Текст книги "Ты мне не сестра (СИ)"

Автор книги: Любовь Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5.

– Света, ты где? – тут же напрягается Женя, и мне перед ним вдвойне неудобно. Он настолько безопасный в плане чувств, что порой кажется игрой воображения. Макса же я ощущаю кожей, каждым натянутым нервом, стоит ему появиться в зоне ста метров.

– Я перезвоню, – кладу трубку и зло смотрю на дверь. Так, чтобы она сейчас загорелась и сожгла наглую морду Одинцова. Но раз магией я не обладаю, остается магия слова.

– Уходи, я уже сплю.

– Не правда. Ты даже душ не приняла.

Оборачиваюсь, чтобы глянуть нет ли скрытых камер. Я в свое время хлебнула.

– Я уже разделась и готова принять душ.

– Давай я осмотрю тебя. Ты же так и не зашла к врачу.

Ну это уже не просто наглость, это полное отсутствие совести и каких-либо понятиях о приличиях. Хотя, о чем я? Максим и приличия – понятия просто диаметрально противоположные. И, кажется, я совершаю страшную ошибку, когда открываю дверь, чтобы высказать ему за его некорректное поведение. Как ребенку.

Открываю дверь совсем немного, но в проем тут же влезает его плечо, и как его не пихай обратно, он все равно зашел и закрыл за собой дверь. На замок.

– Я буду кричать, – тут же беру с подноса кружку, потому что знаю, стоит ему ко мне прикоснуться, о приличиях забудут все.

– Я ничего не буду делать, если… – он делает шаг. – Сама не попросишь.

– А, ну в таком случае, – отставляю кружку, на мгновение опускаю взгляд, чтобы глянуть, как ладно его бедра облегают светлые брюки. – Мне нечего бояться.

Как же легко пожалеть о своих словах, когда чувства не в ладах с разумом. Стоило мне поднять взгляд, заглянуть в эти синие омуты, как мне становится нечем дышать, а стены как будто смещаются, комната становится размеров гроба, в который кто-то кладет мою совесть, мои обиды, мои страхи.

Остаются только желания. Порочные. Грязные. Преследовавшие меня столько лет и нисколько не сбывшиеся с Женей.

С ним я просто ощущала секс. Просто фитнес.

А с Максом даже на расстояние настоящее моральное насилие над чувствами.

Он делает шаг, а я отступаю.

– Ничего не будет, понял? – хриплю, тяну руку к шее, а там как будто ремень кто-то натягивает. Душит. – Все в прошлом.

– Тогда почему ты трясешься? Почему облизываешь губы, почему жалишь меня взглядом?

Кто? Я? Быть того не может.

– Тебе кажется. Это я просто зла и расстроена. Ты опять говоришь одно, а делаешь другое. Не приближайся ко мне! – сама делаю шаг, отталкиваю его так сильно, что он падает на кровать, а сама закрываюсь в душевой. Может он уйдет?

Слышу шуршание за дверью и проверяю ее. Надежно ли закрыта. Блин, что ему стоит ее сломать, если он чуть дверцу хонды не вырвал.

– Максим, я хочу помыться.

– Так я вроде не мешаю, или тебе помощь нужна?

Да, психиатра, пожалуйста. Потому что такая боль в груди и тахикардия от одного его присутствия не норма. Наша жизнь с момента рождения не норма. И я не хочу, что сын хлебнул того же.

– Мне нужно, чтобы ты не ломал двери в ближайшие пол часа.

– Ты там мыться будешь или утопиться решила? Тогда я обещать не могу, – он уже дергает ручку, а я тут же спешу ему сказать?

– У меня сын. Я точно не утоплюсь. И тут даже ванны нет.

– Не знаю, не знаю. Ты, помнится, знатная врушка. Мне нужно проверить, – снова дверь шатается под его рукой, и я вздыхаю:

– Давай я буду с тобой разговаривать. Через дверь, чтобы ты знал, что со мной все в порядке.

