Текст книги "Основание"

Автор книги: Лякмунт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Я был обязан приобрести в черте города Москвы квартиру стоимостью не менее (далее следовала такая сумма, что на нее, как мне кажется, можно было купить не самый маленький замок в Европе).

Мне следовало не более чем через тридцать дней после подписания соглашения отправиться в заграничное путешествие продолжительностью не менее двадцати четырех месяцев. Впрочем, таковая продолжительность могла быть сокращена на основе двустороннего соглашения между господами А. Траутманом и С. Траутманом или уполномоченным представителем последнего.

Я обязывался вести подробные ежедневные записи о своем путешествии и, по мере возможности, отсылать их по электронному адресу, указанному в соглашении.

Мне показалось, что имеет смысл сделать вид, что я воспринимаю этот документ всерьез, и поставил свою подпись в нужном месте. Далее последовало нечто невообразимое. Роберт Карлович вытащил из своего портфеля черную папку, раскрыл ее и достал три пластиковые банковские карточки. Я поочередно внимательно рассмотрел каждую их них. На всех трех было вытеснено мое имя, а на одной из них была даже моя цветная фотография. Как сквозь вату я слышал голос Роберта Карловича, который рассказывал о различиях между разными карточками и о способах пополнения карточных счетов с какого-то другого счета. Насколько я помню, я не понял из его объяснений ровным счетом ничего. Просто молча, слушал, переводя взгляд с карточек на мрачное лицо адвоката. Роберт Карлович что-то сказал, а потом повторил вопрос. Я сосредоточился и понял, что он интересуется, в каком районе Москвы я хотел бы жить.

В следующий раз мы встретились через два дня. За это время я несколько раз успел воспользоваться банковской карточкой. Собственно, это и было основным впечатлением от двух прошедших дней. Расставшись с Робертом Карловичем, я тут же зашел в дорогой супермаркет. Про этот магазин я знал только то, что пачка сливочного масла там стоит ровно в два раза дороже, чем в моем «придворном» магазине. Свой первый выход в свет в качестве обладателя несметных богатств сейчас я вспоминаю не только с определенным стыдом, но и с симпатией к себе тогдашнему. Рассчитываясь на кассе новой карточкой, я был готов к унижению, когда выяснится, что задорно сформированная продуктовая корзина не может быть оплачена кусочком пластика, который я с трепетом передал кассирше. Продуктовая корзина представляла собой вполне конкретную металлическую корзинку, набитую предметами гастрономической роскоши. Процесс расплаты прошел вполне гладко, если не учитывать того, что мне пришлось предъявить паспорт, чтобы подтвердить, что карточка именно моя. Из магазина я вышел с пакетом, набитым символами преуспевания в том виде, каком я их тогда себе представлял. На дне пакета лежала килограммовая банка черной икры, поверх ее навалены какие-то особо смрадные французские сыры и испанские сырокопченые колбасы. При каждом шаге в пакете побулькивала бутылка коньяка – самого дорогого в этом магазине. В душе боролись ощущение счастья от вседозволенности с недоумением от того, что счастье оказалось не таким острым, как можно было бы ожидать. Безумная песнь купеческого разгула была завершена мастерским аккордом – в маленьком магазинчике, гордо именующим себя «Мир эксклюзивной обуви», я приобрел мокасины из змеиной кожи за полторы тысячи евро. У тапочек было всего два недостатка, показавшимися мне в тот момент несущественными: они были мне велики и абсолютно не нравились. Свои удобные туфли я оставил в магазине и по привычке двинулся к метро; мне не пришло в голову, что можно взять такси. В мешке побулькивал тысячедолларовый коньяк, на ногах болтались змеиные мокасины. Мне казалось, что я на босу ногу надел калоши, но я был определенно счастлив. Я ощущал себя хозяином мира.

