Текст книги "Охотник для мага (СИ)"
Автор книги: Мальвина_Л
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Кот перебрался на голые колени нефилима, мстительно царапнул коготком и уселся, возмущенно мявкнув и щелкнув хвостом. Глазищи большие, желтые, укоряющие.
– И чего ты от меня хочешь? Проголодался? Прости, это мне кусок в горло не лезет, совсем забыл про еду. Пойдем.
Прошлепал босыми ступнями в сторону маленькой кухни, захлопал шкафчиками, разыскивая кошачий корм.
Он переехал из института пару месяцев назад, бросив там свой лук и колчан со стрелами, не взял даже клинок серафима, с которым нефилимы обычно не расстаются. Снял солнечную квартирку на Манхэттене и отключил телефон. Слишком больно, невыносимо, было жить привычной жизнью после всего, что случилось. После того, что он потерял. КОГО потерял.
Председатель Мяо явился через два дня после смены жилища. Воспоминания хлестнули наотмашь, скрутили внутренности жгутом, забили горло пригоршнями жухлой листвы, что как раз начала опадать в Центральном парке. … А они так любили гулять там вдвоем. Алек кормил голубей, а Магнус дурачился, украшая его волосы цветами, а потом скидывал обувь и часами бродил босиком по траве, закрывая глаза.
Магнус.
Охотник так и не понял, как кот умудрился отыскать его в этих каменных джунглях из песка и бетона. Сидел у дверей в квартиру, ждал, наверное. В ответ на изумленный выдох нефилима просто протиснулся мимо него в помещение, запрыгнул на окно. И остался с ним жить. А Алек… Алеку просто стало чуть менее одиноко, чуть менее беспросветно. И уже не хотелось так сильно удавиться в какой-нибудь каморке ночами, что стали вдруг такими длинными, такими холодными без Магнуса Бейна.
– Я сам напортачил, ты понимаешь? Магнус не виноват. Он все сделал правильно, правильно не простил. Я же мог… убить его, лишив бессмертия. Зачем только я встречался с Камиллой, думал, обсуждал, что-то решал. Такой идиот. Что, молчишь? Осуждаешь? Правильно.
Мяо деликатно сжевал последний мясной кусочек и, не глядя на Алека, ушел в спальню, где принялся вылизывать мордочку, что-то раздраженно ворча на своем загадочном кошачьем языке.
В первые дни Лайтвуд ждал Магнуса, обмирая внутри, почти умирая от предвкушения – не вернется совсем, так хоть увидеть бы – мельком, злого, растрепанного, взволнованного. Не может же он не заметить пропажи мохнатого любимца. Просто увидеть еще раз, впитать в себя яркий образ, как губка впитывает воду. У него же даже фотографии не осталось. Все они были где-то там, в квартире Верховного мага Бруклина, на другом конце многомиллионного города. В другой почти что реальности.
Дни перетекали в недели, месяцы. Магнус не появлялся. Мяо сопел на подушке Алека, прямо над головой, и никуда уходить не собирался. Алек привык. Привык к пушистому соседу, необходимости регулярно покупать ему корм и глупые кошачьи игрушки, которые кот высокомерно игнорировал. Алек смирился. Смирился, что Магнус Бейн не придет, что он так и проживет остаток жизни в маленькой захламленной квартирке с окном во всю стену, будет беседовать с котом и отвыкнет от звуков человеческой речи.
Его не искали. Нефилим звонил в институт раз в неделю, говорил с сестрой или Джейсом, передавал родителям привет и просил не волноваться. Они волновались, конечно, с ума, наверное, сходили. Но отпустили. Позволили. Приняли его выбор.
У Алека под ребрами пусто и будто стеклянных крошек натолкали. Скребут изнутри при каждом вдохе-выдохе, царапают в горле, режут медленно, постепенно. Многочисленные микроскопические порезы кровоточат без остановки. Наверное, однажды он истечет кровью до смерти. Наверное, однажды станет легче. Когда он закроет глаза, чтобы уже не открыть.
Прекрасные глаза, которые так любил Магнус Бейн, впивался взглядом и пил, захлебывался его взглядом, как умирающий от жажды – прохладной родниковой водой.
– Сегодня пойду гулять в парк. Лебеди соскучились, наверное. Я ведь два месяца их кормить не приходил. Куплю ту вкусную булку в магазинчике на две улицы ниже. Хочешь со мной? Эх, конечно, не хочешь. Тебе бы с птиц только перья щипать, правда?
