Текст книги "Следуй за белым кроликом (СИ)"
Автор книги: ly_rika
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Штефан по достоинству оценил предложение продолжить банкет, распахнул перед гостями дверь и отвесил земной поклон, неумело изображая швейцара. Распрямившись и оглядев зал, парень замер. Все веселье как ветром сдуло, а улыбка застыла на лице голодным лисьим оскалом. Мальчик принял охотничью стойку. Клацнул остренькими зубками и, стянув с себя куртку, через плечо бросил ее Смолину. Едва успев подхватить одежку, Ромка недоуменно проследил за взглядом швейцарца: Стив во все глаза таращился на парня у барной стойки, одной рукой обнимавшего какую-то полуголую блондинку, а другой – бокал с жидкостью ядовитого цвета. Определенно, Смолин где-то уже встречал этого типа.
– Arschloch*,– сквозь зубы процедил шоколадный принц.
*Мудак
Черты миловидного личика исказились, капризный носик заострился: Стиви был в бешенстве. Он со злостью оттолкнул загородившего дорогу бугая в пестром лыжном комбинезоне и, лавируя между столиками, двинулся к цели. Ромка с шефом переглянулись и поспешили следом: выбитые зубы не в меру ретивого бизнес-партнёра – не их забота, а вот контракт при таком раскладе мог и уплыть.
Полуголая девица, между тем, проявляла чудеса эквилибристики, умудряясь удерживать в тонких пальцах бокал и длинную сигарету, поглаживать ногой бедро своего ухажера и при этом не падать с высокого стула. Она без умолку трещала каким-то искусственным, стеклянным голоском, сопровождая каждую фразу манерным хихиканьем:
– Mein Schatz, du bist so ungeheuerlich süß!*
*Сокровище мое, ты такой чудовищно сладкий!
От передозировки чистой глюкозы в ее щебете у Ромки свело челюсть. А вот Стив, успевший подкрасться ближе и рассмотреть блондинистый экспонат во всех подробностях, похоже, был готов взорваться.
– Mein Schatz, du bist so ungeheuerlich blöd! – пропищал он, передразнивая девицу. Надо заметить, получилось весьма похоже. Впрочем, Стив и эта блондинка вообще выглядели, как родные брат и сестра: цвет волос, глаз, даже рост и телосложение были почти одинаковыми.– Ah, doch wie auch deine nette Puppe.*
*Сокровище мое, ты такой чудовищно тупой! Ах, впрочем, как и твоя милая кукла.
Штефан всплеснул руками и закатил глазки в притворном восхищении. Блондинка хлопала ресницами, недоуменно приоткрыв ядовито-красный рот. Видимо, она никак не могла определить, оскорбили ее сейчас или обласкали.
А вот «сокровищу» хватило одного взгляда на шоколадного принца, чтобы сообразить: малой кровью ему сегодня не отделаться. Мужчина молча бросил на барную стойку пару смятых купюр и собрался было встать, но Стиви оказался проворнее:
– Ist dieses Strichmädchen wirklich deine zukünftige Frau? Hm, so ein schlechter Geschmack!– ехидно скалясь, Штефан оглядел девицу с ног до головы и пижонисто запрыгнул к мужчине на колени.– Weißt du, Baby, dass dieser Schatz den Jungen bevorzugt?*
*Эта шлюха и есть твоя будущая жена? Хм, что за ужасный вкус! А ты знаешь, детка, что это сокровище предпочитает мальчиков?
И поцеловал. Глубоко, грубо, властно. Будто пил воду после долгого путешествия по пустыне. Запустив пальцами в волосы на затылке мужчины, обхватив его ногами за талию, вжимаясь пахом в пах. Ромке на миг показалось, что «сокровище» отвечает, подается вперед: крупные ладони скользнули по бедрам шоколадного принца и сжали ягодицы. А в следующую секунду парень уже лежал на полу и исподлобья глядел на обидчика, сбросившего его со своих коленей. С уголка покрасневших губ свешивалась прозрачная ниточка слюны. Стив тяжело, прерывисто дышал. Мужчина поднялся, схватил девицу в охапку и, не оглядываясь, двинулся к выходу.
