Текст книги "Следуй за белым кроликом (СИ)"

Автор книги: ly_rika

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

i

Следуй за белым кроликом

Название: «Следуй за белым кроликом»

Автор: ly_rika

Рейтинг: R

Пейринг: м/ м

Жанр: romance/ humor

Размер: миди

Статус: завершен

Саммари: Аспирант Ромка Смолин ничем не похож на девочку Алису, когда-то провалившуюся в Страну Чудес. Он ни за что не решился бы напроситься на чай к Шляпнику и уж точно никогда бы не стал спорить с Королевой. Но жизнь в новом для него окружении диктует свои правила. Особенно учитывая присутствие рядом личного Ромкиного чудовища. Хочешь – не хочешь – меняйся, следуй за белым кроликом…

Предупреждение: СЛЭШ, ненормативная лексика

Дисклеймер: за название спасибо Л.Кэрроллу и братьям Вачовски

Три… два… один… горлышко темной бутылки мелодично звякает о зеркало. Я чокаюсь со своим отражением. Вот в эту самую секунду исполняется ровно год, 365 дней. А, нет, уже 365 дней и одна секунда…. две… три…

Год назад

«Великое искусство верховой езды заключается в том, чтобы держать равновесие».

М/ф «Алиса в Зазеркалье»

«Третий… второй… ага, вот он, первый курс». – Смолин наконец-то дотянулся до заднего ряда плотно заполнявших шкаф тетрадок, но смог лишь слегка зацепить ногтями обложку. Пыль обухом ударила по чувствительному Ромкиному носу. Парень чихнул и кулем рухнул на пол. Шкаф с курсовыми филологического факультета за последние 13 лет по-прежнему возвышался до потолка неприступной крепостью. Смолин перевел взгляд на противоположную стену: часы уверяли, что бедному аспиранту давно пора было быть дома, проглотить дежурную сосиску с кетчупом и отправляться баиньки. Желудок восторженно отозвался легким урчанием. Ромка с облегчением решил, что отложит ловлю собственной курсовой семилетней давности на завтра: «Morgen, morgen, nur nicht heute ». Counter – assiduitys win !!!

Смолин поднялся на ноги, щелкнул выключателем и, на ходу натягивая куртку, выскользнул за дверь. Привычным движением поправил перекосившуюся табличку «Кафедра немецкой филологии». Но капризный писк телефона по ту сторону двери заставил вернуться.

– Кафедра слушает… а, Маргарита Вячеславовна, да… я еще здесь… эээ … нашел… написал… конечно. К семи утра? Да ну что Вы, у меня все готово…хм, почти… Обязательно, Маргарита Вясь.. Вячеславовна… до завтра… Scheisse.– Телефонный аппарат, переживший не одного зав. кафедрой, обиженно тренькнул, когда Смолин в сердцах бросил трубку на рычаг.

– Scheisse,– уже задумчиво добавил Ромка.

Смолин слыл добрейшим человеком. Смолин всегда соглашался подменить коллег, вычитать чужой доклад, уступить место на конференции. Смолин был послушен и исполнителен. Смолин не встревал в ссоры и не предъявлял претензий своим должникам. Если на кафедре в очередной раз отмечали праздник, грязную посуду по умолчанию мыл Смолин. Он же разносил стулья по аудиториям. Главная проблема Смолина состояла в том, что добрым человеком он не был. «Тряпка»,– сквозь зубы цедила Светочка. Сам Смолин предпочитал слово «слабохарактерный».

Больше не полагаясь на возможности своего скромного роста, Ромка отправился за стремянкой. В гулких универовских коридорах было уже темно и пусто. Только вдалеке из-под двери пробивалась тонкая полоска света и слышались нечеткие голоса.

-Тёть Маш?– неуверенно позвал Смолин. Рядом громыхнуло железное ведро, плеснула вода.

– А, Ромочка, – из темноты вынырнула женщина в платке и синем фланелевом халате с подоткнутыми полами.– Испугал ты меня. Я думала, что все уж разошлись. Вот только эти, – уборщица устало кивнула на дверь юридической кафедры и скривилась,– все никак не угомонятся. Чего-то празднуют. А мне полы домывать надо…

– Тёть Маш, мне бы стремянку…

Зажав в руке холодную, слегка влажную связку ключей, Смолин поплёлся вниз по лестнице, в подсобку.