Мяо насмешливо зыркнул из комнаты и, кажется, даже подмигнул одним желтым глазом. Алек допил свой кофе и отправился на поиски завалившихся куда-то штанов. Точно помнил, что оставлял у кровати, но те как провалились куда-то. Может, какой-нибудь демон-фетишист…
Додумать нефилим не успел. Кот вдруг бросил утренние процедуры вылизывания и метнулся к дверям. Уселся на задние лапы и уставился на дверь, разложив по полу шикарный пушистый хвост.
– Со мной все же пойдешь? А если потеряешься. Нет, Мяо, так не пойдет. Я не хочу лишиться единственного друга. Кроме того…
Дверь распахнулась (хотя он точно запирал ее накануне), являя встрепанного, задыхающегося мага.
Ярко-синие искры с кончиков пальцев, торчащая в разные стороны розовая челка, кругами размазавшаяся вокруг глаз подводка. Ну, чем не енот?
Алек хихикнул бы, если бы колени не ослабели в момент, а сердце не подскочило в горло, а потом не бухнулось бы о затылок. Как бейсбольной битой с размаху.
– Магнус.
Что с голосом? Сиплый, писклявый, как у мальчишки десятилетнего.
– Александр Гидеон Лайтвуд! Ты украл моего кота!
И шагает через порог, тыча пальцем прямо в грудь нефилима.
Алек инстинктивно отступает назад, натягивая на пальцы рукава растянутого свитера. А это рокочущее “Александр” растекается под кожей, смывая стеклянное крошево.
Он замечает и темные круги под глазами, и бардак на голове, больше напоминающий птичье гнездо, и даже отсутствие маникюра на всегда таких ярких ногтях.
– Тебе потребовалось два месяца, чтобы обнаружить пропажу? – сипит нефилим почему-то, хотя хочется просто обнять, уткнувшись лицом в пахнущую сандалом шею, зарыться пальцами в жесткие от геля и блесток волосы, раствориться, впитаться, исчезнуть.
НЕ БЫТЬ. Просто не быть без него.
– Я был в отъезде! А ты воспользовался отлучкой, пробрался, выкрал Мяо! Так нельзя, Александр!
Взгляд мага как-то странно съезжает с лица куда-то в область коленей. Алек вспоминает, что найти штаны так и не успел. Начинает заикаться, отчаянно краснея:
– Он сам меня отыскал. Я думал… ждал… Я не знаю. Думал, ты потеряешь, станешь искать, ты не появлялся, и я решил…
– Решил, что мне плевать на кота? Единственное существо, что у меня осталось. Единственного, кто не предавал?
Магнус тараторит, словно на автомате, а у самого зрачки расширяются и чуть раздуваются ноздри, когда он пытается дышать глубже, не понимая, какую ошибку совершает – квартира пропиталась запахом Александра. И это не бомба под ребра. Это омут, из которого не выбраться, не выплыть, омут, что с каждым вдохом затянет все глубже.
Мой Александр.
– Прости меня, Магнус. Я правда не знаю… Не понял. Надо было сразу позвонить, принести…
Алек губы кусает и рассматривает собственные пальцы на ногах, что поджимаются от этого голоса, запаха, этого человека, мага, так близко. Здесь, в его квартире, возле него. И так далеко вместе с тем. Недосягаемо.
Крошечные слезинки путаются в ресницах, и нефилим зло моргает, пытаясь загнать их обратно, чтоб не опозориться окончательно, чтобы…
– Ты плачешь? Александр?
А Магнус уже перед ним. Приподнимает пальцем опущенный на грудь подбородок, смотрит. Всматривается жадно, не моргает. Кошачьи глаза загораются золотисто-зеленым, а тепло из длинных магических пальцев перетекает в тело охотника.
– Александр.
У Магнуса с голосом что-то – надтреснутый, рваный, глухой, мертвый.
– Ангелы, Александр.
И притягивает к себе. Обнимая, как в первый раз. Или в последний.
Руки нефилима опускаются на плечи мага. Он смотрит в это лицо. Любимое, прекрасное… измученное. Он понимает, что это не конец для них. Уже нет.
Ни один из них не видит, как Председатель Мяо, совсем по-человечески ухмыльнувшись, уходит в комнату, чтобы продолжить прерванное умывание. На днях в квартиру напротив въехала совершенно очаровательная персидская кошечка, будет негоже появиться перед дамой в таком непотребном виде. … Может быть, стоит попросить у хозяина блесток? В конце концов, он ему, Мяо, должен.
