Текст книги "Корни Гедониста (СИ)"

Автор книги: Magnus Kervalen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Трандуил не знал, как долго они предавались своей нежной любви: разомлев в объятиях Келеборна, он потерял счет времени. Снаружи было тихо, только изредка перекликались дозорные – значит, стояла глубокая ночь. Трандуил сладко потянулся, переворачиваясь; уткнулся любовнику в шею. Они всё еще лежали на полу, но заботливый Келеборн когда-то успел стянуть с оттоманки меховое одеяло и накрыть им себя и принца. Трандуилу было тепло – и телом, и душой. Наверное, он задремал, утомленный ласками, – а деликатный Келеборн боялся пошевелиться, чтобы не разбудить его. Сейчас лорд и сам дремал – спящий он казался совсем юным. Трандуил бережно поцеловал его закрытые веки, почувствовав губами пушистые ресницы. Он вспомнил, как кончил первым, прижимая руку Келеборна к своему члену, – и как Келеборн сразу же осторожно вышел из него, чтобы случайным толчком не причинить боли… Трандуил вгляделся в лицо любовника. С сожалением он подумал о том, что Келеборну, должно быть, пришлось самому удовлетворять себя, пока Трандуил спал. А ведь поначалу принц шел сюда, чтобы ублажать его, Келеборна, как велел отец… Трандуил тряхнул головой, избавляясь от последних обрывков сна. Он разбудил Келеборна, покрыв поцелуями его красивое лицо, и сказал:

– Любимый, сдается мне, я всё еще не заслужил твое прощение. Вместо того чтобы дарить наслаждение тебе, я удовлетворял собственные желания. Но впереди у нас целая ночь – и, обещаю, до рассвета я не единожды искуплю свою вину!

========== 7. Легкое недомогание ==========

Трандуил завтракал вместе с гостями и приближенными короля в его шатре. Было тепло и шумно; лорд Глорфиндель забавлял сотрапезников историями из своей жизни в Гондолине, и Трандуил, вполуха слушая об отважных воинах, старинных битвах и беспримерных подвигах, с аппетитом поглощал завтрак. Он не ел со вчерашнего утра – и теперь, после ночи любви с Келеборном, с жадностью накинулся на еду. Сам лорд Келеборн сидел напротив, рядом с Глорфинделем, – изредка Трандуил, отрываясь от трапезы, забавы ради ловил его взгляд и с удовлетворением замечал, как вспыхивают румянцем щеки прекрасного лорда. Прошлой ночью Трандуил почти не спал – захмелев от крепкого пряного вина и своей нежданной влюбленности, он снова и снова отдавался Келеборну, с каждым разом всё больше убеждаясь в том, что того не зря величают Неутомимым. Сейчас, полулежа на боку и расплачиваясь болью за вчерашнее наслаждение, Трандуил с запоздалым раскаянием думал о том, что переоценил свои силы. Его анус жгло так, что юный принц едва мог ходить – каждый шаг приносил ему страдание. Мысль о том, что ради сегодняшней охоты ему придется сесть на коня, внушала Трандуилу ужас.

Он взглянул на отца, восседавшего на своем «походном троне» – резном деревянном кресле с позолотой. Король смеялся какой-то шутке Глорфинделя, а тот, довольный, положил руку ему на колено – Трандуил догадался, что отец и гондолинский герой, верно, провели ночь вместе. В эти мгновения Трандуил с удивлением подумал, как они похожи – высокие, широкоплечие, сильные, с загорелыми лицами и светлыми глазами; славные воины, не знающие усталости… Сердце наследника, привыкшего быть лучшим во всем, кольнула зависть. Он почувствовал, что не сможет попросить у отца дозволения остаться в лагере – гордость никогда не позволит юному принцу признаться, что одна-единственная ночь лишила его сил. Собрав свою волю в кулак, Трандуил поднялся и вместе со всеми вышел из шатра.

Красивый оруженосец подвел Глорфинделю его могучего скакуна, белого как снег. Гондолинец сразу же вскочил в седло: ему не терпелось начать охоту.

– Ликует моя душа, друг мой Орофер! – воскликнул он, дожидаясь, когда остальные эльфы сядут на коней. – Нет лучшей забавы для воина, чем погоня за диким зверем!

