Текст книги "Корни Гедониста (СИ)"

Автор книги: Magnus Kervalen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== 1. Возвращение короля ==========

Блистающим морозным днем король Орофер возвратился из долгого похода. Весь дворец тотчас же наполнился громкими голосами, смехом, звоном оружия, звуком шагов; бежали пажи, спеша принять у воинов доспехи, суетились слуги, готовя обильную трапезу для доблестного королевского войска, радостно приветствовали друг друга отцы и сыновья, друзья и братья. Повсюду распахивались прежде запертые двери, раздвигались шторы, зажигались свечи; гул и гомон раздавались там, где прежде царила тишина.

Юный Трандуил вместе с другими знатными юношами, среди которых подобало воспитываться наследнику трона, выбежал к самым дверям, с любопытством и нетерпением предвкушая встречу с отцом. Когда король Орофер покидал дворец – таким же солнечным зимним днем, как и этот – принц был еще ребенком; теперь же Трандуил балансировал на грани детства и юности, и его сердце и тело охватывали совсем иные волнения. Часто тосковал он в окружении сверстников и среди друзей чувствовал себя одиноким; неясные желания тревожили его и влекли к чему-то недостижимому. Даже в забавах с другими юношами, в этих развратных и в то же время невинных мальчишеских играх, юный принц не мог найти удовлетворения. Вот и сейчас, взволнованно вглядываясь в лица входивших во дворец воинов, Трандуил трепетал и томился, с замиранием сердца высматривая отца.

Наконец король Орофер появился. «Вот он! Вот он!» – зашептались юноши рядом с Трандуилом, но сам он не мог вымолвить ни слова. Он просто стоял и смотрел, как отец входит в двери, весь осиянный холодным белым светом зимнего солнца, и широкими, быстрыми шагами проходит мимо, оживленно беседуя с королем Лотлориэна Амдиром, другом своей юности. На мгновение Трандуила обдало запахом снега, металла и конского пота, словно бы король Орофер принес с собою часть неизведанного внешнего мира, столь отличного от теплого, уютного и сонного мирка родного дворца, – часть внешнего мира, где отважные воины сражаются бок о бок и совершают подвиги, о которых барды слагают песни.

Окруженный соратниками, король не заметил сына, а тот не осмелился его окликнуть. Внезапная робость, непривычная для наследника престола, накатила на Трандуила. Его товарищи уже унеслись вслед за королевской свитой, а Трандуил всё стоял у дверей, растерянный и пораженный. Перед его глазами по-прежнему стоял образ короля – в великолепном чистом сиянии виделся отец юному принцу, в сиянии, подобном сверканию снега и свету зимнего солнца. Последние узы детства спали с Трандуила, и бесконечное восхищение, что он испытывал к отцу, великому королю Ороферу, сегодня будто бы обратилось к Трандуилу иной, доселе неизвестной ему гранью. Медленно двинувшись к парадной трапезной, откуда уже неслись оживленные голоса и звон кубков, юный принц всё еще пребывал во власти этого могучего, тревожного и в то же время сладостного чувства.

Проскользнув в трапезную, Трандуил опустился на скамью у самого входа, где обычно сидели мальчики-хоббиты, готовые в любой момент броситься в кухню за очередным блюдом. Длинный стол, уставленный яствами, отделял Трандуила от возвышения, на котором располагался Стол Короля – за ним восседали Амдир, король Орофер и самые знатные и доверенные из его приближенных. Там, по правую руку короля, пустовало высокое кресло, предназначенное наследному принцу. Менестрель уже начал песнь, славящую ратные подвиги лесного войска; он смотрел на короля, и в его взгляде читалась беззаветная преданность своему владыке и затаенная любовь. Любовь звенела и переливалась в его торжественной песне – Трандуил ощущал ее всем своим телом, всей душой; он вдруг понял, отчего песни менестреля столь прекрасны, когда он поет о своем короле, и отчего так горько сжимается сердце, когда менестрель поет печальные баллады о неразделенной любви.

