Текст книги "Auribus Teneo Lupum (ЛП)"

Автор книги: MalevolentReverie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Я зеваю и тоже начинаю дремать. С Беном всё в порядке… наверное.

====== Gravamen (Обвинение) ======

– Хреново.

Лёжа на боку, Бен по-хозяйски обнимает меня сзади и упирается подбородком мне в плечо. Я – на узле и, естественно, абсолютно голая. Сквозь шторы сочится тусклый утренний свет, проливаясь на наши соединённые под простынями тела. Я закатываю глаза от его нытья, поджимая пальцы ног. Ну почему надо портить всё своей болтовнёй?

– Что так? – ворчу я.

Его член пульсирует, накачивая меня новой порцией спермы, а пальцы гладят мой живот.

– Если я буду выпускать в тебя узел каждый раз, когда мы занимаемся сексом, то сдохну от обезвоживания.

– Зато избавишь меня от необходимости собственноручно тебя прикончить, – отвечаю я. Неубедительная, странная угроза. Но он слишком удобно устроился!

Альфа Рей выпускает шипы. Нет, мы не хотим, чтобы ему было удобно. Мы не его племенная кобыла, и у нас нет податливого и плодовитого чрева Омеги – лишь похоть и желание покорить то, что не должно быть покорено. Я – белый кит для каждого Альфа-самца. Я не бесценна и хрупка, как Святой Грааль, о нет. Я – добыча, которой они могут похваляться, насаживая на вертел. Трахаться со мной – это вам не церковное таинство.

Но насытившийся сонный голос начинает причитать: наш Бен не такой… узы Фамильяров делают нас сильнее!..

Бен проводит своей огромной ручищей по моей ляжке.

– Ты ведь в порядке? Прости, что всё время тебя кусаю. – Он утыкается носом мне в затылок и шевелит бёдрами, подтягивая узел. – Но ты бы и правда от меня сдёрнула.

– Да всё нормально. Я не специально, это из-за…

– Инстинктов. – Он целует меня в изгиб под подбородком. – Я понимаю. К тому же, это чертовски сексуально.

Я чувствую, как меня вновь наполняет сперма. Мы занимались сексом уже раз пять, и Бен выпил, наверное, литров десять воды. Как только он возвращается в постель, мы опять начинаем трахаться, и возникает ощущение, что это никогда не прекратится. Я улыбаюсь его словам, слушая, как он мычит от удовольствия, когда снова в меня вторгается. Он напрягает бёдра.

– Сексуально? – эхом откликаюсь я. – А Омежки с их откляченными задами?

– Типа, с лордозом? В смысле, они тоже. – Бен крепко обнимает меня, мурлыкая мне в спину. – Но завалить тебя и укусить в шею – это… серьёзней. Это удовлетворяет, думаю… и насыщает. Никакой опустошённости после.

видишь????!!!! восторженно выкрикивает голосок. наш бен – такая хорошая пара! голос всё думает о его члене, застрявшем внутри меня, и довольно вздыхает. отныне больше не будет пустоты.

Мы завернули на территорию чувств, и меня это не устраивает. Я киваю, будто меня трогают его речи, и надеюсь, что узел скоро спадёт и я смогу свалить отсюда нахрен. У меня есть ещё как минимум пятнадцать минут, может, больше. Слава богу, я принимаю супрессанты и противозачаточные, к тому же я Альфа-самка и не особо плодовита. Я сохраню свою независимость.

Бен вздыхает.

– Не знаю… – произносит он, пододвигаясь ближе, будучи удивительным образом ещё не так глубоко, как обычно. – Шпилить течную Омегу – это как в порнухе сниматься, наверное. А это – глубже.

Я пытаюсь засмеяться.

– Это такая шутейка про узел?

– Нет, – раздражённо ворчит он. – Ладно, забей.

Мы валяемся на кровати ещё полчаса, а затем Бен выскальзывает из моей киски. Неуклюже выпутавшись из его объятий, я скрываюсь в ванной; из меня, будто из крана, льётся сперма, и я по-быстрому принимаю душ. Бен ждёт за дверью, а потом тоже моется, пока я одеваюсь.

– Так ты в порядке? – снова спрашивает он, почёсывая в затылке и ничуть не стыдясь своей наготы. – Я кучу раз тебя повязал, а ты очень тугая.

Я пожимаю плечами, втискиваясь в джинсы.

– Да, всё хорошо. Спасибо.

