Текст книги "Долг чести (СИ)"

Автор книги: Марфа В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Если тебе действительно ближе химия, лучше доучиваться на этой специальности, – согласился Константин, – Если тебя возьмут в университет, из которого отчислили после ареста, думаю, при желании, если плотно заняться наукой, за полгода ты сможешь окончить учебу.

Более-менее успокоившись, Егор решил, что не все настолько плохо и хотя бы тот факт, что дома его приняли без скандалов, которых он так боялся и немало думал об этом в дороге, успокоил Егора. Решив, что все будет хорошо, юноша окончательно успокоился и пошел к своим брату и сестре, по которым немало соскучился и в компании которых решил отвлечься от своих проблем.

========== Снова в Калуге ==========

Когда Егор скрылся в другой комнате, Анна с тревогой сказала супругу:

– Костя, Егор судимость получил, что дальше-то делать?

– Как, что делать? – удивленно ответил Константин, – Жить дальше.

– Но ведь это уже все, крест на нормальной работе, половина дверей закрыта, справки о политической благонадежности точно не будет, а без нее не всегда можно на работу устроиться, – обеспокоенно сказала Анна, – У Гордея с Верой в биографии навсегда поселился судимый брат…

– И все равно, не вижу поводов для тревоги, – ответил Константин, – Все будет хорошо. В конце концов, от Егора зависит, какие выводы он сделает из этой ситуации, кем себя посчитает, невинным мучеником сатрапской власти или человеком, получившим по заслугам.

– А ты бы кем его назвал? – удивленно спросила Анна.

– Не знаю, сложный вопрос, – ответил Константин, – Наверное, человеком, который попал в переплет по своей глупости.

– Согласна, – ответила Анна, – А как бы ты сказал, с ним справедливо обошлись или нет?

– Знаешь, Ань, думаю, что несправедливо, – ответил Константин, – Доказательств, по сути, не было, Виктор во всем признался в полубредовом состоянии. А если бы он тогда сказал, что библиотека Ивана Грозного спрятана под руслом Фонтанки, что, тоже бы поверили и стали ее искать там?

– А я больше на стороне полиции и суда, такую крамолу нужно на корню пресекать, – возразила Анна, – Помнишь Каракозова? И помнишь, как Егор не ту книгу в свое время прочитал? Как уроки Закона Божьего прогуливал? Мне кажется, оттуда все это и пошло.

– Не думаю, – ответил Константин, – Уверен, все это имеет другие корни.

– Может, Егора спросим? – предложила Анна.

– Можно и спросить, – согласился Константин, – Только ты хотя бы в начале разговора не упрекай его, а то говорить откажется.

– Хорошо, – согласилась Анна.

Когда Егор вышел из комнаты брата и сестры, Константин сказал сыну:

– Егор, посиди с нами.

– Хорошо, – согласился юноша, понимая, что к нему есть какие-то вопросы.

«Мама с папой имеют право знать правду и я им все расскажу, что нужно», – подумал Егор.

– Егор, – сказал Константин, – Ты уже дома, уже все позади. Но скажи нам с мамой, зачем ты во все это ввязался? Какие у тебя были мотивы? И вообще, откуда идея пошла? С гимназии, наверное?

– Нет, – ответил Егор, – Мне сосед по квартире, помнишь, я о нем в письме писал, дал книжку. О том, что царь только тормозит развитие нашего общества, что от отмены крепостного права ничего, толком, не изменилось, крестьяне как были в кабале, так и остались. А я решил, что как честный человек, движимый чувством долга, я должен помочь людям, которые нуждаются в помощи других. Мы с Зинькой пошли на кружок, еще раз это услышали, а потом Виктор сказал, что ему нужен репетитор по химии. Выяснилось, что он искал не репетитора, а человека, который бы советом помог ему собрать бомбу. Сказал, что царю не место на престоле и сбор бомбы – единственный выход. Я сначала был шокирован от этой новости, а потом согласился с Виктором. А дальше вы прекрасно знаете, да я это и в письмах писал, бомба взорвалась, на шум прибежали соседи, вызвали врача, Витьку увезли в больницу, где он и умер, но перед смертью, в полубессознательном состоянии успел во всем признаться полиции. Мне все это потом жандармы рассказали.

