Текст книги "Крылья (СИ)"
Автор книги: Margo_Poetry
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– Сколько мне еще тут сидеть? – спрашиваю я, глядя то на настенные круглые часы, стрелки на которых почему-то замерли на месте, то на сидящую напротив женщину в строгом костюме. Ее темные волосы собраны в пучок на затылке, а очки с крошечными стеклами сползли на самый кончик носа. Словно бы не слыша меня, она продолжает писать в синем блокноте еще несколько минут, после чего закрывает его и снимает очки.
– Александр, – начинает она, делая после моего имени какую-то драматичную паузу. От этого мне еще больше становится не по себе. – Какое-то время тебе придется пожить в приюте. Это очень хорошее место, там много детей, таких же, как ты. Есть кто-то младше, кто-то постарше, и среди них ты обязательно найдешь себе друзей.
– А Роб там тоже будет? – наивно спрашиваю я, хотя ответ на этот вопрос уже давно знаю. Не раз слышал из разговоров врачей, как им жаль меня, восьмилетнего мальчишку, разом лишившегося всей семьи. Оставленная кем-то газета в коридоре очень быстро попала ко мне в руки, а потом перекочевала в мусорное ведро. Я оставил себе только одну страницу, ту самую, на которой была небольшая статья об аварии, в которую я попал. Там нет особых подробностей, лишь сухие факты – плохая видимость, случайность, летальный исход.
– Он… не сможет сейчас туда пойти, – немного замявшись, отвечает женщина.
– Потому что он умер? – задаю я очередной вопрос.
– Потому что он умер, – кивает она. Лицо брюнетки принимает скорбное выражение, и она, отложив блокнот в сторону, подходит ко мне. Опустившись на корточки, она берет мои руки в свои и пристально смотрит в глаза. – В жизни случается много страшных вещей. Каждый из нас хоть раз терял кого-нибудь, это неизбежно. Но ты должен знать, что там, высоко в небе, существует место, которое называется Рай. Туда попадают все умершие люди, включая твоего брата. Там есть детские площадки, и можно целый день смотреть телевизор. Как бы тебе не было грустно и тяжело, помни, что Робу сейчас хорошо. И что он всегда будет рядом с тобой, пока ты будешь его помнить.
Будучи ребенком, я не особо разбирался в смерти и потери близких. Мне было грустно от того, что я не увижу Роба, но я упорно верил в то, что в скором времени моему брату надоест в этом Раю, и он вернется за мной. Может быть, заберет меня с собой в этот самый Рай, который казался мне действительно волшебным местом.
Но время шло, и я так и жил в приюте, который, на самом деле, был не так уж и плох. По крайней мере, никто не кричал на меня, не запрещал просить добавку и я мог заниматься всем, чем захотел. Правда, мой более менее оптимистичный настрой куда-то испарился, когда спустя несколько месяцев мне было позволено «повидаться с семьей». Я и не предполагал, что вместо знакомых лиц увижу серые могильные плиты, на которых выгравированы имена и даты. Холодный камень выглядит пугающим, поэтому я почти тут же прошусь обратно в приют. На кладбище я не приходил вплоть до своего четырнадцатилетия.
Видимо, я снова унесся куда-то в свои мысли, раз не заметил, как кот подошел ко мне и начал тереться своей мохнатой мордой о мою ногу. Рука машинально потянулась к его голове, и животное тихо заурчало, набираясь смелости и пытаясь забраться мне на колени. К такому контакту я не готов, так что пытаюсь отпихнуть кота от себя, но тот вдруг начинает громко мяукать, грозясь привлечь внимание жителей отеля.
– Заткни ты его, – шипит откуда-то Фред. – Прижмись к стене!
Лишь только услышав, как кто-то, недовольно ворча, пытается открыть окно, чтобы выглянуть на улицу, я хватаю орущего кота на руки и отодвигаюсь к стене, пытаясь с ней слиться. Довольное животное тут же умолкает, а где-то слева появляется голова мужчины. Он всматривается в мусорные баки, наверняка думая, что помешавший его сну зверь гуляет именно там, а я начинаю считать секунды, молясь, чтобы мужик не вздумал поворачивать голову. Иначе он с легкостью заметит меня, начнет возмущаться, полицию еще вызовет. К счастью, он быстро удаляется обратно в свой номер, и я свободно выдыхаю.
