Текст книги "Зона отчуждения (СИ)"

– Твою мать! – вырвалось у меня, когда мне открыло дверь сонное помятое чудо, явно только что вылезшее из постели, в расстегнутых, наспех натянутых джинсах, с голым торсом.

– Да? Ты думаешь? Привет, милый... Я тоже рад тебя видеть, – нагло хмыкнул Свят, чухая задницу, пропуская меня в квартиру.

– Привет. Бля... Во, ты пипец! – я кинул рюкзак на тумбочку и развернулся к нему, уже закрывшему дверь на замок. – Суко, решили оба положить на школу?

– Да почему оба-то? Не... – горячее тело прижалось ко мне, утыкаясь носом в щеку и шепотом продолжая:

– Мы все трое положим... И даже и не пытайся возражать... Не отпущу.

– Ох, бля! – это об меня потерлись пахом.

Ну, и что? Кто-то бы смог на моем месте сопротивляться?

Я закрыл глаза, вдыхая запах моего Зверя, впитывая его расслабленное состояние, испытывая сладкую истому, разливающуюся во всем теле, как будто приход от дури.

– Сука... че-е-ерт... – вырвалось со стоном.

– Я так понимаю, это ты так согласился, да, милый?

– Зара-а-аза... Свя-я-ят...

– Тшшш... Все хорошо... Ну, хули нам переться в школу, а? Пятница... ничего важного... Дин, котенок... Такая неделя была – пипец полный, блин... Я устал и соскучился... Правда...

– Ты не мог соскучиться... Мы все время были рядом, – я улыбался, прекрасно понимая, о чем говорит мой Зверь.

– Бля... Ну, Дин... Не прикидывайся ты валенком, а? – он немного отстранился, забираясь пальцами в мою челку и убирая ее наверх, глядя в глаза и качая головой.

Я усмехнулся и, соскакивая с этой темы, спросил:

– Как Ян? Как вы тут без меня вообще?

– Да, нормально все, не переживай... Спал всю ночь, как убитый. Я вечером его еще чаем поил и лекарством. Я же таблетки принес, которые ему выписывали раньше.

– В круглосуточную аптеку ездил, что ли?

– Это я еще вчера, сразу после звонка тебе. Там аптека возле остановки. И деньги с собой были. А название я, наверное, всю жизнь помнить буду... Так что... купил, короче.

– Ты молодец, – я пошкрябал ноготками его по спине, – говорили?

– Нет. Хотя он и попытался что-то там начать объяснять, но я запретил. Сказал, что все знаю, и обо всем поговорим завтра... то есть сегодня.

– А отцу? Звонил?

– Ай! Звонил, – скривился Зверь, потеребив воротник моей рубашки. – Давай, потом об этом... Ладно?

– Окей... потом, так потом.

Меня с благодарностью чмокнули в скулу и прошептали на ухо:

– Я пойду еще поваляюсь... А ты, милый, сделай намкофе, а?

Я возмущенно фыркнул.

– Чего?

– Котенок, ну, пожалуйста! – мне ТАК смотрели в глаза, поглаживая большим пальцем под нижней губой, что я тут же и растаял.

– Ну, окей... Уломал, гад... Но Яну лучше чай, да?

Кивок и потертый от смущения нос, и хитрая до невозможности рожа:

– А потом... потом, может, поваляемся вместе, а?

– Бли-и-ин... Иди ты! – я отодрал нахала от себя, разворачивая и пихая его, хихикающего, в сторону спальни. – Упырь!

Ну вот, вместо того, чтобы идти в школу, как прилежный ученик, идущий на медаль, я ставил чайник, доставал заварку, мед, молотый кофе. Потом все это заваривал для своих мальчишек и чувствовал себя великолепно.