Анна, слушая рассказ сына, была в полном шоке. Женщина не могла поверить, что Егор может так говорить.

«Егорка, еще ребенок, и так заблуждается…» – подумала Анна, – «Не надо было его в столицу отпускать. Да, про крестьян, может, он немного и прав, но не выход, ой как не выход, так даже думать!»

– Егор, как же ты заблуждаешься! – собравшись с мыслями, воскликнула Анна, – Россия без царя – это все равно… – женщина задумалась, подбирая слово, – Все равно, что семья без отца, все равно, что зима без снега!

«Правильно на кружке говорили, людей надо просвещать», – подумал Егор и ничего не стал говорить.

– Егор, ты не прав, – подбирая слова, сказал Константин, – Конечно, сейчас власть далека от идеала, ее нужно реформировать. Но это все должно происходить законными методами, а не так, как Виктор говорил.

– Егорка, пожалуйста, обещай, что ты больше никому свои мысли не скажешь, – сказала Анна, – Никаким знакомым, никому. Спросят, почему уехал из столицы – говори, что понял, что не хочешь врачом быть. Кто-то правду узнает – говори, что все понял и раскаиваешься в своих заблуждениях.

– Не могу, мама, – ответил Егор, – Не имею права пойти против своих убеждений. Хорошо, знакомых агитировать не буду, но про раскаяние говорить не имею права.

– Егор, ты понимаешь, что сложись обстоятельства чуть-чуть иначе, за попытку цареубийства тебя бы к смертной казни приговорили? – взбудоражено спросила Анна, – Это тебя Бог уберег, в Олонец сослали. Даже не на каторгу, а в ссылку.

– Все я понимаю, но иначе считать от этого не начну, – ответил Егор.

– Ладно, ребята, давайте сворачивать эти дискуссии, – решил завершить разговор отец, – Егор, тебе учебой надо будет лучше заняться, это полезнее.

– Хорошо, – согласился Егор.

Оставшись наедине с супругом, Анна в состоянии полного шока сказала мужу:

– Костя, где моя ошибка? Где я за сыном недосмотрела? Выходит, в столицу зря отпустили? Так все, больше я Егора никуда никогда не отпущу, пока не женится, будет сидеть дома.

– Аня, успокойся, – сказал Константин, – Я понимаю, Егор думает не совсем правильно, но это, наверное, от смены окружения должно пройти. Тех самых ребят в Калуге не будет, никто ему не будет говорить ненужные вещи.

– Другие ребята в Калуге найдутся, – сказала Анна, – Сколько молодых людей хождением в народ занималось, сколько их полиция попереловила? А вдруг Егор здесь агитировать будет?

– Не будет, – сказал Константин, – Углубится в учебу и не будет заниматься этим делом.

– Костя, – заплакала Анна, – Вот правда, узнала бы что-то подобное не о Егоре, а о ком-то другом, сказала бы, что слиберальничал суд, надо было на каторгу преступника отправить, лет так на пять хотя бы… Ты же видишь, Егор даже не раскаивается, не считает себя неправым. Как нам поступить?

– Нам остается только ждать и надеяться, что Егор изменит свою точку зрения, – сказал Константин, – Нужно будет его максимально загрузить учебой, чтобы не оставалось времени на что-то другое.

Константин сдержал свое слово и на следующий день, вернувшись с работы, начал заниматься тем, чтобы помочь Егору восстановиться в университете. Егор был не против этой затеи и, узнав в январе 1881 года, что его снова зачислили в Петербургский университет как студента, который будет учиться экстерном, немало обрадовался. Егор не понимал, как такое получилось, ведь у него уже нет справки о политической благонадежности, что он находится под негласным надзором полиции. Егор не знал, что в университете почему-то забыли попросить у него эту справку, а полиция просто решила, что пусть лучше юноша учится, тем более, экстерном, а не занимается подпольной деятельностью, поэтому не стали ничего предпринимать, просто приглядывая за Егором и не находя в его действиях ничего преступного. Егор с удвоенным усердием взялся за книги и проводил практически целые дни, занимаясь по программе. Эта тяга к учебе радовала и Константина, и Анну, однако, Егор в свои редкие выходные, которые он выкраивал в своем плотном графике, встречался с прежними гимназическими друзьями и пытался узнать, какова ситуация с подобными кружками в Калуге на сегодняшний день.

