Текст книги "Ты мне не сестра (СИ)"
Автор книги: Любовь Попова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9.
Чтобы сдержать порыв вернуться, разгоняюсь и набираю Жору. Бля. Я так заебался с девками секретаршами, что этот вышколенный паренек только из вуза оказался реально глотком воздуха.
– Жора.
– Максим Игоревич, там опять этот Леонид. Сидит и уходить не собирается. А я не обладаю достаточной силой…
Так и скажи, что хлюпик.
– Спортом заниматься надо.
– Позвать охрану?
– Нет. Мне все равно надо пар спустить. Сейчас прикачу. Ты мне скажи, приют в Купчино у нас на подотчете?
Шелест клацанья по клавишам чуть перебивает шум мотора. Люблю когда тачки не орут, как шлюхи, а урчат как Лана во время минета. Блять. Надо подрочить, а то во время следующей встречи не посмотрю на посторонних. За волосы и на колени. Чтобы жопу к верху и потрясла чуток. Она явно стала аппетитнее, и грудь. Я даже не думал, что ее два персика, могут превратиться в две такие аппетитные сиськи.
– Нет, Максим Игоревич, – перебивает мои фантазии Гоша. – Он мелкий. Открыт всего десять лет назад местной активисткой.
– Возьми и полный контроль. Ремонт. Одежда. Детская площадка. Чтобы все было.
– понял.
– И отчет мне по каждому сотруднику. А Светланы Гончаровой телефон. Чем быстрее. Тем лучше.
Номер Гоша прислал мне спустя десять минут, когда я уже планировал звонить сам. Ему.
«Два оргазма за всю семейную жизнь, маловато, тебе не кажется?» – пишу ей, пока подъезжаю к городу. Сука, опять пробка. Есть у меня и у самого желание бросить этот пропахший стройками и грязью город и поселится… Возле Ланы. Бля… Я же гений. А муж пусть ее нахуй катится.
«Не всем суждено стать великими любовниками»
Великими, надо же.
«Жаль, что что все серое вещество перетекло вниз» – добавляет она и меня пробивает на ржач.
Вот сука.
«У меня там еще бело вещество. Ты помнится любила пробовать его на вкус».
Молчание длится довольно долго, и я думаю, не переборщил ли.
«Вкусы меняются. А кто-то как был озабоченным мудаком, так и остался»
Бля, вот это кайф. По нервам как будто пером тоненьким водят, настолько круто снова с ней общаться. Подкалывать друг друга. Совсем скоро станет очень круто насаживать ее горячую дырку на свой хер. Два оргазма. Знал бы этот урод, сколько она со мной оргазмов получила, заткнулся бы и не вякал.
«Я сломал твой стол.»
Наконец выезжаю из пробки и стремительно набираю скорость, но сердце приятно щекочет ребра в ожидании свечения экрана.
«Надеюсь своей головой»
«Твоего «мужа»» – мужа намеренно взял в скобки.
«Ты болен, Макс»
«Если бы я был болен и делал, то что реально жажду, твой Женя бы уже валялся в луже собственной крови, а ты и Демьян ехали в Москву»
«От тебя?»
«С мной, так что я веду себя очень мягко и прошу больше не раздражать враньем.»
«Ты вынуждаешь.»
«Детка, я готов быть мягким настолько насколько тебе это нужно.»
Она не ответила, а я уже подъехал к офису Андронов и ко.
Менять название я не стал, все-таки акционерное общество. Тем более, что совет учредителей все тот же. И из всех я убрал только одного. Любителя мальчиков.
Сразу поднявшись к себе, тут же замечаю наглую рожу в кожанке. Брат получается? Если только он не пиздит.
И я не собираюсь ему сопли подтирать. Не до того.
Киваю Гоше, и открываю дверь. Перевожу взгляд на этого Николая, кожа которого вся покрыта шрамами.
– Заходи, коль пришел.
Тот вальяжно прошелся по кабинету, осмотрел все мелкие детали, взглянул в окно и наконец сел напротив меня в кресло.