Невольно остановился возле двери в спальню, держа в одной руке большую чашку с чаем, а во второй – маленькую, с кофе. Просто услышав, о чем мои клоны разговаривают:

– ... знаешь, Алька же еще, гад, и глаза накрасил, ну, как всегда... Да, ты и сам в курсе, какой он обычно... Батя такой, на него глянул, а Алька на него так, как будто сейчас кусаться кинется. Так вот, прикинь, как онна это отреагировал! Типа, такой: «Твой друг? Может, ты тоже начнешь краситься, заодно?» А мне так обидно было. Говорю: «При чем тут мои друзья?» А он: «Ну, тебе совсем до него недалеко!» И показывает мне на мои цепочки на руках: «Побрякушки вон уже начал цеплять...» Прикинь? Я говорю: «И ты специально приперся, чтобы мне про мой вид сказать?» А он: «Ну, видимо, матери все равно, если ты ТАК выглядишь!» Нормально, да?

Мозаик говорил тихо, чуть хрипло, очень похоже на голос брата, хоть и сбивался, но без лишних нервов и эмоций, и это успокаивало. Да, в общем-то, я понимал, что если бы Свят увидел излишнее волнение сейчас в Яне, он бы остановил все это и запретил бы даже вспоминать о произошедшем, побоявшись нового приступа.

– Это только сначала мы нормально говорили... А потом...

– Да, Дин сказал все... И сказал, что не вмешивался, пока все мирно было, просто смотрел со стороны.

Это уже был Свят, но я мог это опознать только по смыслу сказанного.

– Ангел подошел, когда мы уже орали друг на друга. Все ему не нравилось! И волосы крашеные, и значки... Такой: «Да я тебя еле узнал в таком виде!» Ну, и прошел бы мимо! Или не на кого больше поорать дома? Как будто его кто-то просил узнавать меня и подходить! Лучше бы спросил про школу, как учимся... Так нет! Я же понял, что ему перед его женой стало стремно за меня. Вот ТАКОГО... Ну, и нах было подходить тогда, да? Блин! Ну, и я... сам понимаешь... я так разозлился, пипец! И меня конкретно понесло...

Четко ощутив, что Ян сейчас начнет говорить о своей выходке, я толкнул плечом дверь.

– О-па! – это Ян.

– Привет, котенок, как ты? – я передал чашку с кофе Святу, сидящему рядом с братом в позе лотоса, а вторую – с чаем, поставил на тумбочку. И склонился к потянувшемуся ко мне всем телом Яну.

– Привет, – он обнял меня и был такой же горячий, нежный и помятый, как и его старший брат. – Я нормально, спасибо... Блин, хорошо, что ты тут.

О мою щеку потерлись виском, подарили поцелуй куда-то за ухо, и я сел рядом с ним, глядя в глаза, искренне сияющие радостью, разглядывая, как он выглядит.

Ну, чуть потрепанный, конечно. Может, немного бледнее, чем всегда, но в целом, все было не так уж страшно.

– Держи аккуратно, – я отдал ему чашку, когда он поправил подушку и лег повыше. – Может, ты бы уже и пожрал что-нибудь, а, Янусь? Со вчерашнего обеда не ел же ничего.

– Не, спасибо. – Он сделал глоток. – Позже, ладно?

– Ну, окей, – я разгладил складку одеяла у него на животе и поймал на себе взгляд старшего клона.

– Ты себе не налил ничего?

– Не-а... пил дома, – соврал я. – Может, позже.

И на автомате расстегнул кнопку на воротнике рубашки, а Свят, облизав губы после глотка кофе, замычал, подняв брови:

– М-м-м... Дин, а давай, я тебе свою футболку дам? Ну, чего ты будешь париться в этой рубашке? Помнешь, а? Ну... или я помну... – добавил он, и мы с Яном засмеялись. – Придурки! Ну, я же серьезно!

– Серьезно он, гад... Да у меня майка под рубашкой, не волнуйся. Сниму, если что.

– Ну, так снимай! И джинсы тоже, – он улыбался так умилительно, двумя руками держа маленькую чашечку.

– Иди ты, блин! – я подхватил с пола носок Яна и швырнул в эту увернувшуюся невыносимость.

– А если бы в чашку? – возмутилось оно, пыхтя, скидывая носок брата обратно на пол. – Я серьезно говорю, чтобы переоделся, а ты мне «носкаина» хочешь в кофе добавить!

– Да, знаю я... успею, угомонись, – я дотянулся до его колена, мазнув по нему пальцами. – Ты лучше скажи, как с отцом поговорил?