«Разумеется, сам я ничего организовывать не буду, а вот присоединиться к какому-то кружку – присоединился бы с удовольствием», – подумал юноша.

Ребят, с которыми Егор вместе учился в гимназии, в Калуге осталось мало, многие уехали учиться в московский или петербургский университет, однако, с некоторыми бывшими товарищами юноше удалось встретиться.

– Юра! – радостно сказал Егор другу, увидев его случайно на улице, – Сколько лет, сколько зим! Как дела? Чем занимаешься?

– Рад тебя видеть, Егор! – так же обрадованно сказал юноша, хлопая друга по плечу, – У меня все хорошо, в мелкие служащие пошел, бумажки в конторе перебираю.

– Неплохо, – сказал Егор, – Платят хоть нормально?

– Копейки, – ответил Юрий, – Но есть шанс перейти на более денежное место, там платить будут чуть больше. Я же этим летом ездил в Москву, пробовал поступить в университет на юридический факультет – не получилось. С треском завалил экзамены. Что-то в принципе не знал, что-то забылось после двух лет перерыва в учебе, а что-то из головы вылетело. То ли от волнения, то ли еще по какой-то другой причине. А ты, Егор, чем занимаешься? Говорили, что ты в столичный университет поступал на врача учиться.

– Да, я действительно туда поступил… – замялся Егор и замолчал, не зная, что говорить дальше.

– Отчислили? – спросил Юрий, – Да ты не переживай, значит, не твое это было.

– Отчислили, – ответил Егор, – Но я не экзамены завалил, меня за политику выгнали…

– А что ты такого там сделал? – удивленно спросил Юрий.

– С одним человеком бомбу собирали, потом я ушел, бомба в руках знакомого взорвалась. Он умер, в больнице случайно меня выдал, будучи без сознания. Суд, ссылка на два года в Олонец.

– Придурки, – сказал Юрий, – Еще, наверное, в царя бомбу метнуть планировали?

– Не знаю, мне знакомый ничего не говорил, для кого бомба, – соврал Егор, не зная, стоит ли быть откровенным перед другом.

– Да в царя явно готовили, для кого же еще, – сказал Юрий, – Идиоты. Бесполезным делом занимались.

– Может и так… – задумчиво сказал Егор, не желая вступать в споры, – Все равно уже дело прошлое.

Поговорив немного с Юрием, Егор понял, что ему следует быть более осторожным в высказываниях и рассказывать правду о себе только тем, кто ее действительно готов услышать. Решив, что он будет говорить всем другую версию, что он просто позанимался с Виктором химией, а потом у юноши в руках взорвалась бомба, Егор более-менее успокоился.

Встречи с ребятами постепенно продолжались. Егор заметил, что, в основном, его знакомые придерживались одной из двух точек зрения: или осуждали Виктора и называли его дураком, или говорили, что Виктор занимался бесполезным делом. Поэтому, услышав от Николая совершенно другую реплику, Егор был немало удивлен.

– Вот ироды, бедного Егора осудили ни за что! – возмущенно сказал Николай.

«Шутит, наверное», – подумал Егор, который привык к тому, что его с Виктором все осуждали.

Однако Николай не шутил.

– Ну действительно, Егор, это же несправедливо! – продолжил возмущаться Николай и Егор понял, что друг говорит вполне искренне, – Ты же ничего не делал, а просто репетиторствовал у Виктора, а тебя взяли и осудили.

– Не к каторге же, а просто сослали, – сказал Егор.

– Еще бы тебя на каторгу отправили, ты что, думай, что говоришь, – продолжал Николай, – Я просто не могу подобрать слова, чтобы выразить свое возмущение! Взяли, сослали человека ни за что, ни про что!

Поняв, что с Николаем можно быть откровенным, Егор сказал:

– Да не все так просто, Коля, я боялся правду сказать полностью. Я помогал своему знакомому советами, как собрать бомбу, правда, на суде это не говорил.