– Luder!– хрипло выкрикнул Штефан, в бессильной ярости хлопнув ладонями по полу.– Ich hab´ doch versprochen, dass du deinen Klub verlierst! So pack den Koffer… mein Schätzchen…*
* Тварь! Я же обещал, что ты потеряешь свой клуб! Так что пакуй чемоданы… сокровище моё…
Определенно, во всем был виноват суровый альпийский воздух. Голубое небо, голубые вершины, голубая мечта российских олигархов, голубое… хм, да… Вот и тянет абсолютно нормальных мужиков на разные извращения. Не могут же все эти люди, такие приличные на вид, сами проявлять интерес к представителям своего пола. Выходя из бара, Ромка заметил в углу обжимающихся парней, и тут же отвел взгляд. Нет, определённо, не могут.
*****
Давай играть, как будто я голодная гиена, а ты – кость!
Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»
Эта же мысль не давала покоя Ромке и ночью. Он долго лежал, тараща глаза в потолок. Прислушивался к сопению, доносившемуся с соседних кроватей, и безуспешно пытался понять, почему он сам так странно отреагировал на поцелуй. Отвращение, брезгливость, страх – можно было ожидать чего угодно, но никак не нежности, не желания повторить. При этом Ромка был абсолютно уверен в своей нормальности: ведь он столько лет добивался Светочкиного внимания. Ну, хорошо, не добивался, а тихо ждал в уголке своего часа. Но это ничего не меняет! Нужно было как-то проверить…
То ли бокал выпитого глинтвейна ударил Ромке в голову, то ли несчастный надышался сурового альпийского воздуха, но появившаяся внезапно Мысль показалась ему заманчивой. Смолин покряхтел, выпутываясь из одеяла, и спустил босые ступни на пол. На такие мелочи, как поиск тапок и халата, Ромка отвлекаться не стал. И направился прямиком к своей цели. Он сделал пару мягких шагов, огибая кровать Терещенко. Замер. Прислушался. Двинулся дальше. Ну, кто же знал, что на пути так неудачно окажется ножка кресла? Ромка присел от внезапной боли, схватился за щиколотку, выпучив глаза и беззвучно глотая ртом воздух. В памяти вдруг всплыли все те слова, которыми дед обычно гнал забравшихся в сад мальчишек. До кровати чудовища Смолин дополз на четвереньках. Наконец, распрямился. Воровато огляделся по сторонам. И склонился над спящим начальником, для верности упершись локтем в подушку.
Во всех сказках чудовища превращаются в прекрасных принцев от одного лишь поцелуя, верно? Ромка самым кончиком языка лизнул бледные потрескавшиеся губы спящего. Солоновато, терпко. Мята? Отстранился, замер, слушая стук собственного сердца в ушах. Дрыхнет: ни шороха, даже ресницы не дрогнули. Смолин осмелел, приоткрыл рот, и… и ему ответили. Поначалу вяло, неторопливо. А потом сильные руки сжали талию, развернули, опрокинули спиной на кровать. Сухие губы никак не хотели отпускать Ромкиного языка. Терзали, мучили, лишали воздуха, не позволяли вдохнуть. Все закончилось так же внезапно, как и началось:
– Ты?– сухой хрип.– Бл*ть, ты как тут оказался? Ты за кого, с*ка, меня держишь?
Ромка хотел было ответить, что это не он держит, а как раз наоборот, Романов вцепился ему в предплечья и навалился всем телом. Но высказаться переводчику не позволили.
– Я не пидор, понял?– Романов наконец опомнился и, выпустив жертву из рук, вытер ладонью губы.– Пшёл вон!
И незадачливый спаситель заколдованных чудовищ закончил свой крестовый поход, бесславно свалившись на пол.
Пару минут спустя Ромка уловил краем уха, пряча в подушку горевшее огнем лицо:
– Бл*ть, как же давно бабы не было, если даже на такое чмо встает… ох…
Сборы и возвращение в Цюрих были скомканными. Покорители горных вершин проспали, едва не опоздав на поезд. И, не заезжая в гостиницу, прямо с вокзала отправились в офисное здание, украшенное логотипом шоколадной империи.
-Ну как, все в порядке?– Терещенко положил руку на Ромкино плечо. Переводчик в пятнадцатый раз за утро залился краской и усерднее зашелестел бумагами, водя по строчкам невидящим взглядом. Расположившийся напротив него Штефан скучал, периодически постреливая глазками в сторону штатного юриста „Vestle“. Тот очень мило смущался и отводил взгляд.