Бен как будто расстроен. Он кивает и с минуту смотрит на меня, прежде чем самому одеться. По пути на кухню я начинаю негодовать. Фиг ли он ни с того ни с сего стал таким дотошным? Он должен радоваться, что я не рыдаю и ни о чём не прошу…

Вот чёрт!

Бен чуть не врезается в меня, когда я останавливаюсь. Он хочет, чтобы я в нём нуждалась, – он как-то упоминал об этом. Мне не очень-то нравится от кого-то зависеть, но…

Я поворачиваюсь и смотрю в его тёмные, полные надежд глаза. Он улыбается. Это уже не тот Альфа, которого я встретила когда-то на вечеринке студенческого братства. Он меняется – возможно, из-за наших уз, но я чувствую, что остаюсь прежней. Я боюсь перемен, я им противлюсь. А Бен позволяет им происходить. Он приобретает омежьи черты, которые я отвергаю.

Я улыбаюсь в ответ.

– Может, пойдём в торговый центр? А потом в бар заскочим на пару стаканчиков? – Я сдвигаю ляжки и чувствую, как пульсирует влажная от спермы вагина. – Больно… Я просто не хотела, чтобы ты из-за этого парился.

Бен включает заботливого Альфу. Он извиняется за свою тупость, ведёт меня в ванную и даёт Тайленол, чтобы успокоить воспалённую багряную железу на моём горле. Я смирно сижу на столешнице и наслаждаюсь порхающими в животе бабочками оттого, что обо мне заботятся и обожают. Это так здорово! Я закрываю глаза, и он нежно вылизывает железу, залечивая её, как велит ему инстинкт. Как же приятно!

– Ты не достаёшь меня, малявка. Я готов тебе помогать, – произносит он, расчёсывая мои волосы гребнем.

Я улыбаюсь.

Как только Бен удовлетворяется своей заботой, мы выходим на улицу, окунаясь в солнечный денёк, как новоиспечённая Альфа-пара. Хотя, чтобы стать парой официально, нам нужно дождаться, когда течка и гон наступят одновременно. Я заливаюсь румянцем при воспоминании о прошлой ночи и сегодняшнем утре. Мы натрахались, наверное, на несколько месяцев вперёд.

Моя шея превратилась в сплошной красно-пурпурный кошмар. Бен зыркает на пялящихся прохожих и переплетает свои пальцы с моими, кривя верхнюю губу. Его чёрные волосы собраны в пучок, и видно, что по шее спускаются мои ответные укусы. Всё в нас просто кричит о том, что мы Альфа-парочка. Омеги и Альфы так не трахаются. Мы животные до мозга костей.

Торговый центр – в нескольких минутах ходьбы. Мы бесцельно бродим по этажу, ощущая взгляды и запахи других пар. Для таких, как Кайдел – Омег на супрессантах – толпа, в которой рыщут Альфы, вынюхивающие бесхозных Омег, – самое опасное место. Бен становится агрессивным среди Альфа-самцов, я – среди Омег-самок, а затем мы меняемся ролями. Это возбуждающе и странно. Мы ревнуем друг друга.

Бен ухмыляется, глядя на меня, пока мы зависаем в Victoria’s Secret. Он прислоняется к стене, скрестив на груди свои крепкие руки, а девушки открыто на него пялятся. Я сдерживаю ответную ухмылку, пока выбираю трусики, стараясь сделать вид, будто мне не впервой этим заниматься.

– Что? – бросаю я ему.

– Я теперь кое-что чувствую. – Он выдёргивает у меня из рук трусики размера «М». – К примеру, что ты волнуешься и не понимаешь, что делаешь.

Я смотрю на него исподлобья.

– У меня эм-ка!

– Да-да, в упаковках из Волмарта. Бери эс-ки, и ещё парочку стрингов захвати. – Он отталкивается от стены и самодовольно на меня смотрит. – Пойду подберу тебе комплектик, малявка. Не уходи далеко.

Тьфу! Я показываю ему в спину язык и сгребаю те трусы, что под руку попались. Да пошёл он!

Но эмоции, о которых он говорит, во мне действительно есть. Бен излучает тёплое счастье. Он сыт, как будто наконец-то съел большую порцию еды после многолетнего голода. Иногда его одолевают тревога и страх, но он думает обо мне и снова преисполняется радостью. Это странно. Теперь я – источник его счастья. Всё, о чём он думает, и всё, что делает, вертится вокруг меня, и это беспокоит, но в то же время приносит удовлетворение.