Эльфы шумели, радуясь своему возвращению к родным и друзьям; они никак не могли наговориться после долгой разлуки, и по трапезной то и дело прокатывались волны ликующих возгласов. Юноши-виночерпии едва успевали наполнять кубки пряным вином, от которого так горячо становится в груди и так весело на сердце. Раскрасневшиеся от старания хоббиты беспрестанно вносили новые и новые яства. В трапезной стоял могучий дух жареного мяса, вина и разгоряченных тел – воины еще не успели смыть с себя грязь долгого пути.

Стол Короля терялся за изменчивым золотистым сиянием свеч, но Трандуил – скорее сердцем, чем взглядом – угадывал за ним статную фигуру отца, его широкие плечи, загорелое обветренное лицо с крупными и благородными чертами. Трандуил, пока еще по-юношески тонкий, нескладный, не был похож на величественного Орофера – и впервые Трандуил устыдился этой несхожести. Ему мнилось, что отец, взглянув на него, сочтет сына чересчур изнеженным, чересчур слабым; Орофер, король-воин, всю свою жизнь проводивший в походах и сражениях среди суровых воинов, не полюбит такого сына… Никогда доселе Трандуил не терзался подобными тревогами – наследный принц, прекрасный золотоволосый юноша, всеобщий любимец, он не считал себя ни слабым, ни изнеженным. Но теперь, когда весь дворец будто бы ожил и наполнился иным светом – а вместе с ним и душа Трандуила осветилась совсем по-иному – радость долгожданной встречи с отцом вдруг сменилась растерянностью.

Было уже за полночь, когда эльфы, утомленные празднеством и своим ликованием, начали покидать трапезную. Трандуил тоже незаметно вышел – и после долго бродил по переходам дворца, прислушиваясь к затихающему гомону и песням. Сегодня весь дворец, казалось, захмелел. Трандуил и сам чувствовал себя так, точно осушил бутыль доброго вина – голова у него кружилась, лицо горело, он едва держался на ногах, хотя и не выпил ни капли. Он знал, что не уснет этой ночью, но всё равно решил отправиться в постель. Чувство, столь неожиданное (и вместе с тем – столь долгожданное), что обрушилось сегодня на юного принца, еще только вступающего в пору своей молодости, было слишком сильным, слишком пьянящим, чтобы Трандуил смог принять его сразу. Он неторопливо шел по темным коридорам дворца, пробираясь в свою спальню, но его сердце колотилось так, словно он бежал со всех ног. Во дворце гасли огни. Тишина приходила на смену радостным песням – но не оцепенелая тишина опустевшего дома, как раньше, а теплая и живая, в которой слышалось то спокойное дыхание спящего, то шепот, то звуки поцелуев.

Осторожно ступая Трандуил двинулся мимо королевской опочивальни – он не хотел тревожить сон отца, уставшего после долгого похода. Но когда Трандуил поравнялся с дверями опочивальни, он услышал приглушенные голоса – отца и короля Амдира. Двери были прикрыты не плотно. Затаив дыхание Трандуил приблизился к дверям и заглянул в щель.

Амдир помогал Ороферу снять доспех. Привычными движениями он расстегивал ремешки, удерживающие панцирь, – Трандуил множество раз наблюдал за тем, как оруженосцы снимают броню со своих господ, но сейчас это простое действо отчего-то заворожило и взволновало юного принца. Трандуилу подумалось, как счастлив был бы он сам, если бы отец позволил ему сделать это; как бережно и почтительно он освободил бы короля от тяжелого доспеха, а после, опустившись на колени… Трандуил и сам не знал, что сделал бы после. У него кружилась голова, слабели ноги, и сердце билось так гулко, что казалось, его стук разносится по всему дворцу…

А между тем Амдир помог Ороферу снять подкольчужник, и оба короля сели у огня, стягивая с ног сапоги.

– …Лишь одно меня печалит, – произнес Орофер, продолжая начатый разговор. – Отчего Трандуил не приветствовал меня? И на пиру его место рядом со мной пустовало. Боюсь, мой сын отвык от меня. Я слишком долго был в походе…

Амдир подался вперед и положил ладонь на руку Орофера.