Я смотрел на Свята, но боковым зрением видел, как резко Ян глянул на брата.

Опа-на... По-моему тут кто-то даже и не подозревал об этом разговоре.

– Что? Ты с ним говорил? – не поверил Ян.

Свят кивнул, свел брови, расслабился, убрал челку с глаз, посмотрел на Мозаика, потом на меня, поставил чашку себе на колено, держа ее за ручку.

– Ну, да... Говорил вчера... Ты же спал...

– И?

– Ну, что – «и»? Я практически его не слушал. Просто позвонил, говорю: «Ты хотел знать состояние Яна? Так вот, я и звоню это сказать. Оно у него будет нормальным, если ты не будешь лезть в нашу жизнь... Никогда больше!»

Зверь смотрел на Яна, а Ян на него. Молча... Пока Ян не заикнулся.

– А о... том, что?..

– О том, чем ты его добить хотел? – хмыкнул Свят, и Мозаик кивнул, не моргая.

– Ну... о том... – Свят улыбнулся и глянул на меня. – Я думаю, что наш блонд прав на все сто: папуля не станет об этом распространяться.

– Да? – теперь уже Януся виноватыми глазами смотрел на меня.

И я кивнул.

– Блин! – выдохнул он, – я не знаю... Вы это... простите меня, а? Так разозлился на него, блин... И понесло... Я убить был его готов. А тут ты нарисовался, и меня совсем переклинило... Дин, прости... Я, правда, не хотел так подставить тебя! Да, и вообще, всех нас, – Ян протянул мне руку, и я сжал в ладони его пальцы.

– Эй... все окей. Прекращай, ладно? – я чуть тряхнул его руку, улыбаясь. – Главное, чтобы ты был в порядке. Все остальное мы как-нибудь переживем. Да, Святусь?

– Еще бы, – Свят передал мне свою пустую чашечку, и я поставил ее на тумбу, а сам аккуратно укладывался рядом с братом, чтобы не расплескать его чашку с чаем. Закидывая колено на бедро своего близнеца, осторожно пристроив голову на худенькое плечо, обтянутое черной футболкой, положив руку с татуировкой на его живот, под одеяло.

И все это – с прищуром глядя мне в глаза, закусив уголок губы.

Ах, ты ж, дрянь!

Эти его джинсы расстегнутые... Р-р-р...

А Ян, по-моему, и не дышал, поглядывая с опаской на наглое тело, так бесцеремонно прижимающееся к нему.

– Все окей, мелкий. Сказал и сказал. Пофиг! Пусть теперь моск сам себе трахает, прикидывая, правда это или нет.

Я кивнул, соглашаясь, потом окинул взглядом татуировку, сдерживаясь, чтобы не провести по ней пальцами, не зная еще, что на следующей неделе ее значение, благодаря одной любительнице лазить по инету, расползется по школе, вызвав еще одну волну слухов о наших отношениях.

– Ты чай допивай уже, Янусь, а? – тонкий намек на толстые обстоятельства. Я еле сдерживался, чтобы не заржать.

И в мою сторону. Нежно... О-о-очень:

– Котенок, жарко же. Сними ты рубашку, не выебывайся...

Зараза...

Блин... Я наткнулся на взгляд Яна, мне нужно было видеть его реакцию на все то, что сейчас начал затевать его брат. И если бы я там увидел конкретное напряжение, то нифига бы я не повелся. Неа...

Как бы мне этого всего ни хотелось, я бы все это остановил, по-любому.

Но я смотрел в глаза моего эмо, и он медленно опустил ресницы, улыбнулся, потом спокойно допил свой чай, ТАК глядя мне в глаза, как будто раздевал.

Ну, и все...

Это было именно то, что мне давало зеленый свет.

Я расстегивал на себе рубашку, а Свят поглаживал под одеялом живот Яна, разглядывая при этом меня, подбадривая хитрым взглядом. И после того, как Ян отставил пустую чашку, Зверь приподнялся на локоть, в упор глядя своему близнецу в лицо, все сильнее забираясь рукой к нему под футболку, и так же, как и я минуту назад, следил за его откликом на свои действия.

