Текст книги "Долг чести (СИ)"

Автор книги: Марфа В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Известие о первой русской революции Наташа восприняла пусть и с энтузиазмом, но какой-то внутренний голос постоянно напоминал девушке о том, что был бы Егор рядом, это известие было бы гораздо радостнее.

Вернувшись в феврале 1905 года в Россию и поселившись в Петербурге, Наташа с грустью думала о том, что ее дочь Тоня уже выросла и, возможно, никогда ее не простит за то, что ее воспитывали бабушка с дедушкой.

Сначала Наташа решила, что она никому не будет сообщать о том, что живет в Петербурге, однако, через пару месяцев душа девушки не выдержала. Наташа написала письма и своим родителям, и родителям Егора.

Вскоре Наташе пришло сразу несколько ответов. Дрожащими руками девушка распечатала конверты.

«Наташенька, деточка, как я рада узнать, что хотя бы ты жива и здорова», – писала Анна.

«Наташенька, солнышко, неужели мы с тобой так и не увидимся?» – вопрошалось в письме матери.

«Мама, я тебя жду, люблю, скучаю», – писала Тоня.

Разревевшись от подобных писем, девушка забросила всяческую осторожность и вернулась в Калугу.

В Калуге на возвращение Наташи, которую узнали некоторые люди, все смотрели сквозь пальцы.

– Наталья Максимовна, – однажды обратились к девушке в больнице.

– Анна Клартон, – ответила Наташа, – Вы меня с кем-то перепутали.

– Да бросьте, Наталья Максимовна, прятаться, – раздалось в ответ, – Вас, думаю, уже все, кому не лень, узнали.

– И все равно, мое имя Анна Клартон, – ответила Наташа.

Прошли годы. Наташа наблюдала за событиями в стране и беспрерывно думала о том, что совершенно несправедливо, что Егор не увидит то, что за что он боролся.

– В столице заводы бастуют, – вздохнула Наташа, – А Егорка этого уже не увидит.

В один прекрасный мартовский день Наташа, как обычно, работала в больнице. Девушка сидела в кабинете и вела прием пациентов. Снова задумавшись о своем супруге и о том, как она так и не смогла выйти замуж, девушка отвернулась к окну.

– Наталья Максимовна, – раздался донельзя знакомый голос, – А я к вам.

Девушка обернулась и увидела перед собой Егора.

«А вот и умом тронулась, пора в больнице лечиться, только в другой, специализированной», – подумала Наташа.

– Наталья Максимовна, может быть, я провожу вас домой? – спросил Егор, – Смена окончится через пятнадцать минут.

– Проводите, я не против, – ответила Наташа, – Можете сразу в дурдом.

– Почему же в дурдом, давайте лучше пойдем домой, – сказал Егор.

Егору долго не хотелось ничего говорить, как все произошло и как смог остаться в живых. Наконец, не выдержав расспросов, Егор сказал:

– В начале марта меня отвезли в какую-то тюрьму, разбудили в одно прекрасное утро и сообщили, что до завтра я не доживу. А что, я был готов ко всему. Вышел во двор, мне зачитали приговор, а вешать-то некому. Уголовник, которого уговорили за бутылку водки и поселение вместо каторги, в последний момент отказался. Постоял я во дворе, посмотрел на всю эту беготню, а потом взял и в обморок упал, не выдержал. Потом больница, а потом меня как посадили в одиночную камеру, так и остался я там на пятнадцать лет. В 1915 году вышел, получил паспорт, сначала боялся каждого чиха, а потом более-менее привыкнул к ситуации. Устроился на работу половым, а недавно, видя, что началась революция, понял, что можно и домой вернуться.

– Ох, Егорка, – вздохнула Наташа, – Как же я надеюсь, что все это не сон, не бред моего больного воображения. А то как проснусь и увижу, что мне все это приснилось, а я сама на каторге, или в централе… Или просто в больнице Петра Кащенко.