– Твой сын больше не дитя, мой друг, – сказал он. – Он становится старше. Он больше не будет залезать тебе на колени и взахлеб рассказывать, какую страшную гусеницу сегодня увидел, когда играл в прятки с другими ребятишками. Иные игры занимают теперь твоего Трандуила. Возможно, он уже познал любовь, как мой Амрот…

– Молчи, Амдир! Мысль о том, что сердце моего сына принадлежит не мне, горше яда! – воскликнул Орофер с наигранным отчаянием и рассмеялся – но Трандуила, притаившегося у дверей, вдруг охватила радость настолько огромная, что у него на миг перехватило дыхание. – Ты прав, друг мой Амдир, – продолжал король Орофер. – Мои тревоги напрасны. Трандуил стал юношей… прекрасным юношей, должен признать.

– Он напомнил мне тебя в юности, – улыбнулся Амдир. – Когда я увидел его сегодня, то словно вернулся в далекие годы нашей молодости. Помнишь ли ты их, мой друг? Каким дивным тогда был мир и как упоительна – наша любовь?

Орофер мягко потянул Амдира к себе, и тот привычно опустился на ковер у его ног.

– Я полагаю, мой прекрасный, наша любовь упоительна и сейчас, – сказал Орофер – в отблесках пламени ласково блеснули его глаза. Орофер опустил голову, Амдир приподнялся ему навстречу, и они подарили друг другу долгий, спокойный поцелуй.

Трандуил тихонько вздохнул. Он знал, что отец и король Лориэна – любовники; для принца это было столь же естественно и ничуть не интересно, как и то, что солнце восходит по утрам, а зимой идет снег. Но отчего сейчас так сладко сжалось его сердце и так горячо стало внизу живота? Дыша через раз, Трандуил смотрел, как Амдир неспешно распутывает шнуровку на штанах Орофера, и на юного принца накатывали волны возбуждения и смятения. Амдир и Орофер никогда не скрывали того, что испытывают друг к другу, и прежде маленький Трандуил частенько заставал их за поцелуями или даже за более интимными ласками; но сейчас больше всего на свете Трандуил боялся, что отец или Амдир его заметят.

Несколько раз он порывался уйти, но некое чувство – любопытство ли или нечто иное – останавливало Трандуила, и он продолжал жадно наблюдать за тем, как Амдир, высвободив член короля Орофера из штанов, неторопливо ласкает его и целует. Он поглаживал его, обхватывал губами, вбирал в рот целиком и после медленно выпускал, лизнув головку; длинный, толстый член Орофера блестел в отсветах очага, когда Амдир, опустившись ниже, лизал и покусывал его ствол. Орофер прикрыл глаза, запустив пальцы в светлые волосы друга; он не стонал, только ноздри его трепетали и грудь вздымалась чаще. Трандуил догадывался, что отец и Амдир частенько дарят друг другу такое наслаждение и не особенно его ценят; но сам Трандуил отдал бы всё за то, чтобы оказаться на месте Амдира. Юный наследник не мог оторвать взгляда от члена своего отца – он вдруг показался Трандуилу самым прекрасным орудием из всех, что он видел; и ни одного, даже самого прекрасного юношу из всех, с кем забавлялся принц, он еще не желал так страстно.

Тем временем Орофер, мягко отстранив Амдира, поднялся с кресла. На ходу скидывая с себя одежды, он направился к королевскому ложу; Амдир последовал за ним. На одно мгновение Трандуил увидел обнаженное тело отца, прекрасное и сильное, словно сияющее в свете огня – таким король Орофер будет отныне являться в мечтах своему сыну.

