Текст книги "Долг чести (СИ)"

Автор книги: Марфа В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Приведя девушку в кабинет начальника охраны, жандарм сказал:

– Вот эта заключенная распускает свой язык по отношению к охране.

– Я спросонья была, – ответила Наташа, – Не могла видеть, кто подошел.

– Ничего, посидит трое суток в карцере – будет думать, что говорит, – сказал начальник охраны, – Уводи.

По пути в карцер жандарм собрал Наташей еще несколько косяков, а под конец, ударив девушку по лицу, сказал:

– Вот здесь и кимарь, если заснешь.

Когда за Наташей захлопнулась дверь, девушка оглядела железную кровать и, плача, опустилась на нее. Незаметно для себя девушка заснула. Когда в положенное время открылось оконце двери, Наташа проснулась и, подойдя к нему, увидела вместо привычной баланды кусок хлеба и кипяток.

– А обед где? – удивленно спросила девушка.

– В следующий раз не будешь посылать охрану, – услышала Наташа в ответ и замолчала.

Выйдя через трое суток из карцера, девушка снова пошла на работу. Увидев синяк на лице супруги, Егор обеспокоенно спросил девушку:

– Что произошло и где ты три дня была?

Рассказав, что произошло, Наташа вдруг сказала:

– Егорка, ты меня не теряй, я сегодня буду сбегать. Не могу больше здесь оставаться.

– Куда ты пойдешь? – спросил Егор, – Наташа, нельзя сбегать, хуже будет.

– Нет, Егорка, я больше не могу здесь оставаться, – сказала Наташа, – Прости меня и прощай.

Во время прогулки Наташа незаметно отошла в сторону, а потом, зная служебные ходы, о которых как-то в разговоре упоминал врач, быстро вышла за пределы централа. Такое уверенное поведение не внушило никакого сомнения тем, кто наблюдал за движениями Наташи, не видя лица девушки, охрана подумала, что это вольнонаемный работник, поэтому девушка быстро вышла в город и, немного подумав, пошла в лес.

Однако в лесу Наташа заблудилась практически сразу. В темноте, под завывание метели, девушка начала понимать, что она сглупила и единственное, на что надеялась, так это на то, что ее побег раскрыт и скоро ее найдут.

«Темнеет же быстро, еще, вроде, не так поздно, а ничего не видно», – подумала Наташа, – «Как бы мне к людям выйти?»

Проплутав еще несколько часов, девушка решила, что нужно быть готовой ко всему.

«Переживала за Егора, думала, что он мог бы сбежать с Нерчинской каторги, утонуть в Байкале, а, похоже, сама здесь в лесу замерзну и умру», – подумала девушка.

Вдалеке раздался лай собак.

«Нашли меня!» – радостно подумала Наташа и чуть ли ни бегом побежала на звук.

Увидев жандармов, девушка сказала:

– Нашли меня, спасибо, спасибо! Виновата, сдаюсь добровольно.

Под усиленным конвоем Наташу вернули в централ. Заведя девушку в одно из помещений, Наташа вдруг увидела врача и удивилась, зачем он там?

– Василий Ильич, Федотова ведь здорова? – спросил врача начальник охраны.

– Здорова, – ответил врач.

Наташа недоуменно смотрела по сторонам, а потом, увидев лавку и плеть в руках одного из жандармов, догадалась, что будет дальше.

«Сама виновата», – подумала Наташа, – «Зато хотя бы меня нашли».

– Сняла тулуп, легла на лавку, – услышала девушка и решила не спорить.

– Достаточно, состояние Федотовой ухудшилось, – неожиданно сказал врач.

– Василий Ильич, я не первый день работаю, это вам просто стало жаль свою коллегу, если можно так выразиться, – ответил начальник и скомандовал жандарму, – Продолжайте.

– Федотовой плохо, я же вижу, – настаивал врач.

– А вы что хотите, чтобы она побегала и ей потом хорошо было? – усмехнулся начальник охраны, – Ничего страшного, переживет. Этот побег должен быть последним.

Когда Наташа с трудом встала, врач дал девушке выпить валерьянки, а потом сказал:

– Забираю Федотову в лазарет до выздоровления, я еще раньше говорил, что ей плохо, состояние ухудшилось.

