. Затем он кивнул Анне:

– Можете идти.

Анна развернулась на каблуке и вышла из кабинета, закрыла за собой дверь, после чего на цыпочках, бесшумно побежала к комнате Клары. Ей удалось повесить ключ на стенд и выскользнуть наружу буквально за секунды до того, как хлопнула входная дверь штаба. Анна рванула вверх по боковой лестнице, надеясь, что осталась незамеченной.

***

Утро в штабе начиналось как обычно. Самые ранние пташки из офицерского состава уже разбрелись по кабинетам, остальные, пока еще не в уставной форме одежды, толпились в районе душевых.

Хоть Анна не относила себя к жаворонкам, и Штефан обычно не требовал от нее являться к нему ровно в восемь, в этот день из-за его же поручения ей пришлось встать пораньше. Она вошла в командирский кабинет и остановилась на пороге. Клара, как всегда принесшая чашку горячего кофе, в тот же момент захлопнула ящик стола, в котором, очевидно, что-то искала.

– Полковника нет, – сказала Анна. – Что вы делаете?

– Пыль протираю, – Клара выпрямилась и с вызовом посмотрела на нее.

Анна закрыла дверь кабинета и подошла к столу.

– Вас Хенрикссон подослал?

Бьёрн оправдываться не собиралась и даже решила контратаковать.

– А кто тебя подослал, дорогуша? – она сверлила Анну глазами, оперевшись руками о стол. – Рыскаешь по штабу, как ищейка. Как еще Штефан не понял, что ты за фрукт? Запал на тебя, и мозги совсем помутились.

Анна мотнула головой:

– Не понимаю, о чём вы.

– О том, что, во-первых, крайне подло – пользоваться в профессиональных целях красивым личиком…

– Завидуете, что у вас такого нет?

Клара в один шаг оказалась возле Анны, схватила ее за ворот рубашки, развернула на сто восемьдесят градусов и припечатала к шкафу с такой силой, что внутри посыпались с полок книги. Они несколько мгновений молча прожигали друг друга взглядом, пока не открылась дверь. Штефан вошел в кабинет. Клара тут же отпустила Анну и быстро направилась к двери, бросив:

– Я принесла вам кофе, полковник.

Виктор проводил ее недоумевающим взглядом.

– Что здесь случилось? – спросил он, как только Бьёрн скрылась из виду.

Анна закашлялась. Клара в самом деле ее немного придушила, и те секунды, что понадобились ей для восстановления дыхания, она использовала для обдумывания дальнейшей тактики. Похоже, Бьёрн начинала что-то подозревать. Неужели Анна оставила какие-то следы во время вчерашнего визита в ее комнату? Если Клара что-нибудь расскажет Штефану, будет крайне сложно объяснить ему эти манипуляции, не санкционированные с его стороны. Виктор доверял Бьёрн, поэтому нужно было действовать на опережение и расшатать это доверие.

– Она рылась в вашем столе, – выдохнула Анна, поправляя одежду. – Потом вцепилась мне в горло, обвиняя во всех грехах… Лучше не пейте это.

Она взяла чашку, открыла окно и выплеснула кофе наружу. Когда она развернулась, Штефан уже куда-то исчез. Анна открыла шкаф и принялась расставлять упавшие книги по местам. Через минуту в кабинет вошел капитан Ману.

– Прошу прощения, я немного опоздал, – произнес он, слегка запыхавшись.

– Вот ваш рапорт, капитан, – Анна протянула ему лист бумаги, который лежал на столе.

– А что это с командиром? – Ману непонимающе указал взглядом на дверь. – Только что на моих глазах он за шкирку потащил Бьёрн на улицу.

Анна пожала плечами, будто он говорил о чем-то незначительном. Капитан удалился, и только тогда она подскочила к окну. Дальше она, словно во сне, наблюдала, как Штефан выволакивает Клару во двор, швыряет ее на землю, достает из кобуры пистолет и дважды стреляет ей в голову.

