Текст книги "Лис, бегающий с волком (СИ)"
Автор книги: Little_Finch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
– Ты не можешь, Стайлз. Мы же столько прошли вместе… Я спасал тебя, а ты спасал меня… Ты не можешь.
– Не превращай это в драму. Я уже забрал все свои вещи, так что…
– Я не верю тебе. Ты… Что ты скрываешь? – он злиться не понимая. Резко кидается на подростка и таким жутко привычным движением вбивает его в стену. Вжимает ладони в тощие плечи, и злиться ещё сильнее видя, как мальчишка закатывает глаза. Он снова позволил себе влюбиться и снова прогорел… Такого не может быть! Не снова. Ведь Стайлз… Он же его Стайлз. – Что с тобой происходит, Стайлз? Ты голоден? Что-то случилось?
– Боже… Ты такой жалкий, Дерек… Ты…
– Расскажи мне… Мы справимся вместе и…
Лис исчезает и появляется за спиной у оборотня. Тот с рыком оборачивается следом.
– Я бросаю тебя, кретин! Я не любил тебя, я использовал тебя, просто прими это! – он проявляет вертикальные зрачки. Дерек поджимает дрожащие губы.
“– Ублюдок! Прекрати! Я найду другой выход, только пусти меня, ему больно, сука, выпусти меня! Пожалуйста, лис…”
Мальчишка хватается за живот и смеётся. До хрипоты в горле. Пытается скрыть, зажмуренные из-за адской боли в голове, глаза. Волк медленно сглатывает, чувствую растущую пустоту в груди.
– Это так мило… – он утирает невидимую слезу и хмыкает, говоря первое, что приходит в голову. – Но ты не расстраивайся, возможно, будет ещё кто-то…
Он подходит к рюкзаку и нагибается, чтобы поднять его. Стайлз изнутри начинает биться в приступе истерики. Он орёт и рвётся, проклинает себя, смотря на разбитого Дерека.
– Я не знаю, зачем ты делаешь это… Но раз так, значит, так надо. Я доверяю тебе. Я люблю тебя… Но в тоже время, сейчас я не верю ни единому твоему слову, Стайлз. Можешь идти… – он делает шаг в сторону, а в следующую секунду его самого вбивает в стену тонкая, но сильная рука.
– Ты такой покорный, Дерек… Но такой глупый… Неужели, даже после Дженнифер до тебя не дошло, Дерек? А?.. – он прижимает оборотня за горло и облизывается.
– Не дошло, что? – тот хмурится, пытается не опускать взгляд ниже карих глаз.
– Вот Стайлз ещё давно всё понял… Хотя маленький дурак всё равно влюбился в тебя, но его здесь уже нет, так что уж… – Лис ухмыляется, видя, как Дерек приходит в ужас от этих слов. – Тебя нельзя любить. Ты ничтожен, отвратителен и жалок. Если бы не постель, я бы ушёл ещё неделю назад… Ты слаб…
“– Нет. Лис, блять, сука, пусти меня! Я убью тебя, когда выйду! Ублюдок! Мы так не договаривались!”
Грязная игра… Нож в спину… Жульничество… Можно называть это как угодно – эффект одинаков.
Дерек застывает, непонимающе хмурясь. Его лёгкие лопаются, не давая воздуха, чтобы создать звуки, и произнести слова. В глазах плещется боль и отвращение…
– Крошка Пейдж, которая, скорее всего, уже и собиралась тебя бросить, но испугалась за свою жизнь, узнав какое ты чудовище… Или Кейт, которая поняв, какой ты пустоголовый сопляк, решила сорвать куш… Ах, Дженифер, – мы со Стайлзом так и не поняли – играла она или нет, но её постигла та же участь, что и других… Знаешь какая, Дерек? Они все мертвы. Мертвы из-за тебя! – он дёргается вперёд, крича на опустошённого альфу, и грозно скалился. На секунду прижимает свободную руку к сердцу, которое на самом деле бьётся не так размеренно как слышит волк, и сглатывает. Минут десять и паника будет на месте, сэр… – И, знаешь, хороший секс не стоит такой участи.
