Текст книги "Лис, бегающий с волком (СИ)"
Автор книги: Little_Finch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
Пелена сходит, и он снова чувствует эфемерную боль где-то в груди. Эфемерную не значит слабую…
Он сжимает руки в кулаки и идёт на кухню. Ищет аптечку, стуча дверцами шкафов так сильно, что слышно, наверно, и на другом конце города. Стайлзу слышно…
– На… – он кидает большой рулон бинта рядом с Питером на диван и снова отходит к окну. Как сторожевой пёс…
Охраняет дом к приходу хозяина, но хозяин не придёт. Хозяин ушёл и плотно закрыл за собой дверь. Оставляя прошлое в прошлом, как бы…
– Я пытаюсь бросить тебя, Дерек.
Почти три часа они проводят в тишине. Питер примерно час тихо пыхтит, пытаясь одной рукой перевязать плечо другой руки, но получается так себе. Дерек просто стоит.
Он, наверное, где-то допустил ошибку. Сделал что-то не так. Вчера… Что было вчера?..
Они проснулись, позавтракали, вместе приняли душ, потом весь день смотрели “Властелина Колец” с Айзеком и Малией, а потом не могли уснуть до полуночи… Тоже вместе.
И всё было в порядке. Наверное, в этом дело?.. Или в чём тогда?..
Стайлз был таким же, как обычно… Как всегда…
Он лез обниматься, без умолку болтал о всякой ерунде, затыкаясь, только когда оборотень прижимал его к себе и целовал. Глубоко и долго. Мальчишка потом ещё минут десять выглядел будто обдолбаным…
Он просто не понимает, в чём проблема… Хотя, нет. Конечно-конечно… Точно.
– Я бросаю тебя, кретин! Я не любил тебя, я использовал тебя, просто прими это!
Это он. Он сам проблема.
И вроде бы случаи с Пейдж и Кейт, с Дженифер, должны были его чему-то научить, но как оказалось, нет, и парень был прав. Просто… Иногда так хочется до последнего надеяться и верить в хорошее. Так хочется…
И Стайлз. Почему так?.. Он же отличался от них всех…
Он был раскованнее, чем Пейдж, честнее, чем Кейт, и не имел никаких скрытых мотивов. Он симпатизировал Дереку ещё до того как началось их путешествие, и он врал, когда злился на него или пытался обращаться жестоко. Он врал сам себе, и мужчина только сейчас понял это…
И выходит, что Стайлз любит его, и сам Дерек тоже любит его, но зачем парень тогда ушёл… Зачем говорил такие ужасные вещи…
– Так может, ты всё-таки расскажешь мне, что случилось, племянничек? – Питер, уже давно закончил перевязку, но только сейчас решил подать голос. Он мельком смотрит на время. Семь вечера. Кивает сам себе, думая, что если всё и дальше так пойдёт, то он без труда сможет держать Дерека в лофте до самого утра.
– Он ушёл. Стайлз ушёл. – Дерек обрывается, чувствуя, будто стоит на краю пропасти. И даже не делая шага, просто качнувшись, он может полететь вниз. В самую тёмную бездну.
– А я всегда говорил, что ты просто создан для одиночества и затворничества, Дерек… – Питер делает ехидный голос, но не может спрятать боль в глазах. Он помнит, какого это… Потерять пару.
– Заткнись. – Дерек разворачивается и опирается руками на стол. Пытается сохранить спокойствие на лице. – Он сказал, что не может быть со мной просто по тому, что не может. Он сказал, что не верит в пару, Питер. Не верит.
– Ох ты, как… – старший Хейл вскидывает бровь. Неужели малыш не мог придумать ничего по убедительнее… Не мог найти какие-нибудь выдуманные недостатки и сказать, что им не ужиться вместе… Боже, всё придётся доделывать самому. – Ну, ты же понимаешь, что далеко не подарок, Дерек… Видимо ему стало слишком сложно с тобой. Вечно видеть перед собой хмурое выражение лица или слышать злое рычание… Это, знаешь ли, утомляет.
Дерек удивлённо округляет глаза и скребёт вылезающими когтями по столу, пытаясь сжать руки в кулаки.