– И все равно, несправедливо с тобой поступили, – ответил Николай.

– А что, ты политикой увлекаешься, раз так говоришь? – удивленно спросил Егор.

– Не сказать, чтобы увлекаюсь, но сочувствующий, – ответил Николай, – Если есть желание, могу тебя с одним парнем познакомить. Хочешь?

– Хочу, – ответил Егор, – Очень хочу.

– Тогда жди, попробую организовать вам встречу, – пообещал Николай.

Все две недели, которые Николай пытался организовать встречу Егора и того самого человека, юноша провел в нетерпении. Пытаясь углубиться в изучение химии, Егор на некоторое время успокаивался, а потом, когда юноша делал небольшой перерыв в учебе, интерес к тому самому человеку разжигался снова.

«Кто он?» – думал Егор, – «Чем он занимается? Сойдемся ли мы с ними взглядами? Как же хочется найти в Калуге своего единомышленника!»

В начале февраля Егор узнал, что Николай все-таки готов свести его с неизвестным.

– Просто он боится за себя, за то, что его кто-то случайно выдаст, – сказал Николай, – Вот и тянул со встречей.

– Кто бы это ни был, я его не выдам, – сказал Егор.

Придя в назначенное место и увидев того, кого он ждал так долго, юноша не смог сдержать эмоций:

– Зинька! А ты какими судьбами здесь оказался? – воскликнул Егор.

– Да знаешь, Егор, мне тоже на врача учиться не понравилось. Как-то тяжеловато учеба шла. Поэтому, весной первого курса я подумал-подумал и перевелся на биологический факультет. Но учиться решил не так, как учатся все нормальные люди, а экстерном. Так что этим летом должен окончить учебу и получить диплом. А в Калугу уехал, потому что я родом отсюда, это просто мы с тобой до столицы не виделись и не знали друг друга.

– Да, я о тебе узнал только в столице, – сказал Егор, – А я тоже экстерном учусь, на химика. Тоже должен к лету диплом получить. Тяжело, конечно, но ничего не поделать, учебу оканчивать надо. А почему ты так оттягивал встречу со мной?

– Знаешь, Егор, – сказал Зиновий, – После твоего ареста что-то страшно мне стало, особенно, доверяться чужим людям, поэтому и никак не решался на эту встречу. Я ведь тоже сочувствующий политическим, в столице «Народная воля» настоящую охоту за царем устроила, я боюсь тоже, как ты, в ссылку поехать.

– Понятно, – ответил Егор, – Знаешь, Зинька, может, как окончим учебу, в столицу махнем? Присоединимся к революционерам.

– Не знаю, надо будет подумать, – сказал Зиновий.

========== Будто со стороны на себя смотрю ==========

После встречи с Зиновием Егор снова углубился в учебу. Молодой человек стремился освоить как можно быстрее университетскую программу, чтобы получить диплом об окончании университета этим летом и не тянуть еще год или даже больше. Юноша сидел дома практически целыми днями и никак не мог найти время, чтобы встретиться с другом.

«Зинька обидится, наверное», – думал Егор, – «Или, может быть, поймет, что мне надо учебу окончить, кто знает».

1 марта 1881 года Егор так же, как обычно, окончив свои занятия, сидел дома и отдыхал после утомительного дня. Вскоре домой пришел довольно взволнованный Константин.

– В столице в царя бомбу бросили, – сказал он супруге и Егору, – На этот раз насмерть.

Егор, услышав эту новость, замер как вкопанный. Юноша был в полном шоке от этого известия и никак не мог решить, как отнестись к этой новости.

«Хорошо это или плохо?» – думал Егор, – «Мы с Виктором хотели, можно сказать, то же самое сделать, но не получилось».

Видя замешательство сына, Константин спросил:

– Егор, а что ты так задумался?

– Не знаю, хорошо это или плохо, – честно сказал юноша.

– Плохо это, Егорка, плохо, – вытирая слезы, сказала Анна, – Царя убили, что тут хорошего?

– Может, лучше жить теперь людям будет, – ответил Егор.