“– Ты… Ты… Я не могу дышать, лис… Я… Перестань. Пожалуйста. Ему же больн…”
Он отрицательно качает головой и, чувствуя, как начинают течь первые слёзы, создаёт полную иллюзию поверх себя. Иллюзию, у которой нет приближающегося разрыва сердца и покрасневших глаз…
Чувства мальчишки прорываются, хотя Дух всё ещё держит последние остатки контроля. Если бы не дар друида, с этим подростком было бы проще…
Дерек стоит и не может оторвать потерянного взгляда от стены за спиной мальчишки.
– Ты лжёшь… – он поднимает глаза к Стайлзу и добавляет громче. Взгляд становится алым. – Ты лжёшь. Наглый врун… Я не верю тебе. Ты говорил, что любишь меня, и ты не лгал, поэтому сейчас я не верю ни единому твоему слову! Обманщик…
Двинувшись вперёд, оборотень прижимается губами к чужим губам. Рука на шее не мешает, но и не позволяет продвинуться ближе.
Лис не отвечает. Он с силой сжимает губы и челюсти, пытается держать иллюзию и заодно контролировать подростка бьющегося в истерике и запертого где-то там, внутри. Если он не продержится ещё пару минут, Дерека ему не спасти…
Когда волк всё же отодвигается, его слегка трясёт.
– Нет… Я не верю… Ты… Ты же любишь меня… Я видел, как ты влюблялся в меня… Видел… – он поднимает голову и заглядывает в отстранённые карие радужки. – Я же люблю тебя, лисёнок…
Мальчишка хмыкает и, отталкиваясь от чужой шеи, слегка придушивая, делает несколько шагов назад. Показательно вытирает губы рукавом рубашки, и поднимает рюкзак.
– Это была игра, Дерек! Пойми же, наконец… Если подобраться поближе, ты оказываешься таким доверчивым. – он усмехается и идёт к двери. Оборачивается. – Я заранее знал: если Арая поймёт, что между нами что-то есть, то последующие охотники, узнав об этом от неё, будут мучить тебя, чтобы добраться до меня, и при этом, также, будут выкладывать мне всю нужную информацию. Ты был наживкой, Дерек. Я думал, ты понял, что это игра ещё в самом начале… – лис наигранно потирает подбородок, и удивлённо приподнимает бровь. – Ну да, ладно… Что уж сейчас… Просто, пойми. Я не люблю тебя. Я не любил тебя. Ты был моей игрушкой и куклой для убийства… Мне жаль, Дерек. Хотя, нет. Я опять вру… Надо же… Но играть с тобой было весело.
Он поворачивается к выходу, но его останавливает тихий голос.
– Я знаю, что ты лжёшь, Стайлз. Я слышу, как ровно бьётся твоё сердце, чувствую, как от тебя пахнет равнодушием. Но знаешь… Когда действительно любишь человека, когда знаешь его до мельчайших подробностей… Его тело и душу… Всегда можно определить врёт ли он. – мальчишка всё ещё стоит на месте. Он же тоже супер-пупер способный. И он тоже слышит. Как на каждом чёртовом слове сердце волка так странно сбивается… Как он лжёт. – И я не знаю зачем тебе это, но видимо это что-то очень важное. Не волнуйся, я прощаю тебя…
Невысказанное обещание докопаться до сути повисает в воздухе. Мальчишка нагло хихикает, скрывая за этим промелькнувший стон боли и агонии, и резко отвечает.
– Мне насрать, Дерек. Я ненавижу тебя.
Он выходит, с громким хлопком закрывает за собой дверь. Спускается в машину, садится за руль и тут же срывается с места.
Отъезжает настолько далеко, что уже не слышит как оборотень, пытающийся контролировать трансформацию, падает на пол и издаёт тихий задушенный вой, прежде чем начать плакать.
***
Еле успевая затормозить, мальчишка выскакивает из автомобиля и, с размаху захлопнув дверь, быстрым шагом идёт к калитке рядом с воротами. Ему насрать если кто-то вдруг захочет украсть его малышку… Старую чёртову грёбанную развалюху, блять.
“Кладбище Бейкон Хиллс” встречает его тишиной.
“Новый дом его отца” встречает распростёртыми объятьями.
Стайлз накидывает капюшон и натягивается его посильнее. Засовывает руки в карманы худи.
Шаги становятся неуверенными, как только он пересекает невидимую границу и ступает на мёртвую землю. Вытирать мокрые дорожки на щеках нет смысла – они всё равно не остановятся. Хотя, окей, возможно он ни черта не видит из-за воды в глазах, но тут уж пусть супер-пупер способности поработают. Должны же они пригодится хоть где-то…
Лис вернул контроль, когда они ехали по оживлённой улице на далеко не маленькой скорости. У Стайлза началась паническая атака прямо за рулём.
