Текст книги "Auribus Teneo Lupum (ЛП)"

Автор книги: MalevolentReverie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Ты получишь больше, когда мы вернёмся домой, – шепчет он, касаясь губами моего затылка. – Я устрою тебе уютное гнёздышко и принесу всё, что только пожелаешь. Я позабочусь о том, чтобы мать моих щенков была счастлива, а иначе она будет вправе выцарапать мне глаза.

Не успеваю я ответить, как тяжёлая металлическая дверь открывается. Бен напрягается и рычит, поправляя одеяло, чтобы укрыть меня ещё больше, и в конечном итоге натягивает его мне на голову. Я моргаю, видя перед собой лишь зеленоватый свет.

– …Бросить её здесь, будто она грёбаная племенная кобыла! – звенит резкий, раздражённый женский голос. – Некомпетентные ублюдки! Вы ей психику покалечите!

Бен рыкает и перегибается через меня. Я чую в комнате Альфу и быстро соображаю, что ею является эта женщина. Сердце колотится всё быстрее, и моя пара, завозившись рядом, запихивает мне узел ещё глубже. Это провоцирует очередной выплеск спермы, и я закатываю глаза. Господи, как же унизительно…

Женщина громко смеётся.

– Я не боюсь тебя, скотина. Дай мне посмотреть на неё.

– Убирайся, – рычит Бен.

Слышится стук каблуков. Одеяло стягивают, и я моргаю, ослеплённая светом, ловя пристальный взгляд нависшей над нами высоченной блондинки. Бен шипит и плюётся, и тогда она ухватывает его челюсть, вмиг заставляя замолчать. Я вжимаюсь спиной в его грудь. Вид этой дамы пугает до чёртиков, но я узнаю её; она была на обложке книги. Фазма.

Она надменно улыбается Бену.

– Знаю-знаю, ты не привык, что тебе отказывают, не так ли? Думаешь, тебе всё сойдёт с рук? – Её длинные пальцы сжимают сильнее. – Что ж, у меня плохие новости. Эта девочка не твоя собственность, и градус истерии не имеет никакого значения, ты, зверюга.

Фазма отталкивает его и, присев на край кровати, обращается ко мне. Она обладает мощной аурой. Мне она, слава богу, улыбается.

– Здравствуй, Рей. Я Фазма. Ты в порядке? Он тебя принуждал?

– Э-э… нет. То есть… наверное, нет.

– Ладно. – Она гладит меня по голове и встаёт. – Потерпи немного, дорогая. Я буду ждать на улице, когда всё закончится. – Её голубые глаза зыркают на Бена. – Все они обожают говорить, что ничего не могут с этим поделать, хотя на самом деле вы можете. Верно, зверёк?

Он цепляется за меня, как будто боится, что я исчезну. Фазма бросает на него последний испепеляющий взгляд и оставляет нас в покое. Нахмурившись, я смотрю ей вслед. Бен не принуждал меня. Мы лишь сделали то, что следовало.

Ведь так?

====== Bona Vacantia (Бесхозное имущество) ======

Бен по-прежнему взбудоражен, когда я слезаю с узла. Словно животное, он пыхтит и фыркает, нюхая мои волосы, пока я одеваюсь. Я отмахиваюсь от него, фыркая в ответ, но он просто ненасытен. Он рычит, когда мы выходим из комнаты, и всю дорогу держится на шаг позади. Сейчас мне гораздо лучше – я мыслю ясно и здраво. Наверное, мы во многом поменялись местами: в гоне ему хреновее, чем мне в течке.

Я кидаю на Бена сердитый взгляд через плечо.

– Тебе нужно успокоиться. Эта чикса Фазма явно не фанатеет от Альфа-самцов.

Он хмыкает и утыкается носом в мой лоб.

– Ты – моя сука. Я заделаю тебе ребёнка, а её кокну.

– Да что ты говоришь! – Я хватаю Бена за подбородок и трясу его бестолковую башку. – Это и есть твои невъебенные планы на жизнь? Обрюхатить меня и сесть за убийство?

Бен приподнимает меня, пригвождает к стене и вжимается своим необычайно горячим телом. Его тёмные глаза полуприкрыты, в них плещется похоть. Медсестра поспешно проскальзывает мимо нас, пока он опускается губами к моему горлу и ухватывает зубами метку, фыркая словно дикий зверь. Он рывком подтягивает мою голень к своему бедру и устраивается у меня между ляжками, потирая членом пах. Смущённая, я раздражённо пыхчу и толкаю его в широкую грудь. Из-за метки я превращаюсь в какую-то слабачку.