– А где красивая шлюшка, чтобы кофе приносила.
– Для шлюшек есть специально отведенные места, а здесь работают.
– Ну на Андроновских харчах, чего бы не работать.
Ничего не отвечаю. Здесь бесполезно вступать в полемику. Он прав. Я просто сел в кресло. Но только вот удержаться в нем было непросто.
– Мне бы работу какую, – снова говорит он и я откидываюсь на спину кресла. Не нравится он мне. Не похож, раз. Рожа наглая два. И судя по худому телу, работать он привык в тюрьме задницей. Я хоть и был там немного, но о законах мне рассказали.
– Нет у меня для тебя работы. Могу выделить содержание, если выяснится, что мы реально родственники и не более.
– Какое, – тут же загораются алчным блеском его глазенки.
Рисую сумму на бумажке и вижу, что она его не устраивает. А мне похуй. Мне не до него.
– Либо берешь, либо сваливаешь нахуй.
– Мне больше полагается.
– А ты сначала докажи.
– На это бабки нужны! А Андронов мой батя.
– Я не Ванга и мне пора работать, а тебе копить деньги на тест ДНК. Так и быть могу плюнуть тебе в баночку. Вон пошел!
Наоравшись, становится легче и я быстро просмотрев текущие дела, сразу еду в детский мир. Набираю тачку игрушек и гоню обратно в Купчино.
–Гоша. Что с тем домом.
– Готовы продать за квартиру в Москве.
– Огонь. Помнишь мою хату на окраине.
– Все равно неравноценно.
– Мне плевать, только сделай так, чтобы сегодня у меня была хата. А то уволю, – добавляю я и слышу смешок.
– Чтобы потом снова отбиваться от оравы поклонниц на собеседовании. Сомневаюсь.
Это он точно подметил. Каждое собеседование превращается в кастинг с улыбками и смехуечками. Таких ебать надо, а не работать с ними.
Пока вспоминаю, как нашел Гошу, и сколько спокойствия в мою жизнь это принесло, подъезжаю к Купчинскому детскому дому. Двухэтажный, ветхий. Ничего, завтра подъедут строители, красоту наведут.
И судя по крикам, здесь спокойно не бывает. А Лана собственноручно пытается разнять двух парней, ростом выше ее на голову.
Глава 10.
*** Лана ***
Максим хочет вернуть меня и это ясно. Все его телодвижения об этом не просто говорят. Кричат. Вопят. А мне что вот делать. В принципе все правильно. Женя Демьяну не отец, да откровенно говоря и не старался им быть.
Помог мне добраться до этого города, но скрылся, как только узнал, что я жду ребенка. И не появлялся целый год. Я не обижалась. Деньги с неоплаченной учебы у меня остались, а в местном детском доме нашлось место воспитателя для младенцев.
Попав туда я сразу подумала о Максиме, что он тоже когда-то был таким же потерянным, таким же одиноким.
Наверное, именно в том момент я простила ему все и решила, что именно здесь должна остаться. Это было мое место.
И очень скоро это поняли все и дети, от мала до велика. И даже строгие, порой очень злые воспитатели. Именно здесь я воплотила все те детские фантазии, которые были мне не доступны.
Научилась радоваться мелочам и создавать радость другим. Нет ничего лучше улыбки на лице ребенка, особенно, когда причина тому праздник, созданный руками целого коллектива.
Сначала я очень боялась говорить о своей беременности, а потом оказалось, что скрывать не было смысла. Я спокойно ушла в декрет, но весьма спокойно вернулась через неделю после рождения Демьяна. Просто принесла его в люльке и стала ухаживать наравне со всеми. Только он был не как все. У него была мама.
Я даже не задумывалась насколько важным элементом в жизни ребенка могут быть родители. Я хотела бы заменить их всем, но у меня часто не выходило. Особенно взрослым ребятам, которые даже спустя три года воспринимают меня как одну из воспитанников.