Рассветное солнце золотило его кожу, переливалось на густой гриве волос; светом Валинора сияли его глаза и точно пламя алел плащ, застегнутый на плече массивной пряжкой работы древних нолдорских мастеров. Трандуил залюбовался им, на миг позабыв даже о своем недомогании. Таким ослепительно прекрасным показался ему гондолинский воитель, что золотое его сияние затмило нежную красоту Келеборна – и ветреный принц мысленно пообещал себе, что заполучит лорда Глорфинделя во что бы то ни стало.

Его пристальный взгляд, полный желания, привлек внимание Глорфинделя.

– Взгляни-ка на своего сына, Орофер! – хохотнул он. – Всю ночь провел в Келеборновом шатре – на весь лагерь было слыхать, – а усталости ни в одном глазу! Экий справный у тебя парнишка – хвалю, хвалю. Вот что значит отцовская наука, – Глорфиндель, склонив голову к плечу, оглядел Трандуила. – А всё ж таки я бы на твоем месте оставил Орофериона в лагере. Пусть отдохнет… подлечится. Помнится, когда мы с приятелем Келеборном в первый раз… гм… загнали дракона в Ангбанд, я наутро не то что на коне скакать – сидеть не мог! Такой уж он у нас, Могучий Ствол Мэллорна, – Глорфиндель с грубоватой игривостью пихнул Келеборна в плечо. Тот, в отличие от принца, не повалился в снег, а без труда удержался в седле. Трандуил в который раз поразился, каким сильным может быть его хрупкий возлюбленный. – Ха, погляди, как зарделся наш прекрасный лорд! – продолжал веселиться Глорфиндель. – Прямо как гномья девица на выданье! Эх, славный мой Келеборн, отчего ты такой тихоня? И не подумаешь, что великий воин, не знающий страха на поле битвы, – он любовно потрепал Келеборна по щеке.

– Что ж, – холодно произнес король Орофер, садясь на коня, – полагаю, лорд Глорфиндель прав, – он повернулся к Трандуилу. – Сегодня, сын, ты не отправишься с нами. Оставайся в лагере, – приказал он тоном правителя, привыкшего к беспрекословному подчинению. – Надеюсь, к нашему возвращению твои силы восстановятся.

Король тронул пятками коня и неторопливо выехал вперед; за ним двинулись остальные охотники, разноцветной вереницей покидая лагерь. Трандуил, обескураженный, смотрел им вслед. Ему мнилось, что из-за своего пустякового недомогания он упал в глазах отца, что король Орофер счел его слабым и жалким – и отцовская любовь, которой принц добился за прошедшие дни и которой так гордился, уже никогда не станет прежней.

Проезжая мимо Трандуила, Глорфиндель подмигнул ему.

– Видал, как отец ревнует тебя к Келеборну? – сказал он, наклонившись с седла. – Прошлой ночью места себе не находил – праздновал со мной встречу, а сам всё о тебе твердил. Хотел даже пажа в шатер к Келеборну послать – вернуть тебя, значит, – да я отговорил. Сказал: «Пускай малец забавляется! Будет ему боевое крещение. Не всё же твоему раскрасавцу тебя ублажать – пусть и других славных мужей попробует». Согласился со мной Орофер, но, как видно, не в радость ему было такое решение. Не любит твой отец делиться, что тут скажешь. Такой уж у него нрав драконий: всё, что ему приглянулось, только его должно быть – а больше ничье. Приметил, как полюбился тебе наш Неутомимый, – вот и говорил с тобой сурово. Ты на отца не обижайся – не со зла он, а с жадности, так-то.

Глорфиндель взъерошил Трандуилу волосы и, развернув коня, помчался догонять охотников – а Трандуил остался стоять, изумленный и обрадованный. Кто бы мог подумать, что он, юноша, способен заставить отца ревновать? Самого Орофера, великого короля и могучего любовника, никогда не знавшего отказа!.. Трандуил рассмеялся от удовольствия и, кутаясь в подбитый мехом плащ, направился к своему шатру, неловко шагая по свежему хрусткому снегу.

========== 8. Детские обиды ==========

Трандуил обнаружил в шатре одного из пажей, своего товарища по детским играм – тот раздувал угли в жаровне.