– Первым делом я убью её, – бормочет Бен, задевая губами метку, – потом отвезу тебя домой и опять повяжу. – Он шарит ладонями по моим пижамным штанам. – Снимай.

– Бен, богом клянусь…

– Он ещё неделю будет таким.

Мы оборачиваемся и видим Фазму, стоящую в коридоре, в паре шагов от нас. Бен кривит верхнюю губу и всё так же держит меня у стены, не желая отпускать. Он рычит, прожигая блондинку взглядом, затем возвращается к нежному посасыванию метки. Вскинув бровь, Фазма в два счёта сокращает между нами расстояние и оттаскивает от меня Бена за ворот рубашки.

Он резко разворачивается к ней, рыча, на что она рычит в ответ. У меня нет никакого желания выяснять вместе с ними, у кого крепче яйца, и я закатываю глаза, когда Бен делает выпад кулаком, от которого Фазма успешно уворачивается. Я отдёргиваю его, пытаясь не дать им перегрызть друг другу глотки.

– Так! – рявкаю я. – Фазма, что вам от нас нужно?

Она бросает на него свирепый взгляд.

– Пейдж Тико рассказала мне о твоей ситуации, Рей, и я согласилась прийти, чтобы привлечь тебя к своему делу. Я понятия не имела, что у этой скотины гон. Он ещё долго не отвалит, не даст нам нормально поговорить.

– Она – моя пара! – шипит Бен и по-хозяйски сгребает меня в объятия, сжимая так сильно, что я начинаю хрипеть. – МОЁ!

Кряхтя, я скребусь о его предплечья.

– Привлечь к делу? Вы разве не адвокат Альфа-пар? – Я гляжу на неё хмуро. – И почему вы всё время его оскорбляете?

– Да, но я больше заинтересована в правах женщин-Альф. – Фазма засовывает в передний карман моей пижамы визитку. – Вот потерпишь неделю это чудовище и всё поймёшь, думаю. Позвони. Сейчас он нас наедине не оставит.

Слова Фазмы меня слегка выбешивают. Наверное, потому, что пока свежи наши с Беном узы и я чувствую себя под его защитой, но то, как мы с ней встретились впервые, вызывает у меня привкус горечи. Мне не нужно освобождаться от Бена. Да, временами он невообразимый придурок, но сейчас у него гон, и он ничего не может с этим поделать. И даже если б мог… Кто его знает.

Она уходит, не сказав больше ни слова.

Я выписываю Бена из клиники, и мне удаётся доставить его домой без человеческих жертв. По пути он снова начинает постепенно сходить с ума, еле передвигая заплетающиеся ноги, прикрывая глаза с расширенными зрачками и рыча. Внутри всё скручивает от ужаса. Да неужто он будет таким неделю? А мне что прикажете делать – быть его нянькой?

Он весь дрожит, обливается холодным потом и что-то бормочет себе под нос. Почти как у меня в период течки, и я в душе не ебу, в течке ли я ещё. Я поворачиваю ключ в двери квартиры, но она распахивается прежде, чем я успеваю дёрнуть за ручку.

Передо мной стоит Кайдел с опухшими, красными глазами, и я замечаю на диване По с Джессикой. Мы с Беном одновременно резко втягиваем ртом воздух.

Гону нет никакого дела до того, с кем Бену трахаться. Мой Альфа бросается на течную Кайдел. Я умудряюсь повалить его на пол, но тут мне в нос ударяет запах Джесс, и я почти теряю над собой контроль. По здесь единственный в здравом рассудке, что во всём этом самое душераздирающее.

– Пожалуйста! – завывает Кайдел. – Альфа, пожалуйста!

Бен щерится, ёрзая подо мной.

– Я убью её… Я её ёбну!

Тяжело дыша, я прижимаю его голову к полу.

– Ладно, ладно. Видимо, я неправильно поняла, и ты по-прежнему всего лишь терпеть не можешь Кайдел. Твою мать, По, может, ты уже сделаешь что-нибудь?!

Джесс тоже к нам пробирается, а у По вот-вот сорвёт крышу и у него начнётся гон. Я с ужасом оглядываюсь по сторонам, готовясь увидеть, как Бен сворачивает шею одной из бедняжек, а Джесс набрасывается на мою пару или своего парня прямо посреди гостиной. В глазах застывают слёзы. Как же, блять, меня всё это заебало! Я хочу, чтобы всё было как прежде.