– Сколько можно тянуть кота за хвост? Заключаем договор и расходимся, довольные друг другом, – Романову не терпелось покинуть переговорную. – Кстати, кто подпись ставить будет?
– Доверенность оформлена на тебя, ты и ставь. Не думаю, что Андрей Саныч вообще в курсе моего присутствия здесь,– равнодушно заметил Терещенко.
Не глядя на чудовище, Ромка подтолкнул к нему кипу бумаг. Романов собрал листочки и, по-детски прикусив губу, вывел на каждом замысловатую подпись. Ни переводчик, ни его суровый шеф не заметили, как выразительно при этом переглянулись Терещенко и шоколадный принц.
– Мне бы тоже хотелось порисовать,– сказала она наконец.– У колодца.
– Порисовать и уколоться?– переспросил Заяц.
Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес».
Аэропорт был похож на огромный зоопарк, сумасшедший сторож которого распахнул настежь все клетки. У стойки регистрации замерла настоящая жирафа: метра два ростом, ноги от шеи плюс каблуки. Ко входу в кафешку трусило целое семейство бегемотиков. Прямо под информационным табло лаялись на каком-то незнакомом наречии два типичных крокодила с портфелями и в галстуках. Ромка лавировал в толпе, стараясь не выпускать спину шефа из виду и тяжеленный баул из рук. Саша бы обязательно помог ему нести сумку, но задержался внизу со Стивом. И как они за несколько дней успели настолько сблизиться?
Грубый толчок в ребра заставил Ромку остановиться, сумка шлёпнулась на пол. А упитанная тетка, тащившая на себе три огромных чемодана и пару крикливых детишек, даже не подумала извиниться. Корова. Просто и не экзотично, но по-другому не назовешь. Чудовище обернулось и что-то раздраженно пробормотало, недовольно глядя на Ромку. Слов парень не разобрал. Голоса сливались в однообразный гул. Смолин перехватил сумку поудобнее, ответил шефу виноватым взглядом. И замер.
Счастливые дети, расстающиеся влюбленные, нетерпеливо поглядывающие на часы бизнесмены. Чужая печаль, чужое горе, чужое несчастье – им всем не было никакого дела до обыкновенного переводчика, который только что понял, что не может оторвать глаз от своего шефа. Как наркотик: и страшно, и завораживающе, и опасно, и больно, и одурманивающее приятно… Дергайся, кусайся – с иглы не слезть. Откуда-то возникла твердая уверенность, что вот сейчас, в эту самую минуту, чудовище точно могло бы превратиться в прекрасного принца. Стоит только приблизиться и…
-Пизя! Пизя! П*здец! Ба, вот он!– Ромка почувствовал у своих ног какое-то движение, моргнул и вернулся из сказки в переполненный зал аэропорта. К нему подбежала маленькая девчушка. Присев на корточки возле Ромки, она подняла с пола шерстяной попискивающий комочек, изо всех сил сжала его в объятьях и оглушительно заверещала:
-Ба, я нашла Пизю!– судя по несчастной мордочке, существо не разделяло радости своей хозяйки.– Ну, куда ты все время запро… запропощаешься? Ууу-ти…
Девочка погрозила бедному животному пальчиком и протянула его подоспевшей бабушке.
-Бл*ть, ты тут ночевать собрался что ли?– Ромка вздрогнул от грубого и уверенного, до дрожи знакомого прикосновения и поднял растерянный взгляд. По десятибалльной шкале чудовище выглядело раздраженным на средненькую четверочку. Почти штиль. А вот женщина при появлении Романова всполошилась:
-О, Господи! Снова он… Танечка, деточка, дай мне ручку, пойдем скорее отсюда,– женщина схватила ребенка в охапку и, легко разрезая толпу, унеслась за горизонт.
-Я…– Ромка развернулся к шефу, чувствуя себя так же, как то маленькое существо в руках у девчушки. А говорить было нечего. Ромка бы мог, наверное, мяукнуть. Но мяукать тоже было нечего. Он просто опустил глаза и позволил утащить себя к таможенному коридору. Теплая ладонь уверенно сжимала его пальцы, и теперь сумка уже не казалась такой тяжелой.
-Внимание! Объявляется посадка на рейс... Регистрация билетов производится… Attention!...