Отведя Наташу в лазарет, врач сказал девушке:

– Совсем, дура, что ли? Не понимала, что найдут и что сделают потом?

– Не понимала, – шепотом ответила Наташа, – И не догадывалась. Но я рада, что меня нашли, думала, в лесу насмерть замерзну. Как я там в темноте заблудилась…

– А я теперь остался без напарницы, должен один работать, и еще, ко всему прочему, надо с тобой сейчас сидеть, вдруг тебе плохо станет, – недовольно сказал врач.

– Не станет, – ответила Наташа.

– Мне совесть не позволит тебя одну здесь оставить, придется сидеть, – ответил врач, – Сейчас еще температура начнет подниматься, если уже не поднялась.

И действительно, вскоре и поднялась температура, и Наташа впала в состояние полузабытья. Ненадолго оставив девушку одну, врач пришел к начальнику охраны.

– Кирилл Евстигнеевич, я же говорил, что Федотовой плохо, а теперь она вообще в полузабытьи, – сказал мужчина.

– Можно подумать, ей первой плохо, ничего страшного, выздоровет, – ответил начальник охраны, – Вы же врач, теперь ваша задача сделать так, чтобы она не умерла.

– Умереть – не умрет, а вот месяц пролежит в лазарете точно, – сказал Василий Ильич.

Вернувшись к Наташе, врач увидел, что девушка находится в забытьи.

– Наташа, приходим в себя и просыпаемся, – скомандовал врач, похлопав девушку по щекам, – Не спать. А ты говорила, что плохо не будет и чтобы я уходил. У тебя температура градусов сорок.

– Простудилась, наверное, – ответила Наташа, приходя в себя.

– Не простудилась, – ответил врач, – Ты, похоже, слишком впечатлительная.

Сбив девушке температуру и посидев с ней еще часа два, врач сказал:

– Слушай меня, ты фельдшер, сама грамотная. Почувствуешь, что температура поднимается – выпьешь таблетку, я их на тумбочку положил, чтобы даже вставать не надо было. Вода на тумбочке. Ссадины я обработал. Ночью тебя будет муж сторожить, я договорюсь, чтобы такое разрешили.

Узнав, что Егор из-за нее не будет спать ночью, потому что явно не сможет ее бросить в такой ситуации, Наташа расплакалась.

– А еще не реви, не нагоняй себе температуру, – сказал врач, – Завтра с утра я приду.

Когда Егор пришел к Наташе, девушка не могла смотреть на своего супруга, Наташе было стыдно, что из-за ее глупого поступка Егору теперь не придется выспаться.

– Ну что, Наташа, сбежала? – грустно вздохнул Егор, – Неужели ты не знала, чем дело окончится?

– Сбежала, Егорка, сбежала, – ответила Наташа, – И знаешь, я рада, что дело так окончилось, что меня нашли, иначе бы в том лесу, заблудившись, точно замерзла насмерть. Не простудиться бы теперь для полного счастья.

– А куда ты идти собиралась? – спросил Егор, – Я так и не понял.

– Не знаю, куда, – ответила девушка, – Обида глаза застелила, пошла, не знаю, куда и не знаю, зачем.

– Зато теперь будешь еще долго лежать, – вздохнул Егор.

– Сама виновата, – ответила Наташа.

Прошло несколько часов. Наташа, проснувшись ночью от того, что ей захотелось пить, снова почувствовала, что у нее поднимается температура.

– Егор, – сказала девушка, – У меня поднимается температура, таблетку я приняла, однако, если она будет и дальше вверх ползти, разбуди меня.

– Хорошо, – ответил Егор, – Ты, видать, простудилась?

– Не знаю, – вздохнула Наташа, – В валенки точно снег набрала, когда по лесу плутала, а вот Василий Ильич считает, что температура потому, что я слишком впечатлительная. Сказал, что надо не так остро на все реагировать. Ну а что я, я и вправду разволновалась слишком.

– И от этого температура? – удивленно спросил Егор.

– Не знаю, – ответила Наташа, – Мне еще на лавке плохо стало, врач это заметил и сказал, что нужно прекращать наказание, а начальник охраны то ли не поверил, то ли решил, что не настолько мне плохо, чтобы останавливаться. Так что как сказали вначале, что пятьдесят плетей мне положено, так и произошло на самом деле.