– Я нашел их, – тут же материализуется рядом со мной Фред, из-за чего от неожиданности я роняю кота. Тот громко фыркает, но уходить никуда не собирается. – Номер в самом углу. Сидят там, обсуждают что-то. Мне кажется, я уловил такую фразу… Сейчас, как он там говорил? А, вот: «Я уже нашел нужных людей, так что через пару дней все закончится». Интересно, о чем это Аддерли говорил?
– Сам как думаешь? – мрачно спрашиваю я, понимая, что мои догадки, к несчастью, оказались верны. Надо же, а ведь этому человеку я доверял почти как лучшему другу. Хотя почему почти? Я считал его не только коллегой по работе, но и приятелем, с которым можно поговорить на разные темы или сходить вместе в бар выпить. Правда, не особо и часто мы общались. И не ходили вместе никуда дальше парковки. Странные у меня понятия о дружбе какие-то. Может, для Аддерли я всегда был просто начальником?
– И что будем делать? – интересуется Фред, пожимая плечами. – Вломимся к ним в номер с криком: «Я знаю, что вы делали прошлым летом!»? Или нет, давай подопрем дверь мусорным баком. Или нет, я знаю!
– Помолчи ты, – перебиваю я разгорячившегося ангела. Тот сразу же замолкает, и я пытаюсь придумать, что теперь делать с полученной информацией. Вызвать полицию? Но что я им скажу? «Знаете, я тут услышал обрывок разговора, и мне кажется, что речь в нем шла обо мне». Интересно, меня сразу пошлют куда подальше или дослушают до конца? – Идем к ним, – решаюсь я, начиная спускаться вниз, прихватив с собой кота. – Чего смотришь? Раз уж они так хотят моей смерти, пусть получат свой шанс.
– Ты рехнулся, – изумленно протягивает Фред, спускаясь следом за мной. – Ты что, подался в самоубийцы? С каких это пор?
– Не собираюсь я умирать, – дергаю я плечом, опуская на землю кота. Тот недовольно фыркает и сразу же убегает, явно обидевшись на меня за что-то. – Я просто хочу поговорить. Если им нужна компания, пусть забирают ее ко всем чертям, я только возьму деньги за свою долю и уеду. Хватит с меня всех этих непоняток.
Слова вылетают из меня раньше, чем я сам начинаю понимать, что вообще говорю. Может быть, во мне просто бушуют эмоции, которые и направляют меня на совершение необдуманных поступков, а может, мне давно уже пора все бросить и уехать. Говорил же Симус, что нечего мне сидеть на месте. Да и место ведь не самое лучшее. Что держит меня в этом городе? Ровным счетом ничего. Раз уж я начал менять себя, то почему бы не сменить заодно и окружающую меня обстановку?
– Как насчет того, чтобы махнуть в Мексику? – спрашиваю я Фреда. Вместо ответа я слышу стук упавшего тела, и, повернувшись, замечаю, как парень пытается отскрести свою челюсть от асфальта. – Знаю, совсем у меня шарики за ролики заехали. Это все твое влияние. Пока еще не решил, дурное или нет.
– Ох, то прекрасное чувство, когда видишь, что справляешься со своей работой. – Вытащив из кармана платок, Фред промокает им уголки глаз, с плохо скрываемой гордостью глядя на меня. Мне даже не по себе становится от его такого взгляда.
– Ладно тебе, не плачь только, – похлопываю я парня по плечу. – У нас еще остались дела.
Фред тут же отгоняет от себя всю дурашливость, серьезно кивая. Мы подбираемся к черному входу, и парень, вытащив из кармана шпильку для волос, под мой удивленный взгляд начинает ковыряться ей в замке.
– У каждого уважающего себя человека в кармане должна быть шпилька. Да, к мужикам это тоже относится, свет не загораживай, – бурчит Фред, дергая дверь. Наконец, та поддается, и мы, переглянувшись, входим в темный коридор.