– А через шторку нельзя?

– Нельзя.

– Тогда дверь подойдет. Нам не привыкать через нее болтать. Помнишь?

– Лучше бы забыла.

Вспоминать, как он меня трахал, а я отдавалась, как течная самка не очень хочется. Тем более, думала, что он мне родной брат. Кошмар.

– А я вот не смог забыть. Ничего.

– Значит не пытался, – немного расслабляюсь и начинаю раздеваться, встаю в душевую и протяжно вздыхаю, когда прохладные струи опаляют саднящую кожу. Надо было все-таки попросить пару антисептиков. Но было не до того. Главное, с Демьяном все в порядке.

– Ты что там? Тебе не больно, помощь не нужна?

Господи, ну когда он угомонится.

– Похоже, помощь нужна тебе. Сексопатолога. Нельзя так много об этом думать.

– Учитывая, что у меня секса не было больше трех лет, можно…

Замираю с руками на голове и прислушиваюсь, как будто могу услышать по его голосу врет или нет. Врет, конечно, не мог же он… То есть…

– Не верю.

– Могу доказать.

Мне становится смешно. Продолжаю мыться и говорю:

– Это невозможно, Макс. А твоим словам я не поверю.

– Стоит тебе только прикоснуться ко мне самой, и я кончу, – почему-то в этот раз голос я слышу гораздо ближе. По телу проносятся на скорости мурашки, а спины касается что-то скользкое.

– Вот скотина! – кричу и делаю разворот, замахиваюсь, но рука остается в цепких пальцах, а передо мной стоит Максим, не шевелится. На грудь смотрит и дернуться не дает.

– Ебать, они стали такими крупными… а соски темными, – он поднимает осоловелый взгляд, пока его рубашка мокнет от брызг.

А я только смотрю, как к рельефным мышцам липнет ткань. На руки, исполосованные венами, точно такими же как на члене, что явно вздыблен под светлой тканью брюк.

Господи…

Меня срочно нужно спасать. Вытягивать из болота, в которое Макс нас снова тянет. Ни любви, ни доверия, ни привязанности, голая, ничем не прикрытая похоть. Грязная, и столь возбуждающая, что в голове шумит волнами прибоя, как возле пляжа, где мы когда-то придавались разврату.

Это какое-то помутнение рассудка, разве должны люди чувствовать такое, разве должны они страдать по касаниям друг друга, по оргазмам, что дарили. Почему нельзя просто жить, просто улыбаться без желания сожрать.

– Ты кормила грудью?

– Да… – и каждый раз представляла, что на меня смотрит он. Вот так, как сейчас.

Вот и все. Макса кроет, потому что я ничего не могу сделать с собой. Он уже тянет руку, он сейчас меня коснется, и я погибну, подохну от жажды втянуть в себя его член, облизать тело. Надо что-то придумать. Надо себя спасти.

– Я замужем.

Глава 6.

Слова. Как будто эхом от стен. Пулей прямо в мозг. Замужем. Замужем.

Но, кажется, это помогает. Рука, тянувшаяся ко мне как змей искуситель, решивший умертвить мое сознание, тяжело падает вниз. А Максим на мгновение сжимает челюсть, с трудом отрывает взгляд от груди. И в глаза. И насмешливо.

– Так боишься со мной трахаться, что решила напиздеть?

Не трахаться боюсь, умереть от переизбытка эмоций боюсь. Хмурюсь на его насмешливый изгиб губ.

– Я не лгу. Я замужем. Мой муж…

– Дебил, если оставляет тебя в жопе и живет в Москве. Имей я тебя…

– Ты о чем?

– О твоем адвокате, который каждый раз, завидев меня, ссытся и убегает. Ты же про него.

И вот что тут ответить? Откуда он всегда все знает. Хотя ясно, что он заходил к Жене. Почему же за три года ни разу его не выследил? Господи, о чем я думаю… Если бы выследил…

– Про него. Он муж.