Януся перевел взгляд с руки, задирающей на нем футболку, на лицо Зверя.

– Все окей? – тихо спросил Свят, подтягивая колено к паху Мозаика, и тот, усмехнувшись, кивнул.

И Святуся, открыв его сосок с пирсом, аккуратно примериваясь, сладко лизнул рядом. Мозаик несильно вздрогнул и накрыл ладонью затылок брата.

Потом были просто нежные поцелуи под грудью... Еще и еще...

И я видел, как Мозаика начало вести от ласки. А меня – от их вида.

От того, какони смотрели друг другу в глаза, от тихого успокаивающего шепота и от влажных звуков поцелуя.

Затем Свят снова переключил внимание на меня, вернее, на мой ремень, начав бесцеремонно вытаскивать его из шлеек и расстегивать одной рукой. Ян посматривал то на брата, закусившего губу, то на меня.

– Ничего, блядь, сами не умеете! – пробурчал он, а я шлепнул его по руке.

– Ну? Что творим?

И он вообще подскочил с рычанием, практически сдирая с меня рубашку за рукава, а затем пришла очередь майки.

– Епт! Никакой романтики! Никакой прелюдии, как у нормальных людей, прикинь? – жаловался я в это время Яну. – Животное! Содрать и отодрать... Мм?

– Ангел, суко, молчи, а? А то я тебе точно устрою такую «романтику с прелюдией», что дня два сесть не сможешь, – Зверь расстегнул на мне джинсы и, залезая в проем ширинки пальцами, продираясь к паху, другой рукой обнял за шею, порывисто притягивая меня к себе, и... аккуратно прижался к губам.

Ой...

Так аккуратно, как будто и не он совсем. Не тот Свят, который до этого был резким и бесцеремонным.

Я даже немного опешил, ожидая такого же неадекватного сумасшедшего поцелуя.

Но, нет...

Он тихонько засосал мою нижнюю губу, лаская ее языком, при этом поглаживая пах под боксерами, чуть приседая, чтобы дотянуться: стоял-то он на коленях, нависая надо мной.

А я невольно вцепился в его руку, хозяйничающую у меня в штанах.

– Ну? Чего напряженный-то такой, а? Ди-и-ин, – улыбнулся в губы, когда отпустил. – Как в первый раз.

– Бля... да хуй знает, чего от тебя ожидать? – хохотнул я нервно в ответ. – Псих ты, бешеный...

Убрав руку из штанов и удерживая мою голову в ладонях, очень пристально смотрел в глаза.

– Все правильно... Знаешь, не расслабляйся. Не надо... Мало ли? Я иногда сам себя боюсь, – очень серьезно заявило это животное, и я не выдержал:

– Да, иди ты, блин! – и толкнул его, а этот гад смеялся, падая на спину.

– Ян, брат у тебя – урод моральный, знаешь? Как ты его терпишь все время? Не понимаю... Я чокнулся бы уже. Давно...

Я не спеша встал на колени, когда мне освободили место рядом с собой, и, продвигаясь на четвереньках, осторожно опустился с другого бока от Яна.

– Я тоже не понимаю, – улыбался Мозаик. – Повезло, наверное... не чокнуться.

Они переглянулись, и Свят, плюхнувшись рядом с братом на живот, прижался на мгновение к худенькому плечу губами.

Я, улыбаясь, пялился на все это, и хотелось смотреть на их отношения вечно.

Мозаик в ответ обнял монстра за шею и потерся щекой о его стриженый висок.

– Бра-а-атик. Мой...

– Ы! – сказал на это смущенный братик, утыкаясь мордой в шею Яна.

Че-е-ерт... И почему у меня нет такого братика, а?

Может, мне и компенсировала жизнь ЭТО вот ЭТИМ? Ой, бля-я-я... Мысли, епт...

– Ты, правда, не злишься? – гладя пальцами щеку брата, вдруг спросил Ян, почти шепотом, и никому из нас не надо было расшифровывать смысл вопроса.

– Уже нет... Вчера хотел убить, – поиграл бровями Зверь, подняв голову, и кивнул на меня. – Ему спасибо скажи – отмазал знатно.