По скрипучей лестнице мы попадаем на первый этаж, где, чуть ли не ползком прокравшись мимо стойки ресепшн, выходим в длинный коридор. По обе его стороны располагаются одинаковые двери, каждая из которых ведет в отдельный номер. Дойдя до конца коридора, мы упираемся в еще одну лестницу и поднимаемся на четвертый этаж. Вытащив из кармана компас, Фред с самым серьезным видом начинает вертеть его в руках, а затем, указав рукой в дальнюю часть холла, подпрыгивая от нетерпения, направляется туда.
– Постучишь или вынесешь дверь с ноги? И что ты скажешь? Может, сделаешь вид, будто у тебя пистолет? Или нет, махни руками, и я начну кидать предметы по комнате. Пусть думают, что ты опасный тип, – кидается идеями ангел. Услышав вариант с летающей мебелью, я даже сбавляю шаг, дивясь фантазии этого человека. Нет, конечно, это смотрелось бы очень даже эффектно: взмах руки – и в стену летит ваза, с грохотом разбиваясь на мелкие осколки. Но так до инфаркта можно довести всех, включая самого себя.
– Буду импровизировать, – отвечаю я, останавливаясь возле нужного номера. Помимо нас с Фредом в коридоре никого нет, так что я бесцеремонно поворачиваю ручку и толкаю дверь, делая уверенный шаг в небольшую комнату с дешевой мебелью и работающим телевизором в углу. Правда, тут же застываю на месте, открыв рот от увиденного.
– Александр? – отскакивая от Аддерли, удивляется Патриция. Ее блузка наполовину расстегнута, как и рубашка мужчины, а помада смазана, что говорит о том, что они тут явно не простые беседы вели. И мое появление было не только неожиданным, но еще и лишним.
– Так вы это… Того… Давно? – бормочу я, не зная, уйти мне или все-таки остаться и поговорить. Как-то неловко все получилось. Фред же говорил, что они тут просто разговаривают!
– Неделю, чуть больше, – бормочет Аддерли. Похоже, он смущен не меньше меня. Еще бы, наши отношения с Патрицией ни для кого не были секретом, хотя все и делали вид, будто не в курсе. Правда, я понятия не имею, что все думали в последнее время, потому что с секретаршей мы и не общались толком. У меня всегда находились дела поважнее. Например, попрыгать с крыши на крышу.
– Ты вообще-то не это хотел узнать, – шепчет Фред, не отводя взгляда от блузки Патриции, которую та судорожно пытается застегнуть.
– Точно, – говорю я, чем ввожу в ступор и Аддерли, и женщину. – О каких людях вы тут говорили? Не надо делать такие лица, я слышал ваш разговор, и я знаю, о чем шла речь. Знаете, если хотите меня убить, то у вас ничего не выйдет. И вообще…
– Убить? – удивляется Аддерли. – Ты с ума сошел? Мы говорили об адвокатах. Я с женой развожусь уже месяц, она пытается отсудить у меня квартиру и почти все имущество.
– Разводишься? – настает мой черед удивляться. – Но… если так… Ох, ты ж блин. Тогда я прошу прощения. Не буду мешать. Продолжайте.
Чувствуя, как на щеках выступает румянец, я выхожу в коридор, закрывая за собой дверь. Фред смотри на меня непонимающе – наверняка считает, что я не должен был верить Аддерли на слово. Я бы и не поверил, если бы не знал, что он говорит правду. Я слышал что-то о его разводе. Ведь он как-то раз спрашивал, не знаю ли я хорошего адвоката. И тут на тебе. Все оказалось так просто. А я уже решил, что все вот-вот закончится. Но если Аддерли с Патрицией тут не причем, кто же тогда?
– Кажется, мы что-то упустили, – говорю я.
– Ага, – кивает Фред, указывая куда-то вперед. – Пожар.
На мой удивленный взгляд он никак не отвечает. Отвешивает мне подзатыльник и разворачивает лицом к лестнице, возле которой уже вовсю бушует огонь, вырвавшийся из одного из номеров. В тот же миг под потолком включается сирена, оповещающая всех о бедствии, и несколько десятков дверей почти разом открываются, выпуская в коридор напуганных людей. А потом на нас обрушиваются холодные брызги, и кто-то начинает кричать.