Следующее воспоминание – въезд на парковку кладбища… И, если честно, как-то совсем не волнует этот маленький провал в памяти.
По мере приближения к тому месту, мальчишка начинает замедляться. Ноги не слушаются, слабеют, всхлипы становятся громче, плечи сотрясают маленькие землетрясения.
И он, ожидаемо, не доходит. Падает на четвереньки в десятке метров от отца с матерью, между чужих холодных отстранённых могил, и, комкая в пальцах чёрную землю, дрожит сильнее беззащитного листка на ветру. Слёзы стекают по носу и с самого кончика медленно летят, разбиваясь и орошая незнакомые ему трупы.
На лице, скрытом в тени капюшона, появляется шальная пугающая улыбка.
“– Я сделал правильно. Я… Я молодец. Я…”
Вгоняя пальцы глубже, он срывается на крик, бьётся, как птица в силках, выкорчёвывая землю и вбивая в неё кулаки. И до его слуха почти доносятся точно такие же крики мёртвых… Мёртвых, что тоже успели совершить в своей жизни кучи неисправимых ошибок.
Они стонут, воют, рвутся из деревянных ящиков, раскидывая в углы личинок и червей, что уже давно сожрали их мозги и глаза, оставив тела пустыми… Пустыми, но помнящими…
Ветер проносится вихрем, срывая с темноволосой головы капюшон, и улетает в высокие кроны живых бесчувственный деревьев. Мертвецы пугаются затихая. Стайлз затихает тоже, почувствовав себя вдруг невероятно уязвимым в своём одиночестве и боли.
Агония проходит самый пик. Теперь остаётся только медленный спуск в ничто. В… Это даже пустотой не назвать. Потому что пустота предполагает какое-то пространство… А это…
Это ничто.
Зажмурившись, он садится на колени и отряхивает, вытирает о кофту, ладони. Более-менее чистыми руками утирает щёки. На них остаются серые грязные разводы.
Кожа неприятно стягивается от высохших солёных капель и Стайлз усиленно пытается стереть с неё это неприятное ощущение. Ногтями царапая, разрывая, добираясь до полости рта, через порванные щёки, и вырывая себе язык, потроша глотку. Чтобы больше не позволить себе говорить. И кричать не позволить тоже.
Ладно. Снова пустое.
Поднимая тяжёлые веки, он смотрит только вперёд. Встаёт, тут же чуть ли не крошась себе под ноги, и идёт. Идёт к ним.
Садится посередине, облокачиваясь на отца. Опираясь на него в поисках поддержки, как и всегда, после ухода матери.
Вытягивает длинные ноги, одну согнув в колене, ставит в упор, кладёт на неё безвольную руку. Другой же, рядом с надгробием матери, зарывается в грунт, мягкий и тёплый, нагретый ярким пышущим жизнью солнцем. И запрокинув лицо к небу всё ещё плачет…
В голове, будто на повторе “Дерек” и “прости”. Неизвестно чего больше…
Тогда, в начале лета, история была почти такая же. Как говориться, всё повторяется. Только…
Тогда он отказывался, потому что боялся самого себя и того, что он может навредить Дереку.
Сейчас он отказался, потому что боится за него; за то, что они могут навредить его Дереку.
Смена приоритетов. Хотя, может и нет. Вся эта умная поебень иногда сильно напрягает.
Просто он берёт и защищает то, что принадлежит ему по праву. Защищает так же, как защищал отца. Как защищал Скотта.
– Я, кажется, снова накосячил, пап… Я не знаю, как до этого дошло… – он трёт глаза рукавом свободной руки и судорожно вздыхает. Слёзные железы начинают иссякать. Главное не думать о нём…. Поздно. Пластинка идёт на новый начальный круг. – Я… Я…
Какая удивительная вещь – память. Да и весь мозг тоже. Нейроны, нервные узлы-пучки-кучки, тончайшие нити нервов… Это всё замкнуто в его голове восемь на двенадцать и иногда перемыкает. Как сейчас.
“ДерекДерекДерекДерекДерекДерекДерек…”
“Простипростипростипростипростипрости…”
Он зажмуривается, пытаясь веками выдавить себе глаза, и с размаху ударяется черепом об отцовское надгробие. Капюшон, которого до этого там не было, смягчает удар и Стайлз хмыкает. Догадаться не трудно…
“Ладно, пап, больше не буду.”
