Текст книги "Охотник для мага (СИ)"
Автор книги: Мальвина_Л
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
– Но ты не откажешься, так ведь?
Рафаэль живет слишком долго и читает по глазам, как в открытой книге. Расстегнет еще несколько пуговок, поможет стянуть холодную кожаную куртку, бросит на пол, не глядя.
“Я не продаюсь”, – мог бы сказать Саймон.
“Но я и не покупаю”, – мог бы возразить ему Рафаэль.
Ты – тот, кого я хочу.
Губы бессмертного на его коже холодные и ненасытные, он чуть прикусывает и тут же зализывает заживающие ранки языком. И Саймон дрожит – не от холода, которого вампиры не ощущают, от возбуждения и странного животного томления, растекающегося под бледной кожей.
Рафаэль скидывает пиджак и футболку, а потом помогает Льюису справиться с пряжкой ремня. Саймон не влюблен и не очарован, но он плавится жидким золотом от каждого касания, и стоны срываются с губ в такт движениям пальцев и языка.
*
– Вы можете говорить с Камиллой здесь, – Рафаэль выходит к сумеречным охотникам, на ходу натягивая пиджак. На губах блуждает какая-то сытая улыбка, а глаза горят черным, обжигающим пламенем.
Клэри и Иззи переглядываются, пожимая плечами. Хоть что-то. Саймон прячет взгляд, поднимая воротник куртки.
– Саймон, все хорошо?
В голосе Клэри тревога мешается с нетерпением, и он думает, что всегда был для нее кем-то вроде надоедливого младшего брата, которого некому спихнуть на руки. Она беспокоится, но не он занимает все ее мысли. Ему холодно, и вампир натягивает рукава на пальцы, пытаясь не замечать, как горит – просто пылает, кожа в тех местах, где его касался Рафаэль. У него губы опухли от поцелуев, и он глаз не может поднять, чтобы не встретится с вожаком взглядом, потому что там все сразу – насмешка, похоть, желание. А еще что-то, напоминающее нежность.
“Ты теперь мой”, – выдохнул Сантьяго чуть раньше, кончая.
– Вампиры не отдадут вам Камиллу, но вы сможете поговорить. Вас проводят.
– Ты не идешь?
“Ты теперь мой”
– У вампиров свои дела, дорогуша, – Рафаэль опускает руку ему на плечо, и Саймон ненавидит свое тело за то, как оно реагирует на эти касания.
“Я теперь твой”
========== Эпизод 12. ==========
Комментарий к Эпизод 12.
Магнус/Алек
https://pp.vk.me/c628831/v628831352/45369/v1WLQ4cgclo.jpg
– Алекса-а-андр, вот это сюрприз, – ошарашенно тянет маг и улыбается как-то безумно, в его кошачьих глазах разгорается азарт, а еще он быстро облизывает губы, от чего его визави лучится самодовольством и смотрит так нахально и собственнически, что нефилиму, наблюдающему эту сцену со стороны, так сильно хочется пустить стрелу ему прямо меж глаз, что подушечки пальцев нестерпимо зудят.
Он уже почти тянется к колчану, проявляющемуся за спиной, как радуга в небе после дождя. А этот… Нет, язык не повернется назвать его Алеком Лайтвудом, хотя лицо у них – одно на двоих, как под копирку. Будто в зеркало смотришься. Хотя зеркало какое-то кривое, с изъяном. Потому что он, Алек, никогда не пялился (даже на Магнуса Бейна) так похотливо, никогда не скользил по своей шее длинными пальцами, будто собирался раздеться здесь и сейчас и немедленно отдаться бессмертному магу, даже не потрудившись найти укрытие.
Нет. Нет и нет.
– Ты совсем не тот Магнус, которого я знаю. Определенно горяч, но иначе. Я люблю сложные вызовы, а ты не кажешься доступным, и это заводит. Ну, и ты ведь – все еще Магнус Бейн, верно?
– Постой, сладкий, ты…
Наверное, он собирается протестовать или заметил краем глаза какое-то движение. Или… демоны его разберут этого мага. Алеку наплевать, два широких (почти гигантских) шага вперед, и вот он уже изо всех сил херачит светящимся клинком серафима прямо посредине стола, за которым воркуют эти голубки.
– Ангелы, Александр… Ты не понял, постой.