Пощупав сама себе лоб, Наташа сказала:

– Егор, пожалуйста, принеси градусник. По-моему, температура только вверх ползет.

– Прими еще таблетку, – предложил Егор, принося супруге градусник.

– Сразу много принимать нельзя, плохо станет, – ответила Наташа, – Хотя… Куда уже хуже-то.

Подержав с минуту градусник, Наташа сказала супругу:

– Егор, посмотри, сколько температура, а то мне вообще плохо.

– Сорок один градус с чем-то, – ответил Егор.

– Коли литическую смесь, – сказала Наташа, – А то помру еще, сердце не выдержит.

– Я в вену попадать не умею, а не в вену страшно, у тебя там живого места после сегодняшнего случая нет, – ответил Егор.

– Значит, в бедро коли, не заставляй меня самой себе укол делать, – ответила Наташа, – В вену этот препарат и не ставят. Не тяни только, а то еще сознание скоро потеряю, а ты сам не будешь знать, что делать.

– Ее сначала смешать надо, – сказал Егор и пошел к шкафам.

Вернувшись к супруге, молодой человек увидел, что Наташа снова заснула.

– Наташа, хватит спать, просыпайся, я пришел, – сказал Егор.

– Коли уже быстрее, – шепотом сказала Наташа, – Если начнутся судороги, а они вполне такими темпами могут начаться, ты же не сможешь толком первую помощь оказать.

Егор быстро сделал супруге укол и начал наблюдать за состоянием Наташи. Увидев, что температура спала градусов до тридцати девяти, молодой человек разбудил супругу:

– Наташа, температура тридцать девять градусов, – сказал Егор, – Дальше снижать или не надо?

– Пока что не надо, – ответила девушка, – Теперь дай мне поспать и буди, только если опять вверх полезет. Надо будет что-нибудь принять или укол сделать.

– Хорошо, – ответил Егор, – Спокойной ночи.

Наутро в лазарет пришел Василий Ильич. Увидев спящего Егора и Наташу, врач разбудил Егора.

– Как прошла ночь? – спросил он.

– Тяжело, – ответил Егор, – Температура все вверх ползла, сначала Наташа таблетку приняла, потом, когда было больше сорока одного градуса, отправила меня сделать литическую смесь и поставить укол.

– А сейчас какая температура? – спросил врач.

– Два часа назад была тридцать восемь с половиной, сейчас не мерили, – ответил Егор.

– Все, хорошо, можешь идти спать, – сказал Василий Ильич.

Подойдя к Наташе и пощупав ей лоб, врач пришел к выводу, что у девушки действительно не слишком высокая температура.

«Пусть пока что поспит», – подумал мужчина, однако, Наташа проснулась от прикосновения.

– Как себя чувствуешь? – спросил он девушку.

– Плохо, – ответила Наташа, – Не выспалась, всю ночь кошмары снились, теперь голова болит и вообще, все тело.

– Тебе еще месяц выздоравливать, – сказал врач, – А ты заладила: простуда, простуда. Я уже который год работаю, знаю, что все это не от простуды.

– Хотя бы температура спала, – сказала Наташа, отдавая врачу градусник, – Тридцать восемь с половиной. А ночью какой-то кошмар был.

– Сейчас будем сбивать до нормальной, – ответил Василий Ильич, – Терпи, Наташа, тебе еще выздоравливать и выздоравливать. Много времени уйдет на то, чтобы тебя вылечить, слабенькая ты какая-то и слишком впечатлительная.

– Ничего, – ответила Наташа и подумала, – «Да, хорошо, что на каторгу меня не отправили, а то я бы не дошла туда, наверное, раз слабенькая. Да и впечатлительность моя явно бы мне на руку не сыграла. Теперь надо досидеть остаток срока в централе и больше никогда не попадать за решетку. Как же странно, вроде бы, мы в одних условиях, все одинаково, а Егорка даже мысли не допускает на тему раскаяния, а я уже, начиная с этапа, обо всем сто раз пожалела и поняла, что жизнь надо будет менять».

========== Наука на будущее ==========

К обеду окончательно стало понятно, что Наташа не простудилась, а заболела от нервных переживаний. Девушка лежала на койке и чувствовала, что ей больно даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы встать. Беспокоясь о пациентке, Василий Ильич дал Наташе и обезболивающее, и жаропонижающее, однако, Наташе не становилось легче. Несколько разозлившись на жандармов, врач пошел к начальнику охраны.