Тихо звякнуло оконное стекло, гулкий звук сдвоенным эхом раздался в голове, и Анна вздрогнула. В памяти сразу всплыли предостережения генерала Кауфмана. Виктор – безжалостный убийца, и однажды, стоит ей допустить малейшую оплошность, то же самое сделает и с ней. Впервые за всю спецоперацию на Анну многотонным грузом рухнуло осознание, по какому тонкому краю она здесь ходила. Пульс подскочил настолько резко, что голову пронзила боль.

Анна побежала вниз, стараясь не смотреть ни на Штефана, что прошел мимо нее и, кажется, ее окрикнул, ни на военных, столпившихся у окровавленного тела во дворе. Она бежала наугад. Ноги сами собой привели ее в самый дальний угол хозблока.

Около часа она просидела на покосившейся скамейке, над которой висела поржавевшая табличка «Место для курения». Никаких связных мыслей не было, только грохот выстрелов всё звучал и звучал в ушах. Анна слышала подобные звуки бессчетное количество раз, но почему-то сегодня ее самообладание дало сбой. Сегодня она наблюдала не поражение мишени и даже не уничтожение врага, которое не противоречило ни одному кодексу чести. Сегодня на ее глазах совершилось обыкновенное убийство, и стрелял именно он – садист, палач, зарвавшийся диктатор, который довел население подконтрольных ему земель до бедственного существования и который явно не заслуживал тех чувств, что рвались к нему из сердца всё сильнее.

Оказалось, что Анна уже могла безошибочно узнавать звук его шагов. Внутри нее, казалось, остывала кровь по мере того, как Виктор приближался к ее не такому уж тайному убежищу.

Он остановился в двух шагах от скамейки. Анна подняла на него взгляд. Глаза Виктора никак не говорили о том, что он собирается ей навредить. В руках он держал букет маленьких синих цветов, похожих на звездочки. Пролески. Когда-то давно окрестности Тулаара каждый год покрывались зелено-голубым ковром из этих цветов, едва сходил снег. Они росли в парках, садах и просто на улицах около домов. Бомбардировки выжгли в этих местах всю былую красоту, но теперь, по всей видимости, она вновь возрождалась. И где он их только нашел?..

– В последний раз я таким занимался лет в четырнадцать, – сказал Штефан. – Нарвал ромашек на соседской клумбе и подарил девочке из параллельного класса. А она меня высмеяла при всех. Ну да ладно… Ее, скорее всего, уже нет в живых.

Анна всё еще смотрела на него настороженно, словно побитый щенок, и не спешила брать цветы. Виктор сел рядом с ней.

– Эмма, ты же знаешь… Я пролил столько крови, что ею можно наполнить котлован. А ты разве не видела эту кровь? Не прошла семь кругов ада? – Он заглянул ей в лицо и вздохнул. С него будто враз схлынуло напряжение. – А глаза у тебя всё такие же ясные. Жаль, что они видят кровь гораздо чаще, чем цветы.

Анна с опаской протянула руку к букету.

– Ты этими руками час назад убил человека. Твой пистолет еще не остыл. Боже, как это всё дико…

Она уронила цветы на землю, закрыла лицо руками и затряслась в судорожных рыданиях. Вдруг Анна почувствовала, как ее обнимают за плечи, и в следующий миг она уже прижималась к Виктору, а тот успокаивающе водил руками по ее спине.

Штефан недолго посидел с Анной, а затем, сославшись на дела, ушел куда-то в направлении казарм. Через несколько минут Анна, успокоившись и приведя себя в порядок, направилась к штабу.

Тело Клары уже убрали, лишь на земле осталось красное пятно. Около крыльца Анну встретили Дария и Петра.

– Эмма, ты в порядке? У тебя лицо такое… – сказала Дария, внимательно ее разглядывая.

– Я в норме, – ответила Анна. – Просто это произошло прямо на моих глазах.

– Ужас, надо же, какой псих… Послушай, у нас, вернее, у Петры очень важная просьба. Ты последняя надежда.