В аэропорту Города оказалось ничуть не спокойнее, чем в Цюрихе. Что поделать: сочельник. Кто-то отправляется в гости, кто-то возвращается домой, кто-то… Ромку окутало сладко-вязкое облако знакомых духов. Светочка кинулась на шею к его шефу, никого и ничего вокруг не замечая. Чудовище застыло на месте, даже не сделав попытки обнять девушку в ответ.
– Что ты здесь делаешь?
– Пеееть,– Светочка зарылась носом в шею чудовища. Ромка сделал шаг назад.– Ну, что ты, как неродной? Не сказал даже, когда прилетаешь. Сотовый твой не отвечает. Хорошо, хоть Саша догадался позвонить.
Сумки из рук чудовища шлёпнулись на пол. Ромка снова отступил на шаг.
– Петенька, я все устроила, не волнуйся,– девушка хихикнула.– Мы с твоими родителями уже решили. Свадьбу можно назначить на апрель, как раз должно стать потеплее. Ну, в крайнем слууучае на юг поедем. Турция – это как-то попсово, не считаешь? Вот на Бали было бы неплооохо. На таком сроке я даже в бикини пощеголяю! А рожать лучше в Бельгии, мне кажется. В общем, мы посмотрели сайты местных клиник…
Ромка сделал еще пару шагов назад и уперся спиной в мраморную колонну. Прикрыл глаза и медленно сполз по холодной каменной поверхности на пол. Топот ног и голос диспетчера из динамиков заглушили слова чудовища.
– Рома, что с тобой? Эй,– почувствовав легкое прикосновение, Смолин открыл глаза: в его лицо озабоченно вглядывался Терещенко.– Ты меня напугал. Черт, да мы тебя совсем заездили.
Не отводя взгляда, Ромка осоловело кивнул. Саша сжал его лицо в ладонях и выдохнул в ухо:
-Вот что… Одного я тебя сейчас никуда не отпущу. Поедешь со мной.
*****
– Садитесь и не открывайте рта, пока я не кончу.
– Не знаю, как это он собирается кончать, если никак не может начать,– подумала про себя Алиса.
Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес».
Город дышал морозом. Стоило Ромке шагнуть на улицу, Снежная королева тут же запустила холодные пальцы под его легкую курточку. В такси было не в пример теплее. Терещенко осторожно потрогал Ромкин нос и придвинулся ближе, пытаясь поделиться теплом. Руки в Сашиных ладонях согрелись быстро, а в груди было по-прежнему неуютно, словно Снежной королеве все-таки удалось добраться до мальчишкиного сердца. Только вот своей Герды у Ромки не было. Светочка не обратила на него никакого внимания, да что там… Она ждёт ребенка, она влюблена, она выходит замуж… Это она превратила чудовище в принца. Его чудовище в своего принца. И будут они теперь жить долго и счастливо. И умрут в один день. Сказка кончилась.
Как Ромке в голову могла вообще прийти мысль о том, что он сможет разбудить в своём шефе волшебного принца? Mon petit prince… Наваждение, бред. Сон. Это был сон. Ему привиделась всё: и Швейцария, и шоколадный принц, и те два поцелуя. Один со вкусом корицы, другой – мятный…
Кажется, Саша попросил водителя притормозить, исчез на пару минут и вернулся уже с какими-то пакетами. Ромке было все равно. Ромка, не отрываясь, следил за убегающей в темноту пунктирной линией фонарей. Ромка не плакал.
-Ну, как тебе? Скромно, конечно. Но и Москва не сразу строилась. Верно, Ром?
Загородный домик Терещенко на самом деле был уютным. Хотя Ромка мало что запомнил. Вот уже несколько часов он был словно под наркозом. Снотворно-мягкая атмосфера по капле вгоняла анестетик в вену: уютный диван, дрожащий свет пламени из камина, запах еловых веток.
– Ром?
Смолин поднял взгляд.
– Давай же, не молчи. Светского table-talk, конечно, не предлагаю, но этот напиток богов просто создан для неторопливой беседы,– Саша сделал глоток, смакуя, покатал вино на языке и проглотил.
-Я… не знаю, что спросить… может быть… А сколько Вам…
– Тебе…
– … сколько тебе лет?– Ромка был благодарен, что собеседник смог сдержать смешок.
– Угадай.
– Тридцать?– вежливо-равнодушно.