========== Эпизод 22 (Джейс/Саймон) ==========
Комментарий к Эпизод 22 (Джейс/Саймон)
Джейс/Саймон
https://vk.com/doc4586352_437800056?hash=fce0634495d499d83f&dl=f1e2f57becb9c95598&wnd=1&module=public&mp4=1
– Саймон.
Всего одно слово, которое нефилим не произносит – хрипит саднящим горлом, будто каждая буква цепляется за гортань, мешая говорить, дышать, даже думать. Ангел, ведь он – сумеречный охотник. Тот, кто вырос с кинжалом вместо игрушек и с заклинаниями изгнания демонов вместо сказок. Так почему сейчас какое-то примитивное имя застревает в горле горстью жухлых листьев с песком, рассекает плоть, запекается кровью под веками?
И Саймон оборачивается так быстро, будто ждал этого окрика, зова. Или не ждал – просто надеялся. Джейс думал, что у того будет взгляд побитой собаки или зашуганного мышонка из какого-нибудь мультика примитивных. Но нет – пялится пристально из-под этих своих нелепых очков. Ох, как же хочется просто – сдернуть с лица, сдавить в кулаке так, чтобы хрустнула дешевая оправа и стекла разрезали пальцы. Так, чтобы заглушить в голове что-то другое. Что-то, пульсирующее, тревожное, манящее.
Как тот самый вампирский зов, о котором рассказывал на занятиях наставник.
Наверное, он молчит слишком долго. Потому что близорукие глаза (как там его называл этот разряженный колдун Алека? Мальчик-крыса?) удивленно округляются, а рот приоткрывается от молчаливого: “Оу?”.
– Ты что-то хотел? – сипло вякнет мальчишка в диссонанс с этим ершистым самоуверенным видом.
Хотел, да хотел. Разумеется. Всего лишь сдавить ладонями твое бледное горло. Чтобы услышать хруст позвонков, разумеется, а не почувствовать тепло твоей кожи. Чтобы увидеть, как жизнь утекает из глаз, а вовсе не для того, чтобы рассмотреть их поближе – каждую прожилку, искорку, точку…
Вены на руках нефилима вздуваются так, что еще секунда, и лопнут, разбрызгивая по помещению ярко-красные ошметки крови и плоти. Джейс морщится, чувствуя, что ногти больно впиваются в ладони. Как небольшие острые бритвы.
– Постарайся не вляпаться в какое-нибудь дерьмо, пока будешь добираться в этот твой дом.
Льюис нелепо таращится и тянет губы в такой глупой улыбке, что хочется треснуть рукояткой клинка по затылку. А потом … зарыться пальцами в короткие пряди на затылке, притянуть ближе.
Джейс Вэйланд, да у тебя размягчение мозгов, не иначе.
Он слышит, как громко дышит надоедливый мальчишка. Он чувствует, как пыль с книжных полок щекочет ноздри, и хочется то ли громко чихнуть, то ли рассмеяться истерично и громко. Как не смеялся, пожалуй, ни разу. Он слышит, как собственное сердце устроило бунт и пытается совершить побег, выломав к черту костяные прутья своей тесной клетки.
А еще губы горят, будто их ядом демона обжигает, и кончики пальцев хочется разодрать, выковыривая из-под кожи желание, потребность коснуться.
Джейс Вэйланд, ты определенно отравлен. Может быть, иратце… хотя руна практически бессильна против демонической отравы.
– Решил торчать здесь до тех пор, пока Разиэль вновь не спустится с неба? Вали куда шел.
Саймон хмыкнет, недоуменно передернет плечами. Тихо прикроет дверь. Только почему-то дышать легче не станет.
Быть может, брат Захария знает противоядие? Надо наведаться в Безмолвный Город.
========== Эпизод 23. ==========
Комментарий к Эпизод 23.
Кроссовер со “Сверхъестественным”.
Магнус/Алек, Дин/Кастиэль
Магнус Бейн, Верховный маг Бруклина пытался не злиться. В конце концов, этот тип, что называл себя ангелом Господа, благополучно убрался ко всем демонам, чертям или куда там еще, оставив в воздухе лишь аромат свежей травы и дождя. И расстроенного Александра Лайтвуда, явно разочарованного черствостью и бездушием своего мага.