– Ты даже понятия не имеешь, как я веду себя с ним. Ты… Ты не знаешь. – оборотень зажмуривается пытаясь побороть ещё одно воспоминание. Ещё один подпалённый печалью снимок прошлого…
–…о боги! – секунда, и фильм стоит на паузе, а сам мальчишка тут же перемещается к нему на колени. – Ты умеешь улыбаться, Дерек! Невероятно… Делай так чаще, ты милый…
Он чувствует, что глаза начинают слезиться. Нет. Нет нет нет.
Каждый удар сердца возвращает какое-то воспоминание… Каждое воспоминание бьёт под дых сильнее, чем разгневанный альфа Питер в полном обращении…
– Это ты… Ты. – Дерек поднимает снова покрасневшие глаза на дядюшку, выходящего из кухни и на ходу, наконец, одевающего футболку и прячущего кривую повязку. Он с вопросом во взгляде смотрит на альфу. – Ты сказал, что волк почувствует… Сказал, что точно не знаешь, но волк сможет определить сам…
Он обходит стол, противно скрипя когтями по дереву, и начинает наступать на Питера. Тот благоразумно отступает.
– Ты дал мне надежду… Ты… – Дерек пытается вдохнуть полной грудью, чтобы слегка успокоиться, и тут чувствует в воздухе знакомую нотку. Которая исходит от его беты… – Ты.
Резко подскочив к нему, альфа хватает мужчину за горло и, протащив пару метров над полом, вбивает в стену лофта. Принюхивается.
– На тебе его запах… Что ты сделал!? Отвечай, что ты сделал? – он рычит, смотря, как Питер задыхается, и слегка ослабляет захват. – Питер…
В глазах темнеет. Новый “снимок”, один из самых старых, появляется почему-то именно сейчас…
–…и ты не сказал! Почему ты не сказал мне про мою мать?! – Дерек чувствует тонкую сильную руку на своей шее и пытается вдохнуть. Комната Стайлза начинает кружиться перед глазами. Но он не боится мальчишки, он видит, что тот сам напуган до чёртиков, но пытается скрыть это… И это озадачивает, ведь Стайлз не из трусливых.
Дерек отшатывается и смотрит на Питера, который потирает шею и приводит дыхание в порядок.
– Вы смогли хотя бы раз почувствовать друг друга?
– В смысле…
– Когда волк находит пару и пара признаёт его, они могут, не сразу конечно, чувствовать друг друга. Если, например, Стайлзу больно, то и тебе тоже будет больно, хоть и в намного меньшей степени… Или если ты счастлив, то и он будет чувствовать отголоски твоего счастья. Такое было?
– Нет… – Дерек тихо шепчет, отрицательно качая головой.
– Значит… Либо ещё время не пришло, либо…
– Он не признал пару.
– Или твой волк не признал. – Питер грустно пытается выдавить из себя подобие улыбки, но ничего не выходит.
Дерек зарывается руками в волосы, его дыхание начинает учащаться.
– Чёрт. Чёрт чёрт чёрт. – он делает шаг в сторону и выбивает кулак в стену, оставляя вмятину.
– Дерек, успокойся… Дерек… – Питер уже хочет положить ему на плечо ладонь и успокоить, но его прерывает звонок чужого телефона.
Они оба замирают. Альфа убирает клыки и вытаскивает мобильник. Нажимает кнопку ответа.
– Да?
– Стайлз в опасности, Лидия кричала, нам нужна твоя помощь! Позвони Айзеку и все идите в лес. В городе Калаверосс. – Скотт тараторит не хуже Стайлза, который сутки не принимал таблетки.
– Через полчаса будем на месте.
Дерек кладёт трубку и засовывает телефон в карман. Идёт к столу за ключами от машины.
– Собирайся, ты едешь со мной.
Питер тяжело сглатывает, понимая, что не сдержал слово данное мальчишке и вздыхает. Ладно. Его задача – сохранить жизнь Дереку. Стайлз пусть выкручивается сам…
***
Дерек отзванивается Айзеку, пока они на ненормальной скорости несутся к старому дому Хейлов. Тот сонным голосом отвечает, но услышав, что случилось, тут же кидает, что через пятнадцать минут будет на месте. Вместе с Малией.
Остановив Камаро у подпалённого дома его семьи, Дерек тут же выскакивает из авто и принюхивается, прислушивается.
Весь лес провонял аконитом, порохом и железом… Найти мальчишку не составит труда.
Через три минуты бега по лесу к альфе и его бете присоединяются Айзек с Малией. Сзади слышаться звуки Скотта и его стаи.