У Магнуса глаза бегают в разные стороны быстро-быстро, как обдолбавшиеся вампиры на одной из его же беспутных вечеринок. Он вскидывает руку, красиво перебирая пальцами, но Алек не смотрит. Алек звереет на глазах и едва сдерживается от того, чтобы встряхнуть мага за шкирку или отсечь пальцы этому нарциссу, что разглядывает собственные ногти и улыбается тонко и нечитаемо. Павлин.
– Ты назвал его Александром, – охотник бросает упрек, даже не подумав, что только что расписался в слежке и собственной ревности. Наплевать. Потому что никто. Никто не смеет вести себя так с Магнусом Бейном, особенно у него, Алека Лайтвуда, на глазах.
– Ангелы, мальчик! – Магнус всплескивает руками так забавно, что в другое время нефилим обязательно бы улыбнулся. Но сейчас он просто смотрит, насупившись, стараясь не замечать, что внутренности скручивает в клубок от огорчения. А маг между тем продолжает, жестикулируя все активнее. – Но ведь он и есть Александр! Твой двойник. Александр Гидеон Лайтвуд из того – перевернутого мира. Помнишь, Клэри искала там путь к Валентину?
– Значит, ты думаешь, я похож на него? – спрашивает так тихо, что приходится напрячь слух, чтобы расслышать. А еще расстроенно потирает руну на шее, которую Магнус так любит обводить языком, чуть прикусывая кожу. Руну, ни одной из которых нет у этого мальчишки за столом, мальчишки с уложенными волосами в голубой отглаженной рубашечке и ухмылочкой такой самоуверенной и понимающей, что хочется щелкнуть пальцами, осыпав пригоршней лазурных искр, и заставить его растаять в воздухе.
– Александр, не надо… – останавливает, взмахнув клинком, что пылает ярко-белым, режущим глаза светом.
– Наверное, и переспать с ним хочешь, я прав? Ты же всегда говорил, как млеешь от этого тела, этих глаз, этих пальцев. А он, – и кивает на двойника неприязненно, почти что брезгливо, – он, очевидно, более искушен в постельных утехах.
– Вообще-то, я все еще здесь, – встревает второй Алек, а Магнусу очень хочется хлопнуть себя ладонью по лбу или телепортироваться куда-нибудь в Идрис вместе со своим несносным и таким ревнивым сумеречным охотником. Куда-нибудь, где он стянет с него эти мрачные тряпки и докажет, что не нужен, никто больше не нужен до скончания вечности. – И позволь заметить, мой угрюмый близнец, – продолжает тот Лайтвуд, который не-охотник, – опыта тебе правда не мешало бы поднабраться. Я мог бы помочь. Никогда не делал этого втроем?
– Ангел Всевышний, Алек Лайтвуд, просто заткнись! – почти всхлипывает Магнус, видя, как его нефилим, развернувшись на пятках, быстро уходит, бросив что-то вроде: “приятно повеселиться”. – И зачем ты устроил этот цирк?
– Должен же я как-то вернуться домой. А тебе нужна мотивация. Мальчишка не успокоится, пока двери моего измерения не закроются за мной навсегда.
Он будто бы сбрасывает маску нарочитой веселости и пофигизма и кажется теперь просто очень усталым и грустным парнем, который очень хочет вернуться домой.
– Мой Магнус там, наверное, места себе не находит. Или напридумывал себе всякого… ну, тусовки, мальчики, алкоголь… Да кому я рассказываю. Ты меня понимаешь.
Маг выдыхает громко и потрясенно, запускает пальцы в уложенные в замысловатую прическу волосы.
– Умеешь же ты ошарашить. Хотя, о чем это я, ты же… Лайтвуд.
“Пресвятые Ангелы, однажды они просто сведут меня с ума. Или в могилу”
…
Через четверть часа маг приближается к своему жилищу в Бруклине с чувством, что на нем демоны верхом катались пару столетий. И кто, спрашивается, мешал открыть портал и шагнуть в прохладу своей квартиры, где тишину нарушает лишь журчащее мурлыкание Председателя Мяо. Переодеться в любимый шелковый халат, расшитый драконами, откупорить, наконец, то особенное вино, что делали монахи в предместьях Парижа лет триста назад…
– Надо же, ты даже домой его не привел, – Алек ждет в тени, прислонившись спиной к крошащейся кирпичной кладке, уперев ногу в стену. Он злой и взъерошенный, как цыпленок после драки с собратьями, а еще в этих глазах, где Магнус готов тонуть каждый день и каждое мгновение из уготованной ему вечности (да и тонет, тонет беспрерывно, захлебываясь), тревога читается так же явно, как и черные руны на коже нефилима, словно бы выжженные жидким металлом.