И, стыдно признаться влюбляются. Я не даю повода, да мне и некогда, а эти болваны, ни как иначе их не назвать, даже умудряются из-за меня драться. Вот и сейчас. Нашего дворника Михалыча нет, а обычно он их разнимает.
Придется видимо мне. Я не боюсь боли, но судя по силе ударов, они могут спокойно меня убить.
– Дима, Влад! Прекратили немедленно! Я посажу вас в карцер! – вынужденная мера для детей, но этим кажется все не почем.
– Он сказал, ты ему улыбнулась.
Да, Блять!
– Я всем улыбаюсь, – скачу вокруг этих борцов.
– По особенному, – кричит Влад, рыжий парень, очень умный, но страшный лентяй, я собираюсь уже прыгнуть ему на спину, пока во дворе собирается порядочная толпа. И откуда у нас столько детей? Как вдруг меня хватают рукой за талию и отталкивают.
Знакомый запах бьет в нос, и я вскрикиваю, когда вижу Максима. Он уже внутри заварушки. Хватает обоих за волосы и сталкивает лбами. Так сильно, что я сама ощущаю эту боль.
Те орут благим матом, но Макс наклоняет их головами к земле и начинает что-то шептать. Практически шипеть.
Я рвусь к ним, но Максим кидает на меня взгляд «Не лезь» и я отхожу назад. Врезаюсь в полную директрису Марту Ильиничну, которая поднимает свои нарисованные тонкой стрелкой брови.
– Неужели ты избавилась от этого странного адвоката и завела себе нормального мужчину?
Хочется закатить глаза, но я сдерживаюсь и смотрю с удивлением на то, как толпа расходится, а парни отжимаются.
– Предложи ему место физрука. Смотри в какой он хорошей форме, – улыбается она и я фыркаю. Это вряд ли.
Она уже уходит, а парни стройным шагом подходят ко мне.
– Простите нас, Светлана Игоревна.
Господи, даже не Светка? Даже на вы?
– Предлагаю считать этот инцидент исчерпанным, – киваю я парням и пока они уходят к своей возрастной группе, строго смотрю на самодовольного как индюка Максима.
– Даже не буду спрашивать, что ты им сказал.
– Тебе и не надо знать. Уши в трубочку свернутся.
Неожиданно сзади подбегает Демьян и понимаю, что его воспитатель опять за ним не угналась. Макс берет его на руки, но тут я вижу невольное отчуждение и пытаюсь разобраться неприятно ли мне это.
Он его отец, но он его даже не знает. Не видел, как он рос. Не видел, как он учился ходить и произносил первое слово. Это у матери сразу могут возникнуть чувства, женщины к этому предрасположены, а с мужчинами все сложнее.
– Знаешь, какой я тебе поровоз привез?
– Половоз, половоз. Ту Ту! – кричит и смеется Демьян и я вздыхаю. Ладно. На территории Демьян никуда не денется. А Максу полезно отдохнуть от похоти и грязи. Дети на самом деле лучшее от этого лекарство.
– Мне нужно смену закончить. Ты присмотришь за ним? – задаю вопрос прямо и прячу улыбку, когда глаза Макса становится шире. Вот, оказывается, чем пугать надо было. А я муж. Муж.
Но надо отдать должное Максу. Судя по всему, желание залезть ко мне в трусы сильнее, чем страх перед ребенком.
Он сглатывает и гордо кивает.
– Естественно.
– Вот и отлично. Я на…
– Третьем этаже… – говорит он и я хмурюсь.
– Ты же с малыми возишься. Они всегда на третьем. Малышня на первом, чтобы если что в окно не выпали. А подростки и старшаки на втором. Там, даже если выпадут не жалко.
– Все верно, но про «не жалко» ты погорячился.
– В наше время так и говорили.
– Сейчас все иначе, – мягко улыбаюсь и киваю на вертящегося на руках Демьяна. – Он ждет свой паровоз.
– Там еще пару мешков игрушек. Для зверят.
Зверят. Господи. В чем-то он конечно прав. Они как волчата, привыкшие во всем полагаться на себя.