– Ты бы не вышла за него.

– От чего же?

– Ты же наверняка хочешь сберечь ему жизнь, а твоего мужа я бы спокойно…

– Максим, – господи, какие страшные вещи он говорит. Неужели я действительно боялась за жизнь Жени и поэтому держала его на расстоянии? – Ты с ума сошел.

– Очень давно и тут ни одна терапия не поможет. Поверь, я пробовал разные методы, – говорит он и неожиданно тянет вверх свою намокшую рубашку.

– Ты… Что делаешь… я же говорю… То есть… Женя.

– Его здесь нет.

– Он правда мой муж. И он докажет это тебе, – предпринимаю последнюю попытку, выхожу из душа, схватив полотенце и беру телефон с кровати. Женя должен помочь. Он скажет, что женат на мне. Обязательно.

Только хочу набрать номер, как руки Макса непривычно нежно ложатся на уже давно плоский живот, а в задницу упирается внушительный размер. Господи, спаси.

– Ну что ты ждешь. Звони. Расскажи, что прямо сейчас мой член трется о твою задницу, а через минуту ты будешь его сосать.

– Не надейся, – шепчу хрипло и ощущаю, как две руки-змеи ползут вверх, скидывают полотенце и накрывают шею. Не сильно, но ощутимо.

– Помнишь. Ты любила сосать, когда я придушивал тебя. И до оргазма тебе оставалось всегда пара касаний.

– Замолчи. Отойди от меня, – ведет, трясет от желания.

– Звони, – шипит он мне на ухо. – Потому что если ты сейчас не докажешь мне что замужем, что не ждала меня все это время, я трахну тебя. Заберу к себе. И буду делать нового ребенка, чтобы увидеть как он сосет твою грудь.

– Больной, – дрожащей рукой набираю номер, но телефон из руки выскальзывает, потому что Макс прикусывает голое плечо и пальцем давит на выемку шеи.

Выдыхаю шумно, хочу избавиться от этого, сносящего мозг касания, как вдруг, – словно небо услышало мои молитвы – раздается стук в дверь.

– Госпожа Одинцова, там ваш сын проснулся. Вас зовет.

Я тут же подрываюсь, отталкиваю Максима, натягиваю, штаны и футболку.

И только у двери, которую Максим все такой же мокрый мне открывает, задаю вопрос.

– Одинцова?

– Привыкай.

Вот еще. Первое, что я собираюсь сделать – это вернуться в свою «глушь», где мне так комфортно и остаться там. Как минимум до совершеннолетия сына, как максимум навсегда.

* * *

В палате горит не яркий ночник, а из окна дует легкий ветерок. Я слышу родной голос и тут же бегу к кровати.

– Мама, спать, – требует Демьян, и я, конечно, не могу ему отказать. Обычно у нас насчет этого целые истерики. Но, конечно, проигрываю я, и всегда засыпаю рядом с ним. Не знаю, почему ему так нужно спать со мной.

– Иди спи, – говорю Максиму, который стоит на пороге и не двигается. И взгляд такой. Пугающий. О чем он думает?

– Я лучше здесь. Смотри какой диван удобный, – подходит он к достаточно твердой кушетке и садится, подворачивая свои рукава и неожиданно демонстрируя рисунки. Тату? Он говорил, что только дебилы свое тело закрашивают.

Как, оказывается, кардинально поменялось его мнение. А что еще поменялось?

Медсестра приходит проверить последние параметры, улыбается, но большей частью Максиму. Отдает плед, но, думаю, не отказалась бы отдать себя.

– Почему ты не женился? – спрашиваю, пока тесно прижимаю к себе малыша, проверяю не горячий ли лобик.

– В России многоженство противозаконно, – говорит он, продолжая смотреть за тем, как я глажу Демьяна. Словно загипнотизированный.