Бен возвращается, неся на пять гарнитуров больше, чем планировалось. Он не даёт мне их рассмотреть и набирает ещё трусиков, стоит мне показать те, что я нашла. Он приобретает футболки, толстовки и спортивки, и девушки вокруг нас глазеют на то, как мы спорим. Я ему что, чёртова ходячая реклама?!

Мы продолжаем в том же духе, скупая джинсы, юбки, блузки. Бен начеку и сообщает, если что-то с чем-то не сочетается. Он несёт мои пакеты, и я робко начинаю чувствовать себя счастливой. Я никогда раньше не обновляла гардероб полностью. Бен покупает всё, что бы я ни попросила, и даже больше. Он счастлив так же, как и я, но у меня предчувствие, что это ненадолго. Так всегда бывает. Жизнь любит вставлять палки в колёса. И, хотя пока всё и спокойно, я продолжаю ждать подвоха.

Как только мы возвращаемся домой, мне приходит сообщение от Роуз. Она хочет потусовать, и Финн тоже; По возьмёт с собой Джессику. По закону никто из нас, девчонок, пока не имеет права пить алкоголь, но разве кто откажет в просьбе трём Альфа-самцам? Я отвечаю ей и слышу, как Бен чешется. Подняв взгляд, я вижу, как он проводит ногтями по горлу, оставляя красные следы на светлой коже.

Он рычит.

– Этой пизде Кайдел лучше там не появляться.

– Господи, да она же ещё ребёнок. Остынь.

– Она знала, что делает! – рявкает Бен, расхаживая взад и вперёд, и я чувствую, что в воздухе как будто что-то искрит. – Готов поспорить, поэтому она сюда и приходила. Слишком поздно. Ты моя.

У меня вырывается смешок, но его собственничество я не поощряю. То предчувствие снова тут как тут.

Мы встречаемся на том же месте, куда меня когда-то тянул голосок. Стемнело. Роуз и Джесс посмеиваются над укусами у меня на шее; Бен хватает меня и самоуверенно предлагает укусить ещё, а По с омерзением за нами наблюдает. Финн как будто отгораживает Роуз от Бена; возможно, он чувствует то, чего не чувствую я, но он всё время держит её возле себя. Роуз всё твердит про то, как он нежен, как трепетно к ней относится.

Бен подобным абсолютно не озабочен. Он тискает меня, точно ребёнок любимую игрушку, боясь, что её отнимут. По пути мы всё спорим и спорим друг с другом, даже оказавшись в тёмном, содрогающемся от музыки клубе, окутанном запахом пота и алкоголя. Я хочу, чтобы он перестал, блять, тянуть меня всюду за собой, а он – чтобы я заткнулась нахер и позволила ему это делать.

– Вы такие угарные, – смеётся Джесс, когда По уводит её на танцпол.

Я высвобождаю запястье из огромной руки Бена и шлёпаю по ней, стоит ему вновь попытаться меня сграбастать. Он рыкает на проходящую мимо Омегу, и та прикусывает нижнюю губу. Я замечаю, что несколько Омег как-то странно на него посматривают. Они явно волнуются, но в то же время проявляют интерес, следя за ним исподтишка. И я не понимаю почему.

Бен пьёт. И пьёт. И пьёт. Он начинает громко разговаривать и надо всем смеяться. Я проскальзываю на диванчик к Роуз и вижу, что она смотрит на него так же, как и другие Омеги. По бухой в хлам, Финн стремится его в этом догнать, а она наблюдает за Беном.

Я потягиваю пиво и качаю головой.

– Что, он пахнет так же нагло, как и ведёт себя?

Роуз на меня не смотрит. Она, должно быть, уже пускает слюни.

– Разве ты не чувствуешь? – мямлит она.

– Не чувствую чего?

Она зыркает на меня своими тёмными глазами и хмурится. Я чую, как рвутся наружу её омежьи феромоны, но течки у неё нет.

Она как-то нервно смеётся.

– Э-э… Рей, у Бена гон начинается.

Даже голосок слегка озадачен. Гон? Но я не ощущаю ничего необычного. Я размыкаю губы, чтобы втянуть витающие в зале запахи, но ничего аномального мой нос не улавливает. Разве не должна я чувствовать это так же, как он чувствует мою течку? Разве не следует мне слететь с катушек и наброситься на него? Я делаю ещё один глоток пива.