Ещё три минуты и Дерек чувствует первого охотника. Он уже готов кинуться на него, но в прыжке его сбивает Айзек, осознанно подставляясь под когти.
– Сейчас не время. – рычит Питер, подхватывая альфу с земли. Оборачивается, чтобы убедится, что Айзек в порядке и сможет справиться сам.
Они бегут дальше.
Охотники не нападают. Они перезаряжают ружья, пистолеты, вставляют стрелы в луки, но не стреляют. Видимо, первыми им нападать запрещено…
Ещё несколько минут, и Дерек резко останавливается на границе из кустов – впереди Стайлз и Арая Калаверосс с ружьём, а ещё десяток охотников по кругу.
Он видит, как все поворачивают головы на шум. Видит Стайлза, у которого в глазах бушует шторм из эмоций.
Выпустив когти, Дерек светит глазами и рычит, готовый кинуться вперёд на защиту всё ещё своей пары. Питер словно тень возникает перед ним и отталкивает назад. С решимостью накидывается, ввязываясь в драку.
Стайлз ставит барьер. А затем…
Всё происходит слишком быстро. Альфа понимает, что не успевает за ходом событий. Он слишком опустошён, чтобы так быстро принимать решения, но то, что говорит Стайлз, буквально проворачивает его через мясорубку.
– … но я здесь не причём. Если они нападут на вас, вы можете стрелять не раздумывая… Эти незнакомые мне люди не в моей компетенции.
Дерек откидывает кровоточащего Питера в сторону. Рыча на подлетающего Скотта, поднимается. Тот предусмотрительно отходит, решая помочь старшему Хейлу.
Незнакомые люди…
Стайлз любит какао, комиксы и хотел бы стать Бэтменом. Стайлз любит, когда Дерек обнимает его во сне, обожает целоваться, и терпеть не может чёрный кофе. Он, наверное, и дня бы не выжил без сладкого, обожает смотреть на звезды и мыть Дерека в облике волка. Стайлз храбрый и отчаянный, не любит холод, и готов пожертвовать жизнью за свой джип. Стайлз не любит говорить о своих кошмарах и почти теряет сознание от удовольствия, когда Дерек легонько проходится своими когтями вдоль его позвонков. Пьёт чай либо перезавареный, либо с тремя ложками сахара.
Вы можете стрелять не раздумывая…
– Дерек… – мальчишка обхватывает его руками. Его немного потряхивает. Кейт в его голове снова и снова проходится по бездыханному волку. – Ты чёртов ублюдок! Ты знаешь, как я испугался! Мог хотя бы подать знак, что жив! Только попробуй умереть, я клянусь, убью тебя, если ты так сделаешь.
Вот как оно бывает… В какой-то момент, ты становиться счастлив, а затем всё рушится. Вот как.
Дерек сжимает руки в кулаки, пропарывая ладони. Впереди барьер. Биться об него бесполезно.
И сейчас он, альфа, – который только обрёл стаю и более-менее встал на ноги – чувствует себя девятилеткой, у которого проблемы с контролем. Который разрывает собственную любимую собаку, на глазах не менее любимой сёстры. Который, имея силу, чувствует себя самым, чёрт побери, беззащитным на всём свете.
Стайлз берёт катану. На секунду поворачивает голову, быстро оглядывая всех. На секунду дольше положенного останавливается на Дереке.
– Было приятно познакомиться…
“Ты, чёртов идиот, я влюбился в тебя как последний мальчишка, я готов жизнь за тебя отдать, Стайлз, не поступай так со мной, я же загнусь без тебя, нет, только не ты, не предавай меня…”
Вместо слов изо рта вырывается лишь хрустящий воздух. Мальчишка смотрит ему прямо в глаза и Дерек понимает, что всё. Он пропал.
Он, который видел в этих любимых глаза всё… Боль… Панику… Слёзы… Радость… Счастье… Наслаждение… Любовь… Страх…
Он пропал. Превратился в ничто, видя в них животный ужас, понимая, что не может спасти, потому что Стайлз не хочет быть спасённым, и слышит…
– Я ненавижу тебя.
Что-то рвётся. Взрывается. Сгорает.
Мальчишка убивает последнего демона. И умирает сам. Дерек умирает следом, на секунду запаздывая.
Мир вокруг темнеет.
***
Они все уходят.
