Текст книги "Чёрная шляпа (СИ)"

Автор книги: Люрен.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– А какая разница? – удрученно спросила я, – Она всё равно не уйдёт. Разве что кто-то согласится разбить своё сердце за меня.

– Но ты можешь подавить её. Не снимай шляпу. Даже если очень хочется. Приклей её к своим волосам, привяжи толстыми канатами, пришей шипы. Но не снимай.

– Я…

– Знаешь, на что Дарящий пошел, чтобы подарить её тебе?

– Я не знаю…

– Перестань её мучать, Крысолов. Ты же видишь, она и так напугана.

Из тени выступила Королева. То, что это настоящая королева, я поняла сразу: и по мягкой, горделивой походке, и по по-кошачьи изогнутой спине, и по уверенному, умному взгляду пронзительно-черных глаз. Как черный нос белого медведя на фоне белой шерсти.

– Но в одном он прав. Тебе нужна помощь. И тебе помогут.

– Что? Неужели надеется тот, кто согласится разбить своё сердце? – скрестила я руки на груди.

– Нет, но они облегчат твою участь. Ты создана для Грани, ты чувствуешь мир так, как чувствуют его дети или глубокие старики.

– То есть у меня маразм? Ну спасибо.

– У тебя есть все задатки, чтобы стать Знающей. Но Кит тебе расскажет больше.

– Кто-кто?

– Крысолов, дай мне ручку и бумажку.

Он протянул ей названные вещи. Она что-то чиркнула туда и протянула мне бумажку.

– Ищи мальчика по имени Ромео. Он поможет тебе. Ласке можешь доверять: она надежная.  Ты ведь это почувствовала, не правда ли?

– Ласка… Неужели та..?

– Не медли. Любое промедление опасно. Крысолов, конечно, подавил черную кровь, но это временно. И не снимай шляпу!

Утром я проснулась и произошедшее ночью показалось мне сном. Но на мне шляпа, а я её на ночь не надевала.

Я набрала по телефону Ласку. Записалась на сегодня. Собралась и поехала. Прибыла на час раньше, поэтому слонялась по больнице без дела.

Автоматы с кофе и водой. Захаживающие через дырку в заборе собаки и кошки. Ютящиеся на проводах птицы. Сидящие на подоконниках подростки. Гитарная трель. Засохшая трава, припорошенная инеем. Запах пирожков и супа из столовой. Веяние теплом из кухни. Открытые форточки. Свитера и шорты. Шлепающие сандалии. Смех и крики. Старый музыкальный проигрыватель, то и дело барахлящий. Пыльный телевизор, накрытый вязанным ковриком. Воздух, пропахший лекарствами. Длинные подолы белых халатов. Полусонный проспиртованный охранник.

Я иду по коридорам и у меня такое чувство, будто это мой дом. Будто я была здесь всегда. И всё так знакомо, будто я видела это тысячу раз. Весь страх куда-то пропал.

Наконец настало время приема. Я протиснулась в очереди и вошла в кабинет.

– Здравствуйте, мисс. Есть жалобы?

– Да. Я думаю, что хочу лечь в больницу.

– Подумайте хорошенько. Врать не буду, скажу сразу: будут проблемы с трудоутройством. И не только. Люди с предубеждением относятся к тем, кто лежал в психиатрической больнице.

– Мне всё равно.

Я рассказала её о своём состоянии последние два с половиной месяца с тех пор, как я ушла от неё.

– Выходит, поэтому Вы пропустили приём?

– Поэтому.

– Вы не оставили ни рабочего домера, ни домашнего. Я не знала, как с вами связаться.

– Но теперь я здесь. и я прошу о помощи.

– И Вам её окажут.

Я ушла по-английски. Не стала предупреждать друзей, только родителям коротко бросила, что ложусь в больницу. Они меня поняли и не стали ни осуждать, ни задавать лишних вопросов.

Приехала, заняла первую попавшуюся в палату и завалилась спать. Не было абсолютно никакого желания ни с кем знакомиться. С больницей я уже познакомилась, и мы обе остались довольны друг другом. Поэтому я просто разглядывало окно с запотевшим стеклом, нюхала свежее постельное белье и пробовала матрац на мягкость. Сливалась с окружающей обстановкой.

Перед ужином ко мне заглянул мальчик, которого я встретила, когда в первый раз попала сюда. Выглядел он похуже, чем раньше: синяки под глазами, торчащие скулы и погасший взгляд.