С того места, где стоял (а вернее – прятался) Трандуил, не было видно ложа. Трандуил услышал лишь, как отец и Амдир поднялись по ступеням и легли, а после – их размеренные, негромкие стоны. Перед мысленным взором Трандуила в тот же миг возникли возбужденные тела, переплетающиеся в любовном упоении, – сильное тело отца и хрупкое, тонкое – самого принца… Амдир и Орофер, давние любовники, а еще больше – старые друзья, не сгорали в жестокой страсти; они просто наслаждались друг другом, как наслаждаются чем-то привычным и давно знакомым. Даже их стоны были настолько слаженны, что сливались воедино. Но юный Трандуил, торопливо ласкавший себя у дверей королевской опочивальни, испытывал сейчас самое пронзительное в своей жизни, почти невыносимое наслаждение. Он сжимал зубы, чтобы не закричать, прижимался взмокшим лбом к косяку двери – и вслушивался, впитывал в себя тихие звуки, доносившиеся из опочивальни. Перед глазами нестерпимым светом сиял образ короля Орофера. Втягивая воздух сквозь зубы, весь дрожа, Трандуил, наконец, излился себе в руку. Он чувствовал, что вместе с семенем его покидают последние силы. Ноги принца подкосились; беззвучно опустился Трандуил на пол возле дверей отцовской опочивальни и рухнул в темноту.

========== 2. Королевская охота ==========

Охотничьи псы, возбужденные в предвкушении погони за зверем, легко бежали по снегу. Вслед за ними гурьбой ехали всадники, смеясь и переговариваясь, – разноцветные пятна их одежд ярко горели на снежном просторе. Всё вокруг сверкало и слепило глаза: высокое лазурное небо, чистое, без облачка; белое солнце, лес, укрытый снегом, точно сахарной глазурью, золотые и серебряные украшения на знатных охотниках… Наследник трона скакал впереди на гнедом иноходце вместе с королевскими пажами. В темно-зеленом бархатном плаще на серебристой атласной подкладке, в кафтане цвета молодой листвы, в алых сафьяновых сапожках и маленькой шапочке с пером, отороченной куньим мехом, юный принц был необычайно хорош. Словно роскошная роза среди полевых цветов, его красота гордо и дерзко превосходила прелесть других юношей – и Трандуил знал это, и лукаво поглядывал по сторонам, красуясь и чувствуя на себе восхищенные взгляды. Изредка он оглядывался на отца – тот ехал позади на великолепном белом, в яблоках, скакуне. Блистающий серебром и белизной, с рассыпавшимися по плечам волосами цвета платины, со светлыми и чистыми, как лесной ручей, глазами, отец казался Трандуилу настоящим снежным духом, королем зимы. Сердце принца полнилось восхищением и любовью – страшась выдать себя, он отворачивался и глубоко, до боли, вдыхал пронзительно-холодный воздух, чтобы остудить жар, вспыхнувший во всем теле.

Но король Орофер видел, как горят румянцем нежные щеки сына, и угадывал, что лицо принца раскраснелось вовсе не из-за мороза. С умилением он замечал полные обожания взгляды, которые Трандуил бросал на него украдкой. Король забавлял себя мыслью, что именно он – он, Орофер, а не кто другой – завладел сердцем юного принца, красы и гордости его дома. Должно быть, многие прекрасные юноши и благородные лорды желали покорить Трандуила – но он остался верен отцу, он по-прежнему принадлежал Ороферу душой и телом – и, без сомнения, по-прежнему восхищался им. Это льстило великому лесному королю. Единственный сын, поздний, долгожданный ребенок, сильный и грациозный, как молодой олень, красивый и ловкий, словно сам Ороме, – Орофер смотрел на принца и не мог налюбоваться им. Когда король покидал дворец, его сын был еще дитя, озорное и ласковое, – теперь же перед ним предстал юноша, красивей которого – как думалось Ороферу – еще не рождала Арда. Очень высокий – выше остальных пажей, – тонкий в талии, широкий в плечах, с горящими, как червонное золото, волосами, с изумрудно-зелеными глазами под длинными темными ресницами, с кожей белой, точно снег, и нежной, точно атлас, с полными темно-алыми губами, надменными и чувственными, юный Трандуил был ошеломляюще прекрасен – и с улыбкой король Орофер подумал, как подходит сыну это имя – Цветущая Весна. Воистину весной он увиделся Ороферу, упоительной и пьянящей, пробуждающей в сердцах любовное томление, великую радость и невыносимую печаль. «Счастлив отец, взрастивший сильных и почтительных сыновей», – вспомнилось королю.