Эта случайность отрезвляет. Заставляет открыть глаза, чтобы увидеть размытые кляксы деревьев и неба. Чтобы вдохнуть глубже, сглотнуть, смачивая горло. Вытащить пальцы из земли и просто положить ладонь, прикасаясь к матери. Даже сквозь метры… Даже если бы сквозь километры.
– Меня возможно… Не будет какое-то время. – мальчишка шмыгает и трясёт головой. Собирает себя из осколков. – Но мы скоро увидимся, я обещаю. И мам… Смотри, чтобы он не ел много холестерина, ладно… – прижав ладонь с привкусом кладбища ко рту, он сдерживает волны накатывающихся рыданий. – У него больное сердце, мам, ты же помнишь…
Главное глубоко дышать. Не думать. Главное сделать последний рывок и разорвать зубами ленту финиша.
Главное… Главное…
Фильтруя лёгкие добрых минут десять, мальчишка достаёт сигареты. Неловко поднимается и слегка пошатнувшись, хватается рукой за отца.
– Спасибо, пап… – вылетает на автомате. Поняв, что сказал, Стайлз затягивается, тут же уничтожая почти одну треть всей сигареты, и выпускает дым в небо. Чтобы родители не дышали это дрянью… – Простите меня. Я люблю вас. Обещаю, ещё вернусь…
И развернувшись, мальчишка медленно идёт на выход. Его спина сгорбилась, а ноги еле плетутся.
Ветер поднимает в воздух тучу застарелых опавших листьев и, очертив в несколько долгих секунд фигуру плачущей матери, что цепляется за печального отца, улетает прочь. Пара листочков летит вслед Стайлзу, как бы пытаясь удержать его нежной рукой родительницы, но они, лишь мазнув по красной кофте, так же как и другие опускаются на землю.
Мальчишка не видит. И слава богу… Увидел – уже не смог бы уйти.
Он не видит, но думает только о том, что даже сейчас, даже сейчас, похоже, солгал им. Солгал, что вернётся…
***
Когда он, подъехав к дому, случайно бросает взгляд на часы, понимает, что опоздал на полчаса. Мисс-я-успел-забыть-ваше-имя-за-пол-недели сидит на ступеньках его крыльца и копается в телефоне.
– Здравствуйте, я немного опоздал… – он выходит из-за машины и натягивает усмешку. Женщина с недовольным видом поднимается и отряхивает юбку.
Ещё пятнадцать минут Стайлз перетаскивает коробки и сумки в багажник, слушая разглагольствования риелторши, которая, похоже, пытается с ним заигрывать… Откинув эту мысль, мальчишка отряхивает руки, и поворачивается к ней, чтобы сказать какую-нибудь банальность на прощанье. Ведь так обычно делают все воспитанные люди, да…
– Ты выглядишь бледным… Всё в порядке? Может я могла бы…
– Мне кажется это не ваше дело. – его вежливость жалит сильнее лучшего яда. Жалость, резкий переход на “ты”, участие… Ха-ха, можно подумать вам действительно есть дело. – Ну, раз мы закончили… До свидания.
Ключи он отдал. Вещи забрал. Больше не имеет смысла тянуть и оставаться вежливым.
Запрыгнув в машину, он кидает взгляд на смущено-удивлённое лицо Мисс-я-всё-ещё-не-вспомнил-ваше-имя, и отъезжает. Делает пару кругов по городу. Заезжает на заправку.
Вспоминает о любимой кафешке и, поужинав в ней, неспешно катится к выезду из города. В колонках на повторе крутится 24 – Jem и Стайлз нервно выбивает пальцами дробь на руле. Качает головой в такт.
У него осталось… На самом деле, ничего.
Ни дома.
Ни семьи.
Ни жизни.
Только сарказм. Этот источник не истощаем, похоже…
Он кидает взгляд на часы. Без пятнадцати восемь. И кстати, о жизни… Её осталось ровно на пятнадцать минут.
Цифры вырезаются на сетчатке, и мальчишка пытается запомнить этот момент. Съехав с дороги, ведущей на трассу, в лес, он проезжает кусты и сбавляет скорость до минимума: не хватало ещё раздолбать машину на лесных кочках.