– Кирилл Евстигнеевич, я еще вчера говорил, что Федотовой плохо, чтобы вы остановились, а теперь что? – возмущенно спросил врач.

– Неужели умерла? – спросил начальник охраны.

– Нет, к счастью, жива, но в таком состоянии, что мне за ней еще месяц присматривать, – ответил Василий Ильич.

– А почему вы тогда возмущаетесь? – спросил начальник, – Зато больше точно не сбежит, запомнит этот эпизод, а то мало ли, вдруг бы побеги стали систематическими?

– А работать мне за двоих, думаете, приятно? – продолжил врач, – Убрали у меня фельдшера, теперь все больные будут только на мне.

– Самые элементарные функции поручите мужу Федотовой, он до ареста в больнице работал, в медицине пусть немного, но разбирается, – сказал начальник.

– Он химик, – ответил Василий Ильич, – Пусть лучше лекарствами занимается. А на элементарную работу мне кого-нибудь из швейного цеха пришлите. Будет мыть полы, разносить еду больным и раздавать лекарства, здесь большого ума не надо.

Вернувшись в лазарет, врач снова подошел к Наташе.

– Терпи, через неделю легче станет, – сказал Василий Ильич.

Прошла неделя. Действительно, Наташе стало легче, девушка начала вставать, однако, до выздоровления было еще далеко. От скуки Наташа начала делать мелкую нетрудную работу: сматывать бинты, разносить лекарства.

В один из подобных моментов в лазарет пришел начальник охраны, чтобы убедиться, что врач его не обманывает и девушке действительно плохо. Увидев Наташу, которая брала таблетки из бутылька, чтобы отнести их одному из больных, Кирилл Евстигнеевич обратился к врачу:

– Василий Ильич, я вижу, Федотова готова снова приступить к работе?

– Нет, Кирилл Евстигнеевич, Федотова встала, чтобы взять себе таблетки, которые я ей выписал, и чтобы не отвлекать Кузину, которую мне прислали из швейного цеха, на себя, – ответил врач.

– Когда Кузину можно будет отправлять обратно в швейный цех? – спросил начальник, – Так она зарплату ни за что, по сути, получает, а так, в цеху, будет план выполнять.

– Думаю, недели через три, – ответил врач, – По вашей милости я без фельдшера остался.

Когда начальник охраны ушел, Василий Ильич обратился к Наташе:

– Слушай меня внимательно. Ты больная, работать тебе еще рано. Так и лежи на кровати, набирайся сил. А так будешь глаза начальству мозолить – быстро вернут обратно на работу. А какая тебе работа, если ты ходишь с трудом?

– Хорошо, буду лежать, – согласилась Наташа.

Через неделю девушке стало еще лучше. Кирилл Евстигнеевич несколько раз приходил в лазарет, чтобы убедиться, что Наташа действительно больна и, каждый раз видя девушку, лежащую в постели, пришел к выводу, что в тот раз Наташа действительно вставала, чтобы принять лекарства.

Иногда девушка приходила к Егору, чтобы поговорить с ним.

– Наташа, – сказал Егор супруге, – Вот знала бы ты, что мне пришлось в ту ночь пережить, когда у тебя температура все вверх ползла… Я сидел, смотрел на тебя, понимал и даже чувствовал, как тебе плохо, а ничего сделать не мог.

– Конечно, Егорка, страшно все это… – вздохнула Наташа, – Зато можно считать это Божьей карой за все мои измены. Как говорится, в какой степени нагрешила, в такой потом и ответила.

– Не надо, Наташа, снова это вспоминать, – сказал Егор, – Все в прошлом, и твой побег тоже, так что не волнуйся, все будет хорошо.

Через две недели Наташа окончательно выздоровела и вернулась к работе, а еще через неделю девушка поняла, что все ее жалобы прошли бесследно.

В середине февраля девушка вдруг услышала разговор двух заключенных о том, как они планировали свой побег.

– Пожалуйста, не надо, не стоит так рисковать, – сказала Наташа, – Я как вспомню, как меня вернули, так мороз по коже проходит.