Вдруг собаки, залившись веселым злым лаем, бросились вперед. Запели рога; крича и улюлюкая, охотники сорвались в погоню. Конь Орофера, всхрапнув, поскакал через лес, взрывая копытами снег. Но сам король не замечал скачки – он видел лишь зеленый плащ Трандуила, мелькавший среди заснеженных ветвей, и, сам того не осознавая, направлял коня вслед за иноходцем сына. Весь лес огласился возбужденными криками, конским ржанием, гулом рогов, оглушительным собачьим лаем. Лошади неслись вперед – снег, сверкая, брызгал в стороны; ослепительно вспыхивали наконечники копий в руках охотников… Лорд Туралдар, главный псарь короля, вылетел на своем рыжем коне прямо перед иноходцем принца. Иноходец прянул в сторону, задев большую ветвь, низко наклонившуюся под тяжестью снега, – в следующее же мгновение снег обрушился на Трандуила. Испуганный иноходец встал на дыбы…

Сердце Орофера остановилось в страхе за сына. Он видел, как Трандуил выпал из седла, а его правая нога в щегольском сапожке запуталась в стремени. Иноходец принца вздрагивал и косил полубезумным глазом на упавшего всадника; казалось, еще миг – и молодой конь понесет, волоча принца за собой через чащу. Метнувшись к иноходцу, король сильной рукой безжалостно натянул поводья, удерживая его, а после помог Трандуилу высвободить ногу.

– Я цел, отец, – выдохнул Трандуил, поднимаясь. – Я свалился в прямо-таки огромный сугроб.

Принц тяжело дышал, ошеломленный своим внезапным падением, а еще больше смущенный тем, что (как ему казалось) выставил себя дураком перед отцом. Трандуил был весь в снегу – даже в волосах запутались комочки снега, а на ресницах сверкали снежинки – и чувствовал себя до невозможности нелепо. Он и не подозревал, что король Орофер любуется им – его влажными от снега волосами, раскрасневшимся лицом, губами, приоткрытыми от бурного дыхания, – и ахнул в изумлении, когда отец вдруг обнял его и прижал к себе.

– Ты же мог погибнуть… Я так испугался за тебя, Трандуил, – прошептал Орофер.

– Я тоже… за себя испугался, – невпопад ответил Трандуил. Прежде, когда принц был еще ребенком, отец часто обнимал и целовал его, называя своим маленьким олененком, – но теперь для Трандуила всё стало другим. Другим – непривычным, пугающим, прекрасным… Он поднял голову от груди отца, и они посмотрели в глаза друг другу. От уголков глаз Орофера расходились морщинки, светлые на загорелой коже… Король сжал руку принца в своей руке. Трандуил потерял в снегу одну перчатку – голые пальцы уже стали холодными как ледышки. Орофер поднес руку сына к своим губам. Трандуил ощутил его теплое дыхание…

– Отец… – произнес Трандуил еле слышно. С его губ сорвалось облачко пара. – Отец, я…

– Я знаю, – улыбнулся Орофер. – Кто, по-твоему, отнес тебя в постель после того, как ты уснул прямо у дверей моей опочивальни?

Щеки Трандуила вспыхнули. В смущении он опустил глаза, но король, рассмеявшись, поднял его голову за подбородок – и Трандуил уже сам, хмелея от собственной дерзости, потянулся губами к губам отца.

========== 3. Проступок ==========

В лагере охотников ярко горели костры. На вертелах жарилась добыча; теплый аромат мяса смешивался с морозным воздухом зимнего вечера. Необыкновенно светлое, сиреневое ночное небо высоко стояло над поляной. Мигали звезды; серебристый свет месяца лился на разноцветные шатры, истоптанный снег и лес, окружавший лагерь со всех сторон. В лагере было шумно и весело, а вокруг царила тишина – настороженная тишина зимы, когда из заснеженного леса доносятся лишь неясные, осторожные шорохи и тоскливо ухает невидимая ночная птица.