Место для парковки среди деревьев находится довольно быстро. Всего каких-то семь минут. Из отведённых/оставшихся/вымоленных пятнадцати.
Остаётся восемь.
***
Он чует их издалека. Охотников намного больше чем ожидалось. Не десять-пятнадцать…
Стайлз даже не собирается считать, но если на глаз, то…
Сорок. Примерно сорок человек, с хорошей ловкостью и реакцией. С оружием.
Он один.
Как мило…
– Надо же, не думал, что вы настолько боитесь меня, Арая, что привели столько народу… – выйдя на лесную проплешину, мальчишка хрипло смеётся в небо и приглядывает к деревьям. Он шёл до этой поляны минут двадцать. Из отведённых восьми… – Как жалость, я так не пунктуален, но думаю, вам ничего не будет стоить простить мне этот маленький грешок. Ведь, так?..
– Конечно… Это такая ерунда, мальчик… – она выходит с винтовкой наперевес из кустов за его спиной и усмехается. Для неё это, похоже, какое-то изощрённое развлечение: дать ему сначала убить кучу народу, а затем загнать в ловушку.
Стайлз прислушивается. Снова оглядывается. Охотники, человек десять, стоят по краю круглой поляны и следят за ним. Ещё куча человек на деревьях, но мальчишка уверен они не будут действовать без приказа, так что…
Да, ладно, это собачий бред, он не сможет убить их всех. Или…
Снова оно. Есть люди-пустословы, есть пустомысли…
Так вот.
– Ты же помнишь наш уговор, да? Я следила за тобой с самого того момента, как ты ушёл тогда от нас и могу с точностью сказать, что ты виновен. Так что… – Арая подходит ближе. Охотники сужают круг.
– И всё же, я не могу не спросить… – лис мнётся, заламывает пальцы. – Может, вы отпустите меня, если я пообещаю больше не причинять никому вреда? Пожалуйста…
Тишина тоже может быть громкой…
Охотники начинают смеяться, и через пару секунд поляну сотрясает невероятный хохот. Арая просто улыбается ему… Как нассавшему в ботинок псу, которому собирается спустить шкуру. Стайлз хмыкает.
– Ладно. Окей, я понял. Я помню уговор, но помните ли вы?..
– Я?.. – охотница вскидывает брови, прищуривается. – Ах… Да, да. Что-то про Хейла… Кстати, где он?..
– Мёртв. – сердце даже не дрогнуло. Голос тоже. – Вы обещали, что если я сдамся добровольно, вы не тронете его. Вы помните?
– Да. Но мне кажется, уговор не равен… Ты не сможешь справиться с моими лучшими охотниками, даже если захочешь, так… Какая мне выгода?
– Вы должны были слышать… Месяц назад, может чуть больше… Массовое убийство в каком-то городке на юге. – он смотрит в упор не мигая. Засовывает руки в карманы джинс. – Это был я.
Снова тишина. Над их головами, вокруг них, кто-то все яростно перезаряжает пушки и натягивается тетиву луков. Мальчишка морщится.
А затем замирает. Тонкий слух улавливает такое знакомое фырчанье чужого Камаро и в голове возникают очень неприятные предчувствия. Доносится голос Лидии и Скотта.
Им до него идти ещё минут, плюс-минус, примерно восемь… Чёрт.
– Я знаю, что у тебя остался только один хвост, мальчик. Ты меня не обдуришь.
– Стойте. Подождите. – он дёргается вперёд, не обращая внимания на звуки насторожившегося оружия. Снова играет. Лжёт. Путает. – Вы обещали мне, что не убьёте его. И я не думаю, что вы из тех, кто не сдерживает свои обещания, тем более Хейл только набрал себе новую стаю… За него будут мстить, я уверен. Вам нужны новые жертвы?..
Арая прищуривается. Хмыкает.
– Ладно. Возможно, ты уговорил меня, тем более я действительно обещала… – поджав губы, она поудобнее берёт ружьё. – Хорошо. Волк будет жить… Ровно до того момента, пока не начнёт приносить проблемы. А теперь… Не думаю, что нужно затягивать с твоей смертью, мальчик. Это тебе не игра.
– Да… Да, я понимаю. – он проводит рукой по волосам. Шумно выдыхает.
У Араи в наушнике задаются помехи, хриплый голос говорит о нескольких людях, похоже, оборотнях, которые приближаются к поляне. Она внимательно смотрит на лиса.
– Твои проделки?