Анна с немым вопросом во взгляде посмотрела на Петру, и та, наконец, заговорила:

– Как видишь, я уже не смогу воевать. Не найдется ли для меня работы в штабе?

– В смысле, вместо Клары?

– Если место еще не занято…

На Петру было жалко смотреть. Некогда настоящая боевая подруга для десятков вояк, одна из лучших разведчиков-диверсантов, превратилась в серое существо с погасшими глазами и, казалось, даже стала ниже ростом. Ясно было, что с таким серьезным увечьем ее ждало увольнение из армии и незавидная судьба на «гражданке», как и у всех здешних мирных жителей. Анна сочувственно поджала губы:

– Петра, видишь ли, Клара заведовала всеми хозяйственными вопросами в штабе. Понимаешь… там нужны две руки.

– Но мне некуда больше идти! – Петра начала срываться на крик. – У меня никого нет! Разве ты не знаешь, каково это – остаться в безвыходном положении?!

– Но ты же не сможешь…

– У меня вот, чуть выше локтя! – Петра похлопала здоровой рукой по тому, что скрывалось под вторым рукавом.

Анна лишь покачала головой.

– Штефан тебя не возьмет, прости.

– Ладно… – Петру почти трясло, она пыталась проглотить рвущиеся наружу слёзы. – Может, я на что-то еще сгожусь на войне. Вырвать чеку зубами и бросить гранату я, по крайней мере, смогу.

Дария осторожно взяла ее под локоть и повела к казармам. Анна вздохнула, глядя ей вслед, затем пошла в штаб.

Только она успела подняться в свой кабинет и расположилась за столом, чтобы начать писать рапорт о плене, как где-то неподалеку раздался взрыв. Анна невольно подскочила на стуле.

– Господи, что опять…

В окно уже доносились какие-то крики, и Анна снова побежала на улицу. Она увидела, куда сбегается толпа, и бросилась туда. Солдаты столпились за углом одной из казарм.

– Что случилось? – спросила Анна.

– Подорвала себя гранатой. Та девушка, что вернулась из плена без руки, – сказал стоявший рядом солдат.

– Петра… Чёрт…

Анна протиснулась ближе через толпу и увидела, как возле изувеченного тела рыдала, заламывая руки, Дария.

– Оставила ее всего на минуту! На минуту! Петра, что ты наделала?! – выкрикивала та, давясь слезами.

Дарию оттащили в сторону трое крепких парней. Анна же, чувствуя, как подкатывает тошнота, прикрыла ладонью рот и отвернулась, не в силах больше смотреть, как вокруг бездыханного тела Петры на земле запекается кровь.

Подоспел кто-то из офицеров и громко скомандовал:

– Разошлись! Приказываю всем вернуться в расположение!

Анна тоже поспешила уйти. Она внушала себе, что не стоит тратить столько эмоций на вражеских солдат, пусть даже с ними и довелось ходить в разведку бок о бок.

На несколько часов ей удалось абстрагироваться от всего произошедшего за день. Она сидела у себя в кабинете за написанием рапорта, пока не приблизилось время обеда.

Хоть у Анны с утра не было ни крошки во рту, есть особо не хотелось. Но она понимала, что быстро потеряет оставшиеся силы, если хоть что-то не пожуёт. Отложив рапорт, она направилась в столовую.

Даже в офицерском зале только и разговоров было, что о сегодняшних происшествиях. Анна лениво поковыряла вилкой тушеный картофель, затем залпом выпила чай и поспешила на выход.

Чуть поодаль, за углом столовой, была припаркована машина Бруно. Анна подождала неподалеку несколько минут, пока ее владелец не объявился. Зайдя за машину так, чтобы их не было видно выходящим из столовой, Анна достала из кармана сложенные листы бумаги.

– Это по Хенрикссону, – она незаметно протянула их Бруно.

Тот кивнул, озираясь по сторонам, и сказал:

– В кузов не смотри. Я… в общем, Клару пришлось вывозить мне.

Анна поморщилась, мельком все же увидев в кузове пикапа кровавые разводы. Внезапно у себя за спиной она услышала знакомые шаги.