– Ох, Александр…
И снова не успевает закончить, потому что охотник сгребает его в охапку и тянет-бросает на себя, его уже далеко не неумелые губы впиваются в рот колдуна отчаянно, жадно, он запускает пальцы в его волосы, окончательно портя прическу. Но кому есть до этого дело?
– Никогда. Больше никогда и никогда, Магнус, ни при каких условиях и ни с кем. Даже с моим отражением, – угрожающе стонет Алек прямо в поцелуй.
– Глупый ты нефилим, – почти рычит Бейн и перехватывает инициативу, целует, почти прокусывает его губы, а руки уже блуждают под одеждой охотника, и ноги не держат, а земля уплывает куда-то в сторону. Магнус щелкает пальцами, и они падают на широкую кровать, застеленную ярким бархатным покрывалом. Председатель Мяо с возмущенным воплем ретируется из комнаты, а колдун уже буквально рвет на нефилиме одежду, чтобы поскорее добраться до выведенных на горячей коже рун.
Он захлебывается воздухом, когда губы Алека соскальзывают с шеи, перемещаясь на грудь и ниже, ниже, ниже.
Ангелы, мальчик…
Нет, определенно Магнус не хочет никого другого. Уже никогда.
========== Эпизод 13. ==========
Магнус Бейн – Верховный маг Бруклина. Магнус Бейн – бессмертный сын Принца Ада Асмодеуса. Магнус Бейн живет на свете восемь столетий и разучился злиться еще на исходе первого. Магнус Бейн умеет быть уравновешенным и выдержанным, он…
Спокоен, спокоен, спокоен.
Он помешивает мизинцем какой-то замысловатый коктейль цвета весенней радуги и слушает, как ярко накрашенный ноготь то и дело звякает о стекло бокала.
Спокоен.
Магнус вдруг замечает, что жидкость, которую он вообще-то собирался пить, как-то очень быстро и хаотично меняет свой цвет: из нефритовой становится ярко-розовой, потом откуда-то из середины начинает проступать рубиново-красный, растекаясь к краям, за ним – королевский синий.
Спокоен?
Александр Гидеон Лайтвуд всего лишь где-то на очередном внеплановом задании Клэйва – гоняет демонов по подворотням или канализациям Манхэттена или выслеживает нарушивших договор вампиров вдоль побережья Гудзона или Ист-Ривер. Там такой грохот стоит, потому он и не слышит телефон. А огненные письма… Ну, не до них нефилиму сейчас, в разгар преследования или боя.
Магнус спокоен.
Вот только у напитка почему-то вкус прелых листьев, а Председатель Мяо смеряет мага уничижающим взглядом и уходит из комнаты, гордо растопырив усы и дернув хвостом. Высокомерный и нахальный кусок шерсти.
Магнус приканчивает коктейль и допивает уже вторую бутылку вина, когда его сумеречный охотник вваливается в квартиру. Взъерошенный, томный и почти вусмерть пьяный.
– Ма-а-агнус, ты не спишь? – он тянет слова вместе с глуповатой улыбкой, и маг едва заставляет себя усидеть в кресле, хотя так хочется обнять это длинноногое чудо, собрать губами вкус пропахшей потом и дымом кожи, зарыться пальцами в волосы.
– Где ты был, Александр?
Нефилим моргает три раза, и видно, что он всеми силами пытается сфокусировать взгляд.
– Задание Клэйва. Выслеживали с Джейсом какую-то новую тварь. И зашли в этот бар. Ну, знаешь, там еще оборотни и фейри любят бывать.
Магнус старается громко не скрежетать зубами, хотя желание щелкнуть пальцами и стереть все бары и забегаловки этого задыхающегося от разврата города заполняет его целиком. Так, что дышать и думать становится сложновато. Он вздрагивает, замечая, как сапфировые брызги магии срываются с кончиков пальцев и плывут по воздуху, уже успев устроить в помещении нечто вроде рождественской иллюминации.