– Нет. Я не говорил, они сами. – Стайлз качает головой, понимая, что это Питер накосячил. Чёрт. Остаётся только надеяться, что он сдержит хотя бы половину из того, что пообещал.
– Не стрелять без надобности. Если нападут… – она мнётся. Кусает губу. Ей тоже не нужны проблемы, типа межвидовой войны или что-то подобного. – стрелять на поражение.
Стайлз кивает. Да. Всё правильно.
Они не должны лезть, это только его дело, только его ответственность.
– Теперь ты… Мой друид сказал, что, чтобы тебя убить, нужно уничтожить последний хвост и…
Сбоку раздаётся рычание. Стайлз оборачивается и видит Дерека. Мальчишеское сердце тут же заходится в ускоренном ритме, потому что… Дерек выглядит нехорошо. Осунувшийся, уставший, с полопавшимися капиллярами в белках глаз.
Питер незаметно коротко кивает Стайлзу и отталкивает своего альфу назад. Нападает на него.
Мальчишка вздыхает, слыша как туда же подбегают Скотт, Эллисон с Лидией, Айзек с Малией, и концентрируется, ставя барьер. Он не может себе позволить отвлекаться сейчас. Всё уже давно решено. Со всем уже давно покончено.
– Что происходит, мальчик? – охотница подходит и буквально тычет ему в лицо двуствольным ружьём какого-то-там-супер-крутого калибра. Стайлз лениво пожимает плечами.
– Я не знаю. Они, похоже, явились, чтобы спасти меня, но я здесь не причём. Если они нападут на вас, вы можете стрелять не раздумывая… Эти незнакомые мне люди не в моей компетенции. – он знает, что барьер не перекрывает звуки. Он слышит как оборотни, альфы, банши и вообще все, в том числе и мексиканские охотнички, замирают и с неверием смотрят на него отовсюду.
Мальчишка передёргивает плечами, чувствуя, как позвонки дробит тяжёлый взгляд Дерека. Насрать.
Чувствует, как Скотт неверяще выпускает воздух из лёгких. Насрать.
Слышит, как Лидия шепчет отрицания. Насрать.
Видит, как Арая усмехается, подтверждая для себя, что решение убить его – верное. Насрать.
– Мы, кажется, собирались убить меня… Может, перестанем тянуть и превращать это всё в сопливую драму.
– А ты не промах… Храбрец. – она опускает оружие и ленивым жестом закидывает его себе на плечо. – Ты должен убить либо себя, либо свой последний хвост. Я так уж и быть предоставлю тебе этот выбор…
– О, вы так великодушны… – чистый сарказм, безо льда или колы, пожалуйста. Одну пинту. Восемнадцатилетней выдержки.
Он поворачивает немного в бок. Щёлкает пальцами. Демон появляется за долю секунды. Спустя две все охотники на поляне, на траве и деревьях, берут оружие наизготовку. Оборотни не могут пошевелиться.
Всё происходит как в быстрой перемотке. В быстрой перемотке, каждый кадр которой ты знаешь и можешь превратить в долгое, долгое видео.
Стайлз медленно обнажает появившийся на поясе клинок. Перекидывается его из ладони в ладонь. Облизывает пересохшие губы, смотря на настороженную охотницу. Переводит взгляд на стаю, застывшую за барьером. Смотрит на каждого по очереди.
Все такие беззащитные.
Питер, смотрящий уверено, но печально, держит, ходящего по острию ножа обращения, Дерека. Лидия и Эллисон рядом со Скоттом – они ничего не понимают, не осознают до конца, что сейчас произойдёт. Скорее всего, у банши было видение: как всего неразборчивое, но всё же до боли точное…
Малия сверкает глазам, стоя с когтями и клыками, готовая сорваться в любую секунду, а рядом Айзек – стоит, засунув руки в карманы, перекатывается с пятки на носок. Он спокоен, у него по щекам бегут мокрые дорожки, но он всё знает, поэтому и не дёргается. А ещё, потому что Стайлз попросил…
Попросил не устраивать из своей кончины драму. Он не тот, кто заслуживает воспевания и тысячи ночей пролитых слёз…
Он просто жил как мог. И в конце умер, за то, что дорого… За того, кто дорог.
Пальцы обхватывают прохладную чёрную кожу рукоятки и он, вытянув руки высоко, как только может, приставляет острие к своему животу. Сглатывает. Он готов, окей?.. Готов.