– Здравствуй, ещё одно царство пыли,– процедил Смолин, толкнув обитую дерматином дверь. Сегодня Ромке, определённо, везло на один из самых «любимых» его аллергенов. Он сморщил вздёрнутый нос, закрылся рукавом и с трудом выволок из комнатушки стремянку, мимоходом обрушив пирамиду из больших металлических банок. Одна из них пребольно ударила Смолина по щиколотке. Страдалец застонал в руку, сжав зубами ткань свитера, и бросил взгляд на этикетку: «Краска эмалевая. Цвет – полуденный сон лесной нимфы».

Непривычные к физической нагрузке мышцы ныли, хотя Ромка в обнимку с чудовищной металлической конструкцией смог преодолеть только один лестничный пролёт. Смолин с тоской посмотрел наверх. На юридической кафедре всё ещё праздновали. Дома его всё ещё ждала вожделенная сосиска с кетчупом. Мышцы всё еще ныли. Ромка перевёл взгляд на свои испачканные в машинном масле, исцарапанные руки и устало сплюнул. Прямо на свежевымытый пол.

Дзынь – дзынь – дзынь – бах. Из дверного проёма наконец-то вынырнула взъерошенная макушка Смолина, волоком тащившего за собой стремянку. Скрежет далеко разносился в пустом тоннеле коридора. Тяжело дышащий Ромка без слов протянул уборщице ключи и устало опёрся о стремянку. С вожделением взглянув на ведро с водой, он нервно сглотнул.

Из-за двери вдруг послышался звук отодвигаемых стульев. Голоса приблизились, стали громче, и уже можно было разобрать, о чем говорили на кафедре.

– Ну-с, господа, рад был пообщаться. Глубочайший поклон от меня Алексею Николаевичу. Обращайтесь, всегда готовы помочь советом.

– Нет уж, лучше Вы к нам,– гоготнули в ответ.

Дверь хлопнула, выпустив в коридор две тёмные фигуры.

– Ох*енно мы их сделали, Петруччо. Правильных ребят нам твой папа подогнал. Этих голодранцев из «Сити» с дурацкими претензиями просто по стенке размазали. Их адвокат всё заседание так и просидел с открытой варежкой,– говорящий активно жестикулировал и пьяно пошатывался.

– А ты ещё сомневался? – лениво отозвался второй, нашаривая что-то в кармане, и поднял взгляд.

Смолин, до этого во все глаза таращившийся на мужчин, вдруг вскочил с места, засуетился, судорожно вцепился в стремянку и рванул обратно на родную кафедру.

– Бл*ть…

– Ромочка…

А Ромочка, не понимая, что произошло, уже распластался на полу в обнимку со злосчастной лестницей, боясь оторвать взгляд от каменного пола, по которому из перевёрнутого ведра медленно растекалась грязная лужа. Рядом матерились низким мужским голосом. Фальцетом щебетала тётя Маша:

– Ребятушки. Да как же так получилось… Давай, милый, пойдём, ранку промыть надо.

Мат и причитания постепенно удалялись по коридору. Смолин уже был готов подняться, когда почувствовал на шее железную хватку. Прямо в ухо ему пьяно выдохнули:

– С*ка, я тебя запомнил…

Звук шагов стих за поворотом, и только после этого Смолин разжал пальцы, отпустив, наконец, стремянку, и поднялся на ноги.

*******

«– Ну, тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот, – мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший. Ты сумасшедшая.

– С чего вы взяли, что я сумасшедшая? – спросила Алиса. – Это должно быть так, – сказал Кот, – иначе ты бы сюда не попала».

М/ф «Алиса в Зазеркалье»

Три минуты – на завтрак, две – на одевание, одна – на дорогу до остановки. Конечно, бегом. Конечно, забыл доклад дома. Вернуться – посмотреть в зеркало. Ох, лучше бы и не смотрел. Ромка торопится, Ромка считает шаги: «раз, два, три».

За окном троллейбуса ещё темно. Смолин чертит на запотевшем стекле буквы, заглядывает в глаза своему отражению, обещает себе, что станет тверже, решительней. Из района Мехстроя до Университетского городка ехать долго. Есть время загадать тысячу желаний. Медленно поднимается солнце, знаки на стекле тают вместе с ускользающей темнотой.