Очередная встреча с Робертом Карловичем прошла в деловой, но не слишком официальной обстановке. Мы встретились в уже знакомом кафе. Я отметил, что факт существования кофе по сто пятьдесят рублей за чашечку, меня уже совсем не возмущает. Я подписал несколько финансовых документов. Подписал, не читая, поскольку уже всецело доверял своему адвокату. После того, как я передал Роберту Карловичу свой заграничный паспорт, который принес по его просьбе, он предложил обсудить план моего путешествия. Узнав, что я хочу начать своё турне с Индии, он прямо-таки расцвел. Правда услышав, что предполагаемой целью моей поездки является Гоа, он посоветовал предпочесть посещение предгорья Гималаев на севере Индии курортному отдыху. Упомянул, что там я бы мог познакомиться с его старым приятелем. Старый приятель проживает в горном буддийском монастыре, в настоящее время практикует как гуру, точнее, Великий Гуру. Он будет рад у себя принять молодого приятеля своего старого друга Роберта Карловича. У Великого Учителя есть другое имя, под которым он широко известен в узком обществе ценителей неподдельной восточной эзотерики. Каждый мало-мальски духовно продвинутый человек, не поддавшийся обаянию европеизированных и американизированных учителей – любителей обильных пожертвований, с благоговением произносит имя Учителя Зеленой горы. Нет, он ничему не учил Зеленую гору. Это имя он получил в довольно отдаленные времена, когда проживал и проповедовал в Тибете. Именно так. Не на Тибете, а в Тибете – мне это напомнило забавное новое выражения «в Украине». Я с энтузиазмом принял предложение Роберта Карловича, которого, про себя, уже начал считать своим наставником.

Следующая неделя прошла в приятных хлопотах выбора квартиры. Быстро оформив в собственность понравившееся жилье, я был готов приступить к его художественной отделке. Нужно сказать, что у меня был целый ряд идей по поводу того, как должна выглядеть моя квартира, и я уже собирался начинать их лично реализовать. Но Роберт Карлович посоветовал не отвлекаться на пустяки, и дал мне телефон модного специалиста по интерьерам. Я пригласил к себе этого достойного человека, и мы встретились для обсуждения основных концепций оформления моего нового жилища. Эксперт по интерьеру оказался сухощавым пожилым юношей небольшого роста с ухоженной длинной и пышной прической и сморщенным личиком сообразительного шимпанзе. Манера общения дизайнера с клиентом, то есть, со мной, вызвала в памяти случай, когда свою статью про душистый табак и душистый горошек, отвергнутую журналом «Эксклюзивные цветы», я пытался пристроить в гламурное издание «Табаки, сигары, трубки». Откровенно циничное отношение зубра интерьеров к моей особе нисколько не задевало, а скорее забавляло. Решив, что я уже успешно введен в транс трескучими фразами о виртуальном разбиении пространства, колористическом ряде и кинетизме объемов и форм, дизайнер с энтузиазмом начал рассуждать о грядущей гармонии моего жилища с Вселенной. Такая гармония, как известно, достигается только с помощью тысячелетней науки фэншуй. Не прошло и минуты, как этот тонко чувствующий и наблюдательный профессионал определил по моему лицу, что, если он хоть еще раз упомянет фэншуй, меня может вытошнить. Поэтому тут же выяснилось, что в сегодняшнем мире фэншуй является рабской данью современной моде, а истинные ценители традиций в наши дни должны придерживаться концепций незаслуженно забытого Баухауза. Как ни странно, я знал, что такое Баухауз, и немедленно продемонстрировал это, небрежно упомянув Мохой-Надя, Мондриана и Клее. Обезьянье лицо увядшего юноши тут же озарилось восхищением моей эрудицией, а дыхание, похоже, на секунду прервалось, как у семиклассника, рассматривающего «Хастлер». Немного отдышавшись, он попытался перейти к частностям касательно материалов для декорирования и утверждения общей сметы. Я величественно дал понять, что в части материалов полностью доверяю его профессионализму, а финансовые тонкости попросил обсудить с Робертом Карловичем – в конце концов, ведь это он сосватал мне морщинистого любимца состоятельных людей с хорошим вкусом. Пусть сам теперь и расхлебывает.

