Текст книги "Marquis Von Emden (СИ)"

Автор книги: Мархуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 40

Глава сороковая

Новость о поражении турок под Трапезундом привела в уныние многих, кто всё ещё верил и лелеял надежду на победное завершение Восточной войны. Новость о рагроме батареи Гордона, раздутая газетчиками до того, что англичане, якобы, лишились практически всей своей артиллерии, добила колеблющихся парламентариев. Новость пришедшая из-под Свеаборга ошарашила даже явных «ястребов». Англо-французская экадра потеряла десять линкоров из двадцати и ещё семнадцать разных других вымпелов. Проклятые русские использовали более восьми тысяч ракет. Для сравнения – чтобы сжечь целый Копенгаген, в своё время, сами англичане применили лишь пять тысяч ракет. В результате, англичане отозвали свои корабли из Балтики, столкнувшись с бесперспективностью любых попыток добраться до Петербурга. Мало того, они отложили предполагавшийся рейд союзной эскадры на Николаев. Какой смысл тратить деньги не имея достаточных наземных сил для высадки?

Под Севастополем Старко провёл ещё один ночной манёвр, правда без стрельбы. "Святая дивизия" заняла брошенные французские позиции и окапывалась между бастионом Жерве и Камчатским люнетом. И это шло параллельно с бомбардировкой 5-ой и 4-ой параллелей правой английской атаки. Кодрингтон, сменивший Симпсона, немедленно отдал приказ о выводе своих солдат на юг к горе Воронцова. Его раздражало, что русские не идут в атаки, а лишь стреляют из пушек, как будто у них тоже много. Лейтмотив осаждающих, переходящих в статус осаждаемых, звучал повсюду: "Русские нас подло обманули и с самого начала заманили в ловушку!" А ведь случилась лишь мелкая мелочь, когда оказалось, что деревянные корабли выводятся из строя всего лишь дюжиной гаубиц. Получается, что превалирование на море перестало быть таковым при осаде городов. Или нужно понастроить столько судов, чтобы на всех снарядов не хватило. Или, как вариант, увеличить дальность боя морских орудий. Или послать всё на фиг и больше не связываться с варварами.

Боске передал англичанам траншеи вдоль Докового оврага и перевёл своих ещё западнее, в район Лабораторной балки. Общее пошаговое скукоживание под давлением корпуса Старко можно конечно закончить, если всем кагалом навалиться на русских ответным штурмом. Но даже у собак Павлова вырабатывался условный рефлекс. Так что и европейские собаки тоже выли днём и ночью, получая сообщения о любых телодвижениях класса "старко".

– Олег Александрович, дорогой, мои моряки уже боготворят вас и ваших богатырей, – благодарил прибывший Нахимов, – я лично готов всё для вас сделать, только попросите.

– Ловлю на слове, господин адмирал, не носите свои эполеты, когда находитесь вне закрытого помещения.

Удар ниже пояса, но Павел Степанович уже сказал слово, да ещё и при других. Начать отнекиваться неудобно и неприлично, иначе разговоры пойдут. Он и так пока оставался цел, в отличие от реальной истории, но не знал об этом, а попаданец, естественно, умолчал. Потеря вождя обороны, равносильна потере знамени, а значит сохранение его в интересах всех.

– Хорошо, господин генерал-лейтенант, – обиженно перешёл на официальный тон Нахимов, – раз дал слово, то сдержу.

Золотые эполеты, видные издалека, были сняты и командиры перешли к обсуждению других вопросов. Самым важным была проблема Сапун-горы, очень мощно укреплённая союзниками и выглядевшая неприступной. Да и стратегия в последнее время, когда войска коалиции перестали устраивать самоубийственные штурмы, сводилась больше к морально-позиционному давлению. В приципе, все понимали, что даже если Англия выйдет из войны с позором, Наполеон Третий всё равно не отступится. Зато пришлёт и своё чудо-оружие и десятки тысяч солдат.

– Господа, я получил сведения, что вполне возможно полное снятие осады, – доложил Старко, – тогда французы единым ударом попробуют прорваться за Чёрную речку, чтобы выйти на оперативный простор и ударить по полевой армии.

– Может быть героически устоим и не пропустим врага, даже если все погибнем? – предложил Врангель.