Конференция прошла как в тумане: трёх часов на сон для слабого Ромкиного организма было недостаточно. В том, что плод его ночного бдения должен был читать другой человек, Ромка находил свою прелесть. Смолину не пришлось позориться, засыпая между фразами. Вместо этого он мирно посапывал на заднем ряду аудитории под бодрый тенорок Влада Синицкого, уверенно вещавшего с кафедры про тему судьбы в немецкой литературе эпохи Романтизма.

…Тем временем по лестнице далекого замка Нойшванштайн медленно спускалась стройная фигура в полумаске. Толпа девушек замирает в глубоком реверансе. Желание каждой из них заполучить на этот вечер завидного кавалера может соперничать разве что с пышностью их платьев. Дамы в восхищении. Их спутники в восхищении. Все в восхищении. Но Ромка (конечно, это Ромка… то есть … Роман… Ромео) не замечает восторженного вздоха, пронесшегося по зале. Рассекая толпу поклонниц, он направляется к Ней. Светочка, до этого момента стоявшая лицом к стрельчатому окну, оборачивается и одаривает Ромео обворожительной улыбкой. Граф Смолин делает пару шагов к своей Прекрасной Даме… и с грохотом падает на каменный пол, сжимая в руках стремянку. Под щекой расползается лужа грязной воды. Ромка в ужасе поднимает взгляд на Светочку. Её черты расплываются, милое личико превращается в рожу вчерашнего знакомца, на которого Смолин уронил лестницу. Тёмные глаза налиты яростью, губы медленно двигаются:

– Ромашка, вставай. Ты чего тут разлёгся? Я тебя уже полчаса по всему корпусу ищу. Конференция закончилась давно, а ты тут дрыыыхнешь. У меня такааая новость для тебя, ты не повеееришь…

Смолин испуганно осмотрелся. От сердца отлегло: чудовище ему приснилось. Взгляд сфокусировался на округлом личике, серых глазках, блондинистой чёлке. В висках снова застучало сильнее. Светочка оценила помятую Ромкину физиономию с красной полоской через всю щёку, сочувственно вздохнула:

– Если бы я не знала тебя ещё со школы, Ромашка, поставила бы диагноз: перепел и перезагул. Однако, учтя клиническую картину, высокий консилиум вынес следующий вердикт: хронический ботанизм. Признавааайся, ведь всю ночь работал? Как хоть выступил-то?

Смолин отвёл смущённый взгляд, потер отпечаток столешницы на щеке.

– Понятно. Значит, моя новость как нельзя кстати. Хватит быть рабом за копейки. Продаваться – так с выгодой и достоинством. У тебя сколько часов в неделю? Хотя неважно… Теперь ты штатный переводчик «Тритона». Держи, я тут твоё резюме набросала, по дороге изучишь.

Зажатый в маршрутке между Светочкой и задней дверцей, Смолин изо всех сил пытался сосредоточиться на содержании своей трудовой биографии. Буквы слегка расплывались перед глазами, Ромку периодически подтрясывало, сильнее вжимая в обшивку газельки. Спустя двадцать минут Смолин нерешительно произнёс:

– Свет, ты знаешь…, то, что я владею испанским – сильно преувеличено. Сама помнишь, у нас только на третьем курсе один семестр был, да и то пара часов всего. Коммуникабельность, целеустремлённость, лидерские качества… Свет, может, ты резюме перепутала?

– Ромаш, – девушка взяла Смолина за подбородок, вынудив Ромку смотреть ей в глаза,– ты сейчас – невеста на выданье. И нам оочень надо очаровать начальство. Ты думаешь, это место так легко получить? Да там уже наверняка пасется стайка соискателей. И у кааждого, да, Рома, у каждого в его несчастном резюме написано, что он а – коммуникабельный, бэ – весь из себя потенциальный лидер и цэ – что там ещё… Позволь уж мне сыграть при тебе роль свахи. No pasaran.