– Да что ты такое говоришь! – возмутилась Анна. Слезы сразу же сменились гневом. В потоке бурного возмущения женщина начала выговаривать сыну то, что хотелось сказать давно, но Анна никак не решалась сделать это, – Судимость получил, в ссылку съездил, нервы мне все вымотал! Сколько ночей я из-за тебя без сна проревела! Два года переживала, чтобы ты живой и невредимый домой вернулся! Ничего не знаю, Гордей и Вера будут учиться только в Калуге! Снимай штаны, получишь сейчас по самое не знаю как, не смогла тебя в первый же день выдрать, как вернулся, жалко было, рука не поднималась, так хоть сейчас получишь у меня за столицу!

Удивленный Егор застыл как вкопанный, такого варианта развития событий он никак не ожидал. Однако увидев, что мать не шутила, юноша сказал:

– Мама, ты что?

– Это ты что, – ответила Анна, – Бессовестный, мать свою заставил два года волноваться!

«И папа не вмешивается, наверное, на стороне мамы», – подумал Егор и решил больше ничего не говорить.

Анна проплакала до вечера. Женщине было и жаль погибшего царя, и давила злость на сына, который чуть было ни сделал то же самое и заставил ее волноваться, и мучил легкий стыд за то, что она так поступила со своим уже взрослым сыном. Егор, несмотря на то, что был в легком шоке, понимал мать и, несмотря на то, что слегка злился, в глубине души чувствовал, что его возвращение домой из ссылки без скандала пройти не могло и это просто чудо, что скандал произошел не в первый же день.

Поздно вечером Анна пришла к Егору и, вытерев слезы, сказала:

– Егорка, прости меня. Ты уже взрослый человек, но я, как мать, все переживаю за тебя.

Опешив от такого заявление, Егор удивленно сказал:

– Не переживай, мама, прощаю.

– И все равно, я тебя очень прошу, не уезжай больше в столицу, не надо, не стоит, – сказала Анна, – Ты все равно сейчас находишься под негласным надзором, в столице сейчас полиция активизируется, после гибели царя, не уезжай.

– Хорошо, – согласился Егор и подумал, – «Мама права. В столице сейчас будут аресты, поиски виновных, нельзя туда мне ехать».

Однако на следующий день Егор решил поговорить с Зиновием о недавнем происшествии.

– Зинька, ты слышал, народовольцы царя убили, – сказал он.

– Слышал, – ответил Зиновий.

– А ты как к этому относишься? – спросил Егор, предварительно убедившись, что их никто не слышит, – Я не знаю, хорошо это или плохо, правильно или нет.

– И я не знаю, – ответил Зиновий, – Вроде, убийство – это грех, так в Священном Писании сказано, а с точки зрения идеи… Не знаю, Егорка, не могу ответить.

– А представь, я дома примерно то же самое сказал, ну разве что уточнил, что, может, людям теперь людям будет жить лучше, так мама такой скандал закатила… – вздохнул Егор, – Папа молчал, а мама говорила, что она из-за меня два года переживала, ночами не спала… А потом взяла и выдрала, как маленького. А потом извинялась.

– Припомнила свою обиду из-за твоего ареста, – сказал Зиновий, – Да ты на маму не обижайся, ее ведь тоже можно понять. Переживала, как-никак.

– Да, переживала, – согласился Егор.

– А вот политику дома лучше не обсуждать, не поймут, – добавил Зиновий, – Вот увидим скоро, как отреагирует народ на вчерашнее событие.

В последующие дни Егор старался не появляться в общественных местах и не встречаться ни с кем, кого полиция могла бы записать в неблагонадежные, чтобы не подвергать себя опасности лишний раз. Егор понимал, что сейчас негласный надзор за ним вполне может усилиться, поэтому решил, что правильнее будет полностью погрузиться в учебу, тем более, он планирует как можно быстрее окончить университет. Иногда юноша обрывками слышал некоторые мнения людей о недавнем событии, но, в основном, это было либо осуждение, либо растерянность, и только раз Егор краем уха услышал такую мысль, что общество сейчас ждет реформ, а они не наступают.

– Наверное, Зинька, это Бог меня уберег от нехороших последствий, – сказал Егор другу, – Цареубийство, как мы увидели, было бесполезным моментом.