В этот момент появляется Пейдж, за ней паровозиком – Роуз с Финном. Уж они-то в себе, они помогут разрулить ситуацию. Пейдж хватает Кайдел, Роуз тянет Джесс за дверь, а Финн оттаскивает злющего По, чьи глаза становятся черны как смоль. Они уходят до того, как я успеваю объяснить себе всю эту хрень.

Слёзы сменяются всхлипами, и я отталкиваю Бена, чтобы подняться на ноги. Он усаживается, недоумённо хлопая глазами, а потом хватает меня за бёдра и тянет к себе. Он стаскивает с меня пижамные штаны с трусами и прижимается ко мне ртом прежде, чем я успеваю остановить его. Мне приятно, и на секунду я его отпускаю, но после дёргаю за волосы, вынуждая остановиться. Он кряхтит, широко раскрыв глаза.

Я заливаюсь слезами пуще прежнего.

– Куннилингусом ты меня не утешишь, придурок! Отъебись!

У Бена подрагивает кадык, и он пытается потеребить большим пальцем клитор. Я злая как чёрт и пытаюсь залепить ему пощёчину, но он хватается за моё запястье и тоже поднимается на ноги. Я пытаюсь ударить его другой рукой, но он и её перехватывает, а затем тащит меня через всю гостиную в коридор.

– В гнезде тебе полегчает, – бубнит он.

– Все мои друзья вконец ебанулись, а ты думаешь, что мне до секса?! – Пока он толкает меня в сторону спальни, я неистово сопротивляюсь. – Если ты и дальше собираешься так себя вести, лучше иди обратно в клинику!

– Не могу, – стонет Бен. – Не могу я быть вдали от тебя. И не хочу.

Сейчас разгар дня, в комнате бардак весь как на ладони. Бен держит меня за запястье и, всё так же обливаясь потом, между делом стаскивает с кровати покрывало. Ладонь у него влажная, щёки пылают. По всем параметрам он выглядит неважно.

Бен швыряет меня в гардеробную, я рушусь на груду подушек и быстро переворачиваюсь на спину. Он что-то бормочет себе под нос, поправляя всё вокруг, придавая гнезду округлую форму и убеждаясь, что каждая деталь ему по нраву. Я выжидаю момент, когда он отвернётся. На хуй. Пошло оно всё на хуй.

Я выкарабкиваюсь из гнезда на четвереньках, но он настигает меня у двери спальни. Он кряхтит, стараясь удержать меня, а я истошно кричу. Тогда Бен, тяжело дыша мне на ухо, дёргает меня за волосы и наклоняет голову, чтобы найти метку единения и заткнуть меня. Я цепляюсь за ковёр и брыкаюсь. Сейчас я на эмоциях и расстроена, и не собираюсь я быть для него просто…

Он кусает.

Я вздрагиваю всем телом и расслабляюсь под тяжестью своей пары. Бен то утробно урчит, то любовно посасывает метку, и по моим напряжённым мышцам разливается спокойствие. Я поскуливаю, и он дёргает меня за край штанов, чтобы стянуть их с моих ляжек. Мы собираемся заняться сексом, но мне уже всё равно. Пока Бен задирает мои бёдра, я таращусь в стену.

– Пахнешь той омежьей сукой. – Всё так же лёжа на мне сзади и фыркая, он разбирается со своими штанами. – Я прикончу её, если она хоть пальцем тронет мою суку. Пусть ищет себе свою суку.

– Перестань повторять это слово, – мямлю я.

Бен вторгается в меня без предупреждения. Я ахаю от внезапного ощущения наполненности его плотью, а он матерится, как это у него обычно и бывает при первом проникновении. Он тянет меня за волосы и вбивается так глубоко, что я шиплю от боли, но мне не хочется, чтобы он останавливался. Он протискивает другую руку мне между ляжек и клацает зубами у самого уха.

– Почему? Ты ведь любишь, когда я трахаю тебя сзади, а поскольку ты должна ощениться, значит, ты сука. – Бен дёргает меня за волосы. – Верно?

– Пока не поступлю в универ, никаких щенков, – возражаю я с придыханием.