А еще через два дня Роберт Карлович вручил мне заграничный паспорт, не тот, почти просроченный, что я отдал ему, а новый и украшенный десятком разноцветных виз. Эти визы позволяли мне, как объяснил адвокат, посещать практические все страны неограниченное количество раз. Одновременно с паспортом я получил авиабилет первого класса до Дели, адрес и телефон отеля, где для меня был зарезервирован номер, и предложение проводить меня до аэропорта. От проводов я отказался, остальное принял с благодарностью. Расставаясь со мной, Роберт Карлович философски заметил, что человек к хорошему очень быстро привыкает и пожелал мне подольше не ощущать пресыщения. Пресыщенный человек теряет смысл жизни, – глубокомысленно изрек он. Я его заверил, что ничего такого мне не грозит и менее чем через сутки вдохнул жаркий, влажный и благоухающий пряностями воздух Индии.

Уже в индийской гостинице я вспомнил, что почти половина банки зернистой икры, которую я так и не смог осилить, осталась в московском холодильнике.

– Интересно, во что она превратится за два года? – лениво подумал я.

Глава III

В купе подселяют девушку Оксану. Совместный ужин с пивом. Рассказы Траутмана очаровывают девушку, и она позволяет себя соблазнить. Траутман собой недоволен. Черные мысли о Роберте Карловиче. Поезд прибывает в Москву, а Оксана уходит не попрощавшись.

Вагон слегка тряхнуло, раздался противный скрежет металла, трущегося о металл. Воспоминания о событиях двухлетней давности так меня увлекли, что я не сразу вспомнил, что нахожусь в купе поезда, везущего меня в Москву. Поезд, похоже, собрался остановиться. Я бросил взгляд в окно. Там уже совсем стемнело. Мимо, замедляясь, проплывал пустой перрон, освещенный белым светом фонарей. Вагон напоследок дернулся еще раз и остановился. Вскоре в коридоре раздались шаги и в дверь моего купе деликатно постучали. Я привстал и потянул влево дверную ручку, потом дернул посильней и дверь наполовину открылась. За дверью стояла проводница – толстая, веселая тётка в форменной куртке. Мы с ней немного поболтали еще в Праге, когда я просил её пристроить в холодильник свои скоропортящиеся продукты и пиво. Проводница обещала по возможности никого ко мне в купе не подселять. Похоже, не сложилось – у нее за спиной виднелась фигура пассажира.

– Вот, соседку к вам привела, встречайте, – жизнерадостно произнесла проводница. – Проходите, пожалуйста, – это уже относилось к девушке с небольшим чемоданчиком в руках.

– Девушка – это не самый худший вариант, – рассудительно подумал я. – Девушки, они, как правило, не храпят и от них хорошо пахнет.

– Ну, устраивайтесь тут, – гостеприимно сказала проводница. – Если захотите, есть чай горячий.

Я сел поближе к окну, чтоб не путаться под ногами у новой соседки, и максимально приветливо предложил помочь поставить чемодан на багажную полку.

Девушка, повернувшись ко мне спиной, прикрыла дверь, сняла куртку и пристроила ее на вешалке.

– Там свет можно включить, – любезным тоном сказал я, указывая на выключатель, будто она могла увидеть мой жест. Девушка защелкала выключателями, не угадав с первого раза, какой их них отвечает за верхний свет. Наконец свет зажегся, и соседка повернулась ко мне лицом. Я увидел, что она очень красива. Не милая или симпатичная, а просто невероятная красавица. Длинные светлые волосы, темные брови, огромные голубые глаза. У меня прямо дыхание перехватило, и я неприлично уставился на ее лицо. Наверное, у меня приоткрылся рот. Я смотрел на ее губы и думал, что они, наверное, очень мягкие. Мне очень захотелось прикоснуться к ним своими губами. Потом я перевел взгляд на ее глаза и увидел, что девушка внимательно смотрит на меня. Мне показалось, что она уловила мои мысли. Кажется, я покраснел. Смутившись, я опустил взгляд и, невольно, стал смотреть на ее большую грудь, обтянутую голубой пушистой кофточкой. Сообразил, что она видит, куда я смотрю, и смутился еще больше. Снова поднял глаза на губы и обнаружил, что они шевелятся – девушка что-то говорила, обращаясь ко мне. Не сразу я понял, что она просит разрешения переодеться.