– Ты не можешь вышвырнуть его просто так! Магнус! Он просит о помощи. Он… ангел. Настоящий, ты понимаешь?
Маг хмыкнул, закидывая ногу на ногу, задержался взглядом на припухших после долгой и сладко бессонной ночи губах своего нефилима, щелкнул пальцами и пригубил появившийся в ладони коктейль в вычурном тонком бокале.
– Так в этом все дело, Александр? В том, что он ангел? Это даже тело не его, вселился в какого-то наивного бедолагу и пудрит мозги всем вокруг. Ты бы лучше о Дине этом подумал, он ведь тоже охотник, хоть и руны не носит. И не просто так смылся из своего измерения.
– Ты ревнуешь.
Алек вздохнул и зарылся пальцами в и без того беспросветный бардак на своей голове. Зло взъерошил темную шевелюру. А Магнус подумал, как было бы хорошо просто обнять своего парня, уткнуться носом в его живот, послать к черту сразу Сумеречный и Нижний мир вкупе со свалившимся на голову крылатым беспокойством. Уйти в отпуск. Маги не ходят в отпуск, наверное, это удел примитивных, но они с Александром могли бы съездить куда-нибудь в Анды… Жаль, в Перу ему дорога закрыта, Александру бы очень понравился Мачу-Пикчу…
– Давай просто бросим все и уедем. Я не хочу ввязываться в очередное сомнительное предприятие, которое может стоить нам головы. Этот твой ангел сам сказал, что за ними охотятся демоны Люцифера.
– Кастиэль – не мой ангел, – Лайтвуд фыркнул и выдернул руку, когда маг попытался сжать его пальцы. – И мы не можем уехать, не разобравшись. Если ты не хочешь ему помогать, займусь этим сам. Джейса в конце концов попрошу.
Магнус не попытался догнать, когда Алек, раздраженно сверкнув напоследок глазами, пошел к выходу, застегивая на ходу плотную куртку.
Упрямый.
“Совсем рассудка лишился с этой ангельской чушью. С рук есть готов у самозванца, и на виселицу пойти добровольно”, – мелькнуло в голове, пока Верховный маг Бруклина наколдовывал (попросту – воровал) для себя новый коктейль.
– Я не самозванец, поверь.
Помяни черта, как говорится. Или ангела. И он – тут как тут.
– Мысли читаешь? Дрянной фокус, любой низший демон умеет. Я не позволю тебе втянуть Александра в это предприятие. Что бы ты там ни задумал.
– Он дорог тебе, понимаю. Но и я всего лишь хочу отыскать того, кто дорог мне.
Что за бездушная кукла. Вроде правильные вещи говорит, в лицо смотрит. А у самого и мускул не дрогнет. Только глаза синие-синие и чистые, как у… младенца?
– Немного не те понятия, дорогуша. Я люблю Александра. Чувствуешь разницу?
Показалось, или по бесстрастному лицу мелькнула какая-то тень? Быстрая, как свист ветра на лице в грозу.
– Я забочусь о Дине, если ты это имеешь ввиду. Я впал в немилость на небесах, когда привязался к смертному сильнее, чем мог бы подумать. Я вытащил его из ада. И сделал бы это снова. Я должен найти его, потому что он не в безопасности в вашем мире, где у нечисти другие правила, другие законы. Он ничего не знает о них.
– На минуточку, я тоже в какой-то мере нечисть. Мой отец – принц ада Асмодеус.
– Слышал о нем. Он очень жестокий. Так ты поможешь? Что тебя беспокоит?
– Александр так смотрел на тебя. Он может чувствовать силу ангела? Он же твой родственник по-сути, правильно?
– Что-то вроде племянника, думаю. Разиэль – один из моих младших братьев. Отец его баловал…
– Ты это о Боге сейчас? Ух ты. Знаком с Всевышним?
Кастиэль пожал плечами, не понимая, наверное, иронии и скрытой насмешки.
– Он создал меня, всех нас. Конечно, я знаю Отца. Но вот уже много веков о нем ничего не слышно. Даже апокалипсис начался и закончился без него. А сейчас на небесах что-то вроде переворота.
– И ты хочешь втравить нас в вашу заварушку? Уволь.
– Просто помоги мне найти Дина, и мы уйдем. И я сам мог бы, но мои силы в вашем мире работают как-то неправильно. Не получается почувствовать его.
