Текст книги "Следуй за белым кроликом (СИ)"

Автор книги: ly_rika

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Скажи ему, чтоб выключил эту тягомотину,– хриплый голос вдребезги разбил хрупкую иллюзию благополучия.

Ехать в тишине сразу стало как-то неуютно. Смолин еще в гостинице ощутил, что дружба двух его начальников дала трещину. На губе у Романова запеклась кровь. Терещенко же демонстративно избегал обращаться к чудовищу напрямую. О произошедшем Ромка ни того, ни другого расспрашивать не решился.

Владельцы «Vestle» свили уютное семейное гнездо в загородном доме, по габаритам и архитектуре больше напоминавшем средневековый замок. Мягко шурша по гравию, такси подкатилось к лестнице. Ромка чуть замешкался в салоне и удивленно взглянул на Терещенко, распахнувшего перед ним дверь. Смолин успел несколько раз покраснеть, пока неуклюже выбирался из машины, опираясь на услужливо предложенную руку. На крыльце их уже встречали: то ли дворецкий, то ли секретарь – по темному глухому сюртуку точнее определить было сложно. Госпожа Штойер изволила задерживаться, а её сын с минуты на минуту должен был вернуться домой с утренней прогулки.

Сидя в гостиной в ожидании хозяйки, начальники по-прежнему хранили молчание. Ромка успел до мелочей изучить рисунок диванной обивки, когда на пороге появилась уже знакомая фигура с подносом в руках. Смолин вскочил на ноги:

– Hm, darf ich… Wo befindet sich… das Badezimmer?1

И, едва дождавшись ответа, рванул вверх по лестнице.

1. Хм, Могу я… Где… уборная?

Изнутри дом казался настоящим лабиринтом Минотавра. Ромка свернул пару раз, миновал какие-то хозяйственные помещения, едва не опрокинул на себя этажерку с фарфоровыми слониками и понял наконец, что заблудился. Смолин решил, что бродит по кругу, и где-нибудь его непременно поджидает если не сам Минотавр, то хотя бы его дальний родственник вроде пыльного кролика, как вдруг из-за ближайшего поворота послышались голоса:

– Doch ich brauche das! – капризные интонации показались Ромке смутно знакомыми.– Ist es wirklich ein Problem, dem Sohn einen kleinen Club zu kaufen? Auch du bekommst übrigens den Profit.1

– Stefan, bist du etwa bis jetzt ein launisches Kind? Du weißt doch, das wir neue östliche Richtung investieren 2,– низкий женский голос звучал уверенно и бескомпромиссно.

1. Но мне нужно! Это что, такая проблема, купить сыну небольшой клуб? Между прочим, ты сама получишь выгоду.

2. Штефан, разве ты до сих пор остался капризным ребенком? Ты ведь знаешь, что мы вкладываем средства в новое восточное направление.

Не решившись вмешиваться в семейные разборки, Ромка тенью проскользнул мимо распахнутой двери и увидел наконец знакомую лестницу, которая вела в гостиную. Время здесь, кажется, застыло. Ни Романов, ни Терещенко так и не сдвинулись с места. Первый внимательно изучал пейзаж за окном, второй рассматривал свои ногти.

– Guten Morgen. Ich hoffe, dass verehrte Gäste unsere Verspätung verzeihen 1,– в зал спустилась высокая седеющая женщина в светло-бежевом костюме. За ней, засунув руки в карманы кипенно белых брюк и недовольно наклонив голову, плёлся её сын, в котором Смолин с удивлением узнал вчерашнего скандалиста из клуба.

1. Доброе утро. Я надеюсь, уважаемые гости извинят нас за опоздание.

Беседа за завтраком тянулась невыносимо вяло. У Ромки складывалось впечатление, что из всех собравшихся заинтересованность в разговоре проявляла только фрау Штойер. Стив ковырял вилкой в тарелке, изредка бросая колкие замечания по поводу успеха совместного проекта. Хозяйка проявляла недюжинную выдержку, игнорируя вызывающие интонации сына. Впрочем, гостям было не до разногласий в семействе Штойер. Романов кивал невпопад, Терещенко предпочитал обходиться общими фразами, для приличия пару раз похвалив дом и вставив несколько слов о погоде. Переводчику пришлось спасать положение самостоятельно. Саша нехотя бросал краткое замечание – Ромка использовал все свое красноречие, чтобы фраза обрела цветистость и светский лоск, так что к концу беседы фрау Штойер начала восхищаться богатством и ёмкостью русского языка. Смолин улыбался и краснел, вызывая недоумение швейцарки.