– С Джейсом. Ему разве не нужно было торопиться к своей девчонке?
Алек глупо хихикает и пытается присесть на подлокотник кресла. Получается плохо, и в итоге он просто плюхается на колени мага, ничуть не обескураженный таким поворотом событий.
– Они расстались. Представляешь, Джейс Вэйланд выяснил, что ему нравятся не только девчонки. Правда, смешно?
И лезет целоваться, но промахивается, утыкаясь губами и носом в шею Бейна, мгновенно покрывшуюся мурашками.
– Обхохочешься. Так вы… праздновали?
– Нуууууу, – мычит нефилим, забираясь неловкими пальцами под рубашку Магнуса, – мы… говорили. Решали, что делать дальше. Потому что у него есть… чувства.
Чувства, ну, разумеется. Магнус вспоминает тот день, когда демон памяти потребовал плату за воспоминания Клэри Фэйрчайлд, вспоминает, как побелело лицо сумеречного охотника, когда в круге показалось лицо его парабатая, раскрывая тайные чувства Алека самым близким для него людям. И тот взгляд, пустой и потерянный, когда Джейс сжимал ладошку Клэри и целовал, будто в мире больше не было совсем никого.
– Как интересно… и до чего договорились?
Кожу вдруг окутывает волна арктического холода, словно он открыл портал в Антарктику и вдохнул леденящего воздуха. Может быть, так и стоит поступить, когда…
– Он – мой парабатай. Я его обнял крепко. Ему это было нужно. И я обещал, что все будет хорошо, что его чувства не останутся без ответа. Это же Джейс, его нельзя не любить. Ты понимаешь?
– О, да. Я понимаю. А сейчас, мой дорогой Алек Лайтвуд, ты отправишься в постель, а утром мы обсудим все твои решения. Ладно?
Магнус пытается говорить ровно. В конце концов, они выросли вместе, сражались бок о бок. Они – парабатаи, и только им, да еще Ангелу, известно, насколько крепка эта связь, скрепившая двух охотников рунами.
– Решения? О каких решениях речь? А почему ты назвал меня Алеком? Магнус, почему ты…
Достаточно. Маг взмахивает рукой, опуская ресницы, и сумеречный охотник, – такой теплый, такой ароматный, родной, исчезает, материализовавшись в спальне, где отрубается за пару мгновений. Верховный маг Бруклина опрокидывает в рот содержимое бокала, старается не морщиться и не замечать, как почему-то остро режет в груди. Будто ярко светящийся клинок серафимов кромсает внутренности.
Он всегда любил Джейса Вэйланда, его Александр. Он всегда был чуточку чужим, даже когда засыпал в его, Магнуса, объятиях. Но нет, он оставил его сегодня здесь, у себя, не для того, чтобы в последний раз полюбоваться на спящее тело и длинные черные ресницы, прикрывающие самые красивые в мире глаза, не чтобы попытаться запомнить все эти резко очерченные руны, поблескивающие в темноте. Нет. Он все равно никогда не забудет.
Просто… просто… а демон его разберет.
*
Утром, когда солнечные лучи острой бритвой срезают дремоту с ресниц уставшего мага, Александр появляется на пороге спальни. Он растрепанный до безобразия, с милыми складками от подушки на правой щеке. Подтягивает сползающие домашние штаны и чешет голое пузо.
– Ты чего встал так рано? Я проснулся, а тебя нет. Думал, поваляемся еще, как ты любишь… – замолкает, осматривая мага, прищуриваясь внимательно. Темные брови недоуменно сползают к переносице. – Ты не ложился еще?
– А ты почему в таком виде? Не уходишь разве?
Алек жмет плечами и зарывается рукой в волосы так мило, что хочется немедленно или затискать, или повалить на кровать. Ох, да и пол подойдет…
– Ухожу? Ну, уж нет, если Клэйву нужно, чтобы кто-то сделал еще какую-то грязную работенку, это точно буду не я. Мы же на пруд сегодня днем собирались. Уток кормить. Ну, в Центральном парке.
– С Джейсом? – зачем-то спрашивает Магнус, чувствуя себя практически тысячелетним придурком.
Нефилим хмурится сильнее и вглядывается пристальнее. Рассеянно чешет затылок.
– С тобой собирались, при чем тут вообще Джейс? Ох, Ангел, почему так болит голова? И… слушай, когда я вернулся?