Светочка провела Смолина через вахту, кокетливо подмигнув охраннику. Удивительно, но Ромашка этого даже не заметил, так ему хотелось оказаться дома, подальше от ужасных деловых костюмов, снующих их кабинета в кабинет. Кажется, лица над этими костюмами были абсолютно одинаковыми. Смолин сфокусировал взгляд на Светочкиных губах. Вроде бы она что-то говорила:

– … лууучше, что директор уехал. Его зам, заешь, такооой… Да что у тебя галстук всё время наперекосяк. Иди-ка сюда.– Ромка снова впал в прострацию и вынырнул на поверхность разговора только спустя минуту. Светочка всё ещё увлеченно тарахтела:

– … держись увеееренно. Это они тебя должны умолять здесь остаться. В конце концов, ты гораздо достойнее некоторых,– Светочка фыркнула, видимо, вспомнив о чём-то своём. Затем развернула Смолина за плечи и подтолкнула к лифту.

– Не забудь: двенадцатый этаж, третья дверь направо,– крикнули ему вслед.

«Шла Саша по сашше и шашала суш..» – Ромка пытался с пользой провести время в лифте, однако язык его вдруг зажил самостоятельной жизнью, отказываясь подчиняться владельцу. Тренькнул сигнал на указателе, Смолин сделал шаг в коридор: «Один… два… три… вот она, эта дверь. Оставь надежды, всяк сюда входящий».

«Романов П.А.» – гласила табличка.

– Что там Светочка говорила? No pasaran?– Ромка набрал воздуха в грудь, толкнул дверь и шагнул внутрь. А там никого не было. Смолин слегка опешил. Потом мелькнула предательская радость: «Скажу Свете, что этого, заместителя я не нашёл». Громом среди ясного неба прозвучал из ниоткуда голос: «Марина, да принесите уже этот аспирин. Голова раскалывается».

До Смолина наконец-то дошло, что он ещё в чистилище…, то есть в секретарской. А Цербер, в миру именуемый Мариной, почему-то оставил свой пост. От этих мыслей на душе у Ромки странным образом повеселело. Он постучал… потом постучал чуть громче. И зашел, так и не дождавшись ответа. Только когда дверь за ним захлопнулась, Смолин понял, что так и не удосужился узнать имя и отчество потенциального работодателя. Светочка наверняка говорила, а он всё прослушал. Поэтому набранный в грудь для приветствия воздух вхолостую вырвался из Ромкиного горла, в завершающей фазе превратившись в писк.

– Марина, где Вас носит… я же просил таблетку,– за столом, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, сидело Оно. Вчерашнее Ромкино чудовище. Лоб у чудовища был заклеен пластырем.

*****

«Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса».

М/ф «Алиса в Зазеркалье»

Похолодевшими пальцами Смолин нашарил за спиной дверную ручку и, не отводя взгляда от фигуры в кресле, боком выскользнул из кабинета. «Бежать, бежать отсюда. У меня, кажется, температура. И даже, возможно, галлюцинации начались»,– в Ромке проснулся животный, заячий страх. И только поэтому он не смог сопротивляться, когда в секретарскую, тяжело дыша, влетела женщина и всучила опешившему Смолину поднос.

– Всё ещё не в духе? Отнесите это ему, умоляю. Если он на меня ещё раз сегодня накричит, то к вечеру одним секретарём в мире станет меньше. Так… вдох … выдох… Пустырник, пустырник…

Женщина нырнула за стол, уже не обращая внимания на замершего с подносом в руках Ромку. Повинуясь сформировавшемуся ещё в яслях инстинкту, что старших нужно слушаться, он двинулся обратно в логово чудовища. В душе ещё трепыхалась надежда, что увиденное пару минут назад и вправду было галлюцинацией. А по секретарской тем временем разливался терпкий аромат успокоительных капель.

За время Ромкиного отсутствия в кабинете ничего не изменилось. Жалюзи наглухо закрывали окна. Из маленького напольного светильника сочился желтоватый свет, в котором замершая фигура казалась восковой. Смолин немного задержался у порога, переступив с ноги на ногу, и обогнул огромный полукруглый стол. «Настоящая крепость,– шевельнулось у парня в голове.– В такой неделю осаду можно держать». Стараясь не шуметь, Ромка поставил перед потенциальным боссом стакан воды и вложил в протянутую руку таблетку, ощутив легкое ответное поглаживание.

– Какие пальцы…, – Романов сморщился, разжёвывая лекарство, и поднёс руки Смолина к своим закрытым векам. – Прохладные. Марина, извините меня за сегодняшнее. Сами знаете: отец… И швейцарцы как снег на голову свалились. Да, снова на мою бедную голову.