– Это ты, Эрниль, – небрежно обронил принц, проходя мимо пажа к ложу. Сбросив с себя плащ и кафтан, Трандуил осторожно прилег, стараясь не растревожить свою боль, и стал наблюдать за пажом сквозь полуопущенные ресницы. Еще совсем недавно они вместе с другими знатными отроками носились по лесу, стреляли пауков из маленьких самодельных луков, устраивали дерзкие проказы, выводившие из себя обычно таких благодушных хоббитов-слуг, учились фехтованию у лорда Аронмира и по вечерам в большой общей спальне забавлялись друг с другом, прислушиваясь, не идет ли их строгий воспитатель… Какими далекими казались теперь Трандуилу те дни! С тех пор, как отец оказал ему высочайшую честь – сделал его своим возлюбленным – юный принц начал взирать на своих бывших товарищей свысока. Ему было разрешено носить длинный плащ вместо короткого пажеского; Трандуил больше не был первым среди юношей – он был возлюбленным короля, удостоенным делить с ним ложе и трапезу; и не было равных ему среди приближенных Орофера. Удивительным и странным казалось теперь Трандуилу, что когда-то, поссорившись во время игры, он дрался с Эрнилем и другими мальчишками, прятался с ними от лорда-воспитателя и кувыркался с Эрнилем в одной постели… Приподнявшись на ложе, Трандуил окликнул пажа.

– Отец велел тебе остаться, чтобы прислуживать мне? Подойди, – проговорил он, копируя властные интонации короля Орофера. Когда Эрниль приблизился, Трандуил велел ему опуститься на колени и поставил ногу ему на плечо. – Помоги мне снять сапоги, – надменно заявил он – и рассмеялся, но только в мыслях: прежде за подобное он получил бы от бойкого Эрниля в нос. «Хоть ты и принц, – сказал бы тогда Эрниль, – а всё равно нечего зазнаваться!» Но сейчас юный паж послушно взялся за мокрый от снега сапог Трандуила и стянул его с ноги.

Эрниль, похоже, и сам робел перед своим прежним товарищем. Он не разговаривал с Трандуилом с тех пор, как они выехали на Большую королевскую охоту, – и теперь тот казался Эрнилю совсем чужим, каким-то прекрасным и высокомерным незнакомцем, а не Зазнайкой Трандуилом, вместе с которым они натворили немало шалостей. Эрниль чувствовал на себе его взгляд и трепетал, испытывая почти такое же смущение, как перед самим королем.

Трандуил поднял голову пажа, взяв его за подбородок. Сын королевского псаря, темноволосый и темноглазый, как и сам лорд Туралдар, с широкими бровями и резкими чертами лица, самый крупный из всех мальчишек, Эрниль никогда не казался Трандуилу особенно красивым. Но прежде он был заводилой, постоянно спорившим с принцем за лидерство, и его нынешняя неуверенность и покорность доставляли Трандуилу невыразимое удовольствие. Он с легкостью удержал пажа, когда тот хотел было подняться с колен, и принялся медленно, наслаждаясь смятением, отразившимся в лице Эрниля, расстегивать свой пояс.

Эрниль сглотнул, глядя остановившимся взглядом на пальцы наследника, унизанные перстнями королевского дома. Он не знал, как теперь держать себя с Трандуилом – и что тот намеревается с ним сделать. На ум Эрнилю мгновенно пришли все обиды, что он нанес принцу в детстве: все тычки, все подножки, все драки и даже нечестно выигранный в кости охотничий нож… Что, если из-за тех давних ссор Эрниль впадет в немилость? Его отец, хитрый и дальновидный лорд Туралдар, неоднократно убеждал сына добиваться дружбы королевского наследника, но своенравный Эрниль, гордый тем, что был самым большим и сильным из мальчишек, никогда не прислушивался к отцовским советам. Как горько пожалел он об этом сейчас!

Расшнуровав штаны, Трандуил бесцеремонно схватил пажа за волосы и подтянул к своему паху. Эрниль потерял равновесие. Ему пришлось ухватиться за колени Трандуила, чтобы не упасть, – но почти сразу же, испугавшись гнева принца, он отдернул руки. Перед его лицом оказался член Трандуила, еще не совсем поднявшийся, – вновь дернув Эрниля за волосы, Трандуил заставил его взять член в рот, и Эрниль покорно задвигался на нем, страшась не угодить любимцу короля.