– Госпожа Штойер приглашает нас на экскурсию по шоколадному цеху,– Ромке дважды пришлось повторить эту фразу, прежде чем он добился какой-то осмысленной реакции от начальства. Романов схватился за голову и пробормотал что-то невразумительное. Терещенко кисло улыбнулся, поблагодарив за вкусный завтрак. И только Смолин был искренне рад возможности попробовать знаменитый швейцарский деликатес.

Ромка восхищенными глазами наблюдал за тем, как варится шоколад, как по небольшим металлическим контейнерам бежит сладкая лента, под прессом превращаясь в самые вкусные в мире конфеты. Помещение было наполнено ароматом новогодних чудес и сказки. Разве что не хватало эльфов и гномов в высоких разноцветных колпаках. Терещенко, все это время не отводивший взгляда от лица подчиненного, нагнулся за лакомством и поднес его к Ромкиным губам. От неожиданности тот послушно раскрыл рот, коснувшись шоколадки языком.

– Сладкое детям вредно,– вмешался вдруг Романов, грубо выхватил конфету из пальцев бывшего друга и сунул ее себе в рот, тщательно облизав пальцы.– Ты испачкался. Что о нас подумает госпожа Штойер?

Чудовище мощным плечом оттеснило Терещенко в сторону и провело ладонью по Ромкиным губам, стирая шоколадный след. А потом снова облизало пальцы.

«-Что ж? Вздуем друг дружку?

-Подеремся часов до шести, а потом пообедаем».

М/ф «Алиса в Зазеркалье»

Смолин завороженно следил за медленными движениями шефа. А тот отвечал ему хищной полуулыбкой.

– Романов, ту ох*ел?– Саша схватил чудовище за воротник и попытался встряхнуть,– Клялся же вчера, с*чонок, что он тебе по барабану… Врал, выходит… Тварь…

Чудовище не устраивала роль жертвы, оно легко высвободилось из хватки и едва не опрокинуло соперника на медленно двигающийся конвейер. Терещенко замер в паре сантиметров от скользящей ленты, опасаясь сделать лишнее движение.

– Это было до того, как ты мне рожу разукрасил, дружище,– одной рукой удерживая Сашу за галстук, а другой приглаживая его растрепавшиеся волосы, прошипел Романов.– А я ведь ни разу в жизни тебя не ударил. Даже тогда, после Славкиных похорон. Хотя было за что. А ты, бл*, сейчас из-за…

– Петр Алексеевич, да отпустите же, что Вы делаете?– Ромка наконец пришел в себя и робко коснулся плеча начальника. Тот даже не пошевелился, продолжая гипнотизировать взглядом бывшего друга.

– Швейцарцы же смотрят,– прошептал переводчик почти жалобно, теребя грубую ткань пиджака. Госпожа Штойер, и правда, недоуменно наблюдала за происходящим, поджав тонкие губы. Стив же прислушивался к спору с видом впервые оказавшегося в цирке ребенка.

– Was ist denn los?*– наконец не выдержала хозяйка.

* – Что случилось?

Все трое синхронно повернули головы к Штойерам. Терещенко вырвался, еле слышно цыкнул и одернул пиджак. Ромка замялся, бросил быстрый взгляд на своих шефов, вздохнул и выдавил из себя улыбку:

– Mmm… nichts Besonderes. Meine Chefs können nur einfach nicht entscheiden,… eee… ob es sich morgen Bergski laufen lohnt, – переводчик снова поднял глаза на шефа в поисках поддержки. Тот поощрительно кивнул.– Wissen sie... Das ist Hobby von Herrn Romanow, doch Herr Tereschtschenko… tja, ehrlich gesagt, er hat Angst vor der Geschwindigkeit und Höhe… so kam es eigentlich zu kleiner Streit… Und jetzt zeigt Herr Romanow seinem Freund, dass der Aufzug wirklich nicht gefährlicher ist… als diese Fließbandanlage*.