– Нашёл бы вчерашнего дебилоида, повыдергал бы руки нахрен,– мужчина вдруг довольно застонал. От последнего заявления Ромка очнулся и начал успокаивающе поглаживать чудовище по голове. Запустил пальцы в волосы, оказавшие на ощупь неожиданно мягкими. Испуг утонул в странной нежности. Смолин почувствовал, как проваливается в детство: деревня, лето. Ромка снизу вверх с опаской тянется к телёнку. «Не бойся, малой, не укусит он тебя»,– подбадривает дед и смеется в бороду. Мальчишка жмурится то ли от заливающего глаза солнца, то ли от смеси ужаса и любопытства. Ладонь медленно скользит по гладкой шерсти. Ромка удивлённо взвизгивает и распахивает ресницы, почувствовав на щеке шершавый язык.

«Язык? Откуда язык?» – отмерев, Смолин опасливо взглянул на чудовище. Оно казалось необычно спокойным. «Эй, а ты вообще дышишь? Не слишком ли я тебя вчера?» – парень склонился над креслом, всматриваясь в расслабленное лицо. Легкое дыхание коснулось кончика Ромкиного носа: спит. Так близко и так странно. Высокий лоб. Крупные, резкие черты. Родинка на скуле, вертикальные морщинки на переносице. «Значит, злится часто. На подчинённых вон как срывается. Не, всё-таки в самый раз ему досталось,– Смолин мысленно подмигнул себе.– Я прямо-таки защитник всех обиженных. Неуловимый мститель. Бэтмен». Мерзенько хихикнув и прикусив язык от собственной наглости, Ромка, наконец, оторвал взгляд от спящего и выпрямился. А уже взявшись за ручку двери, поймал себя на том, что с жалостью смотрит на чудовище. Оно больше не казалось страшным.

Запах пустырника в секретарской сменился ароматом выпечки. За низким столиком под аккомпанемент уютно булькающего чайника перешёптывались три женщины. Они синхронно подняли головы на возникшего в дверном проёме Смолина.

– Уж простите, что так вышло. Я была очень расстроена,– Марина поднялась с диванчика ему навстречу, отряхивая с ладоней крошки. Усталость на её лице вдруг сменилась настороженностью.– А Вы…?

Ромка замер, мгновенно растеряв весь кураж. Признаться в том, что он только что делал в кабинете шефа, Смолин бы не смог. То ли потому, что гладить по голове почти незнакомого мужчину было стыдно. То ли просто хотелось сохранить произошедшее для себя, утащить воспоминания в уголок и хорошенько обдумать. Посвящать в это секретаршу и двух ее подруг отчего-то казалось кощунством.

– Я … новый переводчик. Да… меня только что взяли на работу. И… шеф сказал, что Вы мне подскажете, как оформить документы, то есть… где отдел кадров… и вообще…– Ромка не узнавал свой срывающийся голос. Нужно было немедленно взять себя в руки.

Женщина выгнула бровь:

– Мне казалось, Пётр Алексеевич хотел устроить собеседование для всех претендентов только завтра. Вот, у меня даже в блокноте есть запись: назначено на 15.00.

– Он передумал,– выпалил на одном дыхании Смолин.– Вы можете пойти и спросить у него сами. Прямо сейчас.

– Что Вы, конечно, я Вам верю, – секретарь отшатнулась, изменившись в лице. И попыталась изобразить приветливую улыбку. – Добро пожаловать в нашу команду.

– Шеф ещё попросил, чтобы Вы обзвонили всех, кто должен был прийти на собеседование, и отменили встречу,– Ромку понесло на волне безнаказанной уверенности в себе. Впервые перед ним кто-то пасовал.

Светочка перехватила Ромку на первом этаже. Как только тот вышел из лифта, девушка поймала его за руку и потащила за собой в столовую. Сейчас она уже добрых минут двадцать с сосредоточенным выражением на лице наблюдала, как Смолин осушает очередной стакан компота. Рядом ожидали ещё три нетронутых порции.

– Все, Ромааш, я же умру от любопыыытства,– Светочка вырвала у Ромки стакан, так что парень поперхнулся и расплескал янтарную жидкость.– Хватит тянуть кота за хвост. Тебя взяли?