– Думаю, что это неразумно, – воспротивился Хрулев, – с потерей нашего корпуса может умереть надежда на победу.

– А если договориться с Горчаковым, – предположил Алексей Каретин, – пропустить их, а потом в определённом месте атаковать сразу и в хвост и в гриву?

Дебаты, в принципе, свелись к выбору. Или мирно пропустить, а потом висеть на хвосте, или погибнуть, но уничтожить значительные силы противника. Что облегчит исполнение задачи полевой русской армии. Впрочем, что могла решить горстка командиров второго уровня, когда тот же Горчаков может превратить любую победу или преимущество в поражение? Небось, удерёт к Перекопу, оставив Крым и тот же Севастополь на растерзание.

Сам главнокомандующий собирался прибыть в ближайшее время, чтобы мудрым руководством упорядочить какое-то бессистемное снятие осады. Право слов, тут отжали, там постреляли, здесь тихонько заняли и обустраиваются. Нужно одно, но решительное и, безусловно, победное сражение, чтобы враз покончить с нервными переживаниями. И побыстрее, так как сразу можно перевести крымскую группировку поближе к Дунаю в состав Южной армии. И тогда Горчаков поведёт победоносную армию на Константинополь (через Болгарию).

Александр Второй находился в определённом внутреннем раздрае. Никакой войны ему совершенно не хотелось, а уж тем более её последствий. Заветы отца нужно выполнять, но хочется и самому поцарствовать по-человечески. Мирно роскошествуя, а не тратя сотни миллионов на боевые действия. Уж лучше тратить деньги на реструктуризацию той же армии и Земельную реформу. Он не видел перспектив и слил бы войну побыстрее, но не мог этого сделать на любых условиях. Контрибуция и репарации оставят его без денег на десятилетия, а этого не хотелось. Доходы от разных современных предприятий, возникших в последнее десятилетие, приходилось выкидывать на ветер.

Хорошо, что герцог Старко согласился за свой счёт содержать очень дорогую дивизию Панютина. Тем более, что это в итоге вылилось в своеобразный перелом в войне. Правда теперь нужно как-то использовать создавшееся тактическое преимущество. Император с удовольствием передал бы Старко полное командование над всей армией в Крыму, но было два фактора против этого. Во-первых, против будет девяносто процентов вельмож и сановников, во-вторых, против был... сам герой последних месяцев.

В тайном личном письме, Старко сообщал, что из-под Петербурга и близлежащих территорий уже можно снять до семидесяти тысяч войск, ибо всё хорошо укреплено в тех краях. И эти высвободившиеся резервы имеет смысл отправить в сторону Дуная, что дополнительно озаботит союзников. Угроза вторжения на Балканах вызовет резкое повышение расходов Англии и Франции по защите Османской империи, так как казна султана совершенно пуста, а сам он в огромных долгах. Чистая экономика – финансовые расходы бьют сильнее любой артиллерии. Александр Второй был не против таких угроз, не требующих каких-либо боевых операций. Вдруг сам султан запросит мира и отдаст ту же Болгарию, а то и Румелию. Если Старко прав в своих предположениях, то в конце концов останется лишь один враг – Франция. Главное, не выпрашивать мир, а предоставить это дело самим членам коалиции.

Седьмого августа началось невероятное. Англичане правой атаки начали отход к своей штаб-квартире за Сапун-горой, правда оставляли артиллерийские позиции на Воронцовой горе. Неужели потайные переговоры к чему-то привели? Можно слегка приоткрыть секрет, но только для своих. Переговоры уткнулись в определённый дипломатический тупик. И английским и русским дипломатам было просто любопытно, что получится из перестрелки гаубиц с плавучими батареями. Дело в том, что в Англии такие тоже начали строить, но не были уверены в целесообразности расходов. Отсюда и затык. То ли, англичане обойдутся с русскими сепаратным миром на нулевых условиях, без обид и взаимных финансовых претензий, то ли им придётся платить компесацию за ущерб, нанесённый боевыми действиями. И даже размер репараций варьировался (от десяти до тридцати миллионов фунтов). Иначе солидные суммы будут потеряны наглами в следующем году, если война продлится. Вопрос с Константинополем и проливами пусть Россия решает воюя с Францией и Турцией. Всё равно ей нечем торговать в Средиземноморье, разве что хлебом. Так Англия хлеб не выращивает, а потребляет и ей оно без разницы.