– А почему нет? – мурлычет Бен. – Я буду с ними сидеть, помнишь? Я же обещал. – Он кружит пальцем по клитору, с минуту слушая мои стоны. – Пойдёшь учиться, бороться за свои идеалы, а потом будешь приходить домой и трахаться со мной.

Голосок тут же оживляется.

какая заботливая пара… внимательная милая и любящая… заведи щенков со своей парой!!!!

Я ёрзаю под ним с лёгкой улыбкой на губах.

– Ну, я пока сижу на таблетках, и шансы забеременеть у меня невелики…

Внезапно Бен вынимает и выходит из комнаты, поправляя треники. Мне плохо оттого, что я больше его не чувствую, и я поднимаюсь и семеню за ним, подтягивая на ходу штаны. Голосок в панике и заставляет меня найти Бена; и я его нахожу – в гостиной, роющимся в моей сумочке.

Он достаёт упаковку таблеток и направляется к раковине. В ужасе я несусь за ним, а он тем временем извлекает их из блистера и смывает в сток, отпихнув меня локтем.

– Прекрати! – напираю я. – Бен! Остановись!

– Нет! Ты должна родить мне щенков! – Он добивает упаковку, разворачивается и, сердито глядя, хватает меня за запястья. – Должна. И ты это сделаешь.

Бен толкает меня на столешницу. Его глаза темны и голодны, зрачки расширены, и я понимаю, что он не в себе. Я ору ему в лицо, а он наклоняется к метке прежде, чем я успеваю его отпихнуть. Я стискиваю его челюсть и яростно оттесняю назад, а он трётся об меня членом. Добром это не кончится. Всё это добром не кончится.

Он разворачивает меня и стягивает мои штаны. Я вцепляюсь в кухонный остров, пока Бен толкается в меня снова, кряхтя и бормоча себе что-то под нос. Он ебёт меня жёстко, посасывая метку, и я со стоном достигаю разрядки на кончиках его пальцев. За считанные секунды он протаскивает меня по коридору и снова залезает на меня в гнезде.

Здесь темно и тихо. Бен устраивается между моими ляжками и, наблюдая за мной потемневшими глазами, направляет головку члена внутрь. Я подмахиваю бёдрами навстречу толчкам, стеная, и он целует меня взасос. Как же хорошо! Просто охуенно!

– Больше никаких супрессантов, – шепчет он мне в губы. – Только ты, я и наши малыши. Я позабочусь о вас.

Я с трудом сглатываю и разражаюсь смехом.

– Серьёзно? И как?

– У меня есть источники дохода. Рей, насчёт денег тебе думать не придётся. – Бен смеётся и целует меня в висок. – Лучше думай об учёбе и о том, как будешь носить наших щенков.

Меня снова накрывают эмоции. Я цепляюсь за его лопатки, которые двигаются под моими ладонями, и плачу, уткнувшись ему в шею; он беспокоится, но я уверяю его, что со мной всё в порядке. Он трахает меня в мягком гнёздышке, и я кончаю ещё раз, пока он посасывает железу на моей шее. Потом Бен кончает в меня. Кряхтя и облизывая мои сиськи, он накачивает меня спермой и выпускает узел, который сцепляет нас вместе.

Он вздыхает.

– Моя пара. Моя милая пара.

====== Sui Generis (Единственный в своём роде) ======

Выбраться из спальни мне удаётся далеко не сразу. Бен не хочет выпускать меня даже из гнезда, однако кое-как у меня получается убедить мою вконец поехавшую на голову пару, что мочиться в ведро негигиенично. Расширенными зрачками он смотрит, как я ковыляю на дрожащих ногах, чувствуя себя той самой племенной кобылой, хотя он и обещал, что этого не будет. Он провожает меня до ванной, нависая позади подобно чёрной туче.

– Я люблю тебя, – выкрикивает он через дверь, пока я писаю.

Я обхватываю голову руками. Даже не знаю, что и думать о наших последних нескольких соитиях. Он стал даже более напорист, чем раньше, да ещё и супрессанты мои выбросил. Я, конечно, могу пойти и купить ещё, но… Вправе ли я злиться? Сознаёт ли он, что делает, или он полностью во власти гона?

Дверь начинает громыхать. Я бросаю на неё взгляд и вижу, как Бен подсовывает снизу пальцы, поскуливая, словно брошенный в одиночестве щенок. Я неотрывно смотрю на эти пальцы, на то, как он возит ими по кафелю, и сглатываю ком в горле.

– Вернись, – зовёт он слабым голосом. – Я скучаю.