– Бли-и-ин! – Ян сглотнул, реально понимая, какмог злиться Свят, и вообще, какой мог быть этот разговор между нами, и после притянул к себе за шею и меня.

– Прости, зай, а? Прости... – он тихонько целовал меня в уголок губ, а я отвечал растерянно, что все окей, и не надо просить прощения.

– Да, ну... ну, выжил же я...

– Я его не сильно бил, честно. Так... чуть попинал ногами по почкам – и все! – погладил меня Зверь по голове, как нашкодившего, но прощеного ребенка, и я зарычал, перехватывая его руку и шутливо вгрызаясь ему в запястье.

– Айййй... сссс... Дин! Твою мать! Ну? – внимательный взгляд на укус потом на меня, с возмущенным выдохом. – Зализывай теперь! Ты вообще уверен, что нет у тебя бешенства, а? Прививки у ветеринара давно делал?

– А, суко, херню нести не будешь! – я устраивался «под крылышко» к Яну, обнимая его за талию, где была задрана футболка, тихонько лаская пальцами теплую нежную кожу на подрагивающем животе. – И вообще, зверь – ты. Так что это тебе к ветеринару, да...

– Гад... Доумничаешься скоро, – и Святуся сам лизнул место укуса.

Та-а-ак лизнул, что у меня, да и не сомневаюсь, что не только у меня, стало жарко в паху.

Зараза... Боже ж ты мой...

Я задержал дыхание, когда эта сексуальная невыносимость, опершись одной рукой на подушку над нашими головами, второй погладив свой пах под расстегнутой ширинкой, протянула хриплым шепотом:

– Ну что, мальчики? Расслабимся?

И не дожидаясь ответа, склонилась к губам Яна.

То, что было дальше, и с моей стороны, и со стороны Свята, это как подтверждение, что мы не сердимся ни капли и все так же любим нашего эмо-боя.

Так же.

Если не сильнее...

Мне такнехило съездило по мозгу, когда Ян сам взял руку брата и прижал ее к своему паху, при этом подаваясь бедрами.

Бли-и-ин...

А потом сам подставлялся под поцелуи и прикосновения, выгибаясь всем телом, откидывая голову, давая целовать свою шею, плечи, ямочки под ключицами, гладить и ласкать все тело. Иногда перехватывал наши руки или притягивал к себе за шею, и целовал уже сам.

Покрывался мурашками и испариной, вцепляясь в нас дрожащими от хлещущих эмоций пальцами, судорожно вдыхая и облизывая пересыхающие губы.

Мы со Святом знали, что будут только ласки, и даже оставались в джинсах при всем этом.

Да и Ян не сомневался, что на более серьезное никто не покусится, и этот жест с его стороны был как знак доверия.

Доверия на все сто процентов.

И Свята не надо было просить дважды...

Через пару секунд его пальцы уже сжимали возбужденный член Мозаика, ошалевшим взглядом на нас пялившегося, сладко вытянувшись, нетерпеливо мелко дрожа от предвкушения, после того, как Зверь сдернул с него боксеры. А я, улыбаясь, помог с Яна стянуть футболку, когда он, шутя, возмутился, что чувствует себя как ублюдок – в футболке, но без трусов.

Мы изнежили его до такого состояния, что он уже и стонать не мог... Только поскуливал тихонько в губы, когда мы его целовали.

Еще не было именно ТАК, чтобы нас вдвоем заклинило на Яне во время секса.

Но это так классно, черт побери...

Для меня, так вообще – просто наблюдать за ними двумя, ужебыло неописуемым наслаждением.

Ну, естественно, что мы оба «замечали» не только Яна, но и друг друга, и касались, и ласкались, и руками, и губами, и это была как острая приправа к основному блюду. Приправа, распаляющая аппетит еще больше. Мы ведь, даже не оговаривая, знали – все равно, в конце концов, окажемся вдвоем и доведем друга до такого состояния, что мало не будет. Но сейчас мы оба до дрожи, до помутнения в башке, хотели расслабить нашего мальчика, подарив ему всю нежность, на которую были способны.