– Это уже на завтра, – все-таки отхожу от таких похожих отца и сына и смахивая слезы почти бегу в корпус. Да, сейчас все иначе. Главное нет больше изнасилований и такого как Антон, подминающего всех под себя.
Вечером, уже в девять, передаю смену Даше, она в ночную у нас и иду переодеться в раздевалку. Дверь не запираю. Сейчас быстро сменю халат на брюки и к Демьяну. Надеюсь Макс с ним ничего не сотворил.
Уже выключаю свет и хочу выйти, как вдруг чья-то тяжелая ладонь толкает меня внутрь, а следом звучит щелчок двери.
– В чем дело!? – тут же испугано кричу я, чувствуя, как душа утекла каплей пота по спине в пятки.
– Ни в чем, Детка. Просто я пол вечера провозился с сыном, уложил его спать, и хочу свою награду.
Глава 11.
*** Лана ***
Слышу дыхание у лица и на миг, всего на миг прикрываю глаза, погружаясь в негу предвкушения. Ощущения эйфории, что преследует меня, стоит только Максиму ко мне приблизиться.
Но это раньше у меня не было не забот, ни обязанностей, только тайна. Теперь она раскрыта, а у меня на плечи лег тяжелый хомут взрослой жизни.
Судя по всему, этот хомут Максиму только предстоит приобрести. Понять, что такое обязанности и, хотя бы приличия.
– Максим, нет, – говорю, так твердо, как только могу. Мы не в спальне, не на берегу моря. За стенкой спят дети…
– И ты боишься разбудить их своими криками, – предполагает Максим, поглаживая мои руки вверх-вниз. Так остро, как будто кончиком ножа.
И не будь у меня желания закатить глаза, бесполезного в темноте, я бы обязательно поддалась, потому что нет ничего слаще, чем подчиниться соблазну, который преследовал тебя столько лет.
– Если ты не прекратишь меня лапать, кричать будешь ты, – говорю и понимаю, насколько недвусмысленно это должно выглядеть. Потом вздыхаю на его смешок и замираю, чтобы понял, насколько сейчас не к месту его инсинуации.
И он понимает. Ему ведь не нужна секс-кукла. Ему нужна я, настоящая, отзывчивая, такая же развратная, как он. Такая, какой он меня научил быть.
– Лана, – касается он зубами кожи шеи, прикусывает и я сжимаю челюсти, чтобы не издать стон, настолько Макс грубой лаской умеет пробирать до костей. Словно лезвие ножа, умеющий входить в любую плоть, сквозь любые страхи, упреки, гнев, обиду. Ему это все не важно. Важно, что я здесь. Что я в его руках.
– Я настолько возбуждён, что готов трахать тебя даже спящую. Только вот…
Резкий рывок за мою отросшую косу, и губы в губы.
– Мы оба знаем, что ты не будешь спать.
Продолжаю не двигаться, если все случится, можно будет потом убедить себя, что ничего не было. Но между ног так приятно ноет, а он подстегивает жажду, продолжая непривычно нежно поглаживать мою спину. Максим и ласка? Это действительно пугает, потому что такого от него ожидаешь меньше всего.
– Ладно, – внезапно отрывается он от меня, и я вздрагиваю, как будто просыпаюсь от дремы. И тут же чувствую, как он меня тянет к двери. – Здесь действительно не лучшее место. Я знаю, где ты можешь покричать.
И мы спустились на второй этаж, и я сама не понимая зачем иду за ним. Может быть потому что устала представлять, может быть хочу вспомнить как оно было.?
А может не было ничего особенного?
Просто секс как с Женей, просто имитация двух оргазмов. И просто тошнота от его самодовольного лица победителя. Может и с Максом было так же, а я нафантазировала. Просто сознание сыграло злую шутку и нет в наших отношениях ничего… Даже похоти. Стоит проверить, чтобы, если рвать, то окончательно.
– Демьян уснул? – все-таки вспоминаю о самом главном, продолжая почти бежать за Максимом.
– Разумеется, – кивает он и тут же, останавливается и выглядывает за угол…
– Что?