* – Ммм… ничего особенного. Мои шефы просто не могут решить,… эээ… стоит ли завтра кататься на горных лыжах. Знаете ли, это хобби господина Романова, а вот господин Терещенко, … мда, честно говоря, он боится скорости и высоты. Так что они немного поспорили… А сейчас господин Романов демонстрирует своему другу, что горнолыжный подъемник на самом деле ничуть не опаснее конвейера.

Ромку несло. Глядя, как Штефан, сощурившись, понимающе качает головой, парень уверенно угощал хозяев развесистой клюквой, уже не оборачиваясь к шефам. Однако к дальнейшему развитию событий он оказался абсолютно не готов. Стив стряхнул с белой курточки несуществующую пылинку, дунул на свою выбеленную челку и неторопливо заговорил, смакуя каждое слово. Ромка только растерянно хлопал глазами, как кролик перед удавом-искусителем.

-Не томи, чего он хочет? – донеслось из-за плеча Смолина. Тот задумался, с деланым интересом разглядывая плитки пола под ногами и лихорадочно подбирая слова:

-Хм, дело в том, что господин Штойер приглашает нас в Альпы кататься на горных лыжах. Прямо завтра. У него там зарезервировано несколько домиков для друзей. – Ромка поднял взгляд на Штефана. Швейцарец кивнул и настойчиво повторил свою последнюю фразу.– Да, и это… возражения не принимаются.

Как они без потерь личного состава смогли пережить переговоры в душном зале заседаний, как доехали до гостиницы, Ромка помнил смутно. Всю дорогу он с ужасом думал о том, что ему придется остаться с шефами наедине. Без говорливой фрау Штойер, без ее настырного сына, без снующих туда-сюда с бумагами секретарей и юристов. Даже спина равнодушного таксиста сейчас казалась Ромке спасательным кругом: какая-никакая, а компания. Но еще сильнее парень боялся бросать Терещенко и Романова одних, без присмотра. «Переубивают же друг друга. Как пить дать, переубивают»,– вертелась в голове беспокойная мысль. Поэтому он решительно взял инициативу в свои руки, предложив коллегам поужинать вместе, ведь нужно было столько всего обсудить. А еще в гостиничном ресторане подают такое вкусное мороженое, пальчики оближешь… Нет-нет, не в буквальном смысле, конечно…

Как ни странно, долго уговаривать не пришлось. И последний аргумент Ромке, к его огромному облегчению, так и не пригодился: лимит на смущение сегодня был исчерпан. Кажется.

Саша уже несколько минут тщательно размешивал сахар в кофейной чашке. Смолину казалось, что ложечка со звяканьем ударяется не о края фарфора, а о его, Ромкины, до предела натянутые нервы. Бьет в одно и то же место, равномерно и невыносимо больно. Парень не понимал, чего ему сейчас больше всего хочется: то ли истерически рассмеяться и хоть как-то снять напряжение, то ли бежать без оглядки, не взваливая проблемы двух взрослых мужиков на свои плечи. Чудовище усердно делало вид, что читает газету. Ромка скосил взгляд: так и есть, на немецком. Он хотел было отпустить шутку насчет скоростного освоения иностранных языков по новейшему методу Петра Романова, но вовремя прикусил язык.

-Милый мой, а теперь, я надеюсь, ты объяснишь нам, как же господину Штойеру в его, не побоюсь этого слова, светлую голову пришла мысль о поездке в горы?– судя по кислому выражению лица, Терещенко не горел желанием кататься на лыжах. И Ромкины предположения относительно спортивных талантов шефа, определенно, оказались весьма близки к реальности.

-Зассал?– Романов хрустнул газетой, резким движением складывая ее пополам. Смолин ясно разглядел, что у Терещенко нервно дернулось веко. И почти физически ощутил, как разбилось хрупкое равновесие.

-Рома, посиди здесь, мы скоро вернемся,– не глядя на переводчика, сквозь зубы процедил Саша и кивнул бывшему другу на дверь. Смолину оставалось лишь бессильно проводить начальников взглядом, сжимая в мокрых ладонях салфетку.

А он воображал, что сможет их помирить… Боже, какая самонадеянность… Да Ромку здесь держат за ребенка, инфантильную марионетку – не больше. Он всегда это знал, не стоило и затевать весь этот ужин. Будь Смолин сейчас один, непременно бы расплакался от отчаяния.