Смолин кивнул, гипнотизируя отнятое питье.

– И? Как Романов отреагировал? Что говорил?– девушка поводила у Ромки перед носом компотом, в котором плавала жирная, аппетитная курага.

– Ну… ему понравилось,– уклончиво ответил тот, в награду за что получил драгоценный трофей обратно и выхлебал его за пару глотков. Восторженно причитающая Светочка не заметила, как щеки Смолина начали наливаться румянцем.

– Я всегда знала, что могу тобой гордится,– девушка вскочила на ноги и чмокнула его в светлую макушку. Кажется, покраснеть еще больше было невозможно. Но Ромка с этой задачей успешно справился. – Кстати, Ромааш, у тебя никогда аллергии на курагу не было?

*****

«Я всегда говорю, что думаю, и думаю, что говорю».

М/ф «Алиса в Зазеркалье»

Смолин в триста двадцать первый раз продефилировал от подоконника до трехногой табуретки, взгромоздился на неё, обхватил руками колени и тихо заскулил. То, что вчера казалось смелостью и приводило его в восторг, сегодня плескалось где-то в области желудка холодным отчаянием. Как он мог быть таким легкомысленным? Надо было бежать оттуда уже после первой встречи с чудовищем и тихо радоваться, что его не узнали. Теперь же там в заложниках осталась трудовая книжка. Ромка поднял покрасневшие глаза на циферблат: три часа ночи. Еще через шесть его будут ждать в «Тритоне». Можно сказаться больным, так Светочка же его ни за что не оставит в покое. Впервые Смолин поймал себя на мысли, что не хочет видеть девушку как можно дольше.

В пять минут девятого Ромка уже мёрз на остановке, провожая голодным взглядом переполненные маршрутки. Смолин втянул носом холодный воздух, поднял лицо к серому небу, ловя губами первые декабрьские снежинки. Определённо, сегодня всё-таки стоило надеть шапку. Ромка в который раз поёжился и не поверил своим глазам, когда из-за поворота наконец показался заляпанный грязью «Икарус».

-Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Добрейшего рабочего утречка желает вам ди-джей «Якутского радио» Жора Понедельник. У меня для вас потрясающая новость: за окном якутскорадийной студии я вижу первый нег. А это значит – мы выходим на финишную прямую в ожидании Нового Года. Совсем скоро запахнет мандаринами, ёлками и шоколадом. Внимание: потрясающая новость номер два. Запахнуть должно не простым, а настоящим швейцарским шоколадом. Потому как одна из крупнейших компаний города собирается заключить с «Vestle» договор о производстве в Городе лакомства по оригинальному швейцарскому рецепту. Сладкое утро на «Якутском радио» продолжает композиция «Я таю». Три, два, один… наслаждаемся…

Смолин вполуха слушал трескотню радиостанции. Но сказать, что Ромка испытывал какое-то наслаждение, балансируя в забитом автобусе на одной ноге, изо всех сил вцепившись в поручень, было сложно. Он пытался не дышать: в салоне несло бензином. Доступ к кислороду Ромке перекрывал щекочущий лицо мокрый мех чьего-то капюшона.

Всё-таки в это утро нашлось место и капле позитива: Смолин прибыл на работу вовремя. На вахте его лицо долго сверял с фотографией на пропуске охранник подозрительно бандитского вида. Ромка безропотно вынес эту процедуру и двинулся к лифту. Двери уже начали закрываться, когда в кабину влетели две смеющиеся девушки. Одна из них окинула Ромку оценивающим взглядом и зашептала что-то на ухо подруге. Мнительный Смолин принял это на свой счёт и мечтал поскорее выбраться из лифта.

– Директор вернулся, … сейчас только узнала,– до Ромки долетали обрывки разговора,– … вот Романову нагоняй будет…

– Ты что! … бедняжка… такой лапочка…

Дослушать беседу Смолину не удалось: двери разъехались, и он отправился знакомиться с коллегами.