Магнус вздохнул, допивая коктейль. Горьковатый напиток прокатился по гортани, согревая изнутри. Кастиэль молчал, ожидая ответа. Он ведь и до утра так простоит, подумал вдруг Магнус. И даже больше, если понадобится.
– Два условия. Ты не впутываешь в это Александра, никого из нефилимов, незачем им знать, что явился один из дядюшек и расхаживает по Манхэттену в костюмчике дешевого адвоката. И ты рассказываешь, как обычный смертный охотник на нечисть, не полу-ангел даже, умудрился открыть портал между измерениями.
А Кас вдруг смутился. Легкий румянец окрасил лицо, будто невидимый художник тронул кистью скулы.
– Думаю, я обидел его. Не оправдал ожиданий. Позволил питаться ложной надеждой.
Он вдруг опустился на стул, ослабляя узел галстука.
– Что? Неужели спутался с кем-то? И мальчик взбрыкнул? И провалился в щель между мирами? Такое бывало, я слышал.
– Нет. Оттолкнул, не позволил. Не разрешил. Не ответил. Дин мог бы свести все к шутке, но я решил обсудить. И тогда он пошел к Бальтазару. Еще один из моих братьев. У нас с ним старые… счеты.
Магнус закатил глаза, представив все, о чем рассказывал ангел. Не ребенок, не наивный подросток. Одним словом, – ангел, не имеющий не малейшего понятия, как это легко – вонзить нож в человека одним только словом. Или действием. Или бездействием.
– Есть предположения, где может быть и чем заниматься этот твой Дин?
– Бургеры, пиво, бары, девушки. Возможно, покер или бильярд.
Магнус кивнул и задумался о чем-то. Ангел уставился на его пальцы, с которых будто вода стекали искрящиеся голубоватые струйки. Магия.
– Попробую одно заклинание. А ты пока подумай, что сделаешь или скажешь, когда мы отыщем его. Потому что если в следующий раз твой Винчестер решит сунутся в Королевство фейри или в гости к моему папаше – я пас.
*
– А ты красивая. Еще по одной? Как, говоришь, тебя зовут?
Девушка хохотнула, подставляя губам парня высокую грудь, с которой тот слизывал соль, опрокидывая в себя текилу – стопку за стопкой.
– Камилла, красавчик. Но для тебя я буду, кем пожелаешь.
Поцелуй отдавал металлом и розами. В голове тренькнул и тут же замолк предупреждающий колокольчик. Дин Винчестер очень устал. Дин Винчестер просто хотел отдохнуть и забыть. Забыть одни единственные глаза – синие-синие, как охапки васильков, которые еще в его детстве отец приносил маме, возвращаясь домой. Еще до того, как все пошло прахом.
========== Эпизод 24. ==========
Комментарий к Эпизод 24.
https://pp.vk.me/c636630/v636630352/1e091/3lkkZPdJ-CU.jpg
– Сделай это.
Он лежит перед ним такой беззащитный. Спокойный, собранный. А еще красивый. Красивый до рези под веками, до стона, который приходится глушить, не кусая даже собственные губы, постыдно прибегать к колдовству, потому что не время, не место, не сейчас, когда война может вспыхнуть в любое мгновение, и реки из крови нефилимов потекут по Манхэттену.
“Когда же, если не сейчас? Не перед скорой, возможно, смертью?”, – шелестит где-то в подкорке назойливый внутренний голос, от которого колдун отмахивается, как от надоедливой мухи.
– Прошлый раз ослабил тебя. А сейчас Джейс с Валентином. И Валентин не глуп, он, безусловно поставил защиту, а ваша связь, как натянутая нить, что лопается, расползаясь на волокна. Прошлый раз ослабил тебя, – повторяет снова и снова, быть может, лишь для того, чтобы не произнести то, о чем думают оба.
“Этот раз может убить тебя”
И второго тоже.
– У нас нет выбора, Магнус. Не волнуйся, я справлюсь. Сейчас главное – найти Джейса.
У него кожа матовая, гладкая, теплая. Маг сглатывает, оглаживая кошачьим взглядом каждую руну, а так хотел бы – подушечками пальцев, губами, кончиком языка… Не время, не время, не время.
Алек глядит, не мигая. Понимает, наверное, а потом тянется, переплетая их пальцы, улыбается краешком губ, чуть-чуть кривовато. Словно примеряет непривычную новую вещь.