========== Глава 12 ==========
Из полуоткрытых дверей номера возле лестницы валит густой черный дым, смешанный с летящими во все стороны искрами и вспышками – похоже, досталось какой-то технике. Ковер на полу уже начинает тлеть, наполняя воздух угарным газом, и льющаяся тонкими струйками вода совсем не спасает. В панике люди начинают толкаться, намереваясь порваться к пожарной лестнице. Кто-то пытается закрыться в своем номере, наивно полагая, что в таком случае огонь обойдет его стороной.
– Хватит глазеть, надо бежать! – пытается перекричать взволнованную толпу Фред. Заметив, что люди тащат с собой вещи и, наплевав на благородство и вежливость, начинают драться друг с другом за возможность поскорее сбежать на улицу, ангел возмущенно тычет меня локтем в бок. – Сделай что-нибудь, заставь их успокоиться! Пусть хотя бы очередь соблюдают.
– Почему я? – удивляюсь я, поглядывая в сторону одного из открытых номеров. Можно выпрыгнуть в окно, здесь ведь всего-то четвертый этаж. Подумаешь, сломаю себе ноги. Но лучше уж пролежать потом несколько месяцев в больнице с забинтованными конечностями, чем задохнуться или сгореть заживо.
– Ты же руководитель! Ты мужик, в конце концов, а я – хранитель, который вообще не переносит смерть кого бы то ни было, – пытается убедить меня парень. – Старуха с косой близко!
Едва он выкрикивает последнюю фразу, как в тонущем в огне номере слышится взрыв. Пламя разгорается еще сильнее, перекидываясь на дверь соседнего номера, а вода с потолка и вовсе перестает хлестать. Дышать становиться все труднее, и на споры с Фредом времени нет. Что мне еще остается? Стягиваю с себя пальто и, борясь с раздирающим горло кашлем, кидаюсь в толпу, нагло расталкивая всех на своем пути.
– Сначала женщины и дети! – выкрикиваю я в ответ на возмущенные реплики в мою сторону. Мужчины продолжают возмущаться, но это только до тех пор, пока на мою сторону не встает Аддерли. Вдвоем мы справляемся с толпой, заставляя всех соблюдать очередь, и эвакуация заметно ускоряется. Огонь тем временем подбирается все ближе, а электричество и вовсе пропадает. Хорошо хоть, что практически все люди уже выбрались, не считая нас с Аддерли.
– Да лезь ты уже, – толкаю я мужчину к лестнице. Тот пытается спорить, говоря что-то о забытом мобильном в номере, но заметив, что пламя бушует буквально в нескольких метрах от нас, наплевав на все, лезет в окно.
– Там пол рухнул! – изумляется Фред, которого ни огонь, ни угарный газ не берут. – Теперь и на третьем полыхает, такой хаос творится, аж жутко. Зато пожарные приехали, и дорогу перед отелем перекрыли. Вообще паршивенький отель-то, и занавески дешевые, – спокойно рассуждает парень, пока я, кряхтя, пролезаю в окно. Оказавшись на металлической площадке, я вдыхаю свежий воздух полной грудью, радуясь, что выбрался из этой печки, и, поторапливая Фреда, спускаюсь вниз.
Перед полыхающим отелем собралось немало народу, причем большая часть – это жители соседних домов и случайные прохожие, которые просто не смогли пройти мимо. Вой сирен смешивается с гулом человеческих голосов, оглушая подступающую ночь. На фоне черного неба горящее здание выглядит весьма эффектно, так что даже невольно останавливаешься и начинаешь им любоваться. Нам с Фредом спешить некуда, и поэтому мы стоим в толпе, глядя, как пожарные бегают туда-сюда со шлангами, приказывая людям отойти подальше и не мешаться.
– Говорят, какой-то старик самогонный аппарат устанавливал, а тот и рванул, – рассказывает какой-то мужик, стоящий рядом со мной. Его собеседник изумленно вскидывает брови и качает головой, расстроенным голосом сообщая, что оставил в своей комнате добрую половину вещей. Кому что, как говорится; один жалеет старика, который так и не смог выбраться из своего номера, а другой сокрушается по поводу одежды.