Трандуил откинул голову и закрыл глаза, положив руку пажу на затылок. В прежние дни они нередко баловались с другими мальчишками, устраивая веселую возню в постели одного из них, – но никогда еще Эрниль, забияка Эрниль, гроза кладовых и кухонь, не отсасывал Трандуилу с таким старанием. Он шумно втягивал воздух через нос, насаживаясь на член принца так, что головка упиралась ему в горло, и, судя по покрасневшему от напряжения лицу, даже и не думал как раньше возмущаться, что Трандуил «вконец обнаглел и сует слишком глубоко, и вообще сейчас моя очередь». Это была окончательная победа. Возможно, юный принц уже не помнил все свои детские обиды – но охотничий нож был просто замечательный, и Эрнилю придется потрудиться как следует, чтобы Трандуил простил ему тот нечестный выигрыш.

Усмехнувшись, Трандуил оттолкнул пажа – тот испуганно посмотрел на принца снизу вверх, решив, что возлюбленному короля не угодили его безыскусные ласки. Трандуил откинулся на подушки, мастерски изобразив на своем красивом лице скуку.

– Мне надоело, – произнес он как можно более равнодушно. – Ступай прочь.

Но не успел Эрниль подняться с колен, как Трандуил остановил его:

– Нет, постой. Останься. И сними эти… лохмотья, – принц ленивым жестом указал на одежду пажа.

Эрниль принялся торопливо расстегивать бесчисленные золотые пуговицы на своем бархатном, винного цвета, кафтане. Его пальцы чуть дрожали. Трандуил, развалившись на подушках, с затаенным удовлетворением наблюдал, как Эрниль, уперев взгляд в пол, стягивает с себя верхнюю одежду и принимается за рубаху из тонко выделанной кожи с прихотливой вышивкой на вороте и рукавах. Неуклюже балансируя то на одной, то на другой ноге, Эрниль снял сапоги и штаны и, оставшись в одной длинной нижней сорочке, вопросительно посмотрел на принца.

Трандуил знаком велел пажу приблизиться. Когда тот оказался совсем рядом – Трандуил заметил, что грудь Эрниля бурно вздымается от волнения – он подал пажу сосуд с розовым маслом, которое Трандуил использовал во время своих утех с отцом.

– Подготовь себя, да поживее, – непререкаемым тоном приказал Трандуил.

Эрниль помрачнел, но не осмелился перечить принцу. Забравшись на ложе, он встал на четвереньки, задрал шелковую сорочку и, смочив пальцы душистым маслом, принялся выполнять приказ. Трандуил, злорадствуя в душе, оглядел крепкие ягодицы Эрниля. Тот был и без того достаточно растянут, но Трандуилу казалось, что своим приказом он еще больше унизил давнего соперника. Трандуил вспомнил, как Эрниль посмеивался над другими отроками, когда они, пробуя в первый раз забавы такого рода, морщились от боли, – сам Эрниль уже давно разделял ложе со своим отцом и никогда не упускал возможности похвастать своей опытностью и искушенностью перед остальными пажами. Теперь же от его былой спеси не осталось и следа – Эрниль не смел даже оглянуться на принца, с забавной поспешностью погружая и вынимая из себя блестящие от масла пальцы.

– Довольно, – резко произнес Трандуил. Приподнявшись, он со шлепком положил ладони на бедра пажа – тот дернулся, но уже в следующий момент опустил голову на руки, будто безропотно принимал свою судьбу. Это движение, полное обреченной покорности, до того пришлось Трандуилу по душе, что он раздумал овладевать Эрнилем сразу, как намеревался раньше – вместо этого принцу захотелось поиграть со своей жертвой подольше.