– Господа генералы, в связи с отходом англичан мы можем позволить себе занять бывшие позиции правой французской атаки между Килен-балкой и Доковым оврагом.

– Олег Александрович, – обратился Хрулев, – я хотел бы туда ввести своих.

– Ну, что же, Степан Александрович, сегодня вечером и приступайте.

Эх, если бы овладеть бывшей позицией Ланкастерской батареи. Там никого сейчас нет, но как бы артиллерия Воронцовой горы не помешала в этом. Иначе получит такого зубастого визави на расстоянии версты, что мало не покажется! Пока же ничего умнее, кроме плана окапывать и создавать артиллерийские позиции по ночам, не имелось. Можно, конечно, артиллерийские позиции Воронцовой горы перепахать патриаршьими гаубицами, но потом им придётся дожидаться снарядов. А вдруг дальнобойные тяжёлые орудия понадобятся для чего-нибудь важного? Кстати, обидно, но ничего пока не доводилось минировать и динамитные запасы без толку лежали на складе. И нафига эта взрывчатка нужна? Где поезда, которые можно взрывать? Потому что уничтожать единственную железную дорогу в Крыму совершенно не хотелось.

Англичане как-то не особо отреагировали на очередную передислокацию, а французы ничего не могли поделать пока, находясь за спиной союзников. Кодрингтон объяснял Боске, что перегруппируется по приказам сверху, не более. Нечто вроде кривообразного выравнивания фронта в тыл. В принципе, и французскому генералу тоже уже стало по барабану и он желал, чтобы его отозвали побыстрее. В конце концов, здесь имеется младший Бонапарт, вот пусть он и командует. Да и подкрепления вроде в пути, может нового комадующего пришлют.

– Так точно, мон женераль, – поддакнул адьютант, а по совместительству и верный друг, с которым можно и пооткровенничать, – такого, что не зная, что здесь происходит, всех прибывших отправит на сьедение Старко.

Товарищи похихикали, потому что понимали, что ничего уже не поможет, разве что бог. Весь вопрос, а на чьей он стороне?

Глава 41

Глава сорок первая

С очередным обозом прислали всякую оптику с новыми линзами для проверки в полевых условиях. Старко передал адмиралу Нахимову прототипы обычного перископа и стереотрубы с просьбой лично проверить и предоставить рекламации, если таковые будут. С установкой батарей на холме пока не определились, но восточный склон холма уже подготовили для подъёма орудий. Даже рассчитали на плане, как будут установлены гаубичная батарея и две батареи лёгких пушек. Англичане никуда не наступали, не стреляли и вообще выглядели подозрительно. Зато французы забегали на всякий случай, получив сведения о приближающихся кораблях со свежим пушечным мясом. Сардинцы, как всегда, начудили, умудрившись заблудиться в Средиземном море. Потом, конечно, нашлись, но прибыли в Варну позже лягушатников, хотя должны были прибыть явно раньше.

Шесть тысяч свежих французиков заболели в Болгарии, остальным пришлось пересечь море и вступить в гостеприимные крымские края. Сорок четыре тысячи ртов хотят кушать по три раза в день и пить воду очень часто, так как лето на дворе. Вода обходится дорого, завозят из Болгарии, получается что расходы сразу увеличились. Парламент Франции не знал, как снизить затраты, но их император давил любые сомнения в правильности его действий. Доставка солдат в Крым увеличила численность экспедиционного корпуса на пятьдесят процентов и Боске встал перед выбором. Или уйти в отставку, да ещё и с позором, или быстро провести подготовку к прорыву. Он выбрал второе и предложил соглашение о перемирии на неделю, чтобы перевести солдат поближе к условной линии разделения сфер влияния. Старко отказал, а Горчаков пока не подъехал, чтобы согласиться. Двадцать первого августа, поздно вечером, русские начали обустраивать верхушку холма, где находились остатки редутов правой Ланкастерской батареи. С Воронцовой горы, слава богу, ничего не прилетало на наши головы, поэтому к утру почти половину земляных работ выполнили. Внизу холма даже мешки наполнили землёй и песком. Свежие части интервентов поползли на восток, в смысле топали не особо утруждаясь. Конечно и сардинцев тоже погнали на передовую, пусть почувствуют на себе свою же долю.