– Стоп,– Саша поставил стакан на столик, забрался на диван с ногами и, вплотную приблизившись к Ромке, устроился поуютнее.– Итак, на кону суперприз:… одно желание. Звонок другу, подсказку зала, помощь компьютера… использовать нельзя. Вперед, у тебя еще три попытки.
– Двадцать девять?
Саша клацнул зубами над самым Ромкиным ухом.
– Двадцать восемь?
Губы шефа скользнули по волосам парня.
– Двадцать семь?– почти шепотом.
– Ответ неверный, свет моих очей,– отодвигаясь от нависшего над ним шефа, Ромка почти заполз на подлокотник.
– А с-сколько?– переводчик покосился вниз: диван оказался довольно высоким. Падать будет больно.
– Двадцать восемь лет…– прохладная ладонь коснулась Ромкиного затылка.
– Я же…
– А ещё пять месяцев и четыре дня,– Саша едва дотронулся до Ромкиных губ своими.– Хотя сейчас я уже ни в чем не уверен.
Будь что будет. Сказки больше нет – и парень расслабился, позволяя себя целовать. Губы. Ухо. Шея. Ключица. Нежно, аккуратно, горячо. Из ниоткуда волной накатила паника: запах, вкус, прикосновения казались чужими, робость, осторожность мужчины – неправильной. Ромке до звона в ушах захотелось снова почувствовать острый холодок мяты, терпкую сладость корицы. Но только не виноград, не эту вязкую кислинку отчаяния. Мальчишку затрясло: пелена апатии слетела, выпустив наконец на свободу так долго сдерживаемые обиду, страх и слёзы.
-Нет,– Ромка вырвался и сполз на пол.– Я же сказал: нет.
-Ты проиграл мне желание,– грубо, нетерпеливо.
– Я проиграл гораздо больше. Я хочу домой. Пожалуйста.
– Сейчас черт знает какой час ночи. Где я найду для тебя машину?– Саша сидел на диване на корточках, обхватив голову руками. Его голос был глухим, неузнаваемым, усталым.
– Пойду пешком,– упрямо, но уже не так уверенно.
– Не дури. Я постелю наверху,– дикий Ромкин взгляд.– Тебе. Только тебе.
Закрывая за собой дверь в спальню, Саша еле слышно прошептал: «Прости. Но я тебя никому не отдам». Ромка подтянул колени к груди и закрыл глаза.
*****
– В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!
Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»
В Ромкиной квартире было холодно: из окна дуло, батареи почти не грели. Смолин сидел с ногами на старой тахте и битый час рассматривал исписанный ломким, неуверенным почерком листок. Внизу, прямо под подписью, красовалось размытое пятно, словно на бумагу попала капля воды. Ромка отвернулся, спрятал голову в плед – призрачный образ несчастного листа по-прежнему маячил перед глазами.
Заливисто залаял звонок. Ромка не сдвинулся с места: надоест ждать – уйдут. Спустя пару минут в дверь заколотили. Стук был слышен даже под ворохом покрывал. Смолин не спеша вылез из своего укрытия и на цыпочках прокрался в коридор.
– Рома! Я знаю, что ты там! Ромааашка, открывай немедленно, пока я не залила слезами всю лестничную клетку!
Дурацкий замок, как всегда, не захотел поддаваться с первого раза. Дернуть дверь на себя, двинуть локтем и хорошенько приналечь – привычный ритуал дался Ромке с трудом. На пороге стояла зареванная подруга.
– Ромааашка, ты должен мне все рассказать.
– Света, я… я не виноват. Он сам… А потом…
– Да причём здесь ты?!– Света прошла в комнату, не снимая сапог.– Ром, я не знаю, что делать. Чувствую: что-то произошло там в Швейцарии. Он вернулся сам не свой, понимаааешь?
Девушка уселась прямо на ворох одеял, спрятала лицо в ладонях и снова всхлипнула. Смолин тоскливо наблюдал за тем, как талая снежная кашица впитывается в ковер.
– Ром, скажи, он нашел там какую-то бааабу, да?– Ромка в ответ лишь растерянно моргнул.– Ууу, так и вижу рядом с ним белобрысую стерву с нулевым размером. Метр с кепкой в прыжке с шестооом.
Парень присел рядом, погладил Светочку по коленке, отдернул руку и нервно проблеял, лишь бы не молчать:
– П-почему же сразу белобрысую?