Дернув сорочку пажа вверх, Трандуил обнажил его тело до самых плеч и провел пальцем по позвоночнику, ощущая, как от его прикосновений Эрниль вздрагивает и напрягается. Эрниль был несколько широк в талии, но высок и широкоплеч; под его смугловатой для эльфа кожей чувствовались крепкие мускулы, а на груди и в паху росли жесткие курчавые волосы, темные, почти черные: при дворе злословили, будто его бабка, мать лорда Туралдара, была из гномьего племени. Эрниль развился раньше остальных знатных отроков и полагал это доказательством своего превосходства – но сейчас, растерявший всю свою смелость, он уже не казался Трандуилу ни сильным, ни мужественным. Трандуил знал, что вправе делать с пажом всё, что заблагорассудится, – и эта мысль кружила ему голову. Юный принц вдруг осознал, что теперь он властен над любым из подданных отца; что отныне каждый эльф – будь то нежный отрок или зрелый муж – беспрекословно покорится его воле. Думал ли Трандуил, что власть, о которой он грезил, достанется ему так скоро? Ему хотелось распробовать ее, посмаковать, как дорогое вино, натешиться ею досыта… Трандуил раздвинул руками ягодицы пажа и одним резким движением вошел в него.

Эрниль поперхнулся криком. Единственный сын, избалованный чрезмерной отцовской любовью, он не привык к подобному обращению – а Трандуил, казалось, нарочно делал всё, чтобы доставить Эрнилю как можно больше страданий. Придерживая его за бедра, Трандуил вбивался в него со всей силы, и сдавленные крики и стоны пажа подхлестывали его возбуждение. Тело под ним было жестким, напряженным, совсем не похожим на отзывчивое тело его нежного возлюбленного, лорда Келеборна, – и Трандуил едва ли испытал бы столь острое наслаждение, если бы паж не был Эрнилем, самим Эрнилем, щеголем и задирой, вечным его соперником. Торжествуя окончательную победу над врагом, Трандуил вытащил из него свой член, нисколько не заботясь о том, чтобы не причинить Эрнилю боли, и перевернул его на спину – принц желал видеть лицо пажа, когда станет овладевать им.

Тот и не думал противиться – напротив, Эрниль сам приподнял и раздвинул ноги, открывая покрасневший, растянутый анус. Даже сейчас, лежа лицом к лицу с принцем, Эрниль не смел взглянуть на своего повелителя и отворачивался. Трандуил заставил его повернуть голову. Глядя пажу в глаза, он медленно вошел в него. Эрниль со свистом втянул воздух сквозь зубы. Должно быть, грубые рваные толчки Трандуила, то короткие, то длинные, проникающие так глубоко, что у Эрниля захватывало дух, причиняли боль; но Эрниль, похоже, страшился боли куда меньше, чем немилости принца. Он сам придерживал руками свои ноги, чтобы Трандуилу было удобнее входить, сжимал зубы, чтобы не разгневать принца своими стонами; а когда Трандуил, неожиданно подавшись к нему, впился губами ему в губы, Эрниль послушно приоткрыл рот.

Эта его покорность, такая непривычная для задиры Эрниля, опьяняла Трандуила. Он терзал губы пажа, больше кусая их, чем целуя, и всё быстрее и быстрее вбивался в его скользкий от масла анус. Принцу нравилось думать, что это твердое, сильное тело под ним полностью принадлежит ему, Трандуилу, что он может делать с ним всё, что пожелает – ударить его, сжать, укусить, поцеловать… Трандуил упал на Эрниля, прижимаясь грудью к его груди, и продолжил судорожно толкаться в него своим членом. Он чувствовал, что до последней вспышки наслаждения осталось совсем немного.

Член Эрниля тоже восстал, но паж не осмеливался ласкать себя без дозволения господина. Всякий раз, когда живот Трандуила касался его, Эрниль пытался потереться о него своим членом, рискуя навлечь на себя гнев своенравного принца. Анус Эрниля нестерпимо жгло – после он едва ли сумеет скрыть это от своего отца, а уж лорд Туралдар, узнав о происшествии в шатре, непременно начнет корить сына за то, что тот недостаточно усердно ублажал принца. Но Эрниля не заботило, что будет потом – уже не обращая внимания на боль, он старался насадиться на член Трандуила посильней, так, чтобы всё тело вспыхнуло наслаждением и он, Эрниль, смог кончить не прикасаясь к своему члену.