– Спасибо, что согласился, я знаю…
Молчит, опасаясь продолжить. Потому что да, знает, что Магнус был против. Магнус орал и бил хрустальные бокалы, заставив Мяо в ужасе забиться куда-то под шкаф (или повиснуть на шторах?). Магнус швырял огненные шары в стены, чудом не спалив весь Бруклин, а потом пытался вызвать демона забвения. А потом Саймон додумался позвонить Лайтвудам, и только примчавшийся взъерошенный Алек, выставив Льюиса и рыжую подружку Джейса за дверь, смог унять слетающего с катушек колдуна.
“Все будет хорошо, не злись”, – губами к губам, по плавной скуле, подбородку, к ямке на шее.
“Я не могу потерять тебя. Только не тебя, мой Александр”, – отчаяние в голосе исчезает с каждым поцелуем, каждым касанием.
“Не потеряешь, Магнус, клянусь”
Какой демон зачаровал его в то мгновение? Зачем согласился?
– Если бы я отказал, вы с Изабэль и Клэри придумали бы еще что-нибудь более безумное. А так я рядом и смогу проследить, чтобы все прошло хорошо.
Хотел бы он себе в голову хотя бы толику той уверенности, что слышится в голосе. Предупреждает:
– Будет больно.
– Я знаю, – и опускает ресницы так, что они бросают длинные тени на щеки. А лицо спокойно и безмятежно, будто у спящего. И лишь мягкие (Магнус точно помнит – мягкие, чуточку пряные с оттенком горьковатого лайма) губы подрагивают, будто в ожидании поцелуя.
– Все будет хорошо, Александр. Ты мне еще свидание должен, помнишь?
– Первое свидание, конечно.
Какой ты красивый. Бросить бы все, забрать с собой и увезти подальше – куда-нибудь в Анды или на острова. Плавать без одежды в теплых водах Индийского океана, валяться на пляже, кормить тебя манго и сочной папайей. Ангел, попробовать уже выучить язык обезьян…
– Чего ты там ждешь?
Действительно? Чего он ждет, оттягивая неизбежное?
Магнус Бейн, Верховный маг Бруклина вытягивает ладонь, которой чувствует жар кожи нефилима, даже не касаясь. Голубоватая дымка окутывает ладонь, и руна парабатай пропитывается багряным, словно наливается изнутри кровью.
Пальцы Алека стискивают кровать, а покрывшееся испариной тело выгибает дугой, безмолвный крик рвет горло, и Магнус видит, как парень закусывает губу, чтобы запереть его глубже. Не выпустить наружу ни звука.
Такой храбрый мальчик. Такой сильный.
Еще немного.
Ладонь печет, и в кожу вонзаются миллионы невидимых игл. Волосы взмокли, искры с рук сыплются на обнаженное тело, не обжигая, лишь помогая нащупать тот самый путь.
– Джейс. Джейс… Джейс!!! – уже кричит, жмурясь, как от кошмара, распахивает глаза, вцепляясь в мага плещущимся мукой взором. А Магнус бы кожу позволил снять с себя, лишь бы не видеть, лишь бы он не мучился так, не страдал, не чувствовал, как рвутся энергетические нити, сплетающие парабатаев.
Губы белые и синяки под глазами.
Бессмертное сердце мага сжимается и кровоточит, но рука Александра стискивает его колено молчаливой просьбой-приказом: “Не останавливайся, иди до конца”.
Магнус очищает сознание и пробует снова и снова. Размытые облики мелькают перед внутренним взором. Ночь, темные воды и черный, похожий на призрак “Летучего голландца” корабль. Джейс Вэйланд в распахнутой кожаной куртке и белые пряди волос, трепещущие на ветру. Джейс Вэйланд с клинком серафима в ладони возле Валентина Моргенштерна. Джейс Вэйланд с улыбкой на губах. Джейс Вэйланд, держащий в руках Чашу Смерти.
Вздрагивает, обрывая видение, и обессиленный охотник падает на пропитавшиеся потом простыни, дышит прерывисто, тяжело. Магнус опускает ладонь на вздымающуюся грудь, гладит – не лаская, лишь успокаивая, пытаясь поделиться внутренней силой.
– Получилось? Тебе удалось? Он в порядке?
Джейс, что смотрел на Валентина, и в глазах его не было ни презрения, ни брезгливости, ни ненависти.