Арая что-то кричит Питеру, по поводу похорон и, что они должны сами с этим разобраться…
Дереку плевать. Он никому не собирается его отдавать. Своего лисёнка…
Кто-то хватает его за локоть, когда он делает первый ошалелый шаг, только поднявшись с земли, пробираясь сквозь кусты. Мужчина не слышит своё собственное угрожающее рычание, не видит, как когтями располосовывает руку Скотту. Он дёргается и идёт дальше…
– Я люблю тебя… – на самом пике удовольствия. Дерек видит, что истина вырывается спонтанно и не осознано. Усмехается, чувствуя теплоту в груди, когда Стайлз пугливо прикрывает рот руками, каменея. – Это не то что ты поду…
– Я тоже люблю тебя…
Сердце наливается тяжестью, но усердно продолжает с силой качать кровь и бить своими ударами по барабанным перепонками. Он не слышит ничего вокруг…
Волк грызёт, воет и царапается. Захлёбывается кровью в его разъёбаной к чёртовой матери грудной клетке, с сердцем наружу.
Какими-то из оставшихся чувств Дерек понимает, что угроза исчезла. Охотники уехали и его Стайлз в безопасности. Его Стайлз…
мёртв
Дерек не доходит до него. Он падает на колени в нескольких метрах от коченеющего тела и просто опускает руки. Волк в грудной клетке беснуется ещё не до конца поняв, что произошло. Не до конца поняв, что тоже медленно умирает. Вслед за парой. Вслед за хозяином.
Это чувствуется как дыра. Огромная, чёрная дыра в его груди. И она засасывает в своё бесконечное пространство, обещая вечные мучения и страдания… В одиночестве.
– Нет… Нет, нет, нет. Стайлз! – волк бьётся вперёд и сковыривает когтями слой рёбер. Дерек начинает двигаться.
Он оборачивается. Видит Эллисон, пытающуюся успокоится на плече у Скотта. Видит Лидию, с застывшем криком в горле и рукой, придерживающейся за ближайшее дерево. Видит Малию, которая заливаясь слезами, пытается успокоить Айзека, что не может справиться со своим волком. Видит Питера…
– Кто-нибудь позвоните в скорую! Питер, пожалуйста, скорая! Его ещё можно спасти!
Все замирают. Смотрят на него.
А он смотрит в ответ и не может поверить. Не может поверить в то, что видит в их глазах.
Нет. Нет нет нет!
– Он жив, неужели вы не видите! Стайлз, давай двинь рукой, покажи им! Давай же! Питер, скорую! Ну же, маленький ублюдок, давай, покажи им! Стайлз… – он, наконец, подползает ближе. Хватается за острые плечи, как утопающий. Переворачивает на спину труп с ускоренным процессом разложения. Трясёт, меряет пульс на обоих запястьях и шее. И сгибается пополам, чувствуя, как дыра в груди разрастается…
Он плачет. Стонет, как раненый, смертельно раненый, зверь. Слышит хруст веток за несколько метров позади себя…
И срывается.
– Дерек, пойдём… Тише, тише, всё в порядке, Дерек… – дядюшка подходит осторожно. В его движениях столько неуверенности, что для него это должно быть смертельно. На всю жизнь вперёд хватит…
Альфа вскакивает, горя глазами и выпуская когти. Рычит, предупреждая, чтобы бета убрался.
Питер останавливает, а затем крайне медленно делает первый шаг ещё ближе. Еле уворачивается от разъярённого взмаха когтями. И вздохнув, зарывшись пальцами в волосы, уходит.
Бесполезно…
– Ну же… – Дерек возвращается назад. На колени. Готовый, в который чёртов раз, покориться, тому, кого уже не существует. Проверяет закатившиеся зрачки и ищет пульс, суматошно прощупывая землисто-бледную шею. – Ты не можешь… Ты не можешь так поступить, Стайлз. Я же… Я не могу остаться без тебя! Давай очнись, я знаю ты жив, засранец! – он снова трясёт его. Оставляет капельки слёз на тёмной футболке с Бэтменом. Бэтмен… Как глупо. – Давай, я же люблю тебя, ты не можешь уйти! Не можешь уйти с моим сердцем в руках…
Он с силой ударяет кулаком по земле и старается сдержать вырывающиеся всхлипы, маскируя их за рычанием. Его глупый Бэтмен…
мёртв
Сзади снова шаги. Более грузные… Более печальные.