– Да, конечно, – пробормотал я, пытаясь перевести свой взгляд куда-нибудь туда, куда смотреть было бы прилично. Начал смотреть на ее руку, маленькую очень белую кисть с длинными пальцами и светло-розовыми ногтями. Еще через секунду понял, что ее большой палец руки цепляется за передний карман джинсов и туда, куда я смотрю, порядочный джентльмен смотреть не должен. Только после этого я сообразил, что мне следует покинуть купе, чтоб дать даме возможность привести себя в порядок. Я быстро вскочил, больно ударился коленом о столик и ринулся к выходу, задев по дороге ногой чемоданчик новой соседки. Добравшись до двери, я начал дергать ручку. Проклятая дверь открылась только с третьего раза, при этом купе содрогнулось от моего мощного рывка. Воистину, сила есть – ума не надо. Я выкатился в коридор и захлопнул за собой дверь – снова сильно и очень громко. В коридоре я обнаружил, что стою на ковре босиком, но возвращаться не стал. Кажется, я и без того произвел сильное впечатление. Ругая себя последними словами, я уставился в окно. Поезд уже отошел от станции, вагон болтало, за окном было абсолютно темно, и в стекле отражалась моя обескураженная и злая физиономия. Ступая на цыпочках, чтоб окончательно не испачкать носки, я добрался до купе проводника. Там мне было выдано моё пиво и пакет с всякими вкусностями, которые я оставлял на хранение. Вернувшись к своему купе, я обнаружил, что дверь уже приоткрыта. Верхний свет был погашен, горели только ночнички в изголовьях. Соседка успела переодеться в легкий голубой халатик и сидела на кровати, уютно подобрав под себя ноги. Дверь на сей раз мне удалось закрыть без грохота.

Девушку звали Оксана. Студентка, учится в Москве, ездила навестить родителей. К моей радости, Оксана с удовольствием согласилась разделить со мной поздний ужин из чешских вкусностей и попить пива. Мне нравятся девушки, которые любят пиво. Кстати, по моим наблюдениям, отношение дамы к пиву никак не коррелирует с объемом ее талии. Этот мой вывод в очередной раз блестяще подтвердился. Оксана, обладательница точеной фигурки, пиво пила с удовольствием и большими глотками. Именно так, как его и положено пить. Сначала мы немного поговорили про пенный напиток, который в тот момент с удовольствием поглощали. Я рассказал всё, что знал про каждый из сортов, что мы дегустировали. Часть знаний этих была довольно свежей, приобретенной во время посещения Чехии. Разумеется, я их расцветил подробностями, которые бы сильно удивили чешских пивных экспертов. Не упустил я возможности рассказать о том, как мой немецкий коллега поинтересовался у меня, зачем старые женщины в Москве у метро продают сухую рыбу. Когда я объяснил зачем, он страшно удивился: «Пиво? С рыбой?!». Дикие люди эти немцы, и в правильной пивной закуске ничего не понимают! Интонация вопроса про рыбу напомнила мне анекдот про «гусэй». Конечно же, я его тут же рассказал девушке. [1]1
  Известный северокавказский лидер дает интервью группе журналистов. Один журналист спрашивает
  : – Вот вы говорите, что ваша нация самая духовная в мире. А мне рассказывали, что там у себя в горах вы насилуете овец, коз, гусей…
  – Гусэй!? – возмутился кавказский лидер.