Трандуил шел через лагерь. К вечеру стало еще холоднее, но Трандуилу было жарко от пряного вина и жирного, сочного мяса. Он чувствовал ломоту во всем теле – юный принц, впервые выехавший на Большую королевскую охоту, не привык проводить в седле весь день, – но Трандуил был слишком возбужден преследованием зверя и тем, что произошло после, чтобы отправиться отдыхать в свой шатер. Он смотрел по сторонам, на сидящих у костров эльфов, и их лица в красноватых бликах пламени, казались ему странными и незнакомыми. Всё изменилось для Трандуила в эти дни – стало другим, неизведанным и волнующим. Он вдыхал морозный вечерний воздух, смотрел на сверкающую снежную стену леса, на высокие костры и на небо, такое огромное, что захватывало дух, – и в груди его растекалось что-то горячее, болезненное и сладостное…

Его товарищи по детским играм, пажи и оруженосцы, собрались вокруг Туралдара, чтобы послушать его рассказы о лесе, удивительные и страшные. Лорд Туралдар питал слабость к юным эльфам, еще по-детски наивным и впечатлительным, и с удовольствием рассказывал им всевозможные небылицы; но, завидев принца, он оставил своих мальчиков и нагнал Трандуила.

– Мой принц, отчего ты избегаешь меня? Ты гневаешься за тот досадный случай на охоте? – произнес Туралдар заискивающим тоном. – Уверяю, это была всего лишь…

– Я не гневаюсь, – нетерпеливо ответил Трандуил. – Ты был захвачен погоней, как и все мы. Но сейчас мне недосуг слушать твои охотничьи истории: я хочу навестить отца. С тех пор, как король возвратился из похода, мы с ним еще… не беседовали наедине.

Туралдар понимающе улыбнулся.

– Повезло королю… – протянул он с завистью – не то наигранной, не то настоящей – и добавил, вновь изображая почтительность: – …с сыном. Что ж, я вынужден отступить, мой прекрасный принц. Разве могу я, ничтожный, соперничать с самим великим королем Орофером? – он взял руку Трандуила и прикоснулся к ней губами.

Трандуил высвободил руку.

– Доброй ночи, лорд Туралдар, – сказал он – и, отвернувшись, пошел прочь.

Ему не нравился королевский псарь: в его заигрываниях, заискивающих и в то же время бесцеремонных, было нечто отталкивающее. Трандуил никогда не мог угадать, что скрывается за поклонами и льстивыми речами лукавого лорда. Со стыдом он вспомнил, как однажды, будучи совсем еще мальчишкой, целовался с Туралдаром в одном из темных, безлюдных коридоров дворца, – тогда принц гордился, что его возжелал взрослый мужчина. Теперь же мысли о влажных губах Туралдара и его пальцах, проникающих под одежду, заставляли Трандуила содрогаться от омерзения. Он опасался, что отец может узнать о тех давних шалостях, – отчего-то Трандуилу мнилось, что это отвратит от него Орофера; и он досадовал на себя за то, что поддался мимолетной прихоти и не сохранил себя в чистоте для короля, своего истинного повелителя.

За маревом костров показался большой зелено-золотой королевский шатер. Трандуил тряхнул головой, словно скидывая с себя паутину воспоминаний. Сердце бешено колотилось. Только сейчас Трандуил почувствовал, что выпил вина больше, чем следовало: у него приятно закружилась голова, захотелось петь и смеяться. Страх перед неудачей вдруг перерос в хмельную решительность. Неслышно он приблизился к шатру и отодвинул ковровый полог, прикрывающий вход.

Внутри оказалось тепло и душно. Горели жаровни, но после больших огней лагеря полумрак шатра показался Трандуилу кромешной тьмой. Он остановился у входа, привыкая к темноте. Сердце, чудилось, подкатило к самому горлу. Постепенно Трандуил различил большое ложе, заваленное меховыми одеялами; стараясь ступать как можно тише, он двинулся к нему. В голове промелькнула мысль: что, если король не один?.. Трандуил хорошо относился к Амдиру – даже по-своему любил его, – но сейчас поблагодарил Валар за то, что закадычный друг отца не отправился с ними на охоту.