Тем временем в зал вошла семейная пара с двумя детьми. Мальчик лет семи обогнал родителей и с восторженным визгом бросился занимать место за столиком. Но поскользнулся и растянулся на полу, разревевшись на весь ресторан, громко и обиженно. Родители захлопотали, кинулись к сыну. Тут же подоспел и официант с кусочком завернутого в фольгу льда. Мальчик все еще кривил малиновую от слез рожицу. А младшая сестренка ласково успокаивала его, положив ладошку на ушибленное колено. Девочка с абсолютно серьезным выражением на кукольном личике убеждала брата, что настоящий мужчина плакать не должен. А если он будет умницей, то сегодня, так уж и быть, она позволит ему поиграть с ее новым домиком и каретой для куклы. Мальчика подобная перспектива, видимо, не прельщала. Но он снисходительно улыбнулся сквозь слезы и обещал лучше предоставить группу игрушечного спецназа в качестве телохранителей для ее Барби. Однако исключительно на один вечер, не больше. А Ромку словно окатили ушатом холодной воды: девочка-то права, мужчины не плачут. И не сдаются.

Смолин заметался: куда бежать, где искать начальников? Номер Терещенко оказался заперт. Ромка прижался ухом к двери, но услышал лишь стук собственного сердца в ритме сумасшедшего вальса: раз – два – три. Раз-два-три. РазДваТри. Раздвтр… Рванул к лифту, со всей дури вдавил кнопку вызова, замер в ожидании, от нетерпения барабаня пальцами по холодному пластику панели.

А перед дверью в номер чудовища Ромка вдруг притормозил: от эмоционального запала и решительности осталось только тянущее беспокойство в груди. Он сделал пару глубоких вдохов и, надеясь, что шефы забыли о таких мелочах как незапертый замок, легонько толкнул дверь.

– И не попрекай меня Славкой… Он не только твоим другом был… Думаешь, я себя в его смерти не винил, а? Это удар ниже пояса, ты понимаешь?

Молчание. Шорох. Усталый голос:

– Петь, признайся честно, ты мне вот так мстить собрался? Или, и правда… всех баб перетрахал, а теперь на мальчиков потянуло?

– Бл*ть, Саша…

– Нет, ты на меня смотри! Сам выговорился, дай другим сказать… Я же помню, как ты всегда на мои встречи с мужиками реагировал. Убежденный гомофоб, совесть нации, с*ка… А, может, ты в это время сам втихаря парнишек… Или свою задницу кому-то подставлял, а?

Ромка холодными руками вцепился в дверной косяк и заглянул в комнату. Он увидел, как Романов, стоявший лицом к окну, молча развернулся, сделал пару шагов к сидящему на корточках Саше, и с размаху ударил ногой куда-то в плечо. Терещенко, не обращая внимания на боль, обхватил романовские колени и повалил, изо всех сил прижимая к полу. Оба замерли, вглядываясь в лица друг друга. До Смолина доносился лишь звук тяжелого дыхания. Парень почувствовал: вмешиваться сейчас нельзя. Неправильно.

– Значит так, под мужика я никогда не лягу. И вообще с такими … никогда не буду, понял? – сбивчиво и хрипло заговорил Романов.– А сейчас мы с тобой встанем на ноги и спустимся вниз, к твоему мальчику. Я его пальцем не трону.

Смолин выскользнул из номера и осторожно прикрыл за собой дверь.

*****

«Знаешь, потеря головы – это очень серьезная потеря!»

М/ф «Алиса в Зазеркалье»

Вот уже битых два часа Ромка никак не мог заснуть. Ворочался с боку на бок, мял руками неприятно теплую подушку. То натягивал одеяло до подбородка, то спихивал его на самый край кровати. Сон не шел. Зато шли мысли.

Хоть Ромка и был парнем до одури скромным, в глубине души он всегда считал себя добрым, верным и честным. Коня, конечно, на скаку не останавливал и в горящую избу не совался, но в троллейбусе всегда уступал место престарелым гражданам и пассажирам с детьми, переходил дорогу только на зеленый сигнал светофора, не курил, не пил и матом не ругался. Регулярно навещал в деревне деда с бабкой, помогал картошку копать. Воспитанный на Каверине и Гайдаре, он не мог представить себя на месте коварного Ромашова или Мальчиша-Плохиша, предателя и негодяя.