– В середине ночи. Видимо, вечер был весьма занимательным. Я, если честно, удивился, что ты вообще пришел, а не отправился с Джейсом.
Алек лупает глазами и быстро облизывает губы, снова подтягивает сползающие штаны (Ангелы, да сними ты их уже!).
– Во имя Ангела, Магнус, почему я должен был идти с Джейсом, а не домой, к тебе? За каким демоном я им там сдался третьим? Да и они мне, если честно. Я же по тебе соскучился. Ты что, сердишься, что я перебрал? Но я, кажется, вел себя вполне даже прилично.
Что?
– Ты же сказал, что они с Клэри расстались.
– Так и есть, я про Саймона говорю, а не про Клэри. Эй, да ты чего? Я же рассказывал, вроде? Или это мне тоже приснилось?
– Мальчик-крыса и твой напыщенный дружок?! Ангелы милостивые… Ахахахахаха. Серьезно? А я-то подумал…
Нефилим, наконец, оказывается рядом, опускается на пол и устраивается головой на коленях у своего мага. Ждет, пока тот запустит свои длинные чувственные пальцы в его волосы, начнет массировать виски и затылок, снимая боль.
– Что ты подумал? Магнус?! Ты подумал, что я и Джейс?!!! Да ты рехнулся…
Пытается дернуться, вскочить, развозмущаться, но Магнус тихонько хохочет, а пальцы его продолжают творить чудеса, вытягивая из нефилима боль, как фильтр всякую дрянь из воды.
– Что же, мой милый нефилим, и у бессмертных магов случаются приступы слабоумия. С годами все чаще.
И это звучит так, как будто он пытается извиниться.
– Может быть, оставим уток на завтра? А сегодня просто останемся дома?
Магнус жмурится, улыбаясь. Напряжение, сковавшее бессмертное тело много часов назад, осыпается под ноги блестками. Маг соскальзывает с кресла и обхватывает лицо своего охотника ладонями, а потом их губы смыкаются. И это, как взрыв кометы в далеком космосе, волна цунами, захлестывающая прибрежный городок, землетрясение, раскалывающее материки на части, верховой пожар, сжирающий леса за секунды. Стихия, которую не остановить.
– Я никому тебя не отдам, глупый ты нефилим, – шепчет маг в поцелуй и чувствует, как его Александр улыбается.
Комментарий к Эпизод 13.
Магнус/Алек
https://pp.vk.me/c629100/v629100352/43831/sc2cASyOOXA.jpg
========== Эпизод 14 (Рафаэль/Саймон) ==========
Комментарий к Эпизод 14 (Рафаэль/Саймон)
Рафаэль/Саймон
https://pp.vk.me/c630821/v630821352/27706/JHqq—uSeeg.jpg
Рафаэль так хочет, ох как же хочет вгрызться клыками в эту красивую шею, когда Саймон впервые после предательства приходит в подвалы отеля “Дюморт”. Тут нет никого, лишь они двое, один – злой, второй – виноватый.
Он смотрит, просто смотрит перед собой, а десны чешутся все сильнее от пробивающихся клыков.
– Прости меня, – просит Саймон, а глава клана вампиров хохочет в голос, просто захлебывается весельем.
Сука, сама простота.
– Простить тебя? Ты серьезно? Мальчик, да я за меньшие проступки головы отрывал.
Саймон кажется очарованным и будто загипнотизированным этим его “мальчик”, а вампир гадает, что же, блять, с ним не так. Ведь и отрывал, и четвертовал, и рвал горло зубами, давясь сладкой кровью. Так почему же не получается сейчас? Вот он – Саймон Льюис, прямо перед тобой. Протяни руку и сделай, что должен.
“Но я не могу”
– Я напортачил, но я хотел бы вернуться сюда, вернуться в клан. На любых условиях, Рафаэль.
Да что же такое? Почему ноги, как ватные, и туман в голове? Сантьяго моргает, будто пытается сообразить, чего от него хочет этот примитивный. Все еще примитивный, все так, хоть и обращен недавно непонятно зачем.
“Да, зачем, Рафаэль?”, – ехидно так шепчет внутренний голос, который не получается не слышать.
– Вот только клану ты не очень и нужен. Так что, не интересует. А сейчас – убирайся, если не хочешь, чтобы твои останки утром вывезли на городскую свалку. Если будет еще, что увозить.