– Не поняла, – хмурюсь, и, кажется, зря привлекла его внимание, потому что теперь он смотрит на меня. И этот взгляд далек от приличного, далек от нормального. Словно он уже во мне и что-то доказывает, вбивая в меня член как гвозди молотком. Резко, грубо, агрессивно.

– Я выбрал жену, Лана. Очень давно.

– Помнится, я была на твоей свадьбе. И невестой была не я. Развелся хоть?

– Без меня, меня женили. Просто документы подписал. Это было необходимо. Так что женюсь я только один раз.

– Меня пригласишь? – усмехаюсь я и почему-то не могу проглотить комок обиды. Только к чему она, понять пока не могу.

Макс улыбается, почти искренне, душещипательно, так, что дыхание перехватывает. А потом ложится, накрывается пледом и закрывает глаза.

– Как только разберемся с твоим предполагаемым мужем. Он же существует? Ты не солгала?

– Нет, – тут же закрываю глаза и отворачиваюсь. – Конечно, нет.

А у самой в голове кавардак, который прибрать поможет только расстояние. От Максима, чье дыхание перестает быть прерывистым. И частым. Непривычно снова спать с ним в одной комнате. Непривычно находиться рядом и не умирать от его прикосновений.

Глава 7.

Очень важно понимать, что любой штиль со временем смениться штормом. Нужно пережить этот шторм и снова наслаждаться штилем. Но не забывать о приближающейся буре.

Моей личной бурей всегда был Максим. Он ворвался молнией на небе, ослепил, заставил гибнуть в своих объятиях, тонуть в страсти и одержимости, которую мы испытали друг другу. Сквозь ненависть, обиды, возможное родство.

Для нас не существовало запретов. Только мы.

И когда я сбегала от Максима, начинался штиль, спокойная, абсолютно-скучная жизнь. И только боль сопровождала каждый прожитый день, такая порой адская, как будто кто-то ломал кости. Один за другим. И как только начинался шторм в виде Максима боль проходила. Только вот с любой болью привыкаешь жить.

Тяжело, бесспорно, но порой лучше так, чем вечное качание из стороны в сторону в попытках удержаться на плаву и не утонуть окончательно.

Вот и сейчас. Каждое слово, как хождение по оголенному нерву. Страшно и опасно. Не знаешь, чего ждать. Не знаешь, как правильно поступить, чтобы не спровоцировать очередной гром.

Демьян такой же. Иногда просто поражает насколько взрослым он может казаться. А иногда на ровном месте устроить истерику, потому что не нашел свою вещь на том месте, где оставил.

Сейчас он ведет себя очень настороженно. От Максима держится на расстоянии, хотя и тот к нему не приближается.

Мы как раз собираемся на выписку и ждем документы, а эти двое сидят по обе стороны от меня и бросают взгляды.

– Моя, мама, – тут же отмечает территорию маленький волчонок. Он всегда так делает, когда мы знакомимся с новым человеком. При этом Жене он такое говорит при каждой встрече. И наедине не дает нам остаться категорически.

– Повезло тебе, у тебя есть мама, – замечает Максим и как-то тесно ко мне прижимается. Но как раз на встречу идет медсестра и я подрываюсь.

Парни за мной.

После чего беру малыша на руки и иду к выходу. Надо еще как-то умудриться заказать такси. Чтобы Макс наш адрес не услышал.

С меня достаточно шторма. Хочу вернуться в свой болезненный штиль.

– У тебя нет мамы? – грустно спрашивает Демьян, на что Максим идущий рядом, кивает.

– Нету. Хотел твою одолжить.

– Максим!

Не знаю, что там за взгляд сделал Макс, но Демьян задумался как будто:

– Только быстро.

Макс смеется, оголяя ровный ряд зубов и меня от этого звука пронзает новая дрожь по телу. Надо уезжать, быстрее. Бежать как можно дальше.

Становлюсь на парковке, опускаю Демьяна.