Буря в Ромкиной душе стала постепенно успокаиваться: место будущей службы ему нравилось. Для отдела переводов наскоро переделали небольшой цех и, кажется, снесли туда ненужную мебель со всего здания. Разномастные столы и стулья превратили помещение в лабиринт, каким-то невероятным образом придав ему уюта. Смолин обнаружил здесь даже кресло-качалку и огромную клетку для попугая. Её жильца, к Ромкиному облегчению, в обозримой близи не наблюдалось. Смолину же достался крошечный загончик возле высокого окна. Ромка в мыслях уже окрестил это место «личным кабинетом» и начал обживать его, первым делом водрузив на стол любимую розовую кружку.

Через проход от него, между конторкой и громоздким фикусом, сидел парень Ромкиного возраста.

-Герман,– представился он и потряс протянутую для приветствия руку.– Слушай, а что ты сегодня вечером…

Договорить он не успел: в лабиринт, позвякивая браслетами и цепочками, ввалился мальчишка. Кажется, мальчишка. Полной уверенности в его половой принадлежности у Смолина не было. Смущали длинные, затянутые в хвост волосы и чёрная шифоновая юбка поверх джинсов.

– Смолин есть тут? Начальство вызывает,– оповестило существо пофигистичным тоном, скучающим взглядом окинуло помещение, стибрило с Ромкиного стола конфетку и ретировалось.

– Это что сейчас было? – Смолин оглянулся на Германа.

– Чип… или Дейл. А, сам потом разберешься. Я бы на твоем месте поторопился. Директор у нас ждать не любит.

Чего ещё не любит директор, Ромка понял, метров трёх не дойдя до двери его кабинета:

– …ами всякими по барам таскаться. На неделю одних оставить нельзя. Если требовалось, надо было здесь дневать и ночевать. Они мне звонят с утра и заявляют, что их разочаровала наша незаинтересованность. Бумаги не готовы. Контракт со швейцарцами, которых мы полгода обхаживали, чуть не прос…

Так как в зоне поражения не наблюдалось ничего живого, в том числе и секретаря, Смолин заглянул в щелку приоткрытой двери. За столом для совещаний сидели трое. В грузном мужчине с покрасневшим лицом Ромка опознал директора, Андрея Александровича Юганова. Заметив парня, тот жестом указал ему на стул напротив, потянулся к графину с водой и хлебнул прямо из горлышка.

Ромке вдруг тоже захотелось пить, и, может быть, даже чего-то покрепче водички. Конечно, он не рассчитывал совсем избежать встреч с чудовищем. Но оставалась надежда хотя бы лишний раз не привлекать к себе его внимание. Тихо смешаться с толпой остальных сотрудников. Смолину не повезло в первые же часы на новом рабочем месте: чудовище сидело прямо перед ним и получало нагоняй от начальства.

– Спасибо, хоть без проволочек нашёл переводчика,– Юганов промокнул лоб салфеткой и кивнул в сторону Смолина, а Романов сначала недоуменно поднял на него взгляд, потом вопросительно покосился на сидящего рядом мужчину. Тот в ответ пожал плечами и сделал знак не возражать начальству.

– В общем, нечего штаны просиживать, надо исправлять то, что Вы натворили. Теперь с вами едет переводчик, так что больше таких объяснений неудачи, как плохое знание немецкого, я не принимаю. И без твёрдой договорённости о заключении контракта можете сюда не возвращаться. Выходное пособие вам на дом доставят. Ценной бандеролью.

-Молодой человек, – Юганов сверился с лежащими перед ним документами,– Роман, вы сейчас с этими… с господином Романовым и господином Терещенко отправитесь на завтрак с нашими потенциальными партнёрами из Швейцарии. Для нас очень важно, чтобы гости не остались разочарованными ни приёмом, ни беседой. Если у господ … хм, заместителей не хватит словарного запаса их умаслить, можете подключить свою фантазию. Не знаю, хоть Гёте им читайте в оригинале. Умоляю, только принесите мне хорошие новости. Всё, свободны!

Романов молча встал и направился к выходу. Терещенко приобнял его за плечо и зашептал в ухо что-то успокаивающее. Смолину ничего не оставалось делать, как послушно отправиться за ними. В лифте эти двое так и не удостоили вниманием переводчика. Когда лампочка рядом с кнопками подсказала, что они миновали седьмой этаж, Ромка заволновался и кашлянул.

– Что тебе? – не глядя на него, бросило чудовище.

– Мне бы за курткой зайти в офис. Я не думал, что придётся куда-то ехать.