– Толстуха, директриса, – шепчет он и резко уводит меня обратно, а я только дергаю руку.
– Ты сама деликатность.
– Ты все ждешь, что я поменяюсь? Глупо, – вдруг спрашивает он и останавливается у окна. Здесь не высоко, но при желании сломать ноги можно. Он открывает его и тут же исчезает.
Я ахаю и смотрю в низ, а он пугает меня появившись сбоку.
– Здесь всегда запасная лестница, – улыбается он и мне хочется улыбнуться ему в ответ. – Давай быстрее.
– Макс, это детский сад.
– Это то чего мы оба хотим…
– И вспомни чем кончается подчинение этим желаниям?
– Я больше не допущу, – хватает он меня за воротник и тянет на себя. – Я больше не допущу промашки. Вылезай, пока твою упругую задницу никто не увидел, точащую из окна.
Это конечно аргумент, но точно не самый главный. А главный, что я всегда шла за ним и бежала от него. Самое главное, что, когда он рядом, я теряюсь словно тону в море, а он свет маяка, который меня манит.
Мы закрываем окно и спускаемся по лестнице, и мне приходится спрыгнуть в объятия Макса.
– Ты хоть понимаешь, как глупо это выглядит? – смеюсь я, пока он медленно спускает меня вниз.
Глава 12.
– Еще бы. Достопочтенный воспитатель приюта вылезает в окно ночью, чтобы потрахаться в лесу с бывшим любовником. Отличная статья для Спид-Инфо, – ухмыляется он и меня прошибает злость, а не веселье.
– Я не собираюсь с тобой трахаться! – замахиваюсь, но руку ловят его пальцы, а другая рука хватает за плечо.
– Я даже спрашивать не буду, – говорит он и тянет меня за собой в лес. А я иду. Иду, потому что давно не испытывала этого ощущения внутреннего подъема, когда знаешь, что скоро падение в пропасть, но вот сейчас этот путь самое нужное. То, что тебе необходимо. С ним. Только с ним.
Мы уходим недалеко, и что удивительно не попадаем в кромешную тьму, а останавливаемся на поляне залитой лунным светом.
Он вдруг отпускает меня и идет прямо, неоткуда не возьмись достает плед и бутылку вина.
Поднимаю брови и собираю руки на груди.
– Значит там ты меня не собирался трахать?
– Нет конечно, там же за стенкой спят дети, – делает он оскорбленное лицо, заставляя меня тем самым улыбнуться, а потом испытать любопытство.
– И когда ты успел это сюда притащить? – спрашиваю и осторожно к нему приближаюсь, пока он садится на расстеленное покрывало и разливает вино. Господи, сто лет ведь спиртного в рот не брала. Ничего в рот не брала…
– Гуляли здесь с Демьяном, – говорит он, и поднимает тост, а потом протягивает вино в бокале, медленно, не отрывая от меня взгляда.
– Ты ждешь, что я изменюсь, но я все такой же, а ты все равно здесь, – сажусь рядом с ним и беру бокал. Лечу к нему опять как мотылек на огонь. В надежде узнать, что огонь не был настоящим, а жар в груди просто отголоски боли. – Спустя пару дней встречи, а Жене своему дала два всего два раза за три с гаком года.
– Один раз, – поправляю его, и я смотрю в свой бокал. Помешиваю вино и чувствую, как Макс внимательно за мной наблюдает, подсаживается так близко, что касание ощущается даже через ткань брюк.
– Кончала?
– Имитировала, – говорю ему после небольшой паузы, почему-то не чувствуя неловкости от разговора такого характера.
– Тогда почему ты здесь, почему пошла за мной? – ставит он руку за моей спиной и наклоняется. Медленно, но верно, как танк, готовый размазать твои чувства по земле, от которого одно спасение. Смерть. С ним. Под ним.
– Хочу доказать себе, что и с тобой… имитировала… – Макс молчит, не слышно и смешка, только шум листьев над головой и стрекот сверчков. – Хочу доказать себе, что больше не люблю тебя.