Ненависти нет. Лишь терпкое равнодушие, растекающееся по нёбу привкусом ежевики.
– Тогда убей меня здесь и сейчас, – голос Саймона странно дрожит, но в нем проскальзывают нотки тупой до отчаяния решимости, и от этого злость в венах Сантьяго только крепнет. Как выдержанное вино в дубовых бочках, зарытых в землю.
Когда такая холодная ладонь Льюиса прижимается к щеке главы вампирского клана, Рафаэль лишь выдыхает шумно и опускает ресницы. Мертвое сердце не бьется, но под ребрами обжигает, словно вместо внутренностей – плавильня или доменная печь, как минимум.
– Здесь и сейчас, – сипло повторяет мальчишка и тянется губами к губам.
Неуклюже и неумело, скованно и до смешного нелепо. Его бы оттолкнуть и расхохотаться в лицо, но Рафаэль не дышит и позволяет. Позволяет целовать, поглаживая большими пальцами скулы. Позволяет слизывать капельки слюны с приоткрывшихся губ. Позволяет своим пальцам вцепиться в чужие плечи, потому что ноги отчего-то дрожат. И это пугает на самом деле сильнее, чем все демоны, вырвавшиеся враз из преисподней. Сильнее, чем подкрадывающийся рассвет вне укрытия. Сильнее, чем католический крест, сжигающий плоть.
– Солнце встает. Уходи.
Он не отталкивает, просто не может. Но шагает назад и вытирает губы ладонью, будто надеется стереть вкус вишни и крови, от которого пощипывает язык.
– Я вернусь завтра после заката, – обещает Саймон, и тут же скрывается в хитросплетениях подземелий, даже не дождавшись ответа.
*
Солнце целует изломанную линию горизонта, проваливаясь в пустоту, и Рафаэль зачем-то выдумывает предлог, чтобы выпроводить всех вампиров из отеля “Дюморт” на ненужное никому патрулирование улиц города.
Он не ждет мальчишку, отнюдь. Не настолько же тот туп. Но, если Льюис заявится снова, Рафаэль переломает ему все кости прежде, чем вышвырнуть прочь. В последний раз. А дальше – лишь смерть.
– Ты ждал…
Выныривает, как и в прошлый раз, из туннелей. Лицо раскрасневшееся, и в глазах зажигаются какие-то ненормально-судорожные искры.
– Зря ты пришел. Я предупреждал.
И смыкает холодные ладони на кажущейся хрупкой шее. Сдавливает сильные пальцы. А Саймон улыбается пьяно и даже не пытается вырваться. Будто ноги увязли в болоте, а из тела выкачали всю вампирскую силу.
– Значит, решил? Все же убьешь?
“Убью и смогу наконец-то не думать. Одно движение рук, Рафаэль”
Хруст позвоночных костей и чуть побелевшие губы.
Просто убью.
И навсегда забуду твой вкус.
– Боже, – выдыхает Саймон впервые с той ночи, как обратился. – Боже, – он словно пытается распробовать слово, перекатывает на языке вкусом сливок и свежего меда. – Боже.
Рафаэль не отвечает. Он занят. Ослабив хватку, ловит губами каждое слово мальчишки, скользит языком в приоткрытый рот.
Наваждение.
Саймон горячий в его руках и очень послушный. Подставляет губы и шею, безропотно позволяет стянуть с себя куртку, прижать к холодной и такой твердой стене.
Боже.
*
– Значит, через два дня? – как-то робко спросит позже мальчишка опухшими от поцелуев губами.
– И думать не смей, – рявкнет Рафаэль, а Саймон, радостно сверкнув своей широкой улыбкой, скроется в тоннелях.
Перед самым рассветом.
Рисковый парень.
“Даже не смей”
Рафаэль Сантьяго знает, что через два дня найдет для своих людей новое задание, чтобы остаться в отеле “Дюморт” одному.
========== Эпизод 15. ==========
Комментарий к Эпизод 15.
Магнус/Алек
https://pp.vk.me/c630821/v630821352/27e95/RpqYTgTS5r0.jpg
Он поднимает воротник простой кожаной куртки и прячется под ближайший навес у одного из сияющего разноцветными огнями супермаркета. Небесные хляби разверзлись, грозя утопить Нью-Йорк в потоках воды, и Магнус совсем не хочет, чтобы его смыло в нескончаемые лабиринты канализаций, по которым его нефилим так любит гонять демонов и нежить с луком наперевес.