С горьким разочарованием он почувствовал, что Трандуил изливается в него, неосознанно проталкивая член еще глубже. Еще миг – и принц откинулся на подушки, оставив пажа растянутым и болезненно неудовлетворенным. Эрниль не выдержал. Глядя в лицо Трандуилу со смешанным чувством ненависти и вожделения, Эрниль начал онанировать. Принц наблюдал за ним с презрительной полуулыбкой. Нависнув над пажом, он бесцеремонно сунул свой опадающий, влажный от масла и спермы член ему в рот и заставил облизать – а после, не дожидаясь, пока Эрниль кончит, велел ему уйти.

– Ты разочаровал меня, паж, – добавил наследник престола с поистине королевским равнодушием – что было не так-то просто, потому что несколько мгновений назад Трандуил испытал один из лучших оргазмов в своей жизни. – Ты нерадив и неловок. Твой отец узнает об этом. Больше я не призову тебя на ложе, – и Трандуил, состроив недовольную мину, отвернулся от Эрниля.

Но лорд Келеборн, который, беспокоясь о своем юном возлюбленном, вернулся в лагерь раньше остальных охотников и невольно застал Трандуила в постели с другим, уже не услышал этих слов. Отпрянув от шатра, Келеборн в смятении вскочил в седло и отправился прочь, осознав с болью в сердце, что должен уйти сам. «Они так юны, – думал он, оправдывая своего неверного возлюбленного и вспоминая, с какой страстью принц овладевал тем, другим юношей. – Они, верно, любят друг друга… Как посмею я встать на пути у их любви? Ведь и я когда-то был молод…» Так, печально размышляя, Келеборн ехал по безмолвному заснеженному лесу, и холодный ветер осушал слезы на его прекрасном лице.

========== 9. Нежданный воспитатель ==========

К вечеру возвратились охотники. Заслышав отдаленные звуки рогов, Трандуил накинул плащ, подбитый ласочьим мехом, и вышел из шатра. Солнце уже скрылось за кромкой леса. В розово-сиреневом закатном небе мерцали первые звезды. Из-за деревьев выезжали всадники – в сумраке Трандуил не мог различить их лиц и одежд, только темные размытые фигуры, но в сердце его зажглась радость. Он предвкушал веселый ужин в королевском шатре под рассказы Глорфинделя и доносящиеся снаружи охотничьи песни; а после – чудесную ночь с отцом или Келеборном или, быть может, с ними обоими… День праздности восстановил силы Трандуила – он согрелся, выспался, сытно пообедал в своем шатре и даже успел отомстить давнему сопернику; и теперь с нетерпением и любопытством гадал, что ждет его этой ночью.

Первым в лагерь въехал лорд Туралдар: Трандуил узнал его великолепную бобровую шапку и длинногривого, мохноногого коня. Эрниль, подбежав к отцу, взял коня под уздцы, чтобы отвести к коновязи, но королевский псарь остановил сына. С того места, где стоял принц, не было слышно их разговора, но Трандуил догадался, что лорд Туралдар расспрашивает Эрниля о его сегодняшнем дне. Верно, неспроста в шатре принца из всех пажей оказался именно Эрниль – хитроумный Туралдар надеялся сделать своего сына любимцем королевского наследника. Трандуил усмехнулся, вообразив разочарование лукавого царедворца, когда тот узнает, что его план обернулся неудачей.

Вслед за Туралдаром появился Глорфиндель; он привез с собой богатую добычу и громко похвалялся ею перед остальными охотниками. Трандуил вскинул голову, ожидая увидеть среди спутников Глорфинделя отца и Келеборна, но там их не оказалось; не было их и среди всадников, что последними выехали из леса… Трандуила охватила тревога. Он быстрыми шагами двинулся вперед, отыскивая взглядом отца.

Когда принц поравнялся с Глорфинделем, тот окликнул его:

– Эй, Ороферион! Отца высматриваешь? Так он уехал вместе с Келеборном и его воинами, – Глорфиндель махнул рукой в сторону леса.

Трандуил опешил.

– Что?.. Лорд Келеборн… уехал? – выдохнул он, обескураженный.