Фред дергает меня за рукав, указывая в сторону, где стоят Патриция и Аддерли. Оба живые и невредимые, но явно напуганные тем, что произошло и происходит до сих пор. Ангел предлагает поехать домой, тем более, делать нам здесь большего нечего. Помощь уже оказали, себя спасли, поры бы и честь знать. Но как только мы выбираемся из толпы, уже замечая Чарльза, который машет нам рукой, стоя у автомобиля, как до моего слуха доносится знакомый голос, полный страха и отчаяния.
– Там мой сын! Мой сын внутри! Отпустите меня!
Я замечаю Кэрри раньше, чем до меня доходит смысл ее слов. Один из пожарных, ухватив женщину поперек талии, пытается оттащить ее к одной из машин скорой помощи. А Кэрри рвется обратно, крича о том, что ее Рори остался внутри, и она не успела его найти. Ноги сами несут меня к ней, а Фред, поначалу не понимая, что на меня нашло, остается на месте.
– Где он? – тут же спрашиваю я, оказываясь рядом с рыдающей женщиной. Она указывает в сторону одного из окон на третьем этаже, сбивчиво говоря, что отошла в магазин, а когда вернулась, то увидела, как отель горит. Естественно, никто не стал пускать женщину внутрь. А я вот разрешения спрашивать не стал – рванул к пожарной лестнице, надеясь, что с мальчишкой все в порядке. Рори, сероглазый малыш, такой печальный и так напоминающий мне самого себя в детстве. Разве мог я оставаться в стороне? Даже моя старая версия, грубая, черствая и думающая только о работе, наверняка не прошла бы мимо в такой ситуации. Хотя… черт его знает, раньше я и не думал о том, чтобы геройствовать, спасая чьи-то жизни.
Звать Фреда с собой не нужно – он уже мчится впереди меня, готовый, в случае чего, защищать меня от любой напасти. И все-таки это здорово, иметь личного ангела хранителя. Может, начать платить ему за это, чтобы он остался со мной на постоянной основе? Когда выберемся из горящего здания, обязательно обсудим это.
К несчастью, третий этаж полыхает не хуже четвертого. Коридор, в который мы попадаем, тонет в удушающем черном дыме, который еще и глаза режет так, что почти невозможно ничего разглядеть. Пытаясь понять, в каком из номеров находится окно, на которое указывала Кэрри, я теряю драгоценные секунды. Фред торопит меня, бурча, что я стал слишком бледный, и я, так и не разобравшись, начинаю ломиться во все двери подряд, надеясь, что мне повезет. Но все, на что я то и дело натыкаюсь – горящие шкафы и тумбочки, со скрипом разваливающиеся на куски. Пытаюсь звать мальчишку по имени, но то ли он не слышит, то ли просто напуган настолько, что даже не может ответить. Приходиться тогда отсылать Фреда в те уголки, в которые сам я добраться не могу из-за огня. Ангел, понимая серьезность происходящего, работу свою выполняет быстро и тщательно.
– Дальше нельзя, там все обвалится сейчас, – пытается остановить он меня, когда мы подбираемся чересчур близко к тому номеру, в котором рухнул потолок. Значит, именно над ним и взорвался самогонный аппарат, приведший к таким вот последствиям. И надо было так корячиться, вместо того, чтобы просто пойти в магазин и купить там выпивку? И ведь это ж надо было додуматься, тащить такой агрегат в отель. Ладно бы еще дома, в подвале или на чердаке. Мне не понять.
– А нам как-раз-таки дальше и нужно, – отзываюсь я, понимая, наконец, в каком номере находится нужное окно. И зачем жизнь всегда все так усложняет?
Закрыв лицо по самые глаза рукавом рубашки, я плечом врезаюсь в закрытую дверь, которая под моим натиском тут же распахивается. Не успев вовремя сориентироваться, я заваливаюсь на пол, но это даже к лучшему. Под кроватью, стоящей у дальней стены, я вижу Рори – напуганный мальчик, закрывая рот и нос ладошками, судорожно кашляет, прижимаясь к полу. Я, недолго думая, тут же ползу к нему, ловко вытаскиваю ребенка из его укрытия и, прижав к себе, собираюсь мчаться обратно в коридор.