Струи воды неприятно растекаются под одеждой (обычная хлопковая рубашка, не менее скучные джинсы), и Магнус обхватывает себя руками, пытаясь согреться. Сегодня он не использует магию, вообще внимания жителей Сумеречного мира пытается не привлекать. Не сыплет голубоватыми потрескивающими искрами с кончиков пальцев, не ворует кофе, смыл блестки и подводку с лица, избавился от ярких прядей в волосах, нацепил скучную блёклую одежду, чтобы слиться с толпой.
Чего не сделаешь ради любви.
Маг тяжело вздыхает, вытирая воду с лица. Смотрит на часы на запястье. Самые обычные, совсем не волшебные. Он ждет сообщения с минуты на минуту, но огненное письмо все не приходит, и Магнус собирается то ли расстроиться, то ли разозлиться, послать все подальше в самое черное из измерений, как в кармане что-то остро и визгливо пищит, пугая колдуна до полусмерти. Ах да, этот современный приборчик, что дал ему мальчик-крыса, договариваясь о встрече.
“Уже на подходе”, – всплывают на плоском экране черные буквы. Магнус кривится и брезгливо толкает телефон поглубже в неудобный карман примитивной и грубой до ужаса куртки.
Ровно через полторы минуты Саймон ныряет под крышу, стряхивая с капюшона дождевую воду.
– Итак, мальчик-крыса, что ты хотел? И почему я должен был напяливать на себя весь этот ужас, смывать прекрасные блестки и переться куда-то через весь город, трястись в метро вместо того, чтобы просто открыть портал? Ты сказал, дело в Александре.
Они не виделись пару недель, которые в сознании Магнуса, живущего на этом свете долгих восемь столетий, растянулись в бесконечно тоскливую и серую вечность. Саймон согласно кивает и дует на пальцы. Странно, маг был уверен, что вампиры не мерзнут.
– Алеку плохо. То есть, ему совсем плохо, Магнус. Меня Джейс попросил с тобой встретиться, чтобы Алек не заподозрил. Ты должен что-то сделать. Навестить его, может быть. Ты ведь можешь открыть портал прямо в институт.
– Позволь поинтересоваться, а для чего этот маскарад? Я так ужасно не выглядел с… да я никогда не выглядел таким убогим и серым!!!
– Нельзя допустить, чтобы кто-то из Сумеречного мира узнал о нашей встрече, потому что Алек… Ты не представляешь, как все плохо, Магнус. Джейс боится… мы все боимся, что он умрет. Но его родители непреклонны, и если слухи просочатся в Институт…
Ангел, как сложно. Магнус трет виски, чувствуя, как тупая пульсирующая боль разрывает череп изнутри.
– Ты боишься, что до Лайтвудов дойдут слухи и при этом предлагаешь мне открыть портал в Институт. В это змеиное гнездо, сборище га… сборище людей, лишивших меня любви всей моей жизни. Не улавливаю связи. И вообще, юноша, все твои слова звучат, как горячечный бред. Может быть, какая-то особая инфекция вампиров?
Саймон вдруг хватает его за воротник куртки, буквально швыряя в твердую кирпичную стену. Так, что звенит в ушах и перед глазами вспыхивают искры – не магические, а самые настоящие, как хоровод светлячков в темнеющем небе.
– Алек не ест. То есть, совсем не ест. Он не спит и не тренируется, к луку своему не прикасался. Сидит в своей комнате и рявкает на любого, кто пробует зайти. Мы испробовали все, Магнус. Он даже на Макса наорал и довел мальчонку до слез. Джейс говорит, что чувствует, как слабеет связь парабатаев, так, будто руна исчезает. Все его руны. Исчезает или…
– … или он умирает, – заканчивает Магнус внезапно севшим голосом. – Ангелы небесные, мальчик мой. Я думал… Саймон, он сам сказал мне, что сделал выбор, что так будет лучше – расстаться, что он поспешил там, на свадьбе, и… Я подозревал, конечно, что и без родителей тут не обошлось. Ох, джинны и те не бывают такими слепыми.
Вампир выдыхает, кажется, первый раз с тех пор, как пришел, и молча кивает, сжимая руку мага.