– Испугалась, – усмехнулась одна из арестанток, – А мы так сбежим, что нас потом не вернут, мы на свободу собрались и возвращаться сюда не планируем. С каторги сбежать, наверное, труднее будет, а уже совсем скоро этап.

Слово за слово началась перепалка, перешедшая в небольшую драку. Жандармы зашли в камеру в тот момент, когда Наташа довольно сильно ударила одну из женщин.

Растащив дерущихся, жандармы, узнав причину драки, отвели всех участниц в кабинет начальника охраны.

– Что, Федотова не просто сама сбегать уже не планирует, но и других отговаривает, пусть даже такими методами? – усмехнулся начальник охраны.

Стоя в знакомом кабинете, Наташа думала о том, что, наверное, ее отправят в карцер за драку.

«Точно, в карцер отправят», – подумала девушка, – «И еще хорошо, если на сутки, а вдруг на более длительный срок?»

– Что, Федотова, помнишь, как лежала на лавке, сначала молчала, потом орала, а потом опять замолчала? – спросил Кирилл Евстигнеевич, – И правильно, помни, легче сидеть будет, зная, что любого после побега вернут обратно.

– А что делать с арестантками? – спросил начальника жандарм.

– Этих двоих отвести на три дня в карцер, пусть подумают, стоит ли сбегать, а Федотову предупредить о том, что в следующий раз, если она пусть даже из благих намерений с кем-то подерется, она так же пойдет в карцер, – ответил начальник.

«Обошлось», – подумала Наташа, – «Конечно, арестанток жалко, но не стоит им сбегать».

Когда те самые женщины вернулись в камеру, Наташа сначала боялась, что они решает ей отомстить. Но, на счастье девушки, арестантки решили ее игнорировать, будто она была для них пустым местом, а вскоре из централа начал уходить этап, которым пошли и эти женщины.

«Захотят – потом сбегут, но я должна была их предупредить», – подумала Наташа.

========== Прокламации ==========

Недели шли за неделями и наступила весна. Постепенно Наташа перестала переживать из-за того, что была вынуждена изменить своему мужу, а позже и вообще прекратила думать на эту тему. Агитация, распространение листовок, арест, измены, этап, побег – все это начало казаться чем-то далеким, что было давным-давно.

Видя, как улучшилось душевное состояние жены, Егор осторожно сказал супруге:

– Вот видишь, Наташенька, и ты повеселела, настроение хотя бы появилось. Как думаешь, когда освободимся, через сколько времени можно будет начинать агитацию снова?

– Никогда, – довольно спокойно ответила Наташа.

– А как же просвещение народа, кто этим будет заниматься? – удивленно спросил Егор.

– Не знаю, я точно не буду, – ответила Наташа, – Хватит с меня года в централе.

– Наташа, зря ты так, – сказал Егор, – Смотри, я тут уже листовку написал, примерный образец. Взял за основу наши старые листовки и слегка отредактировал.

Девушка взяла в руки рукописный вариант листовки, бегло прочла и сказала:

– Нет, Егор, этой ерундой я больше заниматься не буду и тебе не советую.

Положив лист в карман, Наташа сказала супругу:

– Ты же видел, бесполезно народ просвещать. Они на нас ходили посмотреть, как на диковинных зверей в зверинце. С интересом наблюдали, как за клоунами в балагане, а потом шли дальше жить, как живут.

– Ладно, Наташа, забудь, – согласился Егор и подумал, – «Наверное, еще время не пришло, Наташа от шока не отошла».

Прошло полдня. Наташа уже забыла о том, что в ее кармане лежит листовка, поэтому, когда этот листок выпал у девушки из кармана платья, когда она выходила из столовой после обеда, Наташа не сразу сообразила его подобрать и уничтожить.

Один из охранников заметил, что у арестантки из кармана платья выпал листок, поэтому он скомандовал Наташе:

– Задержись здесь.

Развернув бумагу и прочитав первые строчки, охранник заломил девушке руки и повел ее в кабинет начальника охраны.

– У Федотовой в столовой из кармана выпала прокламация, – сказал он.

– И откуда же она у тебя? – спросил начальник охраны. Не дожидаясь ответа Наташи, которая думала, что лучше сказать, Кирилл Евстигнеевич полистал личное дело девушки, увидел, за что она осуждена, и сказал, – Что, и здесь третье лицо нашлось, которому ты сочувствуешь?