Меня так и подмывает отпустить какой-нибудь язвительный комментарий и прогнать его. Но на глаза просто наворачиваются слёзы, и я запускаю пальцы в волосы. Я не хочу выходить отсюда. Я так устала! Я боюсь того, что может случиться, если откажу, а он продолжит в том же духе. Я не смогу с этим примириться, не смогу с этим жить.

Я мою руки и включаю душ. Всё то время, пока я смываю с себя пот и сперму, Бен скулит под дверью. Пока сушу голову, он скребётся, а стоит мне прикоснуться к дверной ручке, он дёргает за неё с той стороны. Я не тороплюсь выходить.

– Бен, – произношу я. Я не говорила с тех пор, как закрылась в ванной.

– Да? Что? – Дверь стонет, когда он налегает на неё всем своим весом. – Тебе помочь? Ты в порядке?

– Мне не хочется… заниматься сейчас сексом.

Он замолкает, и я тоже. Затаив дыхание, я жду его реакции. Я обнажена сейчас и в прямом смысле, и в переносном.

Бен не отвечает, но я слышу, как он встаёт и уходит. Я без понятия, что делать дальше, поэтому открываю дверь и выглядываю в коридор. Бен идёт не в спальню, а на кухню. Я хочу одеться, но боюсь, что, если пойду в спальню, он расценит это как приглашение к сексу. Тогда я мчусь на кухню.

Склонившись над раковиной, он пьёт воду прямо из крана, его тёмные глаза затуманены и не фокусируются. Взгляд блуждает по мне, когда я подхожу ближе, словно испуганный кролик, которым и являюсь. Я в ловушке в квартире с иррационально возбуждённым мужиком вдвое крупнее меня, и это лишает присутствия духа.

Когда он выпрямляется, мышцы на его бледном, порозовевшем животе напрягаются. Бен не отирает рот. Он поворачивается к холодильнику, и я замечаю несметное множество красных царапин и кровавых лунок от моих ногтей на его широкой, рельефной спине. Пока я пялюсь на них, он достаёт что-то из холодильника и ставит это на кухонный остров.

– Еда, – произносит он глухо.

Это фирменные таперверовские контейнеры с незатейливо приготовленной курицей, с ассорти из овощей, фруктов. Я приближаюсь на цыпочках, чтобы изучить предложенное, и тогда Бен возвращается к холодильнику и достаёт ещё еды. Не бог весть что, конечно, но мне дико хочется жрать. Я подцепляю мизинцем контейнер с курицей и утаскиваю его на другой конец острова, всё ещё пытаясь быть от своей пары на некотором расстоянии.

Пока я ковыряюсь в своей курице, Бен мигом приканчивает с десяток сваренных вкрутую яиц. Но на этом он не останавливается; он съедает ещё пару морковок, две куриные грудки, брокколи, и я понимаю, что всё это он, видимо, приготовил заранее. Неужто он чувствовал приближение гона и решил заранее быть во всеоружии?

Я почти всё съедаю и выпиваю дофига воды. Бен глушит воду даже больше моего, плюс «Геторейд», и меня просто поражает абсолютное безумие всего этого. Мы можем буквально затрахать друг друга до смерти. Бен накончает столько, что заработает обезвоживание и помрёт. Красивая смерть, ничего не скажешь.

Разделавшись с едой, он хватает меня за руку и тащит в ванную. Я тоже втянута под струи душа, на время пока Бен моется, и стоит мне выглянуть за шторку, как он грозно рычит. Его тёмные глаза впалые, уставшие.

Бен вытирается и выталкивает меня из ванной. Воспользовавшись возможностью, я нахожу визитку Фазмы и черкаю ей сообщение о встрече. Какой от этого вред? Ещё я пишу Джесс и Роуз, чтобы узнать, как там дела с новоиспечённой парой Фамильяров, и усаживаю свою задницу на пол гостиной. Блять, новый диван так никто и не купил.

Внезапно меня толкают вперёд. Я успеваю подставить ладони и не рухнуть, но Бен хватает меня за затылок и пришпиливает голову к полу, другой рукой подтягивая вверх мои бёдра. Пока устраивается у меня между ляжками, он не произносит ни слова. Сил сопротивляться нет, ковёр обжигает кожу на щеке, и я зажмуриваюсь. Не могу я этого произнести. Если он не остановится…

– ПРЕКРАТИ! – взвизгиваю я, озвучивая-таки свой протест.