– Получилось, ты молодец. Теперь мы знаем, где искать твоего брата. Попробуй поспать. Он в порядке, а тебе нужны силы. Много сил.
А сам он должен идти, сказать Маризе, наверное, Конклаву… Потому что Валентин собрал армию…
– Останься со мной, – тихо, почти беззвучно, проваливаясь в сон.
“Мы все в опасности, я столько должен сделать… Да пошли они все”, – думает маг, скидывая туфли, чтобы прилечь рядом со своим Александром.
========== Эпизод 25 (Себастьян/Джейс) ==========
Комментарий к Эпизод 25 (Себастьян/Джейс)
Себастьян/Джейс
https://pp.vk.me/c637424/v637424352/7cf0/hVJ-ZcZBxgE.jpg
Влажные после душа волосы вьются и матово поблескивают платиной в вечернем сумраке. Сегодня за окнами то ли Венеция сияет вечерними огнями, покачиваясь на волнах, то ли шумный, разморенный стекающим зноем Лиссабон. Джейсу плевать. Джейс садится на широкой кровати и берется за стило, чтобы обновить какую-то руну.
Себастьян скрежещет зубами, разглядывая это идеальное тело. Тело, на которое не надо смотреть, чтобы узнать. Тело, которое он помнит на ощупь, на вкус, запах… Глаза наливаются черным (хотя, казалось бы, куда уж темнее), напоминают два провала в бездонную бездну – туда, где только ужас, смерь, огонь и боль, приправленная отравой тоски. Та самая, что поселилась в бесчувственном сердце выродка. Вкрутилась под кожу юркой проворной змейкой. Растеклась по венам.
“Ты – моя погибель, Джейс Эрондейл”
“Я – твоя слабость, братишка”
– Так и будешь стоять там и пялиться молча? Дырку в затылке прожжешь, – Джейс даже не оборачивается, продолжая выводить руну.
Он, как будто, не сомневается ни секунды в том, что будет дальше. Черная метка над сердцем пульсирует, будто издеваясь. Себастьян стягивает кожаную куртку, отходя от стены.
– Время почти пришло.
Холодные руки опускаются на оголенные плечи охотника. Подушечками пальцев – вдоль каждой руны, повторяя замысловатые узоры. Носом – в волосы, что пахнут его мятным шампунем и самим Джейсом. Пахнут так, что рык застревает в горле, а пальцы вцепляются в тело, оставляя метки.
“Мой. Мой. Мой”
– Кожу с меня снять решил, – хмыкает Джейс чуть сипло и откидывает голову Себастьяну на плечо, вздрагивает крупно, когда губы втягивают, посасывая кожу на шее, а потом зубы чуть прихватывают. И вспышки удовольствия перед глазами, и сильное тело, наваливающееся сверху.
“Ты любишь меня, ты убьешь за меня”
“Я не умею любить. Никогда не отпущу”
〜 〜 〜
Джейс спит, раскинувшись на кровати, как морская звезда. Руны переливаются в серебристом свете звезд, льющемся через прозрачное стекло. Себастьян ступает по мягкому пружинящему ковру, останавливается перед широким, во всю стену, окном. Ночной ветерок, проникая в приоткрытые створки, поглаживает холодными пальцами обнаженную кожу.
У него волосы торчат в разные стороны, и фиолетовые отметины от губ брата на шее, плечах, как сигнальные маяки. Он никогда не боялся холода или жары, не боялся крови и боли, и даже неминуемое одиночество не страшило того, кого при рождении нарекли Джонатаном Кристофером.
Пока не забрал себе Джейса. Пока не оттаял в сильных руках. Пока не понял, что сердце в груди может стучать не только вхолостую.
И только метка Лилит на груди брата казалась кровоточащей раной, напоминала изо дня в день: Джейс – это не Джейс. Послушная кукла, подчиняющаяся действием чар. Джейс, что не раздумывая проткнул бы его своим сияющим клинком, избавься он от метки и черного колдовства, стань снова собой.
Джейс, которого Себастьян не может потерять. Больше не может.
“Ты всегда был моим. Нас всегда было двое. Ты просто не помнишь”
Но помнило тело, загораясь от малейших, даже случайных касаний. Комкал простыни в кулаках. Выстанывал имя брата, кончая. А тому безумие заменяло воздух, врываясь в легкие с каждым рваным вдохом, отравляло ядом, отравляло сумеречным охотником, что был больше, чем пленником, больше, чем братом.