– Полная хуйня, – рычит он мне в губы, забирает бокал и поднимает над нами. Продолжает смотреть в глаза и шипеть:
– Ты все помнишь. Поляну, твою комнату, бой, берег реки… И потом тоже… И в этом наша проблема. Как бы далеко мы не были друг от друга, мы помним все до мельчайших подробностей. Мы как вино. Попробовав хоть раз, вкус не забудешь никогда… – он все говорит и говорит, а я уже задыхаюсь, смотрю то на бокал, то на него, то хочу прикрыть глаза. Спрятаться от силы эмоций, которые закручиваются сильнейшим вихрем.
– Максим, – выдыхаю, потому что после его слов мне нечего сказать, потому что после его взгляда я не могу двигаться. Дышать. Существовать. Только он может управлять мною.
– Достань язык, – требует он и делает тоже самое. Выглядит при этом не смешно, а до дрожи, как эротично. Все что происходит сейчас насквозь порочно и красиво. И я достаю язык, чувствую касание кончиков и терпкое вино, что неожиданно льется тонкой струйкой сверху. А затем бурю, лавину, стихийное бедствие, в которое тут же превращается наш хмельной поцелуй.
Глава 13.
Сопротивление бесполезно? Пусть, я и пытаюсь дернуться, когда он одним движением сажает к себе на колени, заставляет обхватить ногами талию. Прижимает тесно тесно.
Я ведь сама на это шла. Я сама хотела что-то доказать себе.
А что я хотела доказать? Что-то очень важное. Но успешное забытое под напором его губ, рук, всего напряженного тела.
И в голове уже шумит прибой, а по венам уже током бьет предвкушение. И стреляет по нервным окончаниям там, где кончается разум и начинается острое, беспринципное, ошеломительное наслаждение.
Сопротивление бесполезно.
Бесполезно сопротивляться самой себе, когда руки уже сами, настойчиво, лезут под свитер, выдирают рубашку из брюк, и бедрами проделывают пошлую волну, задевая его огромный бугор.
О да, я забыла что хотела самой себе доказать, зато в мельчайших подробностях помню, как выглядит член Максима. Слишком часто я держала его в руках, слишком часто брала губами, ласкала языком, словно выжигая в памяти каждую вену, запах, вкус…
– Моя голодная девочка, – шепчет Макс мне на ухо, проделывая руками грязные манипуляции и уже стаскивая с меня кофту, вместе с лифчиком. А потом долго смотрит на грудь, словно по волшебству усыпанную мурашками.
Он поднимает голову, рукой поглаживает, приподнимает одну грудь и берет сосок в рот.
Я тут же выгибаюсь, пронзенная молнией, преддверием удовольствия.
И меня уже трясут, колбасит от жажды, от желания, чтобы это не заканчивалось до конца. Максим всегда знал, что я очень люблю, когда он вот так грязно лижет соски, уделяет им особое внимание, а потом заставляет уделить внимание его члену.
Сосать глубоко и грубо, пока в горло не брызнет горячая струя.
Но это позднее, а сейчас он продолжает терзать мои соски губами, втягивать в рот, покусывать зубами. Делать все, чтобы серое вещество окончательно превратилось в патоку. И она вытекает между ног, увлажняет трусики, заставляет ощущать проклятую пустоту между ног.
Ту пустоту, что по силам заполнить только одному человеку. Сейчас так похожего на животное.
Прохлада ночи должна заставлять мерзнуть, но тело покрылось мурашками совсем по другой причине. Просто бедра Макса тоже пришли в движения, имитируя старый как мир прекрасный акт. И руки его перестали давить на грудь и переместились за талию. Направляя каждое мое движение.
И снова поцелуй, и снова мысль, насколько Максим себя сейчас сдерживает, вбивается через одежду, словно желая ее прорвать, сводит меня с ума предвкушением, хотя мог бы давно нагнуть и вставить.
И я бы вряд ли была недовольна.