– Дерек, он мёртв. Пойдём. – другой альфа. Его волк чувствует чужака и решает, что тот хочет украсть члена его стаи. Его Стайлза… – Поднимайся Дерек. Ему уже ни чем не поможешь…
С каждым своим словом, голос Скотта начинает дрожать сильнее. С каждым шагом.
Хейл снова поднимается. И он готов защищать своего мальчишку до последней капли своей же крови…
МакКолл останавливается, натыкаясь на прищуренный, злой багровый взгляд и медленно протягивает руку.
Дерек смотрит, чувствует, что ещё чуть-чуть, и он потеряется в своём волке… Тот уже почти распотрошил его грудную клетку и на землю ручьём течёт кровь. Будто её здесь мало…
Ах да. Её же всегда мало.
Спусковым крючком становится звонок мобильника Питера.
Дерек с рыком кидается на Скотта, но тот, под вскрик Эллисон, успевает отскочить назад. Мужчина падает на землю, чувствуя, что это всё…
Он потерялся.
Теперь он – обросший шерстью, комок грусти и адской печали. Почти смертельной печали…
И припав на передние лапы, он угрожающе рычит на свою и чужую стаи и начинает ходить перед ними взад-вперёд, очерчивая территорию. Ту самую невидимую полосу, за которую с этого момента им запрещено заходить. За которой его Стайлз…
мёртв
Последний раз сверкнув глазами, он подходит к своему человеку. Обнюхивает его, слегка толкает носом в висок, от чего его голова поворачивается на другой бок, и скулит. Так жалобно, просяще…
“Пожалуйста, Стайлз, не делай так… Ты же пара! Пожалуйста… Я же… Я пропаду без тебя. Ты ведь теперь моё всё… И я поклялся защищать тебя. Я поклялся… Стайлз.”
Он усаживается в ногах и, заведя голову к звёздному небу, набирает полную грудь воздуха. Так много, чтобы его хватило на вой, достойный его мальчика…
Он выходит глубоким и сильным. Отчаянным. Как Стайлз.
Взвиваясь между веток деревьев, он подлетает к самым звёздам, и, затихая, почти исчезает… Но не до конца.
Позади взвывает Айзек. Тонко, громко и чисто. Почти весело… Как Стайлз.
У Скотта выходит слегка рычаще. Не так громко, но заинтриговывающе. Будто тая в себе другой, более глубокий смысл… Как Стайлз.
А Малия неожиданно попадает в одну ноту с Питером. Он сначала сбивается, закашливаясь, но всё-таки выравнивается. Её звонкий и его грубый звуки сплетаются, создавая что-то странное, несовместимое, но невероятно прекрасное… Как Стайлз.
Низко опустив голову, волк поднимается и укладывается рядом со своим человеком, кладя голову ему на грудь. Отсчитывая секунды, до того как тонкие руки обхватят его, обнимая и притискивая к себе ещё сильнее; как сердце снова тронется, отбивая удар за ударом; и как над ухом раздастся тихий шёпот…
“Я так люблю тебя, волче…”
мёртв
Он. Мёртв.
Нет. Нет нет нет.
Никогда.
Он успевает досчитать до сотни, после чего проваливается в темноту.
***
Питер отлавливает его спустя неделю. Айзек с Малией почти загибаются, всё это время как бы чувствуя вожака, но, не наблюдая его в радиусе ахуеть-как-много-километров. Чувствуя его боль…
Но Питер, наконец, его отлавливает. Отлавливает, в смысле находит, загоняет в ловушку, даёт Эллисон стрельнуть в агрессивного волка дротиком с двойной дозой транков, и увозит домой.
Дерек не пропускает похороны Стайлза.
Потому что хоронить нечего.
Спустя, буквально сорок минут после смерти от мальчишки не остаётся даже пепла. Он будто тает, растворяется, не оставляя ни единого напоминания о себе.
Дерек не помнит, как бегал по лесам неделю. Как выл на звёздное небо, пугая ближайших местных жителей.
Потому что в Калифорнии не водятся волки… Да-да.
Дерек не помнит, как пытается напасть на каждого, кто появляется в поле видимости, после того как транки прекращают действовать. Он не может обратиться назад в человека. Он наматывает круги по гостиной лофта и никого к себе не подпускает.