– Завтра Мариз и Роберт отправятся в Идрис. Иззи пришлет на этот телефон смс сразу, как они отбудут. Магнус, ты придешь?
Маг выдыхает, чувствуя, как воздух кристаллизуется в легких и скребет изнутри, раздирая внутренности на ленты.
– Еще спроси, потребую ли я плату. Это ведь Александр, Саймон. Это мой Александр. Мой глупый нефилим.
*
Магнус шагает сквозь мерцающую завесу прямо в коридор возле комнаты Александра. У него кончики пальцев пощипывает, а еще голова кружится так, будто он вот-вот в обморок грохнется. Он – Верховный маг Бруклина, что стоит сейчас перед дверью 18-летнего сумеречного охотника и не решается опустить ладонь на дверную ручку. Это так просто. Но во рту пересыхает, как после самой беспробудной попойки в компании вампиров и оборотней. А сердце… оно будто отрастило крылья и теперь в поисках выхода мечется в грудной клетке, натыкаясь на ребра.
– Просто заходи, там не заперто, – слышит он голос Изабель Лайтвуд, что стоит прямо напротив – прекрасная, как изящная восточная статуэтка, что украсит самое богатое собрание ценностей привередливейшего из коллекционеров. И даже во дворце фейри она останется той, кто притягивает все восхищенные взгляды.
– Он просил меня не приходить, – напоминает маг, понимая, что робеет, как примитивный мальчишка.
“– Это было ошибкой, необдуманным порывом, Магнус, я не должен был. Надеюсь, что ты поймешь. Ты живешь сотни лет, найдется кто-то другой, кто заставит твое сердце биться чаще”, – твердил тогда Александр, пряча свои прекрасные глаза и кусая самые красивые губы из всех, что Магнусу доводилось когда-либо целовать.
– Но, Александр… – “Мне нужен лишь ты, таких больше нет и не будет, проживи я хоть десять тысяч лет или десять тысяч веков”, – хотел бы сказать он своему упрямому мальчику, но тот зло мотает головой, прося замолчать.
– Я знаю, все, что ты можешь сказать. Но ты спросил меня, помнишь? Ты спросил, не жалею ли я, и я ответил, что не было времени что-то обдумать. Та свадьба была ошибкой, все так, но и наш поцелуй… Все это. Мы не должны больше видеться”
И Магнус отступил. Отступил, чувствуя, как ширится пропасть в груди – там, где еще недавно радостно билось влюбленное сердце. Он отступил, потому что так просил его нефилим. Его Александр.
– Он такой бледный, будто смерть уже постучалась и стоит за порогом, ожидая, пока он откроет ей дверь. Ты должен сделать что-нибудь, Магнус. Мы не можем потерять его. Как ты будешь жить без него? Как я буду?
– Он сделал выбор. Я должен его уважать.
– Не тогда, когда выбор этот может убить его. Не тогда, когда выбор этот – лишь следствие страха и ревности.
– Что?
– Это все твое бессмертие. Что такое краткая жизнь охотника в сравнении с вечностью? Да еще Камилла со своими россказнями о твоих бывших, и мама, что промыла ему мозги, не замолкая о самом отъявленном повесе Нижнего мира. На него навалилось так много. Постарайся понять.
Магнус не слушает больше. Толкает дверь и входит в темную комнату. Он больше не чувствует страха или робости. Он просто должен попробовать. Ради Александра. Ради любви, что бывает лишь раз.
– Магнус. Зачем ты пришел?
Охотник сидит на полу, привалившись спиной к кровати. Его волосы растрепаны, а под глазами залегли глубокие тени. Он такой измученный и несчастный, что ноет в груди и увлажняются глаза.
Александр, мальчик мой, как же я мог сглупить, словно один из примитивных. Зачем я послушал тебя? Зачем отступил?
– Все кончено, Магнус, и я…
Оборачивается к магу и запинается, забыв все слова и заученные речи. Прекрасные глаза распахиваются в изумлении так широко, что Магнус, сделай он крошечный шаг вперед, рухнет в них вниз головой, полетит кубарем, и уже не удержать.
– Что с тобой?
Действительно, что? На Магнусе все та же кожаная куртка, простая рубаха и джинсы. Волосы торчат в разные стороны неопрятными патлами, лицо осунувшееся, грустное. Без малейшего намека на блестки или какие-то другие изыски.