[Закрыть]

Мне очень понравилось, как Оксана смеется. Я считаю, что по манере смеяться можно многое сказать о человеке. Хотя, по ночному времени и в купе, лучше бы это было делать потише. Изложив всё, что знаю про пиво, я сменил тему и перешел к повествованию о своем путешествии. Здесь мне удалось показать себя остроумным рассказчиком, склонным к самоиронии. Последнее, как мне казалось, должно было помочь понять, что я являюсь обладателем невероятного количества полезных дарований и талантов, но отношусь к этому вполне легкомысленно, как и положено истинно одаренному человеку. Чтобы девушке было интереснее, к своим приключениям я добавил несколько историй, услышанных от разных знакомых и произошедших, якобы, со мной. Несколько раз Оксана, не сдержавшись, снова начинала громко смеяться. Потом испуганно прикрывала рот ладошкой, боясь разбудить соседей.

Очаровательная попутчица начала проявлять явный интерес к моей особе. В частности, успела задать несколько вопросов, часть из которых я бы назвал лестными для себя. Я постеснялся рассказать про то, откуда у меня взялось столько времени и денег, чтобы провести два года в путешествиях по всему миру. Поэтому дал понять, что езжу по поручению редакции известного журнала и пишу статьи про житие-бытие в разных странах. Статьи эти с нетерпением ожидаются огромной армией читателей – почитателей моего недюжинного таланта. Похоже, недавние упражнения по личной психотерапии не прошли даром. Хвалил я себя естественно и тонко. Давно не слышал о себе столько приятных вещей, произнесенных вслух. Воистину, сам не похвалишь, никто не похвалит. Большое впечатление произвел на девушку рассказ о путешествии в Гималаях. А из описания моей встречи с Учителем Зеленой горы выходило, что он был так впечатлен моим духовным совершенством, что до сих пор сидит, наверное, у себя в Гималаях с удивленно открытым ртом, с восторгом вспоминает о нашей беседе и ни о чем другом думать не может.

Вскоре под предлогом того, что нужно говорить потише, чтобы не разбудить соседей, я перебрался поближе к Оксане на ее диванчик. В какой-то момент, предотвращая взрыв смеха, в ответ на мою удачную шутку, рассказанную громким шепотом, я прикрыл ее рот своей рукой, и нам обоим это жест не показался излишне вольным. А уже через несколько секунд я знал, что не ошибался, когда глядел на лицо Оксаны в первый раз. Губы у девушки действительно оказались очень мягкими, и их приятно было целовать.

Я лежал с открытыми глазами на своем диванчике. Не спалось. В купе не горело ни одного светильника. Окно мы занавесили неплотно, поэтому по потолку время от времени пробегали пятна света. Вагон на ходу покачивался, и на откидном столике иногда тихонько позвякивали, касаясь друг друга, пивные бутылки. В стакане периодически начинала дребезжать чайная ложечка. Это раздражало, но приподняться и что-то с этим сделать было лень. Еще час назад безо всякого самовнушения я ощущал себя счастливым человеком, успешным и удачливым. На меня с восторгом смотрела молодая женщина, и я разнежился, как кот у горячей батареи. А теперь после того, как мы, очень утомленные и довольные друг другом, нежно поцеловались, пожелав друг другу спокойной ночи, в голову полезли всякие неприятные мысли. Я начал размышлять о том, всегда ли Оксана так приятно проводит путешествия из дома в Москву и обратно. Потом всплыло воспоминание о впечатляющей телевизионной рекламе безопасного секса и долго меня не оставляло, навевая мысли совсем уж унылые. Я попытался почитать свои психотерапевтические мантры. Когда я в четвертый раз сообщил, что я себе нравлюсь, стало стыдно и противно. В который раз пришла мысль, что стоило бы отказаться от незаслуженных миллионов, и в очередной раз я понял, что не в силах вернуться к каждодневной погоне за пропитанием. Потом я начал думать о своей новой квартире. Интересно, как там мой баухаузный интерьер? Я вспомнил, с каким воодушевлением я обсуждал с дизайнером по электронной почте тонкости оформления спальной и ванной комнат. Как выбирал вид и конструкцию камина и настаивал, что каминная полочка должна быть пошире, чем предусматривалось в базовой модели. Сейчас уже трудно сказать, что именно я собирался выставлять на этой полочке. Вспомнилось, с каким самодовольством и достоинством я воспринимал дизайнерские похвалы моему художественному вкусу. Чувство стыда и отвращения к себе усилилось и сделалось почти невыносимым. Я приподнялся и сел на своем диванчике, свесив ноги. По полу гулял холодный сквозняк, поэтому я спустил на ковер край одеяла и упаковал ступни в некое подобие теплого кокона. Включил ночничок и налил полный стакан пива из открытой бутылки на столе. Взял стакан и подержал его в руке. Прикинул, что уже выпил пару бутылок накануне, и этот стакан будет определенно лишним. Вернул стакан на столик, не отпив ни глотка. Потом начал думать о Роберте Карловиче. Уже не в первый раз мне пришло в голову, что уважаемый адвокат с самого начала представлял, что исполнение желаний для меня обернется разочарованием. Интересно, а мог бы он, если бы захотел, подталкивать меня к нынешнему тяжелому душевному состоянию? Конечно, у него была возможность неотрывно следить за мной все эти два года. Ведь одним из условий, которые я пообещал соблюдать, было ведение дневника и регулярная его пересылка Роберту Карловичу. В том, что он внимательно изучает мою литературную деятельность, у меня сомнений не было. Каждый раз после моих попыток отнестись к написанию дневника недостаточно добросовестно, я получал соответствующее предупреждение от своего цензора. Предупреждения были написаны в предельно корректной форме, но не оставляли сомнений в том, что, если я не буду соблюдать условий соглашения, то и другая сторона снимет с себя разного рода обязательства. Финансовые обязательства, как я отчетливо понимал, в первую очередь. Посмотрев на часы, я увидел, что до прибытия на Белорусский вокзал остается еще больше трех часов. Надо попытаться немного поспать. Я лег, выключил ночничок и прикрыл глаза.