И Бен прекращает.

Сердце колотится, когда он переворачивает меня на спину и разглядывает голодными тёмными глазами. Он и правда похож на дикого зверя: широченные плечи подрагивают, лоб покрывают чёрные, слипшиеся во влажные пряди волосы, а член пульсирует буквально в считанных сантиметрах от моего влагалища. Трясясь, я с трудом сглатываю.

альфа-самец, благоговейно шепчет голосок. Ему уже реально пора спуститься с небес на землю.

Бен глядит пронзительно и неотрывно, как акула.

– Прекратить? Почему?

– А разве нужна причина? Я не твоя собственность.

– …Но я хочу тебя трахнуть. – Для наглядности он обхватывает ладонью эрегированный член.

– Ну, а я вот не хочу.

Он стискивает зубы и отстраняется, садясь на корточки. Я поднимаюсь и присаживаюсь перед ним. Бен рассеянно поглаживает член, глядя на то, как я на него пялюсь.

Его шея напрягается.

– Больно. Мне нужно трахаться. – На долю секунды его глаза закатываются, и он стонет. На головке выступает предэякулят. – …Не могу просто забить на это.

Меня накрывает воспоминаниями о мучительной боли в животе во время течки. Я-то на неё забивала. Как бы. Приходилось много мастурбировать, чтобы держать боль в узде, и даже тогда я отчаянно нуждалась в своей паре.

У меня на глазах обычные поначалу прикосновения превращаются в дрочку. Он с рычанием ускоряется, и мы оба смотрим на член, как будто он сделает сейчас что-нибудь эдакое. Бен кладёт свободную руку мне на ляжку и, стоя на коленях, выгибается, пока бешено наяривает по стволу. На его продолговатом лице появляется выражение злости, будто его бесит, что у него вообще есть хуй. Он, как и я, раб собственных гениталий, и нам обоим это ненавистно.

Бен толкает меня на спину и выгибается над моим распластанным телом. Он кряхтит и стонет, а узел начинает постепенно наливаться кровью. Пару раз он резко вдыхает, а затем кончает, матерясь и заляпывая меня сгустками спермы. Другой рукой он быстро обхватывает узел. Я пытаюсь увернуться от такого обилия семени, но оно попадает мне на грудь и живот. Бен не издаёт ни единого звука наслаждения, как во время секса, – он продолжает ругаться и шипеть сквозь зубы.

После он обессиленно падает возле меня, по-прежнему сжимая и массируя узел. Он выдыхает и прикрывает рукой глаза, а из его стояка тем временем продолжает сочиться сперма.

Я невольно продолжаю пялиться.

– Это… нормально?

– Бывает иногда, когда дрочу во время гона. – Бен морщится и исторгает очередную порцию кончи. – Болит просто пиздец как.

– …А может, хватит его трогать?

Он стонет и выплёвывает «блять!», затем до побелевших костяшек сдавливает узел. Черты его лица искажаются, и видно, что ему на самом деле невыносимо больно. Облегчение во мне уступает место чувству вины.

– Тогда узел снова надуется! – рявкает он. – Думаешь, нахрена я всё время ищу омежью пизду? Мне, сука, приходится делать её работу и… – он стонет, приподнимая бёдра, и член содрогается и вновь начинает исторгать сперму, – …в-выжимать его. Я ещё поэтому так взбесился, когда понял, что теперь буду с тобой.

А-а. Ну, я бы тоже, наверное, была в бешенстве. С минуту я размышляю, постукивая большими пальцами друг о друга.

– И сколько это длится? – спрашиваю я.

– Узел сдуется минут через десять. Моя рука не очень-то похожа на киску. И я до ночи буду дурной и злой. – Он чуть приподнимает руку и глядит на меня. – А что?

Я поворачиваюсь набок и тянусь к узлу. Бен шлёпает меня по руке.

Я нахмуриваюсь.

– Дурак, я помочь пытаюсь.

– Не нужна мне дрочка из жалости! – резко отвечает он. – И ты сказала, что не хочешь, так что… – Он охает, сжимая узел. – Не надо.

Вот я этого и не делаю. Мы лежим там в относительном молчании; он время от времени покряхтывает, когда из него вытекает сперма. Узел опадает, и Бен кладёт влажную руку на живот и засыпает. Я беру салфетку и привожу его в порядок, насколько это в моих силах. Эрекция никуда не девается. Наверняка ему очень больно.