– А я знал, что ты попадёшь сюда, – он улыбнулся. В одном из передних зубов была дырка, – Ты наша. Я это понял с первого взгляда.

– Я ничья, – буркнула я, – Сама по себе.

– Кошка, которая гуляет сама по себе, – промурлыкал он, приближаясь, – Нет, это точно не про тебя. Но выглядишь ты просто ужасно.

– Ты не лучше.

– Я знаю. Поэтому я ищу ту, которая посылает мне приятные сны. Может, это ты?

Он провел рукой по моему лбу.

– Горячий, – сказал он, – У тебя температура, но ты даже не замечаешь этого.

– Я не посылаю тебе сны, – сказала я, – Мне бы со своими разобраться.

– Я понял уже. Та, кто это делает, должна быть без тьмы. И не мёртвая.

– Может, она не отсюда.

– Нет, она живет рядом. И я её уже долго ищу.

Прозвенел звонок, оповещающий о начале ужина.

– Прямо как в школе, – вздохнула я.

– Я не помню, когда в последний раз был на уроках, – рассмеялся мальчик, – Да и вспоминать не хочу.

– А я хочу, – сказала я, – Я теряю воспоминания. А потом нахожу их искаженными. Они пропитаны черной кровью.

– Тебе нужен Кит! – вскочил мальчик, – Он что-нибудь придумает. Я бы и сам помог, но я провалил Инициацию.

– Да, мне тоже говорили про Кита. Где его найти?

– Сейчас поищем. Может, случится чудо и его величество снизойдет до того, чтобы пожрать.

Мы отправились в столовую. это было просторное помещение с огромными окнами и яркими лампами. Вокруг витал запах какао, овсянки, пирожков и приправ. Воздух был нагрет дыханием людей и обогревателями. Вытяжки запылились, протертые столы блестели.

– О нет, только не овсянка! – простонал мальчик, – Почему нельзя дать пиццу?

– А ты не знаешь, кто мои соседки? – вспомнила я.

– Ты в 5 палате? Там вроде бы только Зои лежит. Бесноватая девушка, персонал её до смерти боится. Но с тобой она поладит.

– Откуда такая уверенность? Может, она в меня какашками начнет кидаться.

– Хорошее у тебя мнение о нас, – скрестил руки на груди мальчик, – Типичным психом у нас выглядит только Джей. Но он лежит в одиночке и вижу его только я, хотя это запрещено, – он подмигнул мне, – Кстати, я Брайан.

– А я Клэр.

Кто-то сзади меня толкнул. Послышались возмущенные возгласы.

– Куда прёшь без очереди, мелочь?!

– Заткнись, тупая корова! Куда хочу, туда иду!

– Эти тупые детишки вообще обнаглели!

– Это точно!

– Где уважение к старшим?

– Варежку прикрой, старуха!

– Ты кого старой назвал?! Сейчас волосы повыдергаю!

– Убери от меня вилку, псих несчастный!

– Ай! Кто меня кашей облил?!

– Так тебе и надо, тупая лохудра!

Завязалась потасовка. В этой куче мала невозможно было разобрать, кто есть кто. Да и никому уже не надо было, все были слишком раззадорены дракой. Подбежали санитары и растащили всех.

– Тут всегда так весело? – спросила я.

– Только раз в неделю, – сказал Брайан, – Или два. Зато очередь освободилась!

Мы взяли по тарелке каши, кружку с какао и сели за стол у окна.

– Ненавижу здешние зимы, – цокнул язычком Брайан, глядя на внутренний двор, – Это даже снегом не назвать.

– А я осень люблю, – сказала я, – Только раннюю. Чтоб и иней, и золотые листья.

– И слякоть, – оскабился Брайан, – Идёшь, видишь лужу, думаешь, что она неглубокая и с веселым свистом пересекаешь её, а в результате увязаешь в воде по щиколотку.

– Люблю лужи, – сказала я, – Я взяла свои любимые резиновые сапоги. С уточками.

– Йоу, Брайан, кто это с тобой?

К нам подошел смуглый парень с черными волнистыми волосами. Черепок с его футболки ехидно поглядывал на меня.

– А это Ромео, – представил его Брайан, – Или…

– Мы не говорим об этом днём, – предостерег его Ромео.

– Какой ты педантичный, – закатил глаза Брайан.

– Сам такой, – обиделся Ромео.

Он критически оглядел меня с ног до головы.