Он хочет, чтобы пришёл Стайлз. Обычный, несуразный растяпа Стайлз.
Чтобы он замер в дверях, борясь со страхом, но при этом оставаясь самым храбрым из них всех…
Чтобы, тихо матернувшись, захлопнул за собой дверь и сел, откинувшись на стену, прямо рядом с входом, на полу…
Чтобы вытянул свои длинные ноги, сложил руки с переплетёнными пальцами на бёдрах и, прикрыв глаза, откинул голову…
Чтобы начал что-то говорить, о том, что так нельзя, и как надо, о том, что мёртвых не вернёшь, и не рычи на меня, большой хмурый волк, ты ведёшь себя как ребёнок, давай возвращайся, ты нужен стае…
Чтобы принял Дерека, когда тот, подойдя ближе, улёгся бы у него на бёдрах, и зарылся бы пальцами в чёрный мех…
Чтобы продолжая пиздеть, молчаливо разделил бы с ним это выжигающее горе и отчаянье…
Чтобы…
Стайлза нет.
Два слова, но за ними столько…
Вселенная.
Дерек ходит по лофту, загнанный самим же собой в ловушку, и в какой-то момент, когда мысли более-менее прочищаются, улавливает родной запах. Почти выветрившийся, тонкий…
Он быстро бежит за ним на кухню, ругаясь на себя, что раньше не заметил, и замирает перед столом.
С рычанием пригибается к полу, оставляя длинные глубокие борозды, и обращается назад. В человека.
Несколько минут приходит в себя, понимая, что ноги не удержат, если он сейчас попробует встать. А когда встаёт, осознаёт, что просто не может… До чёртиков боится и не может взять в руки листок, исписанный размашистым неустойчивым почерком и испещрённый волнистыми кругляшками, которые, Дерек даже думать не хочет, от чего именно остались.
Ради этого он смог обратиться, но именно этого сделать и не может. Как глупо…
Оттягивая момент, оборотень всё же поднимается. Идёт в душ, чуть ли не когтями соскребая с себя всю грязь, кожу, несчастье и горе. Затем одевается, ест. Без зазрения совести открывает алкогольные запасы Питера.
И только тогда садится, с бутылкой виски и пачкой сигарет, оставленной мальчишкой, и берёт в руки записку.
Набирает побольше воздуха…
“Когда ты будешь читать это, я уже буду мёртв, волче…
Я знаю, был не самым лучшим бойфрендом, но думаю всё же, не прям уж отвратительно-ужасным. Прости, я, скорее всего, наговорил много лишних, пустых и очень режущих слов. Так было надо, Хмуроволк, я надеюсь, мне всё-таки удалось спасти тебя, чтобы ты смог прочитать это.
Так банально, но за всё в этой жизни нужно платить. И вот моя расплата. Глаза за глаза, жизнь за жизнь, баш на баш…
Я опять запизделся. А ещё заврался. И тебе и себе.
Калаверосс не отстали бы, даже если бы мы сбежали и всю жизни жили в бегах. Они не отстали бы, если бы ты умер вместо меня. Не отстали, бы если бы мы перебили их всех.
Я знаю, о чём ты думаешь. Другого выхода не было. Я обещал матери, что буду держать слово…
Прости меня, Хмуроволк. Это лето было незабываемым.
Ты смог скрасить одну жизнь тощего саркастичного подростка своими невероятными бровями. Я думаю это можно записать в достижения, спасибо тебе.
И ещё… Извинись за меня, перед Скоттом. А то я как-то не успеваю… Скажи, что он лучший бро в мире и пусть почаще прислушивается к Эллисон.
Лидии передай привет, и пусть ждёт мой призрак к себе в гости, хах.
А Питеру, будь добр покажи от меня средний палец. Он знает за что.
Надеюсь, у Айзека с Малией всё хорошо. Пусть по реже ругаются.
И ещё…
Ты – моя жизнь Дерек. Я люблю тебя и буду любить.
И если я говорю, что-то, что противоречит написанным выше двум предложениям – это ложь. Как бы не билось моё сердце, и какие бы доводы я не приводил.
Я. Люблю. Тебя.
Да, Большой Хмурый Волк, люблю больше жизни, именно поэтому, я и должен… Надеюсь, ты поймёшь.
Прошу не налажай там без меня, ладно? Ты же наш крутой альфа в кожанке и с хмурыми бровями!