Проснулся я от громких голосов и топота ног в коридоре. В купе я был один. Раздвижная дверь оказалась закрытой не до конца, и я увидел пассажиров, проходящих к выходу с чемоданами, рюкзаками и пакетами. В пакетах позвякивало. Не только я, значит, вез пиво из Чехии. Отдернув занавеску, я выглянул в окно. На перроне, прямо под моим носом Оксана нежно лобызалась с лысоватым брюнетом, стоявшим ко мне спиной. Факт лысоватости брюнета отчетливо просматривался даже со спины, что я отметил с некоторым злорадством. В одной руке у брюнета был Оксанин чемоданчик, а второй он цепко придерживал девушку за затылок. Хватка, что надо, – оценил я и мысленно посочувствовал, – не слишком тебе это помогло, дружок. Парочка, не расцепляя объятий, начала перемещаться в сторону выхода с перрона. Соскучились, видать. Я немного понаблюдал за удаляющимися влюбленными. Мне казалось, что девушка должна напоследок на меня посмотреть, но я ошибся. Спросил себя, расстроило ли меня это. С удовольствием ощутил, что ни капельки. Настроение начало подниматься. И тут я увидел Роберта Карловича. Он стоял на том месте, где еще минуту назад моя ветреная попутчица обнималась со своим приятелем. В выражении лица адвоката удивительным образом сочетались привычная мрачность и неожиданная приветливость. Он слегка кивал мне головой, приглашая поскорее к нему присоединиться. Вокруг шеи, поверх черного костюма, был обмотан белый шелковый шарф. Стильный ты наш, – с нежностью подумал я. Мельком я вспомнил, что ночью выдумывал про Роберта Карловича какие-то незаслуженные им гадости, после чего очень быстро собрался и вышел. Недоеденный и недопитый зарубежный провиант я решил оставить в купе – что-то расхотелось его тащить с собой.

Встреча прошла без лишних сантиментов. Мы пожали друг другу руки, я ответил, что доехал нормально, мы двинулись в сторону здания вокзала и вскоре подошли к автостоянке. Роберт Карлович сунул руку в карман, и тут же нам приветливо, но молча, мигнула всеми огнями огромная черная машина с затемненными стеклами, стоявшая в пяти шагах от меня.