– Назад! – кричит Фред, выбегая ко мне навстречу. В этот же миг рядом что-то с грохотом падает, и мы отшатываемся назад. Ангел закрывает дверь, зачем-то пытаясь подпереть ее тумбочкой, а я бегу к окну. Рори от страха не может вымолвить ни слова, и это, наверно, хорошо. Я бы точно растерялся, если бы мальчишка начал рыдать или звать маму, а он вон, держится.
– Что делать? – дергая оконную раму, спрашиваю я у Фреда. Рори поднимает на меня удивленный взгляд, явно полагая, что я обращаюсь к нему, но мне сейчас совсем не до того, чтобы шифроваться от ребенка. В крайнем случае, все можно списать на шок и стресс. С кем не бывает.
– Ты переломаешь себе конечности, если будешь прыгать, – помогая мне открыть окно, говорит Фред.
– А так я сгорю заживо, причем не один, – кивая на Рори, отвечаю я.
– Тогда… тогда… – начав, наконец-таки, думать, бубнит себе под нос ангел. Думает он, правда, совсем недолго – забирается на подоконник и начинает перебираться на следующий, цепляясь за стенку. – Давай за мной, тут до лестницы не так уж и далеко.
Конечно, недалеко – по меньшей мере, номеров десять и столько же окон. Держа на руках ребенка, мне что, зубами за стенку цепляться? Но Рори, словно бы читая мои мысли, робко говорит, что может просто повиснуть на моей спине, как рюкзак, пока я буду пытаться нас вытащить.
– Да ты маленький гений, – восхищаюсь я. Я бы выразил куда больше восторга, но в наш номер стал проникать дым, что говорило о том, что за дверью уже вовсю полыхает. Времени на раздумья не осталось, значит, пора действовать. – Только держись очень-очень крепко и не вздумай смотреть вниз, понял?
– Ага, – кивает малыш. Я поворачиваюсь к нему спиной и приседая, дожидаюсь, пока мальчик заберется. – А вы уже так делали? – тихо спрашивает он, когда я начинаю забираться на подоконник.
– Нет. Но я как-то раз я прыгал с крыши высотки. На другую крышу, – не без ноток гордости отвечаю я. «Всего один раз сделал что-то по-настоящему безумное, а теперь хвастаться будет до скончания веков», – бурчит Фред, закатывая глаза. Стараясь не обращать на него внимания, я делаю глубокий вдох, а затем полностью высовываюсь из окна и тянусь к соседнему проему. Рори за моей спиной издает какой-то судорожный писк, крепче впиваясь руками в плечи.
Ангел уже стоит на лестнице, когда я только прохожу два окна, царапая руки о шершавую стену. Я даже умудрился оцарапать щеку, когда мне показалось, что я оступился. Душа моя, кажется, давно уже рухнула на серый асфальт, а сам я постарел лет на десять. Зато кто-то внизу меня все-таки заметил – эдакий чокнутый с ребенком за спиной. Не то герой, не то самоубийца, которому больше заняться нечем, кроме как по подоконникам ползать. Кто-то даже начал ободряюще свистеть.
Даже не знаю, что хуже – двигаться вдоль стены или же вдоль окна, за которым все горит? Едкий дым просачивается через щели в окнах, и я в какой-то момент я замечаю, что у меня кружится голова. Вот только этого еще не хватало! Стараюсь цепляться крепче, ускоряясь, и каким-то чудом добираюсь до лестницы, едва не соскользнув с нее, пытаясь перекинуть ногу через перекладину. К лестнице уже мчится народ, включая пару врачей – причем кидаются они к ребенку, когда я опускаю его на ноги, а до меня им и нет дела вовсе. Хотя нет, Кэрри, крепко прижав к себе сына, манит меня к себе. Стоит мне подойти, как я тут же попадаю в ее крепкие объятия, ощущая прикосновение ее мокрых от слез губ к своей щеке.
– Вот это я понимаю, провели расследование, подслушали чужие разговоры. А по пути спасли ребенка из горящего здания, – хихикает за моей спиной Фред. – Эй, а меня кто-нибудь поцелует? Я, между прочим, тоже там был.