“Ты смог бы простить меня? Забыть все, что я натворил? Остаться со мной?”
Себастьян не мог рисковать. Только не им, только не Джейсом, не тем, что было у него, у них.
– Ты там античную статую изображаешь? Иди сюда, заледенел же весь, – хрипло бормочет сумеречный охотник, откидывая подушку. Смотрит заспанно, щурится.
Такой красивый с этим растрепанными волосами и опухшими от поцелуев губами.
– Иди ко мне, здесь теплее. А потом расскажешь, что тебя сводит с ума.
И Себастьян слушается. Идет к кровати, как будто это он – та кукла, которую дергают за ниточки. Опускает ладонь на грудь парня, чувствуя кожей пульсацию метки Лилит.
“А потом расскажешь, что сводит тебя с ума”
Никогда. Пока я дышу.
– Не спится мне что-то, – два тела сплетаются в одно, одно согревает другое, пока пожар не вспыхивает в венах, пока огонь не занимается с новой силой.
– Джонатан, – хрипло стонет Джейс, – Джонатан.
И как будто забывает, что это их общее имя.
“Я принадлежу тебе. Я принадлежу тебе”, – и в рваных выдохах и стонах, сливающихся воедино, никак не разобрать, в чьей голове звенят эти мысли.
========== Эпизод 26 (Шумдарио) ==========
Комментарий к Эпизод 26 (Шумдарио)
Гарри/Мэттью
https://pp.vk.me/c604730/v604730352/c5e9/ZLHJwGdIOWM.jpg
– Давай, закапай слюнями папочке Гарри весь салон. Почему нет? Папочка Мэтти зато будет в восторге и еще позволит обслюнявить свою восхитительную мордашку. Вот скажи мне, Луи, а мне-то почему он этого не позволяет? Молчишь? Вот и я не знаю…
Гарри выруливает на парковку близ Центрального парка. Пес взвизгивает и скачет по креслу, как будто пытается то ли взлететь, то ли научиться открывать дверь, чтобы рвануть к своему любимому человеку – подальше от этого – странного, необщительного. И за ухом ночью не почешет, и обслюнявить не даст. Жалко ему что ли?
– Пошли что ли, мохнатый.
Цепляет поводок за ошейник, псина несется вперед, работая лапами так быстро, будто траншею роет. Шум перехватывает собаку, когда тот уже почти кидается на замершего у каких-то кустов Мэттью, что уставился на свой палец так сосредоточенно, будто гипнотизировать пытается.
– Мэтт?
– Тсссс… Гарри, не делай резких движений и Луи подержи, а то спугнет его. Смотри какой – совсем не боится. Перышки как на солнце блестят, клювик острый. Скормил ему несколько зернышек, в кармане завалялись…
Нет, Гарри не закатывает глаза, не смеется, и даже не пытается ехидничать. Это же Мэтти. Повезло, что он не обнаружил здесь здоровенную корову и не попытался ее подоить. Прямо здесь, в Центральном парке. Почему бы и нет?
“Спасибо Господи, что на съемочной площадке у нас нет каких-нибудь макак, телят или пингвинов. У меня не было бы ни единого шанса”, – думает Гарри, а сам уже чувствует себя воском или куском пластилина на солнцепеке, расплавившейся на асфальте жвачкой.
“Откуда он такой взялся?”
Бесхитростный. Солнечный. Праздничный, как воздушный шарик в детстве на день рождения.
– Мэттью, ты помнишь, что нас ждут ребята?
Даже не шевелится, все разглядывает птаху, а глаза так и светятся восторгом. Как у мальчишки.
– Помню, конечно. Но мы же почти пришли. … Ладно, пернатый, лети, – и вскидывает руку, запуская пичугу в полет.
Долго-долго вглядывается в небо, пока глаза от яркого света не начинают слезиться. А потом на него запрыгивает позабытый Луи, и Мэтт стряхивает свою внезапную задумчивость, опять оживает, тормошит пса, подставляет лицо под мокрый шершавый язык…
…
До места пикника они добираются, когда уже все собрались. Эми приподнимает выразительно бровь, тоненько усмехаясь, Кэт цокает осуждающе языком, Альберто смотрит насмешливо, но почему-то молчит, зато Дом не упускает случая поддразнить, хотя на этот раз попадает прямиком пальцем в небо с каждой шуточкой не изящнее слоненка в балетной пачке.