– А, может, это просто первый шаг, первый толчок к будущему? – предположил Зиновий, – Просто мы пока, в силу обстоятельств, ничего не можем увидеть? Как там в песне поется, «что ж, пусть погибнуть придется в тюрьмах и шахтах сырых, – дело всегда отзовется на поколеньях живых».

– Не знаю, Зинька, – вздохнул Егор, – Сложно все это.

3 апреля, узнав о казни цареубийц, Егор горько вздохнул и снова пошел к Зиновию.

– Вот, Зинька, на пять хороших людей в мире стало меньше. Шестой отсрочку дали, беременной оказалась, – сказал Егор, – Давай помянем их, что ли.

– Давай, – согласился Зиновий, – А тебя дома не потеряют?

– Нет, не потеряют, я сказал, что к тебе пошел, – ответил Егор.

Дни бежали за днями, незаметно подкрался июнь. Окончив университет и получив диплом, Егор вместе с Зинькой решили устроить себе праздник. Вспомнив, что, будучи гимназистом, он много времени проводил с девочками, Егор решил найти их и пригласить на празднование, посвященное окончанию учебы.

Праздник проходил весело. Среди девушек, уже окончивших гимназию и или работавших, или обучающихся на каких-либо курсах, Егор заметил одну из своих первых подружек – Наташу. Любопытство, связанное с тем, как теперь живет его бывшая приятельница, побудило Егора после праздника проводить Наташу домой.

– Как у тебя дела? – спросил Егор, – Чем занимаешься?

– Окончила фельдшерские курсы, – ответила Наташа, – Сначала хотела отучиться на акушерку, все-таки, это быстрее, но потом передумала и стала фельдшером. Сейчас работаю в больнице.

– А я университет окончил, химический факультет, – вздохнул Егор, – Экстерном, потому что знаешь же, я судимый, два года был в ссылке, поступал учиться на врача – меня отчислили, да и я позже понял, что быть врачом – это не мое.

– Меня в столице тоже по участкам помотали, – улыбнувшись, ответила Наташа, – Это сейчас я не переживаю, могу вспомнить с улыбкой, а тогда… Арест, страх того, что с курсов отчислят, потом отпустили.

– А за что тебя так мучили? – удивленно спросил Егор, – Было за что или просто, за компанию арестовали?

– Соседка по комнате по революционным кружкам ходила, а я у нее пару песен к себе в тетрадь переписала, – ответила Наташа, – «Барку» и «Долю». И то, только потому, что там мелодия красивая, я больше на это ориентировалась, чем на стихи. А, когда пришли с арестом, особенно не разбирались, кто зачем что переписывал, всех забрали.

– А чем дело кончилось? – спросил Егор.

– Меня отпустили через неделю, Лильку суд оправдал, – ответила Наташа, – Но все равно, и после того, как отпустили, еще несколько раз в участок вызывали. Я все боялась, что посадят снова.

– Понятно, – вздохнул Егор, – Ты тоже у нас от царской власти пострадавшая.

– Да, – согласилась Наташа, – Пусть не так уж и сильно, но и мне досталось.

Понимая, что Наташа – адекватный человек и не выдаст его, Егор решил задать девушке самый волнующий его вопрос.

– Наташа, – замявшись, сказал Егор, – А что ты думаешь по поводу первого марта?

– Первое марта… – задумчиво сказала Наташа, – Жалко этих людей, очень жалко.

– А царя? – спросил Егор.

– Царя, конечно, слегка жалко, но он сам во всем виноват, – сказала Наташа, – Довел страну до ручки. Зато, может быть, после такой страшной гибели его на том свете Бог простит.

Удивившись такому ответу, Егор не стал ничего отвечать. Чувствуя, что ее компаньон удивлен, Наташа спросила Егора:

– А ты что думаешь по поводу первого марта?