– Самая жара начнётся через пару дней, – спешно добавляет Роуз. – Омеги чуют это раньше.

– Оно и видно, – бормочу я, подмечая, что Омеги подбираются всё ближе.

Роуз вздыхает и закатывает глаза.

– Будто мотыльки на пламя, да? Я отсюда и с места не сдвинусь. Держу пари, к концу ночи он подерётся с По.

Они реально как будто заворожённые – передо мной разворачивается настоящий брачный танец, который я совсем не понимаю. Тысячи лет в рабстве у своих гормонов и побуждений, а всё там же, где и начинали. Бен – как валерьянка для кошек, и неподалёку от него ошиваются другие Альфы, нацеленные на зацикленных на нём Омег. Происходит нечто животное. Подспудное. Течных здесь нет; нет крови в воде, на которую стянулись бы акулы. Всё это едва заметно.

Я допиваю пиво и выхожу на разведку. Бен потягивает виски, развалившись на стуле и делая вид, что не замечает подкрадывающихся Омег. Он ловит мой взгляд, и я ощущаю исходящий от него пряный и терпкий шлейф – первые намёки на гон. В конце концов мы лишь животные, следующие выработанному эволюцией желанию размножаться.

Бен ставит стакан, наклоняется и притягивает меня к себе на колени. Я начинаю шипеть на сидящую чересчур близко девушку, и По разражается смехом. Финн уходит, стоит Бену прижать меня спиной к своей груди, и по какой-то неведомой причине все подступают ближе, чтобы поглазеть. Вокруг нас человек десять – совсем не много, но кажется, что их гораздо больше.

– Куда ты собралась? – произносит заплетающимся языком Бен. Он держит меня за бёдра и нюхает волосы. – Хочешь пойти домой и надеть что-нибудь из той хрени, что я сегодня тебе купил?

– Отъебись! – рявкаю я.

Напряжение в зале усиливается. Бен хватает меня за подбородок и пытается добраться до горла. Голосок что-то шелестит, не желая давать отпор. Теперь я чувствую вкус гона, и мой разум затуманивается, отказываясь ему сопротивляться. Бен растопыривает пальцы своей огромной руки, лежащей у меня на животе, и сосёт мою истерзанную железу, пока другие наблюдают за нами, перешёптываясь. Вот он, белый кит. Шанс увидеть подобное выпадает раз в жизни. Абсолютное доминирование над доминантом. У Омег от изумления челюсти отпадают.

Я становлюсь как желе. Голосок звучит всё громче и громче, и я понимаю, что происходит нечто немыслимое – гон Бена провоцирует мою течку. Я растекаюсь у него на коленях, и он, с трудом поднимаясь на ноги, тащит меня из бара. Мы не прощаемся с друзьями, потому что почти обезумели.

По пути домой, почувствовав, как всё внутри болезненно сжимается, я начинаю рыдать. Моё тело реагирует на гон Бена быстро и жёстко, как будто знает, что это единственный шанс залететь, а мне остаётся лишь плыть по течению.

Ты не в себе

Блять, это убого до невозможности. Бену приходится перекинуть меня через плечо, чтобы отнести домой, и весь оставшийся путь я истерично ору. Он дрожит, когда отпирает дверь, и ему так же хреново, как и мне. Едва успев войти, мы начинаем срывать друг с друга одежду. Я катаюсь по полу на животе, и Бену удаётся захлопнуть дверь ногой.

Он нависает над моей задницей, и я пинаюсь, рыча. Он рычит в ответ и пытается прижать меня к полу, но я отталкиваю его и удираю прочь. Мозг не в состоянии увязать между собой течку и независимость Альфы, и я уже нихуя не соображаю. Я насквозь мокрая и адски хочу, чтобы меня выебли, но от одной мысли об этом по коже бегут мурашки. Я не залечу. Не забеременею, не привяжусь, не полюблю.

Бен настигает меня в коридоре и тащит в спальню. Он изо всех сил пытается укусить меня за железу, чтобы получить надо мной власть, но я вою и кусаю его руку, пока рот не наполняет вкус крови. Я лягаюсь и кричу, пока Бен с утробным рыком буквально волочит меня в гардеробную. Я больше себя не контролирую. Я хочу его, но я в ужасе от него и от того, что может со мной случиться.

Запахи в гардеробной помогают мне расслабиться. Бен топчется у двери, его голая грудь вздымается, и он смотрит, как я плачу и корчусь на одеяле. В полумраке его тёмные глаза блестят от слёз.