Хочу вызвать такси, но разве Макса устроит такой расклад? Он использует любые возможности, чтобы получить то, что желает.

– Демьян, хочешь посмотреть на большую машину?

Я пытаюсь заказать авто и бросаю недовольный взгляд на Максима. Прекрасно понимаю, что ответит сын.

– А где?!

– Вон там, – показывает Максим на машину, которую можно разве что монстром назвать. Не помню марку. – Я тебе даже за рулем дам посидеть.

– Макс, твою мать, – вскрикиваю, когда Демьян отпускает мою руку и как загипнотизированный идет за отцом.

Машины вообще наша больная тема. Я столько раз на них дома наворачивалась, что страшно. Порой возникает желание собрать все в кучу и отнести детям на работу.

Они даже не оборачиваются. А нет, Демьян все-таки обо мне вспоминает, поворачивается и машет.

– Мама, быстрее.

Ну конечно, конечно. Мужчины зовут, и я должна как бешенная бежать за ними. Делать нечего, иду, смотрю с каким восторгом держится Демьян за рулем и какое умиротворение царит на лице Максима.

Такое у него разве что после секса было, когда мы отдыхали в постели и он был уверен, что я никуда не уйду.

Надо позвонить Жене. Надо придумать, как окончательно разорвать этот узел. Надо, надо, потому что взгляд Макса очень четко говорит, что я никуда не денусь.

– Ну что, Демьян, покажешь дорогу к своему дому?

– Домой, домой, – тут же прыгает малыш, и я закатываю глаза. И тут как раз сигнал приходит, что такси подъезжает.

– Мы лучше на такси, да маленький?

– Я не маленький! – тут же задирает подбородок, это чудо. – Я большой и хочу большую машину.

– Нельзя Демьян. У дяди Максима нет детского кресла.

– Как нет, а это что? – кивает в сторону Макс и вижу, что на переднем сидении стоит кресло, по виду напоминающее гоночное.

Демьян пищит от восторга, и я щурюсь.

– Деньгами любовь ребенка не заслужить.

– Никто ребенку деньги и не предлагает, – садит он малыша в кресло и кивает на подъезжающую машину. Демьян начинает жать какие-то кнопки и меня накрывает стыд.

– Демьян, ничего не трогай, – в машине Жени он как-то нажал не ту кнопку и тот начал орать. Конечно быстро успокоился и долго извинялся.

– В этой стороне трогай все что хочешь. Мама, ты какая-то нервная. Не выспалась? – усмехается Максим.

«Выспишься тут», – думаю я и поджимаю губы, когда всю ночь снятся зубы, сжимающие твою шею. Прямо как в юности, когда я только встретила Макса.

– Садишь в машину и поехали. Я уже знаю твой адрес.

– Откуда?

– Ты его указала в анкете, когда вы оформлялись.

– Но это конфиденциальная информация!

– Не для одного их учредителей клиники, мамуля. Садись назад и погнали. Заказ отменить не забудь, а о бедняка до третьего пришествия будет тебя ждать.

* * *

Ехали мы не быстро, но казалось, что гоним ого-ого как. И чтобы не ощущать на себе постоянный взгляд максима, я решила утолить свое любопытство.

– А о ком ты вчера по телефону говорил?

Макс какое-то время молчал, словно решая стоит посвящать меня в свои дела или нет.

– Объявился некий Леня. Он утверждает, что является сыном Андронова.

– Денег хочет.

– Их все хотят, – он делает паузу, пока лавирует на ухабистой дороге. – Кроме тебя, пожалуй. Как тебя вообще могло в эту ебанину занести?

– Эта «ебанина» теперь мой дом, – говорю я и невольно засмариваюсь на густые леса нашего Купчино. «Нашим» я стала называть его почти сразу. Нашим он останется навсегда.

Последняя мысль в голове застывает и разбивается в дребезги, когда слышу насмешливый голос Максима.