Однако он только что разрушил многолетнюю дружбу. Это раз.

Чувствовать себя причиной этой ссоры было лестно. Это два.

Смолин прикусил уголок подушки. Нет, не лестно, а… странно. Мысли кружились в Ромкиной голове, сталкивались, не позволяя разложить ситуацию по полочкам. Смолин не понимал ни одного своего начальника, ни другого. Более того – он не мог разобраться даже в себе. И только когда до несчастного парня наконец-то дошло, что он просто не хочет об этом думать, Ромка смог наконец провалиться в сон.

Мутные образы, темные пятна сливаются, меняют контуры, срываются каплями, словно притянутые неведомой силой. Стекают по разгоряченной Ромкиной коже. Запах, терпко-сладкий, тяжелый, дразнит ноздри. Но сил отстраниться нет: руки и ноги будто скованы талыми лентами. Шоколадные путы, тягучая патока оков. Хочется бежать, подняться, хотя бы ползти. Расфокусированный взгляд ловит чьи-то глаза. Такие же темные, как шоколад. Знакомые. Ромка чувствует кожей чужое дыхание. Оно дразнит, щекочет, повторяя след шоколадных потеков. Первое прикосновение – осторожное и нежное. Изучающее. Влажное. Язык собирает сладкие капли. Хочется, чтобы он двигался быстрее…

Против ночных кошмаров существует одно универсальное средство – будильник. Впрочем, у него есть огромный список побочных эффектов. Среди прочего – способность убивать и полезные бактерии… Проще говоря, беспощадность даже к самым сладким снам. Ромка разлепил глаза, не соображая, где находится, нашарил на тумбочке телефонную трубку. Экранчик пульсировал голубоватой подсветкой и анимацией сошедшего с ума колокольчика: «6.00. Подъем!». Смолин вырубил звук и бессильно откинулся на подушку: какой нормальный человек проснется в такую рань четвертого января? Только тот, кого угораздило напроситься на участие в аттракционе под названием «швейцарские горки».

Начальники, судя по сонным лицам и ватным движениям, полностью разделяли Ромкино мнение. Впрочем, Смолину удалось отоспаться в поезде: до местечка под загадочным названием Саас-Фэ пришлось добираться больше трёх часов.

Открыл глаза Ромка уже в сказке: солнечные потоки до краев наполняли небольшую долину, утонувшую между горных вершин. Домики издали казались рассыпанным по блюдцу бисером. Но самое главное – Ромку поразило море снега, похожего на сахарную вату. Парень разом простил Снежной королеве и перенесенное недавно воспаление легких, и колкую метель, и проникающий под куртку ветер, которые он с радостью оставил в родном Городе. Штефан что-то рассказывал, но слова проскальзывали мимо Ромкиного сознания. Он, как ребенок, таращился по сторонам, разглядывал крошечные электрокары, аккуратные крыши маленьких домиков, паутины подъемников, окутавших горные хребты. Терещенко наконец устал подгонять его на каждом повороте, отрывая от созерцания очередного чуда, и, взяв за руку, потащил в дом переодеваться. Ромка с трудом разобрался в горнолыжной амуниции, добрых полчаса прокопавшись с крючками и молниями, пару раз больно прищемив палец, и застал компанию начинающих спортсменов уже готовыми к покорению снежных вершин.

Кто бы сомневался: лыжный костюм у принца империи «Vestle» оказался кипенно-белым. Если бы Стиву мог присниться сегодняшний Ромкин сон, то шоколад там наверняка был бы того же цвета… Смолин покраснел и поспешно отвел взгляд. О том, что ему привиделось ночью, парень думать избегал. Он не выдержал и покосился на чудовище: было очевидным, что оно сторонилось Ромку. И в поезде предпочло место в другом конце вагона, и сейчас явно собиралось кататься отдельно от них с Сашей. Ну и ладно, кто бы огорчался… Смолин отвлекся на рекламный плакат, обещавший незабываемые впечатления от визита в грот с ледяными скульптурами, и снова забыл обо всем на свете.

– Рома, залезай быстрей, опоздаешь!

Переводчик очнулся, подхватил снаряжение и запрыгнул в последний из тронувшихся каров. Ничего страшного, Терещенко он отыщет на месте, а пока можно насладиться природой.