– Я не знаю, что делать, – хрипит он. – Ты… ты этого хочешь?

Я хватаюсь за голову и зажмуриваюсь.

– Не знаю… Я не знаю!

– Вот и я тоже! – выкрикивает он срывающимся голосом. – Что мы, блять, вообще творим? Как нам с этим справиться? Как же всё это заебало… Я не смогу себе простить, если мы трахаемся, а ты не хочешь.

Который из голосов, вопящих в моей голове, мой? Узнаю ли я когда-нибудь? Смогу ли когда-нибудь согласиться на это по-настоящему?

Бен распахивает дверь гардеробной.

– Я иду в кризисный центр. Я так не могу. – Шатаясь и стоная, он идёт в спальню. – Не могу.

Я за ним не иду. Я не упрашиваю его вернуться, как велит мне природа, и не думаю о нём, пока мастурбирую в гардеробной ночь напролёт. Ничего из этого я не делаю. А зря.

====== Ultra Vires (За пределами полномочий) ======

мы нужны бену… СЕЙЧАС ЖЕ

Я сижу в ванне с ледяной водой, дрожа от холода, и пытаюсь обуздать жжение под кожей, которое подталкивает меня идти на поиски Бена. Нутро неукротимо сжимается, словно наказывая меня за то, что я сопротивляюсь неконтролируемому желанию трахнуться со своей парой, и с болезненным стоном я сгибаюсь пополам. Я никуда не пойду… я не грёбаная рабыня.

Какие же это мучения! Я продрогла до костей, ванна не особо спасает, и плюс мне уже плохо оттого, что я несколько часов подряд мастурбирую, пытаясь хоть как-то совладать с этой болью. Сейчас я слишком устала для этого, но внутри всё продолжает сжиматься от отчаянного желания облегчить страдания с Альфа-самцом. При мысли о Бене, который кусает мою железу, стремясь угомонить меня, пока трахает, по коже бегут мурашки. Блять, да ни за что!

Кто-то звонит в дверь.

Я фыркаю, кое-как вылезаю из ванны и сливаю воду – из-за моих выделений всё равно придётся набирать свежую. Дрожа, я вытираюсь и надеваю купленную Беном пижаму, которая, к счастью, не успела им пропахнуть. Я не пойду в нашу спальню, иначе точно слечу с катушек.

Под звон в ушах я иду открывать дверь. Перед глазами всё вращается, а голоса нашёптывают о спаривании, удовольствии и беременности. Это пиздец какой-то. Ну почему я не могу просто стереть это со своей ДНК? Почему я в ловушке собственного тела, которому больше не хозяйка?

На пороге стоит Кайдел, и она улыбается, завидев меня. Странное дело – я чувствую, что у неё течка, но это не привлекает меня так, как должно бы. Её глаза округляются, зрачки расширяются, и она тянется ко мне. На ней пижама.

– Роуз сказала, что ты поругалась с Беном, – мямлит Кайдел и ступает ближе. – Я… просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке.

Ага, или из-за течки она плохо соображает. В моём сознании мысли лишь об узлах и члене, поэтому я отмахиваюсь от неё, разозлённая тем, что она не может мне всего этого дать. Но моя диковинная версия течки, похоже, привлекает её, и, хныкнув, она опять пытается приблизиться. Бен бы убил её, если б увидел здесь.

Я скалю зубы, трясясь.

– Кайдел, вали отсюда немедленно.

Её нижняя губа начинает дрожать.

– Но… Разве не можем мы просто… – Она указывает на свой живот. – Мне больно. Что-то подсказало мне прийти сюда.

Инстинкты. Вечно эти ебучие инстинкты.

Прежде чем я успеваю снова её оттолкнуть, в коридоре слышатся шаги. Я выглядываю за дверь и сквозь пелену в глазах вижу Джесс и По. Они, похоже, оба расстроены, особенно По. Почуяв течку Кайдел, он пятится. Джесс сердито зыркает и без колебаний набрасывается на неё.

– Какого чёрта ты творишь?! – требует она объяснений, затем хватает Кайдел за запястье. – Пейдж места себе не находит…

Воздух начинает гудеть и трещать. Вот и пришёл он самый, белый и пушистый.