– О, вот и муженек пожаловал. Давай ему расскажем, а том, что мы спали в одной комнате.

– Ничего не было, – впериваю я взгляд в бордовую мазду Жени. Черт, я же ему ничего не написала. Тут же беру телефон и быстро строчу сообщение, пока Максим ловко паркуется возле нашего старенького, но очень уютного дома.

– Надеюсь он умеет драться, потому что свое я ему не отдам.

Глава 8.

*** Максим ***

Иногда приходиться себя сдерживать. Я же не зверь. И не в армии. И не под кайфом. Хотя последнее утверждение можно оспорить.

Потому что запах, сам воздух, которым дышу с ней, как наркотик, от которого вставляет. Выносит мозг. Ломает.

И хочется, дышать и дышать.

А вот видеть, как она улыбается другому, пусть и весьма наигранно не хочется. Зубы бы выбить. Ему. А ее через плечо и на остров. Дней на десять. Дурь выбивать. Членом. До визга. Чтобы кричала и просила «еще, Макс, еще!».

Руку вдруг сжимает чья-то нежная ладошка, несмело, но очень настойчиво.

Демьян.

Наверное, я что-то должен чувствовать к нему. Сын же все-таки. Реально, маленькая копия.

Но пока внутри только цунами по имени Лана, нет там места маленькому сорванцу.

Плохо. Главное Лане не говорить.

Можно поиграть на чувствах ребенка, пока не привыкну, пока она не поймет, что никуда ей не деться.

– Милый, как я рада, что ты приехал, – слышу елейный голос, словно кто-то пролил чан с медом и хочу рассмеяться. Вместо этого фыркаю, подмигиваю пацану и вылезаю из тачки. Достаю ребенка и тот сразу бежит к маме, но показывает на дом.

– Дом.

Халупа ему подошло бы больше. Крыша косая, створки бы прибить. Крыльцо починить, да стены покрасить.

– Мужика-то я смотрю в дом не завезли, – говорю с вежливой улыбкой, протягиваю руку все еще немного ошалелом Евгению и хочу перед носом щелкнуть, чтобы в себя пришел.

– Да… – он тоже смотрит на дом. Как же медленно его мозг работает. На войне он бы стал трупом в первые пять минут.

Прямо представляю, как его очкастую физиономию рвет на части, а руку, за которую так крепко держится Лана, отбрасывает на несколько метров в пасть голодному тигру.

Бля, охуенное зрелище. Если это представлять, общаться с ним значительно легче.

– Мы скоро переезжаем.

Отлично. Процессник запущен. Можно двигаться дальше.

– Ну я так и понял. Лана, пить хочется. Напоишь водителя, если конечно… – делаю настойчивую паузу, пока она демонстрирует глазами насколько моя просьба неприемлема. – Муж не против.

– Наверное против.

– Пусть попьет, – одновременно с ней говорит адвокат.

Он реально роет себе могилу. Я бы чужого мужика, желающего мою бабу на порог не пустил.

Если только этот «муж» не осознает всей опасности. Угрозы. Скалюсь, немного играя на его нервах.

Я еще разберусь с ним за пиздеж. Агентство его у меня давно на примете. И держится оно на плаву из последних сил.

Все потому что он до охуения честный и никогда не помогает преступникам. Собственно, тем, кто лучше всех и платит.

Хочешь жить честно, готовься жить вот в таком дерьме. Не сказать, что я сильно связан с преступным миром. Наоборот стараюсь имя свое не марать, но законы знаю и никуда не лезу. А если надо, то и помогаю порой кому надо. Чтобы потом помогли и мне.

Мы заходим в дом, где скрипят половицы, в воздушный поток настолько сильный, что кожа покрывается мурашками.

Демьян морщится и сразу понятно, что здесь не его дом.

Лана быстро скидывает сумку, идет на маленькую кухню, где я тут же загораживаю весь проход, и наливает мне воды. Из ковша.