Однако Ромка напрасно вглядывался в лица выходящих из кара лыжников. Ни Саши, ни Стива он так и не увидел. Где-то вдалеке мелькнула романовская куртка, но с ним Смолин не заговорил бы сейчас даже под угрозой быть сброшенным в ущелье.

Стоя на склоне, парень наблюдал за тем, как готовятся к спуску остальные. Неуклюже копируя их движения, он с горем пополам застегнул крепления лыж, поправил сползший на лоб шлем и что было сил вцепился в палки. Вот, вроде бы ничего сложного. Дело оставалось за малым – оттолкнуться и поехать.

Только потом Ромка понял, что зажмуриваться и задерживать дыхание было неудачной идеей. Нет, первые несколько метров он проехал очень лихо, вспомнив виденную в фильмах стойку горнолыжника. Все испортил сугроб, выросший словно из-под земли. Ромка мог поклясться, что минуту назад его там не было. Философия дзен вообще утверждала, что все в этом мире – лишь иллюзия. Однако аргументы сугроба оказались сильнее. Он с распростертыми объятьями встретил набитую такими бесполезными теперь знаниями Ромкину голову.

-Живой?– послышалось откуда-то сверху. Несчастный так и не смог ответить, отчаянно отплевываясь от снега.– Как тебя занесло на «красную» трассу? Ты же еле стоишь на лыжах…

Ромку за капюшон извлекли из сугроба. Он смирился бы с унижением, не окажись его спасителем чудовище собственной персоной. Смолин залился краской, лопоча что-то бессмысленное. Но начальник его выслушивать не захотел:

– Чего смотришь? Палки в руки и наверх, искать инструктора. Я к тебе нянькой не нанимался.

*****

«– Впрочем, пусть поцелует мне руку, если хочет.

– Не хочет».

М/ф «Алиса в Зазеркалье»

К полудню Ромка уже довольно сносно стоял на лыжах и даже пытался лихачить. А вечером ввалился в домик жутко довольный, любящий весь мир и готовый облобызать каждого встречного. Но напоролся на бешеный взгляд Терещенко и сразу приуныл:

– Рома, о чем ты думал? Я, блин, весь мозг себе съел, куда тебя могло занести и что там с тобой случилось.

Смолин украдкой бросил взгляд на чудовище, копающееся в своей сумке, что-то невнятно пролепетал и двинулся в ванную.

Воздух комнаты приятно холодил влажную после душа кожу. Окинув взглядом разруху на всех трех кроватях, кресле и даже коврике у камина, Ромка примостился на широком подоконнике и плотнее запахнул полы халата. Саша проводил его вязким взглядом и потянулся к заверещавшему телефону.

-Да… Yes, it’s me. Who am I talking to?... Ok. I’ll be in two minutes, – Терещенко нехотя поднялся, держась за поясницу, и потянулся за курткой.

-Тайная поклонница? А, Сань? Или поклонник? Но, похоже, твоему двигателю сейчас нужен пит-стоп с полным техобслуживанием. Вот незадача,– фальшиво-сочувственно протянул Романов. Чудовище явно наслаждалось картиной под названием «Лыжник на распутье: хотел бы встать, да ноги не держат».

Когда за Терещенко захлопнулась дверь, огоньки в глазах Романова потухли, лицо превратилось в расслабленно-равнодушную маску. Он устало откинулся прямо на гору одежды и прикрыл веки. Тишину можно было резать ножом – такой она казалась плотной. Смолин поймал себя на том, что внимательно рассматривает лицо шефа. И вздрогнул, когда тот вдруг открыл глаза. Словно к животу неожиданно приложили сосульку.

– Интересно.

Ромка непонимающе моргнул.

– Интересно, из-за чего все это. Из-за чего мой лучший друг меня ударил. Из-за чего я ударил своего лучшего друга. Почти брата,– Романов поднялся и, продолжая говорить, двинулся к худенькой фигурке у окна.– Что ты такое?

Смолин сухо сглотнул, когда шеф приблизился к нему вплотную. Романов развел сцепленные в замок руки парня, обхватил за талию и дернул на себя, вынуждая подняться на цыпочки. Ромкиных губ коснулось горячее дыхание. За ним змейкой скользнул язык, заставляя раскрыться, ответить. Смолин ощутил вкус корицы и шоколада, ему вдруг в деталях вспомнился сегодняшний сон, так некстати прерванный сигналом будильника. И снова в его камерный мирок ворвался звонок телефона. Дежа вю.