– Ужас, – вынес приговор он, – Просто тихий ужас. Вы с  Брайаном стоите друг друга. С обоими вами душно находиться рядом. Но хотя бы не пусто. Тебе ещё можно помочь, и я даже скажу, как. Но не сейчас, а вечером. Приходи в 3 палату.

– Это ко мне, – ухмыльнулся Брайан, – Мы с ним в одной палате лежим.

– И поэтому я с тех пор, как ты приперся, не могу уснуть нормально, – проворчал Ромео, – Брайан, ты есть собираешься? Выглядишь, как ходячая социальная реклама против анорексии.

– Но овсянка… – с мученическим видом протянул Брайан.

– И слышать ничего не желаю, – прикрикнул Ромео, – А ну жри, а то силой в тебя запихаю.

Давясь, Брайан принялся есть. Ромео с удовлетворением наблюдал за ним.

– Сейчас у них новая повариха. Готовит просто шикарно, ты не заметил? Уж точно лучше, чем старая.

– Ничего я не заметил, – пробурчал Брайан, – Как было отвратно, так и осталось.

Я вскочила, опрокинув стол. Мне стало так хорошо, что из глаз брызнули слёзы. Только сейчас я поняла, что жива. И никакая черная кровь не отнимет у меня этого.

– Я жива, – сказала я ошалевшим мальчикам, – Я не разучилась радоваться. И сейчас я рада, когда смотрю на вас. Я рада!

Я дышу. я чувствую. Я живу. Разве этого не достаточно? Я не отдам всё это черной крови. Пусть я буду видеть каждую ночь кошмары. Пусть я разобью своё сердце. Я не отдамся черной крови. И не отдам ей никого.

– Пускай меня называют сумасшедшим, но я никогда не отпущу твою руку.

Опять началось. Я села на пол. Ромео ко мне подбежал и поставил на ноги.

– Я хочу жить, – прохныкала я, – Я не хочу, чтобы тьма поглотила меня! Я хочу видеть сны! Я не хочу превращаться в монстра!

– Ты не превратишься, слышишь?

Ромео развернул меня к себе и хлопнул по щекам.

– Всё будет хорошо. Тьма тебя не поглотит. Всё хорошо, только успокойся, пожалуйста!

К нам уже бежали санитары. Вокруг столпились пациенты.

– Она обречена, – удрученно сказал Брайан, – Как и я. Просто признай это, Ромео. Ты не можешь всех спасти.

– Заткнись, Брайан! Просто захлопни свою пасть!

Санитары растолкали всех и подбежали к нам.

– Что здесь происходит? – спросил один из них.

– Всё в порядке, – сказала я, – Просто небольшое недоразумение.

Санитары недоверчиво переглянулись.

– Они просто немножко повздорили на политической почве, – миролюбиво сказал Брайан, – Вы же знаете, какой Ромми ранимый. А она этого не знала, вот и…

– В следующий раз ведите себя более сдержанно, – бросил санитар.

Все разочарованно разошлись.

– Это что такое было, Брайан?! – едва не задохнулся от возмущения Ромео.

– Это я тебя спасал, – проворковал Брайан, – Мог бы и спасибо сказать.

– «Спасибо»?! За вот это вот?! Одно «Ромми» чего стоит!

– Старался, – фыркнул Брайан.

– Я тебе это припомню, Брайан, – процедил Ромео.

– Не стоит благодарности, Ромми, – показал язык Брайан.

– Вырву, – пригрозил Ромео.

– Что, так голоден? – сострила я, – Давай, я отдам тебе свою порцию.

– Лучше сама ешь, – скрестил руки на груди Ромео, – Брайан у нас жуткий болтун, кому хочешь зубы заговорит. Ты его не слушай, ешь.

– По-моему, больше тут болтал ты, – заметил Брайан.

Мы доели и я вернулась в свою палату. Там уже лежала рыжеволосая девочка и читала журнал про садоводство.

– Ну как, интересно читать про удобрения для огурцов? – спросила я.

– Весьма, – жеманно протянула девочка, – У нас как раз весь урожай убит. Жрать нечего.

– Поэтому я закупаюсь в магазинах, – хмыкнула я, – Но чаще жру в кафе. Иногда за меня даже платят.

– Кто бы за меня заплатил, – мечтательно вздохнула рыжеволосая, – Эрик мне на день рождения подарил семена помидоров. Семена помидоров, представляешь?! Да и с курицей в придачу. Гляди, грит, как она похожа на тебя, вы даже ходите одинаково.

– Вот говнюк, – сквозь смех сказала я.