Прелюдия, это то к чему он меня приучил в восемнадцать, долгие, порочные касания, медленное наслаждение друг другу, а три года назад он был бесконечно груб и агрессивен. Брал даже тогда, когда я не хотела, а тело могло сопротивляться.
Но уже приученная к своему мужчине, я принимала все что он может мне дать. Боль, наслаждение, страх, экстаз.
Вот и сейчас я не тороплюсь, и понимаю. Этот чертов котяра меня соблазняет, дает понять, что в его объятьях я получу не только голый животный трах, но и… любовь. Проклятую.
Может быть именно поэтому тороплюсь сама, не хочу, чтобы он меня соблазнял, я и так по всем фронтам соблазненная.
Три года обещала себе при встрече делать вид, что мы просто старые знакомые, а по итогу, дергаю ремень его брюк, откидываю его руки, чтобы не мешал.
Чтобы не мешал мне делать то, чему так старательно учил. Где угодно. Когда угодно, доставить удовольствие ему. И себе.
И хочу уже достать его, уже чувствую в своей руках, мягкую твердость, шелк крупной головки, как он быстро подбрасывает меня.
И я вскрикиваю, оказываюсь на земле, спиной на покрывале. А он сверху. И глаза темны как темное небо, что за его спиной освещена луной.
И сейчас главное не говорить, не разрушать момент, потому что со словами может прийти мысль. Правильная мысль.
А зачем эта правильна мысль нужна, когда есть двое. Когда двое тянуться к друг другу телами. Сердцами. Душой.
Сквозь время. Сквозь боль и упреки.
Простил ли он мне мой обман. Простила ли я ему изнасилование.
Не важно. Сейчас, в тот момент, когда его огромная твердо-каменная плоть направлена прямо мне между ног, становится не важно ничего.
И я вижу, как Максима ломает, как тело дрожит, а член подрагивает, пошатывается, как маятник, как компас, у которого только одно правильное направление в меня.
Только у меня. Идеальное сочетания. Ключ подходящий только к одной замочной скважине, способный как открыть дверь к сердцу , так и запечатать ее навсегда. Для всех.
Одной рукой он держится, уперев в землю, другой нежно ласкает промежность, вверх и вниз, дрожа и судя по лицу испытывая настоящую боль.
– Знала бы ты, как сильно я тебя хочу. Как сильно я хочу в тебя. И там остаться. Склеится как псы в случке, и больше не разлепляться. Раз и навсегда.
Красивые и грубые слова. Но они не отменяют проступков, но сейчас самое главное, что он почти во мне. ОН почти стал со мной одним целым. И я дергаюсь, хочу скорей поглотить его, забыться окончательно.
На что он стискивает мою бедренную косточку, давит рукой, прижимает к земле со словами "Я все сам" и касается концом входа.
Втягивает воздух, смотрит в глаза и проникает, с трудом протискиваясь в тесное пространство.
– Ох, бля... Лана.. Там...
– Молчи, прошу...
– Все так же тесно, даже лучше. Мягче как будно, – описывает свои чувства, заставляет издать новый стон, обхватить его бедрами и поддаться всем телом на встречу. К личному источнику энергии, что всегда несмотря на усталость и злость наполнял меня радостью. Как солнце. Только вот греет оно издалека, в приблизишься, упадешь....
И это не секс. Гранулированная боль и любовь, смешанная в равных долях. Он будто присваивает меня заново. Вгрызается в кожу с силой. Оставляет отметины и сжимает до синяков.
Двигается, крайне, медленно. Глубоко входит и будто с неохотой покидая.
И целует словно пьет. Всасывает в себя, желая поглотить. Какое-то безумие – бесконечно долгое, бесконечно прекрасное. Мышцы на его руках напряженно бугрятся. Капелька пота стекает по лбу к переносице, и я слизываю ее со стоном, крепко обнимаю, и будь даже конец света – не отпущу.
Не смогу. Нужда смертельная в этом человеке. Меня давным-давно прокляли и вот он. Мой колдун и мое противоядие. И все, что было раньше не важно, глупо, пусто. Потому что это ОН.