Джесс отдёргивает руку, будто обжёгшись, и от ужаса округляет глаза; Кайдел делает то же самое. Они обе ахают от шока, видя на коже, в тех местах, где соприкоснулись (ладонь Джесс и запястье Кайдел), ярко-красные неровные следы. По бросается осматривать метки, а я просто стою с отвисшей челюстью. Это… Это невозможно…

Первой кричать начинает Джесс. По лезет к Кайдел с вопросами типа «какого хрена?», и та, до смерти напуганная, плачет навзрыд. В немом шоке я таращусь на них, пока они спрашивают друг у друга, как, чёрт возьми, Бета и Омега могут стать Фамильярами и что, блять, вообще происходит. Меня вновь влечёт инстинкт:

иди и найди бена

Шаркая тапками, я молча удаляюсь прочь от разворачивающейся сцены, которая перемещается в квартиру. Пока спускаюсь по лестнице, кровь стучит в ушах, и я дрожу и обливаюсь потом.

Я вываливаюсь на улицу. Тут слишком солнечно. Мои расширенные зрачки этого не выдержат, чувствительная кожа не вытерпит такой жары. Я иду, шатаясь, словно в стельку пьяная, и, щурясь, оглядываюсь вокруг. Надо найти Бена. Он тоже где-то тут.

Прохожие пялятся. Я слишком сосредоточена на другом, чтобы об этом париться, и не замечаю, что встречные Альфы с любопытством вдыхают мой необычный запах. Они, также как и я, не знают, что с этим делать. Видимо, я проклята.

бен, плачет голосок, нам нужен наш бен… он покончит с этим… с ним будет лучше… бен… бен…

В груди, словно птица в клетке, исступлённо колотится сердце. Мне одновременно и жарко, и холодно. Я где-то читала, что Омега может окочуриться, если во время особенно жёсткой течки её не повяжут. Интересно, а я могу умереть? Мне кажется, да. Я буквально сгораю внутренне от энергии, которую некуда деть.

Голосок приводит меня к этой жуткой клинике. Тонированные окна защищают от навязчивых взглядов, и, чтобы тебя впустили, следует позвонить в домофон. Сглотнув пару раз, я нажимаю на кнопку.

– Здрасьте, – еле слышно произношу я, – меня зовут Рей Кеноби. Кажется, у вас мой Фамильяр, Бен Соло.

Слышится мужской голос:

– Да, мисс Кеноби, входите, пожалуйста. Ему нехорошо.

Стоит зайти, как меня охватывает паника. Здесь симпатичный зал ожидания, чем-то похожий на тот, где я встретила Маз Канату, но на двери, что ведёт вглубь здания, висит внушительного вида замок. А ещё тут журналы, телик и синий ковёр на полу. Эта клиника исключительно для чрезвычайных ситуаций, таких как неконтролируемая течка или гон.

Появившаяся коротко стриженная блондинка ведёт меня вперёд. На её бейдже я читаю имя: Бренда. Она смотрит на меня с сочувствием.

– Мы не можем его здесь держать, – мягко говорит она. – Мне очень жаль, мисс. Вы же знаете, как это бывает с истерией, вызываемой разлукой. – Взгляд её голубых глаз блуждает по полу. – Если вы боитесь идти с ним домой, возможно, будет проще спариться у нас. Мы поможем, если что-то случится. Можете хоть целую неделю здесь оставаться.

– Спасибо, не стоит, – отвечаю я. Не собираюсь я трахаться на глазах у кучки незнакомцев.

Прежде чем увидеть Бена, я слышу его крики. Я ощущаю от него лишь гнев и начинаю колебаться, когда Бренда отпирает дверь. Это настоящая клетка. Без окон. Запертая на висячий замок, словно её обитатель – бешеное животное. Дверь со скрипом отворяется, и я заглядываю внутрь.

Здесь погром: всё разбито и поломано. Бен раздолбал их небольшенькую кровать, настольную лампу и тумбочку. Он сорвал с петель дверь ванной, пробил пару дыр в бетонных стенах. Отчаяние и страх буквально висят в воздухе, заполонив комнату.

Он стоит в двух шагах от двери, сжимая кулаки с окровавленными костяшками, и, услышав нас, резко оборачивается. Зрачки поглотили тёмную радужку, зубы обнажены, осунувшееся лицо обрамляют спутанные чёрные волосы. Весь его внешний вид кричит о том, что он – голодный зверь, именуемый истеричным Альфа-самцом. Ну, на нём хотя бы надета больничная одежда.