Но согласитесь, убивать себя никогда не было так просто… И, наверное, никогда не станет.
В последний раз смотрит на охотницу. Усмехается.
– Приятно было познакомиться…
Он готов, окей? Готов!
Но глаза – предатели. Они возвращаются к тому, что в последние три месяца служило оплотом, якорем… К Дереку.
У него в изумрудной зелени море не испитой боли. У него проникшие плечи и брови, снова нахмуренные. У него клыки, проткнувшие нижнюю губу, и струйка крови на подбородке.
Стайлз будто под гипнозом. Он сглатывает. Набирает в грудь побольше воздуха. И не может.
Он не может так.
Мысленно бросив катану, подлетев к своему волку, мальчишка дарит ему последний, медленный поцелуй, укладывает палец на очерченные губы в самом конце, как бы говоря “Подожди. Чуть-чуть и мы снова будем, волче. Просто, дождись.” и исчезает.
Ладно. Хватит. Опять пустое.
Реальность бьёт под дых заставляя скорчиться и дышать кровью. Реальность жестока.
Стайлз понимает, что на самом деле задерживает взгляд на альфе не дольше пары секунд, но и это слишком много. У него нет столько времени…
Уже в последний момент, порываясь всё бросить, он, наконец, делает это.
Глядит прямо в глаза своему на веки веков, отныне и навсегда волку и шепчет, оглушительного громко.
– Я тебя ненавижу.
А затем плавным движением развернув клинок, всаживает его в грудь своё последнего демона. Тихо скулит, душа в себе отчаянный крик агонии, и смотрит как, загоревшись желтоватым светом, Они исчезает.
Стайлз не чувствует рук. Выпустив катану, что с тихим шорохом падает на листву, он рассыпается, опускаясь на колени.
Барьер падает.
Мальчишка заваливается на бок, зажимает рот руками, крича от боли, и, дёрнувшись, замирает. Он больше не может чувствовать. Его взгляд упирается в стволы деревьев, но глаза уже не двигаются в поисках чего-либо…
В его теле уже ничего не двигается.
Все на поляне понимают. Стайлз – пуст.
Стайлз – мёртв.
Дерек издаёт раздавленный скулёж и теряет сознание, не в силах справиться… С этим.
Тихо урча, поношенный джип выезжает с территории Бейкон Хиллс.
***
========== 21 глава. ==========
How can I say this without breaking
Как я могу сказать это без разрушений
How can I say this without taking over
Как я могу сказать это без обмана
How can I put it down into words
Как я могу выразить это словами
When it’s almost too much for my soul alone
Когда это слишком многое для моей души
I loved and I loved and I lost you
Я люблю и я люблю и я тебя теряю
And it hurts like hell
И это чертовски больно
Yeah it hurts like hell
Да, это чертовски больно
Fleurie – Hurts Like Hell
***
Питер неуверенно берётся за ручку и, натянув привычную безразличную маску, всё-таки открывает дверь. Всколыхнувшийся воздух тут же приносит запах ненависти, неверия и отчаянья. Видимо, Стайлз постарался на славу…
– Ну, здравствуй, племянничек! Как жизнь? Уже вернулся из своего путешествия? – он проходит в помещение, оставляя вещи у входа. Закрывает дверь. Оглядывается.
Дерек стоит у грязного окна, разбитого на маленькие квадратные окошки, и даже не оборачивается. Его руки сложены на груди. Он будто недвижимая, непоколебимая, твёрдая гора…
Питер знает, что одно лишнее слово, и эта гора падёт, рассыпавшись песком к его ногам.
– Мне нужна твоя помощь. – он без приветствия усаживается за столик и, переплетая пальцы на матовой поверхности, смотрит на оборотня.
– Ты сказал, что умираешь… – Питер вопросительного изгибает бровь, всё ещё смотря в планшет и почти не уделяя внимания собеседнику.
– Да. Через два дня в город приедут охотники, и я должен буду добровольно сдаться им. – Стайлз откидывается на спинку диванчика и переплетает руки на груди. – И мне нужно, чтобы ты в это время просидел с Дереком.
– В воскресенье в Бэйкон Хилл приедут Калаверосс, а я должен удержать альфу, чтобы они смогли спокойно убить его пару… – Питер откладывает гаджет и, быстро найдя взглядом официанта, подзывает его к столику. Парнишка лет двадцати, тут же оказывается рядом. – Мне ирландский кофе, а ему…
– Латте, пожалуйста. – Стайлз кивает Питеру, когда официант отходит. – Именно. И ещё, альфа скорее всего будет в ярости, так как его пара порвёт их отношения.