Романов выпустил оторопевшего парня из объятий, разворошил гору тряпок на кровати и, чертыхнувшись, извлек настойчиво верещащую трубку из недр лыжного комбинезона.

-Слушаю,– рявкнул мужчина.– Света? Что… Ты вообще умеешь спокойно разговаривать?... Бл*ть, да объясни толком, что… Хм, вот как… И сколько?... Уверена? У врача была?... Ладно, приеду, разберемся. Все, отбой.

Романов опустился на край кровати и тихо добавил:

– Как же это все за*бало…

*****

– Обмахните ее. А то у нее от умственного напряжения начнется жар!

Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»

Что-что-что… Нет-нет-нет… Ничего вокруг себя не замечая, Ромка кинулся в ванную, захлопнул дверь и оперся рукой о скользкий край раковины. Прижался горячим лбом к запотевшему зеркалу, пытаясь утихомирить тяжелое дыхание. Так нестерпимо хотелось проснуться, что немели ступни и уши закладывало. Ромка вывернул кран с холодной водой на полную, зачерпнул пригоршню ледяной влаги и поднес к губам, на которых еще чувствовался вкус корицы и шоколада. Но пальцы разжались, так и не коснувшись рта. Вода вытекла из ладони. Ромка замер, рассматривая в зеркале покрасневшие, будто чужие, губы. Приоткрыл их, обвел кончиком языка. Из крана продолжала бить сильная струя, осыпая живот острыми иглами ледяных капель.

Он давно об этом мечтал. Мечтал вот о таком неожиданном поцелуе, от которого подгибаются колени. Мечтал о теплых, влажных губах… о Светочкиных губах. А не о мужике, равнодушной горилле, которая перетрахала половину Города… женскую половину Города… Или?

Значит, шеф и правда извращенец. В Ромкиной голове возникли жуткие образы гомосексуальных оргий. Черные полумаски, плетки, наручники… на большее воображения пока не хватало. И вот теперь он, Ромашка, медалист, краснодипломник, аспирант, гордость университета и без пяти минут кандидат филологических наук, оказался в лапах маньяка. Мысли, которых Ромка в последние несколько дней старательно избегал, навалились на него огромной снежной лавиной.

Романов кажется чудовищем. Нет, он и есть чудовище. Грубое, бессердечное, равнодушное, эгоистичное. Смолин прикрыл глаза, вспоминая произошедшее. Всё так, но его поцелуй оказался таким… нежным, ласковым, даже ласкающим… Словно начальник вдруг превратился в другого человека… Словно от одного прикосновения он стал тем диснеевским принцем, на месте которого Смолин всегда представлял себя. Какой из них – настоящий? Ромка стер капли со своего живота. А потом ладонь сама как-то неожиданно и немного нервно скользнула ниже, под почти развязавшийся пояс халата. Парень поднял голову, снова бросил взгляд на отражение в зеркале. И отдернул руку: это выглядело так грязно, мерзко, стыдно, пошло, просто недопустимо… Света, Света, Светочка, прости-прости-прости… Смолин бессильно ссутулился и, зажмурившись, прижал ладони к ушам.

-Что, сеанс общения с инопланетянами? – Ромка вздрогнул и судорожно обернулся. На пороге застыло чудовище. Мрачное, без тени иронии на лице.– А где передатчик прячем, м?

Приблизившись, начальник грубым движением оттянул пояс Ромкиного халата, заглядывая внутрь. Смолина обдало парами алкоголя. И когда только успел набраться? Парень поднял взгляд, вспыхнул, запахнул ткань на груди и попытался выскользнуть из ванной.

-Куда?– Ромку болезненно ухватили за локоть.– На меня смотри. Так… Будешь трепаться – сделаю из тебя Белоснежку. Знаешь, что это такое? Не знаешь… И лучше не узнавать, мой тебе совет. Свободен.

Терещенко вернулся сам не свой: погруженный в свои мысли, он даже мимо Ромки проскользнул как-то равнодушно, невидяще. Впрочем, коллеги не заметили странного Сашиного состояния: Смолин не высовывал носа из-под одеяла, а Романов в мрачной задумчивости устроился у камина, периодически прикладываясь к фляжке. Судя по всему, не с лимонадом «Буратино». Вечер прошёл в молчании.