– А я, Наташа, с Виктором еще в 1878 году бомбу для царя собирал и мы с ним так же могли окончить, – задумчиво сказал Егор, – Поэтому я будто на себя со стороны смотрю и слегка ужасаюсь тому, что могло быть. А так в руках Виктора эта бомба взорвалась, он умер, перед смертью меня невольно выдал в бреду. И поехал Егорка в ссылку на два года, несмотря на то, что на суде отпирался как мог и говорил, что Виктор просто бредил… Как многие говорили, в профилактических целях меня сослали. А обида-то, Наташа, осталась, ее никуда не убрать уже.

– Начни жизнь заново, – предложила Наташа, – С новой страницы.

– Надо будет попробовать, – согласился Егор.

========== Жизнь семейная ==========

Проводив Наташу до дома, Егор принял твердое решение продолжить общение со своей бывшей приятельницей. Вернувшись домой в мечтательно-приподнятом настроении, юноша задумался о том, что они с Наташей довольно близки по взглядам, не будут спорить хотя бы на эту тему.

«Мама говорила, что уже жениться время, папа тоже намекал, что не стоит, как он, до двадцати девяти лет жить одному», – думал Егор, – «А так бы создали семью, жили вместе, родились бы детки…»

Убедившись во мнении, что ему стоит продолжить общение с Наташей, Егор решил попробовать устроиться на работу в больницу, чтобы были лишние поводы увидеться с девушкой.

«Какая разница, в аптеке работать или в больнице», – подумал Егор, – «Все равно, диплом мне позволяет работать с лекарствами, да, я не врач, но чем-то же медицина меня три года назад привлекла, что я решил поступать в университет именно на врача, пусть даже и не выучился».

Однако выйдя на работу, в первые же недели Егор убедился в том, что его место работы не дает ему лишних поводов увидеться с Наташей. Несмотря на это обстоятельство, юноша решил продолжить работать в больнице: это место работы его устраивало.

Постепенно Егор начал развивать и укреплять общение с Наташей: приглашал ее на вечерние прогулки, проводил немало времени с девушкой. Однажды теплой июльской ночью Егор, размечтавшись, предложил любимой:

– Наташа, а давай с тобой попробуем высшую ступень доверия?

Девушка сначала не поняла намек, а потом, услышав уточнение, вдруг обиделась и, резко поднявшись, убежала домой.

«Вот дурак, обидел Наташу», – подумал Егор.

Юноша пошел к дому Наташи и увидел, что девушка плачет в палисаднике.

– Наташа, прости меня, я не хотел тебя обидеть, – сказал Егор.

– Желтобилетной барышней меня считаешь? – вытерев слезы, сказала девушка, – Адресом ошибся, это не ко мне.

– Я хотел замуж тебя позвать, – неожиданно для себя сказал Егор.

– А это ты только что сочинил, – ответила Наташа, – Завтра уже и не вспомнишь о своих словах.

Девушка встала со скамейки и направилась к калитке.

– Наташа, не обижайся на меня, – сказал Егор, – Спать уже пора, вот и ляпнул чепуху.

– Это ты намекаешь на то, что хотел замуж позвать? – спросила Наташа, – Я так и поняла, что это чепуха, случайно сказанная.

– Наташа, да ты все не так поняла, – сказал Егор, однако, девушка уже вошла во двор.

Огорчившись, Егор вернулся домой. Юноша не знал, как поступить в этой ситуации, что делать дальше. Идея о том, что можно прийти к Наташе и как ни в чем не бывало пригласить ее на очередную прогулку, казалась Егору неразумной.

На следующее утро Егор встал с теми же грустными мыслями.

«Зря я вчера Наташу обидел первым предложением», – подумал Егор.

Анна увидела, что ее сын какой-то не такой, как обычно.

– Что случилось? – спросила она Егора.

– Знаешь, мама, хочу девушку замуж позвать, но не знаю, стоит, не стоит, делать это, не делать, и вообще, как это сделать, – ответил Егор.

– С молочком* твоя барышня? – спросила Анна сына. Увидев некоторое недоумение в глазах Егора, женщина поняла, что он ее, возможно, не понял, и уточнила, – На каком месяце?

– Нет, мама, ты что? – удивился Егор, – Мы с ней просто гуляем.

Выдохнув от того известия, что сын не сделал ничего предосудительного, Анна сказала:

– Бери цветы да иди звать замуж, что тут непонятного?