Питер прикрывает глаза и тихо смеётся. Чешет правую бровь.
– Зачем ты им, малыш? Или может, ты хочешь спасти Дерека, который опять что-то натворил?
– Нет, это мой договор. Я уничтожил, по меньшей мере, сотню человек, половина из которых были охотниками, и теперь должен ответить. – Стайлз усмехается, видя удивлённое лицо оборотня. Официант приносит кофе, но ни он, ни Питер не двигаются. – Дерек может создать неприятный прецедент, своим рычанием и несдержанностью, что может привести к ещё одному бездарному и крайне лишнему трупу. Ты же понимаешь о чём я?
Стайлз берет чашку в руки и смотрит. Он знает, что Хейл уже согласен, но просто не может ни по вредничать.
– А если я не хочу тебе помогать… – Питер тоже берет свой кофе, кладёт пару ложек сахара, и, размешав, мелко отпивает. – Допустим. Какая мне выгода от помощи тебе?
– Хмм… Не думаю, что могу предложить тебе что-либо.
– Ха-ха, малыш. Это реальный мир. В нём так дела не делаются. Ты хочешь, чтобы я принял удар на себя, но ничего не даёшь взамен… Ты понимаешь, что ты его истинный? И ты бросишь его. – Питер говорит немного резко и заметив это, останавливается, откашливаясь. – Милосерднее будет дать ему умереть, малыш…
Стайлз не отвечает, делая обжигающий глоток. Сердце болезненно сжимается. Пора заканчивать с этим.
– Если умру не я, то они убьют его, Питер. Я не хочу этого. Возможно есть какие-то другие варианты, но чему быть, того не миновать. Я должен сдержать слово… – он залпом допивает и с тихим стуком ставит чашку на столик. Поднимается и достаёт телефон, начинающий вибрировать от звонка Дерека. – Я напишу тебе в субботу, и тогда ты сразу должен будешь прийти к нему. Главное – не выпустить его из лофта. Или, в крайнем случае, не дать накинуться на кого-либо из охотников. К утру всё уже будет кончено…
Стайлз нажимает кнопку и снимает трубку, идя к выходу. Тут же начинает искренне улыбаться и весело болтать, со своим волком. Питер грустно качает головой.
– Ты – его погибель, малыш. Он уже ничто без тебя…
– Уходи. – его голос твёрд и спокоен. Повелителен.
Питер замирает на какую-то секунду, борясь с инстинктами. Альфа приказывает и бета должен повиноваться, но… Бета так же должен охранять альфу, поэтому иногда он может обойти какие-то приказы. Ведь, так?..
– Какой ты не гостеприимный, Дерек? Я бы на твоём месте пошёл, поставил чайник и угостил любимого дядюшку чашечкой чудесного…
– Я. Сказал. Убирайся. – он разворачивается, тут же полыхая глазами и выпуская когти. Питер хмурится, сглатывая. Силой остаётся на месте.
От альфы несёт нечеловеческой обидой и злостью. От альфы несёт потерей.
– Не только не гостеприимный, так ещё и не знает правил хорошего тона… – он медленно качает головой и цокает. – Что бы сказала Талия…
Дерек кидается на него, в попытке располосовать когтями, но Питер постоянно отскакивает и уклоняется, не пытаясь вступить в драку.
Когда альфе всё-таки удаётся оставить рваные раны на плече своего беты, он останавливается и смотрит. Питер поджимает губы и хмурится, прижимает руку к разодранной багровеющей рубашке и идёт к дивану.
– Я предупреждал…
– Не оправдывайся. – старший Хейл отвечает сердито и резко. Хмурится, примерно рассчитывая как долго это будет заживать. – Лучше принеси бинт и поухаживай за дядюшкой, щенок…
Дерек замирает.
–…а ты кинулся на неё, как чёртов не контролирующий себя щенок! Хорошие взрослые волки себя так не ведут. Надеюсь, ты меня понял… – Стайлз держит его морду в ладонях и сердито выговаривает за “плохое поведение”. Но Дерек даже не слушает его… Он чувствует запах нежности, видит бесконечную любовь в глазах своей пары. Он, кажется, становится счастливым.