P.S. Я буду ждать тебя на той стороне, сколько бы не потребовалось.”
Дерек зажмуривается и окидывает пустую бутылку на другой край дивана. Возводит лицо к потолку, чувствуя, как из уголков глаз катятся крупные горячие капли.
Он уже знает, что будет делать. Точно знает.
***
Хватает ровно недели, чтобы повыспрашивать Дитона, а затем выкрасть у Арджента пистолет с аконитовыми.
Он дожидается, пока никого не будет. Прибирается в лофте, оставляет все документы на видном месте. Никаких записок и прочей ерунды. Оставлять всё равно некому.
Когда вдруг слышит, как на парковку въезжают несколько знакомых машин, тут же достаёт пистолет. Секунду думает и приставляет к виску. Всё-таки к виску.
Замирает.
На улице слышатся крики, кто-то уже даже почти поднялся по лестнице.
Прижимает палец к курку.
Слышится голос Питера, обещающий вырвать ему глотку если что…
Он почти готов нажать на него.
Вот-вот.
В лофте раздаётся выстрел.
***
========== Эпилог. ==========
***
Пять лет спустя.
Он взял у мимо проходящего официанта бокал с шампанским, и отошёл к окну, слегка скрываясь за большим вазоном с каким-то причудливым цветком.
Если говорить откровенно, причудливым во всём этом холле был не только цветок. С одной стороны причудливыми были все люди находящиеся здесь…
Они были похожи на каких-то ярких пёстрых птиц, готовых откусить тебе руку по плечо, как только ты зазеваешься, отвернувшись. Все мужчины в адски дорогих классических костюмах, с блестящими, режущими глаза запонками и часами, на деньги, от продажи которых можно было бы нормально жить года два точно. Все женщины обвешаны драгоценными камнями, завёрнуты в дорогие ткани и при этом держат спину так, будто проглотили шпагу.
Общество жадных ублюдков и меркантильных лицемеров…
Если с другой стороны, то самым причудливым был здесь именно он сам. В зауженных чёрных джинсах, бабочке, поверх белой рубашки, вместо галстука, и обычном чёрном же пиджаке. Ни дорогих запонок, ни часов стоимостью с чью-то почку, ни презрительной ухмылки на устах…
Просто он. Такой, какой есть.
Самый молодой, из всех кто входит к десятку каких-то-там-богатеев и за кратчайший срок, сколотивший собственный бизнес… Тот, кого никто никогда не видел, и кому журналисты уже дали кличку – “мальчик-тайна”…
Стайлз на самом деле готов сейчас отдать, что угодно, лишь бы оказаться в своей однушке с чашкой чая и книгой в руках. Лишь бы слышать стук дождя по окну и сидеть, укутавшись в плед.
Лишь бы не быть здесь.
Когда, пять лет назад, он сам разделил свою жизнь на “до” и “после”, то даже и подумать не мог, что когда-нибудь добьётся таких высот.
Тогда он думал лишь о том, что теперь делать. Эта мысль билась в его черепушке, загнанной меж двумя стёклами, мухой и никак не хотела улетать в никуда.
Что делать?
Шептал он, выруливая на трассу и прибавляя скорости. До упора.
Что делать?
Кричал он в пустоту какого-то бесконечного поля в каком-то очередном штате под одним и тем же небом.
Что. Мне. Делать.
Всхлипывал он, падая на руки Элеонор поздно вечером спустя неделю безостановочной гонки с самим собой. Когда понял, что доехал. Понял, что в безопасности.
А затем вырубился. Прямо там, под накрапывающим дождём, на крыльце чужого, но гостеприимного домика глубоко в лесу. Не просто вырубился, почти впал в кому.
Когда спустя четыре дня он открыл глаза, тут же расплакался. Как ребёнок. Мальчишка…
Такой, какой есть.
Элеонор, заглянувшая в комнату, лишь поджала губы и, присев на постель, крепко обняла его. Она не стала спрашивать, хотя Стайлз уверен, что даже не знала в чём дело, и почему он объявился на её пороге…
Когда он проснулся во второй раз, слёз не было. Было ощущение, будто в груди поселился Чужой, который мешает не то, что говорить, даже дышать… Ещё очень сильно хотелось в туалет. И есть, тоже.