И позже я, в полном угаре от жестокого кайфа, в прострации, чувствуя физически, как сердце толчками выбрасывает из себя чистейший адреналин, растекающийся по венам жаркими волнами, целовал пальцы Зверя, ласкающие член брата, при этом вылизывая все, до чего меня допускали.

Свят и сам шлифовал до блеска все, что хотел, но когда наши языки или губы встречались, мы целовались, даря ласку не только Яну.

Ян нашел в себе силы уже перед тем, как кончить, оттолкнуть от себя нас обоих, не дав и капельке спермы попасть нам в рот. Мы, понимая его опасения, подчинились без возражений.

А после этого Свят, достав влажные салфетки, сам вытер живот своего мелкого, хотя тот, даже еще не полностью пришедший себя, пытался возмущаться, стушевавшись.

– Ян, лежи и не рыпайся, понял? Са-а-ам он... А мы на что? Не дал это... ну, нормально, по-человечески отсосать, так терпи... Не идти же тебе сейчас в душ? Ну, нах... Отдыхай...

И Мозаик терпел, закрыв глаза ладонями и качая головой. А я млел, глядя на эту картину, кусая губы.

Не выдержав, чмокнул вздрогнувший живот нашего эмо, когда Свят закончил его вытирать.

– ДИН! – возмутился он, а я, смеясь, уже заткнул ему рот своим.

И тут-то меня схватили за руку.

– Эй, котик, хватит уже с мелкого, мы его и так утомили... Ди-и-ин! Хватит-хватит-хватит, говорю... Ну? Пойдем-ка со мной?

И очень вкрадчиво Яну, от которого меня оторвал:

– Янусь, ты ведь побудешь немного без нас, ладно? Можешь даже поспать еще, окей?

При этом подталкивая меня к выходу из спальни.

– Да, побуду уж, ладно, – Ян с улыбкой натягивал на себя одеяло, расслабленно выдыхая, сладко потягиваясь. – Валите... Так уж и быть.

– Умница моя... Чмок! – это уже закрывая дверь в спальню, с выпирающей в мою сторону задницей, по которой я и шлепнул так смачно.

– И что мы задумали-то, а?

– Бля... А что ТУТ – он сжал пальцами мойвыпирающий под боксерами из ширинки член, – можно задумать-то, а? Избавляться надо от этого, родной! И даже не вздумай сопротивляться. Изнасилую, – елейным голосом, но очень доходчиво, пояснили мне, и, как непонятливого ребенка, за ручку, повели в ванную комнату.

Но сопротивляться этомуя даже и не думал...

Свят, затащив меня, куда ему хотелось, и опершись задницей о стиральную машину, притянул к себе за пояс, с закушенной губой, по-хозяйски, разглядывал мою грудь и плечи.

– Что? – я улыбался, склоняя голову, заглядывая в наглючие ярко-голубые глаза, поглаживая ладонями его нежную гладкую кожу на предплечьях.

– Ничего... Мне нравится смотреть на тебя, – пальцы прошлись по средине грудины, потом поднялись к шее, по скуле и забрались назад, на затылок, под волосы.

– Ты меня-я-яешься. В курсе? Я тебя меньше недели раздетым не видел, а кажется, что даже плечи стали шире.

Я фыркнул.

– Блин... Ну... Расту еще, да... Ты чего? Я даже бреюсь иногда... ы-ы-ы... Свят... Ну, я же... как бы мальчик. И совсем не маленький такой. Ага.

– Да ты что? Серьезно? Мальчик? – хохмил Свят. – Уверен? А в каком месте?

– Бля... не нарывайся, суко... – покачал я головой, предостерегая.

– Хм... А может, это... Мне хочется нарваться? М? – следя за движением своих пальцев, он касался ими моей нижней губы.

Ох, ничего ж себе!

– Я тебя правильно понял, милый? Ты хочешь быть снизу?

Зверь вздернул бровь.

– Это удивляет?

Усмехнувшись, молча, не отводя взгляда от его лица, я протолкнул руку между нами, к его паху, осторожно погладив то, что уперлось в мою ладонь.

Зверь стиснул зубы, играя желваками, прищурившись.

– Я хочу тебя, – прошептал он вдруг. Глухо. Напряженно...