– Так, кто-то идет, – тихо произнес Бруно, поглубже пряча бумаги за пазуху, и одной рукой прижал Анну за талию к себе. – О нет, это Штефан, – всё так же, почти не шевеля губами, сказал он.

– Чёрт… – едва слышно выдохнула Анна.

Она не видела, только слышала, как Виктор, не сбавляя шаг, прошел мимо них в направлении штаба. Лишь тогда Бруно отпустил ее.

– Мне пора ехать. Еще одно тело нужно отвезти на кладбище. Ну и денёк…

– Да уж, крепись там.

Распрощавшись с Бруно, Анна поспешила в штаб.

– Ты каждый раз так реагируешь на чью-то смерть? – спросил Штефан, когда Анна принесла ему чай.

– Что, простите?

– Я говорю… Его объятия более утешительны, или как?

Анну могла бы позабавить подобная сцена откровенной ревности, но не в таких обстоятельствах, когда перед участниками событий стояла неиллюзорная угроза жизни.

– Мы с Бруно просто друзья, – сказала Анна, пододвигая к Виктору чашку и стараясь сохранять холодный тон.

Штефан закивал, но вовсе не выглядел так, будто поверил ее словам. Витавший в воздухе легкий запах коньяка из закромов Хенрикссона наводил на догадки о том, где Виктор пропадал весь день. К удивлению, ни малейшего признака опьянения ни в поведении, ни в виде его не было. Он сделал маленький глоток.

– Вы дописали рапорт, лейтенант?

– Еще нет, полковник.

– Так ступайте и дописывайте, – нарочито спокойно произнес Штефан.

– Есть.

Анна ушла к себе в кабинет. Она села за стол, где были разложены исписанные листы и пачка чистой бумаги. Взяв карандаш, она занесла его над строчкой, на которой остановилась перед обедом. Анна замерла на секунду и вдруг резко бросила карандаш в противоположную стену, туда же полетел скомканный недописанный листок рапорта.

Когда стемнело, Анна незаметно покинула штаб и отправилась искать Бруно. Тот как раз загонял машину в гараж. Анна вошла следом за ним внутрь.

– Что-то забыла передать? – спросил Бруно, который уже не ждал ее сегодня.

– Хочу предупредить, чтобы ты пока поменьше отсвечивал около штаба.

– Что-то случилось?

– Ты видел, что случилось с Кларой, – Анна перешла на шепот. – Мне кажется, он готов прикончить любого, кто прикоснется ко мне.

Бруно невесело усмехнулся.

– Вот как… Интересно, генерал предполагал такой поворот в спецоперации?

– Бруно, прошу, просто будь осторожен.

– Да я понял тебя… – он помолчал мгновение и продолжил: – Есть вариант перевестись на перевозку боеприпасов на передовую.

– Шутишь?

– Серьезно говорю. У седьмой роты не хватает водителей. На днях приходили оттуда парни, спрашивали, не хочет ли кто-то из нас туда. Пока никто не захотел.

Анна задумалась.

– Седьмую роту Хенрикссон контролирует…

– Вот именно, – Бруно заговорщицки взял ее за плечо и склонился к уху. – Я мог бы ездить к ним на передок и собирать информацию, раз тебе там не рады.

– Было бы неплохо.

– Значит, завтра попробую пробиться к ним.

Анна кивнула. Безрадостный день заканчивался хоть с каким-то позитивным итогом.

========== Глава 14. Каждому по смерти ==========

Не успел Бруно перевестись в седьмую роту, как на северном участке фронта разгорелись бои. Ревена несколько дней успешно теснила подразделения Хенрикссона, и те были вынуждены отступить на десяток километров. Потери были значительные, госпиталь снова едва справлялся с наплывом раненых.

В связи с резко обострившейся ситуацией, Штефан вызвал на срочное совещание штабных офицеров и командиров рот. Анну он посадил рядом с собой в качестве секретаря. Хенрикссон и еще несколько ротных отсутствовали, поскольку находились на передовых позициях.