Достигнув ложа, Трандуил принялся торопливо стаскивать с себя одежды. От волнения и спешки юный принц путался в плаще, в штанах, даже в сорочке – и к тому моменту, когда он, наконец, справился с одеждой, Трандуил окончательно утвердился в мысли, что нет ничего нелепее и глупее его затеи. Принцу не подобало входить в шатер короля без дозволения – и уж тем более, залезать к нему в постель. Забираясь нагим под тяжелые одеяла, Трандуил ожидал, что еще миг – и отец, проснувшись, прогонит его; но когда в жаркой тесноте ложа его обнаженное тело прижалось к телу отца, все сомнения показались Трандуилу крохотными и незначительными. Прильнув губами к шее короля, Трандуил закрыл глаза и ощутил, как огненная волна желания, весь день копившаяся в его теле, поднялась и захлестнула его с головой.

Чуткий слух опытного воина уловил шаги Трандуила еще до того, как он вошел в шатер. Орофер привычно потянулся к кинжалу, всегда лежавшему поблизости, – но, узнав в вошедшем сына, Орофер улыбнулся своим мыслям и вновь закрыл глаза. Королю стало любопытно, что его неугомонный наследник предпримет дальше. Ему следовало бы подняться с постели и хорошенько отчитать Трандуила за то, что тот вошел к нему без дозволения, но… Орофера подкупало дерзкое своеволие принца. Себялюбивому королю льстило, что такой прекрасный, сильный юноша настолько им увлечен, что не страшится даже преступить старинный обычай. Он услышал, как Трандуил подошел к ложу, услышал тихий звон расстегиваемых пряжек, а после почувствовал, как приподнимаются одеяла – и уже через несколько мгновений к нему прильнуло разгоряченное обнаженное тело. Орофер вновь улыбнулся, восхищенный дерзостью своего сына – и его поистине очаровательным бесстыдством.

– Вот и ты, Трандуил, – прошептал Орофер, по-прежнему не открывая глаз. – Я ждал тебя. Но понимает ли мой непочтительный сын, что не должен был являться ко мне без зова?

В шатре было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица Трандуила, но Орофер догадался, что тот заулыбался.

– Я не мог больше ждать, отец, – ответил принц тоже шепотом. – Я не мог… больше сдерживать… это… в себе, – Трандуил прерывал свою речь страстными поцелуями.

Король, рассмеявшись, погладил сына по волосам. Трандуил понял, что отец не сердится, а напротив, будто бы даже одобряет его проступок – и осознание этого вдруг опрокинуло, перевернуло всё, что он испытывал к отцу доселе. У Трандуила захватило дух от восторга и озарившего душу счастья, такого неожиданного, такого могучего и ослепительного, что стало страшно. Он чувствовал, что теперь ему дозволено всё – всё, чего он пожелает; и молчаливое согласие отца показалось Трандуилу сладостнее и соблазнительнее, чем все многословные признания в любви, которые он слышал прежде. Он обвил руками шею отца и поцеловал его, проникая языком ему в рот, – а Орофер, посмеиваясь про себя над неумелым, но решительным напором сына, с радостью ответил на поцелуй.

То, что происходило сейчас с Трандуилом, было совсем не похоже на его озорство с другими мальчишками, когда в большой пажеской спальне они изучали тела друг друга, скорее забавляясь, чем возбуждаясь по-настоящему. Трандуил чувствовал, что лишь теперь начинает познавать настоящее желание, настоящую страсть. Он покрывал поцелуями подбородок, шею, грудь отца, ласкал соски, проводил языком по коже, упиваясь его вкусом и запахом, точно крепким вином, спеша вобрать его в себя, ощутить всем своим существом. В паху у принца уже было тяжело и горячо – он чувствовал, что кончит, стоит ему только прикоснуться к своему члену. Орофер почти не двигался – лишь позволял своему нетерпеливому сыну ласкать его; и Трандуил торопился взять этот дар, взять как можно больше, потому что всё еще не верил, что навсегда заполучил благосклонность великого короля эльфов.