Пока он спит, я пялюсь в потолок. Получилось! Я отказала, и он остановился. У меня словно гора с плеч, ведь теперь я знаю, что могу контролировать всё, что со мной происходит. Но, если отвергну его, Бену придётся идти облегчать свой гон в другом месте, или же я буду вынуждена наблюдать, как он корчится в муках, пока тот не закончится. Дело не в том, что я не хочу заниматься сексом, мне просто… нужно знать, что я вольна поступать на своё усмотрение.

Но на самом деле нет. Мне невыносима мысль, что Бен будет трахать другую, а смотреть, как он чуть ли не плачет от боли, я тоже не смогу. Я не смогу уйти, когда у него начнётся гон, – тогда он впадёт в истерию, вызываемую разлукой. Слёзы жгут уголки глаз. У меня реально нет выбора, и Бен здесь ни при чём. Он остановился. По крайней мере за это я могу мысленно ухватиться.

Он пробуждается, стоит мне свернуться калачиком на полу с ним рядом. Из его груди слышен какой-то сонный рокот, и Бен лениво на меня перекатывается. Я не противлюсь, поэтому и нет нужды кусать мою метку единения. Когда он, ни слова не говоря, пристраивается, я чувствую его полусонное отчаяние и ноющую боль, что всё ещё пульсирует в члене. Бен глубоко вздыхает, входя до упора, и поводит носом у меня за ухом.

– Так гораздо лучше, – бормочет он. Его толчки неспешны, будто он ещё не совсем проснулся. – Извини, Рей.

Я вцепляюсь в его лопатки, не дыша.

– Не извиняйся.

Ему не за что просить прощения. Теперь я понимаю: для него это как дыхание, сон или сердцебиение. Ты не можешь этим управлять, даже если порой хочешь заставить себя уснуть или успокоить колотящееся сердце. Размах больше, но это почему-то и более личное. Мы Фамильяры, две половинки единого целого, частички одного живого существа, разделённого на два тела, а это – всего лишь очередная биологическая функция.

Бен держит спокойный, ровный темп. Он целует меня в скулу, обходя стороной метку единения, и шепчет мне на ушко приятности. Я смеюсь и покрываю поцелуями изгиб его подбородка, обвив ногами его икры, чтобы он проникал глубже. В затылке жужжит теперь другое удовольствие, сравнимое с теплом и покоем.

– Как же хорошо, – вздыхает Бен мне в волосы. – Ты такая сладкая. Там, внутри. – Я чуть ли не слышу, как закатываются его глаза. – Очень глубоко внутри.

– Ты тоже, – произношу я невнятно.

У него получается продержаться от силы ещё пару минут. Я ощущаю пульсацию члена и кончаю, прикусив нижнюю губу. Бен втрахивает меня в пол, потея и терзая ковёр, остро переживая оргазм. Он старается двигаться медленно и размашисто, но у него не получается. Я закрываю глаза и наслаждаюсь тем, как он изливается во мне, как набухает узел, тем, как он хрипло выдыхает: «о боже, о боже».

Потом мы лежим, сцепленные, как и всякий раз, когда занимаемся сексом. Бен вздрагивает от отголосков оргазма и тяжело дышит мне в ухо, едва удерживая свой вес на одной руке. Я провожу пальцами по его влажным волосам и счастливо вздыхаю. Он смеётся.

– Чего ржёшь? – спрашиваю я резче, чем планировала.

– Ты урчишь. Никогда не слышал в твоём исполнении. – Его бёдра дёргаются, и он стонет. – Господи, как же от этого охуенно!

– Урчу? – эхом откликаюсь я.

Ему удаётся только кивнуть, прежде чем он снова кончает. Я хмурюсь, понимая, что Бен прав, а он тем временем перекатывается на спину и располагает меня сверху. Это оттягивает узел, и бедолага скулит и впрыскивает в меня ещё больше спермы. Я расслаблена, но он нет.

Я утыкаюсь носом Бену под подбородок и задираю руку, чтобы вновь потрогать его волосы. Незаметно для себя я начинаю урчать и на этот раз не сомневаюсь, что это оно. Моя пара целых пять минут обходится без мини-оргазма, и, лёжа на его груди, я проваливаюсь в дрёму. Он целует меня в висок.

– Люблю тебя, – произносит он, зевая.

Почти заснув, я бормочу в ответ:

– И я тебя.

====== Pace (Согласие) ======

– Ладно, давай рассказывай, за что тебя упекли за решётку.