– Бен, – осмеливается обратиться к нему Бренда. – Пришла Рей. Твой Фамильяр. Помнишь её?

Это очень грустно. Конечно, мы оба перестали быть собой, но, чёрт возьми, Бенова манера вести себя изменилась до неузнаваемости. Он кивает, глядя на меня. В животе всё болезненно сжимается, и, к своему огромного стыду, я чувствую, что мои трусики намокают. Тело не обманешь.

Бренда тоже кивает.

– Ладно, отлично. Тогда я оставлю вас ненадолго, хорошо?

И она выходит. Я стою в метре от Бена, который оценивающе глядит на меня своими звериными чёрными глазами. Я бросаю взгляд на камеру в верхнем углу комнаты, а он приближается ко мне, медленно и хищно. Вот она, биология, которую я не в состоянии контролировать, во всей своей красе. Мы – лишь пешки в её игре.

Бен рычит, стоит мне переступить с ноги на ногу, будто готовясь бежать. В своих тапках я поджимаю пальцы ног, пока он приближается, шумно дыша, вероломно дегустируя мой аромат, а потом утыкается носом мне в волосы. Кожа зудит в предвкушении, но разум призывает к спокойствию, а Бен тем временем обнюхивает меня и придвигается своим огромным телом ближе. Он жмётся пульсирующей эрекцией к моему животу и дёргает на мне майку, неотрывно и увлечённо вдыхая запах моих волос.

Раздувать эту драму до вселенских масштабов я не собираюсь. Никто из нас не ведает, что творит, но откажи я сейчас – и станет только больнее, когда наконец всё закончится. Бен срывает с меня топ, затем штаны, и я с трудом сглатываю. Когда свожу бёдра, он рычит.

– Не дёргайся, – цедит он. Голос, глубокий и гортанный, словно не принадлежит ему.

Я дрожу. Он оттаскивает меня за волосы от стены и волочит к сломанной кровати. Матрас на удивление целый, хоть и разорван в нескольких местах. Бен забирается на кровать и пристраивается сзади, а я, прежде чем вообще подумать об этом, встаю на колени и прогибаю поясницу, отклячивая зад. Разум трепещет, предвкушая вязку, хоть я и вою в ужасе при одной мысли о ней. Мне уже не хочется сопротивляться потоку эмоций, которые с каждой секундой проносятся в моей голове.

Больничная роба летит на пол.

– Заткнись, сука. Я собираюсь тебя обрюхатить.

Я щерюсь и брыкаюсь. Никаких тебе прелюдий и предварительных ласк. Бен скалится в ответ, забирается на меня и проникает внутрь, насаживая на член. Мы оба шипим, раздражённые неестественным спариванием, и Бен прижимает мои руки к матрасу. Над нами властвует химия. Я пытаюсь освободиться, но Бен зарывается лицом мне в шею, нащупывая железу. Мои мысли приходят в исступление, я в ярости оттого, что мною овладели, и прямо перед укусом начинаю неистово орать.

Бен прокусывает кожу, и я умолкаю, чувствуя, как нас опутывают узы, крепко-накрепко связывая друг с другом. Он удерживает меня зубами за пульсирующую железу, остервенело трахая, и внезапно я… успокаиваюсь. Мучительное стремление съебать от него подальше исчезает в мгновение ока. Мышцы расслабляются, и я закрываю глаза, нежась в чужеродном ощущении безопасности и покоя. Я практически прихожу в себя.

Я чувствую, как в груди Бена колотится сердце, но в остальном его эмоции для меня – сплошной тёмный лес. Он отпускает железу и замедляет толчки, теперь урча и зализывая кровоточащую рану на горле. Из меня так и хлещет. Я жалобно хнычу, когда он скользит языком по укусу, отчего к мозгу устремляются импульсы удовольствия. Моя беснующаяся Альфа-сторона наконец-то затыкается.

– Моя, – рокочет Бенов голос. Он скользит рукой мне между ног. – Роди мне щенков.

Он сопит мне в волосы, но желание убежать больше не просыпается. Я подмахиваю бёдрами навстречу толчкам и трусь о его пальцы, наслаждаясь бесстыдными влажными звуками, которые издают наши тела. Жар и боль в животе постепенно отступают. Я корчусь от удовольствия и достигаю разрядки с отвратительным воплем, который наверняка слышен всем в этом здании. Бен вцепляется в мои бёдра, тяжело дыша мне в затылок, и беспорядочно вколачивается в меня, утешая какой-то примитивный зов у меня внутри. Я охаю, ухватившись за матрас.