– Нет, я нашла эту листовку в коридоре и чисто машинально подняла, даже не читая, – ответила девушка.

– На редкость примитивное вранье, – сказал Кирилл Евстигнеевич, – Для полного счастья, к красной полосе на личном деле* второе нарушение уже, меньше, чем за полгода, добавляется.

*склонность к побегу

Понимая, что она не имеет права выдать Егора, Наташа промолчала.

«Будь что будет», – подумала девушка и услышала, – Обыскать личные вещи Федотовой.

«Пусть ищут, там ничего все равно нет», – подумала Наташа, – «Конечно, неприятно, что кто-то своими руками в моих вещах пороется, но ничего страшного в этом нет».

Через десять минут к начальнику пришел жандарм.

– В личных вещах Федотовой ничего запрещенного не обнаружено, – отрапортовал он.

– Ну что, голубушка, такими темпами ты себе вероятность досрочного освобождения окончательно убиваешь, – сказал Кирилл Евстигнеевич, – Будешь отбывать срок, сколько суд назначил, вряд ли выйдешь раньше.

Взглянув на жандарма, начальник сказал:

– Федотову выпороть розгами, но только так, чтобы завтра работать могла, а не как прошлый раз, месяц в лазарете провалялась.

По спине Наташи снова пошел холодок, а потом девушка подумала:

«Егорку сдать я не имела права, иначе бы и ему пришлось несладко».

Наташа молча прошла вслед за жандармом, так же молча потом вышла в коридор. Потихоньку дойдя до лазарета, девушка решила попросить врача, чтобы он разрешил ей хотя бы сегодня не работать, а отлежаться.

Василий Ильич уже с порога по походке заметил, что именно не так давно произошло с Наташей.

– А сегодня за что? – спросил он девушку.

– Случайно подобранная листовка в столовой из кармана выпала, – ответила Наташа, – Василий Ильич, пожалуйста, разрешите сегодня не работать, а отлежаться.

– Ты зачем из меня зверя строишь, естественно, сегодня ты работать не в состоянии, – ответил врач, – Поднимай юбку, ссадины обработаю.

Ближе к концу рабочего дня, Егор, увидев супругу, лежащую в лазарете, с некоторым беспокойством подошел к ней.

– Наташа, что произошло? – спросил он.

– Все, Егор, я на тебя обиделась, – ответила Наташа, не поворачиваясь к мужу, – Листовки пишешь ты, виноватой остаюсь я.

– Наташа, а что именно произошло? – спросил девушку Егор. Услышав краткий, но эмоциональный пересказ сегодняшних событий, молодой человек сказал, – И зачем, Наташа, ты всю вину на себя взяла? Понятно же, что это опытный образец листовки. Так сказала бы, от кого его получила.

– Так я одна пострадала, а так бы еще и тебя за собой потащила, – ответила Наташа, – Слушай, Егор, если у тебя остались другие листовки, сожги их, от греха подальше, не рискуй.

– У меня одна штука только была, – сказал Егор, – А куда ты ее потом дела?

– Начальник охраны у себя оставил, – ответила Наташа, – Может быть, выбросил уже.

– А если он начнет почерк сверять? – спросил Егор, – Тогда может и до правды добраться.

– Делать ему больше нечего, – ответила Наташа, – Не будет он такой ерундой страдать.

Однако Кирилл Евстигнеевич, сначала решив вложить злополучную листовку в личное дело Наташи, вдруг заметил, что почерк составителя листовки и почерк девушки не совпадают.

«А не муж ли составил эту прокламацию?» – подумал начальник охраны и взял личное дело Егора.

Увидев, что почерк Егора и строчки из листовки похожи очень сильно, Кирилл Евстигнеевич сказал жандарму:

– Егора Федотова привести ко мне.

К этому моменту Наташа и Егор уже разговаривали на совершенно другие темы, строя планы на будущее, как они освободятся и что будут делать.

– Я думаю, в больницу нас без проблем снова возьмут на работу, – предположила Наташа, – Я что-то не слышала, чтобы туда не брали людей после ссылки или заключения в тюрьме. Тебя ведь взяли после ссылки, вот и сейчас нас возьмут.