– И не говори, – жалобно сказала она, – Спряталась от него здесь, а потом вижу: он с премиленьким лицом сидит возле кабинета Ласки!

– Может, просто на консультацию пришел, – предположила я.

– Зная его, вряд ли! – хмыкнула она.

– А ты Зои? – спросила я.

– Я много кто. Но и Зои тоже, – согласилась она, – А ты новая соседка?

– Да. Меня зовут Клэр.

– Безумная Шляпница ты, – усмехнулась Зои, – Мартовский Заяц где? И Соня? А Алиса имеется?

– Мартовский Заяц у нас Ромео, – сказала я, – Такой же бесноватый. А вот Соня – это, наверное, Брайан. А Алиса…

– А Алиса – я! – закончила за меня Зои.

– Тогда Стране Чудес и Бармаглот не страшен, – пробормотала я.

– Но он же из Зазеркалья! – возмутилась Зои.

– Ну и что, – махнула я рукой, – Всё равно не страшен. Ты уж всяко его страшнее.

– Это точно, – оскалилась во все 32 зуба Зои.

Вдруг Зои вскочила с кровати.

– Тогда пошли пить чай, Шляпник!

– Но ведь время чаепития прошло, – удивилась я, – Да и в меня больше ничего не влезет.

– Да у вас желудки размером с наперстки, – фыркнула Зои, – Я за раз могу 10 бургеров съесть.

– А моя знакомая – 10 порций сладкой ваты.

– Какой ужас! – всплеснула руками Зои, – Почему так мало?

Еле дождалась ночи. Зои быстро уснула и захрапела. А я стала красться по коридорам. Самым трудным было проскочить мимо поста с медсестрами. Одна сидела за компьютером, другая строчила что-то в тетради. У второй зазвонил телефон.

– Привет, милый, – проворковала она, сняв трубку, – Ты моя мусипулечка, мой сладкий котеночек. Бутерброд в холодильнике, сладенький. Уже целую…

Она вышла с поста и направилась куда-то в сторону. Работающая за компом недовольно цокнула, не поворачивая головы. Я быстренько пробежала мимо них.

Открыла дверь, ведущую в третью палату. Занято было лишь три кровати. Брайан ворочался во сне и стонал, другой мальчик играл в приставку, Кит сидел сверху на одеяле, явно поджидая меня.

– Садись, – сказал он.

Брайан закричал, и Ромео бросился к нему и зажал его рот. Брайан резко открыл глаза и сел, тяжело дыша.

– Опять? – спросил Ромео.

– А ты как думаешь? – огрызнулся Брайан.

– Хорошие сны снятся тебе всё реже и реже… – сочувственно сказал Ромео, – Скоро совсем исчезнут. Тебе надо поскорее найти ту девочку.

– Надо бы, – согласился Брайан, – Но где? Я искал её везде, где можно.

– Плохо искал, – осадил его Ромео.

– А как надо? – буркнул Брайан, – Если я подойду к девушке и спрошу, не она ли моя возлюбленная, то меня в лучшем случае пошлют.

Он встал и направился в сторону туалета.

– Окей, оставим его в покое.

Ромео вернулся ко мне и сел по-турецки.

– Сейчас я Кит. И я вижу, что подобно Брайану тебе не отвертеться. Потому что у тебя другая проблема.

– И какая же?

– Ты не замечала, что отличаешься от других? Не замечала, что порой не можешь контролировать себя?

– Я провидица? Избранная, призванная спасти мир? Надеюсь, эта пометка в резюме поможет мне при трудоутройстве?

– Можешь шутить, сколько хочешь, но факт остается фактом. Ты очень чувствительная, ты словно открытая книга. Поэтому тьма в тебя так и лезет. Защищаться-то ты не умеешь. Я помогу тебе, потому что сам когда-то от этого страдал. Хотя до черной крови не дошло.

Он взял меня за руки.

– Подумай о том, что тебя радует.

О том, что меня радует?..

– Называй эти вещи в слух!

Меня радует… А что же меня радует? Стоп. Что это со мной такое?

– Меня радуют золотые листья. Треугольные крыши домов. Уличные музыканты и художники. Мостик через реку, под которым всегда плавают уточки. Я люблю кормить их. А ещё меня радуют кошки. Белые, черные, сиамские, пушистые…

– Ну, чего замолчала? Продолжай!