Ну, не скажу, что такое желание у него появилось впервые, нет, конечно. Но он никогда не говорил об этом напрямую.

Даже когда я его одной лаской довел до желания, чтобы его трахнули, он и тогда не сказал этого ТАК.

Мы же всегда боролись между собой за право обладать, а тут...

От этих слов вело, как от дури.

Они вызывали сумасшедшую нежность, стискивающую грудь, словно железными обручами. А еще они возбуждали до ощущения жара в паху, и хотелось слышать это снова и снова.

Не вынимая руки из его штанов, так и лаская его через боксеры, притянул за шею второй рукой, касаясь губами уха, захватывая ими серьгу, вылизывая и ее, и мочку, слыша его судорожные выдохи, с явным подавленным стоном, я испытывал головокружение.

– Повтори... Это… – попросил я.

Протяжное, такое томное мычание, переходящее в тихий рык...

– Я. Хочу. Тебя.

Не сразу, но он все-таки это повторил. А я, улыбаясь, счастливый до обморока, целовал его шею, несильно втягивая губами кожу и отпуская ее уже влажной.

– Пипец... Сказал... Нормальносказал!

– Я же и раньше говорил... Иногда... Ты чего? – я чувствовал, как он мне улыбается в плечо, говоря это.

– Да, ладно тебе... Говорил он, блин! Знаешь, есть громадная разница между: «ну, что ли, трахни меня уже» и «я тебя хочу».

Сминая пальцами кожу на его затылке, все также гладил его и внизу.

– Для меня лично так, Святусь...

Вело не только меня.

– Ммм... ну, да... Как-то так... – и зашипел, вцепившись в мою руку. – Черт... Дин... Пожалуйста...

– Окей... Я понял... – убрал руку от паха, потянув за бедра, заставил его отлепиться от стиралки, развернул задницей к себе, заставив упереться руками в машинку, и, приседая, сдернул все, что на нем было.

Все это четко и быстро, так, что мое создание невыносимое не успело при всем этом и пикнуть.

– Оооййй, бля! – только и выдохнул он, когда я уже лизнул его ягодицу снизу вверх, продираясь рукой между его ног, прижав пальцами член Зверя к животу, гладя его всей ладонью, ощущая пальцами выбритый пах, но уже покрывшийся такими приятными, не колючими волосками.

Я улыбался. Просто Свят, зажавшись на пару секунд от моего резкого выпада, сейчас с удовольствием расслаблялся, раздвигая ноги сильнее, позволяя мне себя гладить, прогибаясь в пояснице, двигая бедрами, подаваясь мне в ладонь, ласкаясь об нее.

А я просто целовал его попку, втягивая нежную кожу и оставляя розовые следы...

– Обожаю... – прошептал со стоном и рычанием, прежде чем чмокнуть ее в последний раз, и, поднявшись во весь рост, вдавился в его зацелованную попку бедрами, выдирая из отталкивающегося от машинки Свята восторженный выдох со смехом вперемешку.

– Прямо вот так, милый?

– О, да-а-а... – я обнимал его за талию и, ощущая, что меня несет не по-детски, и, хоть как-то сдерживая эмоции, укусил его за шею, туда, где уже начинались волосы.

Свят захрипел, склоняя голову, но, не выдираясь из рук, наоборот, он подался на меня спиной.

– Садист... М-м-м... Еще...

И я с минуту, сам, практически дрожа от удовольствия, покусывал ему шею, но не до синяков и отметин. Хотя там, где уже были волосы, я кусал сильнее. И мое животное отвечало стоном и шипением. Только знал, что ему это действительно в кайф...

– Бли-и-ин! – я проскулил, заставляя себя остановиться, уже понимая, что теряю контроль, да и Свят, со съезжающим мозгом, был в таком состоянии, что пофиг сейчас, будут потом засосы и укусы на шее или нет...

Но я все-таки оторвался от него, разворачивая к себе лицом, и уже терзал в поцелуе губы, язык, ощущая такую же сумасшедшую отдачу и от него.

О, да... Эти его сильные, требовательные пальцы. Без синяков никак... До слез, практически, но только дурел еще сильнее от этой сладкой боли. Боли, которую в порыве страсти дарит любимый человек.