*беременна

Поблагодарив мать, Егор решил воплотить ее слова в жизнь, однако, все равно, сомнения не отпускали юношу. Решив посоветоваться еще и с отцом, Егор подошел к Константину.

– Папа, – сказал юноша, – Если я хочу девушку замуж позвать, как лучше поступить? Идти к ней домой или предложить встретиться где-нибудь на нейтральной территории.

– Я бы, наверное, на твоем месте лучше сначала у невесты узнал, согласна ли она выйти за тебя замуж, а потом бы уже шел домой, – сказал Константин, – Хотя, знаешь… Делай, как считаешь нужным, это слишком сложный вопрос, чтобы советовать. А кого ты замуж звать собрался, Наташу?

– Да, Наташу, – ответил Егор.

– Вот и не тяни, зови свою невесту замуж, сейчас самое хорошее время для женитьбы. Уже и не дети, и не слишком поздно, – сказал Константин.

Купив в лавке наиболее симпатичный букет, Егор пошел домой к Наташе. Увидев девушку в палисаднике пропалывающую цветы, Егор сказал:

– Наташа, давай поговорим.

– Хорошо, – согласилась девушка.

– Наташа, вчера ночью было какое-то недоразумение, – начал Егор, – Не так поняли друг друга. Однако я подумал над всем этим случаем и пришел к выводу, что действительно хочу позвать тебя замуж. Поэтому, Наташа, я предлагаю тебе стать моей женой.

– Неожиданно… – задумчиво ответила Наташа, – Дай мне пять минут хотя бы подумать.

– Да хоть полчаса, – улыбнулся Егор, – Мне пока что погулять или с тобой посидеть?

– Как хочешь, – ответила Наташа, – Цветы-то отдай, мне же принес?

– Конечно, тебе, – сказал Егор, – Что-то разволновался и не отдал сразу.

– Сейчас домой букет занесу, в вазу поставлю, – сказала Наташа и пошла домой.

Поставив букет в вазу, Наташа сказала матери:

– Мама, меня Егор замуж позвал, соглашаться?

– Я бы согласилась, – ответила женщина, – Тебе же он нравится?

– Нравится, – согласилась Наташа, – А ничего страшного, что он судимый?

– Наташа, ты же прекрасно мое мнение знаешь, – сказала мать, – Да, это плохо, но ты ведь сама не так уж далеко от Егора ушла. Кого на неделю в участок забирали?

– Мама, мы же уже сколько раз говорили, это была досадная глупость, – обиженно сказала Наташа, – Мне песни понравились, вот я их и переписала.

– А Егор, может быть, вообще ни при чем был, а его так называемый подельник бредил, – ответила женщина, – Нам правду знать не дано.

Не уточняя то, что она знает, что подельник Егора, несмотря на то, что был в бреду, говорил правду, Наташа сказала матери:

– Хорошо, мама, пойду опять к Егору.

Вернувшись в палисадник, Наташа сказала Егору:

– Ну что, Егор, я согласна выйти за тебя замуж.

Со свадьбой решили не затягивать и, десятого августа 1881 года, Егор обвенчался с Наташей. Молодая семья поселилась во второй половине дома, которая раньше практически не использовалась, и у молодых началась новая жизнь.

Время летело быстро. Двадцатого июля 1882 года у Егора и Натальи родилась дочь Антонина. Молодые родители были очень счастливы от этого известия и мечтали о еще нескольких детях. Поэтому в ожидании рождения второго ребенка в первых числах октября 1883 года Наталья, будто предчувствуя что-то, забеспокоилась.

– Егор, в этот раз рожать надо в больнице, я чувствую, что что-то не так пойдет, – обеспокоенно сказала Наташа.

Егор, как мог, попытался успокоить супругу, однако, решил не спорить и, чуть только Наташа почувствовала начинающиеся схватки, молодой человек отвез жену в больницу.

Опасения Наташи оправдались. Догадываясь, что у нее будет двойня, женщина сразу сказала врачу:

– Двадцать один год, вторая беременность, скорее всего, двойня, срок около тридцати шести недель.

Врач ничего не стал говорить, однако, поняв, что у женщины поперечное предлежание, тяжело вздохнул и пошел курить.