– Мы торопимся.

– Послушай, парень…,– Терещенко бросил на приятеля укоризненный взгляд и повернулся к Смолину.– Роман, верно? Так вот, Ром, мы, и правда, опаздываем. Поэтому времени на поиски подходящего гардероба у нас нет. Не бойся, не замерзнешь, мы же в машине поедем.

Выйдя из здания, Смолин поёжился и приподнял воротник пиджака: на улице успело похолодать. Ромка засеменил к черному автомобилю, поскальзываясь в лёгких офисных туфлях на тонком льду вчерашних луж. С места рванули, едва парень захлопнул за собой дверцу.

Торопились, оказывается, напрасно. Гости вот уже полчаса не могли выбраться из аэропорта. Романов сквозь зубы материл профсоюз бастующих таксистов, мучая салфетки с фирменным логотипом ресторана «Данте».

– Петруха, не боись, где наша не пропадала,– Терещенко вырвал у него из рук истерзанный бумажный комочек.

– Не знаю. Андрей Саныч озверел. И заговариваться начал: что он там про переводчика плёл? Я его нашёл?– чудовище перевело взгляд на Ромку, балансирующего на краешке стула.– Мы ведь с тобой раньше не встречались? Хотя лицо смутно знакомое.

Смолин вцепился в бахрому скатерти и усиленно помотал головой. В сознании стайкой пролетели картинки: Ромка с лестницей, лестница на Ромке. «С*ка, я тебя запомнил». А ведь и правда, там был еще один. Вот он-то и видел лицо Смолина.

Из прострации его вывело знакомое имя:

– Светка Прудникова из связей с общественностью.

– Ооо, да, с такой бы я не отказался связаться. Как общественность,– проворковал Терещенко.

– Что, даже с учетом твоих… хм, двойных пристрастий? – чудовище повеселело и теперь ухмылялось, откинувшись на спинку стула. Ромка навострил уши: это они про его Светочку, единственного друга ещё со школы. – Ну так вот, Саня, я тебя разочарую. Блондинка блондинкой, всё на своем месте. Но больше чем на неделю не годится. Я её позавчера только кофе угостил – она в тот же вечер ко мне в постель прыгнула. Не знаю, может, конечно, повышения хотела.

– Петруччо, ты себя недооцениваешь.

– Зато её явно переоценил. На Ленинском таких шеренги стоят. Хотя эта бесплатно досталась, – чудовище заржало. Ромка вскочил на ноги. В ушах всё ещё пульсировал этот неприятный смех. Светочка была здесь, в Городе, единственным близким для Смолина человеком. Хотелось кричать. Не соображая, что делает, он схватил со стола стакан с водой и выплеснул в лицо шефу.

«– Этой ужасной минуты я не забуду никогда в жизни.

– Забудешь, если не запишешь».

М/ф «Алиса в Зазеркалье»

Пару секунд Романов и Смолин молча смотрели друг другу в глаза. Первый – с тупым недоумением, второй – с отчаянным бешенством. Немая сцена длилась недолго: Ромкина ярость дала трещину и развалилась под натиском обречённости. Он отвёл взгляд и бросился вон из зала. Со стола, мерзко звякнув, упал нож.

– Вот бл*ть, нас всё-таки уволят, – сдавленно каркнул Терещенко и нагнулся, поднимая прибор. – Мы остались без переводчика.

– Хрен ему,– Романов резко поднялся, скрипнув стулом. Нож снова оказался на полу.

-Ты что, тварь, делаешь? – догнать в холле задавленного эмоциями Ромку не составило никакого труда. Он даже не пытался сопротивляться, почувствовав, как горло сковывает кольцо сильных пальцев.– Тоже крыша поехала? Могу вправить…

Романов обернулся, спиной ощутив на себе чужие взгляды. Замолчал, с неохотой отпустил тонкую шею, прошёлся рукой по лацканам пиджака, будто отряхивая, и толкнул парня в ближайшую дверь. Белый кафель и пустые кабинки – отлично. Пнув одну из створок, мужчина заволок внутрь покорное тело и опрокинул Ромку выцветшим лицом в унитаз. Оба замерли: от холодного фаянса мальчишку отделяли пара сантиметров воздуха и руки шефа, крепко сжимавшие ворот пиджака.