– Я нашла несколько русых волосков у него на одежде,– девушка вцепилась в Ромкины плечи, а тот судорожно заправил светлую прядь за ухо.– Показываю ему, а он… просто развернулся и уехал. Ни слова не сказал. Мне страшно, Рооом… Даже эта история с ребенком не помогла. Зря я, наверное, все это придумала…
Ромка застыл, приподнял Светочкино лицо за подбородок и спросил, задерживая дыхание:
– Так это не правда? Про беременность?
Девушка зажмурилась и покачала головой. Ромка завел свободную руку за спину, нашарил листок бумаги, смял его в кулаке и забросил в щель между тахтой и стенкой. Записка, начинавшаяся словами «Прошу уволить меня по собственному желанию…» канула в небытие.
Всю послепраздничную неделю офисные работники «Тритона» ходили как по струнке. Романов вернулся из Швейцарии сам не свой, мало кто по доброй воле рисковал заходить к нему в кабинет. Один из близнецов как-то прикрепил на дверь его кабинета листок с надписью «Берегися! Злой насяльник». Потом, правда, брат заставил его эту самую бумажку слопать.
-А что?– оправдывался Дейл, запихивая листочек близнецу за щеку.– Неповадно будет…И так еле на работе держится. Кушай, кушай, дебил малолетний.
Никто точно не знал, но ходили слухи, будто заместитель директора Пётр Алексеевич Романов в служебной командировке соблазнил дочь какой-то важной шишки. А возможно, сестру или племянницу. Шепотом поговаривали, что речь может идти даже о тёще, но женсовет во главе с секретаршей Мариной последнюю версию отверг как заведомо несостоятельную. Светочка Прудникова, перед Новым годом получившая статус официальной Первой леди, никаким уговорам не поддавалась и прояснять ситуацию категорически отказывалась. Судя по колечку у нее на пальце, было понятно лишь одно: эта девица всё-таки воплотит тайную мечту всех сотрудниц «Тритона» от 18 до 48 и приберет завидного жениха к рукам. Сам Романов особых восторгов по такому поводу не проявлял, но Марина списывала этот факт на сдержанность шефа.
– Войдите!
Ромка толкнул дверь и замер на пороге секретарской. Марина смерила его ледяным взглядом и продолжила красить ногти в кроваво-красный цвет. Ромка нервно сглотнул: не к добру такие знаки судьбы с утра пораньше, ох, не к добру. Женщина подула на подсыхающий лак – Ромка недовольно повел носом и сморщился: в маленьком помещении несло ацетоном.
– Пётр Алексеевич меня вызывал? – Смолину очень хотелось зажать нос пальцами, но делать это при даме казалось ему невежливым. Марина флегматично кивнула и снова подула на алые ногти. А Ромка в два прыжка преодолел расстояние до берлоги чудовища и шагнул внутрь.
– А-апчхи…
– Молодой человек, будьте здоровы. Вот, правду, значит, говорю.– Ромка разлепил слезящиеся глаза и оглядел кабинет. Во главе стола сидел Андрей Саныч. Слева от него склонился над какими-то документами Саша. Обнаружить чудовище Ромка смог далеко не сразу: Романов забился в угол, устроившись на видавшем виды плюшевом пуфике.
– С-с…– поблагодарить у Ромки так и не получилось: его скрутила очередная серия особенно смачных чихов. Терещенко привстал, протягивая парню стакан воды. Ладонь переводчика скользнула по пальцам шефа, холодным и слегка влажным. Ромка отвел взгляд.
– Ну, так давайте позвоним и все выясним. Эта бл*дская ситуация уже съела мне весь мозг,– Романов резко поднялся, сделал пару шагов и вернулся обратно на свое место.
Директор стукнул кулаком по столу:
– Пётр… мать твою Алексеич… Мы все здесь переживаем, но это тебе не базар, матерными словами… Да при ребёнке…
– Знали бы Вы, что этот «ребёнок»…– еле слышно зашипел Романов, а переводчик залился краской: шеф всё ещё помнит про тот поцелуй. Смолин не видел своего начальника с самого возвращения домой: тот словно избегал лишний раз появляться в офисе. Парень всерьез задумывался о том, чтобы зайти к нему и… и дальше действовать по ситуации. Один раз он даже дошел до заветной двери, но донесшийся изнутри рык «Марина, где вас носит с этим чертовым анальгином?!» очень быстро изменил Ромкины планы.