– Наверное, ты права, – ответил Егор.

В лазарет вошел жандарм. Увидев, что Егор сидит возле кровати с Наташей, охранник скомандовал:

– Расселся тут, с женой лясы точит, пошли со мной.

«Наверное, все-таки вычислили автора листовки», – подумала Наташа, – «Бедный Егор».

Через некоторое время в лазарет снова пришел жандарм.

– Василий Ильич, я теперь за вами, – сказал он, – Приходите, как обычно, с валерьянкой.

– Сперва тебя выдрали, а теперь, похоже, пришла очередь твоего мужа, – сказал врач, – Что же вы там устроили? Скажи правду, я не сдам.

– Егор написал пробный вариант листовки, а она у меня сегодня в столовой из кармана выпала, – ответила Наташа.

– Вот дураки, – вздохнул врач и, накапав в стакан валерьянку, вышел из лазарета.

– Егора Федотова в карцер на неделю, Наталью Федотову тоже заберете из лазарета и отведете туда же, тоже на неделю, – скомандовал начальник охраны, – Устроили тут бардак, листовками занимаются.

– Не надо валерьянки, я хорошо себя чувствую, – сказал Егор, отодвигая стакан, который ему давал в руки врач, – Это моей супруге в январе плохо стало, а у меня все в порядке.

– Положено так, – сказал Василий Ильич, – Лучше выпить, на всякий случай.

Когда за Наташей пришел жандарм и отвел девушку в карцер, она ничуть не удивилась.

«Так мне и надо, надо было сразу сжечь эту листовку, чтобы от нее следа не осталось», – подумала Наташа.

Через неделю встретившись с супругом, девушка спросила его:

– А что произошло в кабинете начальника охраны?

– Да ничего особенного, – ответил Егор, – Все банально. Сказал мне, что почерк мой, что не позволит в централе устраивать бардак и подрывать порядок. Потом выпороли меня, примерно так же, как тебя в январе, а потом в карцер отправили. Хорошо только, что я не болел так же, как ты тогда, а просто пролежал недельку, практически не вставая.

– Егорка, пожалуйста, больше не надо ничего хотя бы здесь устраивать, – попросила супруга Наташа, – Наша цель – освободиться досрочно, а не сидеть от звонка до звонка, пожалуйста, не рискуй так больше.

– Хорошо, Наташа, не буду, – ответил Егор.

========== Последние месяцы заключения ==========

После того, как Наташа вышла из карцера и вернулась к прежней жизни, девушка заметила, что за ней, когда ненавязчиво, а когда и вполне заметно, приглядывает охрана. Наташа видела, что те документы или бумаги, которые она могла оставить на столе, а потом выйти, лежали в другом порядке или просто были не так аккуратно сложены, да и постоянные взгляды охраны, обращенные на себя, девушка не могла не замечать.

– Егор, – сказала Наташа, – Ты же заметил, что мы под особым контролем теперь?

– Заметил, – ответил молодой человек.

– Тогда обещай мне, что больше ты ничего подобного затевать не будешь, – сказала Наташа.

– Разумеется, не буду, – согласился Егор, – Что я, совсем ненормальный, при таком контроле что-то делать. Да и вообще, если ты помнишь, тот вариант листовки был черновой, в централе их я бы не стал распространять.

Василий Ильич, впервые встретившись с Наташей после того, как она вернулась к работе, несколько недовольно сказал девушке:

– Надеюсь, это был твой последний эпизод, когда ты из рабочего процесса выпадаешь. Начальство потому принимать медсестру на работу и не хочет, потому что всегда находится кто-нибудь из арестантов, кто знаком с медициной. Мне постоянно везло, разве что с тобой все не так. То ты месяц болеешь по собственной же глупости, то неделю в карцере отсидела.

– Я очень постараюсь, чтобы такое больше не повторилось, – вздохнула Наташа.

Весь март и начало апреля все было хорошо, однако, в середине месяца Наташа оказалась втянута в конфликт с жандармами.

После побега девушке разрешались прогулки под усиленным надзором и в те моменты, когда во дворике было небольшое количество заключенных, чтобы жандармы могли за всеми следить. В один прекрасный день, забывшись, Наташа пошла на прогулку вместе с Егором.

– Стоять, ты куда? – спросил девушку жандарм.