С трудом остановив бурный поток благодарностей от Кэрри, я все-таки наведываюсь к одной из машин скорой помощи. Не то, чтобы я чувствую себя совсем уж плохо, но могло бы быть и лучше. Врач, осмотрев меня, говорит, что ничего страшного нет, и лучшим лекарством для меня сейчас будет свежий воздух.
– Слушай, ты неплохо справился. Может, сменишь профессию и станешь пожарным? Нет, ну а что? Спасателем тогда, хочешь? Костюм специальный носить будешь, – веселится Фред. Его хорошее настроение все-таки передается и мне, хотя и до этого я как-то не особо грустил. Скорее, был под действием адреналина, не дающего мне до конца понять, что я вообще творю.
– Нет уж, я лучше уйду на пенсию и буду смотреть на такие вещи только по телевизору, – качаю я головой. – Боже, я пахну, как подгоревший бифштекс.
– Да нет. Скорее, как пережаренная индейка на день благодарения, – сморщив нос, говорит ангел.
Отвесив слишком уж веселому Фреду подзатыльник, я начинаю взглядом искать в толпе Кэрри и Рори. Зачем? Сам не знаю. Просто хочу убедиться, что они в порядке. Ведь, судя по всему, об этом отеле мне и говорила женщина в нашу последнюю встречу. И теперь им с сыном негде жить. Может, стоит предложить им свою помощь? В конце концов, они могли бы… пожить у меня? Давненько я ни с кем не жил, если честно. И такая перспектива меня не на шутку пугает. Лучше уж сниму им номер в хорошем отеле или сразу квартиру. Мы ведь даже не знакомы толком. Хотя, кто мешает нам познакомиться поближе?
– О чем задумался, Ромео? – чуть ли не вплотную подойдя ко мне, интересуется ангел. – Вон они. Помаши им рукой, не будь овощем.
Повернув голову, я замечаю Кэрри и Рори. Мальчик приветливо машет мне рукой – он уже не так напуган, как раньше, и на его лице мелькает улыбка. Правда, в какой-то момент она резко гаснет, и в этот же миг лицо Кэрри искажается – она начинает что-то кричать. Фред открывает рот, чтобы что-то спросить, а я вдруг ощущаю жар под левой лопаткой, который обволакивает все тело. Во рту появляется медный привкус, до жути неприятный, а ноги подкашиваются. Лишь когда я начинаю падать, осознаю, что в меня только что стреляли.
========== Глава 13 ==========
Черное небо становится синим. Очень ярким, похожим на море. А облака – корабли; плывут не спеша куда-то по своим делам. И только я остаюсь на месте, не двигаюсь и наблюдаю. Где-то на заднем плане слышны голоса, но до меня они почти не долетают, и я не могу разобрать, что они говорят. Впрочем, разве это важно? Мне сейчас хорошо и без них. Тут так тихо, спокойно. Это, наверно, и есть Рай?
Мне снова восемь. У меня впереди целая жизнь, наполненная яркими красками, которыми я могу нарисовать все, что захочу. Детские мечты – это что-то волшебное. Всего одним взмахом кисточки я могу превратить себя в космонавта, актера или даже президента. Достаточно просто немного фантазии, чтобы стать кем-то большим, чем ты есть на самом деле. Можно просто закрыть дверь в свою комнату, позабыв про пьяного отца, уставшую от всего мать, и сделать вид, будто я – пришелец из далекого космоса. Можно забраться в шкаф и представить, что я глубоко под землей, ищу полезные ресурсы среди груды застиранных рубашек. А можно построить домик из покрывал и подушек, забраться в него и при свете фонарика рассматривать картинки из книжек про пиратов и чудовищ.
Рядом со мной Роб. Он всегда подыгрывает мне, что бы я ни задумал. Он читает мне сказки, переделывая их на свой лад, помогает строить инопланетный корабль и изображает монстров, которых мне всегда удается побеждать. Он мечтает вместе со мной, рассказывает о далеких галактиках, в которые мы обязательно отправимся, чтобы посмотреть, существуют ли на самом деле зеленые человечки и черные дыры, в которых исчезают планеты. Обещает, что когда-нибудь мы построим плот, на котором уплывем искать необитаемые острова, где приручим каких-нибудь диких животных и станем известнее, чем Робинзон Крузо. Только вот обещания эти так и остаются словами.