Он опустился ниже. Тяжелые меховые одеяла давили на него; здесь, внизу, Трандуил едва мог дышать, но сам почти не замечал этого. Дрожа от желания, руками и губами отыскал он член своего отца и, не в силах больше сдерживаться, вобрал его в рот. Трандуил вспомнил, как еще недавно подглядывал за отцом и Амдиром в королевской опочивальне; как умело и неторопливо дарил Амдир наслаждение своему возлюбленному… От этого воспоминания возбуждение Трандуила стало еще мучительней. Неосознанно он потерся членом о ложе и застонал, предчувствуя приближение оргазма. Не переставая насаживаться ртом на член короля, Трандуил просунул правую руку себе между ног и принялся ласкать себя. Его одурманивала духота, жар, терпкий горячий запах отца и мысль о том, что он – он, Трандуил! – дарит наслаждение королю Ороферу именно так, как ему мечталось. Орофер положил руку ему на голову, направляя и даже чуть сдерживая нервные, торопливые движения принца – а Трандуил, хмелея от того, что отец принял его ласки, вбирал его член полностью, так, что головка упиралась в горло.

Орофер держал голову сына обеими руками. Сказать по правде, он не ожидал такой страсти от столь юного создания. Король никогда не любил юных эльфов, считая их чересчур нежными и трепетными, – но сейчас, толкаясь членом в рот Трандуила и судорожно глотая воздух, Орофер должен был признать, что юный наследник превзошел все его ожидания. Еще ни один любовник – а их у короля было немало – не ублажал его с такой пылкостью и непритворным удовольствием, как делал это его сын. С улыбкой Орофер подумал, каким же ненасытным развратником станет Трандуил, когда возмужает, если он уже сейчас превосходит многих зрелых эльфов; даже Амдир никогда… Но тут Трандуил вновь вобрал в рот его член – и Орофер задохнулся от наслаждения. Прижав голову принца к своему паху и не давая ему отстраниться, король бурно излился ему в рот.

Трандуил почувствовал, как горячее семя брызжет в горло – и замер, наслаждаясь этими краткими мгновениями. Проглотив всё до капли, он вынул член изо рта и облизал его, собирая губами остатки семени – это казалось Трандуилу почти ритуалом, таинством, некой нерушимой клятвой, навеки связывающей его с отцом. Прильнув лицом к чреслам короля, Трандуил в последний раз провел рукой по своему члену и с протяжным стоном кончил в складки покрывала под собой, испытывая ни с чем не сравнимое блаженство освобождения.

Они лежали в душном полумраке шатра – в тишине слышалось только их тяжелое дыхание. Их сердца, утомленные пережитым восторгом, постепенно успокаивались. Орофер всё еще чувствовал горячее дыхание Трандуила на своем члене…

Через некоторое время король приподнялся и, подхватив сына под руки, привлек его к себе. Юный принц пах медом и цветами, и немного – козленком; никогда еще Орофер не ощущал запаха пленительней. Он стер ладонью пот со лба сына и прошептал:

– Я так горжусь тобой, Трандуил.

Засыпая, Трандуил счастливо улыбнулся в темноте.

========== 4. Серебристый бархат ==========

Разноцветным вихрем пронеслись мимо Трандуила всадники, в нетерпении подгонявшие коней. В лицо ему дохнуло морозным ветром. Раскидывая копытами снег, лошади скрылись за черно-белым переплетением ветвей, и еще долго оттуда доносились звуки рогов и ликующие крики охотников.

Иноходец Трандуила вскинул голову и заржал, желая броситься вслед за собратьями. Он нервно переступал копытами, раздувал ноздри, с шумом втягивал теплый запах других лошадей, недоумевая, отчего хозяин медлит, – но принца больше не занимала охота. Весь день прошел для него как во сне. Окруженный своими товарищами, он не замечал их веселого гомона, не слышал их разговоров. Погруженный в собственные мысли, он оглядывался на отца, и сердце юного принца сладко замирало, когда они встречались взглядами. Король Орофер благосклонно улыбался сыну. Вокруг лаяли собаки, били копытами лошади, приближенные короля пытались занять своего господина беседой – но Трандуилу казалось, будто они с отцом одни посреди леса, совершенно одни в этом сверкающем снежном мире.