– На прогулку, – ответила Наташа.

– Тебе сейчас не положено, – ответил жандарм.

– Сама разберусь, что мне положено, а что нет, – возмущенно ответила Наташа и, развернувшись, ушла обратно.

Через десять минут девушку привели в кабинет начальника охраны. Кирилл Евстигнеевич, прочитав докладную от жандарма, в которой тот от обиды значительно приукрасил реальность и написал, что Наташа несколько раз его нецензурно назвала и попыталась силой протиснуться на улицу, не дав ни слова сказать Наташе в свою защиту, распорядился:

– Зовите Василия Ильича и пусть с собой прихватит валерьянку.

Василий Ильич, придя к начальнику охраны с валерьянкой и увидев там Наташу, сразу же сказал:

– Федотова вчера жаловалась на простуду и головную боль, арестантка нездорова, наказание может не выдержать.

– Что-то я не вижу у Федотовой простуды, – недоверчиво сказал Кирилл Евстигнеевич.

– Горло может болеть незаметно со стороны, с головной болью все то же самое, – ответил врач.

Задумавшись о том, что врач может как жалеть свою напарницу, так и говорить правду, начальник охраны сказал:

– Василий Ильич, как только вы увидите, что состояние Федотовой ухудшается, сразу же говорите об этом.

“Не дело, если она снова будет в лазарете месяц болеть и не работать”, – подумал начальник.

Практически сразу, увидев, что у девушки вспыхнули щеки, Василий Ильич сказал:

– Как видите, уже щеки загорелись, сейчас температура начнет ползти вверх.

– Николай, еще десять горячих и достаточно, – скомандовал Кирилл Евстигнеевич.

С трудом поднявшись, Наташа выпила валерьянку, после чего вместе с врачом прошла в лазарет.

– А на этот раз за что? – спросил Василий Ильич Наташу, – Я из-за тебя врать, значит, должен?

– Спасибо вам большое, – ответила Наташа, – А на этот раз меня оговорили.

– Вот знаешь, не верю, – сказал врач, обрабатывая ссадины, – Ты не поверишь, как ты меня уже достала.

– И не верьте, не надо, – вздохнула Наташа, – А чего же так жалеете? Ну получила бы пятьдесят плетей, как и было положено, а не пятнадцать. Вам-то какая разница? Или без медсестры на месяц остаться нет желания? Так я и сейчас дня два проболею точно, отлежаться надо.

– Ты на мою дочь слишком похожа, вот и переживаю. То срамные болезни лечишь, подхваченные в борделе, то на лавке лежишь, – сказал Василий Ильич, – Отлеживайся, один поработаю, не привыкать.

Выйдя в соседнюю комнату и оставив Наташу в недоумении, врач задумался, стоит ли говорить девушке всю правду или подождать, как он и хотел этого сразу, до окончания срока заключения девушки. Решив, что пусть Наташа узнает все сегодня, Василий Ильич вернулся к девушке и спросил:

– Температура есть?

– К счастью, все нормально, – ответила Наташа.

– Тогда слушай, – сказал Василий Ильич, – Дело в том, что я вообще из Калуги. И я, двадцать четыре года назад, грешил с одной женщиной. Она забеременнела, позже родился ребенок, но меня этот вопрос не интересовал. Родился ребенок и родился. Потом эта женщина вскоре выходит замуж за другого и вполне себе счастливо живет с ним. Я для себя решаю, что это хорошо, что моя бывшая любовница нашла свое счастье, поэтому совершенно не лезу в их дела. Тем временем, я оканчиваю университет и, на праздновании выпускного, совершенно случайно, в драке, которую уже толком не помню, убиваю человека. Естественно, суд, приговор, осудили на год тюремного заключения. А потом мне делают предложение: не хочешь ли ты, Василий Ильич, не неквалифицированным трудом заниматься, а врачом в централе поработать? Я согласился. Сначала десять месяцев отсидел в централе, потом освободился досрочно за хорошее поведение, а потом было лень куда-то уезжать, потому что в Калуге меня ничего не держало. Тем более, что только я освободился, сразу познакомился с барышней, закрутился роман, а позже мы и обвенчались. Так и остался жить во Владимире. А в централе остался работать, потому что зарплата хорошая и больных меньше, нежели в городской больнице.