– Серые тучи, сквозь которые пробиваются лучи солнца! Летний ливень, и чтобы обязательно шло как из ведра! Шлепать по лужам в резиновых сапогах! Чертить на асфальте цветными мелками! Играть на гитаре в старой комнате в свитере, изъеденным молью! Расстроенная гитара, кривые аккорды!

– Громче!!!

– Замерзшие листья клена! Каменистые тропинки! Уличные кафе! Плетенные стулы! Вишневый сок в летний полдень! Кленовый сироп на фоне осеннего заката! Я люблю жить, и этого у меня никто не отнимет!

– Правильно. Никогда не забывай этого. Радость – это ты. Осень – это ты. Детство и простое счастье – это всё ты. Борись с тьмой. Радуйся ей на зло. Люби ей на зло. Помни, кто ты. Ты здесь и сейчас, ты из плоти и крови. Не дай ей утащить себя, упирайся. Сточатся когти – вгрызайся зубами. Сломаются зубы – бей кулаками. Раздробятся кулаки – пинай ногами. Как можно дольше держи верх.

– А Брайану так нельзя сделать?

– Он очень слаб и одинок. А тьма в нем засела глубоко, с самого детства. Он запрятал её глубоко в себе, чтобы не навредить другим. Остается надеяться, что девчонка всё же найдется и вытащит это из него.

– И разобьет своё сердце?

– Да.

Он подошел к окну и раздвинул шторы. Окно выходило на вненюю сторону. Шел снег. Не мокрый, настоящий. Я подбежала к Киту и встала рядом с ним. Снежные хлопья опускались на землю, накрывая траву белым одеялом. По дороге мчались машины. За рулем кабриолета сидел Марк, и его девушка привстала на сидении и расставила руки. Её светлые волосы развевались. И Том тут как тут, он грустно на них смотрел, раскуривая трубку. Рядом с ним сидела Леа, потупив глаза.

По дороге шла кудрявая девушка с большим ртом. Несла в руках туфли на каблуке. Оставляла за собой кровавый след от мозолей. Но при этом улыбалась. На секунду мне показалось, что мы встретились взглядом.

Дейл наверняка сидел в своей комнате, слушая ругань родителей. Бессмысленным взглядом уставился телевизор, переключая каналы. У него было много каналов, но ни один его не радовал. Рядом валялся томик стихов Эдгара По и недошитый носок.

А Герман, Риша и Мира сидели прямо на улице, Герман играл на гитаре, не забывая отпускать ехидные замечания, а Риша на него кричала. Мира тихо наслаждалась моментом.

Нэнси была на вечеринке. Вместе с клубом болельщиц они перемывали другим кости, и каждая пыталась доказать что-то себе.

Габриэль мучали кошмары, но рядом никого не было, чтобы разбудить её.

А что же делала Кларисса?

– О чем думаешь? – спросил Кит.

– Моя любимая игра детства. Смотрела в окно и представляла, кто что делает и кто о чем думает.

– И как, угадывала?

– Не знаю, не спрашивала. Люди такие сложные. Цветы и кошки простые.

– Думаешь? Кошки точно сложные и загадочные.

– Простые. Гордые и не очень, ласковые и шуганые, но все они простые и изящные.

– А я не люблю смотреть в это окно. Остался бы тут навсегда. Встретил бы утро в этой палате, выходил бы пожрать в столовую, бездумно бы слонялся по коридорам, носился бы по двору, как угорелый, сидел бы на крыльце.

– А мне бы вырваться отсюда. Сесть на первый попавшийся поезд и уехать навсегда.

– Куда?

– Куда глаза глядят.

– Думаешь, сможешь?

– Смогу.

– Тьма не пустит.

– А я вырвусь.

Он ничего не ответил, только смотрел прямо и думал о чем-то другом. В мыслях он находился далеко отсюда. Мне показалось, что лучше сейчас оставить его одного. Я вышла из палаты и вернулась к себе.

====== Песня о весне ======

Я шла по заснеженной тропинке. А навстречу мне шагала Королева. Я хотела с ней встретиться, чтобы поговорить, но вдруг мы разминулись, а я сама не заметила, как это произошло. И сколько бы я не пыталась к ней подойти, всё тщетно, что-то разворачивало меня обратно. И я поняла: мы и не услышим друг друга и не поймём. Это только кажется, что мы близко, на самом деле она находится по другую сторону зеркала. А я не могу пройти туда, потому что натыкаюсь на холодную поверхность. Черная кровь не пропускает: она вскипает, бурлит и тянет назад.