– Уехал, ага. Сказал, мол, охота его утомила, домой засобирался. Я ему говорю: «Куда уезжать-то, только-только ж приехали!» А он молчит, глаза опускает, – Глорфиндель проницательно посмотрел в лицо Трандуилу. – Уж не обидел ли ты его случаем, а, парень? А то ведь Келеборн, не успели мы на охоту выехать, обратно отправился – тебя проведывать; а потом сразу смурной какой-то вернулся, прямо лица на нем не было. Вот я и думаю: не случилось ли у вас чего? Знаю я вашу Ороферову породу: очень уж вы гордые да дерзкие. Небось сказал нашему благородному лорду что-нибудь этакое, а у него душа-то нежная, ранимая, даром что отважный воин…

Трандуил нахмурился.

– Я не знал, что лорд Келеборн возвращался в лагерь, – пробормотал он, стараясь не встречаться взглядом с Глорфинделем. – Я весь день провел в своем шатре, но он ко мне не заходил.

– Так ли? – отозвался Глорфиндель с сомнением. – Ну гляди, Ороферион. Если узнаю, что ты нашего Келеборна обидел, шкуру с тебя спущу, – и он погрозил Трандуилу кулаком. – Да ты не хмурься, не хмурься! – почти сразу же добродушно рассмеялся Глорфиндель. – Ишь какой, слова ему не скажи – Ороферова кровь! Отец твой отправился Келеборна провожать – утешать его в дороге будет, как мне думается; так что нескоро он обернется. Будем с тобой, приятель Трандуил, вместе зиму зимовать – тем паче, что Орофер, уезжая, просил меня за тобой приглядеть.

Трандуил, которого весть об отъезде Келеборна немного выбила из колеи, опять встрепенулся. Его вмиг захватили мечты о времени, что предстоит ему провести с Глорфинделем: теперь, когда отец и Келеборн, давние приятели Глорфинделя, уехали, могучий гондолинский воитель будет проводить все дни с ним, Трандуилом, – а уж юный принц не станет упускать такую восхитительную возможность! Тем более, Глорфиндель обещал королю Ороферу присматривать за ним… Трандуил отвернулся, чтобы скрыть от своего новоявленного «воспитателя» довольную улыбку.

За ужином принц украдкой рассматривал Глорфинделя. Тот рассказывал об отряде гондолинских молодцов, сражавшихся под его началом, – и, распаленный рассказом, размахивал кубком, показывая Трандуилу то движение его отряда, то наступление орков. Славному герою было и невдомек, что его юного слушателя занимают картины отнюдь не боевых действий. Сидя рядом с Глорфинделем, Трандуил с затаенным вожделением скользил взглядом по его твердым губам, покрасневшим от пряного вина, по широким мускулистым плечам, к которым, наверное, так сладостно приникать поцелуем, по большим, красивым рукам и крепким бедрам… Интересно, похож ли Глорфиндель в постели на короля Орофера? Будет ли он, как отец, лишь снисходительно позволять Трандуилу ублажать его или, напротив, набросится на юного любовника с силой и страстью могучего воина? Трандуилу не терпелось выяснить это. Пропуская болтовню Глорфинделя мимо ушей, принц прижимался к нему – будто бы случайно – или проводил ладонью по его колену. Придвигая к себе блюдо с дичью, Трандуил якобы ненароком наваливался на Глорфинделя, стараясь особенно чувствительно коснуться паха. «Ишь ты, как дичи ему захотелось», – беззлобно ворчал тогда Глорфиндель…

Ужин казался Трандуилу бесконечным. Он не мог дождаться, когда они с Глорфинделем останутся наедине. Неспешная беседа приближенных короля начинала раздражать пылкого принца – а Глорфиндель, не подозревая о том, какие мысли пробуждают в Трандуиле его рассказы о жарких поединках, продолжал красочно расписывать удаль и воинское мастерство своих гондолинцев. Он живописал, как воины бесстрашно бросаются в бой, нанося точные, сокрушительные удары, как сшибаются противники, и никто не желает уступить другому, как вонзается меч в тело врага и как с торжествующим кличем отряд эльфов вторгается клином в орочье войско… От этих рассказов у Трандуила кровь прилила к чреслам. Он прикрылся краем плаща, сделав вид, что озяб, – но на самом деле в нем бушевало жестокое пламя. Принц смотрел на Глорфинделя и едва сдерживался, чтобы не повалить его на ковер и не отдаться ему прямо здесь, на глазах у всей королевской свиты. Стоит ли удивляться, что у Трандуила вырвался вздох облегчения, когда Глорфиндель, наконец, сказал:

– Ну, засиделись мы с вами. За доброй едой и приятной беседой время летит быстро. Пора нам на боковую – а завтра, как рассветет, свернем лагерь и отправимся во дворец.