– Просто охеренно хорошо, – выстанывает он. Его хватка неимоверно крепка – синяков мне по-любому не избежать. – Засажу тебе ребёнка. Моя пара забеременеет, как это и должно быть.

– Пожалуйста, – умоляю я, прерывая собственное молчание.

Крепко поцеловав меня в скулу, Бен стонет и матерится себе под нос.

– Ты хочешь этого?

Нет. Но в такой жаркий момент это заводит. Я киваю, и от волнения голосок заливается трелью:

да да да да да нужны щенки нужен бен

– Ты мне нужен, – хнычу я. – Пожалуйста, Бен, повяжи меня. Кончи в меня, пожалуйста.

На долю секунды он замирает, как будто чему-то удивившись, а потом утыкается носом в изгиб моей шеи.

– Повтори.

– Ч-что именно? – хриплю я, приближаясь к очередному оргазму.

Бен потирает большими пальцами мою поясницу.

– Что я тебе нужен.

О, ну конечно! Но теперь я могу сказать это без раздражения. Мне это даже приятно. Раз так, можно и понуждаться.

Я сглатываю, дрожа от желания.

– Ты мне нужен. Вот почему я пришла сюда и…

Он совершает ещё один резкий толчок, который обрывает меня на полуслове. Он уже близко. Его плоть пульсирует внутри, и саму меня вот-вот поглотит оргазм. Я цепляюсь за простыню, когда он опускает руку к клитору и прикусывает метку единения.

– В пижаме, которую я тебе купил, – перебивает меня Бен. – Из нашей квартиры. – Он чертыхается и лижет метку, вырывая у меня стон. – И я трахну тебя в нашем гнезде, когда закончу вязать тебя здесь. Потому что я тебе нужен. И я даю то, что тебе нужно.

– Да, да! – Я почти визжу в знак согласия, хоть мне и немного стыдно. – Пожалуйста, Бен!

– Вот так, – хрипит он, – я… блять! … я тебе нужен!

Он скоро достигнет разрядки, и я, ощутив внезапно набухший узел, кончаю вперёд него. Я выстанываю его имя, и вместо железы Бен кусает за загривок, отчего меня всё равно окутывает тёплым удовольствием и покоем. Он вздрагивает и резко толкается, потягивая крепкий узел, и мы чувствуем, как из него вырывается первая струя спермы. Округлив глаза от ощущений, я испытываю ещё один оргазм, пока Бен изо всех сил пытается на меня не свалиться.

– Твою мать! – Он задыхается и всхлипывает, затем утыкается лицом мне в шею, ёрзая на мне сверху. – Господи Иисусе!

Непреодолимая жажда трахаться начинает угасать. Бен переворачивает меня, беспомощную, задыхающуюся, набок, частично наваливаясь сверху. Мурлыкание вибрирует у него в груди и горле, и, перетащив с пола одеяло, он начинает им нас обмахивать. Мы потные и насытившиеся. Я вот-вот засну.

Бен целует меня в затылок, придвигаясь ближе. Спиной я чувствую, как мерно, как удовлетворённо бьётся его сердце. Я… в норме? Я не хочу никуда убегать. Здесь я в безопасности.

Некоторое время мы молчим. Бен зацеловывает мою шею и затылок, водит кончиками пальцев по рёбрам. Наверняка он, как и я, обдумывает произошедшее, не уверенный, что всё случилось по обоюдному согласию. Но изнасилованной я себя не чувствую. Мне давненько не было так хорошо и спокойно – словно я наконец могу расслабиться. Я полностью в гармонии с собой.

У моей пары всё ещё гон, хотя это и должно прекратиться после вязки. Во рту – его вкус; я чувствую его потребность быть нужным. Я не знаю, смогу ли дать ему то, чего он хочет, но с этой минуты всё будет гораздо проще. Больше никаких вопящих инстинктов, которые не дают, блять, даже просто поблагодарить его за элементарные вещи.

Он ритмично посасывает мою железу, выпуская очередную порцию спермы, и нас накрывает волнами наслаждения. Это расслабляет, словно… словно когда тебе почёсывают спинку. На следующей струе Бен кладёт ладонь на мой живот ниже пупка и трётся внутри, сильно и жёстко. Я чувствую, как во мне хлюпает сперма. Это пиздец как заводит.