Черная кровь, густая, как нефть. Я тону в ней, захлебываясь, наполняя легкие ею, и пытаюсь кричать, но крик застревает в глотке. Ему не суждено вырваться на поверхность. Да даже если получится, будет ли кто поблизости, чтобы услышать его? Сможет этот кто-то помочь? Будет ли он готов разбить своё сердце? И самое главное: смогу ли я принять такую жертву?

И каждое утро я просыпаюсь с головной болью и тяжестью в груди. Таблетки лишь заглушают страх и лишают способности думать и видеть сны. Но кошмары все равно видятся. Окружают меня, словно черные вороны.

– Нет, ты не ворон. Ворон – это я, – слышится голос Брайана, – Моё оперение черное, как сажа. А мои глаза налиты кровью. И когда я раскрываю клюв, из него вырывается не песня, а сдавленный хрип.

Мы страдаем на пару, он метается в поисках музы, а у меня нет надежды. Его враг – одиночество, моя – сама я. А как сражаться с собой? Себя не победишь и себе не проиграешь. Есть только ничья, но никому она удовлетворения не приносит.

Они боятся осени и весны, а я боюсь зимы, потому что зимой всё хуже. Зима серая, темная и холодная. А весна – это надежда. Лето – это сладостная скука. Осень – это красивое увядание. А зима уродлива, как смерть. Потому что она и есть смерть.

– Смотри, подснежник.

Брайан показывает на одинокий белый цветок на фоне черного пятна земли.

– Чего это он так рано? – продолжил он, – Завянет ведь.

– А он первопроходец, – сказала я, – Знаешь, у меня во дворе росло дерево, которое распускало и скидывало листья раньше всех. Все деревья голые, а это уже с почками. Все деревья зеленые, а этот золотой. Я могла заглядывать вперед и представлять, что уже разгар осени или лета.

– В больнице, в которой я лежал до этой, окно выходило на дерево, – кивнул Брайан, – Точнее, я видел только ветку. Если бы не она, я бы потерял счет времени.

– Не выпускали? – сочувственно спросила я.

– Не выпускали, – вздохнул Брайан, – Разгар весны, а они ребенка в заперти держат.

– Да уж, – рассмеялась я.

– Опять кислые рожи? – присоединился к нам Ромео, – Смотреть противно. Давайте уже, пойдёмте на улицу.

– Там же всё тает, – жалобно прохныкал Брайан, – А у меня сапог нет.

– А ты босиком иди, – посоветовал Ромео, – Заодно искупаешься.

Ромео приобнял его за плечи и они зашагали в сторону выхода. А меня что-то кольнуло в груди.

– Мальчики, подождите!

Я бросилась за ними. На полпути меня догнала Зои.

– Че творим, ребята? Опять шалите без меня?

– Да куда нам без тебя, – рассмеялся Брайан, – Я не настолько отчаянный, чтобы оставаться наедине со злюкой Ромми и страшной ведьмой.

– Сейчас в лягушку превращу, – пригрозила я.

– А что? Классная идея, – обрадовался Брайан, – Может, суженная побыстрее ко мне прискочит и поцелуем превратит в прекрасного принца.

– Ты-то прекрасный принц? – фыркнул Ромео, – Не смеши меня.

Мы вышли на крыльцо. Дерево раздулось от сырости и скрипело.

– Сезон летних игр в саду объявляется открытым! – продекламировала Зои.

– Будто мы до него не играли, – хмыкнул Ромео, – Наших не остановишь даже в лютые морозы.

– Смотрите, какая лужа! – восхитилась я и впрыгнула в неё со всего разбегу.

И плевать, что нет ни верхней одежды, ни резиновых сапог.

– Эй! Ты меня обрызгала! – возмутился Брайан.

И тут же начал брызгать меня. Я в долгу не осталась и нанесла ответный удар.

– Водная битва! – заорала Зои и принялась брызгать во всех подрят.

– Вы идиоты! – закричал мокрый Ромео.

Зажмурившись, он принялся отплевываться и вытирать грязь с лица. Мокрые лохмы прилипли ко лбу. Мы все захохотали, потешаясь над комичным видом друга.

– Ой, часы посещения! – вспомнила Зои, – Клэр, тебя же вроде навести хотели? Да уж, хороша, нечего сказать!

– Просто красотка, – вторил ей Брайан, – Нет, серьёзно. Пойди к ним в таком виде.

Я посмотрела на своё отражение в луже. Размытая тушь и помада, мокрые волосы, грязь на лице и мокрая одежда, прилипшая к телу. Обувь хлюпала, у левой отклеился носок.