Учтиво пожелав покойной ночи знатному гостю и принцу Трандуилу, придворные начали расходиться. Глорфиндель тоже встал, с довольным кряхтением отодвинув от себя блюдо с остатками жаркого.

– Ух, вот так ужин! Наелся от пуза, – протянул он, вытирая руки о чистое полотняное полотенце, поданное юношей-виночерпием. – А ты чего сидишь, малец? – обратился он к Трандуилу. – В королевском шатре, что ли, заночевать собрался? Оно и ладно, дело хорошее. Тем более, как я соображаю, тебе не привыкать к отцовскому ложу, – Глорфиндель расхохотался собственной шутке. – А я к себе пойду. Доброй ночи, Ороферион.

Трандуил вскочил – плащ соскользнул с колен на ковер.

– Лорд Глорфиндель, подождите!..

Глорфиндель, слегка удивленный, оглянулся на принца.

– Чего тебе, парень? – но тут его взгляд опустился ниже и наткнулся на заметную выпуклость в штанах юного Орофериона. Глорфиндель присвистнул. – Ого! – воскликнул он. – Эк тебя пробрало! И с чего бы это – не от моих же рассказов о славных сражениях?..

Трандуил понял, что отступать уже поздно.

– Лорд Глорфиндель, я хотел… хотел… – к своему неудовольствию, принц почувствовал, что стремительно краснеет под веселым взглядом Глорфинделя. Собравшись с духом, Трандуил выпалил: – Я хотел предложить вам провести эту ночь со мной.

Глорфиндель упер руки в бока и оценивающе оглядел своего дерзкого соблазнителя.

– Ишь ты, каков! – хохотнул он. – А ты прыткий парнишка, а, Ороферион? Не успел после нашего Могучего Ствола Мэллорна оклематься, а уже ко мне подбираешься? А что, хвалю! – Глорфиндель широко улыбнулся белыми крепкими зубами. – Но развратничать с тобой не стану, уж не обижайся. Хоть ты и справный малец, а после Келеборна отдохнуть тебе надобно – недельку-другую. Вот приедем во дворец, отведаем вашего лесного гостеприимства и знаменитого эсгаротского вина, а там и поглядим, чему научил тебя король Орофер. Нам спешить некуда – вся зима впереди! – и с этими словами, ободряюще похлопав Трандуила по плечу, Глорфиндель вышел из шатра.

========== 10. Эсгаротское вино ==========

Сытно поужинав привезенной охотниками добычей и всевозможными хоббичьими разносолами, Глорфиндель, Трандуил и Амдир пили вино, устроившись у большого камина. Важный толстый хоббит, распорядитель трапез, стоял чуть поодаль, зорко следя за слугами, бесшумно входившими и выходившими из каминного зала. Глорфиндель отослал церемонных виночерпиев и сам то и дело подливал себе крепкого пряного вина, на все лады расхваливая эсгаротских виноделов. К вину подали сыр и сласти: прозрачные ломтики вяленых фруктов, орехи в меду, крохотные вазочки с джемом и маслом и к ним – солоноватое сухое печенье. Амдир, большой любитель сладкого, намазывал масло и джем на печенье и почти не притрагивался к вину, зато Глорфиндель пил за двоих. Он уже осушил один кувшин и принялся за второй, а господин распорядитель сделал знак мальчишке-хоббиту на всякий случай сбегать за третьим.

– Эх, знатное винцо у Орофера! – приговаривал Глорфиндель. – Для зимней поры – самое то, всё нутро прогревает! Помнится, мы в дозоре только вином и спасались. Ты, Ороферион, верно, и не знал никогда настоящего холода. А мои ребята и в снег, и в лютый мороз на посту стояли, да еще и вражьих лазутчиков отстреливали. Как-то завидел один из дозорных – славный был малый, жаль, что погиб рано, – отряд орков, подал, значит, условный сигнал – ну, мы ноги в руки и вперед, на защиту тайного прохода. А тут как назло такая метель разыгралась…