Мы сидим на кухонном полу – вернее, Бен сидит, – сцепленные после очередного всплеска сексуальной активности из-за гона. Бен, бедняга, уже готов закинуться снотворным и покончить с этим, лишь бы таблетки помогли утихомирить гормоны. Я сижу у него на коленях, обхватив ногами талию; одно одеяло накинуто мне на плечи, другое – под Беном. Я зачерпываю йогурт из контейнера и предлагаю ему ложечку.

Он хмыкает и открывает рот, как полудохлый птенец. Я оттягиваю ему челюсть и кормлю малиновым йогуртом, а потом и сама съедаю ложку. Его бледная грудь, усыпанная царапинками от моих ногтей, блестит от пота. Пару раз я пыталась пригладить ему волосы, но на голове у него всё равно форменный бардак.

Бен поводит плечами, которыми опирается о кухонный остров, и морщится.

– За избиение, за продажу травки. Два года отмотал. – Он наклоняется, чтобы потереться носом о мой подбородок. – За тупую херню.

– И кого же ты избил?

– Да каких-то чуваков, в баре подрался. – Его веки трепещут, и он напрягается и кончает в меня со стоном. Он ёрзает подо мною, потом хватает за талию и устраивает меня, как ему удобней. Я тем временем продолжаю есть йогурт.

– Нам нужно сходить в клинику, – говорю я невозмутимо. – Раз ты изничтожил все мои супрессанты.

Он кряхтит, проходя через оргазм, затем снова обмякает. Я вскидываю брови, глядя в его осоловелые глаза, и постукиваю по его губам очередной ложкой с йогуртом. Он еле-еле открывает рот, чтобы съесть её.

– К чёрту таблетки, – мямлит он.

– Ничего подобного. – Я стукаю ему ложкой по носу, и Бен издаёт жалобный стон. – Мне ещё рано, придурок.

Бен фыркает.

– Не важно. Я о вас позабочусь.

Я закатываю глаза, не утруждая себя ответом. У него до сих пор гон, он плохо соображает. Я наклоняюсь вперёд, чтобы взять с острова бутылку воды, и предлагаю ему попить, а потом откидываюсь назад, открываю холодильник и достаю ещё один йогурт. Бен захлёбывается и прикладывается спиной об остров, снова кончая.

– Рей! – вскрикивает он, задыхаясь. – Господи!

Это происходит каждый раз, стоит мне потревожить узел, – как будто его тело беспокоится, что я уйду, так и не забеременев. Я опять устраиваюсь у него на коленях с клубнично-банановым йогуртом в руках и как ни в чём не бывало вскрываю его, пока Бен, матерясь и закрыв лицо руками, содрогается в оргазме.

Где мы только ни занимались сексом в этой квартире. Пока он во мне, я делаю свои дела: ем, читаю, смотрю телик. Обниматься и засыпать мне уже надоело.

Через несколько минут Бен выскальзывает из меня и идёт в душ. Я привожу себя в порядок, ожидая своей очереди, – я не настолько глупа, чтобы светить перед ним своим мокрым телом, – и, пока суд да дело, смотрю «Шоу Мори Повича». К нам приехал новый диван – секционный, бежевый, он занимает половину гостиной. Я сворачиваюсь на нём нагишом и облизываю ложку, глядя сериал.

Внезапно локоть пронзает острая боль, и я в шоке взвизгиваю. Я спрыгиваю с дивана и слышу из ванной рык Бена. Что за хрень?!

– Извини! – кричит он. – Локтем долбанулся.

Мы сказали друг другу те самые три страшных слова, так что узы наших родственных душ становятся ещё крепче. Я уже погуглила. Мы делим боль на двоих, а через пару месяцев начнём делить ещё и «удовольствие». Иногда я улавливаю его эмоции, а он – мои, но окончательно всё устаканится, судя по всему, только спустя годы совместной жизни. Хотя метка единения должна ускорить процесс.

Когда боль в локте отступает, я снова устраиваюсь на диване. По ходу, я сама на это подписалась, раз сказала «я тебя люблю», – теперь выбора у меня особо и нет. Но если бы и был, я бы всё равно выбрала Бена. Теперь, когда он осваивает манеры, он уже не жутчайший говнюк, а… просто говнюк. С его судимостью я могу смириться. Меня тоже, бывает, заносит на поворотах. С таким, как, например, Финн я бы не ужилась.