Директор поманил Смолина пальцем и кивнул на телефон:
– Молодой человек, Вам нужно будет связаться с бухгалтерией «Vestle» и выяснить, почему все сроки по выплатам прошли, а деньги на наш счёт до сих пор не перечислены. Только помягче, прошу Вас. Как-нибудь эдак…– Андрей Саныч изобразил рукой в воздухе какой-то непонятный знак.
Пока Ромка набирал номер, пять раз слушал «Лав стори» вместо гудка, долго и очень обстоятельно беседовал со швейцарцами, Романов успел сломать два степлера и в клочья изорвал стопку цветных листочков для записей. Саша отошел к окну, равнодушно рассматривая машины у подъезда.
-Кхем…– Ромка положил трубку и повернулся к начальству.– Они клянутся, что деньги уже три дня как ушли на наш счет. Я даже попросил продиктовать этот номер для верности. Вот, смотрите.
Романов сорвался с места и вырвал у парня из рук листок с цифрами:
– Да что за…– чтобы проглотить окончание фразы, чудовищу хватило одного взгляда на директора.– Это не наш счет. Звони этим с… собакам, пусть делают возврат. Пусть что угодно делают, но деньги через 24 часа должны быть у нас!
Ромка смиренно выслушал второй сеанс творчества Френсиса Лея. Под аккомпанемент отборнейшего мата в исполнении чудовища старая песня звучала как минимум свежо и авангардно. Как любила говорить Ромкина преподавательница – «полный сюр». Разговор, впрочем, получился, соответствующим. Каким-то неведомым образом в двух экземплярах договора оказались разные номера счетов.
– Ошибиться на… сколько там?– Романов снова посмотрел на листочек.– На х… черт знает сколько цифр случайно невозможно! Мы сейчас выведем этих п… партнёров на чистую воду…
Чудовище перемахнуло через стол, едва не задев замершего на краешке стула Ромку, и схватило телефонную трубку:
– Пап? Да, я это… Да… да не об этом сейчас… Да, бл*ть, про женитьбу я всё уже сказал! А своего ребенка и так никому не отдам. Мне теперь на крови надо поклясться, чтоб от меня все отъ*бались?... Слушай, в общем, помощь твоя нужна. Пробей номер счёта… Ну, на чьё имя открыт, когда… Записывай… Ну да, на этот же номер факсом. Всё, ждём,– чудовище бросило трубку и оскалилось.– Поймаю ублюдка – ноги оторву и в жопу засуну.
Не дождавшись, пока факс закончит жужжать, Романов рванул листочек на себя. Аппарат обреченно пискнул и замолк. Переводчик, всё это время не отводивший взгляда от шефа, испугался, что бедному чудовищу придётся вызывать «скорую». Оно позеленело и, кажется, потеряло дар речи.
– Петя,– заговорил Терещенко срывающимся голосом, откашлялся и продолжил на тон ниже.– Что там…
-Бл*ть. Что за х*йня?– Романов смял бумагу в кулаке и поднял взгляд на шефа. Андрей Саныч аккуратно разжал пальцы чудовища, разгладил листочек и, водрузив на нос очки, прочитал:
– Романов Пётр Алексеевич, 1979 года рождения, номер паспорта…
Сначала казнь! Потом приговор!
Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»
И молчание было ему ответом... Ромке стало страшно неуютно. Захотелось проснуться где-нибудь подальше от этого кабинета, этой гнетущей, давящей тишины. Словно над головой на тоненькой веревочке зависли тысячетонные плиты. И вот-вот должны были рухнуть. Переводчик скрипнул стулом, сделал неловкое движение рукой – со стола на пол посыпались скрепки.
Андрей Саныч наконец оторвал взгляд от злосчастного листка. Ромка впервые видел директора таким: тот словно постарел на пару лет, погрузнел, сгорбил спину. Шеф заговорил медленно, словно нехотя:
– Петя, сколько мы с тобой вместе работаем? Ты ведь ко мне еще студентом пришёл. Лет десять уже как. Почему…– директор с силой провел ладонью по лицу, устало откинулся на спинку кресла и прикрыл веки.