А затем, уже задыхаясь, оторвавшись от губ, начал спускаться по его телу, целуя шею, ключицы, грудь, соски, взмокший живот, не пропустил и ямочку пупка.

А потом резко всосал головку его члена…

Не, минет своему мальчику я делать не собирался. Не сейчас, по крайней мере.

Он хотел меня в себе, и я собирался ему это предоставить, лишь раздразнив еще сильнее.

Ну, и хочу сказать, что мне это удалось на славу...

Он, дернувшись, вцепился мне в волосы, взвыв матом, и я отпустил его, поднялся, повинуясь его рукам, поддаваясь губам, снова так жадно потянувшимся к моим.

Целуя, не отрываясь, Зверь сдернул ниже задницы мои джинсы и боксеры, сильно сжал всей рукой то, что уперлось ему после этого в живот. И, сволочь, глумливо хмыкал мне в губы, чувствуя, как начинаю судорожно вздрагивать от его прикосновений. А после этого, когда я отодрал от себя его руку, уже сам, изгибаясь и выворачиваясь, умудрился совсем выскочить из штанов и отшвырнуть на стиралку, за спину Зверя, куда уж точно не попадет вода, если мы полезем в душ.

И уже такой, совершенно голый, прижался к нему всем телом, бедрами, грудью, коленями, животом, ощущая, что моя коже не суше Святусиной от накала чувств и желания.

Я снова и снова сосал его язык, кусал и целовал губы, мычал от раздирающего все тело и душу дикого томления, без возможности сдерживаться, когда его пальцы так нежно касались моего паха, да и я сам гладил его тело, ягодицы, все ниже запуская пальцы по горячей ложбинке.

И он сам уже был такой, что... Блин...

Мне всегда выносит мозг, когда он в таком состоянии. Я очень редко видел его глаза в такие моменты, но это зрелище не для слабонервных, поверьте.

Этот микс из тела, с которым в эту минуту можно делать все, что угодно, и ошалевшего, потемневшего взгляда, практически прожигающего насквозь, с убийственно животной страстью, дикой похотью...

Мама дорогая...

Тогда и понимаешь, что если не дашь ему то, что так ему нужно в этот момент – он возьмет сам. И возьмет так, что в другой раз желания отказать уже не появится.

– Дин... Дин... Дин... – скулеж-рычание от моего сумасшедшего, но сейчас все позволяющего, Зверя, когда пальцы коснулись того, до чего я и дотягивался. – Подожди... Пой... дем под воду, а?

– Я с тебя только штаны полностью сниму, окей? – согласился я, пытаясь отдышаться.

– Да... но... Ты только в рот больше не бери, придурок... Не выдержу... учти, – меня нежно шлепнули по попке, и я, улыбаясь, отодвинувшись максимально от так завлекательно маячившего перед моими глазами, внушительно-сексуального, до тумана в башке, возбужденного мужского достоинства, помог совсем избавиться от штанов моему чудовищу и отправил их к своим, до кучи.

– Готов? – и меня сгребли за шею, обнимая, лаская, убирая мне волосы назад всей пятерней. – Я воду сейчас настрою...

И, сунув мне язык в ухо, вовремя отскочил от меня, вздрогнувшего всем, покрытым гигантскими мурашками, телом.

– Сво-о-олочь же, ну?! Свят! Убью!

– Чур, я в домике! – этот убийственно сексуальный, голый балбес-переросток, лыбившийся до ушей, довольный, как слон, закрылся в душе и показал язык, прилепившись им к прозрачному пластику.

– Зараза! Выебу... Жестко... Без смазки, – покачал я головой, обещая половое извращение словами самого Зверя, впрочем, не сильно его этим напугав:

– Обещаешь? – повернулся он ко мне, настраивая воду и хмыкая.

– Да, бля буду! – грозно подтвердил я, чухая свой пах, касаясь ладонью гудящего члена.

– Ы... Окей... – монстру было в кайф, пока вдруг не запищал, резко шарахаясь в сторону от фыркнувшей струи воды. – Твою ж мать!!!

– О-па... Солнце? Жив? Обварился? Или наоборот? – поинтересовался я заботливо.