Это что за век?

Несмотря на взгляд, говорящий, что мне пора, сажусь на старый стул, за старый стол и принимаюсь пить воду, очень мелкими глотками.

– Ну так. Когда вы поженились? А что, сейчас модно не носить колец? – поднимаю брови и перевожу взгляд с переминающегося с ноги на ногу Демьяна. – Иди сюда? Хочешь пить?

И тут Евгений наконец очухался.

– Лана сама нальет мальчику воды. Не бери ничего у чужих.

Охуел, не иначе.

– Кто здесь чужой, надо еще посмотреть. Ты прежде чем пиздеть, научись башкой думать. Чтобы врать, нужны мозги.

– Максим!!

– Пиздеть, пиздеть, – весело хлопает в ладоши малыш.

Блять. Надо порывы сдерживать, пожалуй.

– Смотри, что ты наделал! – тут же орет этот очкарик и меня начинает бомбить. То же мне моралист.

– Не ори, – устало просит Лана и взяв пацана за руку, уводит из кухни. – Мне пора на работу. Надеюсь к моему приходу тебя здесь не будет.

Она конечно сказала ни к кому конкретно не обращаясь, но все всем было ясно.

И этот пидр, так высоко задрал свой острый подбородок, что захотелось, помочь ему. Задрать еще выше. Чтобы послышался хруст.

Лана ушла весьма стремительно, а этого придурка словно подменили.

– Ну и чего ты приперся? Три года где-то шлялся, а теперь заявился. И что… Думаешь, она снова позволит залезть к ней в трусы?

Я могу говорить о Лане, как угодно. Даже ебливой шлюшкой обозвать. Даже изнасиловать и избить. Я. Могу. А вот остальные могут не досчитаться внутренних органов только от одной неуважительной мысли о моей девочке. Моей, пусть она себе хоть сотню мужиков заведет.

– Мне стоит только захотеть, а тебе судя по всему, так и не везет. Даже сексопотолог, не помог.

Рассказала она мне по пьяне как-то о предложении этого импотента.

– Ошибаешься придурок! Я ее трахнул и она кончила. Дважды. Дважды, пока я брал ее на этом самом столе. Только не плач, что ты не единственный жеребец. Она меня выбрала.

Перед глазами возникает красная пелена ярости, и я с трудом ее подавляю. Судя по всему, он не врет, но Лана была не моей три года. Жила другой жизнью. И сейчас самое главное не загреметь в тюрягу за убийство, потому что руки очень чешутся вырвать ему глотку, чтобы нахуй не пиздел всякую хуйню.

Одного ее любовника я уже похоронил, что стоит сделать то же самое с другим?

Но спокойно. Все тлен. Я спокойное озеро.

Просто представлю адвоката в луже крови и должно стать легче.

Вдох выдох. Я не убийца. Вдох выдох. Просто нужно встать и выйти.

– Ну что, сказать нечего? Вот, и вали из этого дома и из ее жизни!! Я не для того тратил на нее столько денег, чтобы просто отдать в твои наркоманские руки!

Бросаю на него взгляд, стискиваю стакан, но тут же отставляю.

– Что, удивлен? – глумится он. – А я все знаю. И она узнает, стоит тебе еще раз к ней подойти. Думаешь подпустит она тебя к сыну, если узнает, что ты нарколыга?

Главное, спокойствие. Считать до трех. Как там учил военный психолог? Не поддаваться гневу.

Раз. Просто встать.

Два. Простой пройти мимо.

Три. Просто развернуться и уебать урода мордой об стол.

Эту рухлядь все равно надо было менять.

Совершенно спокойно. Раз. Два. Три.

Быстрее, быстрее. Сесть в машину и газануть по пыльной дороге. Просто выжать педаль в пол и включить музыку на всю громкость, только чтобы побороть острое желание развернуться и вонзить одну из деревянных ножек Евгению в глаз.

Раз.Два.Три.