– Да это бред какой-то… Андрей Саныч,– Романов растерянно прикоснулся к плечу шефа, обернулся к окну, у которого замер Терещенко.– Сань, скажи, мы же… Ты!– чудовище через стол потянулось к Ромке, мальчишка успел отпрянуть, и Романов схватил лишь воздух.– Ты ведь проверял этот чертов договор, с*чонок мелкий! Меня подставили, а этот был с ними в сговоре. Сколько тебе заплатили, дрянь? Или вы вдвоем подсуетились с Терещенко…
Романов обогнул стол, явно намереваясь заняться членовредительством. Со стороны окна донесся тихий звук. Кажется, что-то сказал Терещенко. Впрочем, Ромка всё равно не разобрал: Смолин словно оказался в вакууме, где были только двое – он и его чудовище. Переводчик втянул голову в плечи, даже не думая оказывать сопротивление. В груди трепыхалась обида – почему? За что? Обмануть своих же, обмануть… своё чудовище, подставить, предать Ромка был не способен. Деньги. Не нужны они Смолину, эти деньги. Другое нужно. Неужели шеф не видит, не понимает? После того поцелуя – не понимает? В горле комом застыли копившиеся всю последнюю неделю слёзы. А плакать нельзя. Нельзя плакать. Ты же мужчина. Ты же…
-Довольно!– Андрей Саныч хлопнул ладонью по столешнице. Тоненько звякнула ложка в кофейной чашке.– Мне не истерики от вас нужны. Санта-Барбары мне, слава Богу, и дома хватает. Вы оба ездили заключать договор и оба – слышишь, Петя, оба!– несёте ответственность за результат. По крайней мере, моральную.
Директор замолчал, потер грудь в области сердца, налил из графина воды и, сделав пару глотков, продолжил чуть спокойнее:
– Юридически же… Петя, ты юрист по образованию и должен понимать: там, под этим самым договором стоит не моя подпись, не Сашина, не этого мальчика. Там твоя подпись, и счет оформлен на твое имя… Не хочу верить, что пригрел у себя в компании вора. Был бы кто другой…– Андрей Саныч снова сделал паузу. Ромка заметил, как дергается жилка у него на виске.– Вот что, Петя, завтра в десять утра собрание акционеров. Мы свяжемся со швейцарцами, думаю, им тоже будет интересно поприсутствовать. Произошедшее я спустить на тормозах не смогу, сам понимаешь. У тебя есть ровно сутки, чтобы найти объяснения. В девять, не позже, жду тебя в своём кабинете. Не явишься – … я… пойму… Но уж и ты не обессудь.
Не глядя на чудовище, директор поднялся и вышел из кабинета. Вслед за ним к двери неслышно двинулся Терещенко.
– Бежишь, с*ка… Ну беги, беги,– полетело ему вслед.
Саша ничего не ответил, лишь потянул за собой Ромку.
– Куда? – Романов преградил путь одуревшему от происходящего переводчику.– Я тебя отсюда не выпущу до тех пор, пока не…– чудовище смерило несчастного взглядом,– пока ты мне все банковское законодательство Швейцарии не перескажешь. В лицах.
– Отпусти его. Если ты помнишь, здесь не он – вор.
– Подраться захотел? Или скандала? У меня сейчас другие проблемы. Если ты помнишь,– чудовище глядело прямо в глаза бывшего друга. Пристально, напряженно. Терещенко отвел взгляд и скрылся за дверью. Окончание фразы услышал только Ромка.– Не денется никуда твоя подстилка, пока она мне нужна. Я вас обоих заставлю ответить.
****
Я вот сейчас, к примеру, битых два часа от_чаи_валась... с вареньем и сладкими булочками.
Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»
Время тянулось медленно, словно старая, мягкая, тысячу раз пережёванная жвачка. Ромка то и дело бросал взгляд на часы: ленивые стрелки, кажется, двигались в обратном направлении. Кабинет чудовища превратился в клетку, где были заперты двое: хищник и его жертва. Романов то метался по маленькому помещению, то замирал у окна, то бросался к ноутбуку, вырывая мышку из Ромкиной руки. Названивал знакомым, незнакомым, знакомым знакомых и знакомым незнакомых. Замерев, слушал переговоры Смолина со швейцарцами. Слушал внимательно, хоть и не понимал ни слова. Гипнотизировал взглядом покусанные Ромкины губы. Пил кофе. Цедил кофе литрами, опустошая одну чашку за другой. На столе росла гора грязной посуды и факсимильной бумаги. А ответа не было. Qui prodest? *