– Халаты убьют меня, – сокрушенно сказала я.

– Буду приносить тебе цветы на могилу, честно-честно, – пообещал Брайан.

– Мы с ней будем лежать, – поправила его Зои.

– Окей, тогда сходим и переоденемся, – предложил Ромео, – Залезем через окно.

Мы с Зои залезли ко мне в палату, а мальчики пошли к своей. Я умылась, высушила волосы, накрасилась заново и пошла в общий зал.

За столом меня поджидала Риша.

– Всё нормально? – обеспокоенно спросила она, – Ты хорошо себя чувствуешь? Тебя часто навещают?

– Нормально, – лаконично ответила я, – Лучше расскажи, что у вас творится.

– Ну, Герман как был придурком, так и остался, – охотно принялась рассказывать Риша, – Мира завалила экзамены и решила бросить учебу.

– Работать будет?

– Ну… Да. Хочет фрилансером работать. Начиталась всей этой мути в интернете и воображает, что у нас это можно устроить. Хотя весь этот ваш фриланс – это сбыт подружкам старого белья да делание домашки за соседа.

– Может, и получится что-то.

– Город доживает своё. Все нормальные уже свалили. А мы вынуждены вариться здесь, потому что нас он не захотел выпускать.

– Мы как моряки, тонущие вместе с кораблем.

– Скорее как крысы, которые не могут его покинуть, но очень хотят.

– А ты хочешь?

– Хм… Нет? Я неправильная крыса.

– А Дейл с вами не ходит?

– Нет. Не хочет, видимо.

– Может, стесняется? Герман с ним не лучшим образом обращался.

– Кто знает? Если это так, то Герман – это последний человек, о мнении которого стоит беспокоиться. Как и о мнении Миры, в общем.

– А о моём?

– Не знаю.

– А о твоём?

– Не знаю.

– Хочу мандарины.

– Дождись лета. Сейчас их нигде не достанешь.

– Я видела их в магазине перед тем, как лечь в больницу.

– Так это же химия.

– Мы тоже химия.

Она тяжело вздохнула, будто устала от всего этого. Может, так оно и есть.

– Мне трудно здесь находиться. Не люблю больницы. Я бы сказала, они меня пугают.

– Меня тоже. Каждую ночь я слышу крики пациентов, которых мучают электрошоком и лоботомией.

– Почему ты такая невыносимая, Клэр?

– К тебе тот же вопрос.

– Можно, я уйду? Не потому, что мне не нравится говорить с тобой. Просто я очень не люблю больницы.

– А кто-нибудь ещё меня навестит?

– Мира, наверное. А Герман тебе привет передавал.

– Это так благородно с его стороны. Я, правда, не знаю, что и сказать.

– Пока, Клэр. Может, приду ещё. Когда – не знаю.

Она встала, мы обнялись, и она ушла. Я не держала на неё зла. Риша не плохая. Она просто очень слабая. Даже самый легкий ветерок может её сломать. В этом мы с ней похожи.

Я вернулась в свою палату с испорченным настроением.

– Да ладно, чего киснешь? – спросила Зои, – Сейчас весна, март-месяц. Даже его середина. Веселись!

– Ура? – вяло откликнулась я.

– А ну пошли! Сейчас зажигать будем.

Мы подбежали к музыкальному проигрывателю. Она включила какую-то жуткую песню в стиле диско и принялась так лихо отплясывать, что сам Элвис Пресли попросился бы к ней в ученики. На ней была белая юбка-солнце в черный горошек и блуза, так что смотрелась она весьма выигрышно, и действительно была похожа на танцовщицу из 20-го века. А я в шляпе и длинной юбке так же смотрелась?

Впрочем, меня это мало волновало. Я присоединилась к Зои и мы принялись танцевать в паре, виляя бедрами и постукивая каблучками в такт песне.

Нас не замечали. Остальные сидели на пушистом ковре, играли, рисовали за столиками, разговаривали, бегали, заплетали друг другу волосы, плели фенечки и браслеты дружбы. Смуглая девочка шила мягкие игрушки. Группа мальчишек катала паровозики. Девочки листали журналы 80-х. Компания подростков болтала с врачами, явно о чём-то споря. Они размахивали руками, как ветряные мельницы.

Песня закончилась. Заиграла другая, где пелось про ведьм.

– Че поделываем, девчонки? – к нам подошел какой-то чернокожий парень, закутавшийся в плед.