Утро обещало хорошую погоду, море впечатлений и новые синяки. Терещенко неуклюже поднялся и болезненно охнул, когда, лучась энергией, в домик ввалился наследный принц шоколадной империи. Ромка спросонья тер глаза, наблюдая за тем, как Стив безуспешно пытается растолкать спящее чудовище:

-Herr Romaааnow, wachen Sie auf! – шеф никак не отреагировал.– Auf Sie wartet schweizerische Schnee. Sonst bringe ich hierher ein Paar Schneebälle.

Наконец из-под одеяла донеслось глухое и мрачное:

-У кого это тут е*ало?

– Herr Romaaanow!*

– Сам ты… хер,– Романов помолчал и через некоторое время глубокомысленно добавил.– Пошли все нах*й.

Ромка предпочел эту идиому не переводить и стратегически укрылся в ванной. Видимо, в горы они сегодня отравятся только втроём.

*Герр Ромааанов, просыпайтесь! Вас ждёт швейцарский снег. Иначе я принесу пару снежков прямо сюда… Герр Ромааанов!

На этот раз и Ромке, и Терещенко каким-то чудом удалось устоять на ногах, так что катание обошлось без членовредительства. Впрочем, у Саши периодически возникала мысль засветить смачный апперкот в глаз Штефану, который весь день потешался над неуклюжестью русских. Но Терещенко мужественно сдерживался: это белобрысое недоразумение еще могло им пригодиться. Зато Стив полностью искупил свою вину ближе к полудню, затащив гостей в… сказку. Ромка был уверен, что это и есть тронный зал Снежной королевы. Потрепанная же книжечка-путеводитель буднично сообщала, что на вершине Миттельаллалин расположен самый высокогорный в мире вращающийся ресторан.

Смолин во все глаза таращился по сторонам, не замечая, как начал нервничать начальник. В конце концов, Терещенко не выдержал, бросил скомканную салфетку на стол и утащил переводчика из зала.

-Рома,– Терещенко прикоснулся к руке парня, скользнул вверх, по локтю, и, помедлив немного, дотронулся до его шеи. Ромка повел плечом, жмурясь от щекотки, но с места не двинулся.

– Рома…ш, я сейчас задам вопрос, который… может показаться тебе странным. Но твой ответ… Он очень важен для меня,– Саша нежно, но довольно уверенно сжимал пальцами Ромкин подбородок, так что тот не мог опустить голову.– Петя… Петр Алексеевич пытался… хм… Ты никогда не замечал за ним… особого отношения к себе?

Ромка прикусил губу, зарделся и что-то неразборчиво пробормотал.

-Рома?– Терещенко притянул к себе лицо парня.

-Н-нет, ничего такого… правда,– Смолин покраснел еще сильнее, так что заалели даже уши.

-Сс*ка, я как чувствовал, что это трепло мне лапшу на уши вешает,– Терещенко треснул кулаком по стене рядом с Ромкиной головой. Смолин вздрогнул и испуганно зажмурился.– Тшшш… тише, тише, все будет хорошо. Я все исправлю. Не бойся.

Ромка сжался в объятиях шефа, все настойчивей шептавшего: «Исправлю».

****

Встретить бы кого-нибудь разумного для разнообразия!

Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»

И только когда небо на горизонте начало наливаться красным маревом, горе-лыжники спустились в деревню.

-А не пропустить ли нам по стаканчику глинтвейна?– Терещенко, тащивший под руки Стива и Ромку, притормозил у небольшого бара и аккуратно вырулил к высокому крыльцу. Смолин был почти счастлив: теплый и уверенный Саша рядом, сильная рука на талии, ласковый шепот в ухо – все это кружило голову. Братьев у Ромки никогда не было. Родителей, погибших пятнадцать лет назад, он помнил плохо. А вырастившие парня дед с бабкой, люди советской закалки и самых честных правил, на чрезмерную ласку никогда щедры не были. Так что Сашина бескорыстная нежность стала для Ромки откровением, маячком, за которым тот доверчиво тянулся. Не задумываясь ни о том, что буквально месяц назад именно Терещенко заставлял переводчика танцевать стриптиз, ни о чересчур страстных объятьях, ни о слишком частых, будто бы случайных, прикосновениях.