Мирное сосуществование продлилось три дня. Двадцать четвёртого августа семидесятитысячная армия французов и сардинцев двинулась под бой барабанов и с развёрнутыми знамёнами на восток, огибая Воронцову гору с севера и юга. Северянам (сардинцам) досталось первыми – по ним лупили пушки третьего бастиона, Жерве, Камчатского люнета и полевая артиллерия Хрулева. Южан колбасили прямо во фронт старковцы и церковники. Врангель стоял в резерве, будучи готов заткнуть любую дыру, если она возникнет. Англичане, ещё остающиеся на склонах Зелёного холма за Лабораторной балкой, заныкались в свои траншеи чтобы случайно не отхватить люлей. Свежие невоевавшие французы упорно пёрли даже под массовым картечным огнём, а их правый фланг попытался обойти русских с юга. Впрочем, туда уже явились врангелевцы, вступив в бой от всей души.

Первыми скисли итальяшки не ожидавшие, что на войне воюют. Потери оказались настолько велики, что они бежали к англичанам, пытаясь укрыться в их ретраншементах. От корпуса макаронников лишь несколько тысяч осталось целыми и невредимыми, уж слишком ненавидели интервентов те же севастопольцы. А вот лягушатники ещё держались, несмотря на картечь и постоянную винтовочную стрельбу. Их, количественно, хватило до полудня, после чего затрубили общее отступление. Две тысячи тяжёлых кавалеристов воспользовались моментом и знатно постреляли и порубили врагов. Никакие перестроения не помогали сдержать русскую ярость и жажду мести. Всё, что накопилось за это время в душе выплеснулось наружу.

В этот раз запрошенное перемирие сделали на пять дней, а французы выдали из своих сусеков двадцать тонн пороха. Впервые местные командиры союзников поняли, что война явно закончена. Против русского превосходства в оружии нет ничего, что можно было бы противоспоставить. Даже военные корабли стали лишь транспортными судами, не имея реальной возможности бонбардировать осаждённых. И как воевать прикажете, если после смерти Николая Первого всё переменилось, шаг за шагом, в обратную сторону. Полное превосходство русской артиллерии Как в контрбатарейных перестрелках, так и в выкашивании масс наступающих. И дальнобойность со скорострельностью, превосходящая любые штуцеры. Дульнозарядное оружие исчерпало себя, окончательно став историческим военным хламом.

Новости о побоище моментально разнеслись по всему свету. Английские дипломаты больше не стали дожидаться четырёх плавучих батарей, поняв что русские их почему-то не опасаются. Они изыскали некоторые другие нюансы. Тайные посредники с верительными грамотами от самого султана также приступили к своим переговорам в полной секретности.

Через два дня примчался Горчаков, чтобы поздравить "всех нас" со столь замечательной победой. Его курьеры везли в Петербург гордые красочные реляции, подчеркивающие его организаторские таланты и грамотные диспозиции, предоставленные Старко. Теперь он готов был почти лично возглавить всех героев, подтянуть полевую армию и сбросить союзников в море одним махом. Он ещё не знал, что через две недели его перенаправят в Бендеры, чтобы лично возглавил Южную армию, куда началась передислокация семидесятитысячного корпуса из-под Петербурга. А из армии, расквартированной в Польше, выделяют сто тысяч, чтобы отправить туда же, к Дунайским княжествам.

К началу сентября великий герцог Пётр Ольденбургский официально заявил о полной передаче герцогства Олегу Старко и начал переезд в Любек, оставшись при титуле и поимев очень солидные деньги в итоге. Плюс, избавился от обоих многомиллионных займов, сделанных его расточительным отцом и переданных по наследству. Наместник Вересов тоже сделал официальное заявление «о создании герцогства Старко». Коротко и без выпендрёжа, хотя можно было бы сутяжничать по поводу статуса «великое». Зачем нужны головные боли там, где можно жить без излишней шумихи и суеты. Ожидаемое европейцами вхождение в состав России не случилось, чем угомонило излишне говорливых конспирологов. Понятно, что береговую оборону никакие великие державы не стали пробовать на прочность, зная какая безумно дорогая артиллерия имеется у Старко в Крыму, а значит и на побережье Северного моря. Приятно, что созданный в Швеции лесоперерабатывающий комбинат уже вовсю снабжает высококачественными материалами богатых европейцев (ещё и не хватает, несмотря на высокие цены за сверхкачество). Чугунолитейный мощный завод, в тех же краях, вот-вот запустят в действие, но, увы, всё пойдёт на личные нужды собственных предприятий Старко. Маленькая страна вроде состоялась, но лишь будущее покажет куда она придёт.