– Шабаш устраиваем, – сказала я.

– А где костер? Почему вы не раздетые и не вымазанные в крови? – с интересом спросил тот.

– Что за стереотипы? – возмутилась Зои, – Если мы ведьмы, это не значит, что мы убиваем младенцев и пьем кровь нецелованных дев. Мы вполне можем обойтись нецелованными юношами.

– Ты давай, не мешай нам, а то мы найдем тебе применение, – добавила я, – Даже если ты целованный.

Раздался звонок, объявляющий об обеде.

– Мне тут напели, что у нас будет рагу, – сказал парень, – Будете есть?

– Фе, – сказала я.

– Достать вам пирожки? – осклабился парень, обнажив металлический зуб, – С капустой, мясом или картошкой.

– Давай с картошкой, – сказала Зои.

– А эклеров нет? – спросила я.

– Ишь чего захотела, – заржал парень, – Только пирожки могу достать.

– У мисс Алингтон есть пирожки, – фыркнула Зои, – Она мне их проносит.

– А у меня они лучше, – заверил парень, – Если хорошо попросите, могу и пироженные достать.

– Не люблю их, – скривилась я.

– А я обожаю! – возразила Зои, – Дай! Дай-дай-дай-дай-дай-дай-дай!

Она запрыгала на месте, хлопая в ладоши.

– Ну хорошо, – вяло отмахнулся парень, – Пронесу. А вы за это притворитесь моими подружками.

– Это ещё зачем? – охренела Зои, – Решил попонтоваться перед друзьями, что дружишь с психами? Да ты гений.

– Да я выбраться хочу, – сказал парень, – Если мистер Эррони увидит, что я больше не асоциальный элемент и научился заводить друзей, то он меня выпишет. Я тут уже больше месяца гнию.

– Мы тоже, – хором фыркнули мы с Зои.

– Вы – это одно, а я – это совсем другое, – откликнулся парень и заковылял прочь.

– Ну, зато в этом есть положительный момент, – сказала Зои, – Пи-ро-же-ны-е!

Она жадно облизнулась и принялась усердно мечтать.

– И, возможно, новый друг, – сказала я, – Который быстро уйдет отсюда. Но какая разница? Друзей слишком много не бывает.

Весна принесла с собой ручьи талого снега, капель тающих сосулек, набухающие почки, пение вешних птиц, распускающиеся бледные цветы на фоне черной земли и завявшей травы и прохладные дожди, за которыми всегда следовала радуга.

Весной меня на какое-то время выписали, и я вернулась в старый дом, легла на постель и принялась реветь, сама не зная почему. Вернулась в школу и мне она показалась пустующей, какой-то не такой. На переменах и уроках меня преследовали косые взгляды и перешептывания. Материал я усвоить не могла: много пропустила и не было никаких сил. Помещения клуба тоже опустела. Были только капитан, девочка с брекетами и мулатка. Вскоре клуб закрыли из-за малого количества членов и вместо него появился клуб поэзии.

Габриэль много прогуливала, с ней общалась только Кларисса, которая тоже много пропускала, но по состоянию здоровья. Я иногда с ними общалась о всякой ерунде, и содержимое разговоров ускользало из моей памяти. Воспоминания стали скользкими и вертлявыми, словно угорь, и я никак их не могла поймать.

Я встретила Дейла, и он был весел. За всё время он так и не навестил меня, но когда увидел, то тут же выронил пялицу и уставился на меня во все глаза, словно не мог поверить увиденному.

– Снится мне это, что ли? – ошарашенно спросил он, – Или уже галлюцинации начались?

– Я сбежала прямо из-под электрошока, – сказала я, – Они чуть не поджарили мои мозги. Но я им живой не дамся!

– А мёртвой, значит, дашься? – расстроенно спросил он.

– Мёртвой тоже нет, – немного подумав, ответила я, – Голоса в голове приказывают сотворить с тобой кое-какие нехорошие вещи за то, что не навещал меня. Или общаться с психами не соответствуют твоему социальному статусу?

– Какому статусу? – рассмеялся Дейл, – Я сам псих, каких ещё поискать, по мнению других.

– А как там твоя семейка? – спросила я.

– Отец и мать ссорятся из-за пульта, потому что отец хочет смотреть канал новостей, а мать – научный. Дядя штудирует медицинскую литературу. Сестра громко врубает музыку. Всё как обычно. Я скучал, – неожиданно добавил он, – Просто я боялся, что тебе после разговора со мной хуже станет.