Небо заволакивает облаками, которые медленно, но верно превращаются в белый потолок. Сознание возвращается ко мне вместе с мучительной болью, которая пронзает все тело, не давая даже дышать. Кажется, у меня весь рот в крови, а кто-то очень настырный давит на мою грудь. Я пытаюсь отпихнуть его от себя, а заодно дать понять, что не могу вдохнуть, но тут боль перемещается в горло, а в легкие поступает спасительный кислород. Прежде, чем снова отключиться, я замечаю, что в меня воткнули какую-то трубку, из которой брызжет кровь и раздаются хлюпающие звуки.
Меня медленно окутывает туман. Я пытаюсь отмахнуться от него, уйти, но он окружает меня со всех сторон, не давая проходу. Я даже едва могу различить, где я нахожусь – судя по всему, где-то на безлюдной трассе. До носа долетает еловый аромат, смешанный с запахом медицинского спирта и резины. Кажется, я балансирую где-то между реальностью и сном, только вот не могу никак сориентироваться. Боль в спине то утихает, то нападает с утроенной силой, и кто-то упорно просит меня не закрывать глаза. Если бы это еще было так просто.
Туман рассеивается. И тут же навстречу мне вылетает грузовик. Свет фар ослепляет, но я не чувствую никакого удара от столкновения. Громадная махина пролетает сквозь меня, а визг шин просто оглушает, но это не мешает мне слышать, как грузовик во что-то врезается. Скрежет металла, звон разбитого стекла, крик. А потом прямо к моим ногам кто-то падает, и этот кто-то – я. Мне хватает беглого взгляда, чтобы понять это, и я тут же отворачиваюсь. Почему подсознание решило подсунуть мне именно этот эпизод? Или, как там говорят? За секунды до смерти у человека перед глазами проносится вся его жизнь? Что ж, посмотрим, что там будет дальше.
Кто-то воткнул мне в левую руку иглу – теперь по венам течет что-то холодное. На какой-то момент это приводит в меня чувство, давая понять, что я уже в больнице, а потом меня утаскивает очередная картинка. Снова я, только уже старше, стою в кругу своих сверстников на заднем дворе приюта, и играю в мяч. Весело всем, кроме меня, и черт его знает почему. Всегда сторонился больших компаний, предпочитая разгуливать в одиночестве. Со временем ничего не изменилось – я всегда был одинок, не подпуская к себе никого. Так и не заведя настоящих друзей. Так и не разобравшись во всех этих запутанных человеческих отношениях, за которые цепляется каждый, уверяя, что быть одному равносильно смерти. Что за вздор?
Двор плавно растворяется в крупицах новой картинки – мой выпускной. Синие шапочки, длинные мантии, которые мешают при ходьбе и аттестаты. Кругом царит веселье, десятки родителей со слезами на глазах обнимают своих отпрысков, а я стою один, опять. Впрочем, мне не привыкать. Моя шапочка не летит в воздух вместе с остальными. Она остается сиротливо лежать на скамейке, когда сам я эпично покидаю школьный двор, начиная писать новую главу своей жизни. И вполне удачную, на мой взгляд, ведь я с нуля сколотил бизнес, создал свое имя в этом городе и даже штате, и получил все, о чем скромно мечтал, сидя в шестиместной спальне для мальчиков в приюте. Разве мою жизнь нельзя назвать неудачной?
В какой момент все полетело кубарем и в неправильном направлении? Могу ли я считать появление Фреда чем-то хорошим? Ведь в конечном итоге я все равно оказался на больничной койке, уже в который раз за свою жизнь. И, что самое обидное, все самое плохое случается со мной на дороге. Может, мне стоило после приюта переехать в лесную глушь? Или даже там я умудрился бы обзавестись врагами? Перешел бы тропу какому-нибудь лесорубу, и тот зарубил бы меня темной ночью, ага. Может, я просто сам по себе какой-то невезучий?