Кое-как приведя себя в порядок, переодевшись и помывшись, Стайлз спустился на кухню и провёл там почти весь день. Элеонор накормила его, а затем выслушала…
Но… Ничего не ответила.
Не сказала – я понимаю. Ты поступил правильно.
Не сказала – не уверена, что выбор был верным.
Не сказала ничего, что помогло бы его лёгким разгладиться и позволить впустить в себя больше жизненно важного воздуха.
Только…
– Мой дом – твой дом, малыш.
И с тихим ворчанием Чужой растворился в воздухе. Тяжесть стала легче. Более выносимее.
Спустя год, когда Стайлз, закончив первый курс колледжа, приехал к ней на очередные каникулы, она была мертва. Он нашёл её в кресле у давно погасшего камина, с пледом на коленях и готовым широким мягким шарфом для него.
Несколько часов парень тогда просто просидел рядом с женщиной, рассказывая, как прошёл последний семестр…
Что он самый лучший в группе.
Что он пытался завязать с кем-нибудь отношения, но потом понял, что любые чужие прикосновения ему отвратительны.
Что, закончив учёбу, он бы хотел отправиться в Тибет, к друидам, чтобы те помогли ему, потому что проблемы с голодом никуда не делись.
Что теперь он остался действительно один, и ещё непонятно хорошо это или плохо…
Он похоронил её на заднем дворе, посадив в изголовье небольшую ёлку, и пообещал навещать больше, чем два раза в год. Тогда встал вопрос, что делать с домом, но долго Стайлз размышлять не стал…
“Мой дом – твой дом, малыш…”
У него ушла целая неделя, чтобы убраться во всех комнатах, отвезти уже никому не нужные вещи в приюты и дома благотворительности, и найти завещание, документы на дом.
В первом, как он и думал, было написано его имя, а переписать его в документы на дом, добавив немного магии, чтобы не привлекать юристов, не составило труда.
И дом оказался действительно великолепным. Обставлен в его любимом смешанном, но уютном стиле, с тремя комнатами на втором этаже и двумя ванными. С большой гостиной на первом этаже и кладовкой, заставленной книгами…
И всё лето вышло просто очешуенным: Стайлз собирал травы, проводил различные ритуалы, и читал. Просто все книги, которые он нашёл в кладовке, были так или иначе связаны с друидами, поэтому ничего другого как учиться ему не оставалось…
Но он не так уж и сильно жаловался, ведь теперь он мог в любой момент обратиться в лисёнка, а в полнолуние оставался человеком. И вообще плюсов было больше, чем минусов…
Как и в любом обучении в принципе.
Второй год в колледже прошёл обычно. Стайлз выучил немецкий, съездил на зимних каникулах в Германию по обмену, совмещал работу с учёбой, читал…
В итоге, когда обычные книги начали немного надоедать, фильмы тоже, и до жути захотелось уехать куда-нибудь, он, за последний семестр ,проходя обычную программу одновременно прошёл программу и следующего года, и, сдав экзамены, выпустился на год раньше. Это уже, похоже, стало его некой фишкой – досрочная сдача экзаменов…
А потом… Потом мир буквально потерял его на целый год. Не то чтобы кому-то действительно было до него дело, но всё же…
Тибетские друиды приняли его с распростёртыми объятьями. Что было не удивительно с их политикой: всё сверхъестественное – это хорошо, пока оно не начинает терять над собой контроль.
И Стайлз ни одного дня не пожалел, что отправился к ним. Даже когда его обрили на лысо… Хотя это выглядело ужасно. Действительно ужасно. Ужаснее, чем слащавый Скотт, пускающий слюни и сердечки из глаз на Эллисон…
Друиды помогли ему обрести не просто контроль. Они помогли ему накрыть свою сущность колпаком, не позволяя ей влиять на характер и какие-либо решения… Они заставили его пройти через смертельно опасные пещеры в горах, благодаря чему он обрёл ещё два хвоста и внутренний покой… Они стали его друзьями и семьёй. И спустя год уезжая, он уже не чувствовал себя одиноким. И понимал, что никогда не будет чувствовать себя таковым.
Прикрыв глаза, парень пригубил шампанское и, подержав его во рту, незаметно сплюнул назад в бокал. Точно такое же дерьмо продавали в магазинчике у него под домом…
Вытащив из кармана штанов мобильник, он посмотрел на часы и набрал номер Лидии. Спустя пару десятков гудков сбросил.