Седьмого сентября ещё одна новость облетела мир быстрее интернета (вру, конечно, насчёт скорости). Англия подписала мирный сепаратный договор с Россией, причём достаточно странный. Стороны не объявляли себя победителями или проигравшими, а всего лишь ссылались на "целесообразность и резонность мира в нынешних условиях". Англичане выплачивают репарации за нанесённый ущерб в размере двадцати миллионов фунтов двумя траншами: один сразу после подписания, другой до конца календарного года. Флот и наземные войска выводятся из зоны боевых действий. Британцам позволено завоевать или забрать иным способом у Османской империи острова Крит и Кипр. Все остальные отношения будут ориентированы на довоенную ситуацию, за исключением тех договоров, которые де-факто изменились в связи с боевыми действиями. Для их пересмотра создаётся согласительная комиссия сроком на пять лет. И кто их знает, что обе страны будут "пересматривать и согласовывать" тайком от других?

Фактически, первым последствием этого соглашения стало высвобождение остатков Черноморского флота и целого Балтийского. Франция, небось, сразу запротестует из-за того что на море останется "сам-на-сам" с русскими. Английский контингент начал немедленную эвакуацию из-под Севастополя, чтобы даже случайно не влезть в какой-нибудь конфликт или попасть под "дружеский огонь". Часть запасов передали Старко, как и Балаклаву. Французы смолчали, тем более, что через день ещё одна новость облетела весь свет. Итальянские революционеры устроили второе покушение на Наполеона Третьего. Император в реальной истории отделался лишь испугом, а в нашей реальности был ранен. Не всё коту масленница! Тут уж не до пресс-конференций и возмущений по поводу предательства англичан, сами понимаете. В те времена несколько другие задачи стоят в таких случаях. Выжить бы и то ладно.

Тем более, что супруга императора беременна, но неизвестно кто родится в марте следующего года – мальчик или девочка. Ибо если Наполеон Третий помрёт от раны, тогда престол может перейти и к Жозефу Наполеону Бонапарту, который пока ошивается в Крыму. Интересно, кого тогда поддержит восьмидесятитысячная армия интервентов? Того, кто делил с ними хлеб и кров на войне или неизвестно что, которое может родиться. Вдруг народ Франции захочет приветить генерала, выведшего страну из огромнейших затрат и финансовых потерь. Естественно, если младший Наполеон подпишет какое-нибудь мирное соглашение. Дело в том, что долг Франции уже вырос, в общем и целом, до миллиарда золотых франков (эквивалентно двумстам миллионов фунтов). Сорок процентов мужчин, начиная с призывного возраста, полностью неграмотно. Да ещё и засилье английских товаров грозит, что добьёт внутреннего производителя. Это же лишь безграмотные еврочеловеки считают, что все рынки должны быть открытыми всем ветрам, а жизненные реалии почему-то показывают не совсем радостную картину.

Позиции французов опять сместились на запад, за балку Сарандинаки и Корабельная сторона полностью избавилась от угроз. Старко перевёл своих поближе к Зелёному холму, оставив его в качестве нейтральной зоны. Всего несколько сотен погибших и раненых не слишком повлияло на силу корпуса. Тем паче, что большинство пришлось на бойцов Врангеля. В Балаклаву Горчаков отправил по просьбе Старко десять тысяч из своей полевой армии.

– Олег Александрович, меня отправляют в Бендеры, а на смену пришлют кого-нибудь из Петербурга, хотя я порекомендовал вас назначить командующим.

– Ничего страшного, ваше высокопревосходительство, я сам не рвусь к серьёзной ответственности.

– Мне кажется, что вы заслужили повышение, о чём я отписался императору.